Текст книги "Загадка"

Огонь уже съел все, и пламя вновь начало опадать. Тьма, испуганно забившаяся в самые укромные щели, постепенно смелея, стала вновь выползать наружу, разливаясь под сводами пещеры. А вслед за ней уже возвращался холод, осторожно трогая лапкой разогретую жарким огнем кожу. Не пора? И правда, рано. Ладно, подождем…

От голода и усталости кружилась голова, и очень хотелось закрыть глаза, но А-ых не закрывал. Он смотрел на угасающий огонь. Пламя постепенно сникало, выбрасывая все более короткие языки, и наконец только россыпь багрово рдеющих углей осталась в круге камней. Бывшем очаге бывшего жилища бывшего рода.

Вновь потянуло ледяным сквозняком. Холод, осмелев, вновь принялся трогать свою добычу. Не пора? Ладно, еще чуть подождем…

А-ых уже совсем было собрался закрыть глаза, но вдруг заметил на стене пещеры, прямо перед собой, бледное голубоватое пятно. Что за пятно? Откуда? И тут до него дошло, что это дневной свет. Долгая зимняя ночь кончалась.

Голод, словно осознав, что добыча на сей раз достанется не ему, перестал наконец терзать А-ыха, зато холод, потеряв терпение, уже лез под одежду, жадно ощупывая тело. Все, теперь точно пора…

Он не знал, сколько прошло времени. Он просто смотрел, как пятно становится все ярче, розовеет… Угли в очаге уже подернулись пеплом, когда вдруг солнечный луч, пробившийся сквозь завал, прорезал тьму пещеры, и вместо размытого пятна на стене вспыхнул яркий солнечный зайчик.

А-ых наконец-то закрыл глаза. Под веками у него гулял золотой солнечный свет, и даже холод, жадно обволакивающий свою добычу мягкими щупальцами, перестал ощущаться. Сейчас, вот сейчас он отправится в путь, в места, богатые дичью, где уже ждут не дождутся его родные. Он блаженно улыбнулся. Какое счастье…

* * *

– … Нет, Алекс, я и сейчас утверждаю – мы ничего не знаем об образе мышления неандертальцев. Да и как может быть иначе? Для того, чтобы по-настоящему понять кого-то, надо побывать в его шкуре. А как мы, современные люди, можем это сделать? Даже самый отсталый папуас сейчас гораздо ближе к нам, чем эти люди.

– Даже самый отсталый папуас сейчас пьет пиво с чипсами и носит джинсы – отозвался Борисоглебский, снимая с огня здоровенный чайник. Русский профессор был страстным поклонником чаепития и очень не любил кофе. Чай он всегда заваривал сам, и надо признать – превосходный получался напиток.

– Вот именно, Алекс, вот именно. Глобализация по-американски, черт ее дери.

– Вам чай, или вы опять будете пить этот мерзкий кофе?

Профессор Чавес поколебался, затем махнул рукой.

– Наливайте – он рассмеялся – За время экспедиции, сеньор Алекс, вам удалось обратить в свою веру всех моих студентов.

– Когда ваши студенты вернутся домой, их быстро отучат. То, что подают в ваших заведениях… Чай со льдом – да за это судить надо!

Оба профессора расхохотались.

– И все-таки вы не совсем правы, Педро. Да, конечно, нам трудно представить себя в шкуре неандертальского охотника. Нам не удастся в эксперименте даже приблизительно воспроизвести образ жизни тех людей. Которые, если быть уже совсем точным, людьми и не являлись. Другой биологический вид, не шутка!

– Ну а я про что говорю, Алекс?

– И все-таки у нас с ними есть немало общего, Педро.

– Что, например?

– Ну, например, любовь к матери. Голод. Холод. Страх смерти. Печаль по умершим – да мало ли!..

– Ну, раз уж речь зашла об умерших… Ну вот как вы объясните это вот захоронение? Почему, скажите, все покойники лежат в могилах, а один – прямо на полу, да еще возле очага?

– Ваши студенты считают, что это ритуальная жертва.

– Мнение очаровательной сеньориты Люсии мы знаем. Но что думает русский профессор?

Борисоглебский долил себе чаю, отхлебнул, зажмурившись – горячо…

– Что думает русский профессор? Не знаю, Педро, не знаю. На костях нет никаких механических повреждений.

– Ну, убить человека можно и не ломая ему кости…

– Это сейчас, Педро, это сейчас. Да, с тех пор мы изрядно продвинулись в этом деле. Сегодня человека можно убить тихо и незаметно – смертельная инъекция, крохотная таблетка, парализующий газ… Тогда убивали грубо, сеньор Чавес. Дубина, копье с кремневым наконечником, каменное рубило. Как с помощью таких средств убить человека, не повредив ни единой косточки?

– Может быть, яд? Скажем, змеиный?

– Возможно. Но маловероятно. Убийство при помощи змеиного яда – это уже довольно изощренный способ, это уже где-то ближе к неолиту, Педро. А тогда… Вряд ли.

– А еще человека можно задушить. Или утопить.

– Да конечно можно, кто спорит. Только сперва надо доказать, что у неандеров уже в те времена имели место ритуальные жертвоприношения. А сие еще неизвестно. И потом – удавить ритуальную жертву… нет, как хотите, я не верю.

– Ну хорошо, Алекс. Ваша версия?

Алексей Иванович снова отхлебнул чай, задумался.

– Моя версия… А что, если его просто некому было похоронить, Педро, вы не задумывались?

– То есть?

– Очень просто. Этот малый был последним в роду. Он умер в своей пещере, завалив изнутри вход камнями – обычный способ запирания квартиры в то время. Умер от голода, или холода, или болезни. Все просто, Педро.

Они замолчали. Огонь угасал, и темнота теплой южной ночи обволакивала людей.

Легкий прохладный ветерок с гор ласково касался кожи, разогретой у костра. Профессор Чавес вдруг как будто наяву увидел – сырые своды пещеры, теряющиеся во мраке, угасающие отблески костра, и мрак, наползающий со всех сторон. Нет, не свежесть летней южной ночи – тяжелый ледяной мрак зимней ночи ледникового периода…

– Бр-р – передернул он плечами, зябко поежившись – Страшную картину вы нарисовали, Алекс. По мне, уж лучше ритуальная жертва. И потом – этот малый был засыпан охрой, это же типичный похоронный обряд.

Борисоглебский снова долил себе чаю. Отхлебнул, зажмурился.

– Да, это действительно загадка.

31.07.06. Челябинск.