Текст книги "Записки следователя"

21 апреля. Сильно обваливается кровля лавы нашего участка. Порода кровли слабая, и обвалы достигают высоты три с половиной метра, крепить их практически невозможно. Завал разбирали все смены более суток. Добычи угля нет, а за породу платят мало. Рабочие разборку завалов делают без желания, тем более, опасность тут повышенная. По логике за работу в таких условиях должны платить больше, а происходит наоборот.

25 апреля. Вдвоем были в Шахтерске на базаре. Видели печальное зрелище, от которого я с трудом сдерживал слезы. Сидит слепой молодой парень-калека и под звуки своей гармошки поет трогательные, печальные народные песни. Рядом с ним стоит старенький, заросший, весь в лохмотьях мужчина (вероятно, отец парня-калеки). Он временами показывает на сына, а неудержимые слезы градом катятся из его прищуренных, покрасневших глаз. Вокруг много людей с грустью смотрят, слушают и подают милостыню. В их числе и дети, которым не безразлично горе людское. Меня поразило, как спокойно, без сострадания к этому отнеслась Рая. Увиденное ее совершенно не тронуло. А может, это моя натура слишком впечатлительная? Может, мы по-разному смотрим на жизнь? Вероятно, это так и есть. Чтобы узнать человека, с ним надо побывать в разных трудных ситуациях или, как гласит народная мудрость, с ним вместе надо пуд соли съесть. Но со временем всё проясняется, всё тайное становится явным. Выявляются как новые положительные, так и скрываемые ранее отрицательные черты характера. И в зависимости от того, какие из них преобладают, меняются и взаимоотношения между людьми – в лучшую или в худшую сторону, вплоть до полного их разрыва и прекращения для блага обеих сторон. Дальнейшая попытка поддерживать их искусственно ни к чему хорошему не приведет.

11 мая. Началась подписка на государственный заем восстановления и развития народного хозяйства СССР. Правительственное постановление предписывало подписку на заем вести в зависимости от месячной зарплаты: до пятисот рублей – на пятьдесят процентов, свыше пятисот рублей – на сто процентов, свыше двух тысяч рублей – на сто двадцать – сто пятьдесят процентов. Рабочие не хотят подписываться на такую сумму. В прошлые месяцы у них были хорошие заработки – до двух тысяч рублей и даже выше, а теперь значительно уменьшились. Если удержат налоги и заем, на получку останется мизер. Они соглашались подписаться на тысячу рублей, но их заставили на бо́льшую сумму. Рабочие не соглашались и ушли в шахту на работу. Я сразу подписался на сумму своего оклада – тысячу триста рублей. На следующий день начальник участка задержал выход на работу неподписавшихся и проводил с ними разъяснительную работу. Некоторые поддались, более стойкие – нет. Через два дня приехали представители из райкома партии, проводили политико-воспитательную работу, а наиболее упертым угрожали разобраться с ними. Начальник шахты обещал перевести их на самую низкую зарплату. В общем, полный противозаконный бред. Такими неразумными действиями партийные и хозяйственные чиновники только подрывают авторитет партии, доверие к ней, ослабляют могущество государства, сила которого в патриотизме и любви к нему со стороны трудового народа.

На вопросы рабочих я отвечал, что государственный заем – дело сугубо добровольное. Государство занимает у них ими заработанные деньги, и каждый сам должен определить, сколько он может одолжить, или можно отказать в займе. Если же это делается принудительно, да еще с угрозами, это уже не заем, а разбой, то есть преступление. Рабочие, как я понял, и сами это хорошо понимали, только не хотели всей этой конфликтной суеты. Поэтому в конце уступали наглым чинушам и подписывались на «добровольный» заем. Их хозяева радовались одержанной «пирровой победе», забывая о том, что мысли рабочих об их подленьких душонках они никогда не смогут победить.

17–28 мая. В шахте постоянные неполадки, план добычи угля выполняется на пятьдесят процентов. Продолжаются апрельские неурядицы. Из-за них некоторые шахтеры остались без зарплаты, а остальные получили очень мало. Жить не на что. Просят уволить с работы, но их не отпускают, иначе придется останавливать работу шахты. В этом месяце шахту часто посещают разные чиновники треста и министерства. Каждый из них пытается руководить. Руководство шахты раболепствует перед ними и готово выполнять любые их указания. Такое управление производством ни к чему хорошему не приводит. С моей точки зрения, им бы не суетиться, не показывать, кто главнее. Надо собраться всем вместе, спокойно обдумать и обсудить сложившуюся ситуацию, взвесить мнение каждого, в том числе и мнение рабочих, выбрать лучший вариант и общими усилиями претворять его в жизнь. А прежде всего надо позаботиться об улучшении материального положения рабочих, о моральном климате в коллективе, о человеческом обращении с подчиненными. На практике, конечно же, этого нет. Недовольство друг другом остается.

В газете «Знамя Победы» появилось сообщение об освобождении Хринова от обязанностей начальника шахты и критика его: «На словах орел…, а на деле – мокрая курица». Рабочие шахты не верили, что его отстранят от должности, говорили, что они все на один манер скроены, поэтому будут защищать друг друга. И они оказались почти правыми.

28 мая. У меня очередной конфликт с нормировщиком шахты, который похож на обезьянку Чита из кинофильма «Тарзан». Поэтому все рабочие его называли Чита. Он очень зловредный. С целью экономии старался, где только возможно, поменьше заплатить рабочим. Он поставил под сомнение и мой наряд, которым было начислено двум рабочим вентиляционного штрека сорок семь рублей за переброску породы. На мои пояснения, что эта работа выполнена, он утверждал обратное, обвинял меня в приписке, а потом написал, чтобы эту сумму оплатили рабочим за мой счет. Когда же я припугнул, что поплатится за это, он вызвал участкового милиции, который пообещал оштрафовать меня – для отвода глаз, чтобы он отстал.

Июнь. Всё же Хринова освободили от должности начальника шахты и назначили главным инженером шахты, а на его место из треста назначили В. Г. Архипова. Он сразу же со знанием дела, как хороший профессионал, взялся за работу и спокойно, без криков и ругани, но уверенно и твердо начал наводить порядок в организации шахтного производства. К концу месяца результаты работы по добыче угля значительно улучшились. Архипов – полная противоположность Хринова: хорошо образован, культурный, вежливый, простой и доступный для рабочих, спокойный, не терпит криков и нецензурщины, пьянства и хамства. Такие черты характера понравились рабочим, и они только положительно отзываются о новом начальнике шахты. Заметно, что Хринову это не нравится, хотя он лебезит перед Архиповым, а подчиненным всё также хамит. Права поговорка: «Горбатого могила исправит».

С 25 июня по 23 июля мне предоставили первый отпуск после 11 месяцев работы, как положено по трудовому законодательству. Рая была в отпуске по уходу за ребенком. Отпускные тысячу двести рублей и четыреста рублей аванса я получил 27 июня, купил подарки для родителей. На следующий день выехали на мою родину. В поезде, когда проехали Харьков, у Бары началась рвота, вид был болезненный. В вагоне слишком душно, 30 июня прибыли в Новозыбков, откуда на грузовой машине приехали в Чуровичи. Дорога очень плохая, трясло и бросало из стороны в сторону. Дочка у меня на руках. От толчков она не плакала, а только открывала и закрывала усталые глазки. В Чуровичах за тридцать рублей наняли грузовую машину и в 17 часов приехали домой.

Родителям о приезде заранее не сообщили, поэтому встреча стала неожиданной. Состояние дочери плохое: глазки смотрят в одну точку странным взглядом, временами – ломоты, голос изменился. Думали, что всё это от усталости и в спокойной обстановке пройдет. Возле нас всё время находилась и моя мать. Настроение плохое и тревожное…

В четыре часа утра 1 июля случилась непоправимая беда – наша маленькая пятимесячная доченька умерла, не познав радостей человеческой земной жизни. Во мне все передернулось. Мгновение находился в оцепенении, потом невольно из глаз полились слезы. Рая восприняла это еще с большей горечью. Мать, перенесшая столько мучений и забот возле первого ребенка, лишилась его. Нам не хотелось верить, что наша доченька уже не встанет, не улыбнется, не будет радостно подпрыгивать, держась за наши руки…

Отец на колхозной подводе из Кирилловки привез врача, установившего, что Бара умерла от токсической диспепсии. Он успокаивал нас, чтобы мы сильно не переживали: дочка родилась преждевременно, была слабой, восприимчивой к болезням – неизвестно, что могло быть в дальнейшем.

Мы понимали, что это слова утешения, как и слова многих односельчан, присутствовавших на похоронах. Похоронили нашу дочку по христианскому православному обряду на кладбище нашего поселка. Ее могилка между двух сосен среднего возраста. Кладбище расположено в живописном сосновом лесу, на юго-восточной окраине поселка. Это первый сильный удар в нашей семейной жизни. Противоестественно и очень несправедливо, если земная жизнь детей обрывается раньше жизни их родителей. Всё возможное надо делать, чтобы не допускать такого.

Весь отпуск прошел в печальном состоянии. Мы всё время чем-то были заняты. Собирали грибы и ягоды, особенно много было черники. По реке на лодке доставляли траву, которую сушили дома для коровы на зиму. Ходили на луг за щавелем, помогали дома по хозяйству, побывали у родственников в Березовке. Но мысль о смерти Бары всё время не покидала нас. Умом понимали, что не воскресим ее, но в сердце была постоянная щемящая грусть. 19 июля пришли на кладбище, простились с доченькой, а вечером – с собравшимися у нас на ужин односельчанами.

Рано утром на подводе отец повез нас с двумя чемоданами в Чуровичи.

Расставаться с родителями тяжело. В голове мысль, как они, старенькие и слабенькие, останутся одни, без моей сыновней помощи. Мать прошла за подводой до конца поселка, где мы распрощались. Свою печаль она изливала слезами. Обхватив меня, она, казалось, готова было никогда не выпускать из своих старческих материнских объятий… Но ехать надо. Мать еще долго стояла на дороге с седыми растрепанными волосами, смотрела в нашу сторону заплаканными глазами, пока мы не отъехали на значительное расстояние и не скрылись из виду… В Чуровичах пересели на грузовую машину, которая сразу шла в Климово. С отцом простились быстро. Мы отъехали, а отец всё стоял и смотрел нам вслед. Его вид старого человека с седыми волосами, с больной хромой ногой тоже вызывал жалость…

В тот же день в Новозыбкове сели в поезд и после трех пересадок вечером 22 июля оказались в своей квартире.

На следующий день пошел на наряд, но на нашем участке все места горных мастеров оказались заняты. Архипов предложил мне место горного мастера на участке № 3. Не хотелось расставаться со своей сменой, но пришлось. Рабочие нашей смены хотели, чтобы я возвратился к ним, высказали много нареканий в адрес нового мастера. Пришлось им разъяснить мое желание и дальше работать с ними в своей смене, но так решило руководство шахты. От меня это не зависело.

На новом участке с рабочими своей смены познакомился быстро, между нами установились нормальные, доверительные, человеческие взаимоотношения. Как и прежде, к рабочим у меня никаких претензий не было и, думаю, быть не должно. Они добросовестно в поте лица вели добычу угля, зарабатывая деньги для своего существования и содержания своих семей. Не было смысла им спускаться в шахту и спустя рукава относиться к работе. Был бы я порядочным по отношению к ним, а в их порядочности я никогда не сомневался. Личный пример во всем положительном руководителя любого ранга для подчиненных должен быть прежде всего. В противном случае ничего хорошего ждать не следует.

28 августа. Архипов ушел в отпуск. Хринов – снова начальник шахты.

В отличие от взаимоотношений с рабочими, мои взаимоотношения с руководством шахты, парторганизации, профсоюзной организации постоянно обострялись. Причина – мое прямое и открытое высказывание им своего мнения в защиту рабочих, если видел, что с ними поступают несправедливо, а с такими фактами приходится сталкиваться часто. Эти чиновники пытаются убедить меня, что с подчиненными не надо церемониться, иначе они на голову сядут, что они понимают только строгость и «ежовые рукавицы». Меня поражает глупая, бесчеловечная логика таких руководителей. Об этом открыто говорю им и добавляю, что мне никто на голову не садится и не собирается этого делать; понимают меня без криков и ругани, а строгость должна быть всегда справедливой и законной. Только тогда ее будут воспринимать без обиды. Но каждый из нас остается при своем мнении, и мы расходимся…

От рабочих узнаю́, что руководство шахты, парткома и профкома обо мне говорят разные небылицы. Называют меня сектантом, богомолом, разлагателем дисциплины и прочее. Но рабочие этой ерунде не верят, понимают, из-за чего всё происходит.

У Раи, как она сказала, пытались узнать всё обо мне и говорили ту же чушь. Она ответила, что они лгут, и не стала разговаривать.

В середине сентября из-за плохой организации работы на участке транспорта нашей смене три дня подряд плохо подают порожняк (вагонетки для погрузки угля). Мы половину рабочего времени простаиваем, и за простой рабочим не хотят платить, хотя по закону положено. По телефону из шахты ежедневно об этом говорю руководству шахты, но сдвигов нет. Поэтому сообщаю дежурному треста. Это не нравится шахтному руководству, возникают очередные конфликты. И так постоянно. Мириться с таким положением не хочу, поскольку рабочие нашей смены остаются без заработка. Если настойчиво не требовать, так и будет продолжаться.

14 сентября. На участке ОКР (отдел капитальных работ) несчастье: в 4-м западном разрезе обвалившейся породой убит молодой парень, другой – тяжело травмирован. Причина трагедии: несвоевременно закреплено выработанное пространство. Это были два солдата, направленные из армии на работу в шахту. До демобилизации им оставалось полмесяца отработать. Жалко, что преждевременно обрывается жизнь молодых…

На следующий день при соединении цепи скребкового транспортера травмировал третий палец правой руки. Лишился ногтя и двенадцать дней пробыл на больничном листе.

Первая моя травма в шахте. Причина: чтобы быстрее соединить цепь СКР-11, нарушил правила техники безопасности.

29 сентября на комсомольском собрании шахты по предложению комитета комсомола рассматривался вопрос об исключении из комсомола одного парня. Год не платил членских взносов и не желал быть в комсомоле. Предлагалось ходатайствовать пред администрацией шахты о переводе его на нижеоплачиваемую работу. С исключением я согласился. В отношении перевода – категорически против: это большая глупость и незаконно. Со мной комсомольцы согласились.

24 октября. К нам приехала моя двоюродная сестра по отцу Анастасия Савенко. Ранее она работала в городе Сталино, потом – в Германии поваром, а теперь желает устроиться поваром в столовой у нас на шахте. Первое время Рая к ней относилась нормально, а потом открыто выявляла недовольство, что она живет у нас, хотя Анастасия всегда хорошо относилась к ней. Такое поведение Раи мне очень не нравилось, о чём говорил ей. В дальнейшем мне не понравилось легкое поведение Анастасии, о чём с ней серьезно поговорил. Она обиделась, грубо мне ответила, собрала в чемоданы свои вещи и 27 февраля 1956 года куда-то ушла от нас. Вероятно, уехала к своему знакомому Михаилу в Сталино.

5 ноября при помощи Василия Ракова нам выделили земельный участок для строительства дома. Раков заплатил за нас двадцать пять рублей земельному технику за разбивку этого участка рядом с его участком. Мы были благодарны ему, так как предварительно было отложено выделение участка для нас.

10 ноября. С Василием на участке сделали разбивку для дома размером восемь на десять метров.

17 ноября на участке № 2 породой кровли сильно травмировало двух рабочих. В лаве нашего участка через каждые пять-шесть циклов выемки угля произошел сильный нажим и обвал кровли. Никакое деревянное крепление не выдерживает. Вот и снова после шестого цикла трое суток продолжался такой нажим. Добычи угля нет, работать в лаве очень опасно. Удивляет безрассудность шахтного руководства. У нас на штреке возле лавы уже полмесяца лежит металлическое крепление для лавы, но оно не используется. Не хотят терять добычу угля при переоборудовании лавы с деревянного крепления на металлическое. В конечном счете теряют еще больше…

С 23 ноября все же начали переоборудовать нашу лаву на МПК-1 (металлическое передвижное крепление). Установили вверху лебедку, затянули ею механический передвижчик и начали затягивать и устанавливать МПК-1. С удовольствием освоил работу передвижчика и управляю им при установке секций крепления. Мне довелось свой дипломный проект внедрять в производство на практике, только металлическая крепь была другого типа. 5 декабря лаву полностью переоборудовали. Пять дней участок работал в две смены, а с 10-го декабря – в три смены. Все бригады перевели с резервного участка. При таком креплении очисткой забой должен двигаться быстрее, без задержки.

28 ноября. Зашел к Хринову по поводу квартиры, а он: «Ты, Кравченко, так со мной разговариваешь, да еще и квартиру спрашиваешь, не хочу и говорить, уходи». Отвечаю: «Как вы со мной разговариваете, так и я с вами». Он: «Нет, ты, товарищ Кравченко, лучше уходи с этой шахты. Я и отношение в трест напишу, чтобы тебя перевели на другую шахту». Отвечаю: «Нет, никуда я не уйду, не гоните». Говорили долго. Он меня обвинял. Я его – в том, что грубит, как коммунист, не сдерживает своих слов. В конце Хринов всё же пообещал нам квартиру, если какая освободится.

А на следующий день было рабочее собрание шахты с участием заместителя редактора газеты «Радянська Донеччина». Во время собрания неожиданно для меня проявили свой бойцовский характер шахтеры. В вопросах и выступлениях они смело высказали свое отношение к хамскому, грубому поведению всех руководителей шахты, парткома и профкома, к их бездушному обращению с рабочими. Не ожидая такого, чинуши не смогли сказать в ответ ничего вразумительного. Молодцы рабочие, смело напомнившие, что они есть серьезная сила, с которой надо всегда считаться, что они могут объединиться и при необходимости взять власть в свои руки, отстранив от нее зарвавшихся чиновников всех уровней и рангов. У рабочего класса зреет революционное сознание, революционный дух… Мне хотелось выступить на собрании, но прения прекратили. Рабочие высказывали добрые слова в адрес Архипова, которого после отпуска назначили заместителем управляющего трестом. Он вывел шахту из прорыва, навел порядок и ушел на повышение, и это правильно. Только по профессионально-деловым и человеческим качествам должны повышаться руководящие кадры. Плохо, что на руководящих постах остаются такие лица, как Хринов и его окружение. От этого страдают люди и производство.

23 декабря выслал в редакцию газеты «Радянська Донеччина» свою заметку «Не могу молчать». В ней изложил все известные мне безобразия со стороны Хринова и его подручных, их отрицательные личные качества. Через две недели из редакции газеты мне ответили, что мое письмо отослано в Шахтерский райком компартии для рассмотрения и принятия мер; о них мне сообщат дополнительно… Забегая вперед, скажу, что 10 апреля 1956 года я снова отправил письмо в эту редакцию, указав, что никаких мер по моей заметке не принято, никакого дополнительного сообщения мне не поступило. Заявил, что не успокоюсь, пока не увижу результата.

31 декабря. Руководство шахты без зазрения совести Новый год объявило рабочим днем. Рабочие недовольны. Мы работали в первую смену. Из шахты вышли без задержки. На квартире у Раковых собрались их знакомые встретить Новый год. Они сразу пригласили меня за стол, но я ради приличия выпил немного вина и, уставший, пошел спать…

1 января 1956 года. На работу вышел во вторую смену, но из нашей смены пришли только подсобные рабочие и один человек из комбайновой бригады. Они ушли домой праздновать. Я тоже собрался уходить, но встретил вышедшего из шахты Яценко и вспомнил, что он мне недавно говорил: «Брат прислал письмо, просит сто пятьдесят рублей. Мать тоже просит помощи. Что делать – не знаю. Там думают, что в шахте много зарабатываю, а тут сам голодный сижу». Я сказал ему, что есть возможность заработать, пойти со мной на работу во вторую смену в лаву нашего участка для передвижения металлического крепления на новый цикл выемки угля. Он сразу согласился. Мы зашли в нарядную шахты к Хринову с этим предложением и с моим условием, что всю выполненную нашу работу запишут Яценко, а меня проведут дежурным мастером, и заработанные деньги выплатят нам сразу после выхода из шахты. Начальник шахты согласился. За время работы в лаве мы вдвоем передвинули одиннадцать секций МПК-1 и натяжную головку скребкового конвейера КС-1, спустили на низ лавы передвижчик ПМГ-2. По расценкам стоимость этих работ составила девяносто четыре рубля пятьдесят две копейки, а ввиду праздника в двойном размере – сто восемьдесят девять рублей четыре копейки.

Из шахты мы вышли в 22 часа. Деньги нам выдали сразу: Яценко – двести рублей, мне – сто пятьдесят. В этот раз Хринов сдержал свое слово. Яценко решил, что заработок на двоих, но я ему объяснил, что все эти деньги только ему. Он настойчиво предлагал половину заработанных денег, но у меня такого и в мысли не было. Поэтому категорически отказался и посоветовал ему лучше выслать матери на полсотни больше денег. Видел, что ему неудобно передо мной, а мне за него неловко… Думаю, что в душе он остался доволен. Хотя небольшая, но помощь ему.

11 января. Вышел из шахты, а навстречу мне рабочий нашей смены со словами: «Павлик, в рабочей бане снова вода холодная». На шахте у нас две бани: для рабочих – на первом этаже; для инженерно-технических работников – на втором этаже. Если в бане для ИТР всегда чисто, уютно, регулярно стирается рабочая одежда, то в бане для рабочих всегда пыльно и грязно, рабочую одежду стирают редко, поэтому с нее при одевании сыплется пыль. Да и с горячей водой частые перебои. С самого начала работы на шахте я отказался от итээровской бани, чтобы быть ближе с рабочими и лучше знать их нужды. Да и считал несправедливым такое разделение людей. Некоторые горные мастера тоже пользовались рабочей баней.

О холодной воде в бане звоню Хринову. Он обиделся, что позвонил ему, а не главному механику. Отвечаю ему: «Ах, так это уже не первый раз». Сразу же позвонил дежурному треста и сказал: «Разберитесь хотя бы вы с этим безобразием. Уже четвертые сутки вода в рабочей бане холодная. Шахтеры выходят из шахты потные, а мыться надо холодной водой. Многие уже ангиной болеют. А Хринов обиделся, когда ему об этом позвонили… Подумаешь, потревожили сон графа большого». Дежурный пообещал разобраться. Через пятнадцать минут дали горячую воду.

13 января. Приехали на шахту председатель райкома угольщиков Пронин и его помощник Чудов. Провели посменное собрание, потом Пронин сказал, что хочет поговорить со мной. После наряда мы зашли в кабинет председателя шахткома профсоюза. Пронин попросил выйти председателя профкома. Когда мы остались одни, он спросил, писал ли я заметку в редакцию «Радянська Донеччина». Я подтвердил это и всё то, что в ней написано. В конце нашего откровенного разговора Пронин сказал: «Я еще этим буду заниматься, не бойтесь, работайте».

14 февраля. Начал работу XX съезд КПСС. Как обычно, в связи с таким событием посменное собрание, поставлена задача – добыть больше угля. Участки работали по возможности. Но в честь съезда из шахты пришлось выходить пешком (почему-то не работала спускная карета для людей), а в бане мыться холодной водой. В связи с этим рабочие высказали много нелицеприятных слов и в адрес руководства, и в адрес XX съезда КПСС.

На этом съезде 25 февраля первым секретарем ЦК КПСС Н. С. Хрущевым сделан доклад «О культе личности и его последствиях», то есть о деятельности генсека Сталина за 30-летний период его руководства Великой страной. Основные положения этого доклада потом довели до сведения всех коммунистов и комсомольцев, а полностью он впервые был опубликован в журнале «Известия ЦК КПСС» № 3 за 1989 год. Чтобы объективно оценить этот доклад, надо лично изучить все подлинные документы того периода. Понятно, в то время я не мог отнестись равнодушно к репрессиям в сталинский период, когда неугодных власти людей уничтожали без тщательного расследования, без подтверждения доказательствами их вины и без открытого судебного разбирательства с участием защиты, как и к другим отрицательным моментам жизни того периода. Думаю, основную причину этому и многому другому отрицательному следует искать в вечной (сколько и существует человечество) борьбе за власть на всех уровнях, во всех государствах. Обычно такая борьба ведется беспощадно и жестоко. В данном случае – борьба Хрущева со Сталиным, нечестная и непорядочная. Это борьба живого, имеющего полную власть в государстве, с мертвым, беззащитным телом, которое не может ни возразить, ни постоять за себя. Поражаюсь двуличности таких индивидуумов, как Хрущев. При жизни Сталина он, как и многие другие, ради своих личных, эгоистических интересов ни разу не возразил ему, одобрял все его действия и требовал этого от своих подчиненных. Подхалимничал перед ним. Как шут, плясал по его требованию. А после смерти Сталина показал, какой он «герой», не боится усопших, а фактически показал свое истинное подленькое нутро. Хрущев к власти стремился и неправедным путем получил ее. Пытался реформировать народное хозяйство, но ничего хорошего не получилось. Скатился на путь субъективизма и волюнтаризма в управлении партией и государством. Из состава РСФСР передал Крым в состав УССР вопреки желанию населения Крыма, заложив тем самым для потомков мину замедленного действия, которая в любое время может взорваться, т. к. проводимая украинским националистическим руководством политика и избранный им путь на разрыв отношений с Россией в пользу Запада и НАТО способны повредить предохранитель взрывного устройства. Последние предвыборные открытые провокации безмозглых националистических молодчиков, направляемых «оранжевой» властью из Западной Украины против Черноморского флота РФ и его маяков направлены на ускорение взрыва, на возникновение серьезного конфликта между Россией и Украиной, от которого пострадают обе стороны, но вряд ли Украина сохранит свою государственность. Благо что Россия сохранила, а в последнее время и укрепила свое могущество, свой военный потенциал, способный ликвидировать любого противника, любого агрессора, любого негодяя и везде защитить свои интересы. Об этом периодически напоминают горячим головам российские политики и военачальники, президент РФ В. В. Путин. К этому стоит прислушиваться украинскому руководству и не подставлять свой народ. Ни Запад, ни НАТО защитить не смогут. Они хотя и коварны, но не глупы, чтобы ввязываться в серьезный конфликт с Россией ради чьих-то амбиций. Им выгодно на этом себе нагреть руки. Поэтому они постоянно будут способствовать возникновению конфликта между братскими народами. Дамы и господа, задумайтесь над этим серьезно, если вас еще не купили окончательно с потрохами ЦРУ США и Запад, ибо может быть поздно. Не обрубайте корни и ветки единого славяно-русского православного древа. Засохнет оно, пропадете и вы, панове. Не уничтожайте это древо, а удобряйте его своими добрыми делами, берегите его. Тогда оно будет могучим и даст всем нам добра во сто крат больше, чем фальшивый Запад и НАТО. А главное, сохранится наша основная сила – духовность и вера в добро и справедливость, а вся разлагающая западная нечисть будет преодолена и выброшена на мусорку. Будьте благоразумны, пусть капитал и золотой телец не затмит ваш разум!

При Хрущеве испортились взаимоотношения между двумя самыми крупными социалистическими государствами – СССР и КНР, не на пользу дружественным народам наших стран. В то же время он смело и решительно давал отпор ястребам США в своих эмоциональных выступлениях, в том числе и с трибуны ООН, встал на защиту свободолюбивой социалистической Кубы, возглавляемой легендарным Фиделем Кастро, поддерживал революционные движения в других странах – а восстание шахтеров и рабочих со справедливыми требованиями в Новочеркасске Ростовской области подавил безжалостно, с многочисленными жертвами. Против безоружных людей он направил войска, сформированные из лиц среднеазиатских национальностей, которые выполнили его преступный приказ о расстреле, хотя перед этим военнослужащие-славяне категорически отказались выполнить его. Такие действия в корне противоречили коммунистическим идеалам и принципам интернационализма, наносили им большой вред.

Во главе СССР Хрущев находился десять лет, затем был бесславно свергнут другими заговорщиками, приведшими к власти Л. И. Брежнева.

1 марта. В лаве нашего участка два пережима угольного пласта и оба валятся. Кровля очень слабая, залегание пород в них вертикальное, окаймленное с обеих сторон сыпучей породой. Поэтому и происходят обвалы высотой десять – пятнадцать метров, шириной по падению (уклону) три – четыре метра и длиной по простиранию четыре – пять метров, то есть сразу в одном месте обваливается двести-триста кубометров породы. Чтобы разобрать завал, породу в выработанное пространство приходится перебрасывать лопатами по два-три раза. О разборке завалов пишу акты, чтобы заплатить рабочим хотя бы их ставку. Иду подписывать к главному инженеру или начальнику шахты. Они не хотят подписывать, говорят, что много плачу́ рабочим. Они стараются экономить даже на тяжелом труде рабочих, так как за экономию получают премию. Пытаюсь доказать им, что такой труд должен оплачиваться еще больше, но руководители не хотят это понять. Заявляю, что меньше рабочим платить не собираюсь. Между нами очередной конфликт. Чиновники не понимают простых вещей: если рабочим мало платить за их труд, завалы будут разбирать в два-три раза дольше, в это время не будет добычи угля, следовательно, не будет и прибыли. При нормальной оплате труда рабочие и трудятся старательно.

8 марта. В связи с завалами в нашей лаве постоянно дежурят работники треста. Сегодня их двое. Когда они с нами находились между двумя пережимами в лаве, нас завалило с двух сторон, оказался перекрытым выход из лавы. Мы попали в ловушку. Трестовские работники перепугались очень, а нам не привыкать. Главное – без паники. Об этом вскоре стало известно руководству шахты. С других участков собрали проходчиков и откопали нас, сделав проход через завал. Среди ночи прибежал и Хринов. Мы сказали, что завал произошел по его вине. Он без ведома начальника участка распорядился выбросить из лавы три секции МПК-1. Теперь он, конечно, понял свою глупость и чувствовал себя неудобно. Но зато подписал все акты на разборку завалов, которые раньше не хотел подписывать. Как говорится, «жареный петух клюнул…»