Текст книги "Простое решение"

Вымытая, без масленого креста, зато с грешными мыслями в голове, она рассеянно следила за тем, как вода уходит из ванны. Вот она завертелась в пенистом водовороте… Разглядев в водовороте фрагменты-осколки своего отражения, Ленка от неожиданности покачнулась, потеряла равновесие, поскользнулась на ровном месте… Вдруг дно ванны под ней разверзлось и Ленка провалилась, уйдя с головой под воду.

Сюр-лайн

Странное дело, но Ленка не захлебнулась. И даже не наглоталась мерзкой мыльной воды. К происходящим с ней чудесам, стремительным, как само ее падение, у Ленки не успело сложиться абсолютно никакого отношения. Она совсем не удивилась, что свободно дышит в воде. Некогда было удивляться, не уследить было за тем, что с ней происходит. Провалившись в бесцветную глубь, неизвестно сколько времени падая в нее с широко раскрытым ртом и распахнутыми глазами, она вдруг плюхнулась на что-то омерзительно-волосатое и склизкое. С чего мгновенно была сброшена сильным рывком.

И в тот же миг, упав на дно, Ленка впервые с момента внезапного погружения под воду ощутила себя, впервые отреагировала на то, что с ней происходит. «Бр-р! Во что это я вляпалась?» – от брезгливости Ленку всю передернуло. Она упала на что-то мягкое, рыхлое и одновременно колкое, будто мокрые опилки. Со всех сторон на ее голову, плечи, грудь, бедра навалилась вода, неподъемная, шелковистая и прохладная, словно ватное одеяло, вынутое из темной кладовки, в которой оно пролежало все лето. Вокруг – одна вода, без конца и края, как будто так и надо, как будто всю жизнь была одна вода. А в воде, в трех шагах напротив… «Я те дам „вляпалась“!» – вдруг раздалось в Ленкиной голове. Именно раздалось, а не подумалось. Ленка зашлась от ужаса, увидев перед собой нечто… Но вместо крика из ее рта вырвалось несколько пузырьков воздуха.

Эмоции перехлестнули Ленкину душу, чувства сменялись с молниеносной скоростью. На смену страху пришла крайняя степень изумления, потом истерический смех, потом ощущение полной беспомощности, ужас снова охватил ее… Наконец, Ленка впала в прострацию. Она опять не понимала, ни что с ней, ни где она, ни кто ее так напугал. Мозг, видимо защищаясь, отказался переваривать ту информацию, которую сообщали глаза.

«Что ж ты так спужалась, а? Того гляди, мне воду от страха испортишь!» – снова раздался в Ленкиной голове тот же голос – сильный, басовитый, но сказанный словно сквозь толстую ткань.

Ленка смирилась. Она вдруг поняла, что то, что она видит сейчас – не сон и не глюки.

Она увидела себя в довольно просторном помещении, вместо света наполненном водой.

Стены его были увешаны необычными подвижными коврами – они едва заметно колыхались, словно дышали. Рисунок их был незатейлив и в то же время радовал глаз. Он представлял собой чередующиеся в неуловимой последовательности горизонтальные полосы красного, зеленого и желтого цвета. Ленке даже показалось, что она во дворце восточного правителя: вот сейчас вбегут юные наложницы, у которых нет лиц, но есть бриллиантовые пупки, и внесут поднос с гранатом, киви и дыней. А за рабынями последует и сам эмир или шах… Раз – и рисунок стен изменился, а с ним и Ленкино восприятие того, что она видела. Ковры перестали казаться коврами, теперь они напоминали ей трехцветные жалюзи, сквозь которые пробивалось синее солнце… Пронеслись еще две-три секунды, полосы стали шире, засветились изнутри, свет, разлившись по ним снизу вверх, устранил между ними мельчайшие зазоры, будто затопил золотой смолой. Теперь это были не жалюзи, а четыре громадных плоских экрана. На них светилось красно-зелено-желтое Ленкино лицо, расплывшееся в счастливой улыбке. С четырех сторон транслировалась ее простая земная радость… От неожиданности Ленка вскрикнула, выдохнув в воду тугую порцию пузырьков. В ту же секунду экраны заколыхались, заходили ходуном, как шторы от сильного порыва ветра, снова распались на тысячи трехцветных полос, которые вдруг засверкали люминесцентным огнем, изогнулись, искривились, приняв самые причудливые формы – Ленка с ужасом смотрела на то, как полчища неоновых змей готовятся ее атаковать… Опять вода проглотила очередные секунды, а с ними и красно-зелено-желтых гадов, вернув на их место восточные ковры. Подводный мираж повторился. Красота на грани фола…

Наконец Ленка заставила себя увидеть того, кто сидел напротив. Это был толстый, просто безобразно толстый мужик. С чего Ленка взяла, что ужасное существо, сидевшее напротив, мужского пола? А черт его знает! Женская интуиция подсказала ей, что таким убожеством, пусть и подводным, которое сейчас сидело перед ней и нагло пялилось на нее голую (разумеется, голую – она же только что из ванной, черт бы ее побрал!), может быть только мужик. Даже если этот мужик – чудовище! В самом деле, разве порядочной женщине придет в голову прятаться под водой, устраивать засады на красивых обнаженных девушек? Ах, какой пассаж!

«А ты ничаво! Есть за что тяпнуть, когда стану лапать! О-хо-хо-хо!» – захохотал в Ленкиной голове все тот же глухой бас. Но Ленка больше не боялась его. Она внимательно рассматривала мужеподобное чудовище. Первое, что бросалось в глаза, – его огненно-рыжая, точно из начищенного золота, шевелюра и такого же благородного цвета борода. Даже сине-зеленый тон воды не смог приглушить ее яркого блеска. Видать, волосы были хорошо вымыты или начищены воском. «Еще бы, – хмыкнула про себя Ленка, – наверняка я сюда не первой провалилась со своим шампунем». «Не первой, не первой, не первой…» – эхом отозвался глухой бас.

Все остальные элементы внешности и туалета чудовища не были столь же привлекательными, как его волосы: огромный зеленый нос, выпученные глаза, будто чудовище само испугалось Ленки, куцая, явно не по росту курточка из красивой черной, с малиновым отливом ткани, грязно-зеленого цвета юбка в крупную черную клетку, прошитая не то толстой ниткой, не то шнурком. Из-под юбки, спускавшейся почти до самого дна, до того странного грунта, похожего на мокрые опилки, выглядывали острые носки неизвестной Ленке обуви.

Чудовище разглядывало Ленку, развалившись на черном стуле с таким же малиновым блеском, как у куцей курточки. У стула была высокая спинка, прямо над головой чудовища увенчанная удивительным предметом со множеством граней, гладких, способных блестеть, сверкать в ярком свете. Ленке этот предмет показался потухшим фонарем.

Сравнив его с фонарем, Ленка будто спровоцировала чудовище на следующий шаг: «фонарь» внезапно вспыхнул и… стало ясно, что это царская корона. Теперь только Ленка смогла разглядеть, что корона-«фонарь» водружена на самую верхушку пышной шевелюры чудовища, а не на спинку стула. Корона заиграла самыми разными оттенками золотого. Потрясающее зрелище! Среди оттенков, которыми переливалась корона, были необыкновенные – хрустально-золотой, бутылочно-золотой, древесно-золотой, – которых Ленка никогда не встречала в своем мире.

– Это ж царь, – наконец дошло до нее. – А я думала, чуче…

– Я те дам «чучело»! Дерзишь, спесивая! – бас в Ленкиной голове был просто вне себя от гнева. – Пред тобой Подванной и прочих водяных волостей мое величество вань-царь Воплей XVI собственной персоной! На колени, спесивая! Приказываю тебе я, вань-царь Воплей!

Вань-царь выпустил в Ленкину сторону очередь пузырьков, но Ленка не вняла его приказу, замешкалась, пытаясь переварить, что только что окриком прозвучало в ее голове. Тотчас по обе стороны от вань-царского трона возникли два водяных столба, быстро-быстро закрутившихся вокруг своей оси, точно смерчи. Они немедленно приблизились к Ленке, угрожая расправой.

– Стоп, робята! Будет время, еще потешитесь, пощекочете ее. А пока пригоните ее ко мне! – отдавал приказы в Ленкиной голове вань-царь. – Эх, ничаво не могу поделать с собой! По нраву пришлась мне эта новая вобла!

– Это я-то вобла?! Ну уж это слишком! – не на шутку рассвирепела Ленка и сама, без помощи водяных смерчей, храбро шагнула к трону вань-царя Воплея XVI. – Да ты сначала на себя посмотри, а потом будешь меня воблой обзывать! Да я, чтоб ты знал, самая красивая девка на работе. Мне все мужики об этом говорят. Ты, чучело подводное! А ну-ка глянь на меня! – совсем не стыдясь наготы, Ленка встала перед вань-царем – распрямив плечи, вызывающе нацелив на обидчика отвердевшие в воде соски грудей, насмешливо упершись руками в бока – Это я-то не така? Два бидона молока, чернобурка вон яка! – Ленка, дразня вань-царя, показала взглядом вниз, на свой обласканный теплой водой живот.

Воплей XVI остановил Ленкино возмущенное красноречие просто, двумя словами объяснив смысл обидного ей слова «вобла».

– Вобла – значит водяная бля. И я тебя захотел, вобла! За-хо-теллл!! – вань-царь кричал в Ленкиной голове. Вдруг юбка под каким-то невидимым напором разорвалась у него на коленях, а из дыры вывалилось щупальце. Безобразное трехпалое щупальце!

Ленка невольно отпрянула назад, от омерзения ее всю передернуло, но когда в следующую секунду она сообразила, что это вовсе не щупальце, а трехголовый член, Ленке совсем плохо стало.

– Поди сюда, спесивая! Вобла командировочная! – истошно орал Воплей XVI. Его три ужасных члена были цвета июньских грунтовых огурцов, они жадно тянули к Ленке головки, будто самонаводящиеся ракеты.

– Мамочка родненькая, спаси! – Ленка что есть силы сжала ладонями уши, будто это могло ей помочь избавиться от вожделенных криков вань-царя. Она не понимала, раздает он ей комплименты или на чем свет стоит ругает: – Вошка моя сладкая! Вышка пугливая! Я тебя хочу, водокачка розовая!..

Пятиться назад или еще лучше – убежать у Ленки не было никакой возможности. Позади, словно две неправильные пирамиды, сложенные из прозрачных фрез, неотступно крутились воины-смерчи. Они медленно, неуклонно надвигались на Ленку, вынуждая ее отступать к явно ополоумевшему от возбуждения вань-царю. Вода вокруг смерчей опасно бурлила, будто вспененная лопастями корабельного винта.

– Озолочу, вовочка! – казалось, что попало орал Воплей XVI. «Вовочка» на его языке означало, скорее всего, «водяная девочка» – по аналогии с «воблой» и «вошкой». Но Ленке было сейчас не до морфологических разборов странноватых вань-царских словечек. Она едва не прозевала момент, когда вань-царь махнул рукавом куцей своей курточки и в сторону Ленки полетела тучка золотых блесток. Несколько плавно упали ей на плечи и грудь. Это были золотые монеты. Ленка оглянулась (там, за ее спиной, упала большая часть золота)… и от страха выдохнула очередь пузырей. Не на шутку испугалась, когда увидела, как разлетаются в стороны рассеченные на части золотые монеты. Что делать?! Смертоносные смерчи уже были совсем близко от нежного Ленкиного тела, с другой стороны в нее хищно прицелились три одноглазых братца.

«Господи, спаси-помилуй меня! – вдруг вспомнила Ленка о том, кому час назад неумело молилась. – Ерешная я, грешная, но не настолько же, чтоб отдаться этому уроду!»

– Ну все, вобла, разозлила меня вконец! – зарычал в Ленкиной голове и в самом деле заведенный до предела Воплей XVI. Его огуречного цвета концы, видимо от перевозбуждения, приобрели болезненную бурую окраску. Позади, в полуметре от Ленки, по-сумасшедшему лопатили воду смерчи, косые струи воды больно били ей в спину, буквально царапая лопатки и поясницу…

И тут на голову вань-царю, точь-в-точь как Ленка, свалился громадный грузный мешок. Он был пошловатого серо-розового цвета. Таким увидела Ленка в первый момент нечто, вдруг рухнувшее откуда-то сверху. Когда же она присмотрелась, то разглядела торчавший из мешка (точнее, из того, что она приняла за мешок) живой инструмент. Он показался ей таким знакомым, таким родным, ну просто красавцем по сравнению с трехголовой буро-зеленой гадостью, что Ленка радостно расхохоталась. Бесшумно так расхохоталась и даже нечаянно пукнула, выпустив стайку веселых пузырьков.

Тем временем завязалась драка, нешуточная драка между вань-царем Воплеем XVI и голым мужиком, невесть как провалившимся в Ленкину ванну. Мужик, видимо, больше от страха, чем от храбрости, что есть силы дубасил чудовище по голове, вань-царь неумело отбивался. Воины-смерчи немедленно кинулись хозяину на подмогу, а Ленка была такова.

Проблуждав с полчаса по подводному, а точнее, подванному царству, Ленка пришла к выводу, что она находится в затопленном подвале. На эту мысль ее навели стены, выложенные обычной кафельной плиткой, и изредка попадавшиеся на ее пути трубы с поржавевшими вентилями. Нигде не было видно выхода, даже малейшего намека на него. Зато часто встречались уходящие влево-вправо коридоры и коридорчики. В один из них Ленка и вплыла, наконец решив свернуть с основного пути.

Впереди, метрах в сорока-пятидесяти, неожиданно забурлила вода, быстро выросли в размерах два существа продолговатой формы. Они стремительно и шумно приближались, сильно работая не то ногами, не то плавниками. Предосторожности ради Ленка прижалась к кафельной стене. Мимо на высокой скорости проплыли две крупных русалки с развевающимися волосами – казалось, волосы были совершенно сухими.

«Ну и слава Богу, – облегченно вздохнула Ленка. – Там жизнь. Хоть какая-то, но жизнь».

Она продолжила путь, робко, со страхом и одновременно надеждой ожидая новых открытий. Вскоре она подплыла к металлической цвета расплавленного свинца решетке, перегородившей поперек коридор. Решетка сантиметров на двадцать не доходила до округлого, арочной формы потолка коридора, завершаясь частоколом из четырехгранных наконечников. Ленка отважно толкнула полуоткрытую дверцу, находившуюся в решетке, и вошла-вплыла в другой мир.

Спустя время, которому Ленка давно не вела счет, коридор привел ее к громадному помещению, где не было видно ни стен, ни потолка, ни каких-либо других границ, кроме исчезавшего в толще воды пола или дна, покрытого все теми же мокрыми опилками вперемешку с водорослями. Водоросли, как вскоре выяснилось, оказались искусственными.

Вода здесь была иная, с бирюзовым оттенком, она светилась изнутри, светящиеся блики были круглой формы, они плавали вокруг Ленки – слева, справа, повсюду, – как золотистые кружки жира в тарелке с куриным бульоном. Но Ленке так не хотелось вновь оказаться чьей-то приманкой! Она понимала, что единственное ее спасение – это непрерывный путь вперед. Она не знала, сколько еще времени продлится с ней этот удивительный фокус – возможность дышать под водой легко-легко, словно она… Нет, с рыбой Ленка наотрез отказывалась себя сравнивать.

На пути стали попадаться странные, прямо-таки необыкновенные предметы – в одиночку и целыми группами, собранными, как показалось Ленке, в продуманные, весьма искусные композиции. Чувствовался чей-то вдохновенный мотив и мастерская рука. Ленке все это ужасно нравилось: золотая – не иначе! – пальма с бриллиантовой – ну очень похоже! – росой на тонких, словно фольга, листьях, малахитовый единорог с рогом из теплого, будто домашнего, изумруда (рядом с единорогом спиралью свернулась точь-в-точь, как живая, змея с янтарными клыками, но Ленка не испугалась ее), семейство, примерно с дюжину, карликовых слонов из алого коралла, водопад в искусственных скалах (странно, но вода водопада не смешивалась с водой подванного мира) и много еще разных чудес.

Ленка на пару минут задержалась у водопада. Вода в нем была совершенно прозрачной, лишенной малейшего оттенка. Ленка вгляделась, наклонившись к водопаду так низко, что ее нос едва не коснулся… Вот это да! Водопад состоял из тысяч тончайших прожилок или струн, натянутых на уступы скал. Ленка протянула руку и осторожно коснулась нескольких струн – водопад тихонько зазвенел в ее голове.

Ленка перевела взгляд на миниатюрный замок, воздвигнутый неизвестным автором на вершине самой высокой из скал. Замок окружала крепостная стена из темной меди. Медь ворот, сооруженных посреди стены, была совсем черна, с неприятным зеленым налетом, свидетельствовавшим о глубокой старости ворот, скрывавших в себе и, возможно, за собой какую-то тайну. Ленка не удержалась и двумя пальцами попыталась открыть ворота. Те тут же поддались, но, открывая их, Ленка почувствовала удивительную тяжесть, совсем не вязавшуюся с маленьким размером ворот.

Отворив их, любопытная Ленка обнаружила кусок черной замши (она была спрятана под сводами замка), а в ее центре – большую, с крупную фасолину, молочную жемчужину. От изумления Ленка вскрикнула – из ее рта ударила короткая тугая струя воздуха, – но от жемчужины отказываться не стала. Руки ее заметно дрожали, когда она решила рассмотреть удивительную находку поближе.

Жемчужина была потрясающе красива! Она приковывала к себе взгляд мягкой округлой формой и ровным неземным светом, разлитым, словно капля молочного ликера, внутри той идеальной формы. Жемчужина и в самом деле казалась идеальной. Вот… Вот только что это за кончик нити, который торчал из нее? Ленка прищурилась, разглядывая нить, которую в первый момент не заметила. И вдруг резко потянула за ее конец. Удивительно, но нить послушалась ее нетерпеливых пальцев, потянулась, как бы отлипая от жемчужины по всему ее периметру. Так открывают пачку бинта или сигарет, потянув за конец нити или фольги… Ленка, затаив дыхание (это означало, что она перестала выпускать пузырьки воздуха), разломила пополам жемчужину. В ней лежала крошечная, с семечку, ракушка. В жемчуге – ракушка! «Ну и дела! – удивилась Ленка. – Все наоборот. Наверное, в таких ракушках рождается жемчуг. Хм, что бы это значило?»

Неожиданно ей в голову пришла, казалось, совершенно абсурдная мысль. Решив проверить догадку, Ленка вернулась назад. Перво-наперво она отыскала малахитового единорога с изумрудным рогом. Ростом существо-миф было ей по колени. Ленка не поленилась, осмотрела его со всех сторон и наконец нашла то, ради чего возвращалась, – конец нити. Там, под брюхом единорога. Осторожно потянула нитку… Из малахитовых половинок посыпался мусор: древесный уголь, кусочки слюды, металлический порошок… Может, из всего этого рождается малахит? Или изумруд? Кто знает…

«Бутафория какая-то… Зачем все это? Все шиворот-навыворот. Словно знак…» И тут Ленка впервые подумала о том, что все, в чем сейчас ей приходится участвовать, открывать или быть свидетелем каких-то удивительных и ужасных событий, на самом деле должно происходить лишь в ней самой – в ее мыслях и воображении. «Я как та ненастоящая жемчужина. Кто-то выдернул меня из реальности, как жемчужину из раковины или малахит из горных пород. Зерно вдруг стало оболочкой, формой, а форма – зерном. Что за жестокие чудачества? Кому интересно играть со мной, подсовывая на каждом шагу реальность-наоборот? Прямо подводный антимир какой-то!.. А как все здорово начиналось: Киев, планы, любовник… Где он, черт бы его побрал! Знал бы, куда я влипла! Точнее, провалилась…»

Вода была теплой и кроткой, как Псел жарким июльским вечером. Будто Ленка с разбега нырнула и… передумала возвращаться на берег. Дышалось на редкость легко, будто Ленка вышла на высокий берег реки, вдохнула полной грудью свежего ветра. Тело щекотали невидимые струи, вокруг водили хороводы стаи золотых кружков света. Ленке они казались единственными живыми и, может, разумными существами, обитавшими в этом странном месте. Подванный мир был по-своему красив и, в общем-то, лишен каких-то реальных угроз в отношении Ленки, так что для долгого отчаяния и беспокойства у нее не было серьезных причин. Она довольно быстро успокоилась, особенно после того, как отломила от головы единорога его изумительный изумрудный рог (слава Богу, хоть он оказался настоящим – без нитки). С рогом под мышкой Ленка пустилась дальше вплавь.

Впереди, слева по ходу движения, на абсолютно ровной и гладкой долине дна неожиданно возникло довольно крупное возвышение. «Может, затопленный ангар какой-нибудь или свалка мусора, или еще чего-нибудь в том же духе?» Почти правильной прямоугольной формы, с низким покатым верхом, оно было как бы перечеркнуто под прямым углом продолговатой тенью, падавшей откуда-то сверху. Такую тень могло отбрасывать дно небольшого судна, например катера или яхты. Но яхта в гостинице?!.. Хотя кто сказал, что Ленка до сих пор в гостинице?.. Итак, впереди виднелось нечто – темное, неживое на вид, пересеченное, как крестовиной, тенью.

При Ленкином приближении возвышение все больше обретало черты искусственного сооружения. У него оказался невысокий, на уровне Ленкиного носа, вход, наглухо закрытый железной дверью. Железное распятие висело над входом. Почему-то сразу Ленка признала в композиции, висевшей над дверью, распятие. Большой крест. В его центре – циферблат неведомых часов. Вместо цифр темнели маски – с искаженными гримасами лики человекоподобных существ с гребнями на голове. В концы стрелок, выходящих за края циферблата, как в запястья Бога, были вбиты гвозди. Словно вбиты… «Без десяти три», – взглянув на часы-распятие, машинально отметила Ленка. Под стрелками была выбита короткая надпись из мелких незнакомых символов. Ленка ломать голову не стала, разгадывая смысл загадочной надписи, а потянула на себя ручку двери и смело вошла-вплыла внутрь. При этом успела подумать: «Храм какого-нибудь подводного божества.

Возможно, ему поклоняется тот сексуальный маньяк – вань-царь Воплей… Надеюсь, меня здесь не изнасилуют и не принесут в жертву».

В храме стоял, точнее, зыбко покачивался полумрак – вода, окрашенная в темно-лиловый цвет. Черная стена, продолжавшаяся по обе стороны двери, уже через 10–15 шагов растворялась в том полумраке. Но темные краски не давили на Ленкино сознание, наоборот, создавали иллюзию довольно большого храмового пространства, причем не вытянутого в длину (что, по идее, должно было быть, согласно продолговатой внешней формы храма), а устремленного ввысь. У Ленки создалось впечатление, что она оказалась на дне широкого и очень глубокого колодца. Задрав голову, она увидела высоко-высоко над собой светло-бирюзовый прямоугольник неба (или, может, подсвеченный изнутри купол храма), по которому медленно расходились круги. Будто кто-то только-только поднял из колодца ведро…

«Странно все это, – вздохнув, подумала Ленка. – Куда же я все-таки влипла?» Она постояла, пока глаза привыкли к полумраку. Разглядела под ногами дорожку, начинавшуюся у самой двери и уходившую в глубь храма. Выложенная плоским камнем, казавшимся серо-жемчужным в прозрачной темно-лиловой воде, дорожка легко покалывала голые Ленкины ступни, будто несла в себе слабый электрический заряд. Кроме того, на дорожке уверенно стоялось. Видимо, она обладала достаточной в воде силой притяжения. Ленке так надоело плавать, что она с удовольствием пошла.

Вскоре дорожка привела к круглому, похожему на пьедестал возвышению. В его центре пустовал стул с высокой спинкой. Стул, наподобие трона вань-царя Воплея XVI.

Пьедестал с троном (разумеется, Ленке было невдомек, чем на самом деле являлся тот стул) был испещрен десятками золотистых дуг – взад-вперед они скользили по пьедесталу, как ящерицы. Глянув вверх, она поняла: то расходящиеся под куполом круги отбрасывают блики.

Ленка, наверное, еще долго бы разглядывала это загадочное и одновременно простое сооружение, если бы не голоса, вернее, мысли, чужие мысли, разноголосые и пока невнятные, внезапно раздавшиеся в ее голове. Спокойствие, недавно воцарившееся в ее душе, мгновенно было разрушено. Но Ленка даже обрадовалась родившимся в ее голове голосам: ей больше не хотелось оставаться одной в этом подводном храме. И она, сойдя с дорожки, поплыла почти наугад, всматриваясь сквозь темно-лиловую толщу воды, прислушиваясь к мыслям-голосам, стараясь понять их пока неуловимый смысл, чтобы вдруг осознать для себя, насколько опасно это ее движение к незнакомой жизни.

Неожиданно Ленка уткнулась в стену. Хотя до нее, казалось, оставалось еще несколько десятков метров. Стена выглядела угрожающе черной. От сильного испуга Ленку спасли только серебристые маски часов.

Маски висели на стене в полутора метре от дна храма. Их была целая галерея… С чего Ленка взяла, что перед ней маски часов? Сейчас она не могла ответить на этот вопрос. Сегодня ею правил не рассудок, а интуиция – прирожденное чувство выхода из трудной ситуации, даже из такой абсурдной, как эта.

Интуиция не только подсказывала направление Ленкиных действий, но и раскрывала смысл неизвестных ей вещей и явлений. Вот и сейчас: стоило ей только взглянуть на непонятные предметы, висевшие или прибитые к стене, ощетинившиеся стрелками, словно ножами, как ей сразу же стало ясно: это маски часов. Пародия, насмешка, сатира на то, перед чем благоговеют и чему служат люди. Инструментов времени – маски! Ой, сколько здесь всего было интересного! Ленка брела-плыла вдоль необыкновенной стены, с открытым ртом, полным безвкусной воды, рассматривая храмовые диковины. «Это ж надо, вместо икон – маски!» – недоумевала она. Вода стояла у нее в горле, но все не решалась пролиться внутрь, затопить легкие.

Мысленно все маски Ленка разделила на три группы: простые, смешные и совсем непонятные. У первых отличались в основном стрелки или циферблаты. Так, стрелки-усы сменяли стрелки-антенны, а те – стрелки-ножницы, затем – стрелки-ветки с шипами, стрелки-свечи, стрелки-петарды, стрелки-шампура, с которых каплями жира стекало подводное время… Вместо привычного плоского циферблата вдруг возникло свиное рыло. Попались на глаза часы-красная кнопка, часы-противопехотная мина, часы-печать (на них можно было даже прочесть обрывок надписи: «Прыватне пидпрыэмство…»), часы-конфорка от газовой плиты. Что ж, время – та же стряпня: у кого-то оно подгорает, у кого-то – пальчики оближешь, да добавки не дождешься… Ленку особенно позабавили часы-гамбургер: из-под двух уродливых бесформенных «лепешек» торчали беспомощные стрелки часов, точно стрелки зеленого лука. Но чего Ленка совершенно не поняла, так это присутствие в коллекции масок человеческой головы. Маленькая, сморщенная, она удручала своей правдоподобностью. Голова была настоящей, с окаменевшей гримасой ужаса. Без малейших намеков на маску, тем более маску часов.

И только сейчас Ленка поняла, что все, что она до этого видела, вся эта нелепая галерея, – сплошной фарс. Визуальный ряд, вся логика которого направлена на одно: показать слабость человеческого духа, придумавшего в угоду или во спасение себе часы – посредника между смертью и животным страхом этой смерти.

Словно в продолжение умных Ленкиных мыслей (возможных разве что только здесь – в нереальном мире, нереальном храме и наедине с вполне реальным страхом), в ее сознание громко и уверенно снова начала входить чья-то речь, на время умолкшая. Мысли-слова, ясно сформулированные, но не до конца понятные, произносились в Ленкиной голове хорошо поставленным мужским голосом:

– …«Не сотвори кумира из времени своего, но дорожи назначенным часом». Так написано над входом в храм Вовремя. Приходя в наш храм водяного времени, вы непременно обращаете взгляд на стену с масками времени. Я никогда не рассказывал вам о них. Сегодня, перед тем как начать проповедь… Вы должны знать: их там никто не развешивал. Очень давно, десятки тысяч лет назад, маски сами появились на стене, как коралловые полипы, как наросты или мох на деревьях. В итоге, не иначе как с благословения Всевышнего, вышла удивительная галерея масок часов, в которой оказался заключен глубокий смысл. Да не один! Что мы видим? Отражение непрерывного поиска вань-человеком истины во времени. Или истинного времени – как вам будет угодно. А кто-то из вас возразит: это всего лишь аллегория времени, не больше. И будет по-своему прав. Но можно воспринимать эту галерею буквально: время многолико, полигамно, но мы живем лишь по одному циферблату, единственному известному нам, посвящающему нас в секунды-секреты плоского времени… Погодите, среди нас, кажется, новичок. Позвольте, я приглашу его к нам. Иди к нам, ветка! Будь смелей! Мы ждем тебя, ветка! Слушать мудрого вань-батюшку нужно глядя в его немой рот!

Ленка поняла, что зовут ее, и поначалу не удивилась обращению «ветка». Она завернула за угол стены, начинавшийся сразу же за тем местом, где висела ужасная сморщенная голова.

Завернула – и ее взгляду открылось удивительное зрелище. Из глубины небольшого прямоугольного пространства, ограниченного с трех сторон стенами, лился яркий, близкий к «электро», голубой свет. Он пронизывал воду так же легко и естественно, как утренние лучи солнца пронизывают холодную атмосферу земли. Свет поманил к себе Ленку, и она поплыла ему навстречу, радостно предвкушая знакомство с чем-то необычным, которое, даст Бог, принесет ей спасение.

Прежде чем она смогла разглядеть источник чудесного света, Ленка увидела спины… Видимо, это были те вань-люди, к которым в Ленкиной голове обращался их водяной священник. Вань-людей было десятка три-четыре. В длинных, до пят, серебристо-лиловых одеяниях, похожих на плащи, с островерхими капюшонами, они замерли в полупоклоне, стоя к Ленке спиной.

Подплыв ближе, Ленка разглядела: то были не капюшоны, а плавники. У нее создалось впечатление, что плавники растут прямо вдоль голов вань-людей. Может, так оно и было… Не оборачиваясь, вань-люди расступились, открывая Ленке проход к плоскому возвышению. В его глубине стояло что-то наподобие органа, точнее, его части, – ряд труб-регистров разной высоты. Трубы были сплошь прозрачными, в них что-то бурно кипело, излучая тот пронзительный голубой свет, который так поразил Ленку. Впереди труб, в самом центре возвышения, с вытянутыми в стороны руками стоял водяной священник.

Ленка проплыла по образовавшемуся проходу, то и дело касаясь скользких плащей, и встала у возвышения, служившего, видимо, алтарем. Вань-батюшка, плотный, коренастый, с абсолютно лысым, как рыбий пузырь, серебристым черепом, ощетинившимся черно-оранжевым плавником, опустил руки, и вновь его речь зазвучала в Ленкиной голове:

– Сегодня, как обычно, я буду говорить о воде. В ней мы рождаемся, зачинаем свое продолжение, в воде заканчивается отсчет нашего личного времени. Итак, вода, ветка, это изнанка жизни, ее быстротечная ткань, – вань-батюшка неожиданно уставился на Ленку и продолжил проповедь, уже не отводя взгляда от ее сухих в воде глаз. – Вода – это легкие, которыми дышит все живое. Это желудок, переваривающий все насущное, а из исключительного откладывающий маленькое яйцо – жемчужину. Вода – это огромный растекшийся мочевой пузырь, который мочится сам собой – драгоценным соком любви… Вода – это слизистая оболочка души. У воды много разных имен. Все они одной крови. Очень даже может быть, что имен у воды больше, чем у земного бога. Очень даже может быть.