Текст книги "Хроники Раздолбая"

Раздолбай запротестовал, не желая, чтобы голос навязывал ему свою волю. Он пытался убедить себя, что это самовнушение, и если он сам себе внушил страх сломать руку, то сам же может и «развнушить», но ничего не получалось. Голос набрал такую мощь, что противостоять ему он был не в силах и понял, что ходить на курсы не сможет. Даже если с ним ничего не случится, он будет жить в постоянном страхе, ожидая, что сломает руку, и в конце концов захочет сломать ее, потому что лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

– Я двинулся! – паниковал он. – Я вообще ничего не могу! Не могу даже победить собственный психоз.

– Ты знаешь, что это не психоз, – возражал голос. – Психоз – если бы голос звучал как голос, а ты слышишь чувством, которое заложено специально для этого. Вспомни, сколько раз ты обращался ко мне и получал помощь – отселился от родителей, увез Диану в Москву, смог улететь в Ригу… Ты обещал поверить, если Диана станет твоей первой девушкой. Теперь, когда боль утихла, скажи – разве ты предпочел бы, чтобы твоя просьба осталась невыполненной?

– Хорошо… – сдался Раздолбай, решив покорно выслушать все, что голос предложит. – Допустим, я продам магнитофон… Только допустим! Вдруг я продам, потрачу время, и ничего не получится?

– Верь, как ты верил, что успеешь купить цветы и вернуться на самолет. Я говорю тебе, что это надо сделать, поэтому не сомневайся.

– А вдруг эта картина будет никому не нужна? Вдруг я не выиграю никакой конкурс?

– Картина – твой последний шанс выиграть жизнь. Забудь про конкурс. Ты должен рисовать столько же, сколько играет Миша, и отдавать этому столько же сил. Ты должен нарисовать «Тройку» и превзойти себя, иначе…

Неожиданно Раздолбаю захотелось доставить самому себе душевную боль, сделав странную вещь – глупую, но символичную. Он упрямился, говорил себе, что это «психоз», но желание было таким сильным, словно не он его контролировал. Чувствуя себя марионеткой, которую тянут за ниточки, он подошел к ящику стола и вытащил из него коробку с «Фантомом», отложенным, чтобы «собрать когда-нибудь позже». Полюбовавшись картинкой на коробке, он взял из того же ящика бутылочку с растворителем и вынес все это на балкон.

«Зачем я делаю это?» – удивлялся он сам себе.

– Вспомни, сколько раз ты отказывался от всего, что требовало усилий, – отвечал голос. – Сделай это, и пусть тебе будет больно. Поставь на сердце ожог, чтобы он не давал тебе отказаться от исполнения начатого.

Повинуясь не себе, а голосу, Раздолбай облил коробку с самолетом растворителем и поджег зажигалкой. Пластмассовые детали задымили черным дымом с хлопьями и стали сворачиваться в угольные капли, которые падали на балконный кафель одновременно со слезами из глаз Раздолбая. Он плакал не потому, что ему жалко было увлечения детства – самолетика, который так и не довелось собрать. Он плакал, потому что видел, что так будет гореть его жизнь, если он не выиграет битву, которую голос требовал начать сегодня же.

– Вспомни, как ты мечтал «склеить настоящую модель», – безжалостно говорил голос. – Смотри теперь, как «Фантом» сгорает фантомом, и знай, что если не напишешь «Тройку», так же сгорит все в твоей жизни, включая мечты о «моделях-конях», которыми ты грезишь сейчас.

– Ладно… допустим, ты – Бог, и я положусь на тебя еще раз, – смирился Раздолбай, боясь опять довериться непонятной игре разума, которая может снова привести к боли и разочарованию. – Я сжег увлечение детства, как ты велел, я продам магнитофон – своего лучшего друга. Мне жалко продавать его так, что переворачивается все внутри, но, чтобы испытать тебя еще раз, я готов сделать, как ты велишь. Только вдруг я доверюсь тебе, но ни к чему не приду? Вдруг напишу картину, но не заработаю денег, не покорю никаких «коней», не выиграю спор с Мартином?

– Пока ты не написал «Тройку», я не могу обещать тебе ничего. Ничего, кроме одной вещи.

– Какой?

Последние слова, прозвучавшие от имени голоса, резонансом зацепили в душе Раздолбая струну, от вибрации которой у него сами собой хлынули из глаз слезы безбрежной необъяснимой благодарности. Эти слова целебным пластырем покрыли все ожоги на сердце. Их захотелось собрать в горсточку и носить на груди, как оберегающий от всего талисман. Слова было четыре:

– Я тебя не оставлю.

ОКОНЧАНИЕ

В КНИГЕ

«ХРОНИКИ РАЗДОЛБАЯ-2»

«Спор на балу Воланда»