Текст книги "Главная роль"

Глава 16

Наконец-то Восточное путешествие цесаревича Николая вышло на финишную прямую – сухопутное путешествие до Токио.

После «деревни» мы, как Николай мне и обещал, проехались по Нагасаки и встретились с Городским советом – людей, которые говорили за моей спиной гадости, уволили. Странно – я же специально показывал, что не обижаюсь и наслаждаюсь своей маленькой победой. Перестраховались японцы на всякий случай, даже в газетах написали, мол, подвели чиновники доверие Императора, не справившись с обязанностями. А до моего появления-то справлялись, значит – из-за меня!

Переночевали в гостинице Такива – я немного расстроился, что шикарный «люкс», в котором я ночевал в прошлый раз, отдали Николаю, но это нормально – под его визит «люкс» и отгрохали, а с меня не убудет переночевать в «люксе» поскромнее.

Разговор за ужином был посвящен моему новому кадру, которого я за неимением других идей – писарь у меня уже есть, а в лакеи Остапа оформлять невместно – записал секретарем и положил безумный оклад в две тысячи рублей в месяц: Кирил-то «пайщик» и на самообеспечении, а казаку нужно отдавать отцовские долги и оплачивать сестре Смольный – это в наши времена триста пятьдесят рублей в год. Задачи у него простые – ходить за мной и надувать щеки, потому что до окончания путешествия секретарской работы у меня для него нет.

Николай был недоволен:

– Жоржи, я могу понять писаря-простолюдина, но секретарь… – он укоризненно покачал головой и закинул в рот кусок рыбы.

– Не понимаю, чем ты недоволен, – честно признался я. – Какая разница, кто будет ходить за мной и записывать в блокнот то, что велено?

– Ты многое забыл, Жоржи, – улыбнувшись, сбавил обороты цесаревич. – Ты не ведешь себя как наследник.

– Ты, хвала Господу, – я перекрестился. – Крепок и здоров, и наследовать престол – твоя судьба и твоя ноша.

– Это не значит, что ты можешь вести себя неправильно, – покачал он на меня пальцем. – Нужно уметь держать дистанцию с подданными – когда-то ты это умел, и должен научиться снова.

– Я научусь, – соврал я.

То же мне наставник нашелся. Но так-то прав – мне нужен учитель этикета, потому что сейчас я в чинах и рангах не очень-то разбираюсь. Будь я, например, привыкшим смотреть на окружающих как на говно сыночком олигарха, мне было бы проще, но я же обычный, пусть и очень красивый и талантливый, студент с окраины.

– Непременно научишься! – обрадовался покорности Николай. – Начни с малого: у нас есть счетовод, который заведует казной, а ты, вместо того, чтобы просто написать записку, заставляешь Андреича ходить к нему за деньгами. Для твоего доброго камердинера это не по рангу, но он не может тебе об этом сказать.

Да?

– Просто когда мы с ним познакомились заново, я спросил у Андреича сколько у меня денег, а он ответил «мимо меня не копеечки не проплывет». Я понимаю, что мое состояние – это не гора золотых монет, а накопления, земли, ценности и прочее, а значит все это считать и учитывать камердинеру затруднительно, но решил, что такое положение дел нормально для нашей большой прогулки, – оправдался я.

– Теперь ты знаешь, что это не так, – улыбнулся Никки.

Радуется – я ему много полезного или хотя бы интересного рассказываю, а он теперь, получается, доволен тем, что и у него есть чему меня поучить.

– Сложно всё, – вздохнул я.

– Поэтому ты всегда можешь прийти ко мне за советом, – великодушно предложил он. – Было бы разумным вернуть Кирила в матросы, а Остапа – его ведь так зовут? – в казаки.

– Кирил очень полезный, – вступился я за писаря. – У него торговое чутьё…

Николай поморщился, я продолжил:

– …На выданный ему капитал он сделает состояние и будет до конца дней за это благодарен. Верные люди…

– Что толку с преданного купца? – отмахнулся Николай.

– Помимо покупки барахла, он договорился с американскими торговцами – к нашему прибытию домой они привезут, например, бананы. Мы с тобой их пробовали, а твои будущие подданные – нет. Угости десяток крестьян бананами, и они тоже это запомнят, и, когда какой-нибудь анархист или идиот придет в их деревню подбивать на бунт, они поколотят его палками, потому что будут помнить твою заботу.

Нахмурившись, Никки попытался – потому что мне пофигу – придавить меня взглядом:

– Ты считаешь, что меня должен пугать бунт на окраинах Империи?

– Бунты армия разгонять умеет, – кивнул я. – Страх хорош на короткое время, но любовь позволит держать народ в покорности сколь угодно долго. Аристократия, прости за такие слова, Высочайшим вниманием избалована, и у нее все есть, поэтому и их лояльность стоит дорого. Любовь и преданность народа стоят гораздо дешевле. Толпа – это страшное оружие, и у царя должна быть возможность натравить разгневанную толпу туда, куда ему нужно.

– Поразительный цинизм! – ужаснулся Николай. – Я не желаю слышать подобных рассуждений. Если ты начал измерять верность долгу в деньгах, значит в своем увлечении торговлей ты зашел слишком далеко. Я прошу тебя найти достойную свиту и впредь не приближать к себе случайных людей. Особенно не назначать их секретарями – на такой важной должности должен находиться тот, кому можно доверять.

– Остап не умеет врать, – пожал я плечами. – Я помогу ему отдать отцовские долги, оплатить учебу сестры, и более преданного секретаря будет не найти во всей Империи.

– Почему ты считаешь всех вокруг предателями? – поднял на меня бровь Николай.

Потому что знаю, чем закончится твое офигительное правление, царь-тряпка. Давит на меня старший брат, а мне придется сделать вид, что я его слушаюсь – отдам малое, чтобы потом в случае необходимости напомнить об этом и выторговать большее.

– По прибытии во Владивосток я заменю Кирила и Остапа теми, кого ты сочтешь достойными, – пообещал я. – Японцы – очень подозрительные, и будут много дней совещаться о том, как им стоит воспринимать появление у меня нового секретаря из казаков. Это так забавно! – и я легкомысленно заржал.

Николай хохотнул и покивал – договорились. Что ж, до Владивостока еще далеко, и может быть у меня получится отстоять Остапа. Кирила отстаивать особо и не надо – мы с ним так и так разбежимся по возвращении домой, чтобы иногда встречаться для обсуждения совместных дел. Ну не хочу я придворного жополиза в секретарях! Они – придворные – с Высочайших рук поколениями кормятся, а значит обросли связями, своими и чужими интересами, и, возможно, носят в клювике инфу иностранным шпионам – в эти времена их как грязи, и никто с этим бороться не собирается. Само понятие «секретности» специфическое – мир еще не понял, что существуют только государственные интересы, и научные деятели, например, стараются как можно громче проорать на весь мир о новом открытии.

После разговора мы разошлись по номерам, и, расстроенный попыткой Никки влезть в мои дела – только мне в его дела лезть можно, в обратную сторону нефиг! – я лег спать.

После завтрака мы покатались по Нагасаки «инкогнито» – на рикшах, скупая содержимое всех лавок по пути. Через полтора часа такого досуга принц Арисугава предложил нам с Никки посетить чайный домик – из Киото привезли парочку лучших гейш специально для нас. Цесаревич согласился, я был не против, и нас отвезли к чайному домику, мимо которого, я готов поклясться, я проезжал еще в первый «японский» день, но изменился он разительно: крылечко было новым, наросший на камнях забора мох эстетично подровняли, заменили калитку и бумагу раздвижных дверей, подновили рисунки. Японский экспресс-ремонт!

Сидящая на фоне украшенной журавлями ширмы красивая японка с побеленным лицом и зачерненными зубами, одетая в бело-розовое кимоно, играла на сямисэне пронзительную мелодию, в которой слышались месящие грязь рисовых полей босые ноги, трещащий хворост в очаге, стук деревянных молотков, шорохи опадающих листьев и завывание холодного зимнего ветра.

Вторая красавица танцевала, четко выверенными движениями, едва ощутимо самыми кончиками ассоциативных рядов, иллюстрируя застывшую во времени историю Старой Японии. Воины приходят и уходят, Империи зарождаются и рушатся, но деревня меняется медленно и неохотно. Что ей эти «реставрации» в сравнении с мириадами циклов от посадки до урожая? И не такое видала!

Романтизирую, конечно, но конкретно сейчас, в этот прекрасный момент, думать о том, как выглядит деревня на самом деле, не хочется.

Казалось – сейчас откроется дверь, и в нее войдет легендарный Слепой Ичи со своим замаскированным под трость мечом, сядет рядом и выложит на стол кучу денег, выигранных у местных маргиналов в кости.

Совсем другой уровень – старик в рёкане играл мастерски, но играл фоновые мелодии, под которые приятно выпить с другом Арисугавой. Сейчас я сижу рядом с Николаем, а высокоуровневые гейши показывают нам целостную аудиовизуальную программу, от которой я получаю огромное эстетическое удовольствие, а Никки больше смотрит на прискорбно редко выглядывающие из-под кимоно запястья и стопы танцовщицы.

Разъяснительную работу с братом я провел заранее: с гейшей можно только по любви или за большие деньги (достаточные для открытия собственного чайного дома), иначе нечестно. Цесаревича такое устраивает – за весело проведенную ночь он подарил Митинаге Эй ожерелье ценой в двадцать с копейками тысяч рублей. Неплохой навар – все контрактные жены, полагаю, очень завидовали. Сильно переплатил, как по мне – вот эти всю жизнь совершенствующие навыки дамы подобных подарков достойны, а светской львице хватило бы и самого факта соития с будущим Императором.

Как актера и тонко чувствующего искусство человека, меня от сальных глазок цесаревича немного коробит. Уверен, что девять из десяти аристократов точно так же ходят и на великий русский балет: на почти голых по этим временам дам полюбоваться. Матильда-то неспроста у Николая завелась, и это не исключение, а правило: верхушка Империи балерин обожает совсем не за умение танцевать.

Мелодия ускорилась, танцовщица вплела в нее рассекаемый веерами воздух. Кульминация тянулась ровно столько, сколько нужно, и прямо по ее окончании представление окончилось, а на моих глазах выступили слезы. Ничего особенного – просто накатило все и сразу. Вот он – старательно откладываемый из-за постоянного напряжения катарсис.

Мы с удивленно покосившемся на меня Николаем похлопали, дамы поклонились и нарочито-неуклюже просеменили к нам за стол. Танцовщица – Харука – приземлилась около цесаревича, а мне досталась Аяка.

– Ваше Императорское Высочество-сама, что вам понравилось больше – музыка или танец? – на старательном, но очень кривом русском проверила танцовщица правильность «рассадки».

– Ваш танец был прекрасен, – ответил Николай на столь же кривом японском.

Быстро языки учит, на этом уровне уже сможет, например, купить еды, спросить дорогу и снять комнату без посторонней помощи.

«Проверка» Харуки неприятно царапнула – ответь старший брат иначе, гейши бы очень унизительно для меня поменялись местами.

– Танец подобен плющу, но мелодия подобна тории, которую он обвивает, – посмотрев мне в глаза, с идеальной улыбкой «утешила» Аяка на японском. – Без надежной опоры плющу никогда не подняться выше травы.

«Тория» – это колонна храмовых ворот.

Харука от подначки поморщилась видимой мне стороной лица ровно настолько сильно, чтобы «незаметное» осталось замеченным.

Заготовка для утешения меньшего по рангу гостя – довольными из чайного домика выходить должны все.

– Дамы обменялись неинтересными колкостями, – пояснил я взглядом попросившего перевода Никки.

Зачем тебе перевод? Смотри как Харука рукав подтянула и думай о том, как через час-другой будешь трогать эту белоснежную кожу. Ну а я, пожалуй, пообщаюсь – не настолько плохо, чтобы пересматривать план «терпеть до дома».

– Мелодия была чудесной, – честно похвалил я Аяку.

– Я полагала, что вас растрогал танец, – поскромничала она.

– Танец был хорош, – покивал я. – Скажи, как долго ты училась играть?

– Сколько себя помню, Ваше Высочество-сама, – прощебетала она. – Моя мать была гейшей…

Пока я слушал рассказ Аяки, сидящие рядом Николай и Харука пытались общаться как могли на жуткой смеси японского и русского. Языковой барьер, впрочем, не мешал им получать удовольствие – как минимум цесаревич его получает точно, а Харука профессионально это изображает. Если не видно разницы, смысл переживать?

Никки хватило меньше чем на час. Получив очередную порцию шепотков в маленькое аккуратное ушко, Харука взяла наследника за руку и увела вглубь чайного домика, а мы остались вдвоем с Аякой.

– В этом доме много уютных комнат, – толсто намекнула она.

– Лучше сыграй мне еще, – попросил я.

– Я вам не нравлюсь, Ваше Высочество-сама? – жалобно спросила она.

Жалко девушку – если я останусь недоволен, важных гостей ей развлекать больше не доверят, и это самая малая из потенциальных проблем.

– Упавший лепесток сакуры по-настоящему прекрасен лишь в краткий миг полета, – улыбнулся я. – Возьмешь его в руки, и он превратится в обыкновенный, мертвый листок.

Гейша просветлела – я просто не хочу вести ее в «нумера», а так все хорошо. Наполнив мою пиалу, она взялась за сямисэн и сыграла мне пару красивых мелодий. Отложив инструмент, спросила:

– О чем вы мечтаете, Ваше Высочество-сама?

За этим вполне уместным вопросом я разглядел план Тайной полиции по измерению моих личных амбиций. Да ерунда, просто стандартный гейшин вопрос, дающий возможность гостю показать богатый внутренний мир, но я на всякий случай отвечу так, как ответил бы, например, Арисугаве:

– Больше всего я мечтаю о том, чтобы быть полезным моему брату. Империя, которую он унаследует, огромна, и Николай, при всей своей гениальности и дальновидности, в одиночку не сможет решить все проблемы вверенной ему нашим Господом страны. Ему нужна верная опора, и я мечтаю стать для него самой крепкой торией, – интегрировал в ответ комплимент «тории»-Аяке.

Блеснув глазами, гейша улыбнулась и снова взялась за сямисэн.

* * *

Комитет по торжественной встрече был спокоен, бдителен и доволен – необходимые проверки проведены, донесения получены и осмыслены. Многодневный мозговой штурм взял свое начало от получения донесения о том, что второй принц избил нерадивого посла и закончившегося после обсуждения донесений гейш о визите обоих принцев в чайный домик и отбытии последних вглубь Японии, к самому Императору. Итоги решил озвучить лично Председатель:

– Мы все согласны с тем, что второй принц начал собственную игру. Его расположение к нашей стране – огромная честь и большая удача. По результатам множественных проверок и бдительного наблюдения, мы смогли установить, что второй принц пользуется огромным доверием наследника. Мы все согласились с предположением, что второй принц после коронации его старшего брата собирается получить должность с широкими полномочиями: премьер-министра или канцлера. Если наши предположения верны, именно второй принц будет определять политику Российской Империи в будущем. Мы поступили в высшей степени разумно, обновив состав Городского совета Нагасаки.

Комитетчики самодовольно покивали, радуясь тому, какие они молодцы.

– Он отказался от молодого и красивого слуги, изначально предложенного многоуважаемым губернатором Кагосимы. Мы все согласились с тем, что второй принц разгадал наш замысел и подал четкий сигнал, попросив заменить молодого слугу на «более опытного». Это позволило нам сделать вывод, что второй принц уважает мудрость старости.

Комитетчики снова согласно покивали.

– С определенной долей уверенности мы можем предположить, что второй принц предпочитает успевших сформироваться женщин, – продолжил председатель. – Но красота японок восхищает его настолько, что он предпочитает духовные развлечения с ними телесным.

С Николаем все понятно – две ночевки в компании японских дам не оставляют окна для обсуждений.

– Избиение Шевича доставило нам всем огромное удовольствие, но его цель была не в этом, – продолжил председатель. – Второй принц, прекрасно зная о том, что мы за ним наблюдаем – напомню о том, что он настоял вести разговор шепотом, недооценив слух офицера Аоки – специально дал нам понять, что Шевич пытается спровоцировать бунты по собственной инициативе, либо следуя приказам влиятельной группировки из Петербурга. Мы полагаем, что по возвращении домой второй принц попробует провести интригу, итогом которой станет уничтожение группировки, оружием которой является Шевич. В случае, если второй принц покинет Японию довольным и удостоится расположения нашего любимого Императора, я предложу достойным специалистам по Европе подумать над тем, можем ли мы помочь второму принцу в его борьбе – это позволит нам попросить его об ответной услуге в случае необходимости.

Очень Важные Японцы покивали и этому.

– Таким образом, мы с полной уверенностью можем предоставить Его Императорскому Величеству отчет об образцовой работе нашего скромного Комитета.

ОВЯ с довольными рожами зааплодировали, поздравляя друг друга с успешным решением ряда сложнейших задач.

Глава 17

Когда мы покидали Нагасаки, я ловко усилил безопасность цесаревича – нам ведь в Оцу ехать, и я не хочу повторения ситуации из прошлой реальности.

– Никки, здешние японцы видят иностранцев каждый день и привыкли, но там, куда мы отправляемся, японцы будет смотреть на нас с открытыми ртами. Давай возьмем с собой побольше казаков и гвардейцев? Пусть аборигены посмотрят на русских богатырей!

Идея всем понравилась, и количество охранников достигло тридцати вооруженных револьверами и «холодняком» человек: более чем достаточно, чтобы отбить любое нападение. Остапа я оставил на корабле, чтобы не раздражать цесаревича. Врастаю в систему, мать его, уже научился следить за тем, чтобы будущий царь не расстроился. И так делают все – закапывают проблемы в ворох «ура»-донесений, и Его Величество может спокойно кушать и сладко спать: в стране все отлично, не переживайте!

Не помню, кто и когда это придумал, но кто-то где-то награждал гонцов с плохими новостями щедрее, чем гонцов с хорошими. Считаю такую практику правильной: потеря настроения на пару часиков менее болезненна, чем гражданская война, в которой сгорят миллионы подданных и львиная доля экономического потенциала.

Улочки Оцу – соседствующее с Киото поселение пока даже не получило статуса города – были полны шума. Ливень тарабанил по натянутому над головой пологу, стучал по черепице крыш, журчал ручьями из водостоков и глухо разбивался о бамбуковые зонтики людей. Соперничал с ливнем шум рукотворный – японцы как могли жались к стенам деревянных домиков, лавочек и забегаловок, пытаясь не загораживать нам проезд и скрыться под широкими козырьками. Чистая прагматика – дожди в Японии сильные и обильные, вот и постарались спрятать от него побольше улицы. Паланкин сюда бы не влез, поэтому мы ехали на рикшах – как обычно, отобрали самых красивых и знатных ездовых японцев. Один тянул повозку, другой толкал ее сзади. Переднему относительно неплохо – его защищает этническая шляпа, а вот у второго мокнет спина.

Мне сухо и комфортно, но настроение не очень. Человек по-настоящему довольным бывает редко – такая вот у нашего вида особенность – и сейчас я больше всего мечтал о том, чтобы пройтись по этой улице в одиночку, своими ногами, лично держа над головой зонтик и наслаждаясь шепотом дождя. Нужно привыкать игнорировать толпы людей – одному мне теперь быть придется редко. Вот здесь положение «запасного наследника» играет на меня: Никки приходится тяжелее. Уверен, оригинальный Георгий на моем (точнее – своем) месте угнетался бы меньше, а я от торжественных мероприятий уже устал.

Самое в этой ситуации ужасное, что рикши у нас одноместные. Николай едет впереди, тоже в гордом одиночестве. Другие члены делегации волочатся за нами. Ничего, до Киото и тамошней гостиницы уже рукой подать, заселюсь и буду отдыхать в тишине до самого утра.

Уныние не мешало мне напряженно вглядываться в лица полицейских – фотографию Цуды Сандзо я видел и узнаю – но сомневаюсь, что что-то случится. Никаких тревожных слухов благодаря моему вмешательству не зародилось. В газетах – сплошной позитив, взаимное уважение и наши с Николаем и Арисугавой – он прямо за мной едет – совместные фотографии. Короче – японское общество в целом довольно и широко нам улыбается с обочин дороги. Когда вокруг царит веселье, даже в доску травмированный самурай не станет портить людям праздник.

Не выдержав ощутимого только мне саспенса, я незаметно поплевал через левое плечо и постучал по поручню повозки. Ездовой японец неведомым образом услышал стук и остановился. Ко мне подбежал японец сопровождения с пышными погонами и с поклоном спросил:

– Что-то случилось, Ваше Высочество-сама?

Чертыхнувшись, я выдавил улыбку:

– Все хорошо, едем дальше.

Николай тем временем успел укатить вперед на добрые два десятка метров. Когда мы тронулись, сквозь пелену дождя я увидел черный размытый силуэт, который влетел в прореху между казаками – мужики не виноваты, их выстроили с интервалом в добрые пять метров – и мне показалось, что время замедлилось, а обнаженное лезвие меча, рассекая капли дождя, скрылось за тентом повозки.

– Никки!!! – заорал я, выпрыгнул из повозки и ломанулся туда, где рикши, казаки и коллеги-полицейские остервенело месили Цуду Сандзо.

Неужели это покушение? Сейчас идиота очень удобно убьют на месте, проведут какое-нибудь расследование и многократно передо мной извинятся. Может я вел себя слишком вежливо? Может япошки решили, что я в качестве будущего царя для них намного удобнее Николая?

Да бред! Полный, никчемный, недостойный внимания бред: убийство наследника это же повод к войне, к которой Япония не готова. Не дебилы же местная верхушка? Ради чего так рисковать? Они, конечно, азиаты со специфическими способами борьбы за власть, но всерьез рассчитывать на то, что я буду им настолько благодарен за проложенную к трону дорогу, что это даст им какие-то стоящие риска получить недельный обстрел столицы и других городов плюсы? На такое всерьез рассчитывать может только полный дегенерат, но дегенераты за полвека нищий остров в доминирующего в регионе политического актора не превращают.

Может центральную власть подставила какая-нибудь оппозиция? Тоже крайне маловероятно – так подставлять Японию ради личного благополучия, как ни странно, японские аристократы не будут: они тут патриоты до мозга костей. А даже если нет, должны понимать, что такого им не простят свои же. Весь план модернизации полетит к черту, если придется выплачивать Империи репарации и терпеть разрушенные города при полном одобрении наших действий Великими державами.

Господи, пожалуйста, пусть Николай отделается легкими ранениями! Мысли пессимистичны, но это только потому, что в кризисной ситуации нужно рассчитывать на самый плохой вариант и танцевать от него – тогда любое улучшение изначальных условий станет «бонусом». В моем случае «бонус» переоценить невозможно – неплохо контролирующийся цесаревич нужен мне как воздух. Я даже не знаю, как воспримут «нового Георгия» Александр и Мария Федоровна! Вот нынешний Император, кстати, тоже в наследники не планировался, а жену «донашивает» за братом. На первом мы с ним можем и сойтись.

Хватит хоронить Николая, беги быстрее, придурок, и сделай уже что-нибудь с избиением Цуды!

– Прекратить!!! – взревел я. – Он нужен живым!!!

Казаки опомнились, один из них стрельнул из револьвера в воздух, рикши рухнули на колени, а копы дубинками принялись разгонять народ.

Когда я наконец-то добрался до повозки, сердце сжала ледяная когтистая лапа. Залитый кровью гвардеец со слезами на глазах пытался замотать голову наследника Российского Престола платком. Тщетно – открытые глаза Николая слепо смотрели в небо: туда, куда вознеслась его душа.

Мне конец. Бросившись к пускающему кровавые пузыри Цуде, я схватил его за грудки:

– Зачем ты это сделал?

– Проклятые захватчики, – просипел он. – Ходите так, будто вся Япония принадлежит вам! Ненави… – он издал противный всхлип и испустил дух.

Это не заказное убийство! Это единичный идиот! Ситуацию еще можно развернуть от показательного геноцида к выгоде Империи! Кого назначить козлом отпущения? Ну конечно же Императрицу Цыси – ее небесный мандат настолько силён, что она выпутается из любой ситуации, а Китай угрозы не будет представлять еще очень долго.

Во время поездки в Китай – в прошлой жизни – мне повезло пройти пробы в длиннющий сериал на эпизодическую роль наемного убийцы-европейца. Китайского я не знаю, но единственную нужную для роли фразу зазубрил:

– Что значит «почему я не убил и тебя»?! – взревел я на смеси русского и китайского. – Это не на японском! Что значит «почему я не убил и тебя»?! – повернулся к удачно подбежавшему, очень бледному и нервно подергивающемуся Арисугаве.

Еще одно подтверждение, что никакими хитрыми планами тут и не пахнет – он же напуган до усрачки.

В глазах умного принца мелькнула надежда – моментально оценил и принял мой план – и он нарочито-громко объяснил:

– Это на высоком китайском северных провинций. «Почему я не убил и тебя»!

– Он что, китаец?!! – заорал я, бросив тело Цуды на землю и поднялся на ноги, брезгливо вытирая руки платком. – Почему какой-то северный китаец носит форму вашей полиции?! Почему безопасность наследника Российского Престола не была обеспечена должным образом?! Я требую объяснений, принц Арисугава!

Окружающие япошки дружно рухнули рожами в красные лужи, где смешалась кровь убийцы и жертвы. Арисугава падать не стал, ограничившись самым низким из «стоячих» поклонов:

– Клянусь, принц Романов, мы проведем беспристрастное расследование и сурово накажем всех, кто посмел опозорить Японию, позволив китайскому наемнику совершить непростительное преступление!

– Я буду ждать объяснений из уст Императора Муцухито на «Памяти Азова»! – презрительно бросил я ему. – Вместе с нашей эскадрой. Князь! – посмотрел на подбежавшего, находящегося в очевидной панике, Барятинского. – Подготовьте тело цесаревича к долгому путешествию в Петербург.

Получив указания, князь сразу обрел душевный покой – династия в порядке, и новый цесаревич вон какой важный и уверенный в себе. Щелкнув каблуками, он козырнул:

– Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество!

Потому что Николая больше нет.

* * *

По пути к кораблю у меня получилось не показать, насколько я паникую, и мы с князем Барятинским и другими «ВИПами» даже составили телеграмму в Петербург. Первую из многих – я не собираюсь сидеть сложа руки, и чисто для проформы придется отправить следом другие, с планом моих действий, описанных эзоповым языком и полностью бесполезных как для шпионов, так и для получателей. Особо дел я наворотить не смогу – нет полномочий, но на всякий случай буду готовиться включать дурака и грустно вздыхать: «Папа, я думал ты меня понял». Просто отвратительно, что нельзя взять и позвонить! Эта долбаная бумажка будет ползти до Питера минимум неделю, и столько же ждать ответных указаний. Я даже по Шевичу еще телеграммы получить не успел!

Это уже нифига не отыгрыш роли! Что это за представление, в котором можно сдохнуть из-за одного неосторожного действия? Не здесь – здесь уже крови и так пролилось с избытком – а там, в Петербурге. И не сразу – год-два топтания по мозолям Высочайшие родственнички потерпят, чай не XIII век. Опускаются руки – смерть Никки изрядно подгадила моим планам.

А еще есть самая обыкновенная скорбь – полгода мы прожили бок о бок. Пережили немало приключений, разговаривали тысячи часов – разве это не сближает людей? Спи спокойно, Коля.

Ладан приятно щекотал ноздри, стоящий на коленях у алтаря Илларион тихо пел молитвы, а я сидел на скамейке с закрытыми глазами и пытался набраться самообладания – остатки были израсходованы на пятиминутную речь перед экипажем корабля о происках врагов и обязательном отмщении. Матросы и офицеры плакали – Николая любили все, и никому не было стыдно за слезы – в эти времена люди вообще более искренние и эмоциональные.

Специалиста по бальзамированию в Нагасаки отыскать получилось – тут регулярно иностранцы помирают, в том числе – богатые и важные, чье тело обязательно должно добраться до дома не сильно испорченным. Технология несовершенна, и по России с телом цесаревича придется ехать быстрее, чем я изначально собирался. В идеале дорога до Петербурга должна была занять с полгода, во время которых мы с Николаем бы отклонялись от установленного маршрута, общались с людьми и сурово карали нерадивых госслужащих. Теперь ни Никки, ни времени – на похоронах цесаревича мне присутствовать нужно обязательно, а тело неумолимо портится.

Вздохнув, я машинально перекрестился в такт с Илларионом и продолжил погружаться в уныние и апатию. Я не готов! За время остатков путешествия мне нужно выучить этикет, дополнить характеристики на важных людей Империи, набросать примерные планы реформ, а по возвращении убедить Августейших родителей, что я достоин короны. Да, в списке наследования я нынче первый, но это не панацея. Захочет Александр – отдаст трон, например, братику Владимиру. Или братику Алексею. Или кому-то из «николаевичей» – потомкам Николая I. Да они и сами могут – сплотятся вокруг противостояния мне, проломят голову, а потом из своих рядов выберут компромиссного кандидата.

С Романовыми мне столкнуться придется в любом случае, даже если вдруг Господь наделит меня ультимативными дипломатическими навыками, которые позволят убедить Великих князей в необходимости реформ. Они же тупо воруют! Не лично, выгребая ассигнации и монеты из казны, а опосредованно – через поставленных на «кормление» подсосов, которые пилят бюджет и несут в клювике долю «благодетелю». Лучше бы, мать вашу, сами в казну лапы запускали – в этом случае не пришлось бы кормить тысячи дармоедов, которые к тому же обязаны положением и достатком лично Великим князьям.

«Зачем тебе этот Остап?». А вот за этим – чтобы хотя бы в ближайшем окружении были нормальные люди! Ох тяжко мне, натурально руки опускаются. Что же ты шляпу снял, Никки? Глядишь и соскользнула бы катана, отделался бы шрамом. Ах да, это же я научил фотографироваться с непокрытой головой и в эффектных позах. Получается очень опосредованно поучаствовал в гибели Николая. Неловко вышло.

Плохо начинаю карьеру цесаревича – не в смерти предыдущего дело, и не в том, что меня могут в ней обвинить: я много общался с япошками тета-тет, и о предмете этих разговоров никто не знает. Потом я без задней мысли «остановил» повозку без всякого повода – это могут воспринять как сигнал. Ой, грехи мои тяжкие! Ну за что мне это все? Я бы спокойно занимался своими делами из-за спины Николая, на меня всем было бы по большому счету плевать – все внимание высокородной сволочи принимал бы Никки, а я бы выстраивал промышленно-торговую империю, строил броненосцы и поставлял в войска пулеметы со снарядами да высокотехнологичную технику на паровых двигателях.