Текст книги "Главная роль"

А хуже всего то, что свита Николая сейчас за пределами часовни и предоставлена сама себе. То есть – болтает и принимает какие-нибудь решения за моей спиной.

Мысль очевидная, но почему-то стала для меня сродни откровению. Все, Жора (хех), кончилась спокойная жизнь. Теперь или на самый верх, или в почетную ссылку в Абхазию – если Великие князья решат поиграть в великодушие и не применят табакерку.

А как преобразились все эти Барятинские! Как преобразились вообще все! Запасной наследник – это фигура солидная, но с ней, например, можно поспорить. Или обменяться чуть менее безобидными шуточками, чем с Николаем. Или – актуально для простолюдинов – подойти к «запаске», когда та с демонстративной скукой на лице курит на палубе, и поговорить о погоде, чтобы потом, в преклонном возрасте, рассказывать внукам о совместном перекуре с Великим князем.

Всё, кончилась «вольница» – теперь мне все смотрят исключительно в рот, даже «летописец»-Ухтомский, с которым я сошелся лучше, чем с остальными «николаевцами». Чего уж тут говорить о младших чинах? Все, магия Трона начала работать. Падай ниц, смерд, да Высочайший след целуй!

Поднявшись со скамейки, я подхватил снятый сюртук и подошел к Иллариону:

– Благослови, батюшка, – сложил руки «лодочкой», чтобы Илларионово благословление не упало на пол.

– Негоже в такой день одному горевать, – поднялся он с колен с одобрительной рожей и перекрестил меня. – Ступай, цесаревич, – поцеловал в лоб.

К выходу из часовни я шел с высоко поднятой головой, уверенный в том, что все получится. Пришло время сыграть главную роль!

Глава 18

Ко всему привыкшие за годы бурного политического процесса Японии слуги, стараясь не наступать на кишки, вынесли из штаба Комитета четыре трупа ответственных за организацию перемещения цесаревича на отрезке «Нагасаки-Киото» Очень Важных Японцев и закрыли за собой дверь.

Крови выжившие члены Комитета по торжественной встрече за свою жизнь повидали столько, что со сменой татами решили подождать – масштаб проблемы такой, что в крови рискует утонуть вся Япония.

Слово взял Председатель:

– Теперь, когда эти не оправдавшие доверия Его Императорского Величества люди сохранили честь, нам нужно подумать о сохранении Японии. В первую очередь, в связи с полученным приказом Его Императорского Величества, предлагаю переименовать Комитет по торжественной встрече в Комитет по организации траура.

Выжившие единогласно поддержали инициативу. Председатель продолжил:

– Правительство, всего пять дней назад сформированное многоуважаемым Мацукатой Сасаёси, опасается, что этот прискорбный инцидент приведет к войне с Российской Империей. Войне, которую едва вставшая на путь модернизации Япония неспособна выиграть. Наши наземные войска смогут дать достойный отпор десантам, но мы ничего не сможем противопоставить русскому флоту. Придется идти на значительные уступки. Этот вариант для Японии является неприемлемым – большая, проигранная война отбросит страну на десятилетия назад. Вызванный поражением кризис подорвет доверие к правительству, и вновь начнут поднимать голову те, кто бредит призраками бесполезных старых традиций.

Председатель закончил речь, и слово взял ОВЯ-2:

– Позволю себе заметить, что в связи с прискорбным инцидентом, будет уместно в дальнейшем называть второго принца «наследником».

С этим Очень Важные Японцы тоже согласились, и слово взял ОВЯ-7.

– В своем приказе Его Императорское Величество отдал очень четкие инструкции касательно организации траура. Позволю себе заметить, что война случится не завтра и не послезавтра, а надлежащим образом выполнить приказ Его Императорского Величества нужно как можно скорее. Позволю себе предложить отложить обсуждения судьбы Японии до момента, когда мы разработаем план траурных мероприятий. Сейчас, когда Его Императорское Величество с приличествующей ситуации вежливой неторопливостью едет в Нагасаки, мы как никогда должны оправдать его Высочайшее доверие.

Председатель, который сегодня потерял троих «пешек» – именно они сохранили «честь» – инициативой метящего на его место «второго» был недоволен, но вида не показал. Обсуждать здесь было нечего – достаточно переписать приказ Императора, снабдить печатью Комитета и пустить в работу. Вопрос был вынесен на обсуждение и голосование, и полтора часа ценнейшего в кризисной ситуации времени убили на то, чтобы принять распоряжение Императора без изменений. На ближайшую неделю по всей Японии закроются увеселительные заведения, народ будет притворяться, что грустит, а в порт Нагасаки нагонят траурно одетых людей для демонстративной скорби по усопшему.

Когда фельдъегерь унес должным образом оформленные приказы, Председатель вернул присутствующих к обсуждению реально важной проблемы, по поводу которой высказался «четвертый»:

– Позволю себе заметить, что Наследник дал нам последний шанс. Согласно предварительному расследованию, обезумевшее животное раньше носило имя Сандзо Цуда. Китайцев в его роду никогда не было, а сам он никогда не покидал пределов Японии. Его послужной список безупречен, и до инцидента его умения высоко оценивал начальник полицейского управления Оцу. Позволю себе напомнить, что с завтрашнего утра он приступит к новым обязанностям – добыче угля в шахтах острова Хасима. Больше всего на свете я бы хотел, чтобы Сандзо Цуда и в самом деле оказался китайским агентом, но это – не так.

Комитет уныло вздохнул – вот бы Романовы никогда не приезжали в Японию! «Кадровые перестановки» нарушили баланс сил в Комитете, что привело к падению дисциплины, и ОВЯ-7 решился покуситься на святое:

– Позволю себе заметить, что наш Комитет был сформирован для организации торжественных мероприятий. Мы сделали все от нас зависящее, чтобы они прошли на высоком уровне, а теперь сделаем все, чтобы Япония скорбела подобающим образом. Обсуждение внешнеполитических вопросов не входит в круг наших обязанностей, и мы рискуем навлечь гнев на наш Комитет избыточной инициативностью.

Слова «седьмого» были логичны, но Председатель радостно ухватился за возможность ослабить «второго», чьим верным псом и является «седьмой»:

– Позволю себе предположить, что Его Императорское Величество в целом доволен работой нашего Комитета – иначе вместо приказа об организации траурных мероприятий мы бы получили другие назначения. Кроме того – траур, при всем ужасе случившегося, не является достаточно сложной для формирования Комитета задачей. Позволю себе предположить, что Его Императорское Величество ждет от нас предложений и действий по минимизации последствий инцидента для Японии. Сейчас каждый компетентный подданный должен сделать все от него зависящее, чтобы не допустить войны.

Японцы обожают демонстрировать скромность, но вот так сразу опровергнуть доверие к самому себе Императора никто не решился – этим они бы поставили под сомнение решения Муцухито, что недопустимо.

– Позволю себе согласиться с уважаемым Председателем, – выбрал сторону доселе придерживавшийся нейтралитета «девятый». – Наш Комитет больше всех соприкасался с высокими русскими гостями, а значит мы, как наиболее опытные, просто обязаны составить подробный доклад с нашими предположениями и планом конкретных действий.

Всем присутствующим очень хотелось ощущать свою пользу и значимость для Императора, поэтому никто не решился выступить против. Далее слово взял «шестой»:

– Позволю себе заметить, что наследник много беседовал с Его Высочеством принцем Арисугавой о государственном управлении. Он – последовательный сторонник прагматичного подхода. Война с Японией не принесет Российской Империи выгоды. Принудить нас к территориальным уступкам они могут, но это приведет к большим затратам на освоение новых территорий. Безусловно, огромная контрибуция, которую нас принудят выплачивать, покроет расходы русских, но йены не строят домов, портов и не выращивают рис. Для этого нужны люди, строительные материалы и дороги. Их русским не хватает и для освоения собственных территорий.

Развить мысль «шестого» решил «второй», чьи позиции, как выяснилось, все еще недостаточно сильны, а значит нужно следовать за действующим Председателем в ожидании удобного момента:

– Позволю себе заметить, что Китай является гораздо более выгодной целью. Ни у одной из Великих держав, в том числе России, нет достаточных для окончательного завоевания Китая ресурсов. Англия не может пожертвовать частью флота для удержания больших, чем она уже контролирует, территорий – за ней внимательно следит набравшая силу и нуждающаяся в собственных колониях Германия. Франция балансирует между Германией и Россией, но, в случае начала большой войны за Китай, воспользуется моментом, чтобы ослабить позиции англичан. Россия имеет протяженную сухопутную границу с Китаем, а значит ей проще всего закрепить Китай за собой навсегда – да, ее флот слабее английского, немецкого и французского, но сухопутная армия велика, а русские полководцы неоднократно входили в европейские столицы. Позволю себе предположить, что умелая дипломатия может позволить русским договориться с французами и немцами и поделить Китай на зоны влияния. Русским достанется Север и Восток. Возможно, Манчжурия будет отчуждена от Китая и войдет в состав Российской Империи. Остальной Китай станет зоной влияния других стран, позволив держать в китайских портах базы и угрожать могуществу Англии. Более того – связанные союзом с немцами и французами русские смогут по такому же плану выбить англичан из Индии: русские зайдут с Севера, через Афганистан, а морская операция позволит Германии и Франции взять Юг.

Довольный собой «второй» замолчал, а Комитет принялся думать изо всех сил, на глазах покрываясь потом и серея лицами. Япония во время реставрации сделала ставку на главного геополитического игрока этих времен – Англию. Необходимость попыток обретения колоний японцам была очевидна, а значит нужно выбрать себе покровителя – им Англия и стала. Англичанам японцы выгодны – взрастив из них «боевого хомяка», можно ослабить влияние России на Тихом океане – в реальности, откуда прибыл наш главный герой, так и случилось. А теперь Очень Важные Японцы словно посмотрели на исторический процесс с другой стороны – ни одна Империя не смогла удержаться на пике своего могущества, а значит придет время, когда Британская Империя покатится вниз. Первые «звоночки» пристально следящие за планетой японцы уже видели. Например, очень важным торговым партнером для островитян является США – вырвавшаяся из-под гнета метрополии колония. Доминионом стала Канада – это почти суверенитет, а значит и здесь «бритиши» дали слабину. Не лишена внимания японцев и Индия, и зреющие там движения борьбы за свободу для них не секрет. Прибавь к этому всему прогнозы «второго», и очень легко понять, к каким последствиям для Японии приведет падение Англии.

– Уважаемые члены Комитета, мы должны принять решение, – развеял тишину «председатель». – Если русские начали кампанию по доминированию в Тихом океане, мы должны предложить им свою помощь. Нужно смотреть на мир здраво – Англия никогда не позволит нам взять Китай и Корею целиком. Кроме того, это приведет к войне с Россией и ее союзниками. Достижения Реставрации настолько впечатлили Наследника, что он поделился с Его Высочеством принцем Арисугавой намерениями заняться модернизацией собственной Империи. Их население больше нашего, у них богатые недра и развитая промышленность. Позволю себе напомнить, что Россия потеряла флот в Крымской войне, однако смогла за очень короткое время вернуть былое могущество. Наследник не собирается останавливаться. Промышленности нужны рынки сбыта, поэтому за Китай русские будут драться до конца. Наследник проявил себя гением дипломатии, и нам очень повезло, что он счел нас достаточно сообразительными, чтобы принять протянутую им руку. Предлагаю навсегда забыть о том, что Сандзо Цуда был японцем. Он был китайцем, и любой, кто утверждает обратное, очевидно является китайским шпионом. Как Председатель Комитета, член Правительства, Третий советник Императора и патриот Японии, я предлагаю направить официальную дипломатическую ноту Китаю с требованием объяснений и подделать необходимые доказательства китайского происхождения назвавшегося Сандзо Цудой китайца.

Людям свойственно надеяться на лучшее и бояться войны. Свойственно им и выполнение приказов, поэтому не было ничего удивительного в том, что спустя сутки после убийства Николая вся Япония, от мала до велика, в один голос заявляла, что Сандзо Цуда – китайский шпион и тащила в полицию каждого, кто посмел утверждать обратное. Родственники Цуды тоже стали «китайскими шпионами», дружно дали совершенно добровольные показания на самих себя, и отправились в тюрьму ждать смертного приговора.

* * *

Плачущий – как и почти все на корабле – Андреич ждал меня у входа в часовню. Дождавшись поднятых на меня красных глаз и оценив сырость бороды, я вздохнул:

– Мир уже не будет прежним.

– Как есть не будет, Георгий Александрович, – всхлипнул камердинер. – Вы уж нас не бросайте теперь.

– Не брошу, – пообещал я.

Будто у меня выбор есть. Приблизившись, Андреич прошептал, лихорадочно блестя глазами:

– Шевич говорит – специально вы японцев подговорили Николая Александровича того.

Совсем больной? Подавив порыв бежать и лично бросать идиота за борт – это только добавит его словам легитимности в глазах окружающих – я уточнил:

– Кому говорит?

– Его сиятельству Барятинскому говорили-с, – принялся перечислять Андреич. – Его сиятельству Оболенскому, его сиятельству Кочубею, его высокопревосходительству генералу-майору Курбатову.

– Евгению Николаевичу Волкову? – заметил я недостачу «ВИПов».

– На гауптвахте он, вместе с пятью казаками, – поведал Андреич. – За халатность судить будут.

Стрелочников нашли и без меня, а теперь нужно собирать оставшихся и снимать с себя подозрения.

– А ты откуда знаешь? – спросил я Андреича.

Может уже и этого подговорили меня на неосторожные движения спровоцировать?

– Остап подслушал, – развел он руками.

И этого тоже подговорили? Ноги слабеют, и это нифига не от качки. Ладно, разберемся – все равно «планерку» собирать.

– Передай всем тобой упомянутым, чтобы через пятнадцать минут собрались в кают-компании. Кликни и вице-адмирала Басарагина, попросив его взять политические карты Азии и мира. Без меня попроси не разворачивать. Василия Николаевича Курбатова попроси прийти последним, через минуту после меня.

– Слушаюсь, Георгий Александрович! – поклонился Андреич и пошел выполнять приказ.

Слова Шевича – это просто слова. На долгой дистанции они растеряют опасность – не станет же Александр III и его женушка влезать в порядок наследования из-за ПОДОЗРЕНИЙ? В теории-то могут, но я же теперь их единственный взрослый сын, а это даже для элиты элит что-то да значит. Александр с большей охотой передаст трон прямому потомку – мне, чем потомству своих братьев, дядьёв и прочим Романовым. Может захотеть передать второму прямому наследнику – маленькому Мише, но в 94 году, когда Александр умрет, Миша будет еще подростком. Но конкретно здесь и сейчас слова Шевича могут связать меня по рукам и ногам – упрутся «ВИПы», со всем почетом запрут меня в каюте и будут плясать под дудку Дмитрия Егоровича под предлогом «ожидания указаний из столицы». Момент будет бездарно похерен, и Империя прямой дорогой попрет туда же – к русско-японской войне. И мне тогда придется жопу рвать, чтобы этот «полезный» конфликт выиграть, не став мировым посмешищем. И еще один момент: возвращаться в Петербург почетным пленником высокородной свиты и возвращаться с блестящей дипломатической победой, с прижатой к ногтю свитой – две огромные разницы, которую пауки из Питерской банки заметят и сделают выводы.

Сходив к себе и переодевшись с помощью Федора, я посмотрел в иллюминатор – в порт набивались одетые в белые одежды японцы, припаркованные в бухте корабли приспустили знамена. Японцы объявили национальный траур, а значит Император Муцухито уже должен быть в пути. К его возвращению мне нужно сделать так, чтобы хреновы соратнички позволили нам душевно поговорить часик-другой, потому что я им совсем не доверяю. Прямая измена – дело сомнительное, но в эти времена ее критерии расплывчаты. Так, например, союзным странам принято приоткрывать «внутреннюю кухню». Кроме того, для львиной доли дворян дворяне даже вражеской, находящейся с Россией в непосредственной войне, страны гораздо ближе собственных простолюдинов-соотечественников. А еще здесь активно верят на слово, и в большинстве случаев это не приводит к негативным последствиям. Но если какой-нибудь Оболенский, любитель заложить за воротник и покурить опиума, расслабится в компании какого-нибудь англичанина и перескажет ему мой разговор с Муцухито? Совершенно без задней мысли, без выгоды для себя, просто из классовой солидарности и на правах байки? Тут же жопа мира, ну какое до нее дело этому замечательному британцу?

Тот потом побежит в посольство – англичане первые додумались до строительства национального государства с национальными интересами – и через пару дней в Лондоне все уже будут знать о моих планах и примутся их давить в зародыше.

В каюту вошел Андреич:

– Георгий Александрович, все обещали быть.

– Спасибо, Андреич, – поблагодарил я.

– Рад стараться! – привычно ответил он. – Каюта Николая Александровича…

– Останется пуста до конца путешествия, – перебил я, сразу же поняв суть. – Я привык к этой.

– Слушаюсь, Георгий Александрович, – поклонился камердинер и помялся с ноги на ногу.

– Андреич, мы с тобой шестнадцатый год знакомы, – напомнил я. – Если есть что сказать – сейчас и в будущем – я прямо запрещаю тебе мяться и тянуть время. Если есть что сказать – просто говори.

– Слушаюсь, Георгий Александрович! – подобрался старик. – Мы, ваши преданные слуги, готовы уступить должности тем, кто достоин вашего нынешнего положения!

Тут что, за старшими братьями простолюдины донашивают одежду, а аристократия – прислугу? И непросто эти слова камердинеру дались – опять глаза на мокром месте.

– У меня есть камердинер, три лакея, гардеробщик, рейткнехт, писарь и секретарь, – перечислил я. – Недостающих повелеваю набрать из оставшихся без хозяина. Что делать с лишними… – я подумал и развел руками. – Что предложишь?

– Отправить кораблем в Петербург, Георгий Александрович, – ловко переложил ответственность Андреич.

Правильно – я что, с лакеями должен лично возиться? В столице таких «двор» быстро расхватает – самому цесаревичу служил, значит кадр ценный. Сами слуги такое «понижение» воспримут болезненно, но мне все равно – и не потому, что лакей не человек, а быдло, а потому что большая часть моих подданных питается хлебом с лебедой, и это когда урожай хороший.

– Георгий Александрович, я за вас костьми лягу! – плюхнулся на колени Андреич.

– Ты же пожилой, колени поди ноют, – стало мне жалко старика. – Зачем ты на них падаешь? Если нужно – опускайся аккуратно. Но мне не нужно. А тебе?

– Про это сказать и хотел! – закивал Андреич. – Сами велели прямо говорить, – на всякий случай подстраховался.

Время еще оставалось, поэтому я решил послушать – не просто же так он этот разговор завел.

– Значит садись нормально и говори, – указал я ему на диван.

– Слушаюсь! – камердинер поменял позицию, я устроился в кресле. – Вы, Георгий Александрович, голова.

Я согласно кивнул – голова имеется.

– Но так не делают! – продолжил он, заламывая руки. – Негоже из матросов да казаков прислугу набирать – этого не одобрят!

– Пока Его Императорское Величество не скажет мне об этом лично, я не вижу смысла что-то менять, – пожал я плечами.

– И не только в Остапе да двуперстом дело! – продолжил Андреич. – Вы ранга не чувствуете, Георгий Александрович.

Не чувствую, спору нет – в мои времена «чувство ранга» стало строго добровольным, применялось как инструмент карьерного роста. Был у моего отца знакомый, так он в конце девяностых две спутниковые тарелки купил. Себе оставил поменьше, а ту, что побольше, подарил начальнику. Итог не заставил себя ждать – в фирме появился новый заместитель директора.

– Чувство ранга – это когда я тебе за нарушение приказа не вставать на колени и такие вот разговоры по зубам дать должен? – предположил я.

– Так, Георгий Александрович! – обрадовался пониманию старик.

Так-то прав: Николай держался со всеми вежливо, но расскажи ему Кирил грустную историю, цесаревич бы участливо повздыхал и выкинул ее из головы. Остальные «ВИПы» не снизошли бы и до вздохов, сразу погнав посмевшего жаловаться наглеца взашей. Ну а я… А я не вижу проблемы, потому что помню две идеально подходящие к моей ситуации поговорки: «Царь хороший – бояре плохие» и «Жалует царь, да не жалует псарь». Аристократия меня пугает, но они такие же хрупкие существа, как и я, а значит не мытьем, так катаньем я с ними потихоньку разберусь, если папенька корону не решит кому другому отдать. А вот доведенные до ручки народные массы – с ними разбираться я не хочу совсем, а значит нужно сделать так, чтобы они меня обожали до слез умиления при взгляде на мое фото.

– Я подумаю, – успокоил я Андреича и поднялся на ноги.

Грядет первое серьезное испытание для нового цесаревича.