Текст книги "Главная роль"

Глава 19

Уверенным шагом направляясь в кают-кампанию, я вспоминал собственный ролик из прошлой жизни про «язык тела». Уверен, в этом времени хватает толковых физиогномистов, но здесь и сейчас я в этом настоящий мастер – за моей спиной полтора столетия развития всего мира. Нынешних европеоидов – даже тех, кто держит «покерфейс», читать вообще легко. Может это из-за моего положения? Робеют, и броня рушится? Или просто в эти времена «покерфейсом» считается отсутствие трясущихся от страха рук?

Гвардеец с поклоном открыл передо мной дверь, и я с высоко поднятой головой вошел внутрь. «ВИПы» поднялись на ноги, приветствуя меня. Рожи напряженные, корень зла Шевич чуть напряженнее других. Боится, крыса. Сидел бы тихо, я бы его в какую-нибудь Бельгию отправил, чаи гонять и по приемам ходить – больше там делать все равно нечего. Но Дмитрий Егорович неверно оценил ситуацию, и я не представляю, на что он надеялся, продуцируя крамолу. Это даже «слухами»-то не назвать: уверен, все здесь собравшиеся в первую очередь подумали о том же, Шевич просто озвучил общие мысли. Это если крамола была, конечно – иначе Андреичу придется туго, при всем моем расположении к этому доброму старику.

Самое главное – ни в коем случае не оправдываться и не начинать разговор со слов «давайте я расскажу вам, почему повозка остановилась». Это то же самое, что признаться! Я тут совершенно не при чем, разбит горем от утраты брата – мои слезы по этому поводу все видели по пути на корабль – но сила духа и государственная целесообразность не дают мне горевать в одиночку, дня три-четыре, что очень на самом деле хочется. Новый цесаревич осознает груз ответственности и способен его выдержать!

Напряжение присутствующих объясняется отнюдь не подозрениями в мой адрес – каждый из присутствующих (кроме генерала Басарагина – его с нами Александр лично отправлял, вместе с «куратором» от охранки, которого пока нет) проделал огромную работу, чтобы разделить с цесаревичем его путешествие. Больше полугода на расстоянии вытянутой руки от наследника – на карьере это просто не может не сказаться. Интриги, взятки, подсиживание, максимальное напряжение связей – даже представлять не хочу, какой ценой им достались билеты на «Память Азова», и так неловко в конечном итоге вышло.

Глядя на меня, они видят не братоубийцу, а надежду «отбить» материальные и не очень инвестиции. Во мне же они видят того, кто может испортить им карьеру. Может я недооцениваю свои возможности и переоцениваю этих людей? Исторические мифы – штука стойкая и прилипчивая. «Короля рулит свита», говорят нам, и мы принимаем это за истину. Но и других примеров хватает – вон Петр I зубы той самой «свите» рвал, бороды брил, а опирался на вчерашних простолюдинов. Историческая параллель очевидна – он в Великое посольство ездил, а я – в Восточное путешествие.

Благодарить «ВИПов» за то, что собрались, тоже не буду – я цесаревич, а значит на этом корабле и вообще в этих краях представляю даже не престол, а Бога. Нет подтверждающей полномочия бумажки? П-ф-ф!!!

– Василия Николаевича еще нет? – спокойно спросил я.

Народ покачал головами.

– Присаживайтесь, господа, – разрешил я и занял стул во главе стола. – Без Василия Николаевича начинать нельзя, подождем.

Собравшиеся почти смогли подавить судорожный вздох – особенно Шевич. Все помнят, что я с куратором от «охранки» много часов наедине беседовал. Традиция же та же самая! «Охранка», КГБ, ФСБ – какая разница, если все эти структуры внушают одинаковый страх? Сейчас придет Василий Николаевич и выложит на стол папочки с компроматом, от содержания которых присутствующие присягнут мне в полном составе – а они, подозреваю, и без компромата не против – или отправятся в Сибирь, если сильно оплошали. Вот этого они боятся до дрожи. Тяжел груз опалы царской! Можно немного ослабить тиски самоконтроля – я реально спокоен, потому что этим гораздо страшнее, чем мне, а с напуганным человеком договориться на своих условиях гораздо проще.

Я разговора не начинал, потому что так спланировано, а «ВИПы» – потому что не решались. В охватившей кают-кампанию напряженной тишине душераздирающе тикали висящие на стене часы. Расслабленно гуляя глазами по лицам собравшихся, я с удовольствием отмечал, как они отводят глаза и дергаются. Исключение – вице-адмирал Басарагин, у него выслуга лет, состояние и положение не позволяют «утонуть».

Дверь открылась, заставив вздрогнуть всех, кроме меня и учителя морского дела, и к нам присоединился генерал-майор Курбатов. Поздоровались, он извинился за опоздание и занял свободный стул.

– Начнем, – поднялся я на ноги.

Собравшиеся поднялись следом.

– Присаживайтесь, – разрешил я. – Владимир Григорьевич, карты при вас?

– Имеются, Георгий Александрович, – кивнул Басарагин и жестом призвал слугу с парой тубусов.

– Повесь обе, братец, – велел я, указав на пробковую доску на стене.

Здесь же офицеры время проводят, порой используют для совещаний. Собравшиеся попытались не удивляться – какая еще, блин, карта? Зачем? – а я вооружился указкой и прошел к карте мира, озвучив два ключевых тезиса:

– Политика – это география. Действие вызывает противодействие. Здесь, – указал на Англию. – Это поняли раньше всех, через что построили вот это, – обвел указкой контуры Британской Империи. – Мы, – указал на Российскую Империю. – Очень большие, и наши интересы имеются как здесь, – указал на Европу. – Так и здесь, – указал на Азию.

Когда спикер с уверенным видом озвучивает то, что при всем желании оспорить не получится – это же очевидные всем истины! – аудитория подсознательно проникается к нему уважением: видно же, что человек умный. Так можно даже полную чушь в головы залить, по примеру «тренеров по личностному росту», которые «учат» зарабатывать миллионы быстро и практически из воздуха – собственно «тренерам» это удается.

– Мы хорошо помним, как в Крымской войне вот эти, – обвел указкой Европу. – Быстро сплотились, чтобы не дать нам получить это, – обвел проливы и Константинополь. – А теперь Англия боится, что мы попробуем забрать у них это, – указал на Индию. – И это, – указал на Китай и запросил обратную связь. – Согласны ли вы с этими размышлениями, господа?

– Безусловно, – кивнул Басарагин.

Остальные – большая часть из них на геополитику плевала с большой колокольни – тоже согласились, тем самым наделив «спикера» общепризнанным авторитетом.

– Транссибирская магистраль, – я провел указкой там, где в будущем пройдет железная дорога, забив на неточность – точно не помню, но это и не обязательно. – Позволит нам закрепить вот это, – обвел Китай. – в качестве зоны влияния. Нам это гораздо проще, чем англичанам и другим Великим державам. Спокойно на это смотреть Англия не будет – у нее, как известно, нет постоянных союзников, но есть постоянные интересы. Одним из таких интересов является стремление не дать нашей Империи стать доминирующей державой на Тихом океане. Япония, – сделал шаг к карте Азии, потому что на мировой Япония выглядит мелкой и несолидной. – На роль английского «боевого хомяка» подходит лучше всех. Англия охотно дает им кредиты, делится специалистами, оказывает дипломатическую поддержку. Японии нужны колонии, и ближайшими и вкуснейшими кандидатами на эту роль являются Корея, – обвел указкой. – И Китай. То есть – мы стоим у истоков потенциального конфликта, к которому нас и японцев подталкивают англичане, которым очень нравится делать грязную работу чужими руками. Вы согласны с этими размышлениями, господа?

Господа были согласны.

– Убийство Николая стало для всех неожиданностью, – продолжил я. – И перед нашей Империей открывается два пути. Первый – показательно выпороть японцев, что обнулит достижения их модернизации и сделает безобидными для нас на ближайшие двадцать-тридцать лет. Это, безусловно, может показаться хорошим раскладом для России, но есть и огромная проблема – англичанам придется выдавливать нас из Китая самостоятельно. Кто-нибудь из вас, господа, питает иллюзии о слабости Градн Флита?

Господа не питали.

– Англичане нам в этих краях не нужны, – развел я руками. – Поэтому я считаю необходимым перетянуть Японию на нашу сторону. Во-первых, с ними на данный момент проще договориться о разделах сфер влияния. Во-вторых – в случае нарушения договоренностей нам проще их разбить. В-третьих – разбив Японию сейчас, максимум, на что мы можем рассчитывать, это куски территории – например, острова, – обвел указкой Курилы и Хоккайдо. – Территории в целом стратегически важные, но вот это, – обвел указкой Родину от Урала до Приморья. – На девяносто процентов дикие пустоши, которые нам еще предстоит освоить. Освоение еще и островов приведет к перенапряжению сил, и на долгой дистанции сыграет против нас – территории хороши лишь тогда, когда хозяин способен их защитить и извлечь пользу. Острова превратятся для нас в бездонную яму, пожирающую ресурсы, и наложенная на Японию контрибуция издержки покрыть не сможет в принципе – на данный момент это одна из самых нищих стран региона. Китай же, – обвел Китай. – Выглядит несоизмеримо интереснее. Вы согласны с этими размышлениями, господа?

Господа были согласны, а князь Барятинский заметил:

– Его Императорское Высочество был убит китайцем, а значит формально наши претензии к Японии ограничиваются неспособностью этих дикарей обеспечить безопасность Высочайших гостей.

Китайцем, ага! Казакам что японский, что китайский, а «ВИПы» добежали до места действия уже в момент, когда мы с Арисугавой сошлись на китайском происхождении Сандзо Цуды, и я не стал рассказывать им правду.

– Помолившись Господу, я смог отвлечься от скорби по моему любимому брату, – поюродствовал я. – И смог увидеть чуть больше, чем раньше. Большую часть этого я только что изложил вам, господа. Осталась малость.

Отложив указку, я придавил взглядом Шевича:

– Дмитрий Егорович, скажите, как долго вы обслуживаете интересы англичан, пытаясь испортить дипломатические отношения между Россией и Японией так, чтобы выгодная одной только Англии война стала неизбежной?

Сидящие рядом с послом отодвинулись от него как от прокаженного. Шевич бухнулся на колени:

– Ваше Императорское Высочество, я всегда служил России, и только России, вот вам крест! – перекрестился на Красный угол.

– Даже после того, как мы с вами – со всеми вами, поговорили о том, что из себя представляет Япония, и цесаревич поддержал меня в том, чтобы запретить вам продолжать эскалацию до получения указаний из Петербурга, вы пытались развязать на этих островах гражданскую войну, – поднял я на него бровь. – Проведу аналогию – если бы вы ходили по Ирландии, подбивая ирландцев на вооруженную борьбу с англичанами, как долго вы бы удержались на своем посту?

– Дмитрий Егорович, объяснитесь! – усилил князь Барятинский.

– Дмитрий Егорович, неужели вы поставили собственные интересы выше интересов России? – присоединился князь Оболенский.

Всё! «ВИПы» сплотились против назначенного мной козла отпущения – и виноват в этом только сам Шевич – и теперь грош цена его попыткам меня подставить, а о так неудачно остановившейся повозке никто и думать не станет.

– Я действовал в интересах России! – жалобно оправдался Шевич. – Япония – наш будущий конкурент, и я пытался устранить потенциальную угрозу для нас! Простите, Ваше Императорское Высочество, но ваш план приведет к неминуемой войне с Англией!

– Приведет, – согласился я. – Потому что Россия – это не английская колония, а великая Империя! И мы эту войну выиграем, если не станем размениваться на английских «боевых хомяков» и проделаем должную работу по усилению армии, флота и сколотим коалицию. Последнее для нас будет проще всего – достаточно поделиться с немцами и французами куском китайского пирога, и они охотно встанут на нашу сторону – этим державам тоже надоела доминация Англии.

– Англичане нас переиграют – они всегда переигрывают! – заявил Шевич. – Единственный наш шанс – забыть Крымскую войну и вместе с англичанами задавить пруссаков!

– Вы или трус, или изменник, – развел я руками. – Доказательств последнего у нас пока нет, поэтому я бы хотел попросить вас посидеть в вашей каюте до возвращения домой. Василий Николаевич, – повернулся к «куратору». – Я бы хотел, чтобы вы связались с вашими коллегами на предмет расследования по Дмитрию Егоровичу. Особенное внимание нужно уделить изучению заграничного имущества, полученных от англичан или их союзников подарков и финансовых средств. Впрочем, – улыбнулся. – Не мне вас учить работать.

– Изучение происхождения имущества и средств для Охранного отделения в новинку, – улыбнулся в ответ Курбатов. – Но, я полагаю, учитывая исключительную важность, мы сможем это сделать. Дмитрий Егорович, – вежливо обратился он к падшему послу. – Расследование будет честным и непредвзятым – я лично прослежу за этим. Прошу вас исполнить просьбу Его Императорского Высочества и проследовать в вашу каюту до возвращения в Россию.

Дрожащий, плачущий и вызывающий жалость – это я зря, самонадеянных дебилов жалеть чревато – Шевич поднялся с колен, поклонился мне:

– Я всегда служил только России! Всего доброго, господа, – и на остатках гордости покинул кают-кампанию с высоко поднятой головой.

– Я счастлив видеть перед собой настоящих патриотов! – широко улыбнулся я оставшимся. – Сейчас мы находимся на пороге XX века. Века высоких технологий, великих открытий и титанических геополитических сдвигов. Грядущий век, господа, на века вперед определит облик мира, в котором предстоит жить нашим потомкам. Сохранять и преумножать наследие построивших величайшую на Земле континентальную Империю предков – наша главная и единственная задача! Все вы – образованные, опытные в делах, преданные нашему общему делу люди, и я верю, что в будущем я найду в вас столь же надежную опору, как в этот горестный день.

Присутствующие прямо на глазах расправили плечи и разгладили напряженные лица – новый цесаревич публично их признал, а значит положение не будет утрачено, а возможно и преумножено – мы же пережили вместе немалые испытания и даже договорились развалить Британскую Империю! Ах, какая благородная цель! Так-то могут англичанам и стукануть о моих планах, но они что, секретные? Война в эти времена либо идет, либо маячит на горизонте, и конфигурации под войну порой выстраиваются самые причудливые. Просто обиженный Крымской войной цесаревич грозно трясет кулачком и заигрывает с япошками, сколько таких было и будет?

Дождавшись, пока собравшиеся единодушно выскажутся на предмет лояльности ко мне – вице-адмирал ограничился бурканьем, потому что верный служака Империи просто не может строить козни цесаревичу – я спросил:

– Умеет ли кто-нибудь из вас писать на китайском?

Никто, очевидно, не умел, но князь Кочубей проявил полезность:

– Мичман Илюшин с отличием окончил курсы китайского языка.

А в Империи были такие курсы? Фу, Жора, хватит уже принижать предков – если покопаться, в Империи можно найти что угодно, просто прими это как данность! Если есть отучившийся в Сорбонне казак, почему не найтись мичману со знанием китайского?

– Виктор Сергеевич, прошу вас вместе с мичманом Илюшиным прибыть в мою каюту через пятнадцать минут.

– Слушаюсь, Георгий Александрович. Позволю предположить, что в кабинете апартаментов Николая Александровича будет сподручнее заниматься делами.

Еще один меня заселить хочет.

– Я бы очень хотел, чтобы апартаменты Никки сохранились в нынешнем виде, – с глубокой скорбью на лице тихо ответил я. – До свидания, господа, – попрощался и покинул кают-кампанию.

Невесть откуда взявшийся Андреич пристроился рядом.

– Я очень доволен, – поделился я с ним результатами.

– Ваша победа неоспорима, – согласился он.

– Найди Андрея-толмача да вели ему сходить на берег. Пусть найдет там самого важного япошку и попросит его прислать двоих писарей, способных писать на китайском на высочайшем уровне каллиграфии. Пусть Андрей вежливо добавит, что писари нужны мне через четырнадцать минут, в моей каюте.

– Слушаюсь, Георгий Александрович.

Глава 20

Я сидел за столом. За ним же, пристроившись сбоку, сидел мичман Илюшин. Потеет, бедолага, и от этого иероглифы выводит кривовато, но это неважно – сидящие на диване и в кресле, у разных стен каюты японцы свое дело знают. Три писца нужны мне для сличения иероглифов – даже если япошки успели сговориться, «отсебятину» в их письмах выявить поможет клинопись мичмана. В случае, если у японцев иероглифы будут одинаковые, а у мичмана другие, придется это дело обсуждать и искать третейского судью, в виде купца из какого-нибудь торгового представительства.

Две первые трети длиннющего письма посвящались передаче моего уважения к императрице Цыси. На самом деле никакого уважения и в помине нет – жадная старуха, сидящая в Запретном городе, во власть вцепилась крепко. Будучи богато подкованной в конфуцианстве и истории Китая, она воспринимает происходящее с ее страной как очередные неприятные, но не критичные времена. Что для Китая полсотни лет? Даже не день, а так, мгновение. Три с лишним тысячи лет ЗАДОКУМЕНТИРОВАННОЙ – это очень важно! – истории сыграли с Китаем дурную шутку. Заглянув туда, мы увидим интересную закономерность: Китай завоевывался пришлыми «варварами» не раз, и каждый раз Поднебесная переваривала завоевателей в единый организм. Например, пришли монголы. Разбили армию, привели к покорности народ, монгол садился на трон… И как муха в меду увязал в гареме на тысячи женщин, в речах велеречивых даосов, интригах евнухов, а главное – в цикличности китайского бытия. Словом – через два-три поколения превращался в самого обыкновенного китайца, а Поднебесная присоединяла к себе Монголию.

Вот поэтому императрица Цыси так старательно противостоит переменам – во-первых, Китай знавал времена и похуже, а во-вторых – перемены подразумевают и административные реформы, которые ограничат ее и ее соратников власть. Ради нее Цыси убивала собственных детей. Ради нее она готова пойти на любые уступки. Ради нее она выкорчевывает имеющих мозги китайцев из правящей прослойки.

Неплохая карьера для девушки из манчжурских степей. «Конкурс» на должность наложницы Императора (а это в полном смысле «должность», наложницы считаются государственными служащими) охватывает весь Китай, и интриги там кипят нешуточные – понравившаяся Императору дочка условной нищей семьи автоматически возносит родню на много ступенек вверх по социальной лестнице. Одной из таких девушек когда-то была Цыси. По слухам, «рекрутеры» и Император повелись на ее «умные глаза». Время шло, Император в этих самых глазах тонул все больше, и наконец не смог вынырнуть, а на троне, регентом при малолетнем сыне, образовалась вдовствующая Императрица Цыси. Мальчик подрос, начал интересоваться государственными делами… И совершенно внезапно, очень трагически, скончался, оставив маме возможность рулить Поднебесной дальше. Вот с этой дамой я встречаться не хочу ни за что и никогда – боюсь до усрачки, так что только эпистолярный жанр!

Финальная часть письма была смысловой, ради нее в общем-то все и затевалось:

– В изучении великого учения Конфуция, о ваших глубочайших познаниях в котором гремит слава по всему миру, я делаю лишь первые робкие шаги, и не могу с полной уверенностью утверждать, что убийство наследника Императора не-китайской династии является настолько же страшным преступлением, как убийство Императора Поднебесной. Однако позволю себе предположить, что вы, носительница Небесного Мандата, не стали бы пачкать рук столь презренным деянием. Нынешнее положение Поднебесной позволяет мне предположить, что вы и ваш Двор находитесь под давлением внешних, варварских сил. Позволю себе также предположить, что вы не были должным образом проинформированы о подготовке к убийству моего любимого брата и будущего Императора Российской Империи, иначе в тот же момент повелели бы казнить предложившего подобную мерзость. В искусстве казней Китаю нет равных, и вы бы без труда отыскали для истинного виновника случившегося самую болезненную и позорную. В знак своей доброй воли я бы хотел подарить вам лучшие пушки нашего государства числом в двадцать тысяч. Вес этих орудий велик, поэтому каждую пушку будут сопровождать десять сильных воинов. Согласны ли вы принять мой дар у врат Запретного города? Подпись: Его Императорское Высочество Государь Наследник Цесаревич и Великий Князь Георгий Александрович Романов.

Писари закончили, и япошка у левой стены очень вежливо поерзал, глядя на меня с исключительным уважением на лице.

– У вас есть замечания, Оцука-сенсей?

Поклонившись, японец ответил:

– Нет! Письмо составлено великолепно.

Это хорошо – я же старался, а стараться и получать в результате кусок того самого как-то обидно.

– Если этому недостойному учителю будет дозволено задать вопрос… – поскромничал он.

– Дозволено, – кивнул я.

– Ваше Императорское Высочество-сама знакомы с наследием Ань Лушаня?

– Как и ожидалось от учителя китайского языка, – отвесил я ему комплимент. – Полагаю, в переписке между двумя образованными людьми уместно применить историческую параллель.

– Безусловно, Ваше Императорское Высочество-сама! – уважительно поклонился японец.

Второй – он торговец, поэтому кроме языка и цен на товары нифига про Китай не знает – попытался сделать вид, что понял, и мне стало жаль этого некультурного островитянина.

– Ань Лушань внес весомый вклад в падение династии Тан, – пояснил я. – Он был отважен и мудр, и я немного изучал его жизнь. Вы совершенно правы, Оцука-сенсей: фрагмент о пушках является адаптацией письма Ань Лушаня китайскому Императору, в котором этот славный полководец предложил подарить Императору лучших лошадей Поднебесной, приставив к каждому из тысяч скакунов достойных воинов. Император тогда понял намек, и осыпал Ань Лушаня ценными подарками, попросив оставить лошадей там, где им положено быть. Подойдите ближе, сенсеи, сравним рукописи и выявим лучший образец – именно он будет отправлен в Запретный город.

Мне Императрице Цыси письмо писать не по рангу, даже несмотря на то, что в ходе Опиумных войн китайскую дипломатию пришлось переделать в пользу варваров – раньше ни один из правителей планеты не мог написать Императору напрямую, по причине «что этот варвар себе позволяет? Он что, считает себя равным носителю Небесного Мандата?!».

Проблемы возникли мелкие – мичман не знал, как пишется «Небесный Мандат», потому что на языковых курсах такого не преподают. Перерисовав иероглифы сенсеев, я попросил японцев подождать и попросил Андреича отправить кого-нибудь проверить. Пятнадцать потребовавшихся для этого минут убил с пользой, попросив обучить мичмана редким и сложным иероглифам. Пригодится.

Вернувшийся Андреич подтвердил, что все в порядке – Цыси не сможет понять меня неправильно при всем желании.

– Благодарю за помощь, уважаемые сенсеи, – улыбнулся я япошкам. – Я передам Императору Муцухито мое удовлетворение от работы с вами.

Аборигены низко поклонились, и Оцука опять поерзал. Отреагировав на мою поднятую бровь, он спросил:

– Будет ли дозволено этому недостойному учителю спросить, чье искусство каллиграфии вы сочли более достойным?

– Искусство каллиграфии не входит в круг моих интересов, – пожал я плечами. – Я достаточно уважаю его, чтобы не судить при полном отсутствии опыта. Однако Сано-сенсей оставил маленькую кляксу вот здесь, – показал.

Бедолага-торговец рухнул рожей в ковер, Оцука на всякий случай отвесил низкий поклон.

– Вы свободны, уважаемые сенсеи, – махнул я на них рукой. – Андреич, левому, – указал на Оцуку. – Пятьсот местных денег. Правому – двести пятьдесят.

– Слушаюсь, – отозвался камердинер и пошел следом за покинувшими каюту японцами – Сано покидал ее прямо на карачках, задом наперед.

Повернувшись к мичману, я ободряюще улыбнулся трясущемуся бедолаге:

– Сложная клинопись у этих рисоедов.

– Сложная, Ваше Императорское Высочество! – просветлел он.

– Ты – молодец, – продолжил я, вынул из ящика стола маленькую шкатулку с золотыми серьгами с изумрудами. – Держи, заслужил, – отдал мичману.

– Рад стараться, Ваше Императорское Высочество!

– Только временной жене не дари, – выдал я ему царский наказ. – Не стоят они того – чужие.

– Матушке подарю, Ваше Императорское Высочество!

Вот и хорошо. Мама – это святое!

* * *

Письмом Императрице Цыси я не ограничился – проблем и задач у меня теперь очень много, и главная из них – подготовка к свадьбе.

– Любезный папа, вы получите эту телеграмму, когда кризис будет преодолен лучшим для Российской Империи образом. Прошу вас мне довериться и не слушать покровителей Дмитрия Егоровича Шевича – у нас с князьями Барятинским, Кочубеем, Оболенским и генералом-майором Курбатовым есть серьезные подозрения в адрес Дмитрия Егоровича. Большего бумаге доверить невозможно, и я с нетерпением буду ждать возвращения в Петербург, дабы поведать тебе о них лично. Принял наши аргументы и вице-адмирал Басарагин. Все эти достойные люди також поддержали меня в стремлении разобраться с последствиями трагической гибели Никки. Горе велико, но мы должны думать прежде всего об интересах России. P.S. Теперь перед нашей семьей встал вопрос моей женитьбы на достойной даме. Обсудив это с вышеупомянутыми мной достойными людьми, мы сошлись на кандидатуре Маргариты Прусской. Прошу тебя поговорить с Вильгельмом об этом, и, если он благословит этот брак, отдать все необходимые распоряжения. Вторая кандидатка, в виде высоко ценимой любезной матушкой Елены Орлеанской, не принесет нашей Империи никакой пользы, а сам брак с ней с точки зрения закона будет являться морганатическим. Франция, увы, влипла в республику по уши, и уже никогда не восстановит истинно правильную, монархическую форму государства. С любовью, твой преданный сын Жоржи.

Аликс можно не упоминать – это персональный загон Николая, который стоил Августейшей семье многих нервов и скандалов, пока Александр и Мария не устали и не махнули рукой. С какой стороны не глянь – брак прямо не очень.

Маргарита Прусская – дальняя родственница, что с точки зрения генетики плохо и потенциально опасно, но у меня же идеальное здоровье, верно? Оно, по моему мнению, способно компенсировать недостаток «свежей крови». Ну а если нет… Не хочу думать о грустном, но трагический несчастный случай с любимой супругой может случиться в любой момент, и тогда мне придется жениться второй раз – тогда я уже буду царем, а значит смогу изменить законы как мне надо, расширив «пул» невест.

Следующее письмо отправится к генерал-губернаторам Приамурского и Сибирского генерал-губернаторств:

– Вся Россия скорбит по подло убитому цесаревичу Николаю. Однако китайцы, которые проживают на наших и будущих наших территориях, не имеют к случившемуся никакого отношения. Они честно трудятся, тем самым принося пользу Российской Империи. Посему я позволю себе обратить ваше внимание на необходимость предотвращения и скорейшего пресечения китайских погромов. НАШИ китайцы и китайцы Императрицы Цыси – это разные китайцы, и к первым мы должны относиться столь же ласково, как к нашим подданным – в конце концов, Манчжурия скоро войдет в состав Российской Империи, и тамошние китайцы станут нашими подданными в полном смысле. P.S. Жизненно необходимо как можно быстрее инициировать войсковые учения у границ Манчжурии, но без их перехода до получения дальнейших указаний. Учения должны быть проведены так, что о них точно узнали в Запретном Городе – дипломатическая работа ведется, и для ее успеха необходима демонстрация силы. Провоцировать военное столкновение на данный момент не является целесообразным, поэтому полагаюсь на ваш опыт.

Третье письмо – нашей дипмиссии:

– Безусловно, вы уже предприняли необходимые в этой прискорбнейшей ситуации шаги, однако позволю себе указать, какие именно компенсации мы должны потребовать от Китая за столь ужасное злодеяние. Первое, разумеется, казнь виновных в убийстве цесаревича. Полагаю, что императрица Цыси не была об этом проинформирована – она достаточно мудра, чтобы немедленно отправить в отставку осмелившегося предложить подобную мерзость негодяя. Далее – нам нужна Манчжурия, которую надлежит ввести в состав Российской Империи. Вопросы выплаты контрибуции я буду обсуждать с Императрицей Цыси лично – начало этому процессу уже положено, поэтому я настоятельно рекомендую вам делегировать этот пункт обсуждений мне, дабы кризис разрешился наиболее полезным для России способом.

Ох и надерет «любезный папа» уши за такую самодеятельность! Проверим, чего значит слово цесаревича в этот исторический момент. Полагаю – много, потому что до царя традиционно далеко, а я – вот он, в сутках морского перехода и в самом центре событий. Кого слушать правильнее? Вот именно! Ничего нереального или бесполезного я не прошу, а если всю мою самодеятельность Августейший папа «завернет», это приведет к потере моего красивого лица. Да Александр от радости плясать должен – наконец-то цесаревич проявляет интерес к государственным делам, согласен жениться на некрасивой немке, планирует и строит свиту. Будь он кретином, он бы начал орать «нельзя!», но кретин от позора Крымской войны к броненосному флоту и современного (относительно) образца армии страну не приведет. Очень надеюсь, что через неделю (а раньше Петербург мне физически помешать не может) я не получу телеграмму с приказом немедленно отправляться домой на серьезный разговор с последующей передачей должности наследника малолетнему Мише. Но и тут я не пропаду – я с детьми хорошо лажу, даже аниматором подрабатывал в свое время. Будет мне мелкий в рот смотреть да слушаться как родного отца. Ладно, проблемы нужно решать по мере их поступления!

Пакет с почтой убыл за двадцать минут до прибытия Муцухито – я успел принять ванну и переодеться. В ванне было грустно – раньше ею пользовались трое, а теперь я один. Надо будет с Георгом отношения крепить, это ж Греция, там курорты для моих подданных, оливки и античность. После получения проливов и оформления Черного моря во внутреннее, вообще будет сказка.

Император Японии прибыл не один, а с целым караваном подарков. Сначала на борт поднялись они, вместе с членами императорской свиты – многословно извинялись и низко кланялись. Когда подарки скрылись в трюмах, чиновники с поклонами удалились, и на борт вошел Император – его я не обломался встретить у трапа лично. Муцухито извинялся минут пять после чего склонил голову, оставив спину в исходном положении. Чего стоит такой поклон потомку божества? Это я знаю, что Муцухито обычный чувак с необычным социальным положением, но и он сам, и японцы в божественном происхождении не сомневаются.