Текст книги "«Сашка». Поэма М. Ю. Лермонтова"

Павел Висковатов
«Сашка», поэма Михаила Юрьевича Лермонтова

Предприняв летом 1881 года путешествие с целью повидать места, связанные с памятью о дорогом поэте нашем, я побывал и в Пензенской губернии, в селе Тарханах, где провел детство свое Михаил Юрьевич Лермонтов и где лежит прах его. Управляющий Тарханами, Петр Николаевич Журавлев, дал мне возможность собрать все, что на месте сохранилось еще из воспоминаний о Михаиле Юрьевиче. По его указанию, поехал я в Пензу к Владимиру Харлампиевичу Хохрякову, чрез посредство коего, в свое время, были доставлены те рукописи поэта, которые и теперь хранятся в Публичной библиотеке и принадлежали двоюродному брату Лермонтова, товарищу детства его, Якову Павловичу Шан-Гирею. Г. Хохряков обязательно указал мне на некоторых лиц, имевших у себя рукописи Михаила Юрьевича. Благодаря этим указаниям, мне удалось отыскать у Ивана Алексеевича П-ина еще неизвестную в полном своем составе поэму «Сашка». Досталась она г-ну П. от отца его, служившего землемером у Павла Петровича Шан-Гирея.

Отрывки из названной поэмы впервые были напечатаны П. А. Ефремовым в «Библиографических записках» за 1861 год, стр. 556. Г. Ефремов взял эти отрывки из приобретенного им «списка с черновой тетради Михаила Юрьевича Лермонтова». Тогда еще не было известно, что оригинал этого списка находится в Публичной библиотеке. Там в разных местах тетрадей поэта, учившегося тогда в «Школе гвардейских подпрапорщиков», находятся наброски стихотворений, которые теперь оказываются отрывками целой поэмы, что не знал еще г. Ефремов, когда напечатал их во II томе «Сочинений Лермонтова», изд. 1880 года (стр. 420 и 618). Все эти отрывки, которые я тщательно просматривал в Публичной библиотеке, г. Ефремов относит, не без основания, к 1833 году, потому что к этому году относится и тетрадь «по географии», в которой находятся наброски. Но эти наброски представляют лишь одни из первых попыток и в предлагаемой нами поэме являются или в исправленном виде, или же отдельные стихи совершенно выкинуты. Надо предполагать, что поэма, от коей сохранилась первая глава и только начало второй, писана около 1836 г., или же в это время поэтом переправлялась. Он приезжал тогда в Тарханы. Во всяком случае она писана гораздо позднее выхода Лермонтова из Московского университета, что было в 1832 году, потому что в приписке к I главе поэмы поэт вспоминает о своем пребывании в университете (см. строфы 118 и 119). Интересно, что Лермонтов с большой симпатией говорит о Полежаеве, история коего (см. Герцена «Былое и думы», т. I, глаза VII), вероятно, жила между студентами университета. Она случилась в 1826 году. Несчастный Полежаев еще в 1833 году украдкой виделся с товарищами в Москве, куда поэт явился без разрешения начальства, за что, как солдат дезертир, был приговорен военным судом к наказанию «шпицрутенами», что, к счастью, не было приведено в исполнение. Поэма Полежаева «Сашка» ходила по рукам в рукописи и ее хорошо знали. На нее и на судьбу автора её указывает и Лермонтов, говоря о своей поэме:

 
«… „Сашка“ – старое названье!
Но „Сашка“ тот печати не видал
И недозревший он угас в изгнаньи»
 

(строфа 33).

Можно подумать даже, что Лермонтов писал свою поэму еще и после смерти Полежаева, в 1838 году, потому что в строфе 3-й, в самом начале поэмы, он как будто говорит о Полежаеве как о мертвом:

 
Он был мой друг. Уж нет таких друзей…
Мир сердцу твоему, мой милый Саша!
Пусть тихо спит оно в земле чужих полей,
Нетронуто никем, как дружба наша,
В немом кладбище памяти моей.
Ты умер, как и многие, без шума,
Но с твердостью… Таинственная дума
Еще блуждала на челе твоем,
Когда глаза сомкнулись вечным сном;
И то, что ты сказал перед кончиной,
Из слушавших не понял ни единый, и т. д.
 

Но эта строфа и следующая за нею почти целиком вошли в известное стихотворение «Памяти А. Ив. Одоевскаго» в 1839 году и навряд ли они относились к Полежаеву, а скорей к воображаемому «Сашке», прототипу самого Лермонтова, который любил это имя и во многих творениях автобиографического содержания употреблял его. Так, например, именем Саши называет он маленького Арбенина во второй неоконченной своей повести[1]1
  См. «М. Ю. Лермонтов. Детство и первая юность». Русская Мысль 1881 года, кн. X, стр. 12. Сравни также, что говорит Шестаков: «Юношеские произведения Лермонтова» (Русский Вестник 1857 г., № 10.


[Закрыть]; поэма «Сашка» тоже отчасти носит автобиографический характер, как и все написанное Лермонтовым. Что же касается того, что вышеуказанный стих из поэмы «Сашка» перенесен в стихотворение «На смерть Одоевскаго», то такие переносы Лермонтов делал часто. Перенес же он в это же стихотворение – «Памяти Одоевскаго» – еще и другие строки, которые в 1832 году он относил к себе:

 
Он был рожден для счастья, для надежд
И вдохновений мирных. Но, безумный,
Из детских рано вырвался одежд,
И сердце бросил в море жизни, шумный,
И мир не пощадил, и Бог не спас![2]2
  Лермонтов, начертив эти строки в письме, предпосылает им: «tout fini – j'ai vécu, j'ai mûri trop tôt; et les jours qui von suivre seron vides de sensation» («Письмо VIII, Соч. Лерм.», изд. 1880 г., т. II, стр. 519)


[Закрыть].
 

Задуманная Лермонтовым поэма во всяком случае имеет некоторую связь с «Сашкою» Полежаева: кроме того, что сам поэт сближает обе поэмы, многие картины не лишены взаимного сходства. Это, и самое название, ввело в заблуждение и Публичную библиотеку или вернее – одного из служащих там. Печатаемая ныне поэма, по рассказу лица, мне ее представившего, была отнесена в канцелярию Императорской Публичной библиотеки, с предложением приобрести ее. Однако же поэма не была принята и принесшему ее объявили, что это произведение – не Лермонтова, а Полежаева.

Известно, что «Сашка» Полежаева отличается весьма сильно характером эротическим и потому к печати неудобен. Герцен несправедливо придает этой поэме значение как бы политическое. В «Сашке» Лермонтова меньше неудобных к печати мест. Я счел нужным их выпустить и везде, где есть пропуски, отметил таковые точками. Если редакция журнала найдет возможным напечатать все, то я за это не ответствен.

В поэме много прекрасных мест и она представляет не безынтересный вклад в литературу нашу, помогая уразуметь некоторые черты Лермонтовского характера. О поэтическом достоинстве пускай читатели судят сами, – комментарии излишни.