Текст книги "Чары любви"

– Что ты сделала на этот раз? – печально глядя на мать, спросила Чарити.

– Занимайся своим делом, глупая девчонка.

– Нет, мама, только не сейчас.

– Ты понимаешь, что натворила? – Некоторое время беззвучно пошевелив губами, Хильдегард наконец смогла подобрать слова и выплеснула всю свою злость на Фиби: – Ты виновата, что моя дочь начала дерзить мне, но я этого не потерплю!

– Приятно видеть успехи Чарити. А что до меня, я немедленно покину ваш дом и поселюсь в поместье Марсден. Если Чарити захочет, она сможет жить со мной вместо того, чтобы выходить замуж за этого старого дурака, в объятия которого вы ее толкаете.

– Поместье Марсден никогда не будет твоим, неблагодарная, бессовестная нахалка! Если бы не вмешался лорд Бэдрик, я уже имела бы все, что по праву принадлежит мне. – Гнев развязал язык Хильдегард, она буквально источала волны злобы.

– Значит, вы специально лгали мне о поместье Марсден, да? – Твердо настроенная сегодня вечером разоблачить все секреты своей тети, Фиби взяла на себя роль обвинителя. – Вы давным-давно знали о долге. Вы что, хотели сами выплатить все налоги и заявить о своих правах?

– Поместье должно принадлежать мне. Ты можешь уехать хоть сегодня, но я добьюсь своего. Подожди – и увидишь.

– Давайте вернемся к сэру Леммеру и вашему плану. Должна вас расстроить, сэр Леммер изменил свои намерения.

– Это невозможно. Он хочет иметь титул и получит его благодаря тебе.

– Так вы это обещали ему?

– Мама, ты не могла такого сделать. – Чарити, вздохнув, покачала головой и обратилась к кузине: – Фиби, я, к сожалению, ни о чем не догадывалась.

– Если мне понадобится твое вмешательство, я попрошу об этом. – Хильдегард сложенным веером шлепнула дочь по руке.

– Я уже не ребенок и до смерти устала от твоих нападок! – Щеки Чарити вспыхнули, а на глаза навернулись слезы. – Нет сомнения, то, что ты затеяла – что бы это ни было, – провалилось. Позволь Фиби самой найти свое счастье. Бог свидетель, здесь есть несколько человек, которые могут ей в этом помочь.

– Ни за что. Если никто не придет к ней с предложением, она будет рада принять предложение Леммера, чтобы не быть вышвырнутой на улицу. Он получит титул, а я поместье Марсден.

– Никогда до сих пор я не представляла, как вы ненавидели мою мать, а теперь ненавидите меня. – Те крохи жалости, которые еще оставались у Фиби, окончательно исчезли. – Мама была доброй и великодушной, вам никогда ее не понять, дедушка любил ее, и вы так и не можете ему этого простить.

– Он не дал мне такой возможности, – бросила Хильдегард.

– Интересно. Мне кажется, вы так долго злитесь, что уже не разбираетесь, где правда. – Почувствовав внезапную усталость после всех переживаний этого вечера, Фиби прижала к груди сложенные вместе руки. – У меня осталось десять дней, чтобы найти мужа. После этого вы уже никогда не назовете меня своей родственницей, а до того момента оставьте меня в покое. Я не выйду замуж ни за сэра Леммера, ни за кого другого из тех мужчин, которых вы мне подсовываете. Ты идешь? – обратилась она к кузине.

Кивнув, Чарити присоединилась к Фиби, и исходящая слюной Хильдегард осталась одна, никому больше не нужная, наедине со своими неудавшимися интригами и бессильной злобой.

Фиби и лорд Тьюксбери, бродя по деревенской ярмарке, делали покупки, и Тьюксбери протянул девушке два венка: один из белых и розовых полевых цветов, а другой из васильков.

– Какой вам больше нравится?

– Я думаю, любой будет вам к лицу. – Фиби, внимательно рассмотрев оба венка, склонила набок голову и с улыбкой взглянула в лицо спутника. – Хотя к вашим глазам, безусловно, больше подойдут васильки.

Он непринужденно рассмеялся теплым раскатистым смехом, и Фиби подумала, что лорд приятно отличается от Стивена, который, казалось, склонен был большую часть времени ворчать, но, вспомнив озорную улыбку и искорки, прыгавшие у Стивена в глазах, когда он рассказывал истории из своего детства, вынуждена была признаться, что лжет себе: темные задумчивые глаза и пытливые, пронизывающие взгляды все еще преследовали ее.

– Я имел в виду вас, мисс Рафферти, вы это прекрасно понимаете.

– В таком случае я выбираю васильки.

– Чудесно. – Надев ей цветочный венок, Тьюксбери залюбовался девушкой.

– Благодарю вас. – Смущенная похвалой, высказанной им от чистого сердца, Фиби отопит к соседней повозке и принялась рассматривать кружевную шаль, все время чувствуя на себе изучающий взгляд Тьюксбери. У нее не было причин подвергать сомнению искренность этого человека. Все утро он вел себя безупречно, и если бы она могла отвлечься и не думать о Стивене, то, наверное, получила бы удовольствие от его общества. Сияние солнца, царившие вокруг смех и праздничное возбуждение и даже присутствие лорда Тьюксбери незаметно улучшили настроение Фиби, и, весело улыбнувшись, она повернулась к своему спутнику: – Лорд Тьюксбери, все утро мы говорим обо мне, теперь вы должны рассказать о себе.

– Что вы хотели бы узнать?

– Все, что вы захотите рассказать.

– Полагаю, вам известно, что я уже был женат. – Он плел рядом с Фиби, заложив руки за спину и глядя себе пол, ноги. – Мириам умерла три года назад. У меня есть дочь Мередит, мы зовем ее Блисс; ей семь лет, она порывистая натура и не остерегается опасности. Я безумно люблю ее, но, боюсь, из-за ее характера состарюсь гораздо раньше времени.

– Знаете, мы познакомились с ней, когда вы устраивали прием. Она очаровательна.

– Да, – задумчиво произнес он, – подозреваю, что бы завоевали бы ее расположение.

– Я уверена, что в мире, созданном человеком в первую очередь для человека, маленькая девочка прекрасно ориентируется и знает, что и в какое время ей можно делать. – Когда Тьюксбери резко остановился, Фиби сначала посмотрела на яркие вязаные шали, развешанные на деревянных перекладинах, и только потом взглянула на лорда, ожидая увидеть в его глазах признаки возмущения иди укора, но ничего подобного не обнаружила. – Это, должно быть, звучит ужасно бессердечно и грубо.

– Вы говорите так из прихоти?

– Нет, только из желания, чтобы женщины могли постоять за себя в жизни. – Фиби оперлась на предложенную лордом руку, и они отправилась дальше мимо продавцов, расхваливавших свои товары.

– Немного зная ваше положение, я вполне понимаю, почему вы так настроены.

Подойдя к серебряных дел мастеру, Тьюксбери купил для дочери серебряный кулон. Потом их заинтересовал жонглер, подбрасывавший в воздух четыре разноцветных шара и одновременно насвистывавший веселую мелодию. Через некоторое время они остановились, чтобы Фиби купила пурпурную ленту для Чарити, которая осталась в Пейли-Парк под надзором Хильдегард.

На протяжении всей прогулки Фиби и Тьюксбери делились воспоминаниями и рассказывали друг другу истории из своей жизни; к удивлению Фиби, ей было легко и приятно вести беседу с лордом Тьюксбери. Незаметно они добрались до огромного вяза и, расположившись в его тени, достали яблочный пирог и вино, купленные у лавочника.

Сев на одеяло, которое лорд Тьюксбери принес из экипажа, Фиби подобрала ноги под платье, а Тьюксбери расположился на расстоянии не меньше фута от нее, прислонившись спиной к валуну, согнув одну ногу и свободно положив на колено руку. Фиби неторопливо жевала пирог и молчала, чувствуя, что ее спутник готовится что-то сказать.

– Мисс Рафферти, не знаю, как бы выразиться поделикатнее. Вам нужен муж, а я хочу жениться. Я понимаю, мы едва знакомы друг с другом, но на все нужно время, и следующую неделю я хотел бы посвятить тому, чтобы выяснить, подходим ли мы друг другу.

Наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц, Фиби думала о том, что он, несомненно, красивый мужчина, приятный, общительный, хотя и несколько сдержанный, однако ее не охватывал трепет, сердце не начинало стучать, и под ложечкой не возникала боль. Но его общество не было ей неприятно и не вызывало раздражения. Им, казалось, было легко друг с другом, и Тьюксбери предлагал ей выход, который ее вполне устраивал. Фиби надеялась почувствовать радость или хотя бы облегчение, но вместо этого ощутила испуг и пришла в замешательство. Ей нужен был другой, она мечтала услышать такие слова, но только от Стивена.

– Как я понимаю, многие британские леди стараются привлечь ваше внимание. Почему вы выбрали меня?

Быстро вертя в изящных пальцах тонкую веточку, Тьюксбери так внимательно посмотрел на нее, словно именно там таился ответ на вопрос Фиби.

– Во-первых, я нахожу вас привлекательной, а по-моему, это важно для супружеской жизни. Я уверен, вы честный, откровенный и добрый человек, и, как мне кажется, умный, поэтому проведенное с вами время не будет потрачено на пустую болтовню. Должен признаться, вы мне нравитесь.

– Все это просто замечательно, но если вы не… я имею в виду… Почему вы хотите жениться на мне, не зная, будем ли мы… – В конце концов она выпалила то, что вертелось у нее на языке: – Я не влюблена в вас, вы не влюблены в меня. Почему же вы хотите жениться?

– Я страстно любил Мириам и тяжело, пережил ее смерть, даже сейчас я все еще тоскую по ней.

– Я еще раз спрашиваю, почему вы хотите жениться?

– Если быть честным, я не хочу снова лишиться сердца, не хочу сжигающей душу любви, которую испытал со своей первой женой. Мне нужен наследник, а Блисс нужна мать, и, мне кажется, вы как раз подходите на обе эти роли. По-вашему, это звучит бессердечно и грубо?

– Нет. Просто честно. – Она перебирала пальцами развязанную шнуровку на манжете жакета. – Вчера вечером вы оказались свидетелем небольшой стычки между мной и Стивеном и, несомненно, поняли, кому отдано мое сердце. Несмотря на это, вы все же хотите ухаживать за мной?

– Стивен должен сам выбирать себе дорогу. Я не стану просить вас отказаться от него, забыть его, просто подумайте над моим предложением и, когда придет время принять решение, дайте мне ответ.

– И еще один последний момент. – Деньги, которые она взяла в долг у Стивена на реставрацию поместья Марсден, были для Фиби как кость в горле. Тьюксбери должен знать истинное положение вещей до того, как примет какое-либо решение. – Мое поместье требует вложения денег. Я заняла две тысячи фунтов у лорда Бэдрика.

– Мисс Рафферти, деньги здесь не играют никакой роли, – тотчас небрежно отозвался он, не отрывая глаз от жонглера, развлекавшего группу ребятишек. – Если мы с вами договоримся, то я решу этот вопрос с Бэдриком.

Его предложение было исключительно благородно, и Фиби, понимая, что никогда не дождется от Стивена того, чего ей хотелось, была бы дурочкой, если бы отказала лорду Тьюксбери.

– Тогда, досточтимый сэр, я полагаю, мой ответ должен быть «да».

Глава 20

– Ты собираешься подстричь этот куст или раскромсать его на мелкие куски? – Нэнни Ди вытерла лоб тыльной стороной ладони.

Листья, стебли и увядшие лепестки, жертвы безжалостной расправы, устилали землю под ногами девушки, и только одинокая красная роза, уцелевшая в этой резне, покачивалась па легком ветерке, словно сдаваясь на милость победителя. Глядя на последствия побоища, Фиби поморщилась: любимый куст Хильдегард теперь стал похож на однорукое пугало.

– Нe знаю, почему я веду себя как последняя дурочка, – ответила Фиби, а про себя подумала, что в этом нет ничего удивительного. С самого возвращения из Пейли-Парк она была сплошным комком нервов, потому что Тьюксбери начал ухаживать за пей, а Стивен нарочито держался в стороне. – Ну хорошо, знаю, – призналась она, заметив, что Ди, продолжая пропалывать небольшую клумбу фиалок, приподняла одну брось. – Но это так глупо. Я должна бы прыгать от радости, ведь лорд Тьюксбери обладает всем, что я хотела видеть в будущем муже, когда приехала в Англию. Он нежный, добрый, и я, кажется, нравлюсь ему. – Она накинулась было на ближайший куст, но, осознав, что собирается сотворить, быстро положила садовые ножницы на стоявшую рядом каменную скамейку – растения не заслужили такой жестокой расправы. – Он умный человек и по достоинству оценил то, что я умею читать и считать. К тому же он, как и я, хочет иметь детей. – Фиби расхаживала взад-вперед по посыпанной гравием дорожке. – Я никогда ни в чем не буду нуждаться.

– Кого ты стараешься убедить, детка?

Фиби не могла сделать вид, что не слышит прямого вопроса Ди, так же, как не могла не прислушиваться к голосу собственного сердца, и, опустив плечи, она села на скамейку, поставила локоть на колено и подперла рукой подбородок.

– Если я приму предложение Стивена, он будет мне покровительствовать – но как долго? Бею свою жизнь я буду находиться в состоянии неопределенности. Удастся ли мне еще когда-нибудь снова получить возможность, подобную той, что представилась сейчас? Разве есть что-то плохое в желании иметь дом и детей?

– Ты уже сама знаешь ответ, детка.

– Я назвала Стивена трусом, но я тоже не лучше. Даже если отвлечься от этой неопределенности моего будущего вместе с ним, я сомневаюсь, что моя гордость могла бы смириться с перешептыванием за моей спиной, взглядами мне вслед или жалостью ко мне. Этого я вдоволь натерпелась дома. – Фиби рассеянно сервала с соседней клумбы маленькую маргаритку и стала вертеть ее в руках. – Ну почему я должна была встретить такого, как Стивен Бэдрик?

– Некоторые мужчины похожи на каменную стену. – Вздохнув, Ди присела на корточки. – На ее постройку уходит масса камней, которые укладываются друг на друга на протяжении многих лет. Но когда стена построена, чтобы сдвинуть или разрушить ее, требуется неимоверная сила. Кому-то это удается, кому-то нет.

– Я не очень поняла тебя.

– То, как ты сейчас ведешь себя, определено твоим прошлым. Чтобы изменить ход жизни, требуется гораздо больше сил, чем думает большинство людей. Намного удобнее делать то, что нам знакомо, а менять, что-нибудь – даже если мы несчастны – очень сложно. Уж если ты решишь стать любовницей лорда Бэдрика, – продолжила Нэнни Ди, подняв вверх руку, – эта твоя гордость поможет тебе, но ты должна быть абсолютно уверена, что поступаешь правильно. Обратного пути не будет, и никто не может предвидеть, как долго он будет с тобой и как долго ты будешь его любить. Жизнь – это совсем другое. Ты просто должна сделать свой выбор и верить, что Бог тебя не оставит. – Поднявшись на ноги, Ди стянула с рук старые перчатки и, с нежностью улыбнувшись девушке, погладила ее по щеке мозолистой рукой. – С самого твоего рождения я растила тебя и, как могла, учила. Я люблю тебя и понимаю, что сейчас тебе трудно ясно мыслить, но загляни вперед, не в завтрашний день, а в будущее. Уверена, ты найдешь ответы. Я всегда буду рядом, если понадоблюсь тебе. А теперь не трать время попусту, тебе скоро идти в музей.

Оставшись в одиночестве, Фиби, поразмыслив, поняла, о чем говорила Ди. Из-за своего прошлого Стивен боялся будущего, и сама Фиби ничем от него не отличалась. Не такое уж безоблачное детство накладывало свой отпечаток на все ее действия, она отлично понимала, что все происходящее с ней совершается как бы само по себе, без се ведома.

Когда Фиби приехала в Англию, у нее был ясный и четкий план, но Стивен внес в ее жизнь неожиданное смятение, ей вдруг захотелось любить и быть любимой. Но если это неосуществимо, она выберет другое, наилучшее в этой ситуации решение – обручальное кольцо, свадьбу, мужа, дом и сына или дочь.

– Пресвятая Дева Мария, – расстроенно пробормотала Элизабет, – ты смотришь на нее во все глаза, когда она на тебя не смотрит, а она, как только ты отвернешься, не может оторвать от тебя глаз. Ты ведешь себя как последний болван. Скажи мне, что произошло?

Стивен, хотя и не был особенно увлечен экспонатами музея, сделал вид, что с интересом разглядывает мраморный фриз. Он не хотел, чтобы Элизабет заподозрила, что он внимательно прислушивается к тому, что она, очевидно, собиралась ему сказать. Стивен знал, что стоит ему проинести хоть одно слово или вообще издать какой-нибудь звук, как Элизабет примется допрашивать его, словно инквизитор, пока не выведает всю правду.

Сопровождая друзей, Элизабет и Уинстона, по этой выставке греческого мрамора из Парфенона, Стивен мечтал очутиться у себя дома в добровольном заточении. И уж конечно, он ни за что не пошел бы в музей, если бы знал, что встретит там Фиби, да к тому же не одну, а в сопровождении лорда Тьюксбери. Не желая выказывать досаду, Стивен дал себе слово не обращать внимания на Фиби, а заодно и на Элизабет.

– Стивен, – обратилась к нему Элизабет тоном наставника, говорящего «я еще не все сказал», – ты неожиданно и грубо, даже не сказав «до свидания», сбежал с праздника в Пейли-Парк за день до его окончания и с тех пор вес время прячешься от всех. Такое впечатление, что теперь вы с Фиби едва выдерживаете общество друг друга. А что ты сотворил с сэром Леммером? Доктор сказал, у него сломаны ребро и нос. Что-то произошло, и я хочу знать что.

Уинстон, казалось, с радостью позволил жене пытать Стивена, но лорд Бэдрик стоически хранил молчание. Он решил, что немного посмотрит бесценную коллекцию лорда Элджиаа, а затем при первой же возможности покинет выставку. В это время лорд Тьюксбери уверенно взял Фиби под руку и, до неприличия близко склонившись к ее уху, что-то шепнул, а в ответ в уже наполнившейся народом и гудевшей от разговоров галерее музея зазвенел беззаботный смех девушки.

Стивену показалось, что ее смех был не просто беззаботным, а откровенно жизнерадостным. В голове у него помутилось. Какое право она имеет быть такой беспечной, если он все эти четыре дня со времени пребывания в Чанктонбери-Ринг, находится в отвратительном настроении?

Святые небеса, мысль о том, чтобы снова и снова повторять все, что там происходило, жгла его круглые сутки, независимо от того, спал он или бодрствовал. Фиби призналась ему в любви, а теперь явилась сюда с другим мужчиной, так что же удивительного, что Стивен был вне себя?

– Не стой просто так, сделай же что-нибудь. – Элизабет остановилась прямо перед Уинстоном, рассматривавшим неподалеку мраморную плиту, украшенную фигурами девушек, несущих жертвенный сосуд.

– Что конкретно ты предлагаешь, дорогая? Чтобы я увез отсюда Фиби и Стивена, запер их у нас дома и пригласил викария?

– Кто-то женится? – К небольшой группе присоединился Райс. – Если это один из моих друзей, надеюсь, я получу приглашение на свадьбу.

– Райс! Какой черт занес тебя сюда? – Стивен ухватился за возможность сменить тему, как за спасательную веревку в бушующем море.

– Моя бродячая жизнь официально закончена.

– Пришло время получить свой титул?

– У меня не было выбора. Я не мог допустить, чтобы его унаследовал этот мерзавец, мой кузен. Разве Уинстон тебе не рассказывал?

– В последнее время мы не виделись, – что-то пробурчав себе под нос, в конце концов признался Стивен.

– Ты от всех прятался, – уточнила Элизабет.

– Я был вынужден прятаться от назойливых женщин, которые не хотят ни на минуту оставить человека в покое.

– Похоже, здесь что-то произошло. – Райс скрестил руки на груди. – Может быть, кто-нибудь посвятит меня в эту историю? У меня такое чувство, что речь идет о рыжеволосой, которую я видел прогуливающейся под руку с Тьюксбери.

– Может быть, тебе удастся убедить этого беспросветного идиота, что он совершает ужаснейшую ошибку, по всей видимости, твердо решив лишить себя возможности найти счастье, – пояснила Элизабет. – Самое правильное, что мы могли бы сделать, это пригласить викария и заставить Стивена жениться на Фиби. Она как нельзя лучше подходит ему, хотя упрямец и не хочет этого признать; если доверить все ему, он разрушит собственную жизнь. А наследник? Ему нужно иметь детей.

– Дорогая, – перебил ее Уинстон, – в отличие от тебя не всех увлекает мысль о маленьких созданиях, путающихся под ногами. Это его жизнь, и он уже взрослый человек, способный отдавать себе отчет в своих поступках, пусть даже глупых. Ему выбирать, хочет он жениться или нет, продолжать ли ему свой род или нет, это его решение, а не твое и не мое.

– Кроме того, – добавил Райс, – этот парень упрям, как осел, когда-то я убедился в этом на собственном опыте, и я сомневаюсь, что вам удастся заставить его сделать то, чего он решил не делать.

«Если кто-нибудь еще посмеет назвать меня дураком или сказать что-либо подобное, он получит взбучку», – решил про себя Стивен. О нем говорили так, будто его здесь вовсе не было, он чувствовал себя жеребцом на помосте аукциона перед торговцами лошадьми и, кашлянув, бросил на Элизабет убийственный взгляд.

– Не хотите ли осмотреть мои ноги, а может быть, копыта? А что скажите о моих зубах? – Стивен оскалился.

– Он разговаривает! – в притворном удивлении воскликнула Элизабет, сделав большие глаза и приложив руки к щекам.

– Я ждал интересного разговора, но, похоже, ничего такого не предвидится, поэтому я займусь чем-нибудь другим. Ясно? – Но по виду Элизабет Стивен понял, что она не собиралась сдаваться и могла быть такой же упрямой, как Фиби. Снова повернувшись к ней спиной, он обратился к Уинстону: – Что ты думаешь о коллекции лорда Элджина? Интересно, не сожалел ли Наполеон, что не приобрел все это для Франции?

– Вероятно, нет, – быстро отозвался Уинстон, с готовностью меняя тему беседы. – А ты как считаешь, Райс?

– Конечно, все эти вещи очень древние, но я не считаю их уж очень ценным приобретением. Говорят, правительство заплатило Элджину меньше, чем он потратил, чтобы поднять мрамор со дна океана.

– Вероятно, поэтому кое-кто называет их капризом Элджииа, – добавил Стивен. – Но тем не менее имя Элджина будет увековечено вместе с камнями.

– Хватит. – Элизабет, снова выступив вперед, посмотрела на троих мужчин. – Нечего отвлекать меня пустой болтовней, я хочу знать, как бы собираетесь поступить с Фиби. – Никто из них нс откликнулся па это требование, но внезапно выражение ее лица изменилось, и в глазах засветилась уверенность в победе. Если бы Стивен не знал так хорошо Элизабет, он мог бы поклясться, что ей известно что-то, чего он не знает. – О, Стивен, посмотри-ка, кто здесь. Мисс Рафферти и лорд Тьюкебери. – Она шагнула навстречу приближавшейся паре и, здороваясь, протянула руки, а три мужские головы мгновенно повернулись вслед за ней. – Мы как раз говорили о вас, – сказала Элизабет, целуя Фиби в щеку и едва сдерживая радость; до конца дня она еще покажет Стивену, если он посмеет заикнуться о ее вмешательстве в чужие дела.

Уинстон ей не станет мешать, в худшем случае позже она получит от него выговор, а сейчас он сердечно приветствовал знакомых. Райс просто усмехнулся, как придворный шут, ему было приятно снова увидеть Фиби, и он с удовольствием сообщил ей об этом. Стивен, приняв скучающий вид, рассеянно кивнул, изо всех сил стараясь не замечать запаха сирени, исходившего от кожи Фиби, розовой краски, залившей ее щеки, и пухлых губ, которые когда-то тянулись ему навстречу, но не упустил из виду тревогу, затаившуюся в зеленых глазах девушки. А причин для беспокойства у Фиби было предостаточно: она не знала, чего еще можно было ожидать от Стивена.

Стивен послал ей цветы – она их вернула, он прислал жемчужное ожерелье – его она тоже отвергла. Она не потрудилась ничего написать даже просто из вежливости, и теперь Стивен понимал почему – она была слишком занята обхаживанием Тьюксбери, у нее не было времени на ответ.

Чудесно! У Фиби еще остается пять дней до того, как она должна надеть на палец обручальное кольцо, и Стивен решил не сдаваться, он не может сдаться. Эта женщина сказала, что любит его, так разве это не означает, что она принадлежит ему? Может быть, ей требуется напоминание?

– Очевидно, мисс Рафферти, вы увлекаетесь стариной. Я помню, как вы восторгались развалинами древнего католического храма. Наша экскурсия была весьма познавательной, даже волнующей.

– Хм-м… – вздохнула Фиби, заметив жадный блеск в его глазах.

Она надеялась, что сегодня не встретится со Стивеном, но у Элизабет оказались другие планы, и вот теперь этот наглец затеял с ней словесную игру. Настороженность Фиби мгновенно сменилась замешательством при напоминании об этой специфической экскурсии, во время которой она увидела все звезды. Последнюю неделю она не могла думать ни о чем другом, кроме нежных ласк Стивена, волшебных поцелуев и того, как ее тело отзывалось на его прикосновения.

– Припоминаю тот случай, сэр, – задумчиво качнув головой, сказала Фиби. – Я нахожу его очень увлекательным… но прискорбным.

– Прискорбным? – со злостью повторил Стивен, сведя брови.

«Да, – хотелось ей крикнуть, – я сожалею и о том случае, и обо всех других наших встречах, потому что твои прикосновения неотступно преследуют меня!»

– Ну конечно. Очень обидно, что наши мнения так сильно расходятся. А теперь, если вы нас извините, нам пора идти, сегодня вечером лорд Тьюксбери и я играем с друзьями в вист.

– Вот как, тогда примите мои поздравления. Я предполагал, что вы любите всякие игры, а теперь убедился, что это так и есть. Очевидно, вы умеете играть чрезвычайно хорошо, раз лорд Тьюксбери намерен принять участие в игре, и думаю, ставки будут очень высокими.

– Как всегда говорит Нэнни Ди, необходимость заставляет учиться тому, что нужно. – Чувствуя, что может зайти слишком далеко, но и не желая оставлять за Стивеном последнее слово, Фиби спросила: – А что стали бы делать вы, лорд Бэдрик, при игре с высокими ставками? Играть? Или откажетесь от партии из страха перед последствиями? Держу пари, вы предпочтете последнее.

– Вы нарочно дразните меня, мисс Рафферти? Или просто злитесь, как капризный ребенок, у которого отобрали игрушку? – Если бы голос Стивена стал еще чуточку холоднее, то у присутствующих на носах повисли бы сосульки.

Фиби показалось, что она слышит, как глухо усмехнулся Уинстон, Элизабет тихонько пискнула, Райс откровенно засмеялся, а лорд Тьюксбери молча с любопытством наблюдал за словесной перепалкой двух противников.

Боль, нарастающую в сердце Фиби, невозможно было облегчить слезами, и она старалась не поддаваться ей. По какому праву Стивен злился? Сначала этот негодяй обвиняет ее во всем, словно не слышал ее признания в любви, а потом засыпает подарками в тщетной попытке купить ее согласие; и то, что он допускал такую возможность, было обиднее всего.

Всю неделю она ждала и надеялась, что, получая назад свои подарки без каких-либо даже самых коротеньких записок, он наконец-то поймет всю нелепость ситуации, изменит свои взгляды и придет к ней. Но день проходил за днем, и будущее со Стивеном становилось все менее реальным, а ее надежды сменялись разочарованием и покорностью судьбе.

– Я? Ребенок? – Разрываясь между необходимостью выйти замуж и любовью к этому мужчине, Фиби чуть не расплакалась. – Один мой недавний знакомый сказал обо мне в точности то же самое, но я считаю такое обвинение чистым вздором и уверена, что тот человек печется только о самом себе.

– Как вы сказали минуту назад, необходимость заставляет человека учиться тому, что нужно, – высокомерно скривив рот, парировал Стивен.

– Раз начался такой нервирующий вас разговор, нам, по-моему, лучше всего уйти. – Тьюксбери, до этого с большим интересом следивший за обменом любезностями, подошел к Фиби. – К тому же я еще хотел поговорить с лордом Мильтоном.

Фиби было все равно, боялся ли лорд Тьюксбери, что она может устроить сцену, или не хотел, чтобы она сказала что-нибудь, о чем потом пожалела бы, ей просто нужно было поскорее спрятаться от пронизывающего взгляда Стивена и его непоколебимого упрямства.

Стивен смотрел вслед удалявшейся Фиби, и раздражение его росло. Кто дал ей право вот так ураганом врываться в его жизнь и будоражить все его чувства, пробуждать в нем мечты о несбыточном? Он был вне себя и, услышав покашливание позади, резко повернулся и бросил на друзей испепеляющий взгляд.

– Никаких вопросов!

– Какие вопросы? – Уинстон покорно поднял вверх обе руки.

– Мой друг, я уже давно отказался от попыток что-нибудь понять, – поддержал его Райс.

– А я нет, – упрямо заявила Элизабет. – Что, если у Тьюксбери серьезные намерения? И если бы спросили мое мнение, я сказала бы, что, возможно, в этот самый момент он делает Фиби предложение.

– Фиби взрослая женщина, способная самостоятельно принимать решения. Она знает, что я ей предлагаю.

– И что же это такое, скажите, пожалуйста? – Не получив от Стивена объяснений, Элизабет перевела на мужа вопрошающий взгляд.

– Я не собираюсь пересказывать тебе его предложение. – Уинстон яростно тер свой затылок. – Пусть человек вешается, если ему угодно, но поверь мне, дорогая, для тебя же лучше ничего не знать.

– Так кто мне скажет? – Скрестив руки на груди, она с угрожающим видом окинула взглядом всех троих мужчин.

– Ты же знаешь, я только что приехал. – Райс поднял перед собой руки, как бы защищаясь, и поддержал Уинстона. – Я ничего не знаю.

– Стивен Рональд Ламберт, если вам дороги ваше здоровье и покой, вы расскажете мне то, о чем я спрашиваю. Иначе, клянусь, я сделаю вашу жизнь невыносимой, – пригрозила Элизабет.

Стивен уже не в первый и, он был уверен, далеко не в последний раз сталкивался с Элизабет один на один и, чуть ли не уткнувшись носом в ее нос, объявил, отчеканивая каждое слово, чтобы не быть превратно понятым:

– Я предложил Фиби разумное решение ее проблемы – стать моей любовницей, вместо того чтобы выходить замуж за какого-нибудь отвратного хлыща, чье общество она с трудом терпит.

– Дорогой друг, у тебя определенно волос больше, чем мыслей. – Не обращая внимания на стоявших рядом посетителей музея, Элизабет извергла поток неодобрительных замечаний, а затем, вздохнув, сжала ладонями щеки Стивена. – Ты вообще не оставляешь Фиби никакого выбора, и уж если ты решил позволить ей уйти с Тьюксбери, так иди постели им супружескую постель. – Не дав Стивену возможности возразить, она просто повернулась и ушла, оставив его с Уинстоном и Райсом.

– Она всегда была не из тех, кто держит при себе свое мнение, – прокомментировал Уинстон. – Свои соображения я выскажу в другой раз. Решение за тобой. – Оставив Стивена раздумывать над всем сказанным и разбираться со злыми духами, Уинстон поспешил вслед за женой.

– Хочешь послушать, что я скажу? – спокойно спросил Райс.

– И почему это всем доставляет такое удовольствие высказывать собственное мнение?

– Мой друг, – усмехнулся Райс, – так мы кажемся себе гораздо умнее. Зачем заниматься собственными проблемами, если решить чужие намного проще? Так или примерно так мы думаем.

– Ладно, выкладывай.

– Помнишь, как в поисках ответа ты в первый раз пришел в цыганский табор? Это было очень давно.

– Да, я до крови избил тебя.

– Ха-ха, – сдавленно усмехнулся Райс. – Мне помнится по-другому. Но кто я такой, чтобы вдаваться в такие мелкие детали? Ты пришел, чтобы найти дьявола в цыганском обличье, виновного во всех твоих бедах. Так и не найдя ответа, ты поклялся, что недостойный поступок твоего прадеда не заставит тебя отказаться от жизни, которую ты захочешь для себя выбрать. Ты заявил, что каждый отвечает только за свои поступки. Что случилось с тем человеком, который это говорил? Похоже, ты забыл свою клятву.