Текст книги "Мальчик-капитальчик. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги"

Глава XIII

«Сэнстед-Хаус» я покинул, не привлекая лишнего внимания, и отправился на станцию пешком. Багаж должны были привезти следом. Я благодарил провидение за небольшую поблажку: мальчики были в классах и не приставали с расспросами. Один только Огастес Бэкфорд довел бы меня до преждевременной седины.

Утро стояло чудесное: безоблачная синева над головой и свежий ветерок с моря. Должно быть, на меня подействовало ликование близкой весны – глухое уныние рассеялось, вернулись бодрость и предприимчивость.

С чего вдруг мне пасовать так сразу, покорно и смиренно уступать инициативу Ушлому Сэму? Его оскорбительное подмигивание так и стояло перед глазами. Нет, я покажу ему, что еще не вышел из игры! Пускай двери школы для меня закрыты, но неподалеку есть «Перья», где можно залечь в засаде и наблюдать за маневрами противника.

Дойдя до гостиницы, я остановился и уже готов был войти и занять новые позиции, когда вдруг подумал, что совершаю ошибку. Сэм может и не поверить так легко в мое бегство. Он привык обделывать все тщательно, и даже если не вышел меня проводить, то уж навести справки, точно ли уехал такой-то, наверняка не поленится. Я миновал «Перья» и зашагал дальше.

На станции Сэма не было, не сопровождал он и тележку с моими вещами, но рисковать я все же поостерегся. Купил билет до Лондона и сел в вагон с намерением сойти в Гилфорде и вернуться дневным поездом в Сэнстед, однако по зрелом размышлении это показалось мне излишним. Едва ли Сэм кинется похищать Капитальчика прямо сегодня, так что с возвращением можно не спешить.

Я переночевал в Лондоне и вернулся в Сэнстед ранним утренним поездом. Теперь в моем чемодане среди прочего лежал «браунинг». Покупка эта слегка меня смущала. Для типов вроде Быка Макгинниса пистолет – такая же обыденность, как пара башмаков, но я даже покраснел, войдя в оружейный магазин. Иное дело, если бы сражаться предстояло с Быком, но перестрелка с Сэмом казалась нелепостью.

Сняв комнату в гостинице и бросив там вещи, я поспешил к школе. Прежде чем действовать дальше, следовало повидаться с Одри и открыть ей правду об Ушлом Сэме Фишере. Возможно, моя помощь даже не понадобится, если Одри будет настороже, но ее доверие к мнимому агенту Пинкертона может оказаться роковым.

Покинутая учениками, школа всегда выглядит одиноко. Осторожно пробираясь через сад в жутковатой, будто заколдованной тишине, я впервые ощутил с такой остротой уединенность «Сэнстед-Хауса». Здесь могло приключиться что угодно, а в мире все шло бы своим чередом. Подойдя ближе к дому, я испытал немалое облегчение, увидев над головой телефонный провод, прозаический и успокаивающий.

По дороге простучала телега бакалейщика и исчезла за поворотом, вновь приятно напомнив о внешнем мире, но я не мог избавиться от зловещего ощущения. Впрочем, неудивительно, ведь я был шпионом на вражеской территории, который должен видеть, оставаясь невидимым. Едва ли бакалейщик Джонсон уловил какую-то странность в здешней атмосфере, все дело в моем настроении.

Ни Одри, ни Огдена не было видно. Я не сомневался, что в такое прекрасное весеннее утро они где-то в саду, но пускаться на поиски не рискнул, и так подойдя к дому ближе, чем дозволяло благоразумие.

На глаза вновь попался телефонный провод, и меня осенило. Надо позвонить Одри из гостиницы и попросить о встрече. Конечно, трубку может взять и Ушлый Сэм, но риск невелик. Если он не отбросил окончательно роль дворецкого, что не вяжется с его артистическим дарованием, то сейчас сидит в комнате домоправительницы, а туда звонки телефона из кабинета не доносятся.

Вернувшись в номер, я дождался вечернего часа, когда Одри обычно уходила в гостиную.

Я угадал правильно. В трубке послышался ее голос.

– Это Питер Бернс, – начал я.

Повисла ощутимая пауза.

– Да? – Голос Одри звучал холодно.

– Мне надо срочно с тобой поговорить.

– Я слушаю.

– Нет, не по телефону. Давай встретимся через полчаса у ворот.

– Откуда ты звонишь?

– Из «Перьев», я тут остановился.

– Я думала, ты в Лондоне.

– Я вернулся. Так что, встретимся?

Она помолчала.

– Зачем?

– Я должен сообщить кое-что важное – для тебя.

Новая пауза.

– Хорошо.

– Значит, через полчаса. Огден уже в постели?

– Да.

– Его дверь заперта?

– Нет.

– Тогда запри и возьми ключ с собой.

– Почему?

– Объясню, когда встретимся.

– Ладно.

– Спасибо! До встречи.

Положив трубку, я тут же направился к школе.

Одри ждала на дороге, невысокая, смутно различимая в сумерках фигурка.

– Это…ты, Питер?

Она чуть запнулась перед «ты». Ерунда, в общем-то, но в нынешнем своем настроении я был уязвлен.

– Извини, что опоздал, надолго не задержу. Прогуляемся немного? Может, за тобой и не следили, но лучше удостовериться.

– Кто следил? Ничего не понимаю. – Пройдя несколько шагов, она остановилась. – Кто бы вдруг стал за мной следить?

– Один весьма примечательный субъект, известный как Ушлый Сэм Фишер.

– Сэм Фишер?

– Известный тебе как Уайт.

– Что? Не понимаю.

– Было бы удивительно, если бы поняла. Для того я и просил о встрече, чтобы объяснить. Тот, кто выдает себя за сыщика из агентства Пинкертона и помогает тебе присматривать за Огденом, на самом деле – Ушлый Сэм, профессиональный похититель.

– Но… но…

– Какие у меня доказательства? Никаких, кроме его собственного признания. Он разговорился в поезде, когда мы ехали в Лондон.

– С какой стати ему было признаваться? – тут же обнаружила она изъян в моей истории.

– Вербовал меня в сообщники. Видишь ли, это я тогда отослал Огдена в Лондон. Сэм подслушал, как я давал мальчишке деньги и инструкции, как улизнуть из школы и куда ехать, и смекнул, что цель у меня та же самая. Вот и предложил мне партнерство… но я отказался.

– Почему?

– У нас были разные мотивы. Я хотел похитить Огдена вовсе не ради выкупа.

До сих пор Одри слушала с полной невозмутимостью, и теперь ее внезапная вспышка ошеломила меня:

– Ну как же, знаю я твой мотив! Можешь не тратить слова. Влюбленного никакая пропасть не остановит! Верным рыцарем себя возомнил, да? Подобная женщина способна подбить мужчину на любую низость, и он будет только счастлив плясать под ее дудку. Небось наплела про мужа-деспота, который не ценил ее тонкой натуры, и все такое прочее? Так и вижу эти огромные карие глаза, полные слез… Ясное дело – ты не устоял!

– Ты о ком это?

– О миссис Форд, о ком же еще! О той, что послала тебя сюда украсть Огдена и написала то письмо.

– Да не писала она письма! Ладно, не важно. Я хотел с тобой встретиться, чтобы предостеречь насчет Сэма Фишера, вот и все. Если потребуется помощь, дай знать. Могу даже вернуться в школу, пока Эбни в отъезде.

Еще не договорив, я понял, что совершаю ошибку. До сих пор Одри колебалась между подозрением и верой, но мое опрометчивое предложение склонило чашу весов.

– Нет, спасибо, – последовал сухой ответ.

– Не доверяешь мне?

– А откуда взяться доверию? Может быть, Уайт и Ушлый Сэм, а может, и нет. Я буду настороже, спасибо, что предупредил… но доверять? С какой стати? Все ведь сходится! Ты сам говорил, что помолвлен. Приехал сюда с поручением, за которое берутся только ради любимого человека. В письме тебя торопят с похищением… Влюбленный мужчина способен на что угодно! С чего вдруг я стану тебе доверять?

– Ты забываешь, что я уже имел возможность увезти Огдена. Успел даже отправить его в Лондон, но потом вернул, потому что узнал, насколько это для тебя важно!

Она заколебалась, но лишь на миг: подозрение слишком укоренилось.

– Нет, не верю! Ты привез его обратно, потому что человек, которого ты называешь Сэмом Фишером, прознал о твоих планах. Зачем бы тебе делать это ради меня, ставить мои интересы выше интересов миссис Форд? Я для тебя никто!

Мною овладело безумное желание отбросить всякую сдержанность, выплеснуть невысказанные слова, распиравшие душу, любой ценой заставить Одри понять мои чувства к ней. Останавливала лишь мысль о моем письме к Синтии, недвусмысленном и бесповоротном. Чтобы сохранить хоть каплю самоуважения, надо молчать.

– Что ж, доброй ночи… – Я повернулся, собираясь уйти.

– Питер! – Что-то в ее голосе заставило меня вздрогнуть и остановиться. – Ты уже уходишь?

Поддаться слабости было бы смерти подобно. Взяв себя в руки, я отрывисто бросил:

– Мне больше нечего сказать. Доброй ночи!

Вновь отвернувшись, я быстро зашагал назад к деревне. В таком состоянии спасти может только бегство. Одри больше не окликнула, и скоро я оказался в уютном безопасном полумраке за пределами досягаемости ее голоса.

Темноту рыночной площади рассеивал лишь яркий свет от входа в «Перья». Когда я приблизился, на пороге появился какой-то человек и стал закуривать сигару. Он стоял ко мне спиной, пригнувшись и заслоняя спичку от ветра, но что-то в его фигуре показалось знакомым.

Лицо я увидел лишь мельком, когда он выпрямился и шагнул из светлого круга во тьму, но этого вполне хватило.

Мой незадачливый знакомец Бык Макгиннис оказался эталоном живучести.

Глава XIV

1

Мисс Бенджфилд за стойкой, величественная как всегда, ублажала свой могучий интеллект дешевым романом.

– Кто это был, мисс Бенджфилд? – поинтересовался я. – Тот, что сейчас вышел?

Заложив страницу большим пальцем, она подняла взгляд.

– Кто? Ах этот… Он… Да ведь вы, мистер Бернс, были тут как-то вечером в январе, когда…

– Тот самый американец?

– Ну да. Ума не приложу, что ему снова тут понадобилось. Давным-давно исчез, я с тех пор его не видела, да и видеть не желала – и вдруг сегодня объявляется, как фальшивый пенни! Что у него на уме, хотелось бы знать? Ничего хорошего, скажу я вам!

Предубеждения мисс Бенджфилд рассеивались с трудом. Она частенько с гордостью упоминала, что на все имеет собственное мнение.

– Он что, тут остановился?

– Только не в «Перьях»! Мы кого попало не пускаем.

Я поблагодарил ее за скрытый комплимент, заказал пиво к вящей пользе заведения и, закурив трубку, уселся поразмышлять над новым поворотом событий.

Стервятники слетаются один за другим! Ушлый Сэм в доме, Бык на подступах – почти как в прошлый раз, с той лишь разницей, что и я теперь по внешнюю сторону школьной двери.

Появление Быка объясняется просто. Разумеется, он следит за передвижениями Форда и без труда узнал, что тот отбыл по делам на север, а Капитальчик все еще в «Сэнстед-Хаусе». Макгиннис готовит решительный штурм.

Да, преждевременно я вычеркнул Быка из списка воюющих сторон. Сломанные ноги имеют обыкновение срастаться, об этом следовало помнить.

Выходит, теперь план моей собственной кампании придется круто изменить, а приобретение «браунинга» теряет свою нелепость и становится важным стратегическим ходом. Пока Сэм был единственной угрозой, я намеревался вести чисто выжидательную игру, наблюдая за ходом событий со стороны, чтобы при необходимости подоспеть на помощь. Против Быка требуются меры куда энергичнее.

Я принял решение. Раз на поле боя явился этот убежденный приверженец лобовых атак, мне остается только одно: пробраться в «Сэнстед-Хаус» и занять оборону!

Вопрос оставался один: последуют ли решительные действия уже сегодня ночью? Макгиннис как противник удобен отсутствием коварства. Почти наверняка он будет действовать в открытую и рано или поздно пойдет на штурм, но когда именно? Окажется ли профессиональное рвение сильнее желания выспаться?

Меня не прельщала мысль провести ночь, патрулируя территорию школы, но защитить дом было необходимо. Внезапно мне пришло в голову, что на роль дозорного годится и Ушлый Сэм. С одной стороны, присутствие Быка осложнило ситуацию, но с другой, наоборот, упростило, поскольку отпала надобность в секретности, лежавшей в основе первоначального плана.

Приезд Быка позволяет мне выйти из тени и сражаться в открытую, а не наблюдать за «Сэнстед-Хаусом» тайно и издалека, подобно провидению. Завтра я выгоню Сэма, как и собирался, но сегодня использую. Противоборство стало трехсторонним, и в первом туре сразятся Сэм с Быком.

Я снова позвонил в школу. Ответили далеко не сразу. Наконец в трубке послышался голос Фишера. По-видимому, Одри еще не вернулась после нашей встречи.

– Алло!

– Добрый вечер, мистер Фишер.

– Ну и ну! Снова ты, дружище! Из Лондона звонишь?

– Нет, из «Перьев».

Он раскатисто хохотнул:

– Что, никак не уползешь с ринга? Слушай, ну какой толк? Почему бы не бросить все, сынок? Только время попусту тратишь.

– Вы крепко спите, мистер Фишер?

– Не понимаю.

– Сегодня ночью лучше не надо. Бык Макгиннис снова в игре.

На другом конце провода наступило молчание. Потом Сэм глухо выругался. Важность полученной информации он, похоже, оценил.

– Не врешь?

– Нет.

– Точно?

– Угу.

– Ты уверен, что видел его?

– Такую физиономию трудно забыть.

Сэм опять тихонько ругнулся.

– Что, страшно? – хмыкнул я.

– Где он тебе попался?

– Выходил из «Перьев» с весьма свирепым видом. Горячая кровь Макгиннисов кипит вовсю. Бык полон решимости победить или умереть, что сулит вам, мистер Фишер, бессонную ночь.

– А я так надеялся, что ты вывел его из оборота! – В голосе Сэма звучала обида.

– Всего лишь временно. Сделал что мог, но Бык даже не хромает.

Фишер вновь умолк. Должно быть, тоже призадумался над новым поворотом событий.

– Окей, сынок, спасибо, что предупредил. Для меня это ценно… только с чего вдруг такая щедрость?

– Из любви к ближнему, Сэмюэл. Доброй ночи!

Встал я поздно и позавтракал не спеша, а затем откинулся на стуле и задымил первой трубкой, наслаждаясь обволакивающим миром и покоем английской деревенской гостиницы. Денек был из тех, что вдохновляют на подвиги, – подарок еще не наступившего лета, что помогает выносить промозглые ветра ранней весны. В открытое окно струились солнечные лучи, со двора доносилась уютная болтовня домашней птицы. Мысль о насилии казалась совершенно чуждой этому утреннему благолепию.

Затем я прогулялся по рыночной площади, не торопясь прерывать блаженную интерлюдию и идти в дом, которому суждено было вскоре стать осажденной крепостью.

Для начала военных действий, полагал я, достанет времени и после обеда.

Часы на церковной башне пробили два, когда я наконец выступил в путь с чемоданом в руке. Радостная беспечность утра еще владела мною, и я невольно улыбался, предвкушая сюрприз, который устрою Сэму Фишеру. Его наглое подмигивание не переставало саднить в душе.

В школьном саду Одри прогуливала Огдена, и я поскорее вошел в дом, избежав встречи.

Внутри царила та же заколдованная тишина, что и в саду, даже еще более гнетущая. Без привычного неумолчного гвалта и беготни мальчишек в коридорах я не мог отделаться от странного чувства вины, будто я вор.

Ушлый Сэм, если он в доме, наверняка отдыхает в уютной комнатке домоправительницы недалеко от кухни. Я решил сразу туда заглянуть и был вознагражден, толкнув приотворенную дверь, зрелищем пары ног в черных брюках, торчавших из глубин плетеного кресла. Дальше ритмично вздымался и опускался холмик солидного живота, а из-под шелкового платка, прикрывавшего лицо, доносилось мерное негромкое похрапывание.

Идиллия, да и только – добропорядочный слуга вкушает заслуженный отдых. Для меня эта картина была привлекательна еще и тем, что Фишер, судя по всему, наверстывал сон, упущенный вследствие моего вечернего звонка. Мысль о том, что Сэм исправно бдит, утешала меня ночью, когда я сам беспокойно ворочался в постели, не в силах успокоить взбудораженный ум и уснуть.

Как ни приятно было застать противника в виде натюрморта, интересы дела вынуждали его потревожить. Я легонько ткнул в центр возвышенности по ту сторону черных брюк, и Сэм с недовольным ворчанием приподнялся в кресле. Уронив с лица платок, он заморгал и уставился на меня стеклянным сонным взглядом, который не замедлил стать живым, будто с картины «Пробуждение души», а по лицу расползлась дружелюбная улыбка.

– Привет, юноша!

– Добрый день! Что-то вы устало выглядите.

Он душераздирающе зевнул.

– Господи, что за ночка!

– Бык не заявлялся?

– Нет, но чудился от любого скрипа. Я на минуту глаз не сомкнул! Тебе когда-нибудь доводилось не спать всю ночь в страхе, что гоблины уволокут тебя, стоит только задремать? Сомнительный пикничок, уж поверь мне!

Физиономию ему разодрал новый чудовищный зевок. Сэм вложил в него всю душу, будто в дело всей жизни, и сравниться с ним мог бы разве что аллигатор.

Выждав завершения сего подвига, я перешел к делу:

– Сожалею, что вам выпала беспокойная ночь, мистер Фишер, Ну ничего, теперь отоспитесь. Кровати там очень удобные, вам понравится.

– Там – это где?

– В «Перьях». На вашем месте я бы туда и направился. За номер берут умеренно, кормят достойно. «Перья» вам точно подойдут.

– Не понимаю тебя, сынок.

– Я стараюсь морально подготовить вас к переезду. Вы покидаете этот старый уютный дом прямо сейчас. Окиньте его взглядом напоследок – и вперед, в суровый внешний мир!

Сэм озадаченно поднял брови.

– Ты, юноша, вроде как бормочешь что-то, слов много, но смысл их, если он и есть, от меня ускользает.

– Смысл тот, что я вышвырну вас за дверь! Я возвращаюсь в школу, и места для нас обоих здесь нет. Не уйдете сами, возьму за шиворот и выброшу вон. Теперь дошло?

Он добродушно хохотнул.

– А ты дерзок, юноша! Терпеть не могу обострять отношения, да и нравишься ты мне, но иногда охота побыть одному. За эту ночь еще отсыпаться и отсыпаться, так что топай, сынок, хватит беспокоить папашу. Ноги в руки и вали давай! Пока! – Плетеное кресло заскрипело. – Сэм устроил поудобнее свои телеса и поднял носовой платок.

– Мистер Фишер, я уважаю ваши седины и не хотел бы провожать вас пинками, так что объясню подробнее. Физически я сильнее и всерьез решил выдворить вас отсюда. Как вы этому помешаете? Мистера Эбни нет, он не заступится. Можно позвонить в полицию, но вы не станете. Остается только уйти. Теперь ясно?

Сэм погрузился в задумчивое молчание. Никаких чувств на лице у него не отражалось, но я знал, что мои доводы оказали действие. Было видно, как он обкатывает их в уме пункт за пунктом и не обнаруживает ни малейшей уязвимости.

Наконец он заговорил, признавая поражение с деланой беспечностью:

– Ты, сынок, просто наказание на мою голову! Я всегда это говорил. Решил меня выгнать? Ни слова больше, я уйду. В конце концов, гостиница спокойная, а чего еще желать в моем возрасте?

Я вышел в сад поговорить с Одри.

Она прогуливалась взад-вперед по теннисному корту, а Капитальчик развалился в шезлонге и, похоже, дремал.

Заметив меня, она остановилась. Выйдя из-за деревьев, я приближался под ее враждебным взглядом, но смущения не испытывал, полный самоуверенности от успешного противоборства с Сэмом.

Поздоровался я сухо:

– Добрый день! Я побеседовал с Сэмом Фишером – сейчас увидишь, как он уходит, совсем уходит. А я возвращаюсь.

– Вот как?

Говорила она недоверчиво и даже равнодушно, вовсе не придавая значения моим словам. Таким же тоном, как Сэм поначалу. Как и ему, ей требовалось время, чтобы воспринять неожиданное.

Осознав наконец смысл, она вздрогнула.

– Ты возвращаешься? – Глаза ее округлились, щеки вспыхнули. – Но я же сказала…

– Я помню, что ты сказала. Ты мне не доверяешь. Это не важно, я возвращаюсь в любом случае. Этот дом на военном положении, и командую тут я. После нашего разговора ситуация изменилась. Вчера я готов был дать тебе свободу действий, а сам хотел наблюдать со стороны, из гостиницы. Теперь все иначе: в игре не только Ушлый Сэм, с ним бы ты справилась, а еще и Бык Макгиннис – тот, что приезжал со своей бандой на автомобиле. Я видел его в деревне после нашей встречи, он опасен.

Одри бросила взгляд через мое плечо. Я обернулся. По дороге неторопливо вышагивала плотная фигура с чемоданом в руке.

Я улыбнулся. Глаза Одри встретились с моими и вспыхнули гневом, скрытым до сих пор в глубине. Подбородок вызывающе вздернулся, как в прошлые времена. Я пожалел о своей улыбке. Мой старый грех, самодовольство, вновь дал о себе знать.

– Я тебе не доверяю! – воскликнула она. – На тебя нельзя положиться.

Любопытно, как меняются или исчезают мотивы поступков по мере развития событий. Начав действовать по плану, человек продолжает как бы автоматически, независимо от первоначальных побуждений. На втором этапе затеи с Капитальчиком я переметнулся от Синтии к Одри, ясно осознавая, почему.

Я решил противостоять силам, пытавшимся отнять у Одри мальчика, по одной простой причине – я любил ее и хотел помочь. Однако мотив этот, если еще сохранился, теперь был чем-то вроде абстрактного рыцарства. После вчерашнего расставания на дороге мои чувства к Одри, казалось, полностью изменились. На враждебность я отвечал враждебностью, смотрел на девушку критически и был рад, что колдовские чары наконец-то рассеялись. Если она терпеть меня не может, то я в лучшем случае к ней безразличен.

Тем не менее, несмотря на перемену чувств, решимость помогать Одри ничуть не поколебалась. Пускай охрана Огдена изначально меня не касалась, но теперь я считал ее своим личным делом.

– Я и не прошу доверять, – возразил я, – с этим мы все уже решили, ни к чему топтаться на месте. Думай что хочешь, я знаю, что нужно делать.

– Ну, если ты решил остаться здесь, я помешать не могу.

– Вот именно.

В просвете между деревьями снова мелькнул Сэм. Он шагал медленно и печально, словно француз, отступающий из Москвы. Одри проводила его взглядом.

– Можешь, конечно, – с горечью продолжал я, – приписать мои поступки профессиональному соперничеству. Если, по-твоему, я влюблен в миссис Форд и явился похитить для нее Огдена, то, само собой, сделаю все, чтобы помешать Макгиннису заполучить мальчишку. Ты не обязана считать меня союзником, я просто действую с тобой заодно.

– Я с тобой не заодно!

– Очень скоро будешь. Бык не упустит еще одну ночь.

– Я не верю, что ты его видел.

– Да пожалуйста, – бросил я и ушел. Какое мне дело, верит она или нет?

День тянулся в ожидании. К вечеру погода внезапно испортилась, как бывает в Англии весной. Проливной дождь загнал меня в кабинет.

Телефон зазвонил часов в десять.

– Алло, это ты, сынок? – послышался в трубке голос Сэма Фишера.

– Да, я. Что вам угодно?

– Разговор есть, по делу. Пустишь?

– Если хотите.

– Скоро буду.

Четверть часа спустя вдали раздался шум мотора. За деревьями сверкнули фары, и вскоре автомобиль, миновав поворот, затормозил у входа. Я смотрел из окна второго этажа, как знакомая пузатая фигура звонит в парадную дверь.

– Это вы, мистер Фишер?

Он отступил от двери и задрал голову.

– Ты где?

– Это ваша машина?

– Моего друга.

– Не думал, что вы явитесь с компанией.

– Нас всего трое: я, шофер и мой друг Макгиннис.

Вероятность, что Ушлый Сэм разыщет Быка и заключит с ним союз, я учитывал. Моя рука крепче сжала пистолет.

– Мистер Фишер!

– Да?

– Попросите своего друга оказать любезность выйти под свет фонаря и бросить оружие.

Последовала долгая беседа. Голос Быка, хоть и приглушенный, грохотал, точно поезд, идущий под мостом. Моя просьба явно не пришлась по вкусу незваному гостю. Сэм возражал, успокаивая его. Аргументов я не разобрал, но догадывался об их сути: цель визита на сей раз – переговоры, а не атака, и оружие ни к чему. Так или иначе, собеседник в конце концов уступил и вышел на свет, сутулясь и недовольно бурча.

– Добрый вечер, мистер Макгиннис, – поздоровался я. – Рад видеть, что ваша нога снова в порядке. Я вас надолго не задержу, только пошарьте в карманах и освободите их от оружия, а затем можете укрыться от дождя в доме. Во избежание недоразумений замечу, что у меня тоже есть пистолет и он нацелен на вас.

– Нету у меня оружия.

– Бросьте, сейчас не время шутить. Выкладывайте все!

Миг колебания, и маленький черный пистолет упал на дорожку.

– Больше ничего? – недоверчиво хмыкнул я.

– Я вам что, полковой склад?

– Не знаю, не знаю… но поверю на слово. Теперь поднимите руки и входите по одному!

Держа пистолет наготове, я спустился и отпер дверь.

2

Первым вошел Сэм Фишер. Воздетые руки придавали ему вид епископа, благословляющего паломников, а приторная улыбка усиливала впечатление. Бык, шагавший следом, на епископа не походил и угрюмо бурчал что-то под нос, косо поглядывая на меня.

Я провел их в классную комнату и включил свет. Пустота и заброшенность усиливала школьные запахи мела и чернил, как ночь – аромат цветов. Во время занятий я никогда не замечал, что здесь такой характерный запах. Свободной рукой я достал сигарету и закурил.

– Так вот, юноша, – приступил к делу Сэм, – мне бы хотелось напомнить, что пришли мы, так сказать, под флагом перемирия. Целиться в нас и кричать «Руки вверх!» не годится. Уверен, мой друг Макгиннис считает так же.

Он скосил глаз на Быка, и тот поддержал протест, сплюнув в камин. Еще в прошлых беседах я заметил особый дар мистера Макгинниса облегчать душу таким способом. Немногословный по обычным меркам, он был весьма красноречивым оратором в части использования плевков.

– Мистер Макгиннис со мной согласен! – довольно объявил Сэм. – Так что, мы опустим руки? Примем стойку номер два из шведской гимнастики? Мы ведь здесь для краткой дружеской беседы между джентльменами и с тем же успехом – а лично я даже успешнее – можем поговорить в менее напряженных позах. Дайте передохнуть нашим рукам, мистер Бернс… Благодарю!

Ждать позволения он не стал, да оно на самом деле и не требовалось. Сэм и мелодрама – как масло и вода, их не соединишь. Я сел за стол, положив пистолет поближе. Бросив тоскливый взгляд на оружие, Бык последовал моему примеру. Сэм уже сидел и смотрелся так уютно, по-домашнему, что я почти ощущал неловкость, не предложив столь приятной компании херес и печенье.

– Итак, – начал я, – чем могу служить?

– Сейчас объясню, – оживился Сэм. – Как ты уже, должно быть, догадался, мы с мистером Макгиннисом теперь партнеры в акционерном обществе «Капитальчик»!

– Догадался. И что?

– Взаимовыгодное партнерство – душа бизнеса. Прежде мы с мистером Макгиннисом были конкурентами, но затем осознали, что настало время для искренних улыбок и сердечных рукопожатий, иными словами, для альянса. У нас сильная команда, сынок! Мой партнер отвечает за действие, а я обеспечиваю стратегию. Сам понимаешь, какой у нас перевес, так что не валяй дурака.

– Вы настолько уверены в своей победе?

– Ну еще бы!

– Тогда зачем было затевать эту встречу?

Похоже, я облек в слова мысль, которая давно преследовала Макгинниса.

– Ну! А я что говорю?! – фыркнул он. – Что толку рассусоливать, только время зазря тратим! Пора уже за дело браться!

Сэм многозначительно повел рукой, будто лектор, иллюстрирующий свои доводы.

– Видишь, что такое человек действия? Ему подавай заварушки, так и напрашивается, ищет драки! А я вот предпочитаю мир. Зачем рубиться, когда можно забрать свое без шума? Таков мой девиз. Затем мы и пришли, все с тем же соблазнительным предложением. Да, помню, ты отказался, но теперь кое-что изменилось. Правда, акции твои с тех пор упали, и мы уже предлагаем не равное партнерство, а только справедливые комиссионные.

Пока твоя позиция может показаться сильной: засел в доме, мальчишка с тобой – но на самом деле это ерунда. Затей мы драку, захватим его в пять минут… только смысла особого я не вижу. Само собой, мы победим, если дойдет до схватки, но, с другой стороны, у тебя пистолет, можешь кого-то из нас и подстрелить, так что уж лучше все уладить миром. Что думаешь, сынок?

Макгиннис вскипел, готовясь высказаться, но Сэм утихомирил его жестом и вопросительно обратил на меня карие глаза.

– Пятнадцать процентов, – предложил он.

– Подумать только! – хмыкнул я. – Сначала было пятьдесят на пятьдесят.

– Бизнес есть бизнес.

– Да какой бизнес? Грабеж, да и только.

– Больше мы дать не можем. Да и на это Бык едва согласился. Отбрыкивался, точно мул.

Макгиннис пошаркал ногами и бросил на меня неприязненный взгляд. Трудно относиться по-доброму к тому, кто сломал тебе ногу. Бык явно не горел желанием хоронить прошлое.

Я поднялся со стула.

– Ну что ж, весьма сожалею, джентльмены, что вам пришлось прокатиться впустую. Позвольте проводить вас. По одному, пожалуйста.

Сэм огорченно нахмурился.

– Стало быть, не согласен?

– Нет.

– Погоди, давай еще раз все проясним. Ты понимаешь, против кого идешь? Не думай, что драться придется только с Быком и со мной. Остальные тоже наготове, те же ребята, что и тогда. Будь благоразумен, сынок, у тебя нет ни одного паршивого шанса. Не хочу, чтобы ты пострадал… а меж тем всякое может статься. Ребята сильно злятся на тебя за тот вечер, и я бы, сынок, не стал глупить на твоем месте, ну правда!

Добрые нотки в его голосе тронули меня. Между нами успело возникнуть нечто вроде дружбы. Давать слабину Фишер не собирался, но искренне огорчился бы, пострадай я в стычке. Он явно нисколько не сомневался, что припер меня к стенке и мои шансы против акционерного общества «Капитальчик» ничтожны. При такой уверенности в победе ему, должно быть, стоило немалых трудов убедить союзников пойти на мировую.

Только одно он проглядел – телефон. Меня удивляло, как это Сэм Фишер допустил такую промашку. Будь это его приятель, я бы еще понял, рассудительностью Бык не отличался, но от Сэма я ожидал большего, тем более что он сам воспользовался телефоном всего полчаса назад.

Эти мысли поддерживали меня, давали спокойную уверенность игрока с козырным тузом. Ситуация оставалась под контролем. Налет Макгинниса сильно встревожил полицию, и один мой звонок – а я собирался сделать его сразу же, едва запру дверь за переговорщиками – приведет на выручку не только инспектора Бонса и констебля Джонсона, а целые толпы рьяных защитников.

Думая об этом, я ответил Сэму любезно, но твердо:

– Жаль, что я так непопулярен, но тем не менее… – Я указал на дверь.

Обуреваемый чувствами, которым оказалось мало привычного способа выражения, Макгиннис с рычанием рванулся вперед, но тут же отпрянул при виде моего верного пистолета.

– Слушай, ты! – прошипел он. – Да я тебя…

Сэм-миротворец дернул его за локоть:

– Угомонись, Бык! Валим отсюда.

Тот было заколебался, но все же позволил себя увести. Мы вышли из классной комнаты в том же порядке, что вошли.

Восклицание на лестнице заставило меня оглянуться. Над перилами склонилась Одри. Лицо ее было в тени, однако, судя по голосу, наша маленькая процессия напугала ее, что неудивительно. Бык Макгиннис впечатлял одним своим видом, а его манера рычать на ходу усиливала эффект.

– Добрый вечер, миссис Шеридан! – вкрадчиво поздоровался Сэм.

Одри не ответила, зачарованно разглядывая Быка.

Я распахнул парадную дверь и выпустил гостей. Автомобиль по-прежнему урчал мотором на дороге, но брошенный пистолет Макгинниса исчез. Должно быть, его подобрал шофер, что вскоре и подтвердилось: не успела машина тронуться с места, как раздался выстрел, и в стену у двери ударила пуля.