Текст книги "Мальчик-капитальчик. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги"

– Ну так на время только… Ты лучше глянь с другой стороны! Подумай, какую радость и облегчение испытывают осиротевшие родители, когда их чадо является домой. Разве не стоит капельку пострадать ради такого блаженства? Я же в каком-то смысле их благодетель, учу родителей ценить свое потомство!.. Потому как родители известное дело… Железнодорожному магнату сорвали поставки рельсов – что он делает, придя домой? Понятно, срывает злость на маленьком Вилли. Миссис Бомонд забывает пригласить мамашу на званый ужин, и что же? Та вымещает обиду опять на Вилли! Они не то чтобы его не любят, но слишком уж привыкли и не понимают до конца, что он для них значит. И тут вдруг в один прекрасный день сынишка исчезает. Паника! Раскаяние! «Как я мог накричать на нашего ангелочка?!», – стонет папаша. «А я его отшлепала! – подхватывает мамочка. – Вот этой самой рукой в бриллиантах я ударила наше сокровище!» – «Мы были недостойны Вилли! – завывают они хором. – О, если бы только его вернуть!» Вот и получают его обратно, как только выкладывают сколько надо чистенькими купюрами. После этого они дважды подумают, прежде чем вымещать свои неприятности на бедном ребенке. Я приношу в дом счастье! Не скажу, что папаша не морщится, когда вспоминает о прорехе в своем банковском счете, но, черт подери, зачем вообще деньги, если их не тратить? – Сэм фыркнул в приступе человеколюбия.

– А что вам так дался этот Огден Форд? – поинтересовался я. – Да, он ценный экземпляр, но вы-то уже небось прилично нахапали со своим обширным опытом филантропии. Не пора ли задуматься об отставке?

Ушлый Сэм испустил тяжкий вздох.

– Ах, юноша, да это мечта моей жизни! Уйти от дел, отдохнуть… Хочешь верь, хочешь не верь, но по натуре я домосед. Когда выпадает минутка помечтать, то в мыслях только уютный домик с красивой верандой и ванной комнатой. – Он пристально на меня глянул, будто решая, достоин ли я откровений. Блестящие карие глаза потеплели. Видимо, оценка была благоприятна или настал момент, когда требуется излить душу хоть кому-нибудь. Должно быть, в его сфере деятельности друзей особо не заведешь, так что порой становится невмоготу. – Тебя когда-нибудь любила порядочная женщина, сынок? Поразительная, доложу я тебе, штука. – Снова задумчиво вздохнув, он продолжил, чуть подпортив, на мой взгляд, начало: – Черт знает какая поразительная, ни с чем не сравнишь. Я-то в курсе, мне досталось по полной. – Он тихонько зашипел, когда пепел с сигареты обжег руку. – Мы с ней из одного городка, – возобновил он свой рассказ. – Ходили в одну школу… я носил ее корзиночку с завтраком, подавал руку на ступеньках. Ах!.. Так и дружили, пока не выросли, а двадцать лет назад договорились, что я уеду, заработаю на покупку дома, а потом мы поженимся.

– Тогда какого черта вы этого не сделали? – нахмурился я.

Он грустно покачал головой:

– Знай ты хоть что-нибудь о ворах, сынок, то понимал бы, что за пределами своей профессии они сущие остолопы и надуть их проще простого. Вот и я такой, не успею поднакопить деньжат и взять курс на родной городок, как подкатывает этакая велеречивая сволочь и обдирает до нитки, после чего мне приходится возвращаться к работе.

Так было уже не раз, а когда наконец удалось вернуться с добычей домой, оказалось, что моя девушка вышла замуж за другого. Женщине, видишь ли, трудно ждать, – рыцарственно объяснил Сэм. – Ей одиноко, а принц на белом коне все не возвращается, вот и выходит она, чтобы избавиться от тоски, за какого-нибудь простака, который сидит себе мирно дома.

– Значит, теперь она жена такого вот простака? – сочувственно спросил я.

– Была до прошлого года, а теперь – вдова. У покойного вышло недоразумение с бешеным скунсом, так мне говорили. Думаю, он был хороший человек, хотя толком я его и не знал, так, дрался в школе пару раз. А с ней повидался как раз перед приездом сюда. Она меня любит, и все у нас решено, мне бы только сколотить капитальчик. Ей много не надо, лишь бы хватало на жизнь.

– Ну что же, счастья вам!

– Можешь и посодействовать, если возьмешь меня с собой по тому адресочку.

– А что она думает насчет вашего способа зарабатывать? – переменил я тему.

– Она ничего не знает… и не узнает. Ни к чему посвящать жену во все детали своего прошлого. Она считает, что я – коммивояжер, разъезжаю по Англии с галантерейными товарами. Настоящего моего занятия не потерпела бы – очень щепетильная, всегда была. Потому я и хочу все бросить, когда выгорит дельце с Капиальчиком. – Он с надеждой взглянул на меня. – Так ты возьмешь меня с собой, сынок? – Я молча покачал головой. – Нет?

– Жаль портить ваш роман, но я не могу. Придется вам облагодетельствовать какую-нибудь другую семью, а к Фордам путь заказан.

– До чего же ты упрямый, сынок, – проговорил он печально, но без всякой злобы. – Как мне тебя переубедить?

– Никак.

– Что ж, ладно, будем конкурентами, а не союзниками, раз так… Только ты, сынок, еще пожалеешь, и очень горько, так и знай! Когда я в собственном автомобиле…

– Про автомобиль уже было.

– Ах да…

Поезд замедлил ход и остановился перед вокзалом, как всегда на английских железных дорогах. Затем вновь тронулся, но как-то нерешительно, будто гадая: «А ждут ли меня здесь, рады ли мне?» Приостановился еще раз, но в конце концов все же медленно заскользил вдоль платформы.

Однако я уже мчался к стоянке такси, спрыгнув на ходу. Поезд еще не встал окончательно, а я уже выезжал с вокзала. Ушлого Сэма в заднем окошке машины видно не было. Похоже, мой хитроумный трюк сбил его с толку. Я все-таки оставил противника в дураках!

Езды до моей квартиры было четверть часа, но мне показалось, будто прошла вечность. Сейчас успех от провала отделяли считаные минуты. Согласно моим инструкциям, Смит должен был отправиться в путешествие со своим малолетним спутником сегодня вечером. К моему приезду они могли уже выйти из дома.

На вокзале в Сэнстеде я был под надзором Сэма, и послать телеграмму не вышло. Пришлось положиться на удачу. К счастью, мой поезд каким-то чудом прибыл по расписанию, и оставался шанс перехватить Смита за несколько минут до ухода.

Выскочив из такси, я взлетел по лестнице и распахнул дверь своей квартиры.

– Смит!

Скрипнул отодвинутый стул, отворилась дверь, и в коридор выглянул слуга.

Я вздохнул с облегчением.

– Слава богу, вы еще дома! Я боялся, мы разминемся. Где мальчик?

– Мальчик, сэр?

– О котором я вам писал.

– Он еще не приехал, сэр.

– Не приехал?

– Нет, сэр.

Я растерянно уставился на него.

– Вы давно дома?

– Весь день, сэр.

– Никуда не выходили?

– С двух часов – никуда, сэр.

– Ничего не понимаю!

– Возможно, юный джентльмен передумал ехать, сэр?

– Нет, он точно уехал!

Больше никаких предположений Смит не выдвинул.

– Значит, до приезда юного джентльмена я остаюсь в Лондоне, сэр? – осведомился он.

Внезапно у меня за спиной раздался знакомый сочный голос:

– Так-так. Не приехал, стало быть?

Обернувшись, я увидел сияющее добродушное лицо Сэма Фишера.

– Мне пришло в голову поискать твой адрес в телефонном справочнике, – объяснил он свое появление. – Мог бы додуматься и раньше.

– Заходите, – пригласил я, распахивая дверь гостиной. Я не хотел ничего обсуждать при слуге.

Сэм обвел комнату восхищенным взглядом.

– Так вот ты где угнездился! Неплохо, неплохо… А Капитальчик, судя по всему, затерялся в пути. Поменял планы на ходу, а?

– Понятия не имею.

– Да что тут понимать! Ты сколько денег ему дал?

– Ну… достаточно, чтобы доехать… куда надо.

– Думаю, мальчишка нашел им другое применение. Знаю я его, отрывается вовсю в столице, прожигает юные годы… Само собой, сынок, – продолжал Сэм, – наши отношения теперь меняются. Ни о каком партнерстве и речи быть не может. Я желаю тебе добра, но ты мне больше не нужен. Капитальчик где-то прячется в этом большом городе, и я разыщу его сам, в одиночку. Так что, мистер Бернс, наши тропки разбегаются. Спокойной ночи!

Когда Ушлый Сэм Фишер удалился с видом сурового папаши из мелодрамы, отрясающего прах со своих ног на пороге у блудного сына, я сделал себе виски со льдом и уселся поразмыслить о положении дел. Впрочем, понять, что произошло, было нетрудно. Проклятый мальчишка обвел меня вокруг пальца с ловкостью и хитроумием, которым позавидовал бы сам мистер Фишер. Как он верно заметил, где-то здесь в большом городе Капитальчик и прячется… но где именно? Лондон – адрес слишком расплывчатый.

Интересно, какие шаги предпримет Фишер? Обратится в какое-нибудь подпольное агентство для подобных профессионалов? Едва ли такое существует. Нет, скорее всего, как планировал и я сам, он прочесывает город наугад в надежде вспугнуть дичь, а поскольку слывет умным и изобретательным, то, чего доброго, опередит меня даже в столь сомнительном предприятии.

Воображение мигом нарисовало, как Сэма осеняет божественное вдохновение и приносит ему мгновенный успех. Картинка была так явственна, что я выпрыгнул из кресла, полный решимости скорее пуститься на поиски и сокрушаясь о потерянном времени.

Увы, удачи не случилось. Два с половиной часа я бродил по зимней слякоти, ежась от мокрого снега, и настроение мое падало все ниже. Вымотавшись окончательно, я вернулся домой и в отчаянии завалился спать.

Пробуждение в лондонской спальне вызывало странное чувство. Казалось, прошли годы с тех пор, как я уехал отсюда. Время измеряется пережитым, не часами и минутами, а впечатлений от «Сэнстед-Хауса» накопилось достаточно. Я лежал в кровати, перебирая школьные события, пока Смит жизнерадостно гремел посудой, готовя завтрак.

Лихорадочная энергия прошлого вечера сменилась унынием и апатией. Как отыскать иголку в этом человеческом стоге сена? Перед завтраком мало кто одержим оптимизмом, и я смотрел в будущее с тупым смирением. Затем мои мысли обратились к прошлому, но прошлое означало Одри, а думать об Одри было больно.

Как странно, что за тридцать лет жизни я сумел найти среди десятков знакомых женщин лишь одну, способную пробудить во мне болезненное смятение чувств, именуемое любовью, и как жестоко, что именно эта женщина отвечает мне лишь снисходительной симпатией!

В какой степени она достойна того места, которое занимает в моем сердце? Я знавал женщин, которые внешне нравились мне больше Одри, бывали и такие, кто привлекал больше нее духовно. Знавал я женщин и мудрее, и красивее, и приятнее в общении, но ни одна не действовала на меня как Одри. Загадка!

Версия, что мы родственные души, две половинки, предназначенные друг другу с начала времен, опровергалась тем, что сила ее влечения ко мне была обратно пропорциональна моей. Чуть не миллионный раз за последние пять лет я попытался мысленно нарисовать загадочного Шеридана, ухаживаниям которого Одри уступила так охотно. Какими ценными качествами обладал он в отличие от меня? Что за таинственный магнетизм принес ему триумф?

Отложив бесплодные размышления до другого раза, когда вновь почувствую склонность к самобичеванию, я вылез из постели. Ванна и завтрак взбодрили меня, и вышел я из дома уже в довольно жизнерадостном расположении духа.

Поиски знакомого лица среди миллионов лондонцев придают блужданию по стылым улицам особую прелесть. Я час за часом беспорядочно шатался по городу, но не удостоился счастья лицезреть ни Огдена, ни юного лорда Бэкфода. Утешало лишь то, что Ушлый Сэм тоже, скорее всего, остался на бобах.

К вечеру встал вопрос о возвращении в Сэнстед. Я так и не понял из беседы с мистером Эбни, имею ли право вернуться ни с чем и каков крайний срок, так что решил задержаться в Лондоне хотя бы еще на ночь и зашел на ближайшую почту отправить телеграмму.

Пока я сочинял ее, проблема, которая ставила меня в тупик последние сутки, внезапно разрешилась сама собой. Не знаю, притупились ли мои дедуктивные способности после отъезда или всегда были ниже всякой критики, но факт остается фактом: я проглядел самое очевидное решение. Настолько сосредоточился на Капитальчике, что напрочь забыл о его приятеле Огастесе Бэкфорде.

А ведь навести справки у его родителей было бы весьма кстати. Мальчик вроде Огастеса не станет убегать из школы без всякой причины. Возможно, сегодня у него дома намечается какая-нибудь вечеринка, где его присутствие, как он решил, подстрекаемый беспутным Огденом, совершенно необходимо.

Дом этот я знал хорошо. Когда мы с лордом Маунтри учились в Оксфорде, я частенько гостил у него в выходные, но после отъезда за границу мало общался с этим семейством. Теперь настало время возобновить знакомство. Я подозвал такси.

Дедукция меня не подвела. У входа был расстелен красный ковер, а из окон доносилась музыка.

Леди Роксэм, мать лорда Маунтри и исчезнувшего Огастеса, была из тех, кто все принимает как должное. При виде меня она не выказала удивления:

– Как любезно с вашей стороны навестить нас! Я от кого-то слышала, что вы за границей… Кстати, Тэд сейчас на юге Франции, отдыхает на своей яхте, а Огастес здесь. Мистер Эбни, директор школы, отпустил его на пару дней домой.

Я понял, что Огастес затеял смелую игру. За столь лихим враньем чувствовалась рука Огдена.

– Нашу Сибил вы едва ли помните, – продолжала леди Роксэм, – она была совсем еще ребенком, когда вы заходили в последний раз. Сегодня она празднует день рождения!

– О, примите мои поздравления! Надеюсь, не помешаю?

– О нет, нисколько! Детки будут вам рады.

Я сильно в этом сомневался, но вошел. Как раз закончился очередной танец, и первым, кого я увидел, был сияющий Огастес, затянутый в итонский костюмчик. Ни о чем не подозревая, беглец двигался в мою сторону, а следом с пресыщенной миной крайнего презрения к условностям, отравляющим радости жизни, шагал Капитальчик.

Заметили они меня одновременно и повели себя в полном соответствии со своими характерами. Огастес покраснел как свекла, неловко топчась на месте с застывшим от ужаса взглядом, а Огден подмигнул мне, смело подошел и поприветствовал как старого друга.

– О, кого я вижу! Какими судьбами? Я, знаете ли, собирался вам все объяснить по телефону, но дела так навалились, когда оказался в Лондоне, что вздохнуть некогда.

– Ах ты, маленький паршивец!..

Юный лорд Бэкфорд поймал мой свирепый взгляд и виновато вздрогнул. Капитальчик оглянулся на приятеля через плечо.

– Пожалуй, Огастесу ни к чему слушать про наши дела, – тихонько буркнул он. Пойду скажу, пускай топает отсюда.

– Вот еще! Я не намерен упускать из виду вас обоих.

– Да ну, никуда он не денется! Нашли за кого переживать. Огастес завтра так и так вернется в школу. Он и слинял-то, чтобы только на вечеринку попасть. Пускай уж порадуется вволю. Встретитесь после, я с ним договорюсь.

Вернувшись к приятелю, Огден обменялся с ним парой слов, и тот радостно умчался к гостям. Жизнелюбие юности взяло верх, и вскоре мальчишка уже беззаботно отплясывал тустеп, явно выкинув из головы грозные катаклизмы будущего.

– Все окей, – заверил Капитальчик, возвращаясь. – Обещал, что не удерет. Найдете его где-нибудь поблизости, как только захотите. Теперь можно поболтать.

– Не смею посягать на твое драгоценное время, – язвительно хмыкнул я.

Легковесная манера этого дьяволенка в столь неловкой ситуации раздражала донельзя. Я обладал не большим авторитетом в его глазах, чем пальма в кадке, к которой он прислонился.

– Да окей, говорю же. – Для него и правда все было «окей». – Мне вечеринки вообще не нравятся, так что не переживайте. Я и пришел только потому, что Бэк пристал. Танцы – скука смертная. Пойдемте-ка поищем, где присесть.

Мне уже начинало казаться, что детский праздник – самое подходящее для меня место. Сэм Фишер говорит как с ребенком, а теперь и Капитальчик, и им наплевать, что я солидный мужчина за тридцать, который недавно чудом избежал смерти и имеет за плечами безнадежную любовь! Я покорно двинулся за своим учеником в избранный им укромный уголок.

Развалившись в кресле, Огден закинул ногу на ногу.

– Сигаретка найдется?

– Не найдется, – отрезал я, – но если и была бы, все равно бы не дал.

Он окинул меня снисходительным взглядом.

– Что, не в духе сегодня? Какой-то вы дерганый, не пойму. В чем проблема? Злитесь, что я не поехал к вам на квартиру? Так я объясню…

– Буду рад выслушать.

– Тут такое дело… Мне пришло в голову, что лишний денек погоды не сделает, а раз уж я Лондоне, почему бы слегка не поразвлечься. Бэк сразу за идею ухватился. Оказалось, он и на машине-то всего разок катался. Нет, представляете? А у меня собственная, сколько себя помню. Кто ж его порадует, как не я! Вот на это ваши деньги и спустил…

– Как, все?

– Ну да, пара монет всего и осталась. Опять же, как в поездке без еды? Этот Бэкфорд, знаете ли, здоров пожрать, на него не напасешься. Думаю, оттого что не курит. Вот у меня совсем не тот аппетит, что был когда-то. Короче, теперь я на мели. Выкладывайте денежки, и я завтра же двину к мамаше, она до смерти обрадуется, когда меня увидит.

– Не увидит, мы завтра возвращаемся в школу.

Огден глянул с недоверием.

– Как это – в школу?

– Мои планы изменились.

– Не поеду я ни в какую чертову школу! Вы не посмеете тащить меня обратно! А если я все выложу старому болтуну про нашу сделку – как вы сунули мне деньги, а?

– Да говори что хочешь, он тебе не поверит!

Капитальчик призадумался и осознал. Самонадеянность слетела с его лица.

– Да что с вами такое вдруг? Идиотизм, да и только! Сами отослали меня в Лондон, а не успел приехать, тащите обратно. С вами не соскучишься!

В принципе, мальчишку можно было понять. Внезапная перемена во мне представлялась ему, конечно же, необъяснимой. Я же, отыскав его почти чудом, готов был теперь проявить великодушие и пойти навстречу.

– Ладно, Огден, старина, – улыбнулся я, – думаю, хватит с нас детской вечеринки. Тебе тут скучно, а меня, если задержусь еще на полчаса, заставят развлекать малышню комическими куплетами. Мы с тобой люди светские и выше всего этого. Забирай-ка свою шляпу и пальто и поехали в театр, а дела наши обсудим позже, за ужином.

Мрачное лицо его осветилось довольной улыбкой.

– Вот это другое дело!

Мы выскользнули за шляпами, как лучшие друзья, а для Огастеса я оставил дворецкому записку с указанием явиться завтра на вокзал Ватерлоо в десять минут первого. Мои методы отличала некоторая неформальность, которую мистер Эбни едва ли одобрил бы, но я чувствовал, что на Огастеса могу положиться.

Доброта позволяет добиться многого, и к тому времени, как упал занавес после мюзикла, между мною и Капитальчиком установился мир. Ужин скрепил дружбу, и домой мы ехали в превосходных отношениях. Полчаса спустя Огден похрапывал в гостевой комнате, а я умиротворенно курил у камина.

Не просидел я и пяти минут, как в дверь позвонили. Смит уже спал, так что я подошел к двери сам и обнаружил за порогом Сэма Фишера.

Моя благожелательность ко всем живым творениям в результате успеха с Капитальчиком распространилась и на Сэма. Я пригласил его войти.

– Как дела, мистер Фишер? – добродушно осведомился я, угостив его сигарой и наполнив бокал. – Удача на вашей стороне?

Он укоризненно покачал головой.

– Ну ты проныра! Отдаю должное, недооценил я тебя. Ловкач, да и только!

– Похвала от Ушлого Сэма дорогого стоит… но с чего вдруг такие комплименты?

– Обставил ты меня, сынок, не скрою. Наплел мне, что Капитальчик пропал, и я купился как младенец!

– Но он и правда исчез!

Сэм болезненно поморщился, стряхивая пепел с сигары.

– Хватит прикидываться, сынок! Я в трех шагах стоял, когда вы вместе садились в такси на Шафтсбери-авеню.

– Ну, раз так, – рассмеялся я, – пусть между нами не останется секретов. Мальчик спит в соседней комнате.

Сэм наклонился и хлопнул меня по коленке.

– Вот что, юноша, момент настал критический! Если не будешь осторожен, зазнаешься, все твои труды пойдут насмарку. Думаешь, раз до сих пор все выходило по-твоему, то будешь править бал до самого конца? Уж поверь, самое трудное еще впереди! Как раз теперь тебе не обойтись без опытного товарища. Отойди в сторону и позволь мне вести переговоры со стариной Фордом! Сам только все испортишь. Мне уже дюжину раз доводилось такое проделывать, я знаю все ходы и выходы. Ты не пожалеешь, что сделал меня партнером, не потеряешь ни цента! Даже если ты не провалишь дело и что-то заработаешь, я сумею выудить вдвое больше!

– Очень любезно с вашей стороны, но никаких переговоров с мистером Фордом не будет. Я отвезу мальчика обратно в Сэнстед, как уже говорил… Что, не верите? – добавил я, заметив болезненную гримасу собеседника.

Не ответив, он затянулся сигарой.

Человеческая слабость толкает нас убеждать сомневающихся, даже если их мнение не так уж и важно. Вспомнив про письмо от Синтии у себя в кармане, я достал его и зачитал в качестве вещественного доказательства.

Сэм слушал с большим вниманием.

– Понятно, – кивнул он. – А кто это пишет?

– Не важно. Одна моя приятельница. – Я сунул листок обратно в карман. – Собирался переправить мальчишку в Монако, но изменил планы. Кое-что помешало.

– Что именно?

– Так, одно неожиданное обстоятельство.

– Так что же, ты и впрямь хочешь отвезти его обратно в школу?

– Да.

– Тогда и я с вами… хотя, вообще-то, надеялся больше туда не возвращаться. Английские деревни, может, и приятны летом, но зимой я предпочитаю Лондон… Ладно, прощаемся до завтра. – С покорным вздохом Сэм поднялся с кресла. – Каким поездом едем?

– Вы хотите сказать, – опешил я, – что решитесь вернуться в Сэнстед после всего, в чем мне признались?

– А ты никак вознамерился выдать меня директору? И думать забудь, юноша! У нас с тобой у обоих рыльце в пуху, да и поверит ли он? Какие у тебя доказательства? – Довод более чем веский, я и сам приводил его Огдену, а теперь, услышав в свой адрес, еще больше убедился в его основательности. Мои руки были связаны. – Так что завтра мы закончим нашу маленькую прогулку по Лондону и вновь заживем тихой провинциальной жизнью. – Сэм широко улыбнулся в дверях. – Но и в такой жизни есть свой интерес. Думаю, скучать нам не придется.

Я и сам в этом не сомневался.