Текст книги "Отчаянная"

– Кажется, все решилось, – только и смогла я сказать, до такой степени были возбуждены мои чувства.

– В чем дело? – спросила Фанни, подозрительно посмотрев на меня. – Ты не выглядишь страшно довольной.

– Наоборот, – возразила я. – Просто, это так неожиданно.

– Но прошла целая неделя, – удивилась Фанни. – И ты говорила, что это для тебя именно то, чего ты хочешь.

– Прости меня, я вовсе не хочу выглядеть неблагодарной, – сказала я в свое оправдание. – Просто я немного ошеломлена.

Фанни сначала наморщила лоб, затем улыбнулась. Всякие признаки сомнений исчезли с ее лица, словно клочья тумана под лучами солнца.

– Конечно, ты ошеломлена, – согласилась Фанни. – Ты еще не пришла как следует в себя от испуга на побережье. Но беспокоиться не о чем. Ты их обязательно полюбишь. Даю слово.

Импульсивно она крепко обняла меня.

– Я тоже уверена, что полюблю, – согласилась я, думая, что иной ответ здесь просто невозможен.

Но себе сказала, что до завтра никакого решения принимать не надо. Мне мог не понравиться Стюарт Спенсер. А место гувернантки, как сказал мистер Квомби, всегда можно найти.

Кто знает, какие другие пути могли открыться мне.

Глава 14

Обед подходил к концу. Миссис Мэдкрофт поставила рядом с пустыми десертными тарелками пустой бокал для вина, вытерла салфеткой рот и посмотрела на нас. Благодаря своему высокому росту, твердому взгляду и властным манерам она за столом напоминала капитана на корабле. Теперь, выпрямившись и подняв голову, она дала понять, что намерена произнести нечто важное, касающееся всех присутствующих. Все повернули головы в ее сторону и замолкли.

Последней прекратила болтовню и перестала крутиться на стуле Фанни. Она вдруг заметила, что ее никто не слушает. Тут она обратила внимание на степенные приготовления миссис Мэдкрофт. Поняв важность момента, Фанни поперхнулась на полуслове, и на ее лице моментально появилась многозначительная улыбка.

– В чем дело? – мило спросила она, отлично понимая, что вместо нее на сцене появилось новое действующее лицо.

Миссис Мэдкрофт глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Видимо, это было необходимо для того, чтобы достичь состояния абсолютного покоя и концентрации внимания.

– Теперь, когда Хилари чувствует себя лучше, – сказала миссис Мэдкрофт, – я готова продолжить работу. Сегодня прекрасный вечер для сеанса.

Ее сообщение было встречено вздохами и легкими стонами. Эдмонд воткнул вилку в остатки еды и оттолкнул тарелку в сторону так резко, что едва не опрокинул рюмку с бренди.

Фанни не обратила не реакцию брата никакого внимания. Ее глаза горели от волнения.

– В самом деле, – произнесла она еще не совсем веря услышанному. – А почему бы и нет.

– Сегодня канун летнего солнцестояния, – просто и вместе с тем значительно объяснила медиум свое решение. – Более благоприятного случая и быть не может.

Доктор Родес откинулся на спинку стула и нервно поправил очки, хотя они не спадали. Он в первый раз присоединился к нам после того злополучного случая в музыкальном зале. Все старались избегать упоминания о том, что тогда произошло.

Пока что.

Салли положила руку на плечо своей подруги, так что ее жемчужные серьги заколебались.

– Это не случайно, Фанни, – заметила Салли. – Возможно, сегодня вечером мы узнаем правду.

– И справедливость восторжествует, – закончил мысль мистер Квомби с пылом священника, завершающего воскресную проповедь.

Урсула сердито посмотрела на них обоих.

– Господи, неужели еще недостаточно волнений от этих глупых игр? – произнесла она с болью в голосе. – Пора прекращать это, Эдмонд.

Я ожидала, что мистер Ллевелин тут же согласится с сестрой, но он промолчал и так же молча скрестил руки на груди. Посидев в такой позе некоторое время, он мельком посмотрел на меня, затем перевел взгляд на возмущенное лицо сестры.

– Это устраивает Фанни и я не намерен вмешиваться, – сухо сказал он.

Уголком глаза я заметила, как щеки доктора Родеса стали вдруг ярко-красными.

– Он должен быть, безусловно, проведен, – настаивала между тем миссис Мэдкрофт, обращаясь в основном к Фанни. – Дух вашей матери никогда не успокоится, если не будет назван убийца.

– Это правда, – согласилась с ней Салли, – В самом деле, мистер Ллевелин. Как умный, здравомыслящий человек ы, наверное, согласитесь с тем, что Фанни должна сделать все, чтобы помочь своей дорогой маме.

Миссис Мэдкрофт послала ей лучезарную улыбку.

– Моя дорогая, ваша мудрость меня поддерживает, – признала медиум. – Когда я думаю о невежестве, с которым я должна сражаться…

В этом месте миссис Мэдкрофт слегка застонала и начала тереть виски. Фанни стряхнула со своего плеча руку Салли и озабоченно посмотрела на меня.

– Как ты себя чувствуешь, Хилари? – спросила она. – Ты полностью пришла в себя?

– Безусловно, пришла, – ответила за меня миссис Мэдкрофт, не дав мне и рта раскрыть. – Неужели вы думаете, что я буду рисковать ее здоровьем?

Я потихоньку вздохнула. Хотела бы я знать, не было ли решение миссис Мэдкрофт провести сеанс именно в этот вечер вызвано моим предстоящим отъездом? Час назад я предупредила ее об ожидаемом приезде моего возможного работодателя. Не успела я тогда закончить фразу, как миссис Мэдкрофт вскрикнула, рухнула на диван и закричала, чтобы поскорее принесли нюхательную соль. Успокоить ее стоило мне немалого труда.

Пришлось расстегнуть верхние пуговицы на ее платье и слегка похлопать по щекам.

Но, пожалуй, самым сильным успокаивающим средством стало для нее мое заверение, что еще много неопределенностей, и решение о моем найме еще не принято, и, кроме того, еще неизвестно, устроит ли меня эта семья.

Не исключено, что, объявив теперь за столом о предстоящем вечером сеансе, миссис Мэдкрофт решила использовать эту, может быть, последнюю возможность, чтобы наглядно показать мне, чего стоит профессия медиума.

– Ну, так как, Хилари? – напомнила Фанни о своем вопросе.

Я посмотрела на взволнованное лицо миссис Мэдкрофт. Мое отношение к спиритическим сеансам в Эбби Хаус не изменилось, я, как и раньше, считала, что их надо прекратить. Наверное, именно такого суждения ждал от меня сейчас мистер Ллевелин. И все же я не могла вот так, открыто выступить против миссис Мэдкрофт. Все же я была ей чем-то обязана. И нас связывали с ней непонятные мне узы. Возможно, это какая-то незримая, необъяснимая нить, протянувшаяся от сердца миссис Мэдкрофт через сердце моей матери к моему сердцу. Не знаю. Во всяком случае, я не могла разорвать вот так, публично.

– Со мной все в порядке, – заверила я Фанни. – Не обращайте на меня внимания, поступайте, как считаете нужным.

– Тогда, естественно, мы продолжим, – решительно произнесла Фанни, высоко подняв голову. – Это то, чего хотела бы от меня мама.

В конечном счете, остановились на том, что встретимся в зале в полночь. Час назначила миссис Мэдкрофт. Когда Эглантина услышала слово «полночь», то вздрогнула. Но промолчала. Видимо, ей хотелось перенести время сеанса на более ранний час, но она не рискнула выступить против медиума. А охотнее всего, пожалуй, Эглантина вовсе отказалась бы от сеанса. Но это означало бы вызвать бурное недовольство со стороны Фанни. А Эглантине хватило других забот.

Решили пока что разойтись по своим комнатам, чтобы привести себя в порядок и как следует подготовиться к сеансу, который не обещал быть скучным.

Первыми ушли Эглантина и Винни. За ними доктор Родес, который выразил желание «немного подышать свежим воздухом». Эдмонд вышел одновременно с доктором Родесом. Перед тем как выйти, он оглянулся на меня, и в его взгляде сквозила легкая задумчивость. Я подумала, что будь возможность Эдмонд предпочел бы провести этот вечер со мной. После тех страшных минут в пещере нам еще не удалось поговорить наедине.

Салли после ухода Эдмонда потеряла всякий интерес к оставшимся, она поправила локоны и вышла. Мистер Квомби взял миссис Мэдкрофт под руку и пошел с ней следом за остальными.

Переступая порог, я услышала за своей спиной реплику Урсулы.

– Ради Бога, Фанни, не забывай, что у тебя есть Кенет, – сказала она. – Я думала, что у тебя к нему больше уважения. Как, ты думаешь, он относится к этим сеансам?

– Не будь глупой, – ответила Фанни. – Кеннет не убивал маму. Правда пойдет ему только на пользу.

– Неужели тебе никогда не приходило в голову, что ты можешь ошибаться? – спросила Урсула с заметными нотами раздражения.

– Урсула, мы с тобой знаем, что я честно признаю свои ошибки, – напомнила Фанни. – Но моя вера в невиновность Кенета – это не ошибка. Наоборот, ты ошибаешься.

Что ответила Урсула на эти слова, и вообще ответила ли, я уже не слышала.

В условленный час все мы сели в зале за тот же стол из красного дерева. Несколько горящих свечей освещали лишь его полированную поверхность, серебряные подсвечники да наши взволнованные лица. Где-то тикали часы. Чей-то стул царапнул о пол. Фимиам, собственноручно воскуренный миссис Мэдкрофт, щекотал мне ноздри. Невозможно было дышать, не вдыхая сладковатый аромат, и я изо всех сил старалась не чихнуть.

Спокойная и уверенная в себе миссис Мэдкрофт обвела взглядом собравшихся.

– Вы даже не представляете, какое излучение здесь в эти минуты, – произнесла она с ощутимой торжественностью в голосе. – Они преобладают. Я уже чувствую Белого Духа, он колеблется у моего плеча.

Она повернула лицо к свечам. На темном фоне ее волосы цвета вороньего крыла стали не видны, угадывались только серебряные пряди на висках. Очерчивая контур ее белого лица, они придавали медиуму некую таинственность.

Если миссис Мэдкрофт хотела потрясти зрителей, то лучше сделать, чем сделала это она, было просто нельзя. Эглантина что-то бормотала с придыханием, и я уловила слово «ведьма». Хорошо, что ни я, никто другой не расслышал остальные сказанные ею слова.

Эдмонд сел на стул рядом со мной и взял мою руку. Его прикосновение дало мне ощущение безопасности, которое давал мне только он.

Сегодня Эдмонд не обращал внимание на то, кто и где сел. Он даже не заметил, как Салли проскользнула и села слева от него. Не знаю, почему сегодня мистер Ллевелин так безразлично отнесся к тому, где сели помощники миссис Мэдкрофт. Может быть, недавний сеанс в церкви убедил его в том, что в темноте все равно за всеми не уследить. Или же он вовсе отказался от намерения контролировать поведение участников сеанса. Я не исключала, что мистер Ллевелин выработал какой-то план действий на сегодня, но держал его в секрете. Впрочем, я также допускала, что сегодня хозяин имения решил ограничиться ролью рядового участника сеанса, устранившись от всего остального.

Так же как устранилась я. Как устранялась я от всего мира каждый раз, когда оказывалась в одной комнате с мистером Ллевелином.

Он сжал мою руку, вызвав во мне воспоминание, что это были те самые руки, которое вытащили меня из воды.

Я взглянула на него чтобы убедиться в том, что он смотрит на меня, и его глаза сияют ярче свечей.

В темном помещении не представляло труда вспомнить, как в пещере я находилась в его объятиях, и приятная дрожь пробежала теперь по моему телу сверху до низу. По легкой улыбке, которая мелькнула у Эдмонда на губах, я предположила, что он вспомнил те же самые мгновенья. И с такой же теплотой.

Кажется, я не ошиблась в своем предположении.

– Прости меня, что не пришел проведать в то утро, – произнес Эдмонд шепотом. – У меня… были дела, которые требования моего участия.

Инстинктивно я почувствовала, что он лжет. И все мои предположения, основанные на искренности его чувств ко мне, показались мне теперь сомнительными. Меня охватила растерянность, и я не знала, как мне теперь поступить. Доверять ему или нет?

А Сули, между тем, душил смех.

– Хилари сказала, что чувствует себя прекрасно, – произнесла она сквозь смех. – В любом случае я думаю, что она просто не хочет напомнить о своей глупости.

Эдмонд повернулся к ней.

– Я думаю, она хотела убедиться, что ни вы, ни Фанни не были в опасности, – сдержанно произнес он, сердито посмотрев ей в лицо.

Миссис Мэдкрофт нахмурилась. Ее громкий вздох привлек внимание Салли, и разговор на эту тему оборвался.

Что касается меня, то меня совершенно не интересовало, что Салли подумала обо мне или собиралась подумать. Достаточно было того, что Эдмонд не заподозрил меня в фокусе, которым я постаралась бы привлечь его внимание. Главное, чтобы я сама была полностью уверена в его чистоте по отношению ко мне.

Но беседа с Винни на садовой скамье все же не прошла для меня бесследно. Где-то в глубине сознания помимо моей воли иногда проскальзывало коварное «а вдруг». А вдруг Эдмонд действительно все так ловко устроил для того, чтобы мне потребовалась его помощь? И вот он уже предстал в роли моего спасителя. Конечно, он мог не рассчитывать на такой эффект, но здесь я помогла ему своим глупым поступком. Зато он вполне мог предвидеть, что мое женское любопытство заведет меня в пещеру, а приливная волна создаст мне трудности. И в этот момент появляется он, Эдмонд-спаситель, который выводит меня из мрачной затопленной пещеры на солнечный свет.

Действительно ли он ходил к бухточке или стоял за ближайшей скалой и выжидал, когда наступит наиболее подходящий момент для выхода на сцену в роли героя?

Мои невеселые размышления прервал голос миссис Мэдкрофт.

– Моей вины нет в том, что мы не начинаем, – произнесла она. – Я сказала вам, что уже почувствовала присутствие Белого Духа.

– Я удивляюсь, как это счастливое племя духов не нашло время, чтобы войти колонной в зал, – пробормотала Эглантина.

– Неужели надо каждый раз затевать спор, когда мы занимаемся этим? – весело спросил Винни. – Не удивительно, что Лили появляется в отвратительном настроении. Она всегда была очень нетерпеливым и впечатлительным человеком.

– Вы совершенно правы, мистер Винтрок, – подтвердила миссис Мэдкрофт. – Призраки очень зависят от той энергии, которую мы излучаем. Если мы поприветствуем Лили с любовью в наших сердцах, то…

– То она подумает, что попала не на тот сеанс, и удалится, – закончила фразу Эглантина. – Или то, что мы все сошли с ума. Лили хорошо знала, что именно все мы думали о ней, и что думаем сейчас.

– Ну, ну, – возразил Винни. – Не все. Я всегда восхищался леди. Вы не можете отрицать, что она была талантливой певицей.

– О тех, кто носит юбку, вы всегда хорошо думаете, – съязвила Урсула.

– До тех пор, пока хозяйка юбки не становится его женой, – дополнила Эглантина.

– Не время и не место говорить об этом, дорогая, – попытался защититься Винни. – И вы несправедливы ко мне. Вы знаете всю глубину моего чувства к вам.

– Я действительно знаю, даже слишком хорошо, – не могла остановиться Эглантина.

Мистер Квомби откашлялся, заслужив тем самым благодарный взгляд от миссис Мэдкрофт.

– А сейчас, дорогая леди, мне пора читать молитву, – напомнил он.

Миссис Мэдкрофт одобрительно кивнула головой. Мистер Квомби некоторое время молча пошевелил усами, затем протарахтел молитву. Этого оказалось достаточно, чтобы словесная перепалка прекратилась. В зале быстро установилась тишина. Она явилась будто долгожданный гость, который терпеливо ждал приглашения. Я ощутила ее тяжесть на своих плечах. С наступлением тишины темнота, казалось, ожила. Она наполнилась лицами, которые наблюдали за мной то издали, то вблизи. И я с ужасом вспомнила, как нахлынул и ушел прилив в Дедл Доо.

– Белый дух? – спросила миссис Мэдкрофт. Последовал твердый стук. Не тот, от которого сотрясался стол в церкви, а солидный, спокойный стук по добротной поверхности стола из красного дерева.

– Вот, я говорила вам, что сегодня будет хороший вечер, – произнесла миссис Мэдкрофт. – Не так ли?

Раскачиваясь с закрытыми глазами миссис Мэдкрофт еще умудрялась улыбаться.

– Белый Дух, ты можешь связать нас с миссис Ллевелин? – спросила миссис Мэдкрофт.

Ее обращение сегодня прозвучало тоже более уверенно. Прежде на связь с Лили миссис Мэдкрофт шла окольным путем. Теперь же она очертя голову бросилась напрямую, словно знала, что миссис Лили Ллевелин находится рядом, стоит только протянуть руку. Я догадалась, что недавний успех оказал на медиума ободряющее воздействие.

– Возможно, следует вызвать прямо миссис Лили Ллевелин, – предложила Фанни. – В конце концов, их было двое, и я рассержусь, если произойдет ошибка.

Мистер Квомби вежливо шикнул на нее.

– Вы не должны отвлекать ее после того, как она вошла в транс, – заметил он. – Это разрывает связь, которую она постепенно находит.

– Но…. – попыталась было возразить что-то Фанни.

– Замолчи, Фанни, – прикрикнула Урсула. При этом Урсула бросила обеспокоенный взгляд в сторону доктора Родеса. Но он никак не откликнулся. Вообще, Кенет молчал с той самой минуты, как мы вошли в это помещение. Может быть, надеялся не привлечь к себе в этот раз внимание Лили? Что он переживал? Стоило ли подвергать себя таким мукам ожидания только ради того, чтобы доказать свою невиновность? Я была склонна думать, что не стоит. Урсула, насколько мне известно, придерживалась такого же мнения.

Между тем, сеанс шел своим ходом. Раскачивания миссис Мэдкрофт становились все более размашистыми.

– Я чувствую, – бормотала она. – Я кого-то чувствую. Да, да. Уверена, что это она. Но она… колеблется.

– Тогда это не может быть Лили, – хихикнула Эглантина, очень довольная собственной шуткой. Никто не поддержал ее.

– Она напугана, он боится, – звучал между тем голос медиума. – Она боится кого-то за этим столом. Поэтому появляется медленно.

Затем миссис Мэдкрофт облегченно вздохнула, словно преодолела какое-то трудное препятствие.

Урсула пошевелилась на стуле.

– Скорее всего, Лили ищет вход, – высказала она свои предположения.

– Белый Дух говорит, что вы должны больше считаться с ее чувствами, – возразила миссис Мэдкрофт. – Она тонкая и чувствительная. И очень похожа на свою дочь.

– С последним замечанием я согласилась бы, – заметила Урсула. – А все остальное чистая чепуха.

– Здесь кто-то есть, кого она очень сильно любит, – продолжала миссис Мэдкрофт.

– Мама! – воскликнула с надеждой Фанни. – Я тоже люблю тебя, мама!

– Нет, нет, это… другая любовь, – сказала медиум. – Это любовь, которую женщина испытывает к мужчине. Это…

Миссис Мэдкрофт открыла глаза и посмотрела на Эдмонда.

– Мистер Ллевелин, – произнесла она. У Салли перехватило дыхание.

– Да, я думаю, что она испытывает что-то к папе, – намеренно вмешалась Урсула. – Что бы мы там ни думали о ней.

– Да, я уверен, что так и было, – заговорил наконец доктор Родес.

Меня его вмешательство в разговор не удивило, он хотел спасти Эдмонда от унижения, которое пережил сам. Но мне показалось, что Эдмонд в этой ситуации держался более уверенно, нежели его будущий родственник Кенет.

– Но миссис Мэдкрофт сказала, что мама любит кого-то из сидящих здесь, – запротестовала Фанни. – Папы здесь нет. Она могла…

– Она могла иметь в виду, что дух твоего папы тоже здесь, – резко сказала Урсула. – Я не удивлена. Он заслуживает своего места за этим столом.

Меня восхитила ее преданность брату. Но даже если бы она не сказала в беседе со мной правду, меня сейчас не смутили бы ее высказывания. Хотелось бы мне знать, заблуждался ли кто-нибудь из присутствующих здесь? Или только сделали вид, что поверили в сказанное Урсулой? Заблуждаться могла только Салли. И то лишь потому, что отказывалась верить в то, что не соответствовало ее представлениям об Эдмонде.

Между тем, меня покорила миссис Мэдкрофт. Ведь она снова не сказала ничего, что не было бы правдой. По крайней мере, на двоих из сидевших за столом ее способности произвели впечатление. Хотя эти двое не хотели ей верить.

Медиум снова закрыла глаза.

– Я чувствую… я чувствую такое сильное дуновение любви, – произнесла она. – Но здесь есть предательство.

Она заколебалась.

– О, Господи, – хотелось закричать мне. – Давайте остановимся на этом. Пусть крыша упадет на нас. Пусть земля расступится под нашими ногами. Пусть еще что-нибудь случится до того, как она скажет хотя бы одно слово. Я затаила дыхание и полностью сконцентрировалась на своем желании молчания. Пусть медиум молчит, пусть молчит, пусть молчит!

Миссис Мэдкрофт открыла рот, чтобы заговорить.

Но ее опередили звуки шагов. Шла женщина. Она шла за пределами зала, достаточно далеко, может быть, даже за пределами здания. У нас, сидящих в зале, сложилось странное восприятие этой необычной походки. Шаги были легкими, женскими, вместе с тем, они отдавались в наших ушах гулко, тяжело.

С каждой секундой они приближались. Вот на несколько мгновений замерли. Я догадалась, что женщина остановилась на лестничной площадке. На той самой, где Лили любила стоять в ожидании гостей, откуда сбегала им навстречу.

Затем шаги зазвучали снова, все ближе и ближе.

Наш маленький кружок замер. Никто не говорил и не шевелился. Кажется, даже ресницы оставались неподвижными на наших бледных лицах. Всех нас сковал страх. Мы боялись даже дышать. Мы до боли стиснули наши и без того крепко сжатые руки. Мистер Ллевелин стиснул мою руку. Он держался спокойно, и все же я чувствовала его волнение. За кого он волновался?

За себя?

Или за кого-нибудь другого среди сидящих здесь, кого он подозревал в убийстве?

А шаги все приближались. Они сопровождались различными звуками. Вот что-то гулко треснуло, будто надломилось кряжистое дерево. А вот раздался какой-то необычный едва уловимый звон, будто бабочка случайно Зацепила крылом туго натянутую паутину. Шаги, треск, легчайший звон – все эти звуки следовали друг за другом, казалось, вытекали один из другого.

Неожиданно близ двери возник аромат розового масла. Сначала он воспринимался лишь очень тонким обонянием и на незначительном удалении. Но постепенно аромат распространялся все шире и ощущался в зале все заметнее. Наконец он наполнил весь зал, его не мог не заметить человек с самым неразвитым обонянием.

– Это Лили, – со страхом пролепетала Эглантина, прижимаясь к мужу. – Это ее запах. Я всегда говорила, что ее можно почувствовать за пятьдесят ярдов.

Эглантина неприлично тряслась, и ее голос дрожал.

Винни зашевелился на стуле.

– Я думаю, что это не самое подходящее время для оскорблений, – недовольно заметил он.

– Эдмонд, ради Бога, встань и зажги лампу, – умоляющим тоном попросила Урсула.

– Мы не должны разрывать круг, – возразил мистер Квомби. – Это может быть опасно.

– К черту ваш круг! – возмутилась Урсула. – Я просто не перенесу повторное появление этой…

– И Фанни тоже, – добавил доктор Род ее. Однако, несмотря на возмущение доктор Родес не сдвинулся с места. Может быть, не смог, а может быть, не хотел.

В этой нервозной обстановке только Эдмонд владел собой. Он отпустил мою руку и отодвинул свой стул. Но выйти из-за стола ему не удалось, он никак не мог высвободить вторую руку.

– Отпустите меня, миссис Причард! – недовольно потребовал он.

– Я не могу, – захныкала она. – Боже милостивый, я действительно не могу.

Трудно сказать, что ответил бы и как поступил бы мистер Ллевелин, но тут раздались не очень громкие, но отчетливые постукивания в дверь зала. Она открылась и ударилась о стенку. Все мы увидели темный и пустой коридор. Ни за дверью, ни перед дверью никого не было.

Эглантина закричала. Эдмонд забыл о своей борьбе с Салли и успокаивающе положил другую руку на мое плечо. Я подняла ладони, чтобы прикрыть пламя свечей от порыва холодного ветра, который, как мне казалось, должен был вот-вот ворваться в зал.

Но холодный ветер так и не подул.

Температура все же заметно упала.

В зале появилось нечто туманное. Оно закружилось по залу, словно в танце. Постепенно это туманное нечто стало приобретать определенные формы. Вот появилось подобие головы, обозначились очертания изящных в меру покатых женских плеч. Наконец, проступила вся хрупкая фигура с тонкой талией и соблазнительно высокой грудью. Черты лица оставались довольно расплывчатыми, и я скорее почувствовала чем увидела ее дугообразные брови, вздернутый нос и чувствительные губы.

– Ты выдумываешь все это, – сказала я себе.

Но и после этого я не могла избавиться от ощущения присутствующей женщины из тумана.

Лили Ллевелин, если это действительно была она, плыла по воздуху к столу. Я ощутила то холодное прикосновение, которое почувствовала сначала на лестничной площадке, затем в музыкальном зале. Теперь это прикосновение вызвало во мне странные переживания, представляющие причудливую смесь жалости и мрачного предчувствия.

Я исподтишка посмотрела на доктора Родеса. Он сидел бледным, его руки дрожали. Белые руки доктора контрастным пятом выделялись на фоне окружающей нас темноты. Но что бы он там ни чувствовал, ни переживал, все свое внимание он сосредоточил на Фанни. Судя по всему, он готов был при первой необходимости немедленно прийти ей на помощь.

А Фанни будто приросла к своему стулу. Стиснув пальцами руку жениха, она пристальным взглядом следила за приближением призрака.

– Мама, мама, – шептала она время от времени.

Призрак же вместо того, чтобы двинуться напрямую к Фанни, медленно поплыл вокруг стола. Откуда-то до нас донесся горловой, воркующий смех женщины. Так могла смеяться только женщина, получившая от близости с любовником наслаждение, познавшая с ним земное счастье.

Я следила за призраком затаив дыхание, пыталась понять, к кому Лили проявляет особый интерес. Вот она направилась к… Эдмонду? Неужели действительно к Эдмонду?

К моему облегчению и удивлению кое-кого из сидящих за столом привидение остановилось и заколебалось над Винни. Повеяло легким теплом. Оно распространялось по всему залу, обволакивая и укрывая всех нас, будто набрасывая покрывало.

– Господи, – подумала я, – был ли здесь хоть один мужчина, кого эта женщина не соблазнила бы? – Хотя я очень сомневалась, что Винни в свое время отвергал ее внимание. Скорее всего, он сам добивался Лили. Хотя, может быть, не очень настойчиво и не очень долго. Просто с его стороны и не требовалось продолжительных и больших усилий.

Но миссис Мэдкрофт говорила о другой любви. Пока что ничего другого не было, кроме удовлетворения страсти.

Чисто физического удовлетворения.

В тишине зала стали слышны какие-то прикосновения к рыжевато-коричневым волосам Винни. Невидимые пальцы? Или невидимые губы? Кончики ушей Винни покраснели. Это было хорошо видно даже при слабом свете свечей. Но Винни держался молодцом. Только его неестественно прямая спина говорила о том, как неуютно чувствовал он себя в эти минуты. Да, призрачные ласки призрачной любовницы, видно, не то же самое, что страстные ласки реальной, живой любовницы, страстной женщины.

В зале прозвучал мягкий смех с ироническим оттенком. Теперь Лили смеялась уже не над Винни, а над доктором Родосом. Источник смеха стал кружить вокруг головы Кенета. В какой-то момент смех вдруг изменил свое содержание. Хотя в нем по-прежнему звучала ирония, но теперь она была адресована уже не Кенету, а Эглантине. И Лили как бы приглашала Кенета принять участие в ее иронических шутках, так же как он принимал участие в подобных шутках прежде.

Это новое значение смеха Лили дошло не только до меня, но и до Энглантины.

Эглантина вскочила с криком и накинулась на призрак. Она яростно рвала в клочья, била и топтала колеблющееся сгущение тумана. Пятидесятилетняя ширококостная, физически тренированная женщина, Эглантина в порыве, гнева могла бы доставить немало неприятностей даже такому дюжему мужчине как Эдмонд. Но она оказалась бессильной против призрака. От ее ударов туманное сгущение лишь слегка расступалось или смещалось немного в сторону. Затем оно принимало прежний вид, возвращалось на прежнее место.

Теперь Лили откровенно издевалась над Эглантиной. Ее смех стал громче и злее. Он превратился в откровенный сарказм и заполнил собой весь зал. Казалось, неосторожный подмастерье опрокинул на живописное полотно ведро с черной краской, и чернота залила, затопила на полотне все другие краски.

– Ради Бога, прекрати! – взмолился Винни. – Ты же делаешь еще хуже.

Но не тут-то было. Эглантина так разошлась, что даже такому крепкому мужчине как Винни оказалось не под силу сразу остановить ее. Винни схватил жену за руки, но она вырвалась. И лишь со второго раза, стиснув запястье жены, Винни сумел обуздать ее гнев. Слезы нерастраченной злости брызнули из глаз Эглантины, и она расслабленно опустилась на стул.

– Буль ты проклята, Лили! – крикнула Эглантина сквозь рыдания. – Почему мертвая ты не можешь остановиться? Ты никогда не любила его. Ты только хотела мучить меня, так же как ты мучила любую другую женщину, у которой хватало ума презирать тебя. Так же как ты мучила свою падчерицу, отобрав у нее…

– Хватит, Эглантина, достаточно! – прикрикнула Урсула. – Успокойся, это ее любимая игра. И тебе не следует делать то, что ей хочется.

Чтобы Эглантина смогла услышать голос Урсулы сквозь свои рыдания и смех Лили, Урсуле пришлось сильно напрячь голосовые связки, но, кажется, напрасно.

– Почему я должна успокоиться? – не унималась Эглантина. – Она играла в эту игру с моим мужем более десяти лет, с того самого дня, как пришла в Эбби Хаус. И не прикидывайся, что это не так.

– Ты совершенно напрасно расстраиваешь себя, – миролюбиво произнес Винни, между прочим, не отрицая обвинение жены.

– Напрасно? – возмутилась Эглантина. – Она украла тебя у меня, но даже не хотела тебя как мужчину, когда вы оставались наедине. Мне все известно. Она вдруг расхотела тебя после того, как узнала, что у тебя нет денег кроме тех, которые дал мой отец.

Эглантина презрительно посмотрела на мужа, видимо, решая, достаточно ли сказала или еще следует добавить.

Лили резко прекратила смех. Туманное сгущение поблекло и исчезло. В зале остался лишь легкий запах розового масла, напоминая о том, что здесь происходило что-то необычное.

Салли застонала и с закрытыми глазами привалилась к Эдмонду.

Если бы она упала в другую сторону, к ее обмороку отнеслись бы, наверное, более серьезно. Но у всех терпение и без того было на исходе, никто не был настроен иметь дело еще с одной женской напастью. Тем более, что вор догадывались об истинной причине плохого самочувствия Салли – обратить на себя внимание Эдмонда.

Мистеру Ллевелину было сейчас, судя по всему, не до женских каприз. С трудом скрывая раздражение, он усадил Салли на стуле.

– Кенет, ты не посмотришь ее? – обратился он к доктору Родесу.

– Безусловно, – ответил тот. Однако, чувствовалось, Кенет неохотно оставлял невесту.

– Фанни, ты хорошо себя чувствуешь, – спросил он, пристально глядя на девушку.

Она немного помолчала, затем улыбнулась какой-то странной улыбкой и с раздражением оттолкнула руку жениха.

– Ты глуп, Кенет, – сказала она с неприкрытой иронией. – Со мной ничего не случилось.