Текст книги "Норбит, или Туда и обратно"

Фасад стоявшего на площади здания был украшен причудливыми резными узорами. Зажгли факелы, и Бэйли изучал резьбу в их мерцающем свете. Среди пляшущих бликов ему удалось рассмотреть изображение летающей твари устрашающего вида, какого-то дракона. Чудовище пикировало с распростертыми крыльями на резных людей, столпившихся у орудия, напоминающего лазерную пушку.

– Это Буджум, – прокричал Пьеро, наклонившись к самому уху Бэйли, чтобы перекрыть шум барабанов. – Легенда гласит, что он живет на спутнике, который мы называем Безрассудство Глашатая, – он пальцем показал на луну над их головами.

Затем Левана повела их по винтовой деревянной лестнице на балкон, выходящий на площадь. Она обратилась к собравшимся с пламенной речью, и ее крик то и дело прерывали восторженные возгласы одобрения. «Сестры» уже не пели, но барабанщики все продолжали стучать.

– Наконец они прилетели! – кричала Левана. – Наши «сестры» с далеких звезд. Они преодолели трудный путь, чтобы открыть врата и принести нам неслыханные богатства.

Затем она еще долго расписывала, какие чудеса их ждут внутри луны, о славе и богатстве, которыми «сестры» Фарр поделятся со своими родственниками. По настоянию Леваны (и с согласия Незабудки), с ответной речью выступила Захария. Она не стала распространяться о планах экспедиции, но зато в мельчайших подробностях описала трудности, с которыми они столкнулись во время путешествия, и все приключения, которые им пришлось пережить. Особенный акцент она сделала на том, как они обрадовались, когда нашли потомков Фиалки. Похоже, всем на самом деле было все равно, что она говорила. Каждое слово ее встречали громкими овациями.

В ту ночь «сестры» и Бэйли расположились в Большом Доме. Они поужинали в уютной столовой, где в углу потрескивали дрова в огромном каменном камине. Стены были увешаны шпалерами, сотканными из нитей, которые получали из лиан. Ужин был роскошным – множество вкуснейших блюд под острыми и пряными соусами. Чувствовалось, что им стараются во всем угодить.

Но даже сытно поев и выпив хорошего вина, Бэйли никак не мог расслабиться. У него из головы никак не шли слова Пьеро, сказанные о резном драконе: «Легенда гласит, что он живет на спутнике, который мы называем Безрассудство Глашатая».

За ужином Левана рассказала Бэйли и «сестрам» о том, что случилось с Фиалкой и командой ее корабля после того, как они высадились на этой планете. В устах Леваны рассказ об этих происшествиях звучал как миф, легенда о богоподобных существах. Она говорила с благоговейным трепетом.

Если опустить все ссылки на божественное вмешательство, история в общих чертах выглядит следующим образом: Фиалка и ее люди заметили металлическую дверь на меньшей луне {той, что колонисты окрестили Безрассудство Глашатая). Фиалка разбила рядом с этими вратами лагерь и попыталась открыть их, но безуспешно. Вскоре, исчерпав запасы продовольствия, члены ее команды основали колонию здесь, на планете Индиго. Отсюда Фиалка послала коммуникационную капсулу домой, на Станцию, но решила («Типично фарровское упрямство», – подумал Бэйли) продолжать попытки силой открыть врата. Она попробовала взорвать их взрывчаткой. После первого же взрыва они открылись, и оттуда появилось нечто неожиданное.

– И затем луна породила чудовище. Буджума, как говорится в древней поэме, – поведала им Левана. – И в небесах воссияли огненные зарницы.

Это был монстр, или дракон, или боевой корабль инопланетян – непонятно, что это было, но оно вылетело из луны и уничтожило базу Фиалки; взорвало ее звездолет и напало на колонию на Индиго, сея огонь, смерть и разрушения. Команда отстреливалась из лазерных пушек, снятых с корабля. Затем дракон вернулся на луну и больше не показывался.

Пока Левана говорила, Бэйли следил за выражением лица Пьеро. Все остальные – Левана и ее ученики – верили каждому слову этой легенды. Они слушали этот рассказ о событиях далекого прошлого с рвением религиозных фанатиков, не задумываясь, не задавая вопросов. Они воспринимали Захарию и «сестер» как спасителей.

Пьеро же был человеком, в котором каждая религия нуждается, но ни одна не любит. Вдумчивый, рациональный, трезвомыслящий. Он задавал вопросы и не принимал на веру легких ответов. Он единственный не слушал Левану с сосредоточенным вниманием.

Все это произошло примерно двести лет тому назад. В это время Захария неслась через всю Галактику с околосветовой скоростью, и для нее эти два века тянулись не так долго.

После налета Буджума членам экспедиции Фиалки удалось отстроить заново базу на планете, так и возникла колония Индиго. Колонии удалось выжить только ценой многолетнего упорного труда. Колонисты использовали энергию звезды для отопления и производства электричества. Они не были полностью отрезаны от мира: челнок, доставивший их на планету, до сих пор был исправен и мог доставить несколько человек на орбиту и вернуть их обратно.

Однажды Пьеро вышел на орбиту и благополучно вернулся. Испытательный полет прошел успешно, но смысла покидать планету и кружить на орбите не было. Как объяснила Левана, дальнейший путь был для них закрыт. Вместе с кораблем Фиалки был уничтожен Хоши Драйв, а технических возможностей построить новый на Индиго не было.

Левана посетовала, что за прошедшие годы многие успели забыть, зачем сюда прилетела Фиалка. «Это уже не важно», – говорили эти неверующие. Но немногим, истинно верным древним заветам, удалось не забыть истину, поддерживать в порядке посадочную полосу и радиопередатчик и дождаться прилета тех, о ком пророчествовала Фиалка. На протяжении двух столетий они смотрели, слушали, ждали. И сейчас их старания должны быть вознаграждены.

Затем, когда Левана покинула их, Незабудка высказала Захарии и остальным «сестрам» свой взгляд на вещи.

– Мы имеем дело с группой религиозных фанатиков. Остальные жители колонии вполне благоразумно отказались от выполнения задачи, поставленной Фиалкой, предав ее забвению, как легенду давно минувших дней. Зачем забивать себе голову мыслями о какой-то Фиалке, если вам надо собирать урожай, строить дома, растить детей – создавать новую цивилизацию? Вера в легендарное прошлое не помогает в ежедневной жизни.

– В таком случае, почему верят Левана и ее ученики?

– Если в двух словах – это культ корабля.

– Это еще что? – спросила Захария.

– Изначально, культ корабля возник как религиозное движение на Меланезии, группе тропических островов на Древней Земле. Эти острова, населенные примитивными в техническом отношении племенами, были колонизированы более развитыми в этом плане людьми. Завидуя технике и вещам пришельцев, островитяне стали верить, что в один прекрасный день за ними явится волшебный корабль, ведомый божествами племени – легендарными героями и почитаемыми предками. Чтобы подготовиться к встрече этого корабля, островитяне стали строить пристани и склады, создавать символы, необходимые для ускорения прилета божественного корабля. Поддерживая летную полосу и радио в работоспособном состоянии, Левана и ее секта служили божественной цели. Здесь не надо думать о науке, речь идет о новой религии. Мы не просто гости со Станции Фарров. Мы – боги.

Захария кивнула.

– Они не все религиозные фанатики, – сказал Бэйли. – Пьеро, тот, голубоглазый, не доверяет нам.

– Ты прав, – согласилась с ним Незабудка. – Но остальные бездумно принимают все на веру.

Было уже темно, когда они пошли спать, и все еще темно, когда Левана с Пьеро пришли разбудить их. На Индиго одни сутки, от рассвета до рассвета, длились семьдесят два часа. Поскольку человеческий организм был приспособлен к двадцатичетырехчасовому дню, колонистам пришлось разделить эти длинные сутки на трое – по двадцать четыре часа каждые: Вада, день света; Уна, день света и тени, и Лиша, день тьмы. Три этих дня составляли неделю из семидесяти двух часов. Они говорили, что светлые дни недели – хорошее время для начинаний, а темные дни созданы для завершения дел.

В то темное утро, утро Лиши, Левана решила показать гостям Большой Дом. Оказавшись отрезанными от цивилизации на чужой планете, ее предки прекрасно адаптировались к новым условиям жизни. Сохранив немногие технические знания, они создали новую культуру и написали новые законы.

На фасаде здания, как уже заметил Бэйли, была красочно изображена легенда о Буджуме. Левана рассказала, как колонисты ежегодно инсценировали эту битву на Празднике Сражения с Буджумом. По таким дням на площадь выкатывали спасенные с корабля Фиалки лазерные пушки, специально для этого случая сохраняемые в боеспособном состоянии. Кроме того, колонисты устраивали фейерверки. Снаряды, взрывающиеся в воздухе разноцветными огнями, выстреливали из крупнокалиберных пушек, которые делали из стволов железных деревьев.

– Для многих это просто один из праздников, – пожаловалась Левана «сестрам» с обидой в голосе. – Некоторые даже говорят, что Буджум – миф, а Фиалка – легенда. Теперь они наверняка уверуют.

Захария спросила, уцелел ли судовой журнал корабля Фиалки. Оказалось, что он погиб вместе с кораблем. В качестве компенсации Левана показала им рассказ о путешествии Фиалки на Индиго – серию реалистических, прописанных до малейших деталей фресок, которая занимала всю стену самого большого зала здания.

Колонисты сохранили радио в работоспособном состоянии. Кроме того, у них хранился оригинал карты, голограмму которой Фиалка и послала «сестрам» в коммуникационной капсуле. Для Леваны эта карта была святой реликвией, но она охотно предъявила ее «сестрам».

Захария показала Леване фрагмент, полученный у Куратора. Хранитель Истины с нескрываемым волнением смотрела, как Захария присоединила осколок к отбитому краю карты. Теперь куб был полон.

Потом Левана повела их на обзорную экскурсию по городу, со всех сторон окруженному наступающими на него джунглями. Каждый день колонисты вырубали все новые лианы и ползучие растения, чтобы буйная растительность полностью не поглотила их дома и не превратила дороги в непроходимые дебри.

Бэйли счел неослабевающий энтузиазм Леваны к экспедиции несколько назойливым. Она вела себя так, словно они уже открыли врата на луне, нашли там карты, за которыми прилетели, и благополучно вернулись обратно. Бэйли понимал, что все не так просто.

Ему больше по душе была компания Пьеро. Левана была человеком верующим. Пьеро – деятельным. Он пришел в Большой Дом еще мальчиком, потому что хотел понять, как устроены вещи, окружавшие его. Он научился читать специально для того, чтобы прочесть древние инструкции. И теперь Пьеро отвечал за то, чтобы поддерживать в рабочем состоянии древние машины и приборы. Это он следил за радиопередатчикам и лазерными пушками, стрелявшими раз в год на традиционном празднике.

За ту неделю, что норбит с «сестрами» оставались в Индиго-сити, Бэйли несколько раз наведывался в гости к Пьеро и по радио связывался с Киской. Бэйли спокойнее было разговаривать с нейрокомпьютером, чем с чересчур оптимистичными Фаррами и оторванными от реальности учениками Леваны.

За время этих переговоров Пьеро и Киска успели подружиться. Это вовсе не удивило Бэйли, поскольку им обоим была присуща отчаянная дерзость, которая так восхищала и пугала его.

– Так шел уже дождь или нет? – поинтересовалась Киска у Бэйли. Она знала о его страхе перед водой, падающей с неба, и разделяла его.

– Пока еще нет, – ответил норбит. – Если мне не изменит удача, то и не пойдет. – Он посмотрел на Пьеро. – Меня передергивает от одной мысли, что вода может литься с неба прямо тебе на голову.

Пьеро пожал плечами:

– Не так уж это плохо. Ты быстро привыкнешь.

– Конечно же. Вы ко всему можете привыкнуть, – сказала Киска скептическим тоном. – Только нельзя заявлять, что это так прекрасно. Эй, раз уж заговорили об отвратительных вещах, как насчет того, чтобы поднять этот ваш челнок на орбиту?

Пьеро рассказал ей о своих полетах на древнем летательном аппарате. Киска была поражена.

– Тебе что, жить надоело? Эта ржавая посудина вообще летать не должна.

– Что правда, то правда, – согласился Пьеро. – Только другого у нас нет.

– У вас есть я, – ответила Киска. – Если соберешься слетать наверх, я обязательно прокачу тебя, и ты увидишь, на что способен настоящий корабль.

– Я не против.

После одного такого радиосеанса Пьеро сказал:

– Мне кажется, вы честный человек, Бэйли Белдон. Мне так нравится разговаривать с вашей подружкой Киской. Но я считаю своим долгом заявить, что я ставлю под сомнение успех вашей экспедиции. Мне кажется, это не совсем мудро. Говорят, что вас может уничтожить живущий внутри луны Буджум. Это ваше дело, но Буджум может погубить и всех нас.

Бэйли кивнул. Он не мог отрицать возможности такого развития событий.

– Говорят также, что Фарры не сочтут нужным помогать колонии, население которой не их клоны, – продолжал Пьеро. – В некоторых из дошедших до наших дней преданий говорится о том, что Фарры эгоистичны и не доверяют всем остальным.

Бэйли снова кивнул. С ним Фарры очень хорошо обходились. Они полностью ему доверяли после того, как он спас их от пиратов и пауков. Все они, даже Лилия, относились к нему уважительно. Но он вспомнил их отношение к себе в прошлом, а также отметил, что ни одна из них не принимала в расчет то, что при осуществлении их плана могли возникнуть нежелательные последствия для города в джунглях, который так тепло встретил их. Захария отозвалась о смешанном населении колонии с ноткой удивления (и пренебрежения, подумал тогда Бэйли). Конечно же, она знала, что команда Фиалки была смешанной, но почему-то она рассчитывала увидеть, что в колонии превалируют именно Фарры. Ожидание совсем нелогичное, зато очень эмоциональное.

– Возможно, они поступят с нами по чести, – мечтательно сказал Пьеро. – А может, и нет.

Хотя Бэйли в колонии Индиго был окружен вниманием и заботой, он вовсе не был счастлив. У него перед глазами постоянно стояла картина взорванного купола и почерневшей земли вокруг него. Каждую ночь ему снился Буджум, изображенный на фасаде Большого Дома. Он пикировал на колонию, сжигая здания и убивая людей. Эти кошмары не давали Бэйли выспаться.

ГЛАВА 11

Вот где водится Снарк! Не боясь, повторю:

Вам отваги придаст эта весть.

Вот где водится Снарк! В третий раз говорю.

То, что трижды сказал, то и есть!

Льюис Кэрролл, «Охота на Снарка»

Они покинули Индиго в первый день недели лунатиков, праздника в честь меньшей из лун, который устраивало Общество Луноликих – одно их многих секретных обществ колонии. Левана сказала Незабудке, что это благоприятный день для того, чтобы отправиться в поход: начинался Вада, день света, а неделя была посвящена этой луне.

Когда «сестры» вышли из Большого дома и направились к взлетной полосе – барабанщики играли сложный ритм, а люди пели и танцевали. Бэйли совсем не понимал слова песен. Строчки повторялись снова и снова, ритм постоянно ломался, и было трудно понять, где начало фразы, а где ее конец. Это были куплеты о Снарке и Буджуме, но точнее разобрать смысл ему не удалось.

Когда он спросил у Пьеро, шедшего рядом с ним, о чем поют индигианцы, тот ответил, что это инструкции по охоте на Снарка.

– Как это?

Вместо ответа Пьеро громко пропел баритоном:

 
Его надо с умом и со свечкой искать,
С упованьем и крепкой дубиной,
Понижением акций ему угрожать
И пленять процветанья картиной.
 

Бэйли удивленно покосился на Пьео.

– Не знаю, относится ли это к нашему Снарку.

– Может, и нет. За исключением строчки о том, что его надо ловить с умом. Мне кажется, именно к этому совету Фиалке следовало бы прислушаться.

Бэйли кивнул:

– Да, совет действительно дельный.

Под стук барабанов они попрощались с народом Индиго и сели в челнок. Вскоре они уже были на борту «Одиссея» и направлялись в сторону луны, которую Индигианцы называли «Безрассудство Глашатая».

– Не очень большая, не так ли? – заметила Захария, как только они вышли на орбиту луны.

Бэйли посмотрел на этот маленький спутник. Для него он был достаточно большим, намного больше Беспокойного Покоя и всех других астероидов. Величиной примерно с Фобос, меньший спутник Марса. Когда он был еще подростком, то летал на Фобос, но тамошняя гравитация показалась ему ужасной.

Глядя на поверхность луны, он увидел металлическую дверь, которую он заметил еще на пути к Индиго. Вокруг двери лежали развалины уничтоженного лагеря Фиалки.

– Ну, ладно. Пора приступать к делу. – Захария была полна энтузиазма.

Доверив управление «Одиссея» автопилоту и оставив его на орбите Безрассудства Глашатая под присмотром Киски, «сестры» и Бэйли спустились на челноке на поверхность луны. Они прилунились рядом с руинами лагеря Фиалки. Несмотря на прошедшие годы, можно было безошибочно определить, какие страшные разрушения причинил Буджум: поперек купола шла широкая черная полоса. Купол был разрезан надвое и края разреза оплавились.

В центре разрушенного лагеря, на фоне базальтовой породы выделялись врата – небольшая металлическая плита не более трех-четырех футов в поперечнике. Захария рукой смела с люка толстый слой мелкой лунной пыли.

С одной стороны скальный грунт около металлической пластины был взорван, и там образовалась небольшая воронка. «Какой все-таки нетерпеливой была эта Фиалка», – подумал Бэйли, глядя на воронку, и покачал головой. Он не одобрял подобной стратегии.

Конечно же, это не сработало. Взрыв оставил в породе углубление футов в пять, обнажив трубу, сделанную из того же металла, что и закрывавший ее люк. Труба уходила в глубь лунной породы.

В центре металлического люка, нисколько не поврежденная мощным взрывом, находилась панель с двенадцатью кнопками, на которых были изображены цифры Древних. Рядом с кнопками была ручка.

Пока все собирались вокруг люка, Захария подергала за ручку.

– Не поддается, – сказала Захария, – ни капельки. – Она некоторое время смотрела на врата, а затем повернулась к «сестрам»: – Давайте строить лагерь. Потом будем разбираться, как это открывается.

Одетые в скафандры, «сестры» и Бэйли приступили к постройке пузырькового лагеря – надуванию пластиковых куполообразных зданий, которые обеспечат их временным жильем и служебными помещениями на луне, лишенной атмосферы. Норбиты часто «надували пузыри», когда устраивали временные лагеря при постройке автоматических шахт на астероидах. Бэйли научился устанавливать эти купола еще когда был подростком. Поскольку у «сестер» Фарр такого опыта было намного меньше, Бэйли волей-неволей пришлось принять на себя общее руководство работами.

Кроме того, привыкнув к жизни на астероиде, Бэйли как рыба в воде чувствовал себя в условиях низкой гравитации. Весь фокус умения бегать при малой силе тяжести заключается в том, что не нужно пытаться оторваться от земли – отталкиваться не столько вверх, сколько вперед, передвигаясь прыжками, но в длину, а не в высоту. «Сестры» все время подпрыгивали и тратили впустую время на подскоки вверх, вместо того, чтобы двигаться вперед. Много раз во время постройки лагеря Бэйли со вздохом смотрел, как той или иной «сестре», Чтобы сбегать за нужным инструментом, требуется, по крайней мере, в два раза больше времени, чем любому норбиту.

Перво-наперво необходимо было очистить место для лагеря, убрав остатки куполов, построенных Фиалкой. Когда Бэйли и «сестры» пытались свернуть огромные куски пластика, они крошились и ломались. За многие годы непрерывный дождь из метеоритов размером с пылинку пробил в пластике несметное количество микроскопических дырочек. Интенсивная ультрафиолетовая радиация от яркой голубой звезды ослабила химические связи молекул, из которых состоял материал. Чтобы убрать весь этот мусор, пришлось «сестрам» собирать обрывки пластика в охапки и нести их прочь.

Все были заняты этим, когда Роза наткнулась на останки самой Фиалки и ее экспедиции.

– Я нашла их! – истерично завизжала она, – Я нашла Фиалку и остальных.

На том месте, где когда-то стоял купол, было то, что осталось от пяти коек и пяти человек. Два тела все еще лежали на кроватях. Остальные лежали неподалеку. Судя по всему, они успели проснуться, но не успели ничего предпринять для своего спасения.

На луне, лишенной атмосферы, тела не были подвержены разложению. Они просто мумифицировались: загрубевшая, словно дубленая, кожа обтягивала кости и усохшую до окаменевшего состояния плоть. Тела были присыпаны лунной пылью, отчего казалось, что они одеты в военную форму серого цвета. Лежавшие на земле и кроватях тела не были похожи на людей. Скорее они напоминали манекены. Бэйли поспешно отвернулся, чтобы не видеть их лиц, искаженных гримасами, и попытался убедить себя, что эти страшные выражения – лишь результат усыхания и натягивания кожи, а не свидетельство ужасных мучений, сопровождавших их агонию.

– Фиалка, – дрожащим голосом произнесла Захария, вставая на колени рядом с одним из тел. Она крепко сжала высохшую руку Фиалки. В этот момент что-то упало и зарылось в пыль.

Захария подняла предмет, который ее дочь до последнего сжимала в своей руке, и подняла его повыше, так, чтобы все смогли его рассмотреть. Это был кусочек оплавленного металла в форме стрелки, длиной примерно с ладонь Захарии. На кончике стрелки была выгравирована спираль, у Древних означавшая цифру ноль.

– Артефакт Древних, – прошептала Незабудка.

Захария положила стрелку в сумку, висевшую у нее на ремне. Бэйли не видел ее лица: на пластиковом шлеме блестели отражения ярких звезд. Но голос, раздавшийся в наушниках Бэйли, звучал спокойно.

– На обратном пути заберем тела с собой и запустим их в свободный полет в глубоком космосе. Ни один из Фарров не желает оставаться после смерти привязанным к планетной гравитации.

Все остальные «сестры» молчали.

– А теперь пора снова приниматься за работу.

Когда местность была расчищена от обломков фиалкиного лагеря, Бэйли и «сестры» на том же месте разбили новый, надув свои пластиковые купола. Работы было много: прикрепить края пластиковых полотнищ к лунной поверхности, установить антиметеоритные экраны, надуть купола. Наконец, измотанные и усталые, они прошли сквозь воздушные шлюзы и сняли шлемы.

– Осталось только открыть эту дверцу и проникнуть на базу Древних. К чему было так напрягаться и городить все это? – Левана обвела глазами купол, поглаживая свой рыжий гребень. Весь мокрый от пота, он уже не торчал, а прилип к макушке. С самого начала Левана была против постройки лагеря. Она ни капли не сомневалась в том, что дверь им удастся открыть очень быстро.

Захария пожала плечами.

– Даже если мы откроем дверь, нам понадобится перевалочная база для сортировки обнаруженных вещей. Лагерь нам не помешает. А теперь я собираюсь туда, за дверь. Если хотите ко мне присоединиться, наденьте скафандры. Никто не знает, какая там может оказаться атмосфера.

Хотя все и устали, ничего не оставалось, как молча надеть шлемы и пойти вслед за Захарией к металлическому люку. Купол над вратами был отделен от остальных системой воздушных шлюзов и тоннелей, чтобы атмосфера древней базы, какой бы она ни оказалась, не смогла отравить воздух в жилых помещениях.

– Какое прекрасное произведение инженерного искусства, – заметила Джаз. – Какой стыд, что Фиалка пыталась его взорвать.

– Фиалку трудно было назвать терпеливой, – возразила Захария. Она склонилась над вратами. Все внимательно следили за тем, как Захария ввела на клавиатуре последовательность цифр, которую они нашли на осколке кристалла, взятого у Куратора. Каждый раз, когда Захария нажимала кнопки, те издавали музыкальный тон, едва слышимый сквозь шлемы. Захария ввела последний символ – пару стрелок – и встала, не сводя взгляда с люка. Все молчали. Бэйли прислушивался, ожидая услышать какой-либо сигнал, означавший, что пароль введен верно. Но слышал только шипение кондиционера своего скафандра.

Захария схватилась за рукоятку и изо всех сил потянула ее на себя. Та и не собиралась поддаваться.

Так начался мрачный период проб и ошибок. Захария вводила цифры снова и снова, но с тем же успехом. Остальные давали ей дельные советы:

– А попробуй в обратном порядке. А попробуй нажать каждую кнопку два раза. А если три раза? А что если… А попробуй…

Ничего не помогало.

Наконец, Захария махнула рукой и дала возможность попытать счастья Лилии, потом Незабудке. Постепенно, одна за другой, все «сестры» потыкались в клавиатуру и убедились в тщетности своих попыток. Джаз побрела устраивать спальню в одном из куполов, Роза ушла наводить порядок на камбузе и готовить ужин.

– Ладно, пошли спать, – сдалась наконец Захария и сняла шлем. Солнце село, и на луне началась ночь. Все включили головные фонари, и врата заблестели в свете золотистых лучей. Сняв свой шлем, Бэйли поднял голову и посмотрел на ярко светившие звезды, которые были хорошо видны сквозь прозрачный пластик купола. – Утро вечера мудренее. Может, завтра придумаем что-нибудь дельное.

Усталые и разочарованные, они пошли ужинать. После ужина все собирались улечься спать, но Бэйли никак не мог успокоиться. Не желая влезать в споры «сестер», он еще не нажал ни единой кнопки на панели люка.

– Я еще посижу немного, – сказал он. Лаванда, Роза, Лилия и Захария отправились в спальню, а Джаз и Незабудка остались с Бэйли. Когда он заявил, что хочет еще разок взглянуть на дверь, они пошли вместе с ним. Они уселись на холодную скальную породу и уставились на панель. Шлемы они взяли с собой, но пока не надевали их.

– Вспомни последовательность, которую ты увидел в этом ряду чисел, – нерешительно предложила Незабудка. – Вдруг это может нам помочь?

– А что ты обнаружил? – встрепенулась Джаз. Бэйли пожал плечами.

– Ну, я заметил любопытную последовательность. Если перевести эти шесть цифр в десятеричную систему, получается следующий ряд…

Бэйли пальцем написал на пыли, осевшей на металле люка: 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13.

– Сложите первые два числа в последовательности, и вы получите следующее. Один плюс один равняется двум, один плюс два – трем, и так далее…

Джаз подалась вперед и всмотрелась в числа на пыльной поверхности люка.

– Итак, следующим числом в этой последовательности будет… восемь плюс тринадцать… двадцать один.

– Точно.

Незабудка кивнула, посмотрела на то, что написал Бэйли, и на значки Древних, которые Захария перерисовала с осколка кристалла-карты и бросила этот листок у двери. Последним символом были две стрелки, направленные вверх.

– Знаете, последний значок как будто показывает нам, что нужно не останавливаться.

– А в чем проблема? – спросила Джаз. – Давай посчитаем. Тринадцать плюс двадцать один… Это будет 34… – Шепча себе под нос, она принялась записывать в пыли результаты вычислений: 21, 34, 55, 89, 144.

– Подожди-ка минутку, – сказала Незабудка. – На этом пока остановимся.

Джаз встала и посмотрела на написанный ею ряд чисел.

– У нас было семь чисел. Теперь их двенадцать, – сказала Незабудка. – У Древних была двенадцатеричная система счисления.

– Может, надо ввести все двенадцать чисел! – радостно воскликнул Бэйли. – Давайте переведем их в значки Древних.

Джаз снова склонилась над числами.

– Двадцать один – это двенадцать плюс девять, так что в двенадцатеричной системе это будет девятнадцать, – она заглянула в листок с закорючками чужаков и продолжила: – Древние написали бы это так:

– А тридцать четыре так:

Она написала все числа и дошла до последнего, 144.

– Это двенадцать раз по двенадцать. В двенадцатеричной системе – ровно сто. Если изобразить это цифрами Древних, получится вот что:

– Давай попробуем, – предложил Бэйли. Они надели шлемы и Бэйли ввел нужную последовательность цифр. Затем подергал дверь. Ничего не произошло.

Снимая шлем, Незабудка удрученно покачала головой.

– Отличная попытка, – сказала она. – Только нам не повезло. Я пошла в койку. Завтра утром, может, что-нибудь и придумаем.

Они с Джаз поднялись на ноги, но Бэйли остался на месте.

– Посижу здесь и подумаю, – объяснил он.

– Только не засиживайся допоздна, – посоветовала Незабудка, ненадолго положив ему руку на плечо.

– Не буду.

Когда у Бэйли за спиной закрылся люк воздушного шлюза, он лег на спину, растянувшись на лунном грунте, и стал разглядывать окружавшие его холодные голубые звезды. Такие чужие звезды. Норбит в который раз пожалел, что не сидит у себя в солярии и не наслаждается видом тех созвездий, которые он знает и любит. Он покачал головой, вспомнив разговор с Незабудкой и Розой о парадоксах времени. Пока Бэйли путешествует, у него дома уже прошло сто пятьдесят лет. За это время с Беспокойным Покоем могло многое произойти. Мысля трезво, Бэйли понимал, что там давно живет другой норбит. А еще Бэйли понимал, что к моменту своего возвращения на Пояс Астероидов он не застанет никого из своих друзей или родственников в живых. Он знал это наверняка.

Но не верил в это. Он вспоминал Беспокойный Покой именно таким, каким оставил его: со свежим инжирным хлебом в буфете и разгромом, который учинили в его любимой гостиной Гитана и «сестры» Фарр. Как он ни напрягал воображение, ни о чем другом он думать не мог.

Сейчас перед ним был еще один поворотный момент, и Беспокойный Покой был далеко позади. «Каждый момент – поворотный, – подумал он, вспомнив слова Гиро Ренакуса. – Интересно, окажется ли он прав?» Устав за этот длинный день, Бэйли лежал в полудреме и глядел на звезды.

Где-то там был Гиро, рисовал свои спирали и переводил отрывки текстов с мертвых земных языков. «Eadem mutata resurgo». («Пусть я изменился, но я снова воскрес».)

Бэйли снова покачал головой, задумавшись о значении этой фразы. Изменившийся, но тот же самый. Ты проходишь всю спираль и возвращаешься к тому, с чего начал.

У него уже слипались глаза. Он знал, что ему пора подниматься и идти спать, но устал он настолько сильно, что готов был заснуть прямо здесь. Уснуть прямо у врат в древнюю сокровищницу, думая о патафизических спиралях, которые всегда возвращают тебя в ту точку, откуда ты начал свой путь; думая о числах Древних, которые казались в этот момент такими многозначительными. Конечно же, две стрелки означали движение вперед.

Он подумал о последнем числе в серии, рассчитанной ими: стрелка, указывающая вперед, за ней две спирали. В полусонном состоянии Бэйли представил, как спираль начинает раскручиваться, освободившийся конец извивается подобно змее, затем цепляется за начало стрелки. «Спираль, – подумалось Бэйли, – всегда возвращает тебя туда, откуда ты начал».

Он моргнул и поднялся на локте. Борясь с одолевающим его сном, он посмотрел на цифры, написанные Джаз в пыли. Его взгляд надолго задержался на последнем значке – 144. «Спираль возвращает тебя в начало», – вертелось у него в голове.