Текст книги "Умора (сборник)"

Даярка

Меня сократили на работе. Сократили незаслуженно, за новаторство, за поиски новых технологий. Я работала в ЛТП, то есть в лечебно-трудовом профилактории, где работали и лечились больные алкоголизмом. Числилась санитаркой, а на самом деле работала научным консультантом. Я с детства была одержима духом новаторства, все экспериментировала, разбирала и собирала игрушки брата, выбрасывая лишние детали. Вы помните те старые добрые времена, когда алкоголиков лечили принудительно, отлавливали их, как сейчас призывников, и помещали в ЛТП. После того, как там начала работать я, отлавливать алкашей не пришлось. В наш профилакторий записывались на очередь. А дело было вот в чем. Мне в голову пришла гениальная идея. На фоне подорожания спиртных напитков и борьбы с алкоголизмом это было очень актуально. Суть заключалась в следующем. Я предложила новый порядок употребления спиртных напитков. Спиртные напитки нужно не пить, а закапывать пипеткой, извините, в задний проход (не к столу будет сказано). Эффект получался колоссальный.

Расход продукта незначительный, а эффект тот же.

Закусывать не надо.

Изо рта не пахнет, никакой гаишник и жена не докопаются.

Утром голова не болит, потому что расположена далеко – на другом конце тела.

Единственный недостаток, и не то чтобы недостаток, а нерешенный вопрос – как пить на брудершафт? Да, еще одна деталь: если закапаешь много спирта, нельзя курить при посещении туалета – можно взлететь на воздух. От желающих поучаствовать в эксперименте отбоя не было. Но вот вызвал меня начальник и сказал, что я, мягко говоря, не права. Нельзя проводить эксперименты на людях, надо было сначала попробовать на мышах и тараканах. В общем, сократили меня. «Как быть? Как заработать на жизнь?», – думала я. И вот встретилась мне бывшая одноклассница Людка, ее раньше сократили на заводе.

– Слушай, что я тебе скажу, – участливо произнесла она. – Здесь недалеко есть совхоз, хозяйство отсталое, используют там старые, дедовские методы, но заработать на жизнь можно. Я там работаю временно. Ну, понимаешь, нанимают работников на определенный срок, отработала – получи деньги. Наемный работник называется, то есть работник, которого наемывают или – как это по-русски? – нанимают.

– Кем ты там работаешь?

– Я – даярка через «а».

– Почему через «а»? Доярка пишется через «о».

– Поработаешь – поймешь почему. Хорошо бы поехать туда с какими-нибудь новыми идеями, новыми технологиями, тогда твой авторитет резко возрастет. Пораскинь мозгами, придумай что-нибудь, ты ведь хороший рационализатор.

Коров я видела только по телевизору. Правда, какая-то очень далекая связь, информация о крестьянском труде у меня в подсознании хранилась. Смутно помню, как прабабушка рассказывала про домашний скот, про коров. Помню, она рассказывала, как они делали из молока то ли сметану, то ли масло. Долго взбивали в горшках деревянной ложкой содержимое, пока не получался нужный продукт. Сыворотка, или обрат, в общем, отходы сливались, и в горшке оставалось масло. В совхоз я приехала пораньше, чтобы хоть посмотреть на живых коров, познакомиться с ними. Увидела я их вечером, когда они возвращались с пастбища на ферму. Не понравились они мне. Не ухоженные, растрепанные, вымена огромные, висят, болтаются из стороны в сторону, соски торчат, как рога у морской мины. Одна только коровка мне приглянулась. Вымя у нее маленькое, в мешочке, висит, болтается, как маятник. Но как же ее доят? Хотя дергать, вроде бы, есть за что. Наверное, это порода, выведенная специально для инвалидов, потому что дергать можно одной рукой. Глядя на качающиеся вымена коров, я вспомнила бабушкин рассказ про старинные методы переработки молока, и мне в голову пришла гениальная идея. При встрече с директором я сказала, что коровы – это моя любовь, что я привезла такие технологии переработки молока, каких нет нигде, и что, овладев ими, совхоз озолотится. Директор молчал, было видно, что он сомневается.

– Дайте мне группу коров, и я вам покажу.

Директор, хоть и не поверил мне, но согласился. Я до конца еще не представляла содержание эксперимента, но дух новаторства и авантюризма взял верх. Я рассуждала так. Зачем нашим предкам надо было взбивать молоко в каких-то сосудах? Вымя – вот естественный сосуд, а взбивать ложкой не надо, при ходьбе вымя качается, и молоко взбивается само. Остается только слить сыворотку и получить сметану. Итак, надо, чтобы коровы все время ходили или лучше – бегали. И вот начался эксперимент. Я отобрала группу коров получше и вечером, когда они наполнили желудки травой, а вымя молоком, начала гонять их вокруг коровника. Долго я их гоняла, уже село солнце, сгустились сумерки. «Неужели эксперимент не удался?» – грустила я. Вдруг в сумерках слышу: что-то журчит (не к столу будет сказано). Все правильно! Это, видимо, отходит обрат, значит, все идет по плану. Воодушевленная этим, я стала гонять их быстрее. Через некоторое время слышу: шлеп, шлеп, шлеп (не к столу будет сказано). Ура! Это, наверное, пошла сметана. Сама пошла. В этот волнующий момент моего триумфа появился Коля-зоотехник – добрый, душевный человек. Он был в отъезде и, приехав, поспешил к месту эксперимента. Он ласково назвал меня дурой набитой и доходчиво и очень матерно объяснил мне, что я, мягко говоря, не права. Наши предки перерабатывали молоко не совсем так. Молоко сначала отстаивалось в кувшинах, крынках, потом снимали вершки – получалась сметана. Сметану взбивали – получалось масло.

– Как могла прийти тебе в голову такая глупость? Ты хоть раньше имела дело с коровами?

– Имела. Слышала о них, в школе проходили, по телевизору видела. Меня и саму называли телкой, а сейчас уже коровой.

В общем, стало ясно, что коров я не знаю, обращаться с ними не умею, но имею желание работать. Я покаялась в содеянном, объяснила, что у меня было трудное детство. Все это учли, а более всего то, что работать на ферме некому. Приняли меня. Ввести меня в курс дела и познакомить с коровами охотно согласился Коля-зоотехник. Утром он привел меня в коморку рядом с телятником. У окна стоял стол, на котором стояли доильный аппарат и резиновые сапоги. В углу красовался дорогой полированный шкаф, на котором большим гвоздем была приколочена картина «Грачи прилетели». Указав на картину широким жестом, он сказал:

– Мы хоть и не городские, но красоту понимаем. Я расскажу тебе все про коров, объясню, что тебе надо делать, научу пользоваться доильным аппаратом.

Начал он сразу почему-то с доильного аппарата.

– Аппараты вчера привезли из мастерской, так что должны работать как часы.

Он взял аппарат, воткнул шнур в розетку и включил его. Аппарат молчал – не работает.

– Что такое? Только из ремонта! Видно, секрет какой-то.

Долго он с ним возился, крутил, вертел, тряс и говорил все про какой-то секрет.

– Какой секрет? – не выдержала я. – Ну, есть у меня секрет – со свекром сплю, но при чем тут аппарат?

– Да не в этом дело. Аппараты часто берут посторонние лица, ребятишки балуются, поэтому в мастерской иногда делают секрет – какую-нибудь потайную кнопку, которую нужно дополнительно включить.

– Теперь понятно.

– А сейчас я тебе расскажу про коров. Как тебе наши коровы, понравились?

– Да не очень. Какие-то они неухоженные, и глаза грустные.

– Это потому, что у нас один бык-производитель, не хватает им мужской ласки. Перед кем им красоту наводить?

Дальше он рассказал мне все про коров, подробно, с картинками. Начал с того, что показал, как они размножаются. Раньше я думала, что отростками или черенками, ан нет, все как у людей, вот только с позами не густо, но позы можно подработать. Он говорил о коровах, но думал, конечно же, о другом. Я даже видела, куда уносятся его мысли – недалеко. Они вертелись вокруг моих ног, коленей и пробирались все выше и выше. Зачем я рассказала ему про свой секрет да еще и надела такую короткую юбку? Короче, инструктаж начал постепенно переходить в нештатный режим. «Но ничего, – думала я, – ситуация под контролем». Однако скоро ситуация стала выходить из-под контроля, и, как в песне поется, «не одна я в поле кувыркалася». Но к концу инструктажа я уже ни о чем не жалела. Мужчина оказался хороший, когда он разделся, я поняла, что та корова с выменем в мешочке вовсе не корова, а бык, и что на ферме все-таки не один производитель. Коля-зоотехник проводил хорошие инструктажи, мне нравилось, а иногда даже по два инструктажа в день. А между делом мне все рассказывал о коровах, которых хорошо знал. Из его рассказов я поняла, что между людьми и коровами очень много общего:

женщин, как и коров, зовут телками и коровами;

размножаются они так же, как и люди;

коровы и люди жуют жвачку;

посмотрите на походку коровы, посмотрите на ее задние ноги, она идет так же, как модель на подиуме;

посмотрите на некоторых мужчин – их не зря называют бугаями;

рога растут не у всех коров и не у всех людей.

Но есть и различия:

у женщин грудь находится выше пояса, а у коров – ниже;

если и дальше углубляться в анатомию, главный орган женщины расположен в таком бестолковом, труднодоступном месте, у коровы же – все честно и открыто;

корова сначала ест, потом пьет, человек же сначала пьет, потом закусывает;

корова мычит, когда хочет пить, человек мычит, когда напьется;

корова, когда телится, мычит, человек же иногда ни мычит, ни телится.

А по четвергам такой инструктаж проводил директор совхоза. Этот был постарше, толстый и застенчивый – часто мог передвигаться по ферме, только держась за стенку, изрядно накушавшись. Он считал себя неотразимым, приставал к дояркам, а новеньким любил показывать фокус.

– Хочешь, свой глаз укушу? – говорил он.

– Да это невозможно.

– Спорим?

– Спорим.

Он вынимал правый глаз и кусал его.

– Хочешь, другой глаз укушу?

– Ну вот уж это невозможно, – недоуменно возражали ему.

– Спорим?

– Спорим.

Он вынимал вставную челюсть и кусал левый глаз.

Отработала я в совхозе почти все лето; руководители остались мною довольны, а за хорошую работу на инструктажах получила еще и премию. Теперь я поняла, почему я даярка через букву «а». Приглашали приехать еще. Наверное, я еще туда поеду, не все свои задумки мне удалось реализовать. У меня возникла гениальная идея повышения надоев молока. Я разработаю новые позы для коров, следующим летом приеду и внедрю их в жизнь. Это поднимет настроение у коров и непременно повысит надои молока.

Задача со звездочкой

Умные нынче детки пошли, развитые. Мы такими не были. Оно и понятно – время другое, жизнь не стоит на месте, развивается. Вот даже возьмем компьютер. Сколько операций выполняет современный компьютер – не счесть. А у нас какой был компьютер: деревянная рамка, железные стержни и косточки. Операций всего две: сложение и вычитание. Поэтому требования к детям в школе предъявляются более высокие, чем в наше время. Давеча над задачей, которую задали на дом первокласснице Маше, потели всей семьей. Правда, задача со звездочкой, то есть повышенной трудности, двойку за нее не поставят, просто предлагают подумать, пошевелить мозгами. Задача такая. На другой берег реки требуется перевезти волка, козу и капусту, причем в лодке с перевозчиком может поместиться только что-то одно: или волк, или коза, или капуста. Нужно организовать перевозку так, чтобы все были целы, а то ведь повезешь волка – коза капусту съест, повезешь капусту – волк козу съест. Стали думать все хором.

– Первой по-любому надо везти козу, – начала мама, – волк капусту не съест.

– Смотря какой волк, – возразил дедушка, – если голодный, то съест и капусту, а если еще нальют грамм 200, то съест за милую душу.

– Съест, – подключилась Маша, – почему тогда вчера вечером, когда я уже легла спать, бабушка кричала: «Всю капусту сожрал, волчара проклятый!».

– Это был дядя Игорь, – пояснил дедушка.

– А почему волчара?

– Потому что фамилия его Волков, просто знакомые его так любовно называют. Он принес бутылку самогона и сам всю ее выпил, мне даже полстакана не оставил, съел почти всю квашеную капусту, козел! Полбочки было, – обиделся дед.

– А тебе так нужна была эта отрава! – сказала бабушка.

– Почему отрава? – Хороший самогон, полезный. Давеча вечером я выпил две бутылки, утром – как заново родился, – возразил дед.

– Что вы говорите, не может быть! – изумилась мама.

– Правда, – подтвердила бабушка, – утром нашли его в капусте. А козу одну оставлять нельзя, ее надо привязать, а то может убежать в лес и тогда ее съест другой волк.

– Ага, – сказала Маша, – и пойдет в избушку к козлятам и их съест, всех семерых.

– Ну, что делаем дальше, какие будут версии? – взял инициативу в свои руки дедушка.

– А дальше надо перевозить капусту или волка, но опять же: перевезешь капусту – ее коза съест, перевезешь волка – он козу съест. Как быть?

– А волк плавать не может? Может быть, он сам бы плыл за лодкой.

– Такого в условии задачи нет.

– Тогда надо козу накормить капустой так, чтобы ее тошнило от одного взгляда на капусту.

– Не говорите глупости, давайте думать.

– Давайте я позвоню Антону, – предложила легкое решение Маша, – он круглый отличник, уже, наверное, решил.

– Я не знаю, что такое круглый отличник. Он что, все знает на отлично? Это невозможно, – встрял папа, – вот круглый дурак – это понятно.

– Наверное, эта задача не имеет решения, – сказала мама.

– Дурацкая задача, – сказал папа, мелкий предприниматель, – надуманная, нереальная ситуация. Задача должна учить не только математике, но и жизни. Прежде, чем возить капусту и козу туда-сюда, посчитали бы, во что это обойдется. Может быть выгоднее козу зарезать и мясо продать. Дурят детям головы, учат, учат, а толку нет.

– Почему толку нет? – спросила Маша.

– А потому, что чем больше учишься, тем меньше знаешь. Парадокс.

– Почему так? Это неправильно.

– А вот почему. Чем больше учишься, тем больше знаешь. Так?

– Так.

– Чем больше знаешь, тем больше забываешь. Так?

– Непонятно, – сказала Маша.

– Ну, например, ты знаешь четыре стихотворения, половину стихотворений забыла. Сколько ты забыла?

– Два стихотворения.

– А вот если ты выучила больше стихотворений, например, десять, и половину забыла, сколько ты забыла?

– Пять.

– Вот видишь, больше знаешь – больше забыла, теперь понятно?

– Теперь понятно.

– Поэтому, чем больше знаешь, тем больше забываешь. Так?

– Так.

– Чем больше забываешь, тем меньше знаешь. Так?

– Так.

– Вот и получается – чем больше учишься, тем меньше знаешь. Зачем учиться? Я институтов и университетов не кончал, а получаю раз в пять больше вашей учительницы.

– Ладно, – сказала мама, – это разговор в пользу недорослей, давайте думать над задачей.

– Я придумала! – радостно воскликнула Маша. Сначала надо перевезти козу, оставить, потом перевезти капусту. Капусту оставить, а козу взять с собой и поехать за волком. Козу оставить, перевезти волка, потом поехать и перевезти козу.

– Ну вот, слава богу! Все закончилось благополучно, молодец, Маша, все целы и капуста, и коза, и козлята, – с облегчением сказала мама.

– Можно рассмотреть другой вариант, учитывая открывшиеся новые обстоятельства. Это упрощает решение и уменьшает материальные затраты, – сказала умная первоклассница Маша.

– Что за обстоятельства, какой вариант?

– Учитывая то, что дядя Игорь и волчара, как сказала бабушка, и козел, как сказал дедушка, можно перевезти на другой берег дядю Игоря, а потом перевезти недоеденную им капусту. Дешево и сердито.

– Этот вариант мне больше нравится, – сказал папа, – но боюсь, что учительница его не одобрит, так что давайте остановимся на первом варианте.

На том и порешили.

Говорящая лошадь

Петро работал дрессировщиком давно. Правда, дрессировщик он был никудышный. Никто не помнил, когда и как он попал в цирк. Говорят, что устроил в цирк его дядя, высокопоставленный чиновник в управлении культуры. Выступал Петро с лошадью, которую привел с собой. Раньше он работал конюхом, кобылу по кличке Аграфена любил больше других лошадей, хорошо за ней ухаживал, даже ночевал на конюшне и, в конце концов, как честный человек, забрал ее с собой навсегда. Аграфена выполняла акробатические трюки и гимнастические упражнения. Номер был так себе. Отсутствие умения и профессионализма Петро восполнял разными ухищрениями и искусственными приемами. Он поднимал лошадь под купол цирка и с помощью тросов и канатов придавал ей различные положения в пространстве, при этом он тыкал ей в бок железной шпорой. Лошадь от боли извивалась, дергалась, дрыгала ногами. Натягивая и отпуская канаты, Петро создавал иллюзию выполнения гимнастических упражнений и других трюков. Иногда она ржала, что принималось зрителями, особенно детьми, как приветствие из-под купола. Случались и казусы. Однажды лошадь начала разбрасывать из-под купола органические удобрения на головы Петру и зрителям первого ряда. Зрители, конечно, негодовали и возмущались; откуда им, городским, знать, что конский навоз – самый лучший навоз. Аграфену можно было тоже понять. Перед представлением она съела все запасы овса, заготовленные Петром на неделю и, когда Петро ткнул ей в бок железным штырем побольнее, она решила, что это наказание за проступок и вернула овес обратно. Цирк разъезжал с гастролями по городам и весям. Одним из оригинальных номеров была говорящая ворона. Ворона читала стихи и отвечала на вопросы зрителей. Одно плохо – она матерились; конечно, живет среди людей, понаслышалась. Однажды цирк поехал на гастроли в N-ский город. За неделю до выступления все билеты на представление были раскуплены. Артисты очень удивились – такого еще не было. Через некоторое время узнали, в чем дело. Оказывается, местные работники в афишах допустили ошибку, вместо говорящей вороны написали «говорящая лошадь». Народ шел посмотреть на говорящую лошадь. Поначалу это всех артистов чрезвычайно огорчило, но, поразмыслив, решили – нет худа без добра. Во-первых, обманули зрителей не мы, а местные, во-вторых, в кои веки на представлении аншлаг. Через несколько дней мы уедем, и – будьте здоровы. Переполох вызвал звонок из администрации губернатора за час до представления. Сообщили, что на представлении будет присутствовать губернатор с внуком. Внук очень хочет посмотреть на говорящую лошадь.

– Ну, Петро, не подведи, у тебя еще есть целый час, чтобы научить лошадь говорить, иначе… некрасиво получится.

Петро был в шоке, запереживали и все остальные. Стали думать, как выкручиваться. Наконец решили. Петро посильнее воткнет в бок Аграфены штырь, от боли она издаст какой-нибудь звук, который, если потребуется, можно будет выдать за разговор лошади. Началось представление, доходит очередь до говорящей лошади. На арену вышла худая, костлявая кляча с обреченным, жалким видом. По всему видно, что она ненавидит своего хозяина, этот яркий свет, грохот музыки, эти ежедневные издевательства. Каждый вечер она идет на представление, как в гестапо; она готова наложить на себя руки, но рук у нее нет. Петро проворно зацепил ее ремнями и поднял под купол. Лошадь молча висела, поводя выпученными от страха глазами. Народ ждет. Петро тычет ей в бок железным штырем, лошадь молчит, поднимает ее выше под купол, лошадь молчит. Однако молчание затянулось. Петро изо всей силы всадил ей штырь в бок, лошадь сильно дернулась, канат не выдержал, и лошадь с шумом грохнулась на арену.

– Ах! – прокатилось по рядам.

Когда шум утих, лошадь с трудом встала на дрожащие ноги, отряхнулась, передернувшись всем телом, с досадой и отчаянием произнесла:

– Когда я, блин, издохну! – и, спотыкаясь, поплелась за кулисы.

Внутренний голос

Я родился, вырос и женился в деревне. Однажды во время уборки сена я упал со стога. С тех пор я стал бояться высоты. Я не мог выйти на балкон даже второго этажа, сразу замирало сердце, становилось дурно. Стыдно признаться, но из-за этого у нас с женой долго не было детей. Кто видел мою жену, тот поймет, какая здесь связь. Мы с женой деревенские, и тело у жены обширное, крестьянское. Глядя на ее фигуру, сразу вспоминаешь две копны сена и тот стог сзади. Вот этот образ стога вызывал у меня в груди противный тошнотворный холодок и мешал выполнять супружеский долг. Было и еще одно препятствие. Я вот громко удивляюсь, кто так бездарно сделал женщину – самый главный ее орган находится в таком бестолковом, труднодоступном месте! Я делал все по инструкции: тщательно готовился, настраивался, выполнял все элементы этой дурацкой прелюдии, но пока я добирался до заветного места, поезд уже уходил. Я думаю, что виновата во всем поза. Других поз жена не знала. У нас в деревенской школе проходили только эту одну позу, утвержденную еще в 1932 году постановлением Совнаркома. Это в городе все знают, здесь все изучают еще в детском саду в подготовительной группе. Ей бы обратиться к врачу-специалисту, но попробуй к нему попади. Очередь за талоном на прием надо занимать в шесть часов утра. Спасибо, профсоюз выручил; дали жене направление, то есть путевку в дом отдыха в Чернолучье. Там ее и научили всему добрые люди. Приехала оттуда довольная, веселая, с большой теплотой отзывается о Чернолучье, вставляя почему-то в середину слова букву «с». С тех пор сын растет. Так о чем это я? А! О боязни высоты. Мне говорят, надо пересилить себя, мобилизовать волю, организм сам справится с этим недугом, надо только ему помочь, надо слушать его. Стал я слушать организм, слушать внутренний голос. Однажды я полез на крышу сбросить снег. Сбросил кое-как, с замиранием сердца, а внутренний голос мне говорит:

– Прыгай вниз, пересиль себя, избавляйся от своего недуга.

– Да высоко, разобьюсь, второй этаж все-таки.

– Прыгай, не дрейфь, там внизу сугроб.

Ну я и прыгнул. Лечу, а внутренний голос и говорит:

– Эх, я, кажется, ошибся, там голый асфальт. Ох, и навернемся же мы!

Ну я и грохнулся на асфальт, сломал ногу. Месяц я проболел, вышел на работу, а через неделю чем-то отравился в заводской столовке, кажется, сырниками с истекшим гарантийным сроком. Желудок расстроился. Это отвлекало от работы, тем более, что туалет работал только на первом этаже, а наш отдел находится на четвертом. Я работаю в КБ инженером второй категории. Что за птица инженер второй категории? Это вот как куры второй категории – худые, синие, как будто бы издохли от голода или покончили с собой от такой жизни. Начальник отдела у нас интеллигентный, тактичный человек, не матерится, не сквернословит. Самое большое ругательство у него – «Чтобы ты до туалета не успел добежать». И, надо сказать, это пожелание часто сбывается. Пожелал он этого и мне, рассердившись на допущенный мною просчет. И что же вы думаете? Сбылось. Внутренний голос говорил мне:

– Не отходи далеко от туалета, не отходи далеко от туалета.

А я не послушался его.

– А пошел ты… опять обманешь.

Не обманул. После прыжка с крыши боязнь высоты не прошла, но видоизменилась, стала какая-то с примесью энуреза. Когда я начинаю волноваться, появляются сначала слабые позывы, почти незаметные, а потом вдруг раз – и сырой. До колен и ниже. Внутренний голос мне опять говорит:

– Не отходи далеко от туалета, не отходи далеко от туалета.

А как тут не отойдешь, если разрабатываем новый проект, времени мало, сроки поджимают, я постоянно волнуюсь, переживаю и курю, курю. Я и раньше много курил, а сейчас в два раза больше. Начальник как ни зайдет, меня нет; я или в курилке, или в туалете.

– У Дроздова вечно или табакокурение, или мочеиспускание, – ворчит он.

И вот эти мытарства кончились. Однажды я пошел по делам через виадук над путями у железнодорожного вокзала. Взошел на виадук, глянул вниз – высоко, захватило дух от страха, и появились знакомые позывы. Ну, думаю, дотяну как-нибудь до базы, а внутренний голос говорит:

– Не терпи, не терпи, не дотянешь.

Ну я и не стал терпеть. А с высоты трехэтажного дома получается красиво, правда, не кучно – ветер сносит струю. Но как на грех внизу стояли братки, ругаясь и с пеной у рта доказывая что-то друг другу. Быстро сообразив, что это не ливень, они рванули наверх. Я увидел их разъяренные лица и обомлел.

– Прыгай вниз быстрее, иначе они тебя убьют! – сказал мне внутренний голос.

Я закрыл глаза и прыгнул. Как раз в это время проходил состав, груженный песком. Я попал в песок, и это меня спасло. С тех пор я перестал бояться высоты, исчез энурез, но от испуга появился запор. Внутренний голос мне говорит:

– Выпей слабительного, выпей слабительного.

Но я не решаюсь, боюсь, что опять не успею добежать.