Текст книги "Танцы Близнецов"

«Где этот чёрт мотается, – думал Савойский. Эльза Триоле лежала на тумбочке. – Интересно, что это за Анита? А вообще молодец».

«Молодец» брёл по безымянной улице ночного Порт-Саида. Припоминал советы американского психолога Кристана Шрайнера из недавно проштудированной книжки «Как снять стресс. 30 способов улучшить своё самочувствие за 3 минуты». Наконец остановился на подходящей схеме успокоительных объяснений, для усиления действия из стратегических лабазов памяти подобрал подходящую мантру и забормотал её в такт шагам:

– Гатэ гатэ поро гатэ поро сом гатэ бодхи сваха.

Вскоре почувствовал результат – чувство неловкости отступило. «Анита – чудная девушка. Но как бы там ни было, что я Гекубе, что мне Гекуба». Однако полного счастья не получалось. Он вдруг понял, что стал прихрамывать, снова болела ступня, отчего нарушался ритм божественной мантры. «Чёрт бы побрал этого Фёдора, с его дурацкими предрассудками. Собственно, при чём здесь Фёдор!» Однако о Тане плохо думать не хотелось. Вспомнились её телефонные поливы, сказанное с придыханием: «А ты, ты обо мне думаешь?» «Нехорошо, – засвербило на сердце. – Анита – бог с ней. Встретились – разошлись. Но Таня, Танечка – не чужой человек». Он снова попытался приноровить ритм мантры к неровной своей походке, подобрал нужную синкопу и вскоре почувствовал искомое душевное равновесие.

Ночная жизнь города имела место, однако носила непривычный характер. Работали многочисленные кофейни, слышались переливы зурны, вились ароматы кардамона, каких-то незнакомых пряностей. За столиками сидели люди, о чём-то оживлённо болтали, смеялись. Но были эти люди сплошь мужчинами.

«Скучно живут, – подумал Карагодин, – какой интерес в этой мужской болтовне? На рыбалке, под водочку, это ещё можно понять, но они ж не на рыбалке…»

Он остановился у красивой витрины спортивного магазина. Выделил в строю разноцветных теннисных ракеток Dunlop кобальтового цвета, подумал: «То, что доктор прописал. Куплю обязательно. Правильная вещь. Не забыть включить в график культурной программы – it’s very important». И с чувством полного удовлетворения зашагал в сторону «Нораса», бормоча под нос: «Гатэ гатэ поро гатэ…»

– Ну, с богом, – сказал Серёга, лихо парконувшись у резиденции генерал-губернатора.

– Бог любит троицу, пошли с нами, – засмеялся Савойский.

– Не, я лучше к вам вечером приеду, культурную программу обсудим.

– Не забудь главный пункт.

– Финики? Финиковая плантация?

– Какие финики? Мне лайковый плащ для Аныванны купить нужно. А уж после – финики. Хотя финики тоже интересно.

В приёмную делегаты вошли уверенно. Секретарь сделал пассы в сторону резных кресел розового дерева. Послал мимический сигнал – «одну минутку». Поднял трубку телефона и тут же вскочил, приглашая гостей в кабинет губера.

По правую руку от двери, у окна, с сосредоточенными лицами сидели архитектор и его помощник. Появление делегатов их на секунду расслабило, они послали вошедшим приветственные улыбки. Перед столом губера в уже знакомой конфигурации стояли два кресла, в которых маэстро и Карагодин после приглашающего жеста и разместились.

– Очень рад, – сказал губернатор, – что всё идёт по плану. Господин Рияз доложил мне – вы нашли подходящее место. Очень красивое.

– Единственное подходящее, – сказал Савойский.

– Господин Рияз сказал, что у вас есть интересные идеи: всемирный центр, висячие сады.

– Висячие сады-девять! Девятое чудо света! – не удержался Карагодин. «Ё-моё, что я несу! Просто блокбастер какой-то, а не бизнес-проект».

– Это замечательно, – лицо губера расплылось в довольной улыбке. – Хотя несколько выходит за рамки первоначального плана.

Карагодин почувствовал волну и позволил инициативу.

– Если идея понятна и нравится, то проблема только одна: увеличить финансирование.

На лице губера обозначилась улыбка. Карагодину ещё ни разу не приходилось видеть, как единственное мимическое движение волшебным образом выразило понимание, одобрение и поощрение одновременно. «Как говорится, без лишних слов. Вот вам – восточный человек!» – мысленно восхитился он.

Лицо генерал-губернатора неожиданно приобрело строгое, официальное выражение, и он заговорил наставительно-командным тоном. Строгая тирада закончилась дуплетом улыбок, посланных отдельно маэстро и Карагодину, после чего делегатам стало ясно, что официальный тон к ним никакого отношения не имеет, а предназначен исключительно архитектурным начальникам у окна.

– Одно условие – добротный бизнес-план, – сохраняя официальную интонацию губера, перевёл Карагодин. – Со всеми подробностями, деталями и обоснованиями.

– Мы профессионалы, – ледяным тоном сказал Савойский. – Переведи господину губернатору, пусть не сомневается – качество документации будет соответствовать масштабу задачи.

Выслушав перевод, генерал-губернатор откинулся на спинку своего царского кресла, явно довольный ответом маэстро. Обратил взор на мгновенно подтянувшуюся архитектурную троицу, и в этом повелительном взоре читалось: «За работу, товарищи».

Он снова обласкал взглядом делегатов, поинтересовался, сколько времени потребуют труды. И получил от маэстро мгновенный и уверенный ответ: через три дня всё будет готово. Покрутил головой, подтянул к себе листок с замысловатой шапкой-заголовком, снизу вверх пробежал глазами красивую вязь строчек.

– Ваш самолёт во вторник вечером. Можно будет заехать в Гизу, посмотреть пирамиды. Время позволяет. И, конечно, нужно продумать культурную программу по Порт-Саиду. В этом смысле у нас очень похожие традиции. Проникнитесь духом города, от этого дело только выиграет.

Карагодин собрался было перевести предложения губера, но маэстро его опередил:

– Всё ясно, пирамиды и культурная программа в Порт-Саиде. Ты знаешь, я как-то стал его понимать.

Делегатов снабдили телефоном господина Рияза, который, похоже, был назначен ответственным «за всё», и на этом аудиенция благополучно закончилась.

В номере, куда ответственный господин Рияз доставил делегатов, Карагодин вручил ему миниатюрную копию скульптуры «Родина-мать» и набор открыток с видами города-героя. Тот цокал языком и прижимал дары к груди, выражая высшую степень благодарности. Однако предложенный Савойским бокал «Стеллы» привёл его в состояние испуганного замешательства.

– Ну и не надо, нам больше достанется, – засмеялся Савойский, – а ещё архитектор.

Договорились, что определятся с культурно-познавательными предпочтениями и обязательно позвонят. Но что наверняка нужно планировать, так это ещё одну поездку на место предполагаемой стройки.

– It’s very important, – резюмировал Савойский.

Господин Рияз согласно покивал головой и отбыл.

– Ну какую культурную программу может предложить этот человек? Мы с божьей помощью сами её организуем. Тем более что Серёга всё тут знает. А вот на точку съездим с Риязом и его подручными. – Савойский отсалютовал коллеге бокалом «Стеллы».

Тот ответил взаимным приветом.

– За культурную программу.

День прошёл в приятном ничегонеделании. Обменяли доллары на местные фунты. Побродили по уже изученным Карагодиным близлежащим улочкам. Выпили кофейку с кардамоном. Купили присмотренный Dunlop. Долго выбирали подходящий для ракетки чехол. Наконец определились, и счастливый Карагодин повлёк коллегу на набережную.

Усевшись на скамейку, они долго рассматривали медленную морскую жизнь: уже знакомую Карагодину фелюгу с коричневым парусом, дрейфующую на фоне цепочки разноцветных танкеров, многопалубных кораблей и стайки тупорылых буксиров, совершающих неспешные манёвры между ними.

Умиротворённый покой путешественников оказался недолгим.

– Бакшиш, бакшиш, – неизвестно откуда взявшаяся на пустынной набережной пара арабских нахалёнков прыгала у скамейки и тянула грязные ладошки.

Карагодин сунул им по монетке из сдачи, полученной при покупке ракетки, и они, довольные, умчались прочь. Но тут же вернулись с кучей таких же малолетних разбойников.

– Бакшиш, бакшиш, – требовали они.

– Ноу бакшиш, – Савойский поднялся. – Пойдём отсюда, товарищ. Они нам покоя не дадут.

Некоторое время шумная стайка ещё следовала за ними, однако вскоре поняла бесплодность своих претензий и отстала.

Вечером созвали политсовет – обсудить культурную программу. Привычно вызвали бедуинов с коробами местной снеди, которую дополнили полным набором «Обелисков» – красным, розовым и белым, дюжиной «Стеллы» и парой бутылочек колы для Серёги. Разместили яства и напитки на стеклянном столике, получилось очень красиво.

Первым прибыл Серёга-водитель. Оценил гостеприимство делегатов.

– Как у вас… нарядно. – Выгрузил на стол туесок с гигантскими финиками. – От нашего стола – вашему столу.

Вслед за ним появился другой Серёга, вице-консул Стрижаков. Припёр огромный медово-жёлтый ананас. Передал привет от Пал Петровича, который, к сожалению, быть не сможет, но, если возникнут какие-либо вопросы, готов обсудить их по телефону.

– Ваши футболисты приехали – тренер, помощник тренера, второй тренер, ещё кто-то. Вот он и не может, – пояснил Стрижаков. – Хотя очень хотел повстречаться, узнать, что и как. Ну, я ему всё передам.

– Приступим, помолясь, – Савойский сделал над столом приглашающий пасс.

Молиться не стали, а сразу приступили к трапезе.

После приветственного первого тоста взяли тайм-аут, и Савойский неторопливо, очень солидно изложил состояние дел.

– Какие вы молодцы, такое дело двигаете. – В голосе Стрижакова звучало искреннее уважение. – Найти подход к губернатору – дорогого стоит. Ну, за вашу удачу.

– Дорогу осилит идущий, – скромно сказал Карагодин. – Но и за удачу не грех выпить.

Обсуждение культурной программы много времени не заняло. На уровне коллективного бессознательного в основных пунктах она уже сложилась в головах делегатов: посетить важную достопримечательность Порт-Саида – беспошлинный вещевой рынок, где по совсем необременительной цене продаются вполне брендовые вещи, и там купить лайковый плащ для супруги маэстро. Конечно же съездить в Порт-Фуад, о котором рассказывал Серёга-водитель, и там окунуться в Средиземное море. Посетить финиковую плантацию.

Стрижаков, смущённый приземлённостью пожеланий делегатов, внёс свою лепту – предложил облагородить план визитами в Военный и Национальный музеи. Национальный музей, расположенный прямо на набережной канала, по словам вице-консула, имел порядочную экспозицию древностей времён фараонов. Предложение встретило живейшую поддержку делегатов. К визиту в Военный музей отнеслись с прохладцей.

– Я вообще-то пацифист, – пояснил Савойский. – Мои интересы – культурные и художественные ценности. И вообще цветение жизни во всех её проявлениях.

– А город мастеров? – встрепенулся Серёга. – Вот там-то как раз полно художественных ценностей.

– Да, это мысль, – оживился Стрижаков, – Небольшой городок, кстати, совсем недалеко от Порт-Саида. Резную мебель делают: кресла, стулья, диваны. Больше ничего не умеют, но мебель делают сказочную.

Идею восприняли на ура. План обрастал конкретикой: осмотреть трёхкупольное административное здание Суэцкого канала, новую мечеть рядом с ним, обзорно прокатиться по городу.

– Обязательно по улице Волгограда проедем, мне это просто необходимо, – возбудился Карагодин.

– Конечно, проедем, – уверил Серёга. – А почему необходимо? Кто-то знакомый живёт?

– Никто не живёт. А вот я живу… – Карагодин сделал значительную паузу. – На улице Порт-Саида! И если не побываю на улице Волгограда в Порт-Саиде, получится как-то… несимметрично!

– За симметрию! – засмеялся Стрижаков.

– За города-побратимы! – политесно поддержал Серёга витой бутылочкой колы.

– За культурную программу! – резюмировал Савойский.

В едином порыве делегаты и Стрижаков подняли бокалы с «Красным обелиском».

Всё складывалось как нельзя лучше. Предстоит week-end, работы в консульстве будет поменьше, и потому делегаты смогут пользоваться услугами Серёги во всей полноте.

Атмосферу приятной расслабленности нарушила телефонная трель.

«Татьяна? – Карагодин бросил взгляд на настенные часы. – Да вроде бы рановато».

В трубке раздался сангвинический баритон Фёдора.

– Физкульт-привет!

– Салют, Фёдор Анатольевич, – радостно ответил Карагодин. – Ты как чувствовал! У нас тут небольшая компания, отличная компания, только без тебя – неполная!

– Звоню, опережая события!

– Какие-такие события?

– За мной же алаверды, я тебе уже говорил. Планировал на завтра, но завтра никак не получается, работа. Так что приглашаю всех к себе! Это в пяти минутах от вас. Стрижаков знает.

– А ты откуда…

– Пал Петрович сказал, что вы там культурную программу верстаете, оттуда и знаю! Так что приглашаю всех категорически!

– Дай озвучу ситуацию коллегам, – Карагодин зажал микрофон трубки вспотевшей ладонью.

Совершенно неожиданно предложение было встречено с пониманием.

– Народ не против. Слушай, у нас тут всего невпроворот. Море напитков: пиво, «Обелиск»…

– Какой «Обелиск»! Я делаю алаверды, «Обелиск» здесь абсолютно ни при чём. Он вам завтра пригодится. Всё, жду. Конец связи.

Футбольный коттедж действительно оказался в пяти минутах ходьбы. Номер Фёдора был полон народа. Кроме уже знакомых делегатам Вити и Гены за столом сидели три крепких мужичка в спортивных куртках с эмблемой «Ротора» на груди. Было понятно, что эти мужички и есть вновь прибывший тренерский состав, о котором говорил Стрижаков.

Стол был завален копчёными лещами, зеленью, местными лепёшками, среди которых в живописном беспорядке размещались бутылки «Посольской», пива «Балтика», открытые баночки с чёрной икрой, плоская фляжка с надписью наискосок «Sang-Som».

Федор обменялся вполне дежурными рукопожатиями со Стрижаковым и Серёгой, было видно, что они хорошо знакомы и видятся часто. Вписался между делегатами, приобнял их за плечи, представляя обществу:

– Коллеги! Минуточку внимания! Хочу представить вам совершенно гениальных людей, личных друзей генерал-губернатора и, кстати… наших земляков! – Обратил взгляд на Савойского. – Наш дорогой маэстро, Борис Романович, известнейший российский скульптор, настоящий мастер, а попросту – легенда монументальной архитектуры! А это господин Карагодин, Дмитрий Андреевич, бизнесмен, организатор многих международных проектов, полиглот и вообще, э-э… тоже легенда. Они здесь большущие дела затеяли. Но об этом позже…

Футболисты смотрели на делегатов с уважительным интересом, готовно теснились, освобождая место у стола.

– Предлагаю тост за наших гостей – ура!

– Ура! – живо откликнулись футболисты.

Фёдор нёс какую-то хвалебную пургу, тренеры азартно драли лещей, запивали «Посольской», которую в свою очередь запивали «Балтикой», понимающе кивали стрижеными головами. Витя и Гена скромно посасывали «Балтику» и смотрели на делегатов ясными преданными глазами.

Сытые делегаты к лещам отнеслись равнодушно, щипали лепёшки, прикусывали былки тархуна, базилика. Поначалу такое акцентное внимание их смущало, но после пары тостов они к нему приспособились, в голосах появилась вальяжная солидность, впрочем, вполне демократическая.

– В нашем городе тоже есть работа Бориса Романыча, – продолжал Фёдор. – Были бы у нашей администрации нормальные средства, увеличить бы её раз… в десять, – куда там статуе Свободы! Но у господина губернатора средства есть, так что – то ли ещё будет!

Суеверному Карагодину такой откровенный перебор не понравился, и он перехватил инициативу.

– Давайте, друзья, за наш родной «Ротор» выпьем. За ваши новые успехи, ребята!

Заговорили о предстоящей культурной программе.

– Музеи, мечети, финики – это всё правильно, толчок – ещё как правильно! Но главное, – Фёдор повернулся к Стрижакову и Серёге, – свозите ребят в любую парфюмерную лавку, пусть купят «Пять секретов пустыни», это ж эксклюзив! Шикарное парфюмерное масло. Они знают, что это такое. Я им уже демонстрировал. Их жёны за такой сувенир на руках носить будут!

Стрижаков и Серёга согласились, что сувенир экзотический и очень достойный, что наказ выполнят и, оперативно попрощавшись, отбыли.

Некоторое время гостеприимное застолье ещё продолжалось, но было очевидно, что праздник себя исчерпал.

Едва делегаты вошли в номер, как раздалась телефонная трель.

«Татьяна!» – Карагодин рванул трубку с аппарата.

– Слава богу! Я тебе третий раз звоню, вся извелась. А тебя нет и нет. Мы ж договорились…

– Представляешь, совершенно неожиданно… – мгновенная сценарная импровизация о «деловой встрече» уже была готова слететь с языка Карагодина, но, зацепив взглядом циферблат настенных часов, он сумел-таки вовремя удержаться. – Тут наши футболисты на сборы приехали, пришлось навестить, они рядом живут. Очень близкие наши друзья, неудобно было отказать.

– Аните привет, – донеслось с лоджии, где Савойский устроился с бутылочкой «Стеллы». – Ждём в гости!

«Вот молодец! Сама деликатность! Нашёл время вспомнить!» – вскипел Карагодин.

– Кто это Анита? – тихо спросила Таня.

– Анюта, Анна Васильевна, жена главного тренера. Обещала Борису Романычу «Пять секретов пустыни» занести. Ароматическое масло для супруги. Волшебный аромат.

– Да у вас там целое… землячество. А как дела? Продвигаются?

– Всё идёт по плану. Встречались с главным. Дважды встречались. Выбрали место и даже его утвердили! Приступаем к аванпроекту.

– К чему приступаете?

– Предварительный проект писать будем. Концепцию, так сказать. Работы, конечно, по горло. Кстати, ты хорошо печатаешь?

Последовала длинная пауза.

– Дима, я даже не знаю, что сказать… – послышался тяжёлый вздох. – Никак не придумаю, как Джо сообщить… ну, объяснить, что ли.

– Какому Джо?

– Ну Джозефу, мужу моему… Я же тебе о нём говорила.

– Да у меня от волнения из головы всё вылетело. Ну да ладно, рассказывай, что как.

– Да нечего особенно рассказывать. Отпраздновали Патрику сорок лет. Он, конечно, молодец. Многого достиг, в правительстве работает. Хочет Джо к себе взять. У них всё по родственным связям делается.

– Ты это всё к чему? Если передумала, скажи прямо.

– Ничего я не передумала. Просто была совершенно неподходящая ситуация. Ты должен это понимать.

– Понимаю… – согласился Карагодин. – Но эта неопределённость…

– Нужно подождать, – извиняющимся тоном сказала Татьяна. – Я сама издёргалась. Дело даже не в работе… Просто такая встреча, как у нас с тобой, это как солнечный удар. У меня такого не было…

– В том-то всё и дело, – Карагодин вздохнул, подумал: «Что я несу? Что делаю, идиот, лезу в чью-то жизнь, разбиваю семью».

– Ты не женат… ты же не женат?

– Нет… И не был, – пафосно сказал он.

– Тогда тебе будет трудно понять…

Карагодин обиделся, начал было суворовский перевод стрелок.

– А меня ты можешь понять? – Почувствовал некрасивую фальшь интонации, суховато завершил: – Ну не будем выяснять отношения. Успеется. Созвонимся послезавтра.

Трубка молчала.

– Завтра вечером у нас… приём. То есть мы будем на приёме. Ну, короче, завтра нас в номере не будет. К тому же тебе надо успокоиться.

Последовала длинная пауза.

– Хорошо, послезавтра… Может, ты и прав, надо успокоиться… – каким-то мёртвым голосом сказала Татьяна. – Я тебе позвоню. Примерно в это же время. Целую.

И в трубке раздались длинные гудки.

Карагодин вытер нехорошую нервную влагу со лба: «Мне надо от всего этого отвлечься. Какая-то неудобная ситуация. Ощущение, что я дурю человеку голову. Противно. С другой стороны, если бы приехала… Нет, надо взять тайм-аут».

Он налил в бокал из початой бутылки розового «Обелиска», выпил в два приёма, вышел к маэстро на балкон.

– Татьяна звонила.

Савойский покрутил головой.

– Ну ты, братец, не человек, а флюгер. Но вообще молодец, просторное у тебя сердце.

– Пойду-ка я спать, какой-то нервозный день, – Карагодин тяжело вздохнул, – надо отдохнуть.

Уик-энд, зарезервированный под культурную программу, прошёл сумбурно и даже безалаберно, но очень весело. Посетили легендарный толчок, который вполне оправдал самые смелые ожидания делегатов. После многократных и подробных примерок на Карагодина кожаных плащей разнообразных фасонов Савойский наконец приобрёл для любимой супруги роскошный лайковый экземпляр аспидного цвета и, благодаря опытному переговорщику Серёге, приобрёл его за вполне разумную цену.

– Золотой ты человек, Серёга, – оценил таланты водителя Савойский, – я твой должник.

Карагодин, которому ничего особенно нужно не было, неожиданно увидел на развале огромную спортивную сумку бирюзового тона с отделением для теннисной ракетки. Он вдруг понял, что именно такой сумки ему для полного счастья и не хватало и купил её с участием «золотого человека» чуть не в половину от затребованной поначалу цены. На радостях набрали массу ненужных мелочей – кожаных кошельков и портмоне с тиснёнными золотом пирамидами и верблюдами, по записной книжке в переплётах зелёной кожи, колечек со скарабеями, самих скарабеев, вырезанных из местного алебастра, зачем-то несколько пар остроносых домашних туфель, бусы такие, бусы сякие.

Наткнулись на стойку с наручными часами, сплошняком шли титульные бренды: «Ulysse Nardin», «Rado», «Tissot, Rolex»…

«Ролекс!» – Карагодин внутренне проговорил это слово, продумал, что бирюзовая сумка со специальным отделением для ракетки ему не так уж и нужна, как, впрочем, и сама ракетка, не такой уж он теннисист, но вот без «Ролекса», без этого роскошного хронометра, жизнь его всегда будет неупорядоченной… и вообще лишённой смысла.

– Серёжа… – начал было Карагодин, но тот всё уже понял, только спросил:

– Какие?

От неподъёмных 100 фунтов цена в пять минут спустилась в некие земные, разумные пределы.

Карагодин отсчитал деньги, нацепил часы и обрёл внутреннее равновесие. «Вдруг какая-то важная встреча, теперь точно не опоздаю», – подумал он.

Неожиданно вспомнили про шамадан, столь необходимый для будущих упражнений Аныванны в арабских танцах. И тут Серёга оказался на высоте. После сложного петляния по торговым рядам вывел делегатов к нужному развалу, где среди декоративных тарелочек, вполне функциональных кувшинчиков и замысловатых кальянов обнаружились несколько шамаданов. Выбрали самый помпезный, обруч которого был украшен стеклянными «самоцветами». В комплекте с ним за небольшую доплату получили набор латунных цимбал, которые танцовщицы надевают на пальцы.

Завершая шопинг, купили по десятку папирусов с каноническими рамзесами, нефертити, мчащимися колесницами и лазоревыми птичками на условных сучковатых деревах.

Погрузили раздутую до невозможных размеров новую сумку Карагодина в багажник «жигулей» и помчались смотреть финики.