Текст книги "Единорог"

Глава 12

Таррант просматривал бумаги за своим письменным столом. Перед ним лежали три газетные вырезки, где рассказывалось о триумфе Джона Далла в одном из бейрутских казино за счет «богатой, красивой и загадочной представительницы лондонского света Модести Блейз».

«Загадочной» – это, конечно, вставил редактор, подумал Таррант. Что ж, за это слово в суд не подашь. Что же касается «представительницы лондонского света», то это явно позабавит Модести.

Другие вырезки на все лады рассказывали о краже и находке картины Ватто. Да, Рене Вобуа постарался на славу, отметил Таррант. Он решил отправить Рене пакет «Свупа», чтобы тот мог угостить как следует своих голубей. Вобуа понравится, что англичане специально производят корм для диких птиц.

Наконец Таррант просмотрел светло-зеленый листок – отчет его агента из Лиссабона. Отчет был краток и малоинформативен.

Таррант откинулся на спинку кресла и взглянул на своего помощника Джека Фрейзера. Это был худощавый человек лет сорока восьми, в очках и с повадками диккенсовского банковского клерка. Эта маска сослужила ему добрую службу на протяжении многих лет оперативной деятельности.

– Ваше мнение, Фрейзер? – произнес Таррант. Тот почтительно потупил взор, разглядывая ковер.

– Бейрутское происшествие выглядит весьма правдоподобно. Кража, – тут он осекся и, быстро покосившись на Tap-ранга, поправился: – Мнимая кража также производит самое благоприятное впечатление.

– Вот именно, мнимая, – отозвался Таррант. – Точно сказано. – Он подождал появления на лице Фрейзера улыбки собачьей преданности и, когда та не заставила себя долго ждать, продолжил: – А как насчет этого? – И постучал по зеленому листочку.

– В нем есть нечто туманное, сэр, – осторожно произнес Фрейзер, причем завершил фразу с интонациями, которые вполне можно было счесть вопросительными.

– Да, в отчете есть какая-то нечленораздельность, Джек, но вы требуете слишком многого. – Называя Фрейзера по имени, Таррант подавал ему сигнал отбросить все актерство и говорить прямо.

Фрейзер снял очки и начал их протирать.

– Слишком много, – с презрением фыркнул он.

– Да, нашему человеку в Лиссабоне пришлось работать почти что вслепую. Будьте к нему снисходительнее.

– Я бы отрезал ему кое-что лишнее тупым ножом, – кровожадно сообщил Фрейзер. – Вы просите его вести наблюдение и докладывать о результатах. Он, черт бы его побрал, наблюдает и докладывает, что у него создалось впечатление, что случилось нечто пока ему не понятное между Модести Блейз и шайкой бандитов во главе с Герасом, который также оказался в Лиссабоне. – Фрейзер надел очки и мрачно продолжил: – Ему, видите ли, неизвестно, ни что именно произошло между Модести и этой шайкой, ни куда делись и те, и другие. Он упоминает еще и Дельгадо, но и тут ему неизвестно, куда тот двинулся потом. Он дает описание внешности человека, которого, впрочем, не может опознать, и лишь сообщает, что он водит красный «фиат». Хорош агент! Моя покойная теща-кретинка и то лучше поработала бы на нас из своей могилы.

– Вы же сами дали ему указания ни во что не впутываться, а только наблюдать, – напомнил Таррант. – А вы прекрасно знаете, что в таких условиях наблюдать непросто.

– Мы платим нашим людям не за то, чтобы им жилось просто, – упрямо произнес Фрейзер. Он плюхнулся в кресло и закурил сигарету. Выражение неудовольствия на лице помощника показалось Тарранту довольно комичным, но он прекрасно его понимал. Кто-кто, а Фрейзер сумел бы отлично провести наблюдение, находясь чуть не в гуще событий, но ни во что не впутываясь. У него был бесценный талант оперативника, но именно поэтому он не испытывал снисхождения к менее способным коллегам.

– Думаю, что теперь Лиссабон не имеет для нас особого значения, – произнес Таррант. – Она с Вилли переезжает в Танжер. Как и было запланировано.

– Может, именно в Лиссабоне на них пытались выйти те, кто нас так интересует, – сказал Фрейзер, мрачно глядя на свою сигарету. – За последние две недели исчезло еще четырнадцать профессиональных наемников. И это только те, кто проходит по нашим досье. На самом деле их может быть раз в пять больше.

– Ей нужно непременно попасть в те круги, где к ней могли бы обратиться те самые вербовщики, – сказал Таррант. – Вообще Лиссабон выглядит подозрительно – слишком уж все быстро случилось – не прошло и суток после сообщений о неудаче с похищением Ватто. О мнимой неудаче, – добавил он, сохраняя невозмутимое выражение лица.

– Не понимаю, почему вы так беспокоитесь, – отозвался Фрейзер. – Она создает себе легенду. Теперь надо подождать, как развернутся события. Нам не привыкать – ждать и надеяться.

Таррант встал, подошел к окну. Сунув руки в карманы пиджака, он уставился на Уайтхолл.

– Меня волнует проблема связи, – наконец сказал он. – Мы надеемся, что, если к ней обратятся по интересующей нас проблеме, она даст нам знать об этом тем или иным способом, чтобы мы могли установить наблюдение за ней и Вилли по нашим каналам. Но тут могут возникнуть накладки. А у нас нет системы экстренной связи.

– Вряд ли ее приведет в восторг такой контроль, – задумчиво произнес Фрейзер. – Но раз она в Танжере, можете позвонить ей и обо всем договориться.

– Нет, – покачал головой Таррант. – Я хочу, чтобы вы сами туда поехали, Джек.

– Я? – удивленно переспросил Фрейзер, но в его удивлении также чувствовалась готовность немедленно отправиться в путешествие. – Для этого вам придется переквалифицировать меня в…

– Это будет сугубо неофициально, – перебил его Таррант, оборачиваясь от окна. – Впрочем, все у нас сейчас совершенно неофициально. Вы уйдете в трехнедельный отпуск начиная с завтрашнего дня и, следовательно, будете вольны распоряжаться своим свободным временем, как вам заблагорассудится.

Фрейзер встал и затушил сигарету в большой пепельнице на столе. В его движениях появилась какая-то новая легкость.

– Я пять лет уже занимаюсь сплошной канцелярщиной, – напомнил он, и в его интонациях послышалось что-то вроде горькой обиды.

– Полагаете, вы утратили полезные навыки? Фрейзер подумал, потом ответил:

– Нет. А вы как полагаете?

– Тут вам судить. И я отнюдь не приказываю, учтите. Просто я не могу найти человека, который справился бы с этим заданием хотя бы наполовину так, как справитесь вы, Джек.

Фрейзер кивнул. Он придерживался того же мнения, и его нельзя было упрекнуть в тщеславии. Тут на его худом лице появилась легкая улыбка, и он сказал:

– Модести Блейз не скажет вам спасибо за то, что в игру вхожу я.

– Знаю, – сухо отозвался Таррант. – Она, несомненно, весьма саркастично прокомментирует это. Поэтому лучшая тактика для вас, Джек, согласиться с ней или даже предвосхитить ее. Пожалуйтесь на меня, дайте понять, что считаете меня старым ослом, который отдает дурацкие распоряжения.

– Это поможет?

– Думаю, она попросит вас умолкнуть, но окажет содействие, – улыбнулся Таррант. – Она удивительно лояльна по отношению к своим друзьям.

Либманн стоял с секундомером в руках и смотрел на взлетную полосу в северной части долины. Тридцать семь человек на маленьких, но мощных мотоциклах двигались по плоской земле.

На них были американские стальные каски и легкие защитные щитки из пластика на груди и спине. Под формой на них были надеты сочлененные щитки, прикрывавшие живот и промежность. Разумеется, это не спасало от прямого попадания, но было уже не раз проверено, что все-таки эта амуниция предохраняет от малых повреждений и, кроме того, придает тем, кто ее носит, чувство уверенности в себе. Каждому солдату полагалась винтовка AR-15. У каждого мотоцикла была коляска с безоткатной сорокамиллиметровой пушкой, а также с ящиком для боекомплекта.

Когда когорта-мотоколонна достигла дальнего конца долины, Либманн выключил секундомер и повернулся туда, где находился огромный макет кувейтского рельефа. Он подошел к Близнецам, стоявшим у той части макета, что изображала порт.

– Минута сорок шесть секунд, – сказал он своим ледяным и высоким голосом.

Лок сделал запись в блокноте. Переворачивая страницу, он выронил карандаш. Чу посмотрел на него сверкающим взглядом и пробормотал:

– Неуклюжий осел.

У Лока тоже засверкали глаза, но он промолчал, наклоняясь, чтобы подобрать карандаш. Чу, напротив, стоял прямо, и потому цепь, соединявшая их, натянулась до предела. Лок занес руку для удара, но так и не ударил. Какую бы ненависть ни испытывали друг к другу Близнецы, каждый из них прекрасно понимал, что если дело дойдет до драки, то все может кончиться смертью одного и безумием другого.

Либманн посмотрел на Чу и сказал:

– Лок, запишите, что подразделение Хамида должно улучшить показатели на восемь секунд.

Снова Лок нагнулся за карандашом, но на сей раз Чу угрюмо наклонился вслед за ним.

Поначалу Либманн сомневался в правильности выбора Карца, нанявшего Близнецов. Затем он стал свидетелем учений по обработке захвата кувейтского аэропорта. Близнецы возглавляли десантное подразделение, которое должно было высаживаться с парашютами. Близнецам был выделен специальный двойной парашют и сбруя. Прыжки с парашютом проводились где-то в другом месте, и Либманн при этом не присутствовал. Зато основная часть операции репетировалась здесь, в долине, и тут Либманн увидел Близнецов в деле. Они вели своих бойцов с железной решимостью, превратив вверенное им подразделение в мощный всесокрушающий кулак.

Как Либманн успел убедиться, в ходе дисциплинарных акций на арене Близнецы, когда надо, превращались в единое целое, в одного человека, а точнее, в одного сверхчеловека. Если бы Либманн был в состоянии испытывать жалость, он бы пожалел их за непосильное бремя, которое им приходилось влачить во все остальные моменты «мирного» существования. Но поскольку он был не способен на жалость, то наблюдал за их действиями с большим интересом эксперта.

Либманн посмотрел на наручные часы. Через пятнадцать минут должен совершить посадку транспортный самолет с двадцатью тоннами груза – мины, ракеты, гранаты, пластиковая взрывчатка, а также стандартные патроны для AR-15. Все это предстояло выгрузить и, соблюдая все предосторожности, доставить на склад в пещере, в горе на дальнем конце долины.

За этим горным кряжем находилось озеро, воды которого тихо изливались, образуя поток шириной в двадцать футов. Постепенно наращивая скорость, он низвергался с гор серией водопадов, а потом превращался в спокойную реку, которая неспешно катила свои воды, огибая горы, образовывавшие стены долины. Пещера идеально подходила для склада боеприпасов. Близость озера создавала прохладу, а стены пещеры были покрыты специальным составом, чтобы помешать проникновению влаги.

Либманн подошел к камню, на котором стоял портативный передатчик, взял в руку микрофон.

– Хамид, уберите своих людей со взлетно-посадочной полосы, – распорядился он. – Пусть будут готовы через пятнадцать минут начать выгрузку боеприпасов.

Либманн положил микрофон. Тотчас же маленький, похожий на авторучку приемник, прикрепленный к нагрудному карману рубашки, трижды пропищал. Либманн сказал Близнецам:

– Я понадобился Карцу. Не забудьте передать Хамиду насчет восьми секунд. – Он повернулся и зашагал к стоявшему неподалеку джипу, сел, и джип покатил, поднимая облако пыли.

Карц сидел у себя в кабинете, рядом с оперативным отделом. Когда вошел Либманн, он отложил в сторону папку, взял три скрепленные вместе донесения и сказал:

– Поступили новые сведения от нашего руководителя отдела кадров. Произошли события, которые позволяют всерьез сосредоточиться на Блейз и Гарвине.

Либманн позволил себе чуть-чуть пожать плечами.

– Это мало что значит, Карц. Время не ждет. Сейчас создаются инженерные подразделения и мобильный резерв. Пора назначить командиров.

– Согласен. – Карц положил на стол донесения. – К счастью, ситуация резко изменилась, и теперь нет необходимости осторожничать. Мой заместитель по кадрам нашел отличный рычаг.

– Но вы настаивали на том, чтобы Блейз и Гарвин прошли через проверку. А это потребует времени.

– Она была устроена заранее, для экономии времени. Перед ними была поставлена задача повышенной трудности, и они выполнили ее с впечатляющей легкостью. – В глазах Карца появилось редкое выражение удовольствия. Он протянул листок Либманну.

Либманн внимательно изучил текст.

– Ясно, – сказал он, дочитав до конца. – Ваш заместитель по кадрам полагает, что может существовать связь между Блейз и Гарвином с одной стороны, и британской разведкой – с другой.

– Да.

– Но это делает их непригодными. Непригодными!

– Я это допускал с самого начала. Но если взять их под серьезный контроль, остальное уже не имеет никакого значения.

– Вы полагаете, нам удастся установить такой контроль? – спросил Либманн, кивая на листок. В его голосе вдруг появились озабоченные нотки.

– Да. – Карц положил свою словно вытесанную из камня ладонь на папку. – Это их досье, которое я затребовал у контролеров. В нем содержатся все известные факты про Блейз и Гарвина. И еще тут есть детальная оценка их личностей, данная группой психологов. – Он чуть кивнул каменной головой. – Они будут под надежным контролем.

– Они будут недовольны. Принуждение для них в новинку.

– Разумеется. Но недовольство без возможности проявить его на деле не пугает меня.

– Вы полагаете, они хорошо справятся со своими обязанностями?

– У них не будет иного выхода. Рычаг останется в наших руках. До самого конца.

– Я понимаю. Я имел в виду другое: есть ли у них все те качества, предъявляемые нами к командирам подразделений. Карц чуть приподнял ладонь и снова опустил ее на папку.

– Все здесь, Либманн, все в досье. И вывод в данном смысле положительный.

– Очень хорошо.

Каменный взгляд упал на Либманна, и в глазах Карца засветилось нечто звериное.

– Вам следовало обратить мое внимание на этих двоих еще давно. Это серьезное упущение с вашей стороны, Либманн.

Либманн застыл на месте, смакуя пробежавший по телу озноб. Выждав несколько секунд, он спросил:

– Когда они прибудут?

– Через восемь дней. Может, раньше.

В голосе Карца звучала непреклонность. Взгляд его снова сделался непроницаемым. Либманн понял, что Карц окончательно решил для себя этот вопрос и выкинул его из головы. Теперь его занимали многочисленные и сложные аспекты предстоящей операции. Он может просидеть вот так пять минут или пять часов, а затем в дебрях его сознания произойдет сдвиг тектонических плит, и проблема перестанет существовать.

Либманн поймал себя на том, что по-прежнему держит в руках листок. Он еще раз перечитал его, положил на стол и тихо вышел из комнаты.

Глава 13

Над холмами Танжера потоки теплого воздуха разносили приятный запах мяты. К западу от города находился район, именуемый у местных Горой. Там среди сосен располагались шикарные виллы и миниатюрные дворцы с видом на пролив.

Фрейзер медленно поднимался по склону между деревьев. На нем были дешевый помятый кремовый пиджак и серые фланелевые брюки, бордовые носки и новые желтые сандалеты. Нос Фрейзера обгорел от лучей нещадного южного солнца. Лоб тоже сильно порозовел. На плече у него висел очень неплохой фотоаппарат. Под пиджаком виднелись влажная кремовая рубашка, полосатый галстук и тонкий пуловер-безрукавка.

Вскоре за деревьями он увидел большой бассейн, а также сам дом. Сад был окаймлен прямоугольником из карликовой сосны. За этой живой изгородью на ухоженных клумбах пестрели яркие цветы. Подойдя ближе, Фрейзер заметил, что цветы росли в больших цементных вазонах, вкопанных в грунт и наполненных хорошей плодородной почвой. Пространство вокруг бассейна было вымощено кафелем. Фрейзер разглядел диван-гамак под навесом, несколько шезлонгов, а также два столика с большими тентами.

Фрейзер подходил к дому с тыла, но тем не менее вилла вызвала у него вздох восхищения. Она была двухэтажной, но очень широкой, с белыми стенами и терракотовой крышей. Большие створчатые окна выходили во внутренний дворик, обрамленный с двух сторон толстыми белыми стенами с арками в форме трилистников. Между открытой частью дворика и бассейном простиралась зеленая лужайка.

Человек лет пятидесяти в белой куртке и темных брюках расставлял на одном из столиков стаканы и кувшин с фруктовым соком. У него были черные, чуть подернутые сединой волосы. Он мог быть алжирцем, марокканцем или представителем любой другой национальности, которым так изобилует этот регион.

Фрейзер вытащил свой путеводитель и вышел из-за деревьев. Человек поднял голову, пристально посмотрел на него, затем снова продолжил свое занятие, переставляя содержимое подноса на садовый столик. Фрейзер прокашлялся и подошел к нему.

– Э… прошу прощения, – начал он, запинаясь. – Вы говорите по-английски?

Человек в белой куртке выпрямился, посмотрел на Фрейзера и отозвался вполне учтивым тоном:

– Да, я говорю по-английски.

– А… Отлично… – Фрейзер провел рукой по лбу. – Я хотел узнать… нельзя ли мне присесть на минутку?

– Прошу прощения, сэр. Это частная вилла.

– Да, да, я знаю… – Фрейзер пошатнулся и ухватился за спинку ближайшего стула. – Но у меня что-то кружится голова. Боюсь, я увлекся и потерял наш автобус. Слишком много фотографировал. – Он поморгал и, слабо улыбнувшись, продолжил: – Решил, на свою беду, срезать угол и спуститься к городу, но что-то совсем выдохся. Солнце, сами понимаете…

Фрейзер забормотал что-то совсем уж невнятное и сделал шаг вперед. Тут его поймала сильная рука и усадила на стул под навесом.

– Да, солнце слишком сильное, сэр. Выпейте, прошу вас… Фрейзер нашарил стакан холодного сока, пробормотал: «Безмерно вам благодарен» и начал пить. Голос сказал:

– Пейте медленнее, я сейчас позову мадемуазель.

Фрейзер услышал, как по кафелю застучали шаги. Он не стал поднимать головы, но допил сок, потом, чуть подавшись вперед, стал снимать пиджак и пуловер.

Затем до него донеслись голоса, и он поднял голову. В его сторону направлялась Модести Блейз, а за ней шел человек в белой куртке. На ней были белые пляжные туфли и голубой купальник. В одной руке она несла белую шапочку для купания, через другую был переброшен пляжный халат.

Она посмотрела на него, и Фрейзер заметил, как в ее глазах блеснул огонек узнавания, потом он тут же погас.

– Жаль, что вам вдруг стало плохо… – сказала она.

– Прошу прощения, – пробормотал он, пытаясь подняться на ноги. – У нас автобусная экскурсия фирмы «Мэдден турс»…

– Прошу вас, садитесь и положите ноги на стул. – Обернувшись к человеку в белой куртке, она сказала: – Мулей, попросите мистера Гарвина принести льда, успокоительные таблетки и еще кувшин сока. И побыстрее.

– Я принесу все, что нужно, сам, мадемуазель.

– Нет, я хочу, чтобы вы поехали в отель, где остановился этот джентльмен. Отыщите представителя «Мэдден турс» или оставьте записку, что этот джентльмен плохо себя почувствовал и задержался у нас. Мы привезем его сами, когда он немножко придет в себя. – Она обернулась к Фрейзеру. – В каком отеле вы остановились? И как вас зовут?

– Отель «Мавритания»… А моя фамилия Сванн, – смущенно отозвался Фрейзер. – Но, право, вы напрасно так беспокоитесь.

– Ничего страшного. Мулей все равно должен был съездить в город.

– Мадемуазель?

– Да. Надо заехать к Конти и сказать, что я буду на примерке завтра в три, а кроме того, возьмите образчики материи для другого платья. Но сперва поезжайте в «Мавританию».

– Очень хорошо, мадемуазель. – Мулей наклонил голову и ушел.

«Ловко! – не без восхищения подумал Фрейзер. – Господи, если бы я не путешествовал от чертовой фирмы „Мэдден турс“ и если бы у меня не было стопроцентного алиби, она отправила бы Старику мою голову на блюде, как пить дать…»

Когда Мулей скрылся в доме, он тихо сказал:

– Все совпадает. Я стреляный воробей.

Она посмотрела на него ровным взглядом и сказала:

– Я это слышала от Тарранта. Но до этого я видела вас лишь в роли государственного служащего. Канцеляриста.

– Я и сейчас играю эту роль. Бухгалтер в отпуске. Решил прокатиться за границу.

От дома отъехала машина. Из дома вышел Вилли Гарвин и двинулся через дворик, неся серебряное ведерко со льдом, коробочку с таблетками, кувшин с соком.

На нем были сандалеты на босу ногу, синие боксерские шорты и больше ничего.

– Ты посмотри, кто к нам приехал, Вилли, – все тем же ровным тоном произнесла Модести.

Вилли Гарвин бросил взгляд на Фрейзера, поставил на столик то, что держал в руках, потом скинул сандалии, сел на край бассейна, опустил ноги в воду, прищурившись посмотрел на солнце и сказал:

– Иисус Христос на велосипеде!

– Мне очень неловко, – начал Фрейзер, глядя на Модести с вполне искренним смущением и сожалением. – Я лично считаю, что это совершенно лишний ход, как, наверно, и вы. Я пытался переубедить Старика, но без толку.

– Таррант приказал вам вступить в контакт? – спросила Модести. Фрейзер не мог понять, рассердилась она или нет, но он обратил внимание, что Вилли Гарвин повернулся в их сторону и не спускает глаз с Модести.

– Ну, в общем, да, – ответил Фрейзер, пожимая плечами. – На мой взгляд, это просто глупо. И, похоже, что хватка у него уже не та.

– Вы так действительно считаете? – тихо осведомилась она, но при этих словах Вилли Гарвин прикрыл глаза и затаил дыхание. – Значит, вы так действительно считаете? А кто вы, собственно такой, черт побери, чтобы…

Она осеклась и молча уставилась на Фрейзера. Затем вдруг рассмеялась и села на один из стульев.

– Неплохо сыграно, – одобрительно отозвалась она. – Впрочем, это он велел вам выступить в таком амплуа?

Собираясь с мыслями, Фрейзер сохранял непроницаемое выражение на лице. Потом улыбнулся и сказал:

– Выражусь так: я не совсем уверен, что он теряет хватку.

– Отлично. Можете ему передать, что он выбрал правильную наживку, но я не клюнула.

Вилли открыл глаза, ударил ногой по воде и сказал:

– Но, по-моему, это рискованный ход – в смысле прямого контакта с нами.

– Мне тоже так кажется, – кивнула Модести. На лице ее уже не было и тени улыбки. Она обратилась к Фрейзеру. – Надо полагать, у него есть веские основания.

– Проблема связи, – сказал Фрейзер. – Он боится, что вы можете просто исчезнуть бесследно, как и все те, кто внезапно исчез из оборота. – Прежде чем она успела ответить, Фрейзер добавил: – Он опасается, что после того, как к вам обратятся, наши контакты уже могут всерьез вас скомпрометировать. Таррант считает, что лучше приставить к вам хвост. Даже если вы выслушаете их предложение, это само по себе мало что прояснит. Чтобы до конца понять расклад, вам нужно будет пройти до конца путь наемника. Но кто-то должен следить за вами, чтобы вы не оказались отрезанными…

– Этот человек должен быть большим умельцем, – мрачно изрек Вилли.

Фрейзер посмотрел на него и дружелюбно заметил:

– Я дело знаю.

Наступила длительная пауза. Наконец Модести нарушила молчание.

– Мне это не нравится, но из кабинета Тарранта затея выглядит убедительно. Как вы предполагаете действовать, мистер Фрейзер?

– Примерно так же, как любите действовать вы, мисс Блейз. По своему усмотрению.

Вилли только хмыкнул, но Модести одобрительно кивнула.

– Ладно, пусть так. Но как нам дать знать, если что-то вдруг случится?

– Ну, во-первых, вы сможете позвонить мне в «Мавританию» без особых проблем. Если меня не окажется на месте, передайте просьбу, чтобы мистер Сванн зашел в банк «Баркли» насчет дорожных чеков, по которым он получал наличность.

– А если нам не удастся позвонить?

– Тогда это станет уже моей проблемой. Я буду находиться в постоянной близости…

– Вы действуете в одиночку? – резко спросила Модести.

– Да.

Она смягчилась и, приветствуя эту реплику одними глазами, спокойно сказала:

– Вы действительно должны неплохо знать свое дело, мистер Фрейзер.

– Я порой ошибался, мисс Блейз, но, возможно, гораздо реже, чем многие мои коллеги.

Она улыбнулась. Фрейзер вспомнил, что Таррант рассказывал ему о ее чудесной улыбке, вернее, пытался поделиться своими впечатлениями. Эта улыбка возникала откуда-то из самых глубин ее «я» и поражала своей задушевностью и открытостью.

– Гораздо реже, чем многие, – повторила Модести. – Да, это неплохо, мистер Фрейзер. – Она взяла со стола белую шапочку, и ее лицо снова стало серьезным. – Но это все, так сказать, теория. А практика может оказаться весьма грустной. Так, к нам вообще никто может и не обратиться. Или же вы, не дай бог, совершите одну из ваших редких ошибок и потеряете нас. – Она говорила ровно, без какого-либо желания обидеть. – Если это случится и если нам представится шанс передать информацию о себе на каком-то отрезке нашего пути, что нам нужно будет сделать?

– Если вы отправите телеграмму в Корпус милосердия, в Лондоне, она дойдет до нас.

– Корпус милосердия?

– Ассоциация добровольцев-спасателей. Международная организация. Она готова оказать экстренную помощь в чрезвычайных ситуациях. Наводнения, землетрясения, эпидемии и так далее. Причем в любой точке земного шара.

– Но ваш отдел с ней тесно связан?

– Да. Все сообщения сначала поступают к нам. Впрочем, большинство из них настоящие. Наши люди пользуются этой крышей только в случае крайней необходимости.

– Но мы не сможем носить с собой все необходимое для шифровки. Нам придется пользоваться каким-то условным текстом.

– Да. Но пусть это вас не волнует. У нас в отделе все поймут. Главное, подпишитесь «доктор Рампол».

Модести встала, надела шапочку, скинула белые сандалии. У нее были крепкие ступни, немножко широковатые, чтобы их можно было счесть элегантными, но тем не менее весьма неплохой формы. Ноги путешественницы, отметил про себя Фрейзер. Он вспомнил рассказ Тарранта о том, как Модести Блейз прошла пешком от Греции до Персии, когда ей не было и одиннадцати. Причем прошла босиком.

Модести подошла со спины к Вилли, пихнула его в воду и нырнула следом. Они начали заплыв, проходя дистанцию от одного конца бассейна до другого и обратно. Кроль Вилли со стороны мог показаться тяжеловатым, но в пловце чувствовались мощь и выносливость. Стиль Модести в принципе мало отличался от манеры плавать Вилли, хоть и был немного помягче.

Фрейзер подумал, что, похоже, один из них учил плавать другого. За проведенные вместе годы они умело делились приобретенными навыками.

Внезапно где-то поблизости затрещал телефон. Они, как по команде, прекратили заплыв, и Модести сказала:

– Я подойду. Наверно, это Конти насчет примерки.

Она в два приема доплыла до борта бассейна, набросив на себя халат, прошла через лужайку во дворик и скрылась в доме.

Телефон умолк. Вилли Гарвин снова стал неторопливо демонстрировать свой кроль. Три минуты спустя из дома вышла Модести. Она бросила халат на стул рядом с Фрейзером и налила ему еще соку.

– Выпейте-ка, – сказала она. – По-моему, вы действительно перегрелись. У вас бледный вид.

– Уайтхолловская бледность.

– Может быть. Но надо пить больше жидкости. А таблетки можете не принимать.

– Спасибо.

Модести опять нырнула в бассейн. Фрейзер заметил, что она поравнялась с Вилли, и они снова поплыли рядом, работая руками и ногами с удивительной синхронностью.

Туда-сюда, туда-сюда сновали пловцы, и ритм их движений усыплял Фрейзера. Он подумал, что Модести, пожалуй, права. Он действительно перегрелся. У него закружилась голова. В бассейне оказалось четверо пловцов. Странно… Фрейзер прикрыл глаза…

Модести задержалась у края бассейна и сказала:

– Вилли…

Он встал, стряхивая воду с волос.

– Мы прошли только полмили, Принцесса, – начал он. – Я-то думал…

Он осекся. Он никогда не видел у нее на лице такого выражения. В нем была смесь ярости и потрясения, горькой обиды на себя и растерянности. Он быстро метнул взгляд на распростершегося в шезлонге Фрейзера.

– Он без сознания. – В голосе Модести чувствовалось напряжение. – Я дала ему таблетку.

Она вылезла из бассейна, Вилли за ней.

– Кто звонил? – спросил он.

– Мужской голос. Незнакомый… – Модести помолчала и добавила: – Вилли, они похитили Люсиль.

– Люсиль? – Какое-то мгновение Вилли пристально смотрел в одну точку, судя по всему, прокручивая в мозгу множество разных вариантов, как это делала она десять минут назад. Когда Вилли снова посмотрел на нее, в его глазах она увидела смерть.

– Вот, стало быть, как они решили сыграть? – произнес он, и его голос чуть дрогнул. – Мы-то подготовились выслушать вежливое приглашение. Но нас не приглашают. Нам приказывают.

– Судя по всему, нам действительно приказывают. Не понимаю, как и когда они захватили ее.

– Сегодня у них в школе отдых на пляже, у моря…

– Тогда все, конечно, просто. Могли увезти ее на катере.

– Опять Герас?

– Нет. – Она уверенно покачала головой. – Это те, кто нас интересует. А их интересуем мы.

– Что тебе сказал тот тип по телефону?

– Сказал, что они взяли Люсиль. Что мне надо позвонить в школу и сообщить, что Люсиль почувствовала себя плохо, и ее отвезли домой на такси. И еще он велел нам с тобой быть на углу рю Мексик и рю ле Виньи ровно через час. Никаких фокусов. Взять по одному чемодану. Тот, кто нас подберет, понятия не имеет, где Люсиль.

– Неплохо. – Вилли потер ладонью лоб. – Ты позвонила в ее школу?

– Позвонила.

– Ну а по голосу ты не поняла, кто это звонил?

– Нет. Говорил по-английски с иностранным акцентом. Это может быть кто угодно. Никаких следов. Никаких нитей.

Вилли прижал руки к волосам, выжимая воду, потом сказал:

– Господи, Боже мой…

Модеста положила ему руку на плечо.

– Вилли, извини, что я впутала ее в это…

– Ну что ты. – Он был просто шокирован ее словами. – Это все они, сволочи поганые!

– Они играют не по правилам, но что делать, мы-то с тобой не первый год имеем с ними дело, так что удивляться нечему. Надо было предвидеть… – Она говорила спокойно, но в глазах ее было презрение к самой себе.

Вилли осторожно положил руки ей на плечи. Когда не было профессиональной необходимости, он редко дотрагивался до нее.

– Нам обоим нужно было держать ухо востро. Принцесса. Но мы дали маху. Так что, пожалуйста, давай про это забудем. – Он и утешал ее, и сам надеялся получить утешение. – Чему быть – того не миновать. Девочка у них. Теперь они возьмут нас в оборот. Из этого и будем исходить.

– Да, Вилли, ты прав. Не буду. Хватит корить себя… Все, я взяла себя в руки.

– Вот и хорошо, – сказал он, но его пальцы стиснули ее плечи чуть сильнее, чем следовало бы, и в голосе появились нотки отчаяния. – Что же теперь нам делать? Как играть, Принцесса?

Теперь Вилли Гарвин сам просил у нее утешения, но она не могла дать ему этого, она пока не знала, как ответить ударом на удар, как выбраться из западни. Впрочем, задавая свои вопросы, он прекрасно понимал, что просит невозможного.

– Все складывается так себе, Вилли, – проговорила Модести. – Пока вижу один выход – делать, как нам велят. Будем покорно слушаться, пока не поймем расклад. А затем надо ждать удобного момента, и тогда уже сделать все, что только возможно.