Текст книги "Единорог"

– Но Карц не давал приказа уходить.

– Карц? – злобно усмехнулся Бретт. – Так ты спроси его. Вот и он собственной персоной.

К ним и впрямь двигалась тяжелая, похожая на изваяние фигура. Они застыли в ожидании, пока он поднимался по ступенькам. Лицо его было по-прежнему бесстрастным, но зрачки превратились в булавочные головки. Он обвел взглядом своих помощников, и на какое-то время его «я» подействовало на них гипнотически – их охватил страх. Затем он заговорил пронзительным, срывающимся, словно у школьника, голосом:

– Осушить долину. К полудню аэродром должен опять вступить в строй. Транспортные средства перевести на сухие места. Наладить работу радиостанции.

От визгливых звуков его голоса страх улетучился. Хамид презрительно улыбнулся и ответил:

– Дайте указания Либманну.

– Либманн мертв, – взвизгнул Карц. – Я убил его собственноручно. Он отказался подчиняться. Не выполнил приказ. Ведра и швабры. – Его монгольская голова начала раскачиваться из стороны в сторону, как у гигантской куклы. – Ведра и швабры!

Суррат посмотрел на Тамаза и рассмеялся мерзким смехом.

– Приказ… – сказал он. – Вот тебе и приказ.

На лице Тамаза смешались воедино смущение, огорчение и даже страдание. Он скинул с плеча автомат, нацелил на Карца, щелкнул затвором.

– Непригоден, – произнес он, не веря сам себе. – Боже мой, он оказался непригоден…

Его слова заглушила длинная автоматная очередь.

Глава 21

– Насколько я понимаю, – говорил министр, – вы не получили от Модести Блейз ничего, кроме той телеграммы из Стамбула месяц назад?

– Ни слова, господин министр. – На лице Тарранта изобразилось легкое недоумение.

Его превосходительство Роджер Селби вытащил копию телеграммы из папки и стал читать вслух:

– «Не волнуйтесь. Операция провалилась. Просьба выслать бесплатно пять ящиков лучшего скотча Дэйву Коннолли. „Далл Пахмейер констракшн Инк“. Кабул».

– Ах, да, – задумчиво протянул Таррант. – Эта телеграмма была подписана «Блейз», и, как я припоминаю, утвердила вас в справедливости ранее высказанного вами же суждения, что шифрованная телеграмма, поступившая ранее через Корпус милосердия, поднимает ложную тревогу. Вы придерживались убеждения, что Блейз создала воображаемую ветряную мельницу, чтобы с нею сразиться, а теперь вот докладывает о ее уничтожении. У меня есть копия вашей записки.

Селби нервно побарабанил пальцами по столу и спросил:

– Вы не наводили справок относительно второй телеграммы?

– Нет. Если вы правы, господин министр, то в этом нет никакой необходимости. Если же оказалась права Модести, то получается, что в соответствии с выраженным вами ранее пожеланием своими силами расстроить планы противника, именно так и поступила. Тем не менее, я решил выполнить ее просьбу и отправил виски. Не за счет нашего отдела, разумеется, а за свой собственный. Но Модести Блейз – моя давняя приятельница, а потому при встрече, безусловно, вернет долг. Однако мне было бы интересно узнать, кто такой мистер Коннолли.

– Я могу удовлетворить ваше любопытство, Таррант, – ответил Селби холодным тоном, и в глазах его загорелся подозрительный огонек. – Час назад мне звонил посол Соединенных Штатов Америки, и теперь я много чего могу вам рассказать. Ранее этот самый Коннолли был майором американской армии, теперь же он возглавляет группу строителей в южном Афганистане.

– Да, да, американцы много строят в тех краях, – с одобрением отозвался Таррант.

– Судя по всему, – продолжал министр, – двухмоторный самолет совершил вынужденную посадку неподалеку от передового лагеря строителей дороги, которыми руководит Коннолли. Посол процитировал Коннолли, сказав, что в самолете были Модести Блейз, Вилли Гарвин, девочка по имени Люсиль Бруэ, находившаяся под воздействием сильных транквилизаторов, а также две-три пинты крови…

– Чьей?

– Модести Блейз. В нее стреляли.

– Ясно. Тогда это объясняет телеграмму из Стамбула. Мистер Коннолли, судя по всему, оказал большую помощь.

– Им оказала помощь вся группа из фирмы «Далл Пахмейер констракшн». А также разведсеть ЦРУ. Вне всякого сомнения, Джон Далл попросил их проверить, не появятся ли там двое его друзей.

Таррант поджал губы, обдумывая ситуацию.

– Россия вовсю оказывает помощь на севере Афганистана, а Америка делает то же самое на юге, – задумчиво произнес он. – Афганистан – это шпионское гнездо, кишащее агентами разных разведок. Там и у нас есть парочка ребят, вот я и взял на себя смелость на всякий случай предупредить их, если вы не совсем верно оценили ситуацию, господин министр. Но ума не приложу, почему Далл оповестил американских разведчиков.

– Я надеялся, что вы поможете мне прояснить это, – сказал Селби, подозрения которого не нашли подтверждения. – Ситуация сложилась крайне двусмысленная. Если верить послу, Далл обладает связями. Он владеет контрольными пакетами акций в самых разных производственных и финансовых отраслях, к нему прислушиваются в Вашингтоне, и он, похоже, большой друг Модести Блейз. – Селби сделал паузу, листая бумаги в папке. – С другой стороны, именно Даллу она недавно проиграла целое состояние. Как вы это объясняете?

– Тут трудно сказать что-то определенное, господин министр, – пробормотал Таррант. – Ситуация и впрямь непростая. Но и Модести Блейз – личность тоже непростая. Могу лишь предположить, что Далл размышлял так: если она оказалась за «железным занавесом», то и выбираться ей придется через южную границу. Вот он и предупредил своих людей, а также ЦРУ, чтобы ее искали в Афганистане и Иране.

– Она не была за «железным занавесом»! Они с Гарвином оказались в долине в отрогах Гиндукуша. Судя по всему, именно там был лагерь армии освобождения Кувейта.

– Армии освобождения Кувейта? – поднял брови Таррант. – Значит, мои гипотезы небезосновательны? Значит, предупреждение Модести Блейз имело под собой реальную почву?

– Да, – выпалил Селби. – И у меня будут проблемы, черт побери, когда я отправлюсь к премьеру докладывать об этом. Что меня выводит из себя, Таррант, так это телеграмма, в которой женщина галантно предлагает вам не волноваться и просит выслать кому-то там виски, но всю историю рассказывает американской разведке.

– Она не состоит у нас на службе, – парировал Таррант. – Кроме того, она, возможно, поняла, что мы не отреагировали на ее послание. Ну и что же она поведала американцам?

Селби начал рассказ. Таррант слушал с видимым вниманием, хотя до этого уже успел все узнать от Джона Далла. Но и в истории Далла имелись загадочные лакуны, которые, впрочем, версия Селби не смогла заполнить.

– На основании того, что рассказали им Блейз и Гарвин, – продолжал тем временем Селби, – американцы отрядили разведывательный самолет. Они нашли долину, произвели подробную аэросъемку, потом вступили в контакт с афганским правительством. Те в ужасе возвели руки к небу – искренне или нет, сказать нельзя. Они поклялись, что и не подозревали о существовании лагеря в этой долине, и что те, кто там обосновался, сделали это самовольно.

– Им не позавидуешь, – пробормотал Таррант. – Они получают помощь и от Советского Союза и от Соединенных Штатов. И хотели бы получать ее и Дальше.

– Не так уж и важно, знали они об этом или нет, – нетерпеливо перебил его Селби. – Туда была выслана совместная американо-афганская группа. Американцы отправили самолет-амфибию, способный совершить посадку в затопленной долине.

– Затопленной? – переспросил Таррант и кивнул: – Да, это совпадает с тем, что Модести рассказала американской разведке. – Таррант помолчал и добавил с внутреннем ликованием: – Насчет того, что она и ее приятель Гарвин устроили там, в лагере.

– Это все подтвердили, – поджав губы, сказал Селби. – Поисково-разведывательная группа обнаружила там плавающие трупы, пятьдесят наемников и тридцать женщин во дворце над водой, военную базу, а также полный набор планов и карт, в том числе и план молниеносного захвата Кувейта. Операция называлась «Единорог». – Селби покосился на блокнот у локтя и продолжал: – По мнению генерал-майора Рива, военного эксперта вооруженных сил ОПТА, бывшего в составе этой группы, вооружение, транспорт, характер и количество боеприпасов позволяют полагать, что этот план мог быть успешно претворен в жизнь.

– Стало быть, Модести Блейз верно оценила ситуацию с военной точки зрения?

– В конечном счете, да. Тогда мы не могли этого вообразить. Мы ошиблись.

Таррант решил до поры до времени не придираться к этому местоимению «мы». С этим можно разобраться позже. Фрейзер сейчас с ликованием просматривает папки с документацией.

– Что же случилось с основными силами этой армии? – спросил Таррант. В его интонациях появились новые нотки. Он не утратил вежливости, но зато и смущения в его голосе тоже не было.

– Они рассеялись, – сказал Селби. – С самолета были видны отдельные группки, направлявшиеся через горы в самые разные стороны от долины и находившиеся на разных расстояниях от базы. Можно предпринять попытки подобрать их или снабдить указаниями, как двигаться дальше. Но афганцы считают, что лишь треть сумеет выжить. Тех, кто уцелеет, потом можно будет депортировать. Тех, кто остался во дворце, как раз забирают сейчас. Не исключено, что среди них окажутся и британские подданные.

– Да. – Таррант уже получил донесение от своего человека из Кабула, что в течение ближайших суток в Англию высылают двоих британцев. Таррант уже принял меры, чтобы допрашивались они в его отделе.

Селби откинулся на спинку кресла:

– Все это, – мрачно сказал он, – мы узнаем от наших американских партнеров. Хотя на самом деле они должны были бы узнать об этом от нас, Таррант.

– Согласен, – кивнул Таррант. – Но, судя по всему, они приняли рекомендации Далла и поставили на Модести Блейз. Чего мы как раз не сделали. – Он бесстрастно посмотрел на Селби и добавил: – Получается, что Далл говорит куда убедительней, чем я.

Наступило долгое молчание. Таррант вспоминал холодный злой голос Далла, звонившего из американского посольства в Стамбуле.

– Нам удалось их вывезти оттуда, и Модести теперь в нашем стамбульском госпитале. Ее сейчас залатали, но придется делать пересадку кожи на руке, и есть работа для зубного протезиста. Гарвин, правда, сказал, что на ней все заживает быстро, и вообще они оба относятся к этому как-то легко. Но есть эпизоды, о которых они рассказывают подозрительно мало. Понятия не имею, что там произошло на самом деле, но то, о чем я узнал, само по себе сплошной кошмар. – Далл еле-еле сдерживал свои эмоции. – Чтобы послать вам свое сообщение, она бросилась прямо в мясорубку, а если бы вышло, как хотел ваш босс, все ее старания оказались бы напрасными.

– У нас нет ваших ресурсов, – только и мог ответить Таррант.

– Ладно уж… Я-то знаю, что вы сильно рисковали собственной шеей. Но выслушайте меня внимательно. Я хочу, чтобы она пока побыла здесь, а я бы выписал сюда лучших специалистов из Штатов, но она не соглашается ни в какую, и Гарвин ее поддерживает. Они хотят вылететь завтра… Гарвин утверждает, что обо всем сам позаботится, и отказывается от нашей помощи. Я не могу образумить его. Да и она говорит, что они всегда сами о себе заботятся, и обещает позвонить, когда придет в норму. Таррант, а вы не можете повлиять на них?

– Боюсь, что нет. Они очень самостоятельные.

– Гарвин ведет себя так, словно, кроме него, никто – никто! – не в состоянии обеспечить ей уход и помощь.

– Понимаю, Далл. Но ничего не попишешь. Они обожают все делать на свой манер.

– Не понимаю. И вообще, какие между ними отношения? Таррант рассмеялся, но Далл не нашел в этом повода для веселья. Он говорил как сбитый с толку человек, который редко попадает впросак.

– Это сложный вопрос. Но поймите меня правильно. Вилли Гарвин в данном случае отнюдь не принц-консорт. Просто Модести сейчас плохо… Когда вы получше узнаете эту парочку, вы все сами поймете. Или, по крайней мере, поймете кое-что, чего мне все равно сейчас вам не объяснить.

– У меня, похоже, не будет возможности еще раз с ними увидеться, – буркнул Далл.

– Она же сказала, что позвонит вам, когда поправится. И можете быть уверены, Вилли Гарвин тоже будет неподалеку. И тогда попросите ее позвонить мне тоже. А пока передайте ей мою безграничную признательность…

– Ладно. – Далл несколько поостыл. – Сделаю. Она еще просила меня передать привет вам и извинения человеку по фамилии Фрейзер.

Министр зашевелился за своим столом, возвращая Тарранта в настоящее. Таррант заметил, что Селби улыбается ему самым дружеским образом.

– Премьер-министр, несомненно, попросит от вас личного отчета касательно этого дела, – сказал Селби. – Полагаю, мы с вами сможем договориться о характере и содержании нашей бумаги…

Таррант поднялся на ноги. Все получилось, как он и предполагал. Селби совершил промах и теперь хочет, чтобы все осталось шито-крыто. Но Таррант жаждал крови.

Он вспомнил, как Далл говорит о ранах Модести. Он вспомнил, как отреагировал Селби на ее послание. Он вспомнил пробелы в истории ее борьбы. Пробелы, которые приводили его в смятение.

Вспоминая все это, он посмотрел на его превосходительство Роджера Селби.

– Смею вас заверить, господин министр, мой отчет будет точным и подробным, – сказал он.

Прошло почти семь недель после того, как Далл звонил Тарранту из Стамбула. Теперь Таррант выходил из зала прилета танжерского аэропорта. Его ждал Вилли Гарвин и «мерседес».

– Далл тоже здесь, Вилли? – спросил Таррант, когда машина плавно тронулась с места.

– Прилетел сегодня утром из Штатов, сэр Джи. Модести надеется, что вы сможете погостить у нас несколько дней. Места хватит всем…

– А как Люсиль? – осторожно спросил Таррант.

– Видите ли, – Вилли пожал плечами, – получилось так, что, когда все осталось позади, она не пришла в восторг от нас с Модести. Я попросил Далла помочь, и он устроил для нее медицинский консилиум еще там, в Стамбуле. Психиатры вынесли вердикт: мы плохо сочетаемся друг с другом. – Вилли сокрушенно почесал в затылке. – В общем, он забрал ее в Штаты и нашел семью, которая взяла ее к себе…

– Вы не возражали?

– Нет. Так лучше. Мы с Принцессой для нее теперь пустое место. Может, так оно всегда и было. Таррант кивнул.

– А что Модести? – спросил он.

– Порядок. Выглядит на миллион долларов.

– Насколько я понимаю, ей пришлось несладко.

– Да, дельце получилось крутое. – Вилли говорил без обиды или сожаления. Просто давал профессиональную оценку. – Вообще-то у нас простых дел почти не бывает, но тут пришлось жонглировать с завязанными глазами и без помощи рук. Мы никак не могли перехватить инициативу, пока не поняли, что Люсиль у них там, во дворце.

– Но до этого вы ухитрились послать нам сообщение?

– Да, – совершенно спокойно отозвался Вилли. – Это нам удалось обстряпать.

– Недавно мы допрашивали человека на фамилии Картер, – сказал Таррант. – Он был из числа тех, кого забрали из дворца и депортировали после того, как вы погубили их операцию. Теперь я знаю, как Модести сражалась с Близнецами. И я знаю, что случилось с ней потом.

Вилли Гарвин свернул на обочину и притормозил, затем выключил мотор и обернулся к Тарранту.

– – Ну и что? – сказал он, слегка приподнимая брови. – Что вы хотите этим сказать?

– Я чувствую свою ответственность, – отозвался Таррант, и лицо его напряглось. – Вы меня прекрасно понимаете…

– Не уверен. За все эти годы вы посылали на задания массу народа. И одни вообще не вернулись, а другие хоть и вернулись, но сильно побитыми. Короче, волноваться и переживать для вас – большая роскошь.

– Верно, – кивнул Таррант. – С годами у меня вырос прочный панцирь, и я научился вычеркивать фамилии из списка твердой рукой. Но Модести не входит в число моих агентов.

Для меня это что-то очень и очень дорогое и редкое… Я высоко ценю ее дружбу… – Он говорил странным голосом, смотрел вдаль, и на щеках его вдруг заиграл румянец. – Может, я слишком старомоден, но после всего случившегося мне сейчас будет очень нелегко посмотреть ей в глаза.

– У вас не будет проблем, – просто сказал Вилли, закуривая. – Она об этом позаботится. Дело оказалось чертовски трудное, но вы тут ни при чем. И я тоже ничего не мог поделать. Модести с самого начала сама объявила игру – только так она надеялась выиграть. И неважно, что там нарассказал вам Картер. Если она сможет позабыть это, то уж вы тем более…

– Она в состоянии забыть это, Вилли? А вы? Вилли затянулся и задумчиво ответил:

– Мы, конечно, будем помнить это – как помним и все остальное… Помним плохое и хорошее. Но все это уже не имеет никакого значения. Пули, ножи, раны, переломы – у нас всего этого было предостаточно. – Он поднял руку с извилистым шрамом. – Вот тут один тип пытался вырезать свой инициал. Раскаленным железом. Но все это случилось не со мной. А с Вилли Гарвином, которому пришлось быть там в свое время. И Принцесса – недавно она прошла через черт знает что. Но теперь все позади. И она тоже будет вспоминать об этом так, словно это случилось с некоей Модести Блейз в далеком Афганистане…

– Вы как-то слишком легко относитесь к подобным вещам, – сказал Таррант с внезапным раздражением. – Господи, если бы сейчас скинуть лет двадцать пять и попадись мне в руки те самые мерзавцы… – Он замолчал и беспомощно развел руками, не желая воплощать свои бурные чувства в бесцветные слова.

– Можете не беспокоиться, сэр Джи, – холодно заметил Вилли. – Они уже попались мне. – Он завел мотор, и машина двинулась дальше.

– Даллу известно обо всем этом? – спросил Таррант несколько минут спустя.

– Очень может быть. Кто знает, вдруг ему удалось выяснить все тем же путем, что и вам. А может, Модести рассказала ему сама. Но это не наше с вами дело.

Таррант посмотрел на ручищи Вилли, лежавшие на баранке, и почувствовал мрачное удовлетворение. Эти руки знали свое дело. Это обрадовало его, но все равно он не мог избавиться от напряжения в связи с предстоящей встречей с Модести.

– Хорошо, Вилли, – сказал он, глядя в окно. – Действительно, это не наше дело.

Когда они подъезжали к дому на Горе, уже начало темнеть. По проливу медленно двигался пассажирский лайнер с освещенными иллюминаторами.

В большой комнате, выходившей во внутренний дворик и сад, сидел Джон Далл. В комнате не включали свет. На Далле были темные брюки и красно-белая клетчатая рубашка. Вид у него был загорелый и суровый. И вообще он выглядел великолепно. Таррант почувствовал легкий приступ ревности.

– Рад вас видеть, – сказал американец, пожимая ему руку. – Модести плавала в бассейне и пошла переодеться. Она просила передать, что обед будет через полчаса.

– Отлично, – сказал Таррант. – С вашего разрешения я быстро приму душ и переоденусь. Одежда сегодня непарадная? – осведомился он, посмотрев на Вилли.

– Конечно, – сказал тот, берясь за ручку чемодана Tap-ранга. – Пойдемте, я покажу вашу комнату. Там рядом есть душ…

Когда двадцать минут спустя Таррант вернулся в большую гостиную, стемнело еще больше. Вилли и Далл сидели у открытого окна со стаканами в руках.

– Что будете пить, сэр Джи? – осведомился Вилли.

– Белый чинзано со льдом, пожалуйста.

– Сейчас. – Вилли подошел к маленькому бару, и вдруг откуда-то сверху раздался голос Модести.

– Вилли-солнышко, включи свет, а то темно, как в склепе.

Таррант застыл, глядя на смутные очертания фигуры в белом, спускавшейся по широкой лестнице, что вела в гостиную. Раздалось несколько щелчков, и в разных частях комнаты загорелись бра. Модести тем временем уже спускалась по последним ступенькам.

На ней было очень простое белое платье без рукавов. Оно было короткое, чуть выше колена. На загорелых ногах были светло-голубые сандалии с маленькими каблучками. Волосы были распущены и перехвачены у затылка заколкой из черного янтаря.

Модести, улыбаясь, шла к Тарранту, широко расставив руки.

– Сэр Джеральд, – глаза ее излучали приветливость. Таррант молча взял ее руки в свои. Он сам не знал, чего ожидал увидеть, но вид такой Модести лишил его дара речи. Она выглядела точно так же, как в их последнюю встречу в Англии, только белое платье, прическа и безмятежный взгляд делали ее моложе года на два. На ее лице не осталось никаких печальных напоминаний о случившемся, и сломанный зуб был восстановлен безукоризненно. На руке у плеча тянулась лишь розовая полоска, напоминая о пластической операции.

Таррант поднес ее руки к губам для поцелуя.

– Милая Модести, – сказал он. – Вы великолепно выглядите.

– Значит, не зря я потратила последние полчаса, – рассмеялась она. – Я усиленно пыталась этого добиться. Он не выпускал ее руки.

– Я так волновался из-за вас. Работа оказалась тяжелой. Она удивленно посмотрела на него.

– Это Вилли вам наговорил такое? Не верьте ни единому его слову. Вилли – подлинный художник и хочет, чтобы все имело правильную форму, колорит и так далее. Нам сильно повезло.

– Повезло?

Далл издал короткий смешок и сказал:

– Самое удивительное, Таррант, что она действительно так думает.

– Ну, конечно, – подхватила Модести. – С самого начала все пошло наперекосяк. Три или четыре раза мы вообще могли проиграть, но в последний момент что-то происходило, и мы выпутывались, хотя у нас, строго говоря, был на это один шанс из ста. – Она посмотрела на Tap-ранга спокойными честными глазами и добавила: – Ну, разве это не везение?

– Наверно, везение, – медленно отозвался Таррант, кивая головой. – Но все зависит от того, как смотреть на жизнь. – Он отпустил ее руку, чувствуя, как постепенно проходит напряжение.

– Есть люди, которые родились в рубашке, – заговорил Вилли, подавая Тарранту аперитив. – Вот, например, я знал одну девицу. Отец ее делал удобрения. Так вот в один прекрасный день едет он в повозке, везет нечистоты…

– Потом, потом, Вилли-солнышко, – перебила его Модести, беря под руку Тарранта. – Забирайте ваш аперитив с собой, сэр Джеральд. Надеюсь, вам понравится паэлла. Это коронное блюдо Мулея, и если мы сию же минуту не перейдем в столовую, он начнет рыдать.

Два часа спустя Далл прогуливался с Модести у бассейна и курил одну из сигар Тарранта.

Свет из гостиной падал во внутренний дворик, освещая Вилли и Тарранта, отдыхавших в креслах. У Тарранта потухла сигара, но он, похоже, не обращал на это внимания. Вилли что-то ему рассказывал, время от времени помогая себе руками.

– Понятия не имел, что Тарранта так заинтересует девушка, отец которой возил нечистоты, – заметил Далл.

Модести посмотрела на Вилли, который в этот момент вытянул руки, чуть согнув кисти и оторвал ноги от земли.

– Он не про удобрения, – сказала она. – Он рассказывает о долине…

Далл тоже посмотрел на него и, помолчав, спросил:

– Он рассказывает о том поединке с Близнецами?

– И ты тоже об этом знаешь?

– Вилли рассказал мне в подробностях – прием за приемом, – отозвался он, и его щека дернулась. – Господи, мне и слушать-то было страшно, хотя я знал исход.

– Вилли редко рассказывает обо мне…

– Я успел в этом убедиться. Но ему пришлось кое-что рассказать мне, чтобы я не задавал ему вопросов обо всем остальном.

Модести помолчала, а когда заговорила, то не пыталась сделать вид, что не поняла Далла.

– Значит, и об этом ты тоже знаешь?

– Да, несколько американцев из армии Карца уже находятся в Штатах. Мне дали прочитать стенограммы их допросов.

Они медленно дошли до конца бассейна.

– У меня есть ранчо в Техасе, возле Аммарилло, – сказал Далл. – И еще дом на Лонг-Айленде, в Ист-Хэмптоне. А также хижина в Лонг-Вэлли, штат Айдахо. Выбирай, где отдохнуть. – Далл мягко взял ее под руку. – Я понимаю, ты и сейчас в отличной форме, но перемена обстановки всегда на пользу.

Модести промолчала, и Далл сказал:

– Я понимаю, ты очень ценишь свободу. Но ты можешь уехать, когда сочтешь нужным, и вообще делать там все, что тебе заблагорассудится. Учти. Я приглашаю только погостить…

Модести остановилась, посмотрела в бассейн, потом сказала:

– Какое-то время я хотела бы принадлежать только себе, понимаешь?

– Конечно, понимаю. Потому-то я и сделал такое предложение. А себя я исключаю из сделки. Я вообще буду в других краях.

Модести рассмеялась, и на лице ее появилась та самая чудная улыбка, которая рождалась где-то в самых глубинах ее «я». Она похлопала Далла по руке.

– Так тоже не пойдет. Давай оставим разговор до весны. Тогда я, скорее всего, и впрямь приеду, а тебе не придется уезжать в другие края.

– Позвони, когда соберешься. – В голосе Далла не было огорчения. Он бросил окурок сигары в темноту, и они повернули к дому.

Далл не строил никаких иллюзий. Он знал: уж если Модести воздавала, то полной мерой. Но она принадлежала только самой себе и не собиралась пока ничего менять.

Джон Далл прекрасно это понимал. И все же он ждал этой весны, как давно уже ничего не ждал.