Текст книги "Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня"

Музей революции
О повседневной жизни Евромайдана

01.04.2014

В Киев ехать опасно. Особенно если ты из Крыма или России, что с недавних пор одно и то же. По киевским улицам ходят вооруженные бандеровцы, зигуют и кричат «Слава Украине». Не ответил «Героям слава» – будут неприятности. Так говорят.

Еще показывают. Смотришь украинское телевидение: в Киеве благодать. Ощущение такое, будто в столице наступил рай. Тот самый, обещанный – европейский. Чиновники не берут взяток. В аптеках и магазинах доступно всё. Лечение – бесплатно. Армейские учения настолько организованны, что от одного наблюдения за ними враг готов капитулировать.

Телевидение российское вещает об Украине в иных тонах: страх, хаос, ненависть, мрак. Бьют, грабят, убивают. Всё во имя Степана Бандеры, ясное дело.

Между тем реальный, не из новостных сводок, Киев любопытнее. Говорят здесь преимущественно на украинском. Таков новый киевский тренд – почитать и продвигать ридну мову. В Киеве вообще как никогда много стало украинского: флагов, речи, символики, настроений. Казаться украинцем сегодня модно.

Сильнее националистических настроений разве что настроения военные. Жители столицы активно готовятся к войне с Россией. Тут и там встречаешь молодых и не очень людей в свеженькой военной форме. План изгнания оккупантов молодые люди обсуждают так, будто говорят об игре «Call of duty». Зато с мотивацией у киевлян – порядок.

– Когда будем стоять друг напротив друга, там уже кто первый выстрелит, – говорит мне интеллигентная женщина, сотрудница кафедры психологии одного из киевских вузов.

– Вы серьёзно?

– Да! Это вы, крымчане, предатели, а мы под Путина не прогнёмся!

Сотрудница не шутит. Злится, если ей возражают. Многие интеллигентные жители Киева нынче как-то особенно решительны, кровожадны.

И все разговоры в столице о Путине. Прогуливаюсь вечером по Парку партизанской славы. На скамейке – двое, похожие на титушек. Рядом – баклажки крепкого пива, сухарики. Раньше такие парковые обитатели беседовали о гоп-стопе и футболе, теперь матерно спорят: действия России в Крыму – это интервенция или аннексия?

С титушками, кстати, в Киеве вроде как разобрались. Только недавно прекратили их отлов. Моему бывшему соседу вот досталось. Парень он крепкий, коротко стриженный, предпочитающий спортивные костюмы. Приняли его за титушку. Уверения в том, что он свой, из Ровно, не помогли.

– Страшне, страшне було.

– Показывают, у вас тут «Правый сектор» лютует.

– Та було, да. Но зараз они все на майдане.

Впрочем, сторонники «Правого сектора» в украинской столице встречаются и вне Евромайдана. Один, например, сидит на рыночке возле Железнодорожного вокзала, торгует мобилами. На руке – красно-черная повязка с трезубцем. В разговоре легко переходит с украинского языка на русский, точнее, на его подобие.

Явное же присутствие «Правого сектора» наблюдается на подступах к Евромайдану. Дома изрисованы праворадикальной символикой с приветом Степану, Адольфу и Йозефу: трезубцы, свастики, «88». Помимо стандартных красно-черных надписей «Правый сектор» встречаются и более конкретные – «Ярош – наш президент» и «Бей жидов и москалей».

Царство же «Правого сектора» начинается непосредственно на Площади Независимости. Центральная елка, оставшаяся как напоминание о Януковиче, превращена в гигантский агитационный стенд. Рядом с ней два всклокоченных мужика добиваются у людей в камуфляже встречи с лидерами революции. Тыкают в мятые листы, сбиваясь на крик, уверяют, что знают, как спасти Украину. Им, похоже, не верят.

Тех, кто знает, как спасти Украину, – на Евромайдане в изрядном количестве. Вместе с ними хромые, косые, убогие. Все они держатся поближе к сцене, точно алкая исцеления, будто на выступлении Кашпировского, охают-ахают, когда транслируются кадры из Крыма. Особый эффект производит видео, на котором солдаты в блокированных частях поют украинский гимн. Толпа замирает, а ведущий рассказывает о тысячах крымских беженцев и о материальной помощи им. Высится обгоревшее здание профсоюзов с розовыми пятнами на копоти.

Надо бы помочь беженцам, конечно, хотя средств может и не хватить. Ведь о помощи на Евромайдане вопиют едва ли не все. Пластиковые короба для сбора средств встречаются через метр. Особенно много их у палаток, где сидят дежурные в форме. Одни просят на общие нужды, другие конкретизируют – на сигареты. Дашь или не дашь – смотрят одинаково хмуро. Рядом с суровыми мужчинами и парнями – женщины, еще более решительные, волевые. Лица грубые, мятые. Некоторых поборы раздражают, и пожилая дама в красном берете кричит: «Идите работать! Уселись тут! Аферисты!»

Но такое поведение – скорее исключение, подтверждающее правило. Людей в камуфляже с нашивками сотен, похоже, любят. Особенно молоденькие девушки, до 18. По двое, по трое, стайками они гуляют на Площади Независимости и Крещатике, заигрывают, фотографируются с людьми в камуфляже, а те ведут себя как герои: выпячивают подбородки, красуются, занимают патетические позы – точно экспонаты в музее. Да и сам Евромайдан, по сути, превращен в музей. Дабы помнили, чья эта победа.

Здесь свои экспонаты: дисковый телефон для прямой связи с администрацией президента, свободный микрофон, захваченные милицейские КамАЗы, машина «Yes ЕС» автомайдановца, разбитая «Беркутом». Своя картинная галерея: карикатуры на президента Януковича. Свои кураторы: рядом со сценой – вербовочный штаб в «Правый сектор». Свои сувениры: например, коврики с изображением Виктора Януковича и надписью «Вытри об меня ноги». Свои фишки: брусчатка и шины, из которых складывают будки и укрепления. Своя столовая: кормят в ней оригинальными, тематическими блюдами – вроде «Слёзы Алины» или «Путинские щи».

И конечно, здесь свои герои: центральное место занимает огромный, где-то два на четыре метра, портрет Степана Бандеры. Реют красно-черные знамена, сияют свастики, хотя надпись, сложенная из кусков брусчатки, выкрашенных в желто-голубой цвет, уверяет, что никакого фашизма на Евромайдане нет.

Приезжал сюда и Сашко Билый. Стоял в двух метрах от меня, здоровенный, одетый в бейсбольную куртку, несколько минут слушал, что вещают со сцены, а после ушел за человеком в камуфляже. Через пару дней Сашко нашли мертвым. И черно-белые распечатки с его портретом – от милицейских ориентировок их отличали разве что траурные ленточки в правом нижнем углу – развесили по всему Евромайдану. Через несколько дней они, точно священные лики для крестоносцев, вдохновят «Правый сектор» на очередной штурм Верховной рады.

Наверняка будут и другие штурмы, пока, как говорят герои, не случится полная люстрация. Но всякий раз, независимо от результата, экспонаты будут возвращаться к себе: в палатки, к бочкам, шинам, брусчатке. В украинский Музей революции, ставший красно-черным сердцем Киева.

Город, обречённый на героизм
О суровых буднях уже российского Севастополя

04.04.2014

В союзные времена Севастополь, будучи городом федерального подчинения, всегда жил хорошо. Так говорят севастопольцы, те, кто постарше. И во фразе, как и в самой интонации, с коей она произносится, звучит прежде всего ностальгия.

Именно она стала главной движущей силой, определившей выбор севастопольцев на референдуме 16 марта. Вкупе со страхом «бандеровской угрозы», подпитываемым регулярными красно-чёрными сводками с Евромайдана, – плакаты со свастикой на фоне полуострова, взятого в колючую проволоку, до сих пор уродуют городской вид – ностальгия вновь сделала Севастополь российским. Он, собственно, всегда таким и был, но теперь стал официально. И вряд ли можно было прогнозировать иной результат.

Тем смешнее выглядели заявления о российских автоматах, под дулами которых голосовали севастопольцы. Фальсификации? Да кто бы спорил. О заявленных 90 процентах, проголосовавших за воссоединение с Россией, адекватно мыслящий человек, ясное дело, говорить не станет, но то, что процент был доминантен (на уровне 75 %), это очевидно.

Эйфория – чувство, царившее на избирательных участках Севастополя во время проведения референдума. И грохочущие обещаниями лозунги вроде «16 марта – домой в Россию» или «Не стоит бояться перемен к лучшему» в кои-то веки не казались банальными агитками, а скорее, и правда соответствовали действительности. Происходящее в городе напоминало праздник, который будет с крымчанами если не навсегда, то надолго.

Но по факту – будет ли? Сомневающихся в успешности проекта «Крым российский» хватает по обе стороны границы, укрепляемой и законами, отправляющими приветы гестапо, и рвами, напоминающими свежие раны. Ухудшение жизни как антипод знаменитому «покращенню життя» Януковича прогнозировали едва ли не с первых дней установления в городе нового «российского режима».

Прогнозировали с такой желчной злобой, словно говорили о заклятых врагах, с коими бодались последние десять лет, а не о соотечественниках, с которыми ещё недавно приветливо общались и успешно вели бизнес. Смена чувств, риторики «материковых украинцев» и «сочувствующих россиян» по отношению к крымчанам и особенно севастопольцам произошла столь резко, что казалось, будто в американском ужастике эффектная красотка скинула личину, обнажив сущность кровожадной ведьмы.

Отключим воду, газ, свет. Перестанем ездить в Крым. Закроем дороги. Обнесём рвами и колючей проволокой. Сгноим. Подобные обещания летели от свидомых украинцев, точно американские «томагавки» на Белград. Будете в Крыму и Севастополе немытые, голодные. Злорадствовали те, кто ещё недавно так пламенно и столь велеречиво разглагольствовали о единой Украине, целостной и нерушимой.

Украинские политики в своих эпитафиях Крыму и Севастополю шли ещё дальше, принимая дикие законы. Например, закон об уголовной ответственности с конфискацией имущества за въезд и выезд с полуострова. Временно оккупированная территория должна быть изолирована, умерщвлена, а после отвоёвана. Её жители морально и физически раздавлены, наказаны, чтобы другим регионам – в частности Юго-Востоку – неповадно было. Слава богу, приняли это лишь в первом чтении.

Хотели российской свободы? Будет вам украинский застенок.

Основания, предпосылки к суровым севастопольским будням действительно есть. И местами трудные времена уже наступили.

Беженцы и правда тысячами уезжают из Севастополя. Всё те же мерзавцы сидят в Горсовете. Земли продолжают разворовывать. Пляжи застраивать. Цены растут. Европейские инвестиции прекращены. Иностранные судна отказываются заходить в порты оккупированной территории. С выплатами зарплат и пенсий – беда. Банковская система рухнула; люди отстаивают стометровые очереди в кассы и к банкоматам. Длиннее их только очереди за российскими паспортами, о получении которых уже ходит десяток жутковатых баек, вроде прописки в Магадане. Продуктов в магазинах и на рынках – всё меньше (сахар, к примеру, больше в Крым не поставляют), эмигрантов – всё больше. Людей, чьи центральные офисы находились в Киеве, массово увольняют с работы. Только за последнюю неделю семеро моих знакомых стали безработными.

В общем, всё на радость некоторым «материковым украинцам», которые, звоня, начинают разговор с фраз вроде «Ну что, ещё не подохли от голода?» или «Привет, немытая Россия». А казалось бы, только вчера пивом и таранью за мой счёт угощались.

Нынешний Севастополь – благодатная среда для появления новых остапов бендеров и тех, кто хуже, беспринципнее великого комбинатора. Выманивают деньги за получение паспортов. Обещают российские блага за соответствующую мзду. По «выгодным» ценам меняют гривны на рубли. Будто город взял курс на возвращение к кроваво-слезоточивым девяностым.

До кучи, чтоб уж наверняка в предынфарктное состояние ввести, стращают терроризмом, воинской службой в Чечне, репрессиями, тоталитаризмом. Мол, ещё не раз добрым словом помянут севастопольцы Украину.

Удивительно, но в кои-то веки жители города-героя к тяготам и бедам готовы. Как никогда. Они и после голосования размышляли в том ключе, что первое время будет тяжело, но вытерпим. Хуже, чем в Украине, точно не будет. Это ведь при ней великий черноморский центр с мощнейшей интеллектуальной и промышленной базой превратили в туристический местечковый город. Уничтожили крупнейшие промышленные предприятия («Атлантика», «Югхолодрыбфлот» и др.) и научно-исследовательские учреждения (КБ «Азчеррыба», «Коралл», «Черноморец»» и др.).

Потому эйфория от российского Севастополя продолжается. Насколько ещё хватит заряда? Всё зависит и от самих горожан, и от нового российского правительства. Пока же севастопольцы массово переквалифицировались в оптимистов: Россия поможет, инвестиции, финансирование будут. Особые надежды связаны с новым мэром Чалым.

В это верят искренне, с душой, что называется. Точно пришли на сеанс к матёрому, проверенному экстрасенсу – поможет, обязательно поможет. И, пожалуй, именно эта надежда делает севастопольцев как никогда едиными, а значит и сильными.

Севастополь – город-герой дважды. Он удостоен этого звания за две свои обороны, равных которым нет в мировой истории. Похоже, что пришло время держать новую оборону – бытовую. Вести новые сражения – экономические и социальные. И отчасти это ещё более серьёзное испытание для города, который обстоятельства снова и снова обрекают на стоический героизм.

Борцы с чудовищами превратились в самих чудовищ
О контрреволюции на Юго-Востоке Украины

08.04.2014

То, что происходит сегодня в Харькове, Донецке, Луганске, Мариуполе, логично. И предсказуемо. Можно, нужно было это предотвратить. Но никто из новой украинской власти этого делать не стал. И даже не попытался. Оттого всё происходящее особо трагично.

Также Янукович надеялся, что Евромайдан закончится, рассосётся сам. Не получилось.

Вместо этого Евромайдан надиктовал новые правила. Борцы с чудовищами превратились в самих чудовищ. И вирус разнёсся по стране. И пришло разрушение. Безумное, самоиндуцирующееся, неуправляемое.

«Коктейлями Молотова», битами, пулями украинцам вдолбили обрекающую в своей безысходности догму: прав тот, кто готов отстоять свою правоту любыми способами. Диалог невозможен. Есть те, кто с тобой, и есть те, кто против. Первые должны безропотно подчиняться, поддакивать, потакать. Вторые изначально виновны и подлежат либо наказанию, либо уничтожению. Жёсткая, несгибаемая логика, которую ты обязан принять. Если хочешь жить в Украине.

Я был на Площади Независимости с первого дня Евромайдана. Ещё тогда, когда там жгли свечи, читали псалмы и обменивались книгами. Я был там среди честных, порядочных людей, жаждущих, по сути, лишь одного – справедливости. Я понимал их. И боялся. Потому что знал, чем всё это закончится. Для этого не нужно быть светочем или пророком – достаточно видеть очевидное.

Сначала – Крым. Затем – Юго-Восток. И Украина пойдёт по швам, грубо наложенными советскими хирургами. Евромайдан дал для этого все основания. Потому что на место праведных в мире, мудрость которого есть безумие перед Богом, неизбежно приходят великие грешники.

В условиях революции балом правят мерзавцы. Они не связаны ни совестью, ни добротой, ни честью. Лучше них чувствуют себя только глупцы.

Изучая учебник по истории Украины, думаешь о том, как много мы, украинцы, боролись, сражались, протестовали. Много и бесполезно. «Украина без Кучмы», «Оранжевая революция» – продолжите список.

И вдруг оказывается, что с кислородом – беда, нечем дышать. И ситуация, как в экранизации Филиппа Дика «Вспомнить всё»: стреляют, освобождают, революционируют, люстрируют, пучат глаза. Чтобы погибнуть. Ведь на каждую революцию найдётся своя контрреволюция.

Она случилась. Старт дан. Украинцы вышли, чтобы заявить свои права, донести своё мнение. Захват обладминистраций, горящие шины, драки, лозунги – мы всё это видели, правда? И даже риторика та же: «фашиствующие молодчики», «провокаторы». Только раньше одних бесили флаги США и Евросоюза, а теперь других раздражают российские триколоры. Медаль перевёрнута, но медаль та же. А фоном – крики: «Валите в свою поганую Рашку».

Крым ничему не научил Украину. И Восток не научит. На себя не оборотятся. Будут искать внешнего врага, как искали. Чтобы оправдать собственную бесхребетность.

Хотя, казалось бы, сделай один простой, до рези в глазах логичный вывод – необходим диалог, необходима смена риторики. И станет легче.

Янукович не ввёл войска. Если новая власть сделает это на Юго-Востоке, то подпишет себе приговор. И дорожка в ад будет вытоптанная, удобренная, а по бокам – кровавые, пылающие розы.

Потому что ад – это другие. Ад – это непонимание. А значит, он уже здесь.

Самое страшное в Украине сегодня – никто не хочет слышать друг друга. Жуткая, вопиющая, гипертрофированная поляризация мнений. Люди ждут только то, что изначально хотят услышать. Так много твердили о европейских ценностях (с этого же всё начиналось), но забыли о главной из них – об уважении к чужому мнению, о той самой пресловутой толерантности, терпимости.

Пишешь статью, выступаешь в эфире – зрители ждут подтверждения своих мыслей. Хотят убедиться в том, что они правы. Но и так, в общем-то, не сомневаются. Впрочем, давай, давай нам оправдания.

Кто виноват? Путин. А у вас кто виноват? Хунта. Как же удобно иметь при себе виноватого! Особенно, если вина коллективная. Виноваты все мы, украинцы. Каждый из нас. Тот, кто смолчал, когда должен быть говорить. И тот, кто говорил, когда должен был молчать.

Кто ты – человек, пишущий: «Бандерва, сосите, будем вас, тварей, резать»? У тебя есть дети, жена? Кто ты – человек, пишущий: «Рашисты татарские вы…ки»? Ты разве не создан по образу и подобию Божию? Кто ты человек, пишущий: «Тупые дебилы горите в аду путлер с…»? Разве ты не улыбаешься другим людям?

Что движет вами, выбрасывающими тонны ненависти в информационное пространство? Что движет теми украинцами, кто швыряет «коктейли Молотова» в украинцев? Что движет теми украинцами, которые заставляют ползти других украинцев на коленях? За что вы так ненавидите других? И ещё больше – себя?

Ни шанса на перемирие. Святая уверенность в своей правоте. И дикая готовность воевать. С кем? Ради чего? Война пожирает лучших. Худших она глотает, не пережёвывая. Поэтому наша судьба будет незавидной. И мы этого заслужили. Мы, ненавидящие других и себя.

И не надо вновь и вновь спрашивать: «Кто виноват?» Ты, украинец, знаешь ответ.

Точно так же, как знаешь ответ на вопрос: «Что делать?» Тебе говорили об этом в школе. Помнишь? Уважать чужое мнение. Выслушивать. Попытаться понять, разобраться. Не выковывать ненависть в слова и образы. Помнить, что нет ничего важнее мира. Нести ответственность за каждое слово.

Простые, обыденные вещи. Которых сейчас как никогда не хватает. Во времена, когда учишься жить заново.

Отчалил
О несостоявшемся губернаторстве Алексея Чалого

16.04.2014

Несколько дней я был в деревне под Бахчисараем. Без интернета. Когда мне начали звонить. Сначала один знакомый, потом – другой. Человек 6–7 набралось. И все они, в разной интерпретации, задавали один и тот же вопрос:

– В курсе: Чалый ушёл? Что думаешь?

Я был не в курсе. Но, слыша вопрос, думал не слишком оптимистично.

Севастопольцы из-за Чалого, как и я, расстраивались. В катере, идущем к набережной Корнилова, мужчина в офицерском кителе, но без погон, рассказывал другому, такому же, но с погонами, о том, что без Чалого всё будет совсем иначе – «напряжнее». А у севастопольского горсовета – там, где аллея городов-героев и Вечный огонь – митинговали пожилые дамы с плакатами «Алексей Михайлович, возвращайтесь!» и «Чалого – в губернаторы!».

Эффектно, сердце и душу пробуждающе. Я и представить себе не мог, что весь Севастополь враз заговорит об одном и том же человеке. Тем более о мэре, о которых в городе-герое – либо ругательно, либо никак.

Алексей Михайлович Чалый, всенародно избранный 23 февраля на 30‑тысячном городском митинге, быстро, если не сразу же, для многих стал своим, родным, близким. Собственно, именно этими дефинициями и объясняется его успех. Избери толпа – аплодисментами, криками – кого-либо другого, и были бы претензии: мол, вот так, по-средневековому, не выбирают. А тут согласились, приняли; более того – воодушевились. И постеры с бородатой революционной физиономией «Cha» наводнили севастопольские улицы и интернет. Потому что свой, потомственный.

Для Севастополя, привыкшего к извечным назначениям мэров со стороны, это уже достижение, за которое можно простить многое. Впрочем, Чалого и прощать-то особо не за что было. Если и говорили о нём, то, с поправкой на флуктуацию, в основном положительно.

Его олицетворяют с советским интеллигентом, в самом лучшем понимании этого слова. Из тех милых фильмов, где важнее всего – человечность. Между тем, он человек новой формации. Из успешных бизнесменов, которые не пародировали западные стандарты, а интегрировали лучшее в экономику переходного периода. Этакий self‑made man.

Ехали в Симферополь: я, общительная блондинка, двое крымских татар и разбитной водитель. Говорили о Чалом. В комплементарных тонах. Блондинке нравился, «потому что солидный, симпатичный», татарам – «потому что деловой», а водителю – «потому что в свитере вышел». И такое единодушие едва ли не по всему Севастополю.

За всей этой феерией почти никто не спросил: откуда, собственно, Алексей Михайлович взялся и почему именно он стал «народным мэром»? Кто разрешил?

Тогда, 23 февраля, перед севастопольцами выступали износившиеся персонажи: Дойников, Тюнин, Колесниченко. Люди стояли и думали: «Бог ты мой, ну неужели кто-то из них возглавит город?» Но появился, как волшебник на голубом вертолёте, Алексей Чалый. Стало хорошо, благостно даже. И это чувство уже не отпускало.

В очередях к банкоматам, в столпотворении на почтах, начиная разговор о потерянных вкладах и невыплаченных зарплатах, севастопольцы печалились, расстраивались, злились, но неизбежно сходились на одном оптимистическом прогнозе: Чалый решит вопрос. Иногда начинало казаться, что Алексей Михайлович – супергерой, который и заводы поднимет, и средства денежные мобилизует, и котят с деревьев снимет, и старушек через дорогу переведёт.

Но вот он ушёл – отчалил, – сделав это на пике популярности. За двадцать лет независимости не помню, чтобы севастопольцы переживали, когда уходил их мэр. А тут – печаль и плач Ярославны.

Официальная версия – ушёл сам: «Решение это было моё и основано оно не на слабости личной или ещё на чём-то, а на сознательном выборе, в лучшем понимании ситуации, чем это было некоторое время назад». Вместо себя – «я пришёл не один сюда, я пришёл с человеком, которого, я считаю, можно и целесообразно поставить на эту роль» – Алексей Михайлович предложил кандидатуру бывшего зама командующего Черноморским флотом России Сергея Меняйло. Сам же Чалый – «не бюрократ, но революционер» – возглавит Агентство стратегического развития города.

Несмотря на то что «народный мэр» отчалил сам, многие севастопольцы уже успели отыскать заговор. Объяснений тому нашли предостаточно. И то, что у Чалого свой бизнес в Эстонии (по законам РФ губернатор не может иметь бизнеса за рубежом). И то, что он не смог в полной мере оценить спектр проблем, стоящих перед городом. И то, что, наоборот, оценил, а потому испугался, боясь растерять заработанную репутацию. И даже то, что Путин «видит» Чалого вместо Медведева.

Главная же объяснительная версия звучит так: «Чалого сняли те, кто его назначал. Мавр сделал своё дело – мавр должен отойти». И в данном контексте недовольство севастопольцев нарастает, потому что назначение городского мэра со стороны (человека, как правило, постороннего) – их главная претензия к бывшему украинскому правительству. Теперь она будут адресована и Москве.

Сергей Меняйло – человек Севастополю не чужой: руководил государственным предприятием «Крымские морские порты», но беда его в том, что он неизбежно будет в тени Чалого, от которого в свою очередь ждут возвращения в губернаторы.

Правда, сам Алексей Михайлович уже заявил, что делать этого не станет. Но какая разница? Ведь севастопольцы всё равно ждут. Видимо, по их мнению, Чалый, как тот Дубровский, появляется, «когда в лихие года пахнёт народной бедой». Да, отчалил, но в случае чего обещал вернуться.