Текст книги "Война двух миров"

– Давай поговорим, – согласился я.

Она посмотрела на небо, где, сунув нос под лапу, дремала Большая Медведица, где туманность Андромеды казалась невообразимо далеким завитком серебра и среди созвездий бледной рекой струились скопления солнц галактического пояса.

– Интересно, с какой звезды они прилетели? – прошептала она.

– Об этом можно только гадать, – ответил я. – Вселенная такая .большая.

– Большая и холодная, – поежившись, добавила она. Я обнял ее за талию и притянул поближе к себе.

– За себя-то я не боюсь, – ответила она жалобным и тоненьким голосом – голосом ребенка, в котором чувствовался стон непонятной боли. – Слишком много пришлось пережить за последний год, чтобы бояться судьбы и смерти. Но Элис… она все, что у меня осталось.

Мне захотелось взять ее на руки.

– Знаешь, Крис. Я тоже не герой. Но не мы заварили эту кашу. И если честно, то я не столько спасаю Землю, сколько собственную голову. Боюсь, что Реджелин среди нас троих единственный альтруист.

– Он… хороший, – сказала она. – Я даже не знала, что марсиане могут быть такими чуткими людьми. – В ее голосе вдруг послышалась ярость. – Но эти твари рассорили два наших мира! Это они заставили нас убивать друг друга.

– Возможно, им просто некуда деться, и они пошли на это ради жен и детей, – ответил я. – Война всегда была мерзким и пакостным делом.

Крис удивленно посмотрела на меня и спросила:

– А в тебе когда-нибудь просыпается ненависть? Я только пожал плечами:

– Конечно. Но мне удается отогнать ее прочь. Побывав в космосе, человек меняется. О чем там только не передумаешь… И вещи больше не выглядят такими простыми, как тебе бы этого хотелось.

– Дейв, если бы каким-то чудом мы добились успеха… если этих чудовищ можно каким-то образом разоблачить и победить… что тогда?

– Не знаю. Мне кажется, Марс упростил бы для нас условия мира. Они, конечно, не отказались бы сразу от контроля за ситуацией, но дали бы нам возможность отстроиться. А через несколько лет два наших мира могли бы организовать межпланетный союз типа ООН. По крайней мере, появилась бы какая-то надежда.

– А ты… что делал бы ты?

– Так сразу и не скажешь. Скорее всего, пошел бы в ракетостроение. Ты даже не представляешь себе, какая это огромная область для исследований и развития. А возможно, я бы вернулся домой и попробовал писать по-настоящему. Мне очень хочется поведать людям о тех мыслях, которые одолевают человека среди звезд, и рассказать всю историю космоса.

– А ты хотел бы когда-нибудь иметь семью?

– Да, – прошептал я и заставил себя рассмеяться. – Если хочешь, можем вместе подумать над этим.

– Знаешь… – Она замолчала, а затем тихо и очень нежно добавила: – Мне кажется, я бы не возражала.

Вскочив на ноги, я едва не врезался головой в конец румпеля, который выпустил из рук.

Наверное, не стоит описывать все детали нашего путешествия. Это была странная и невыразимо счастливая интерлюдия. Солнце, дождь и ветер, сияние озер, зеленые леса на берегах, а вокруг, словно крепостные стены, – безмолвие и одиночество… Нам приходилось экономить запасы еды, мы жались друг к другу от холода и сырости во время дождей, нас трепали колючие ветра, но радость зарождавшейся любви дарила веру и силы. Нас швыряло на волнах, страх сжимал сердца при виде редких самолетов над головой, и каждый день приносил все новые и новые неудобства, но нам хотелось, чтобы это плавание длилось вечно..

Реджелин тактично притворялся слепым и глухим и большую часть времени проводил с Элис, развлекая ее играми. Иногда он присоединялся к нашим разговорам, но чаще Крис и я оставались вдвоем. Мы вспоминали прошлое, и годы юности проносились перед нами – такие же яркие и нереальные, как солнечный свет или унесенные ветром облака. Нашу жизнь с двух концов сжимала тьма безысходности, но мы жили этими краткими мгновениями, мы держали их в руках, и они казались нам вечностью.

Через две недели плавание подошло к концу, мы посадили судно на прибрежную гальку у северных пляжей Дулута и побрели по берегу к лесу. Нам пришлось спать на сосновых ветках, в густой чаще, где ветер всю ночь шептался с деревьями. Птица счастья вырвалась из рук, и на следующий день мы отправились в новую столицу Северной Америки.

Глава 7

Дулут стал оживленным портом, но после разрушения Чикаго он не выдерживал нагрузки, и верхние среднезападные города, избежавшие бомбардировок, все равно были обречены на скорое вымирание. Мы обошли порт стороной и начали пробираться в глубь страны, путешествуя по пустым дорогам и ночным полям, пока над нами сияли безжалостные звезды. Днем мы прятались в рощах, стогах сена и пшеничных полях. В отличие от восточных районов, фермеры здесь почти не страдали от беженцев из городов. Мне без труда удавалось выпрашивать у них еду для нашей группы – со своими запасами мы расправились еще на яхте.

Сиамская пара Миннеаполис – Сент-Пол приобрела после третьей мировой войны исключительное значение и превратилась в транспортный узел для быстро набиравших силу воздушных перевозок; однако уже через десяток лет технология сделала такие центры ненужными, и сдвоенный город, с второстепенным космопортом и причудливым промышленным комплексом, остался величавым пережитком прошлого. Учитывая его уцелевшие строения и выгодное местоположение в центре охраны, марсиане решили разместить в Миннеаполисе свой континентальный штаб. Крис и я здесь прежде не бывали, но Реджелин знал город довольно хорошо, поэтому, несмотря на мрачный юмор ситуации, мы полагались теперь на его руководство.

Переход от Верхнего озера к Сент-Полу занял неделю. Мы остановились в небольшой роще, чтобы привести себя в порядок, помыться и постирать в реке нейлоновую одежду. Вскоре Крис и я выглядели, как обычная городская пара. Достав из своего узла форму, Реджелин полдня драил и высушивал ее, пока пластиковая ткань, с засиявшим серебром на черной поверхности, не стала соответствовать его понятиям о воинской опрятности.

– Сейчас мы временно рассредоточимся, – сказал он. – Если кто-нибудь из нас не дойдет до места встречи, остальные должны продолжать борьбу.

В его словах звучала решимость, в шестипалом рукопожатий чувствовалась твердость намерений. Я восхищался им, поскольку самого меня переполняла тупая безнадежная боязнь, или, вернее, разбитая вдребезги храбрость, которая толкала вперед лишь потому, что ничего другого не оставалось.

Присев в высокой траве, мы следили за его фигурой, уверенно шагавшей по шоссе. Чуть позже с севера показался марсианский грузовик; Реджелин жестом приказал водителю остановиться и хладнокровно залез в кабину. Ему не требовалось никаких объяснений, если только там, конечно, не находился другой офицер.

– Счастливчик, – прошептал я.

– До тех пор, пока его кто-нибудь не узнает, – ответила Киска.

Мы отправились в путь на закате – мужчина, женщина и ребенок. К полуночи нам удалось добраться до темной Линдел-авеню в северном жилом районе города. На углу Бродвея царило оживление: из нескольких открытых баров раздавалась музыка, время от времени по улице проезжали машины. Мое сердце дрогнуло, когда я увидел марсианина, стоявшего на углу с блокнотом в руках. Крис втянула меня в темную подворотню; ее рука в моей ладони казалась кусочком льда.

– Давай обойдем квартал вокруг, – прошептала она.

– Нет, от всех не спрячешься, — ответил я сквозь зубы. – Он следит за порядком, и это, видимо, ему уже надоело. Скорее всего, парень записывает номера машин. Идем.

Мы прошли мимо него. Желтые глаза безразлично скользнули по нашим фигурам, и постовой снова перевел взгляд на дорогу. Для необученного марсианина все люди выглядят на одно лицо. Вот мы и решили полагаться на этот факт.

Кто нам только ни встречался на пути: по улицам шагали патрули, группа пьяных наемников горланила одну из своих непонятных баллад, мимо нас со скучающим лицом прошел молодой солдат. Всего в нескольких шагах проносились машины и грузовики, рычали огромные бронированные чудовища, стволы которых напоминали рога. Временами над головой с ревом пролетали самолеты и, подвывая, шли на посадку. А когда мы оказались в районе железнодорожной станции, я увидел марсианских солдат, сновавших среди домов, в которых размещались военные казармы. С каждой минутой их становилось все больше и больше. Мне не передать своих чувств, возникших при виде этого странного зрелища, – нечеловеческие головы в шлемах, высокие худые фигуры, а вокруг потрепанная жеманная невзрачность небольшого провинциального города. И эта картина стала для меня символом всей оккупации.

Мы свернули на Седьмую улицу и, ориентируясь по иллюминации деловой части города, прошли через опрятный район многосемейных домов. Я знал, что вскоре здесь появятся трущобы.

Станция располагалась на сравнительно небольшой площади и занимала около десяти кварталов, ограниченных складами, дешевыми гостиницами и фабриками. Реджелин назначил встречу в гостинице «Космопорт», которая находилась всего в трех кварталах от общевойскового штаба. Мы вошли в темный вестибюль и направились к стойке.

– Комнату на двоих, – сказал я. Разбуженный клерк сонно приподнял голову и, с трудом различая меня, ворчливо ответил:

– Прошу прощения, мистер, но наше заведение забито под завязку. Сами понимаете, кругом одни марсиане.

– Ну вот, – с кривой усмешкой прошептала Крис. – Опять непредвиденное осложнение.

– Послушайте, – возмутился я, – мы только что приехали из Де-Мойна и едва не валимся с ног. Мы обошли уже несколько гостиниц, и нам везде отвечают отказом. У меня жена и ребенок – поимейте сердце!

– А я вам говорю, у нас перебор, – сердито ответил клерк. – Даже ванные заняты.

На стойке передо мной лежал журнал регистрации. Я быстро взглянул на список жильцов и выбрал первую попавшуюся фамилию – Фред Геллерт из Дулута.

– Ну и чудеса! Да ведь здесь живет мой старый приятель? Кто бы мог подумать!

От усталости мой возглас прозвучал слишком невыразительно, но я попытался скрасить это улыбкой.

– Мистер Геллерт, видите? Если бы я знал, что он живет у вас, нам не пришлось бы таскаться по улицам ночью. Он потеснится, можете не сомневаться.

– Это проблемы вашего друга, – пожимая плечами, ответил клерк.

Его безразличие казалось почти осязаемым – еще одна сломанная душа на лике униженной Земли.

– Ключа на доске нет, значит, он в номере.

– Тогда мы пойдем посмотрим. И знаете… Я положил на стойку несколько оставшихся тысячедолларовых купюр.

– Меня зовут Робинсон. Джеймс Робинсон. Я позвоню вам сверху, если мы договоримся. И не забудьте вписать мое имя на номер Геллерта. Видите ли, я ожидаю одного посетителя.

В каждом коридоре стояло по три-четыре группы марсиан, но отступать было поздно. Не смея поднять глаза, мы быстро поднялись на третий этаж. Я заметил, что здесь в основном живут солдаты срочной службы – рядовые и сержанты. Высший офицерский состав занимал большие отели, а офицеры среднего звена размещались в частных домах. Я видел спокойные, почти флегматичные лица охотников и крестьян со дна высохших морей и каменистых холмов. Мы слышали обрывки их песен, похожих на жалобный плач и причитания.

В какой-то момент коридор опустел, мы остались одни, и я громко постучал в дверь Фреда Геллерта.

– Дейв, – зашептала Киска, – не сходи с ума. Он нас не впустит, а лишний шум привлечет к нам внимание…

– Мы договорились с Реджи встретиться в этой гостинице, – раздраженно ответил я. – И теперь уже поздно что-нибудь менять. Если он не боится в открытую ходить по городу, то и нам не мешало бы…

– Да? Кто там? – раздался брюзгливый полусонный голос. Дверь со скрипом отворилась. – Эй, черт бы вас побрал! Что вы себе позволяете?

Я молча вошел в номер, и мой пистолет уперся в живот Фреда Геллерта. Крис закрыла дверь и, с тревогой посматривая на нас, усадила дочку на кровать.

– Только без криков и шума, – сказал я ему. – Мне не хотелось бы вас убивать, но, если потребуется, я сделаю это, не задумываясь.

Он удивленно щурил на меня глаза. Ничем не примечательный мужчина – небольшого роста, полный, с всклокоченными волосами песочного цвета, которые растрепались после сна. На розовом полушарии живота широко распахнулась пижама. Однако, судя по тому, как быстро он пришел в себя, от него можно было ожидать внезапных и решительных действий.

– Неужели это вы? – воскликнул он. – Тот самый Дэвид Арнфельд!

– Тот самый, – ответил я, кивнув головой. – Мы проведем здесь всю ночь. Возможно, ваша комната понадобится нам и утром. Вас никто не тронет при условии, что вы не будете создавать проблем. Если вы хотите сходить в туалет, то лучше сделать это сейчас, потому что мы на какое-то время вас свяжем и вставим кляп.

Разорвав простыню на полосы, я старательно связал нашего пленника, тщательно проверил узлы и уложил его в углу комнаты – освободиться он не мог. Крис позвонила клерку, а затем переодела Элис. Они забрались в постель и заснули.

Я прикрыл глаза, но забытье не приходило – сказывалось напряжение последних часов. И тогда, сев рядом с Геллертом, я рассказал ему всю историю, не ожидая веры, не ожидая помощи. Мне просто хотелось, чтобы люди узнали правду о пришельцах, чтобы они разнесли эту весть по свету, и, может быть, тогда какие-то слухи о них сохранились бы и после нашей смерти. В какой-то миг мне захотелось узнать, почему он оказался в городе, – скорее всего, ему достался один из тех жирных постов, которые марсиане предлагали людям, – но я почувствовал себя слишком усталым, чтобы задавать вопросы и выведывать планы. Липкие пальцы сна закрыли мне веки, и я задремал.

Меня разбудил стук в дверь; сон растекся, как пролитая вода. Сжимая в руке пистолет, я выглянул в коридор. Там стоял Реджелин, высокий и черный на фоне тусклого света. Я втащил его в комнату и растолкал Крис, смягчив ее ворчание легким поцелуем. Реджи пристроил свою длинную фигуру в кресле, устало вздохнул и вопросительно взглянул на связанного Геллерта. Я объяснил ему нашу ситуацию.

– Хорошая работа, – сказал он, и на секунду его лицо скривилось в усмешке. – Что касается моих приключений, дела складываются довольно неплохо. Здесь так много марсиан, что мне оставалось лишь смешаться с толпой. Я отправился прямо в Фошей Тауэр, где располагается штаб национальной армии, и просмотрел там адресную книгу. Потом мне удалось поболтать с милой девушкой у коммутатора, которой польстило внимание марсианского офицера. Мы немного погуляли, выпили кофе, и я получил приличную информацию о руководящем составе.

Крис нахмурила брови.

– Вы меня начинаете удивлять, – сказала она.

– Да, оказывается не все ваши соплеменники питают к нам ненависть, – ответил Реджелин. – Те, кто не очень сильно пострадал от войны и ее последствий, а сейчас получили хорошую работу и паек, справедливо решили, что с нами можно как-то уживаться… Тем не менее мне повезло, что никто из землян обычно не может отличить одного марсианина от другого. – Он склонился вперед и сцепил руки. – Итак, мы хотели найти марсианского офицера, который оказался бы пришельцем и которого мы могли бы захватить для демонстрации и доказательства. Мне кажется, я обнаружил возможную жертву. Йоак Аландзу ай Кромта, адъютант коменданта Руани, заведует архивом и отчетами инспекционных пар. В его распоряжении находится вся штабная документация регулярных оккупационных властей. Короче говоря, он получает всю информацию с этого континента и помогает соотносить ее с данными, которые поступают из остальных частей планеты. Это очень выгодная для пришельцев должность. Чуть позже я узнал, что Аландзу очень молчаливый и неприветливый офицер, который никогда не отдыхает или, возможно, отдыхает только в своем кругу; причем о судьбе его предшественников никто ничего не знает – а это показалось мне решающим аргументом. Моя новая подружка разузнала для меня его координаты – люкс под номером 1847 в отделе «Нью Дикмен». У него есть телохранитель, который, без всяких сомнений, тоже является пришельцем. Но у нас есть преимущество – они не ожидают нападения.

– Мы отловим их и позвоним твоему другу Юиту, чтобы он приехал взглянуть на доказательства, – с воодушевлением произнес я. – Пока все идет хорошо. А как мы заставим Аландзу изменить свой облик?

– Как?.. – На губах Реджелина промелькнула легкая усмешка, – Ты можешь еще раз ткнуть лампу в его лицо.

Я ощутил дрожь азарта. На страх и сомнения не оставалось времени. Подарив Киске долгий поцелуй, я вышел вслед за Реджелином из комнаты. Мы выбрались на улицу, и, следуя нашему уговору, он зашагал немного впереди.

Время близилось к трем часам ночи. Темнота и молчание, как безмолвный океан, накрыли город. Несколько фонарей, словно одноглазые великаны, сияли на Хенепит-авеню, изредка по ее пустой полосе проносились машины, а вдали, почти на грани видимости, в пятнах света мелькнула пара марсианских патрульных. У меня появилось ощущение чего-то огромного вокруг, и казалось, что спавший город, этот единый монолитный организм, вдруг сжался от страшного кошмара и почти готов издать отчаянный вопль, с которым придет пробуждение.

Вскоре мы увидели тускло-голубое сияние «Нью Дикмена», до которого оставалось полквартала. Свет неоновых огней поблескивал на шлемах двух солдат, охранявших вход отеля. Небрежно отмахнувшись в ответ на приветствие, Реджелин прошел мимо них и исчез внутри. В такой темноте узнать его было невозможно. Надвинув шляпу, я прокрался по Хенепит, , а затем свернул в туннель, который заканчивался на стоянке заднего двора. Стоянка наверняка охранялась, но выбирать не приходилось. Я вошел во внутренний двор отеля.

– Эй, ты! Стоять на месте!

Команду произнесли с неописуемым акцентом. Я обернулся и увидел двух солдат, которые подходили ко мне. Судя по автоматам, болтавшимся на боку, они ничего не подозревали – да и что мог означать для них один бродяга? Я двинулся к ним, покачиваясь, словно пьяный, и, когда высокие черные силуэты в металлических шлемах оказались рядом, мое тело сжалось, как пружина.

– Вы меня? Что надо, парни? – спросил я хриплым голосом и еще раз покачнулся. – Мне приказано везти енерала. Енерал велел приготовить машину, а он шутить не любит…

– Тебе уходить, – приказал ближний из них. Очевидно, он знал по-английски несколько слов. Солдат схватил меня за руку и попытался оттащить обратно к въездным воротам.

– Уходить… давай-давай.

Я нанес удар; ребро моей ладони врезалось в его горло – а это смертельный прием, если вы имеете какой-то навык. Он со всхлипом упал и с шумом распластался на асфальте. Я сделал другому подсечку, толкнул его в грудь и, когда охранник повалился на землю, добил его ударом ботинка в висок. Мне не хотелось их убивать, но в таких делах ничего наперед не скажешь.

Я побежал. Если кто-нибудь из марсиан услышал шум, через несколько секунд здесь появятся солдаты. Пара охранников у туннеля теперь не в том состоянии, чтобы говорить или тыкать пальцем в мою сторону. И нападение на них, скорее всего, посчитают бессмысленным актом мщения, – вернее, мне хотелось надеяться на это.

Проскользнув между машинами, я добрался до пожарной лестницы, затем, подпрыгнув, уцепился за нижние ступени и полез вверх. С мимолетным юмором висельника мне подумалось, что где-то в душе у меня кроется необъяснимая тяга к пожарным лестницам. Но на этот раз я не поднимался по ступеням, как принято говорить в народе, а плавно перетекал по ним.

Когда мне удалось добраться до седьмого этажа, внизу началась какая-то суета. Я замер; к тому же мне все равно требовалось перевести дыхание и унять боль в легких. Луч фонаря скользнул по пролету, на котором я лежал. Тело сжалось в ожидании раздирающего шквала пуль, но меня спасли темная одежда и неподвижная поза.

Планируя операцию, мы не договаривались о времени. Сначала в люкс под номером 1847 должен войти Реджелин, потом я… а что дальше? Мне предстояло стать второй волной атаки – на случай, если это понадобится. Я лежал, прижимаясь к мокрому от росы железу, и думал о том, что мое участие в общем-то бессмысленно. Если Реджи удастся войти в номер, можно считать, что мы свое дело сделали. И вряд ли Аландзу что-то заподозрит, когда голос марсианина окликнет его и сообщит о срочном донесении. Пришелец откроет дверь и увидит перед собой ствол оружия… Но вот потом, если помощь не подоспеет вовремя, возможно, придется принимать бой. И тогда потребуюсь я.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем суматоха внизу начала утихать. Я встал на четвереньки и полез дальше, надеясь, что марсиане в пылу суеты не услышат тихого поскрипывания ступеней. Восемь, девять, десять… Неужели только десятый этаж? А если я сбился со счета? С моих уст слетело беззвучное проклятие.

Семнадцать, восемнадцать. Мои колени были ободраны и стерты до крови. Я открыл дверь и шагнул в тускло освещенный коридор. Комната рядом со мной имела номер 1823, – значит, я не ошибся в счете.

Я крался на цыпочках по пустому коридору, изредка посматривая на двери с номерами. Вот сюда, теперь за угол… У порога люкса с номером 1847 виднелась тонкая серебристая полоска света. Видимо, Реджелин уже там и держит чужаков под прицелом. Наверное, он волнуется и гадает о причинах моей задержки.

Я замер. Тело подрагивало, нервы едва не лопались от напряжения. Во мне зародилось кошмарное предчувствие, но для мелодрам не оставалось времени. Хотя постой-ка, мистер Арнфельд… а зачем же рисковать?

Как можно тише я прокрался мимо двери, пару раз свернул за угол и отыскал пожарную лестницу на восточной стороне. Она располагалась на боковой стене и спускалась прямо к подъездной дорожке. Я заметил широкий карниз, который проходил под окнами вокруг всего здания, – очевидно, он предназначался для моющих машин. Засунув пистолет за пояс, я выбрался на выступ, прижался к стене и начал медленно продвигаться вперед. Странно, но эта акробатика действовала успокаивающе – меня окружала густая тьма, и, кроме собственной неловкости, бояться было нечего. А для космонавта такие карнизы и высота – не слишком важное дело.

Обогнув угол, я увидел нужное мне окно, которое ярко светилось в ночи. Мне оставалось лишь подползти к нему поближе, вытянуть шею и быстро заглянуть в комнату.

Клянусь, сначала я подумал, что Реджелин сюда еще не добрался. А войти в номер мог только он – услышав человеческий голос, чужак заподозрил бы неладное. Но потом я увидел его. Он стоял с поднятыми руками, без оружия, и в грудь целились четыре ствола.

Кроме Реджи в комнате находились четыре марсианина, а вернее, четыре пришельца. И я почти не сомневался в их истинном происхождении.

Они каким-то образом узнали о наших планах. Но кто их предупредил? И так быстро! Я вцепился пальцами в раму: под ногами тихо посвистывал ветер. Что делать? Что делать?

Если я ворвусь туда, как пехотинец ООН, и с криком «Руки вверх!» попытаюсь освободить Реджелина, они успеют пристрелить не только его, но и меня, а мне не уложить их всех за одну секунду. На какой-то миг меня охватил страх, мне захотелось вернуться к Киске и убежать с ней, убежать куда-нибудь далеко-далеко.

Нет, они все равно не сойдут со следа и будут вести охоту, пока не перебьют нас до последнего. А это не займет у них много времени. Скрипнув зубами, я вытащил оружие, перевел его на автоматический режим, а затем, пригнувшись, уцепился левой рукой за подоконник и начал стрелять прямо сквозь стекло.

Грохот поднялся, как в день Страшного Суда. Я видел, как они падали, словно жалкие марионетки, которым без предупреждения обрезали ниточки. Истерзанная плоть и куски костей разлетались в стороны. Я перемахнул через подоконник и растянулся на полу.

– Вот так, приятель! – мрачно произнес Реджелин. — Когда я вошел, они уже ждали меня. Эти парни не дали мне в пальцем шевельнуть. Какое невероятное невезение… Фред Геллерт оказался чужаком!

Время поджимало, и я даже не успел подумать о Крис и Элис, которые остались в одной комнате с монстром. Надо было уходить. Но Реджелин кое-что просчитал, пока стоял, вскинув руки над головой. Видимо, он все-таки таил в душе слабую надежду, что я приду и спасу его. Реджи открыл дверь в спальню и указал мне на кровать. Я забрался под нее. Он тоже затаился в этой комнате.

Через секунду дверь в номер выломали. Я лежал, напряженно прислушиваясь к топоту тяжелых сапог и встревоженным крикам марсиан.

В гостиной собралась целая толпа – толпа возбужденных марсиан. И тогда Реджелин с безумной дерзостью вырвал наш шанс – единственный из тысячи. Он вышел из спальни и смешался с толпой.

– Здесь тоже никого нет, – услышал я его голос. – Наверное, убийца удрал через окно.

Он начал отдавать приказы: «Вы трое обеспечиваете наблюдение за пожарными лестницами», «Вы немедленно должны позвонить в военную полицию», «Вам я доверяю передать сообщение в главное управление», «Остальным очистить помещение, вы можете затоптать следы; я сам буду охранять место происшествия».

Невероятно, но это сработало. Хотя, возможно, здесь нет ничего странного. Марсиане мало чем отличаются от нас: произошло убийство; толпа слишком возбуждена, чтобы о чем-то думать; и вдруг появляется офицер высшего эшелона; а таким уверенным мог быть только тот, кто знал, что делать. Короче, через пару минут мы остались одни.

Я выполз из-под кровати и увидел, что Реджи выворачивает карманы ординарца Аландзу.

– Вот они, – сказал он. – Ключи от его машины. Она где-то внизу, на стоянке.

Мы вылезли в окно и, пренебрегая опасностью, быстро перебрались по карнизу к пожарной лестнице, которая выходила на задний двор. Реджелин проворно спускался вниз, и я едва поспевал за ним. У самой земли его окликнули несколько голосов.

– На лестнице никого нет, – ответил он. – Эй, помогите мне спуститься… Немедленно проведите меня к машине Йоака Аландзу. Он приказал мне подогнать машину к выходу.

Солдаты не знали толком, кого убили наверху, а приказ офицера являлся для них непререкаемым законом. Время тащилось с черепашьей скоростью. Пока Реджелин открывал машину и выезжал из гаража, каждая секунда казалась мне последним мгновением жизни. Он приказал охранникам осмотреть выездные ворота, солдаты побежали туда и вскоре затерялись в темноте. Реджи притормозил возле лестницы. Я спрыгнул вниз, приземлился на ноги и, нырнув на переднее сиденье, тут же перекатился на пол. Машина плавно двинулась вперед.

– А теперь подумаем о Крис, – спокойно произнес Реджелин. – Если только она все еще в той комнате. «И если она вообще еще жива», – подумал я.