Текст книги "Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761"

Наряду с Морской академией в рассматриваемый период в Петербурге были созданы и другие специальные учебные заведения. Инженерная школа, основанная в 1719 г., и школа при Санкт-Петербургской Артиллерийской лаборатории, основанная в 1721 г., были связаны с аналогичными заведениями, созданными несколько ранее в Москве. Инженерная школа в Петербурге затем, в 1723 г., поглотила свой московский прототип807807
  Бенда В.Н. Первые российские артиллерийские и инженерные школы в конце XVII – первой четверти XVIII века // Военно-исторический журнал. № 9. 2009. С. 23–28.


[Закрыть]. Существовали также планы создания школ более низкого уровня для других социальных групп. «Регламент, или устав Главного магистрата», изданный в начале 1721 г. для нового органа городского управления, предписывал открывать школы в городах для обучения грамоте и счету808808
  ПСЗ. Т. 6. № 3708. 16 января 1721 г. С. 302.


[Закрыть]. Кроме того, Петр учредил школы при Адмиралтействе, чтобы учить грамоте и счету ремесленников разных профессий и матросов в целях повышения их производительности труда. «Регламент управления Адмиралтейства и верфи» 1722 г. предусматривал обучение сыновей адмиралтейских плотников и других ремесленников основам грамоты и геометрии809809
  Okenfuss M. Technical Training. P. 340; ПСЗ. Т. 6. № 3937. 5 апреля 1722 г. С. 535.


[Закрыть]. Учителями в этих школах были, главным образом, духовные лица, хотя в перечень преподавательского состава, сделанный Священным синодом в 1722 г., входили также конторские служащие, отставные солдаты и даже дворовые люди. Они получали жалованье от властей, а учили по традиции – по Псалтыри, Часослову и азбуке810810
  Семенова Л.Н. Очерки истории быта. С. 94–95.


[Закрыть]. В любом случае из-за ограниченных средств, образовательные планы часто оставались неосуществленными. Зато частные начинания, которые в этот период затевали некоторые видные деятели, оказывались несколько успешнее. Так, архиепископ Феофан Прокопович в 1721 г. учредил школу для сирот и других «недостаточных» детей различного социального происхождения в своем петербургском доме на Карповке. Школа пользовалась хорошей репутацией – Прокопович получил образование в Киево-Могилянской академии и написал букварь специально для своих учеников, – но закрылась вскоре после его смерти в 1736 г.811811
  Black J. Citizens for the fatherland. P. 28.


[Закрыть]

В рассматриваемый период в России все чаще стали брать в учителя иностранцев. Обычай нанимать иноземных наставников входил в обыкновение среди московской верхушки к концу XVII столетия, но в начале XVIII в. он окончательно утвердился, причем тон задавала царская семья. Например при весьма сдержанном отношении царицы Прасковьи Федоровны к некоторым из реформ ее деверя на образование она смотрела иначе. Она позаботилась о том, чтобы три ее дочери – Екатерина, Анна и Прасковья – получили как традиционное образование, опирающееся на букварь, так и освоили новые предметы, в том числе иностранные языки (французский и немецкий) и танцы. Для этого она наняла вестфальца Дитриха Остермана, брата Генриха (Андрея Ивановича) Остермана – ведущего представителя петровской администрации, а также Этьена Рамбура, француза, учившего впоследствии дочерей Петра, Анну и Елизавету812812
  Семевский М.И. Царица Прасковья. 1664–1723. Л., 1991. С. 34.


[Закрыть]. Княгиню Наталью Борисовну Долгорукую (урожденную Шереметеву) с братьями учила швейцарская гувернантка Мария Штауден, которую пригласили родственники Натальи813813
  Корсаков Д. Княгиня Наталья Долгорукая // Исторический вестник. Вып. 23. 1886. С. 265.


[Закрыть].

Несмотря на препятствия, стоявшие перед реформами образования, их воздействие на молодое поколение постепенно становилось заметным, особенно в овладении иностранными языками. В 1721 г. французский посол Жак де Кампредон заметил, как грациозна и очаровательна дочь Андрея Матвеева, Мария (будущая жена генерала А.И. Румянцева), в чем он увидел плоды хорошего воспитания814814
  СИРИО. Т. 40. С. 390. Де Кампредон – кардиналу Дюбуа. Санкт-Петербург, 12.12.1721.


[Закрыть]. Берхгольц так же отозвался о маленькой княжне Черкасской, прибавив, что она вполне могла быть воспитана во Франции815815
  Берхгольц Ф.В. фон. Дневник камер-юнкера Фридриха-Вильгельма Берхгольца (1721–1725). Гл. 1, 2 // Неистовый реформатор. С. 168


[Закрыть]. Опыт службы за границей также мог повлиять на решения по поводу образования детей, как было в случае с графом Н.Ф. Головиным, хорошо говорившим по-английски и по-французски после службы на английском корабле с 1708 по 1716 г. Впоследствии он проследил за тем, чтобы его сыновей и дочерей, среди прочих предметов, обучили иностранным языкам816816
  Богословский М.М. Быт и нравы русского дворянства. С. 18–19. См. также: Берхгольц Ф.В. Дневник // Неистовый реформатор. С. 292.


[Закрыть]. Берхгольц несколько раз отмечал, что и мужчины, и женщины, принадлежащие к русской знати, хорошо владеют французским, немецким и итальянским, хотя не уточнил, насколько свободно они говорят817817
  См., например: Берхгольц Ф.В. Дневник // Неистовый реформатор. С. 160, 248.


[Закрыть]. Важность, придававшаяся изучению иностранных языков и практическому владению ими, как в официальном образовании, так и в дидактической литературе того времени, отражает их роль средства социального взаимодействия. К середине XVIII в. французский язык уже был обязателен среди русской элиты, как и при многих других европейских дворах818818
  См., например: Fumaroli M. When the World Spoke French / Transl. R. Howard. New York, 2011.


[Закрыть].

Перемена подхода к образованию дворян повлекла за собой основание специальных учебных заведений, обслуживающих потребности элиты и сходных с академиями для молодых дворян в других европейских странах. В середине 1731 г. по представлению генерала Б.Х. фон Миниха, губернатора Петербурга и президента Военной коллегии, был основан Сухопутный шляхетский кадетский корпус819819
  ПСЗ. Т. 8. № 5881. 29 июля 1731 г. С. 793–794.


[Закрыть]. В предварительном варианте проекта организации этого учебного заведения упомянут образец берлинского Королевского кадетского корпуса, основанного в 1717 г.820820
  РГАДА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 76 (проект об учреждении кадетского корпуса, найденный в бумагах Верховного тайного совета. Ок. 1726–1730 гг.). Л. 1–4 об.


[Закрыть] Кадетский корпус был не просто функциональной школой для военного обучения. Разумеется, главной его задачей была подготовка молодых людей, способных с пользой служить отечеству в военной или гражданской сфере, но при этом учитывалась потребность в европейском воспитании дворянства. Кадетов обучали академическим дисциплинам – арифметике, истории, юриспруденции и др., и сверх того, им давали знания и умения, которыми полагалось владеть дворянину, – учили верховой езде, фехтованию, танцам, иностранным языкам. В Кадетский корпус ежегодно принимали 150 учащихся из русских дворян и 50 из остзейских немцев. С 1732 по 1762 г. обучение в нем проходили около 2 тыс. учащихся, из которых окончили курс 1557 человек821821
  Black J. Citizens for the fatherland. P. 47–48.


[Закрыть]. В 1752 г. в Санкт-Петербурге открылся еще один кадетский корпус – Морской, который заместил собой тогдашнюю Морскую академию и несколько других небольших морских школ. В его расписании царила такая же смесь духовных, академических и практических дисциплин, как в его сухопутном эквиваленте, а прием производился по большей части из дворянских семей822822
  Веселаго Ф.Ф. Очерк истории. С. 115–140; ПСЗ. Т. 13. № 10062. 15 декабря 1752 г. и «Книга штатов». 2. С. 45–53.


[Закрыть].

Молодым дворянам не только прививали военные и академические знания, но и поощряли применять свое образование в новой социальной среде, а потому кадетов приглашали на регулярные вечерние мероприятия при дворе, в частности на балы-маскарады823823
  См., например: РГВИА. Ф. 314. Оп. 1. Т. 1. Д. 2637. Л. 1–23 об. (О бытии при Выс. дворе маскарадов, 1753–1754); Там же. Д. 2702. Л. 1–17 об. (О бывших корпусных чинах при дворе на маскараде, 1755).


[Закрыть]. Кроме того, кадеты на практике использовали полученные знания в иностранных языках, занимаясь переводами, причем не только технических и научных трудов, но и литературных и исторических сочинений. Позднее плоды этих усилий пришли к читателю с открытием типографии в Кадетском корпусе в конце 1750-х гг.824824
  Marker G. Publishing, Printing, and the Origins of Intellectual Life in Russia, 1700–1800. Princeton, NJ, 1985. P. 77–78; РГВИА. Ф. 314. Оп. 1. Т. 1. Д. 2656. Л. 1–8. (О переводе французских книг на российский язык, 1754–1756).


[Закрыть] Переводческие занятия также подтолкнули кадетов собираться в литературные кружки, один из которых, Общество любителей российской словесности, основал А.П. Сумароков, будущий выдающийся драматург и директор первого постоянного русского театра. К учащимся того периода принадлежат М.М. Херасков, П.А. Румянцев-Задунайский, И.П. Елагин – выдающиеся фигуры русской культурной и политической жизни в эпоху Екатерины II825825
  Raeff M. Origins of the Russian Intelligentsia: The Eighteenth-Century Nobility. New York, 1966. P. 139.


[Закрыть]. Еще одной площадкой, где кадеты могли применить свое образование для участия в жизни светского общества, был театр, и не в последнюю очередь благодаря помощи своих учителей в устройстве представлений для двора. В результате кадеты выступали как артисты в ряде комедий, трагедий и балетов, ставившихся при дворе в течение всего рассматриваемого периода, причем в 1750–1760-х гг. – под руководством Сумарокова826826
  Всеволодский-Гернгросс В.Н. История театрального образования в России. СПб., 1913. Т. 1. С. 201–215.


[Закрыть].

Альтернативой государственным образовательным учреждениям, особенно для дворянских детей, были пансионы (от франц. pension) – частные школы, обучавшие детей грамоте, иностранным языкам, танцам и «пристойному обхождению». Объявления, рекламировавшие эти школы, а также услуги иностранных гувернеров и гувернанток для мальчиков и девочек, печатались в «Санктпетербургских ведомостях» всю первую половину XVIII в.827827
  См., например: СПВ. № 18. 3 марта 1749 г. С. 7; № 81. 9 октября 1752 г. С. 7; № 59. 25 июля 1755 г. С. 7.


[Закрыть] Оценить образовательную подготовку и преподавательский уровень этих гувернеров русским нанимателям было трудно, потому что многие из них не имели достаточного опыта в общении с иностранцами. Любой француз с легкостью мог получить место домашнего наставника, если представлял будущим работодателям убедительные рекомендации, настоящие или фальшивые828828
  Этот вопрос был поднят в указе об основании Московского университета в 1755 г.: ПСЗ. Т. 14. № 10346. 24 января 1755 г. С. 286.


[Закрыть]. Поэтому в 1757 г. Елизавета издала указ, которым предписывалось всем иностранным гувернерам сдавать экзамен при Академии наук или при вновь учрежденном Московском университете, прежде чем наниматься на работу. Гувернеров, признанных не соответствующими должности, могли депортировать, а нанявшим их людям грозил штраф, если они игнорировали требования указа829829
  ПСЗ. Т. 14. № 10724. 5 мая 1757 г. С. 765.


[Закрыть]. Те же гувернеры, которые благополучно сдавали экзамен, упоминали это отличие в своем объявлении в «Ведомостях»830830
  См., например объявление о приеме в школу Сосеротта: СПВ. № 70. 2 сентября 1757 г. С. 7–8.


[Закрыть].

Два описания того времени проливают свет на некоторые проблемы образования в первой половине XVIII в. М.В. Данилов (1722–1790) вспоминал, как в детстве, лет семи, он учился читать вместе с двоюродными братьями Елисеем и Борисом у местного пономаря Брудастого и его жены. В середине 1730-х гг. он поступил в Московскую Артиллерийскую школу, но школа была плохая, а преподаватели никудышные и страдали пороками. Данилов приводит примеры артиллерии кадета Алабушева, страшного пьяницы – школе приходилось вытаскивать его из тюрьмы по меньшей мере трижды, – и капитана Гринькова: тот был прилежным учителем, но у него была отрезана рука ниже локтя, и, возможно, из-за этого он страдал тяжелым заиканием. Неудивительно, что многие ученики разбегались или увиливали от занятий под предлогом болезни. В 1740-х гг. Данилов перешел в Артиллерийскую школу в Петербурге, где до него учился его брат Василий и где преподавательский штат был получше831831
  Данилов М.В. Записки М.В. Данилова, артиллерии майора, написанныя им в 1771 году (1722–1762). Казань, 1913. С. 27–47.


[Закрыть]. Он стал умелым чертежником, затем работал в артиллерийской лаборатории своей школы над проектами новых орудий и фейерверков832832
  Werrett S. Fireworks: Pyrotechnic Arts and Sciences in European History. Chicago, IL, 2010. P. 160–162.


[Закрыть].

А.Т. Болотов (1738–1833) в «Воспоминаниях» описывал свое обучение в детстве. Оно началось, когда ему, шестилетнему, вместе с другими местными детьми, преподавал Евангелие учитель-украинец. Когда Болотову исполнилось восемь, его отец, полковник, привлек одного из своих младших офицеров-немцев к обучению сына немецкому языку и арифметике, но военная ментальность учителя сказывалась слишком очевидно, потому что он то и дело пускал в ход розги. Третьему его наставнику посчастливилось получить университетское образование, и он преподавал немецкий, французский, рисование и азы географии833833
  Болотов А.Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова. М., 1986. Т. 1. С. 17, 39–40.


[Закрыть]. После этого Болотова отправили учиться в Петербург, в частный пансион Даниэля Ферэ, преподавателя Кадетского корпуса. Уроки были сосредоточены на изучении французского перевода басен Эзопа и статей из русских газет. Похоже, что Болотов столкнулся с обычными проблемами, о которых рассказывают и другие русские авторы XVIII в., описывая свои школьные дни. Ферэ больше интересовало получение прибыли от своих юных подопечных, чем их благополучие, а потому кормил он их очень плохо834834
  Там же. С. 86–92.


[Закрыть]. Болотов рассказывает, как он позже навещал своего дядюшку, генерал-аншефа Я.А. Маслова, жившего в Петербурге, и был свидетелем уроков, которые его юным кузенам давал их гувернер, месье Ляпис. Этот француз, хоть и явно образованный человек, выбрал метод преподавания, основанный на словаре Французской академии, из которого он читал ученикам статьи по этимологии отдельных слов. Этот метод сбивал учеников с толку и приносил им мало практической пользы835835
  Там же. С. 174–175.


[Закрыть].

В конце 1750-х гг. в Петербурге размещалось несколько крупных образовательных учреждений. Дворяне учились в двух кадетских корпусах и в Соединенной Артиллерийской и Инженерной школе (основана в 1758 г.), которые уделяли особое внимание военному делу и создавали солидный фундамент для будущей служебной карьеры воспитанников. Новый Пажеский корпус, основанный в 1759 г., служил для образования и светского воспитания молодых дворян, близких ко двору. Статус и связи, обретенные в Корпусе, очень пригождались пажам в дальнейшей карьере836836
  Хазин О.А. Пажи, кадеты, юнкера: исторический очерк. М., 2002. С. 19–28.


[Закрыть]. Каждое из этих учебных заведений специализировалось на формировании новых навыков, в особенности тех, что полагались молодому дворянину и могли в дальнейшем пригодиться в карьере, а главное – в новых социальных условиях при дворе или в повседневной жизни. Кадетский корпус играл также важную роль в развитии культурной жизни России, так как его ученики участвовали в театральных постановках для двора и переводили иностранные сочинения. За стенами официальных учебных заведений иностранные наставники и гувернантки продолжали преподавать своим ученикам целый ряд предметов, опять-таки отводя видную роль умению держаться в обществе. Однако Петербург не был единственным звеном в этом процессе. С основанием Московского университета в 1755 г. в России появилось более солидное высшее учебное заведение, чем его скромный петербургский предшественник, работавший при Академии наук. И, конечно, по-прежнему существовала возможность учиться в престижных иностранных университетах, например в Лейпциге или в Халле837837
  ПСЗ. Т. 14. № 10346. 24 января 1755 г. С. 284–294. Право свободно выбирать, где и как учить своих детей, как в России, так и за рубежом, было включено в указ об освобождении русского дворянства от обязательной службы, изданный Петром III в 1762 г.: ПСЗ. Т. 15. № 11444. 18 февраля 1762 г. С. 914.


[Закрыть].

В рассматриваемый период системой образования не были охвачены две области, которыми занялись позднее, в царствование Екатерины II. В 1764 г. при поддержке императрицы было основано специальное учебное заведение для молодых дворянок, Смольный институт, под руководством И.И. Бецкого838838
  ПСЗ. Т. 16. № 12154. 5 мая 1764 г. С. 742–755.


[Закрыть]. Ученицам предлагалась широкая учебная программа, и, подобно воспитанникам Кадетского корпуса, их приглашали к участию в придворной жизни, с привилегированным доступом в придворные театры и Летний сад839839
  Мордвинова З.Е. Смольный институт в эпоху императрицы Екатерины II (1764–1796) // Исторический вестник. 136/6. 1914. С. 996–997.


[Закрыть]. Более обширным начинанием Екатерины стало учреждение в 1786 г. системы народного просвещения, построенной с учетом опыта австрийской системы, введенной императором Иосифом II840840
  Harley J. A Social History of the Russian Empire, 1650–1825. London, 1999. P. 135–139. Об австрийской системе см.: Melton J. van H. Absolutism and the Eighteenth-Century Origins of Compulsory Schooling in Prussia and Austria. Cambridge, 1988. (Особенно с. 200–230).


[Закрыть]. Во всей Европе в рассматриваемый период подход к образованию был одинаковый, как для верхушки общества, так и для прочих социальных групп: образованное население признавалось полезным для государя и государства. И хотя результаты этих реформ в России были явно неоднозначными, – уровень грамотности вне городов оставался очень низким в сравнении с соседними странами – они заложили фундамент, на котором могли строить реформаторы системы просвещения XIX в.841841
  Dixon S. The Modernization of Russia, 1676–1825. Cambridge, 1999. P. 156–157.


[Закрыть]

ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Наряду с официальным образованием еще одним источником информации о том, как молодому человеку правильно держаться и достойно вести себя в обществе, служила воспитательная литература. В труде Норберта Элиаса появление этих текстов связывается с его теорией процесса цивилизации, согласно которой совершенствование манер в рамках перехода от мира Средневековья к раннему Новому времени было для правителя способом контролировать и «цивилизовать» аристократию. С точки зрения Элиаса, этот процесс был заключен в подъеме «учтивости», а выход в свет труда Эразма Роттердамского «De civitate morum puerillium» («О приличии детских нравов») в 1530 г. явился ключевым моментом этого процесса842842
  Elias N. The Civilizing Process. Revised Edition. London, 2000. 2 vols. P. 47–122 (см. на русском: Элиас Н. О процессе цивилизации. М.; СПб., 2001).


[Закрыть]. Появлялось все больше назидательных трактатов такого рода, к заметным их примерам принадлежат «Il libro del Cortegiano» («Придворный») Бальдассаре Кастильоне (1528), «Il Galateo» («Галатео, или О нравах») Джованни делла Каза (1558), «Traicté de la cour, ou instruction des courtisans» («Придворный трактат, или Учебник для придворных») Эсташа де Рефюжа (1616) и «Nouveau traité de civilité» («Новый трактат об учтивости») Антуана де Куртэна (1671). Эти сочинения продавались в больших количествах, переводились на другие языки и вдохновляли создание новых работ, посвященных этикету. Развитие такой литературы отражало возрастающую сложность придворной жизни раннего Нового времени и предлагало честолюбивому царедворцу советы о том, как преуспеть в этом окружении843843
  См., например: Burke P. The Fortunes of the ‘Courtier’: the European Reception of Castiglione’s ‘Cortegiano’. Cambridge, 1995. P. 62–65, 158–162.


[Закрыть].

Отдавая должное интерпретации Элиаса, дальнейшие исследования оспаривали его анализ по ряду позиций. Например заостренное внимание к текстам раннего Нового времени нередко заслоняет степень их преемственности от средневековых «куртуазных» текстов, начиная с XII столетия, охватывавших сходные темы в приложении к социальной среде своего времени844844
  Gillingham J. From Civilitas to Civility: Codes of Manners in Medieval and Early Modern England // Transactions of the Royal Historical Society. 6^th Series. 2002. Vol. 12. P. 267–289.


[Закрыть]. Подобным же образом, его прогрессистскую, чтобы не сказать виггистскую модель совершенствования поведения в этот период критиковали за слишком упрощенный подход к сложному дискурсу «пристойного». Отсутствие в дидактической литературе XVIII в. наставлений по контролю над телесными функциями (это общая черта текстов раннего Нового времени) Элиасу кажется свидетельством прогресса утонченности, но таких советов не содержали и средневековые куртуазные тексты, а потому предлагаемая Элиасом траектория эволюции манер выглядит откровенно прямолинейной845845
  Bryson A. From Courtesy to Civility: Changing Codes of Conduct in Eаrly Modern England. Oxford, 1998. P. 96–105.


[Закрыть]. Более того, существовало постоянное противоречие между влиянием трактатов о воспитании и тогдашней критикой нравов светского поведения с его видимым цинизмом и сопутствующими пороками – обманом, развращенностью и даже вырождением846846
  Anglo S. The Courtier: The Renaissance and Changing Ideals // A. Dickens (ed.). The Courts of Europe: Politics, Patronage and Royalty, 1400–1800. London, 1977. P. 44–53.


[Закрыть].

В России раннего Нового времени не выработался такой тип дидактической литературы, так как обстановка и формы социального взаимодействия при московском дворе сильно отличались от современных ему европейских примеров. Конечно, существовали общие элементы между религиозными нравоучительными текстами, определявшими поведение добрых христиан, как западных, так и православных, вроде церковных букварей для обучения грамоте и житийной литературы. Такие тексты производились в огромных количествах по всей Европе на протяжении раннего Нового времени847847
  О первых славянских букварях см.: Okenfuss M. The Discovery of Childhood in Russia: the Evidence of the Slavic Primer. Newtonville, MA, 1980. P. 8–11.


[Закрыть]. Однако до конца XVII в. в Московском государстве не было соответствия тем видам собраний в обществе, которыми изобиловали календари светской жизни других европейских дворов, особенно с активным участием женщин. Но в результате петровских реформ начала XVIII в. социальный опыт русской элиты уже разительно отличался от опыта ее старомосковских предшественников. В это время официальная обстановка государственных торжеств была еще тесно связана с традиционной московской ритуальной обстановкой, несмотря на добавление новых элементов, и регулировалась специальными инструкциями для участников – относительно порядка следования в процессии, конкретных церемониальных ролей и т.п. Зато в неформальной социальной ситуации, наподобие петровских ассамблей, где индивидуум пользовался свободой выбирать, чем ему заняться, русские участники не располагали таким руководством по благопристойному поведению, которое предлагали европейскому дворянину образование и воспитательная литература.

В ответ на потребность в новых базовых правилах личного поведения и социального взаимодействия в 1717 г. в Петербурге вышло в свет «Юности честное зерцало или показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов»848848
  Юности честное зерцало или показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов. СПб., 1717.


[Закрыть]. Хотя исходный тираж составил всего 100 экземпляров, книгу затем переиздавали в 1719 г. (600 экземпляров), в 1723 г. (в Москве, 1200 экземпляров), в 1740 г. (578 экземпляров), а также в 1745 и 1767 гг.849849
  СК. Т. 3. С. 452–453.


[Закрыть] Трактат состоял из нескольких разделов, и первая его часть близко напоминала буквари того времени. В нее входили кириллический алфавит, где старославянские буквы соседствовали с новым гражданским шрифтом, примеры фраз в помощь правильному произношению и перечень старославянских, арабских и римских цифр для обучения счету. Вторую часть – собственно «Честное зерцало» – составили Гавриил Бужинский, Яков Брюс и Иоганн Вернер Паус, германский ученый и переводчик на русской службе850850
  Cracraft J. The Petrine Revolution in Russian Culture. Cambridge, MA, 2004. P. 370–371. Роль Пауса как переводчика рассмотрена также в статье: Bragone M.C. К истории восприятия Эразма Роттердамского в России в XVIII веке // SGESRN. 2006. Vol. 34. P. 44–48.


[Закрыть]. Главным источником для этого раздела послужило упомянутое сочинение Эразма Роттердамского «De civitate morum puerillium». Кроме того, он опирался на вышедший в Пуатье в 1559 г. труд Матюрена Кордье «Miroir de la jeunesse pour le former à bonnes moeurs et civilité de vie» («Зерцало юношества для воспитания добронравия и житейского обхождения»), в частности в названии851851
  Как отметила Л. Хьюз, связь между этими названиями была установлена И. де Мадарьягой: Hughes L. „The Crown of Maidenly Honor and Virtue“: Redefining Femininity in Peter I’s Russia // W. Rosslyn (ed.). Women and Gender in Eighteenth-Century Russia. Aldershot, 2003. P. 39.


[Закрыть].

Эта часть книги посвящалась благопристойному поведению молодых людей и делилась примерно на две половины, в целом по гендерному принципу. Первая половина предназначалась для юношей и состояла из 63 советов, за которыми следовали отдельные фрагменты, касающиеся поведения в незнакомом обществе. Пронумерованные параграфы с советами охватывали внушительный круг проблем и имели черты сходства с традиционными старославянскими букварями – о необходимости уважать родителей, о правильном обращении со слугами, о важности таких личных достоинств, как честность, скромность, трудолюбие852852
  Okenfuss M. The Discovery of Childhood. P. 47.


[Закрыть]. Однако «Юности честное зерцало» было первым русским изданием, в котором эти достоинства помещались в контекст социального взаимодействия, чтобы помочь подготовке молодых дворян и к «учтивому обществу», и к служебной карьере. В параграфе об образовании (18) перечислены навыки, считавшиеся важными для молодого дворянина. Верховая езда и фехтование входили в традиционное дворянское воспитание с мотивом подготовки к военной службе, так что этот аспект легко привился в России. Однако новым элементом дворянского воспитания оказались для русских танцы, которым предстояло стать важной его частью в целях формирования правильной осанки и умения двигаться, о чем речь пойдет ниже. В нескольких параграфах подчеркивалась важность изучения иностранных языков (30) как свидетельства утонченности и образованности. Рассматривалось здесь и умение поддержать разговор, с советом изъясняться в сдержанной и почтительной манере (4, 6), учитывать тон общего разговора (7) и давать другим высказать свое мнение (8).

В других параграфах содержались советы о природе дворянства, например утверждение, что благородный статус – это не просто следствие происхождения семьи молодого человека, но что должно словами и поступками подтверждать свой статус (15). Уделялось место и личным качествам «благочестного кавалера» (16), необходимости держать слово (43), правильно обходиться со слугами (49–52). Двор определялся как важная часть жизни молодого дворянина и представал сложной системой с различными церемониями, требующими внимательного изучения и особых навыков, чтобы там преуспеть (19, 37). Имелись также общие советы, как вести себя в малознакомом обществе, например на банкетах, свадьбах и иных мероприятиях, на которых приняты танцы и другие виды общения (32, 39). Практический тон этого совета – он предостерегал от неумеренного питья и от ссор, содержал указания, как правильно пригласить даму на танец, – естественно согласуется с другими параграфами, касающимися того, как кашлять и сморкаться в чужом присутствии, не нарушая приличий (55–59). Два отдельных фрагмента (после 63-го параграфа) касались манеры поведения и позы за столом.

Вторая половина «Юности честного зерцала», озаглавленная «Венец девичьей чести и добродетели», предназначалась для девушек. Она состояла из 20 параграфов, посвященных личным добродетелям, таким так богобоязненность, опрятность, честность и милосердие, за которыми следовали два самостоятельных и более подробных очерка на тему «Девичьей чистоты» и «Девичьей скромности»853853
  Hughes L. „The Crown of Maidenly Honor“. P. 39–40.


[Закрыть]. Несмотря на перемены в общественном положении женщин русской элиты и на их новоявленную роль в петровских светских собраниях, внимание здесь было прежде всего сосредоточено на тех добродетелях, к воплощению которых следовало стремиться молодым дворянкам854854
  Kelly C. Refining Russia: Advice Literature, Polite Culture, and Gender from Catherine to Yeltsin. Oxford, 2001. P. 20.


[Закрыть]. Характер этого раздела определялся традиционным авторитетом религии, с многочисленными библейскими цитатами и отсылками, дополненными высказываниями отцов церкви о роли и поведении женщин855855
  Cracraft J. The Petrine Revolution in Culture. P. 375–376.


[Закрыть]. В то время как этот акцент на женской добродетели был, без сомнения, знаком читателям, так как имел религиозные корни и восходил к традиционному русскому отношению к женщине, данный раздел содержал мало положительных советов девицам относительно их поведения в обществе. Там не говорилось, как держать осанку и двигаться в «учтивом обществе», – вместо этого снова значилось требование, чтобы женщина вела себя скромно, и предостережение от вызывающих нарядов и поступков856856
  Hughes L. „The Crown of Maidenly Honor“. P. 41.


[Закрыть]. Подобный акцент не содержал в себе ничего неожиданного для сочинений такого рода, в частности для сентенций из влиятельного трактата Хуана Луиса Вивеса «Об образовании христианки», написанного в 1524 г. и посвященного Екатерине Арагонской857857
  Fantazzi Ch. Vives and the emargenati // Ch. Fantazzi (ed.). A Companion to Juan Luis Vives. Leiden, 2008. P. 71–86.


[Закрыть].

Хотя «Юности честное зерцало» печаталось и продавалось в значительных количествах, во всяком случае для светского произведения того времени, оценить его воздействие на русскую элиту затруднительно858858
  Marker G. Publishing. P. 30, 36–37.


[Закрыть]. В сущности, оно представляло собой компиляцию из разных переводных источников, в частности из Эразма, составленную людьми, которые неясно представляли себе, что именно они пытаются сочинить и для кого. Этой неуверенностью, возможно, объясняется пестрый и расплывчатый характер некоторых разделов, особенно «Венца девичьей чести и добродетели». Впрочем, в какой-то мере в процессе перевода учитывали, кто будет его читать. В отличие от тогдашних переводов технических книг в языке «Юности честного зерцала» не содержалось множества иностранных заимствований, но использовались русские термины для описания новых форм и приемов общения, как слово «беседа» для обозначения вечернего светского раута859859
  Cracraft J. The Petrine Revolution in Culture. P. 377–378.


[Закрыть]. Поэтому, хотя ситуации и типы поведения были в основном незнакомы русскому читателю, они описывались так, чтобы сделать их понятными, с целью преодолеть возможные культурные водоразделы.

Лишь несколько иностранных описаний этого периода рассматривают обычаи русского общества достаточно подробно, в частности дневник Берхгольца и дипломатическая корреспонденция де Кампредона. Оба этих автора отзывались благоприятно и не без некоторого удивления о культурном уровне русской элиты, но не упоминали о воспитательной литературе.

Хотя «Юности честное зерцало» отчасти восполнило отсутствие дидактической литературы на русском языке, оно оставалось единственным трактатом такого рода до середины 1730-х гг. Характер рекомендаций, которые оно предлагало русской знати, наверняка вызывал интерес, потому что в течение полувека после смерти Петра сочинение переиздавалось четырежды. Одновременно, с развитием и укреплением русского двора как института, сопоставимого с европейскими аналогами, возрастал интерес к чтению такой литературы. Как и следовало ожидать, благодаря той важности, что придавалась изучению иностранных языков, стало возможно читать воспитательные сочинения в оригинале или в переводах на другие европейские языки, что само по себе было знаком известной утонченности. Так, знаменитое сочинение Бальтасара Грасиана-и-Моралеса «Oràculo manual y arte de prudentia» («Карманный оракул, или Наука благоразумия») (1647) было опубликовано по-французски в переводе Амело де ла Уссэ под названием «L’Homme de Court» («Придворный») в Роттердаме в 1728 г. У царевны Елизаветы Петровны в 1730-е гг. был в личной библиотеке экземпляр этого французского перевода860860
  Копанев Н.К. Французские книги в Летнем доме императрицы Елизаветы Петровны // Зайцева А.А., Луппов С.П. (ред.). Книга и библиотеки в России в XIV – первой половине XIX века. Л., 1982. С. 37.


[Закрыть]. Затем, в 1734 г., это сочинение перевел с французского Сергей Волчков, в дальнейшем переводчик Академии наук. Этот рукописный перевод («Грациан придворный человек») был сделан по распоряжению фаворита Анны Иоанновны, Бирона, как гласит предисловие, датированное 14 июня 1735 г., в переплетенном экземпляре рукописи, сохранившемся в архиве семьи Воронцовых861861
  Архив СПб ИРИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. Д. 846. Л. 2.


[Закрыть].

Русский перевод Волчкова позднее был издан Академией наук в Петербурге в 1741 г. Посвящался он младенцу-императору Ивану VI и его матери, регентше Анне Леопольдовне. Стоит отметить, что тираж этого издания – 1250 экземпляров – был очень большим для светского произведения862862
  Marker G. Publishing. P. 61.


[Закрыть]. Судя по всему, печатание могло растянуться на несколько лет, так как в части экземпляров тиража на титульном листе стояло посвящение Елизавете, после ее удавшегося переворота против Ивана VI в ноябре 1741 г., и новая дата выхода в свет – 1742 г., хотя указ по поводу перемены посвящения вышел 23 января 1743 г. Второе издание было выпущено в 1760 г., также Академией наук, с увеличенным тиражом 1433 экземпляра, что отражало определенный спрос на книгу863863
  СК. Т. 1. С. 254.


[Закрыть]. Единственными существенными изменениями в этом издании были уменьшенный формат книги и дополнительный раздел в конце, озаглавленный «Рекапитуляция или Краткое повторение глав» и содержавший указатель основных тем и главных лиц, упомянутых в тексте. Книга состояла из пронумерованных параграфов, содержавших советы, как преуспеть при дворе, с комментариями Грациана. Советы были сходного типа с теми, что предлагались в «Юности честном зерцале», с упором на умения и качества идеального царедворца. Правда, выдержаны они были не столько в возвышенном, сколько в житейском тоне. При большом объеме книги и множестве затронутых в ней тем, включение «Рекапитуляции» служило полезной мерой, так как позволяло читателю быстро находить нужные параграфы или цитаты.

Другой пример, относящийся к этому времени, представлял собой выполненный В.К. Тредьяковским перевод книги Николя Ремон де Кура «La veritable politique des personnes de qualité», вышедшей в Париже в 1692 г. Она была издана по-русски в 1737 г. Академией наук под названием «Истинная политика знатных и благородных особ». Первоначальный тираж составлял 1200 экземпляров, а в 1745 г. напечатали второе издание864864
  СК. Т. 1. С. 406–407.


[Закрыть]. Этот труд состоял из 80 «правил», или советов, по ряду вопросов. Список открывала обязанность уважать родителей, а дальше шли темы, от необходимости верно служить своему государю до привычки ценить истинную дружбу и с пользой распоряжаться временем. Как и в «Юности честном зерцале», в «Истинной политике» несколько параграфов посвящались образованию и предметам, которые полезно изучать благородным юношам, а также подчеркивалось, как важен внешний вид и осанка, особенно при дворе. В конце книги тоже поместили серию сентенций простого содержания, вроде «бойся Бога» или «читай книги», которые юный читатель легко мог прочесть и запомнить865865
  Истинная политика знатных и благородных особ / Пер. В.К. Тредьяковский. СПб., 1745. С. 82–83, 119–121, 164–165.


[Закрыть]. «Истинную политику» можно считать переходной ступенью между основательным, широким подходом «Юности честного зерцала» и более житейской тематикой сочинения Грациана, так как вначале в ней шла речь о развитии молодого человека, а уже потом рассматривались такие конкретные области, как придворная жизнь.

В данный период не пренебрегали и тонкостями хорошей беседы. Практично озаглавленный сборник «Домашние разговоры» был напечатан в Академической типографии в 1749 г. на четырех языках, причем французский, немецкий, русский и латинский тексты помещались параллельными колонками866866
  Dialogues domestiques. Geschpräche von Haussachen. Домашние разговоры. Colloquia domestica. СПб., 1756.


[Закрыть]. Несмотря на то что никаких пояснительных деталей о содержании не приводится (предисловия в книге нет), недавние исследования установили, что сборник был основан на франко-немецком оригинале пера Георгио Филиппо Платца, к которому добавлены переводы на русский и латынь В.И. Лебедева и Кристиана Крусиуса, сделанные для издания 1749 г.867867
  Drage Ch. L. Russian Model Conversations, C. 1630–1773 // R. Bartlett, L. Hughes (eds.). Russian Society and Culture and the Long Eighteenth Century: Essays in Honor of Anthony G. Cross. Münster, 2004. P. 161–162.


[Закрыть] Книга состояла из 96 диалогов на разные темы, от бесед во время прогулки или сидя в компании до правильно выраженной просьбы о чем-нибудь. Ценность этих образцовых диалогов состояла в таких важных деталях, как формы уважительного обращения, комплименты, способы учтиво выразить свое мнение, а также краткие анекдоты, которые могли затем войти в разговорный репертуар читателя книги868868
  Домашние разговоры. С. 23–41 (чай), 43–59 (табак и курение), 59–77 (кофе), 77–87 (прогулка), 105–145 (обед в гостях или у себя дома с гостями).


[Закрыть]. Мы не располагаем сведениями о тираже первого издания, но тот факт, что книга до 1800 г. выдержала восемь изданий, в том числе три перепечатки в четырехъязычном формате и четыре только с русским и немецким текстом, показывает, что она оставалась востребованной869869
  СК. Т. 1. С. 307–308.


[Закрыть].