Текст книги "Экономика, организация и менеджмент"

Почему же тогда вкладчики ССА не приняли тех же мер предосторожности, что и другие кредиторы? Потому что такие меры обходятся достаточно дорого и потому что вклады все равно были застрахованы! Страхование само по себе подталкивало вкладчиков к тому, чтобы предоставлять огромные суммы в распоряжение ССА без обычной проверки кредитоспособности или контроля за операциями, сопровождающего другие крупные займы. Для того чтобы FSLIC обезопасила себя от огромных потерь, требовалось осуществлять регулирование ССА, наблюдать за их деятельностью, ограничивать их инвестиции и проверять их на предмет наличия достаточного капитала – как для того, чтобы защитить себя от результатов неудачных инвестиционных операций, так и для того, чтобы владельцы ассоциаций сами несли бы значительные убытки в случае неудач их организаций. В 80-е гг. правительству не удалось справиться с этими задачами, что и привело к возникновению проблемы субъективного риска, нанесшей немалый ущерб самому правительству.

Негативное влияние конкуренции

Проблема субъективного риска в ссудо-сберегательной сфере была в действительности усилена эффектами конкуренции. Обычно мы считаем, что конкуренция приводит к изгнанию тех руководителей, которые не желают предпринимать действия, направленные на максимизацию прибыли, т. е. содействующие росту эффективности. Однако в 80-х гг. конкуренция в ссудо-сберегательном секторе привела к обратному результату. Многие консервативные руководители ССА не имели иного выбора, помимо осуществления рисковых инвестиций, – иначе они не смогли бы выжить в тех условиях, которые мы описали выше.

Задумаемся о том, как функционирует эта система. Возможно, все проблемы начались с нескольких ССА, первыми обнаруживших те возможности, которые система страхования вкладов предоставляла для осуществления более рисковых инвестиций. Для этого им нужно было расширить свою депозитную базу. Единственным быстрым и надежным способом привлечь значительные новые депозиты является предложение более высоких процентных ставок вкладчикам. Таким образом, стремясь обеспечить приток денежных средств для увеличения инвестиций, ССА предложили более высокие процентные ставки, чем их конкуренты. Увеличение правительством величины страхуемых вкладов (с $40 000 до $100 000) привело к тому, что более высокие процентные ставки стали очень эффективными и крупные инвесторы – включая многие фирмы – стали вкладывать свои деньги в эти агрессивные ССА.

Это обеспокоило остальные ССА. Депозиты перекочевывали от них к их конкурентам. Чтобы удержаться в бизнесе, некоторые из этих ассоциаций тоже подняли ставки процента по своим депозитам. Для некоторых, учитывая их операционные издержки, эти ставки были выше, чем они могли себе позволить, используя свои обычные, относительно безопасные инвестиции в недвижимость жилого фонда. Следовательно, они были вынуждены осуществлять рисковые инвестиции, которые при удачном исходе дали бы им возможность выплачивать обещанные проценты и, кроме того, иметь прибыль.

Несмотря на давление конкуренции, некоторые из ССА сумели устоять, осуществляя только безопасные инвестиции. Они либо предлагали низкие процентные ставки своим вкладчикам и соответственно сталкивались с кризисом, вызванным сокращением депозитов, либо повышали свои ставки до уровня конкурентов и несли убытки, так как доход от предоставленных ими ссуд был недостаточен для оплаты их издержек и других обязательств. Этот фактор приобрел особенное значение в 1979 и 1980 гг., когда изменение денежной политики Федеральной резервной системы (Центральный банк США) привело к стремительному взлету процентных ставок во всех сферах экономики. Многие ССА вложили значительную часть своих средств в долгосрочные ипотечные ссуды с фиксированными ставками, которые неожиданно оказались ниже ставок процента по депозитам вкладчиков. По времени это совпало с крахом рынка недвижимости в Техасе, падением цен на нефть в середине 80-х гг., что оказало особо негативное влияние на ССА в этом штате.

Многие из тех ССА, которым угрожала опасность, стали жертвами агрессивных предпринимателей, покупавших разоряющиеся ассоциации по низким ценам и пытавшихся с помощью радикальных мер сделать их прибыльными – они предлагали особо высокие проценты на «жирные» депозиты величиной в $100 000 и делали инвестиции в рисковые операции с коммерческой недвижимостью, в бросовые облигации и другие столь же рисковые предприятия. Инвесторы продолжали помещать свои депозиты в эти финансово неустойчивые компании, поскольку их вклады страховались федеральным правительством.

Нетрудно заметить, как давление конкуренции привело к уходу из этой сферы многих консервативно настроенных руководителей ССА. Те, кто не желал осуществлять рисковые инвестиции, зачастую вынуждены были уйти из этого бизнеса. Самые большие убытки несла FSLIC (и налогоплательщик).

Мошенничество в ССА

Рассказ о ссудо-сберегательном секторе не может быть полным без других важных деталей. Рисковые инвестиции, которые дали плохие результаты, не были единственным аспектом, истощившим капитал такого количества ССА. Мошенничество также сыграло свою роль. Средства массовой информации сообщали о том, что высокопоставленные служащие ссудо-сберегательных институтов выдавали ссуды сами себе, принадлежавшим им компаниям, своим друзьям и членам семей под сниженные проценты и без адекватного обеспечения. Они платили огромные дивиденды инвесторам и щедрые оклады себе и своим родственникам даже тогда, когда их фирмам грозило банкротство. Они «прикрывали» сомнительные долги путем предоставления заемщикам дополнительных ссуд, дабы те смогли расплатиться по прежним займам. Деятельность такого рода равносильна разворовыванию фондов ССА или – поскольку существует страхование вкладов – расхищению средств налогоплательщиков. Правительственное расследование выявило мошенничество по меньшей мере в 25 % случаев банкротства ССА.

Анализ проблемы мошенничества в данной сфере имел бы много общего с нашим анализом осуществления рисковых инвестиционных проектов. Повсеместно в экономике люди доверяют другим людям распоряжаться своими денежными средствами. Они защищают себя от мошенничества и чрезмерного риска теми же самыми способами: наблюдением за деятельностью, привлечением аудиторов, внесением ограничительных правил в устав организации, предписывающих, какие виды деятельности допустимы, и т. д. Они сохраняют за собой контроль за деятельностью менеджеров в такой степени, что имеют возможность смещать недостойных руководителей. Вкладчики ССА отказались от такой дорогостоящей деятельности, поскольку их вклады были застрахованы федеральным правительством США. Ни один из частных инвесторов не имеет стимулов для того, чтобы защищать федеральное страховое агентство от мошенничества; это входит в обязанности самих правительственных чиновников.

Кто виноват?

Данный пример с ССА на редкость содержателен, так как в нем нашел отражение субъективный риск, связанный с тремя различными группами индивидов. Первую и наиболее очевидную группу составляют владельцы ССА, которые осуществляли чрезмерно рисковые инвестиции или совершали мошенничество. Во вторую группу входят вкладчики, отказавшиеся от контроля за ССА, поскольку их вклады были застрахованы. Третья группа состоит из политических деятелей, представителей как законодательной, так и исполнительной власти, которые покровительствовали этому сектору за счет основной массы налогоплательщиков. Эти политики повысили размер страхового возмещения, предоставляемого FSLIC, облегчая тем самым привлечение крупных вкладов. Они смягчили правила, касающиеся деятельности ССА, и не обеспечили усиление контроля. Более того, когда над ССА впервые нависла угроза финансовых затруднений, политики заблокировали попытки контрольных органов вмешаться в происходящее с целью защиты FSLIC и налогоплательщиков. Возможно, некоторые из этих политиков были искренне уверены в том, что их действия отвечали интересам общества. Тем не менее громадные пожертвования некоторых ССА на предвыборные кампании различных политических деятелей, несомненно, увеличили возможность своекорыстных действий со стороны политиков, рассчитывавших избежать ответственности благодаря несовершенству общественного контроля.

Ссудо-сберегательный кризис является в своей основе результатом субъективного риска, который возникает в связи с существованием страхования вкладов, обеспечиваемого FSLIC. Тем не менее это страхование приносит обществу и существенную выгоду. Мелким вкладчикам не приходится проводить бессонные ночи из-за беспокойства за сохранность своих вкладов, а также нести весьма ощутимые издержки, связанные с осуществлением контроля за учреждениями, которым они доверили сбережения, сделанные в течение своей жизни. Положительные аспекты страхования вкладов в сочетании с очевидными проблемами, с которыми столкнулась программа государственного страхования, побудили некоторых комментаторов высказать предположение о том, что такое страхование следует финансировать из частных источников. Существуют очевидные трудности в составлении и внедрении этой программы, и крах ряда небольших фондов частного страхования в штате Род-Айленд в 1991 г. несколько уменьшил привлекательность этой идеи. Тем не менее не приходится сомневаться в том, что программы государственного страхования приводят к значительным затруднениям, обусловливаемым субъективным риском.

Другие программы государственного страхования и гарантий в США

Кризис в ссудо-сберегательной сфере является симптоматичным с точки зрения проблем, с которыми сталкиваются многие другие программы государственного страхования и государственных гарантий в Соединенных Штатах. По оценкам общие обязательства правительства по этим программам страхования и гарантирования ссуд составляют более $5 трлн, что почти вдвое превышает государственный долг США и в пять раз годовую величину расходов федерального правительства[68]68
  Government Waste: Where's Nanny? // Economist. 1990. 6 Jan. P. 31.


[Закрыть]. Вот всего лишь несколько примеров.

Корпорация гарантирования пенсионных фондов. Корпорация гарантированных пенсионных фондов, КГПФ (Pension Benefit Guaranty Corporation) была учреждена в соответствии с Законом об обеспечении безопасности пенсионных доходов от 1974 г. для того, чтобы (как утверждают ее защитники) гарантировать выполнение работодателями своих обещаний по выплате пенсионных пособий работникам. КГПФ обязана принимать на себя обязательства тех пенсионных фондов, выполнение которых было приостановлено ввиду недостатка средств. Она собирает все, что можно получить от компании, чей пенсионный фонд оказался несостоятельным, и направляет эти средства на выплату пенсий. Оставшаяся часть обязательств покрывается за счет налога, который именуется страховой премией и взимается с остальных пенсионных фондов.

Во избежание переноса на новое правительственное агентство громадных пенсионных обязательств законом установлены некоторые минимальные нормы пенсионных отчислений для пенсий; за работодателями сохраняется частичная ответственность за выполнение своих пенсионных обязательств. Это привело к драматическому по масштабам недостатку средств в некоторых пенсионных фондах, особенно в фондах, обслуживающих работников различных фирм, которые организуются профсоюзами для своих членов, а также и в пенсионных фондах некоторых корпораций. Как и следовало ожидать, многие из этих фондов резко увеличили размеры пенсий, выйдя за рамки того, что они могли бы себе позволить исходя из имевшихся у них ресурсов. Впоследствии некоторые из этих фондов прекратили свое существование, передав КГПФ обязательства по выплате обещанных пособий.

Федеральная корпорация страхования урожая, ФКСУ (Federal Crop Insurance Corporation), была учреждена в 1939 г. для защиты интересов фермеров в случае потерь урожая, связанных с погодными условиями. ФКСУ имела в своем распоряжении явно недостаточное количество инспекторов и несла потери вследствие удовлетворения ложных претензий. Некоторые фермеры обманывали ФКСУ, подавая просьбу о возмещении убытков от своего имени и одновременно продавая урожай под другим именем. В некоторых случаях после подачи заявления о потерях урожая страховые полисы продавались другим лицам. Однажды был зафиксирован случай, когда возмещение запрашивалось в связи с потерей урожая из-за морозов, в то время как данное поле было засеяно лишь спустя 30 дней после заморозков, погубивших урожай[69]69
  Ingersoll B. Crop-Insurance Fraud and Bungling Cost U. S. Taxpayers Billions // Wall Street Journ. 1989. 15 May. A-l.


[Закрыть].

Даже в тех случаях, когда фактор мошенничества отсутствует, субъективный риск все же имеет место. Застрахованные фермеры поддаются искушению пойти на больший риск, планируя посадку менее устойчивых или более влаголюбивых культур, чем следовало бы при соблюдении осторожности. Если погода будет теплой или дождливой, фермеры окажутся в выигрыше; если нет, то правительство выплатит им страховое возмещение.

Правительственная национальная ипотечная ассоциация. Целью существования правительственной национальной ипотечной ассоциации, ПНИА (Government National Mortgage Association), является оказание помощи домовладельцам в получении ссуд под залог дома. Эта помощь осуществляется несколькими способами, главным образом путем предоставления кредиторам страховых гарантий на случай невыполнения заемщиками своих обязательств по закладным. Внедрение ценных бумаг, обеспеченных закладными (см. главу 1), привело к появлению брокеров – специалистов по закладным, которые получают комиссионные в размере от $30 до $45 за $1000 оформленных ими ссуд, в то время как их гарантийный капитал составляет всего лишь $0,30 на $1000 стоимости выданных закладных.

Для этих брокеров выгодным является оформление высокорисковых закладных, поскольку они получают огромные комиссионные, теряя в случае невыполнения обязательств лишь небольшой капитал; остальное оплатит ПНИА. Для того чтобы защитить себя, ПНИА устанавливает лимит на соотношение между величиной займа и оценочной стоимостью недвижимости с тем, чтобы ссуды имели адекватное обеспечение. Однако оценки являются субъективными, и неразборчивые брокеры порой крайне завышают оценочную стоимость недвижимости для того, чтобы оправдать выдачу крупных ссуд; это приводит к невыполнению обязательств и большим убыткам, которые оплачивает налогоплательщик, в то время как заемщик и брокер получают прибыль.

Студенческие ссуды. Студенческие ссуды представляют собой еще один пример того, как наличие гарантий влияет на уровень издержек. Гарантии федерального правительства дают многим студентам возможность получать ссуды на более благоприятных условиях по сравнению с лицами, не имеющими таких гарантий. Обычно, когда банки выдают ссуды, они принимают меры для того, чтобы эти ссуды были погашены, и весьма решительно добиваются возврата выданных средств. Наличие правительственных гарантий ослабляет те стимулы, которые побуждают кредиторов обеспечивать возврат выданных ссуд. Неудивительно, что очень большая часть гарантированных студенческих ссуд никогда не погашается. Даже простое выявление недобросовестных должников часто выходит за рамки ограниченных возможностей правительственных служб, занимающихся этими ссудами.

Частное или государственное страхование?

Хотя проблемы субъективного риска присутствуют и в правительственном, и в частном секторах страховых услуг, создается впечатление, что в частном секторе эти проблемы являются менее значительными. Частично это вызвано тем, что частные корпорации не могут нести бремя столь крупных потерь в течение длительного времени и избежать при этом банкротства, и они не могут переложить на налогоплательщиков оплату своих финансовых провалов. Однако более ограниченный диапазон затруднений, связанных с субъективным риском, в частном страховании не объясняется исключительно каким-либо особым достоинством программ частного страхования; частично это является результатом нежелания частного сектора выполнять необходимые для общества программы страхования, в которых очень высоки издержки, связанные с субъективным риском.

Цель – заработать деньги, стоящая перед частной компаний, кардинально отличается от целей правительственного агентства. Никакой бюрократ не сможет без неприятностей для себя ликвидировать неприбыльную программу страхования вкладов, которая защищает сбережения мелких вкладчиков. Даже законодательная власть имела бы трудности с принятием такого решения. И было бы сложно точно определить, полезно ли это решение для общества в целом. Наоборот, большинство частных фирм облегчило бы себе жизнь, приняв решение приостановить такую программу в том случае, если она приносит крупные убытки.

В среднем создается впечатление, что программы страхования частного сектора управляются лучше, чем правительственные. Некоторых убытков, которые несут различные правительственные программы, можно было бы избежать, привлекая большее число инспекторов или ужесточив правила. Результаты работы инспекторов трудно оценить, и поэтому, особенно в периоды большого бюджетного дефицита, существует привлекательная возможность получить быструю экономию за счет сокращения числа инспекторов, состоящих на правительственной службе. Такая близорукость и плохие управленческие решения послужили одним из факторов, обусловивших кризис ССА.

Передача страхования в частный сектор не является панацеей. Субъективный риск и там может заявить о себе в самых разнообразных формах.

Субъективный риск в частном страховании жизни

Согласно контракту о страховании жизни, бенефициару, указанному страхователем, выплачивается оговоренная денежная сумма в случае смерти страхователя. Все контракты страхования жизни, составляемые в Соединенных Штатах, имеют определенные стандартные положения, одно из которых относится к смерти по причине самоубийства. В сущности, контракты страхования жизни предусматривают, что в этом случае страховая компания выплатит бенефициару сумму, указанную в полисе, только если самоубийство произошло по истечении определенного промежутка времени со дня выдачи полиса. В Соединенных Штатах этот период всегда составляет или 12, или 24 месяца. Статистика страхования жизни показывает, что число самоубийств является минимальным в двенадцатом и двадцать четвертом месяцах после оформления полиса и максимальным в тринадцатом и двадцать пятом месяцах. Можно сделать безошибочный вывод: люди откладывают самоубийства, чтобы дать возможность бенефициарам получить страховую сумму.

Субъективный риск был впервые идентифицирован в контексте страхования, и его самые яркие проявления по-прежнему встречаются в этой сфере. Для понимания деятельности организаций тем не менее важно признать утверждение, сделанное ранее: субъективный риск представляет собой весьма распространенное явление, оказывающее воздействие на большое число сделок; попытки решить проблемы субъективного риска объясняют существование многих институтов и структур, которые мы наблюдаем как на рынках, так и внутри организаций. В самом деле, само разграничение этих двух форм организации часто является реакцией на опасения, связанные с субъективным риском.

Субъективный риск и отлынивание работника

Важный пример субъективного риска мы находим в сфере трудовых отношений, где наемные работники могут уклоняться от выполнения своих обязанностей. Фредерик Тейлор, «отец научного менеджмента», писал: «С трудом можно найти опытного рабочего, который бы не посвящал значительное количество времени изучению вопроса о том, насколько медленно он может работать, чтобы у работодателя все же оставалось впечатление, что он работает в приемлемом темпе»[70]70
  Taylor F. The Principles of Scientific Management. New York; London, Harper, 1929.


[Закрыть].

Доказательством важности субъективного риска в отношениях между работодателем и работником служит частое заключение фирмами со своими работниками стимулирующих контрактов или контрактов, предусматривающих оплату по результатам труда. Эти договоренности связывают вознаграждение работника с различными характеристиками результатов его деятельности, и их назначение заключается в создании мотивации для усердной работы, творчества, инициативы, лояльности и т. д. Примерами могут служить увязка оплаты труда с объемом продукции, например сдельная оплата труда рабочих в обрабатывающей промышленности или премии за большое количество результативных передач, сделанных футболистами; оплата труда в зависимости от объема продаж, например комиссионные продавцов; оплата труда, связанная с повышением производительности, как в «планах Скэнлона», и различные способы увязки оплаты труда с величиной прибыли, включая программы наделения работников акциями, японская практика выплаты рабочим ежегодного бонуса, зависящего от прибыльности фирмы, и многие системы оплаты труда руководящих работников. При правильном подходе и хорошем администрировании эти меры могут быть эффективными с точки зрения обеспечения желательного поведения работников. Непосредственное финансовое стимулирование является ключом к решению данной задачи, хотя это лишь частично объясняется тем, что работники получают четкое представление о том, что именно ценит их работодатель.

Чтобы подтвердить, что все эти меры свидетельствуют о существовании субъективного риска, заметим, что фирма оплачивает не услуги работников как таковые, а их представителей, т. е. некоторые поддающиеся измерению результаты. Под услугами работников следует понимать осуществляемые ими затраты интеллектуальной и физической энергии. Оплачиваются же результаты этих усилий, например реализация продукции и результативные пасы. Количество и качество усилий работника с трудом поддаются непосредственному контролю, в то время как результаты этих усилий можно зафиксировать с меньшими трудностями. Таким образом, не пытаясь платить непосредственно за усилия, которые трудно проследить, фирма предпринимает попытки обеспечить своим работникам мотивацию для более усердного или качественного труда, вознаграждая их за результаты, которые улучшаются, когда они ведут себя так, как желает работодатель.

Авиадиспетчеры (пример)[71]71
  В этом разделе использованы материалы из статьи: Staten М. Е., Umbeck J. Information Costs and Incentives to Shirk: Disability Compensation of Air Traffic Controllers // Amer. Econ. Rev. 1982. Vol. 72. Dec. P. 1023–1037.


[Закрыть]. Авиадиспетчеры обязаны следить за безопасностью в воздухе, принимать меры по соблюдению самолетами заданных параметров полета, чтобы самолеты находились на безопасном расстоянии друг от друга. Они пользуются радаром для слежения за траекториями полетов и радиосвязью для передачи указаний летчикам.

В 70-е гг. в США федеральные правительственные служащие, включая авиадиспетчеров, были охвачены программой помощи в связи с утратой трудоспособности на основании Закона о выплате компенсаций служащим федерального правительства. В случае утраты трудоспособности, наступившей вследствие выполнения служебных обязанностей, им назначалось пособие в размере фиксированного процента от их заработной платы на срок их нетрудоспособности. Эта выплата, не облагаемая налогами, могла достигать 75 % их базовой ставки заработной платы. При существующих на тот период ставках налогов нетрудоспособный работник фактически мог получать за счет этой программы больше, чем он зарабатывал, будучи трудоспособным.

Для получения пособия по нетрудоспособности требуется доказать, что нетрудоспособность связана с выполнением служебных обязанностей. Это необязательно должна быть физическая травма; учитываются и расстройства здоровья, вызванные стрессом, из-за которых работник не может продолжать работу. В целях контроля за обоснованностью заявлений о выдаче пособий по нетрудоспособности требуется предоставить заключение врача, подтверждающее нетрудоспособность, заявление от начальника данного работника, в котором описываются события, в результате которых была получена травма, первичные симптомы и условия работы, а также письменные показания непосредственных сослуживцев работника.

Авиадиспетчеры, чья работа отличается повышенной ответственностью и перегрузками, могли без особых усилий претендовать на получение пособий на основании нервных и эмоциональных расстройств. Более того, некоторые изменения правил подачи заявлений на получение правительственного пособия по нетрудоспособности, имевшие место в 1972 и 1974 гг., сделали такое пособие еще более привлекательным для диспетчеров. Изменения 1972 г. обеспечивали возможность переподготовки для получения второй специальности для тех авиадиспетчеров, которые были признаны нетрудоспособными, даже если причина их нетрудоспособности не была связана с работой. Изменения 1974 г. усложнили процесс выявления необоснованных заявлений на пособие и особенно усложнили выявление ложных претензий, связанных со стрессом. Если среди диспетчеров существует проблема субъективного риска, то эти изменения должны были привести к росту числа фальсификаций нетрудоспособности (симуляций) и увеличению количества претендентов на пособие, особенно на основании расстройств психологического характера.

На практике количество заявлений о нетрудоспособности действительно возрастало с началом осуществления каждой программы, в 1974 г. это количество возросло более чем вдвое и продолжало расти. Самый большой рост заявлений в процентном отношении последовал за изменениями 1972 г., касавшимися физиологических и психических заболеваний, вызванных стрессом; это был самый значительный фактор. (К сожалению, имеющиеся данные не позволяют провести сравнительный анализ заявлений, поступивших после изменений 1974 г.)

Однако наиболее примечательно то влияние, которое изменения 1974 г. оказали на выполнение диспетчерами своих обязанностей. Диспетчер, желавший на должном основании получить пособие в связи с нетрудоспособностью вследствие стресса, должен был доказать, что причиной нетрудоспособности является сама его работа, а проверяющие должны были выявить конкретные события, которые могли быть причиной стресса или симптомами нетрудоспособности. В результате появился стимул для организации соответствующих инцидентов, которые могли бы послужить причиной стресса, а также продемонстрировать неспособность служащего выполнять свои обязанности. Естественным поводом было «нарушение дистанции», когда самолеты, за которые отвечал контролер, приближались друг к другу на слишком близкое расстояние.

Федеральное управление авиации ведет учет двух отдельных видов нарушений: системные ошибки и ситуации, близкие к столкновениям в воздухе. К первым относятся любые нарушения стандартных требований по соблюдению дистанции; последние намного серьезнее и представляют собой прямую угрозу для жизни людей. Так как оба вида нарушений одинаково подходят для подачи заявления, диспетчер, не желающий создавать ненужные опасности, скорее предпочтет совершить незначительное нарушение, чем создать угрозу столкновения. Фактически количество системных ошибок резко подскочило после изменений 1974 г.; что же касается ситуаций, близких к столкновениям в воздухе, то здесь наблюдались лишь статистически незначительные перемены. Более того, рост системных ошибок происходил не во время перегрузок воздушных магистралей, как можно было бы ожидать при других обстоятельствах, а тогда, когда загрузка была незначительной и контролер мог создать «нужное» нарушение при минимальном риске.

Наконец, диспетчер, обдумывающий возможность ухода на пенсию по нетрудоспособности, должен принять решение относительно того, когда он осуществит свой план. Различные факторы, особенно возможность переобучения и сумма пособия по нетрудоспособности, зависящая, по существу, от стажа службы, обусловили наибольшую привлекательность фальсификаций после пяти лет работы. До изменений 1974 г. виновниками системных ошибок чаще всего были диспетчеры со стажем работы менее пяти лет (которые были соответственно менее опытны и в большей степени подвержены ошибкам) и – в меньшей степени – диспетчеры со стажем работы более десяти лет (которые в большей мере страдают от «горячки» на работе). К 1976 г. более 50 % ошибок совершалось работниками со стажем работы 5–10 лет, хотя данная группа составляла менее 30 % общего числа диспетчеров. Все это является убедительным доказательством реальности субъективного риска.

Недобросовестное поведение управляющих

Руководящие работники корпораций должны соблюдать интересы акционеров, которые являются собственниками компании. Предполагается, что они находятся под наблюдением совета директоров, который выбирается акционерами и уполномочен представлять их при голосованиях по принятию важнейших решений корпорации и при установлении размеров вознаграждений руководителей. Таким образом, предполагается, что как руководители, так и члены совета директоров являются исполнителями воли акционеров.

Более 50 лет назад Адольф Берле и Гарднер Минс выступили с утверждением о том, что неупорядоченное распыление акций среди большого числа мелких инвесторов создало эффективное разделение собственности и контроля, где у отдельно взятого акционера нет настоящего стимула для наблюдения за менеджерами и проверки того, насколько хорошо исполнительные лица и правление соблюдают интересы владельцев, управляя компаниями[72]72
  Berle A., Means G. The Modern Corporation and Private Property. New York: MacMillan, 1932.


[Закрыть]. Хотя данное утверждение в течение длительного времени оставалось спорным, нашелся ряд доказательств того, что менеджеры часто не справляются с эффективным продвижением интересов своих акционеров.

Как правило, эта проблема не связана с тем, что исполнительные лица ленивы и недостаточно упорно работают. Ответственные работники корпораций проводят много часов за интенсивной работой. Скорее причина в том, что они преследует цели, не связанные с максимизацией долгосрочных прибылей фирмы. Есть критические замечания, обвиняющие исполнительных лиц в том, что они инвестируют средства компании в малоприбыльные проекты с целью расширения своих империй, вместо того чтобы распределить эти фонды между акционерами и дать им возможность производить инвестирование в собственных интересах. Они проводят плохие операции, в то время как другие группы менеджеров могли бы получить прибыль на этих операциях, даже когда операции кажутся проигранными. Опираясь на поддержку выборных советов, они выплачивают себе непомерно щедрое вознаграждение. Они противостоят всяким попыткам продвижения более прибыльных операций, особенно когда речь идет о слиянии компаний, которое угрожает их положению. Все эти преднамеренные действия служат интересам самих менеджеров (и, возможно, интересам других лиц, таких как служащие фирмы), но не интересам владельцев фирмы.

Враждебные поглощения и недобросовестное поведение управляющих. В 80-х гг. в Соединенных Штатах прокатилась волна враждебных поглощений, в меньшей степени это явление охватило Соединенное Королевство и Канаду. Враждебным поглощением является приобретение компанией достаточного количества акций фирмы, фактически составляющего контрольный пакет, совершаемое вопреки целям и желаниям руководства этой фирмы. Попытки успешного враждебного поглощения обычно приводили к замене высшего руководства упомянутой фирмы и назначению нового совета директоров. Покупателей при таких сделках называли «корпоративными налетчиками» (а также многими другими менее приятными названиями), такие названия им давали менеджеры фирм-жертв, которые боролись за сохранение своей независимости. В данном контексте «независимость» означает, что фирма продолжает руководиться существующими менеджерами и советом директоров с сохранением ее структуры собственности. Эта собственность обычно была распылена между мелкими акционерами, пенсионными фондами, страховыми компаниями и взаимными фондами[73]73
  Взаимные фонды (mutuals, mutual founds) – инвестиционные, сберегательные, страховые и т. д. финансовые организации, в которых потребители услуг выступают одновременно и владельцами этих организаций. (Прим. ред.)


[Закрыть].