Текст книги "Бриз для двоих"

Глава 14

Эмили снова сама вела «фольксваген». Ветер трепал концы ее легкого шарфа, врываясь в машину через приспущенное стекло. Март прогнал недолгую слякотную южную зиму, еще пара недель – и все вокруг засияет свежими красками: небо станет синим-синим, серый океан приобретет изумрудный оттенок, а солнце добавит золота и облакам, и волнам. Пальмы и кипарисы, оживлявшие унылый зимний пейзаж, станут лишь частью всеобщего зеленого праздника, что охватит природу. Солнце прогреет землю, песок и воду, и через месяц сюда потянутся толпы тех, кто пытается опередить время, получить лето раньше положенного срока.

Фрэнк смотрел в окно, и они молчали. Эмили всегда давала ему возможность напитаться красками, вдохнуть пахнущий океаном воздух…

– Ну, рассказывай, – сказала она, когда они расположились в гостиной с бокалами в руках – Фрэнк всегда привозил с собой что-нибудь по-французски вкусное.

– Да что рассказывать, Эми? – улыбаясь, возразил он. – Совершенно нечего. Все по-старому.

– Не лукавь, милый! – На самом деле Эмили добивалась его откровенности не из простого любопытства: ей хотелось развеять собственные опасения, что Фрэнк снова не один, а значит, место рядом с ним, отведенное ею для Джуди, занято. – Все это отговорки! Ты жаловался на парижскую сырость и простуды, будто ты мой ровесник, а не полный сил молодой мужчина!

– Зима действительно была на редкость сырой…

– Фрэнки! – Эмили укоризненно покачала головой.

– Ну, что ты хочешь знать? – Он наконец сдался.

– А ты не догадываешься? Когда речь заходит о таком ловеласе, как ты? Les femmes, mon sher, les femmes! – Фрэнк опустил голову, словно грешник на исповеди. – Так я и думала! – воскликнула Эмили. – Ты неисправим! И что же это? L'amour?

Фрэнку не хотелось вспоминать о Шарлотте. А об Анни рассказывать он тем более не мог. Глупая история! В последний момент, уже купив обручальное кольцо, он просто забывает о прелестной женщине, а она сбегает, как только ей делают предложение.

– Прости, но у меня нет сил говорить обо всем этом, – честно сказал он. – В одном могу тебя уверить: я снова один. Совершенно один, и очень этому рад.

– Рад? Даже так?

– Представь себе. Я устал от всех этих связей, устал от женщин. Я уже не могу их видеть…

– Что ж, – усмехнулась Эмили, – предлагаю взглянуть на мужчин. – Фрэнк поперхнулся вином. – Нельзя же так буквально понимать любую шутку! – сказала она. – Что с тобой, Фрэнки? Проблемы с чувством юмора?

– Просто не ожидал подобной шутки от тебя.

– Значит, ты не так уж хорошо меня знаешь, милый… Ну, ясно. Ты устал от связей и женщин. Еще бы! Странно, что эта усталость не наступила раньше. Ничего, отдохнешь – и опять пустишься во все тяжкие.

Фрэнк пожал плечами. Он не собирался спорить с Эмили, тем более, что она явно была в боевом настроении.

– А вот твоя бывшая жена, похоже, уже отдохнула, – поднося бокал к губам, промолвила Эмили.

– Новый спутник жизни? – без интереса спросил Фрэнк.

– Вот именно. Ты правильно выразился. Она выходит замуж.

– Как?

Фрэнк действительно был удивлен. Чтобы Нора снова решилась на столь серьезный шаг… Ему казалось, что она так и будет теперь менять партнеров по два раза в год, не давая никому завладеть своей душой и жизнью… Значит, он ошибся.

– И что же он такое? Она уже успела загнать его под свой высокий острый каблук?

– Неужели ты думаешь, что ее интересуют мужчины, с которыми это можно проделать?

– Но в противном случае этот брак развалится через пару месяцев. С настоящим мужчиной Нора жить не сможет. Вернее, это он с ней не сможет.

– Ты на себя намекаешь?

Эмили была задета высказываниями Фрэнка. Она даже готова была рассердиться по-настоящему. В конце концов, Нора ее дочь, или он совсем забыл об этом? Нашелся настоящий мужчина! Пресмыкался перед этой девчонкой, не умеющей связать двух слов даже на своем родном французском! Запил, когда она от него сбежала! Повеселил весь Париж!

Ничего этого она не произнесла вслух, но Фрэнк все равно расслышал каждое слово, пронесшееся у нее в голове.

– Извини, наверное, я до сих пор зол на Нору… Но лишь на следующий день Эмили рассказала ему все: о Норе, о Рэе и о Джуди. На Фрэнка история произвела то впечатление, на какое Эмили и рассчитывала: прежде всего, он проникся сочувствием и симпатией к Джуди, чей образ был нарисован Эмили с особой любовью.

– И опять ее нет, – с сожалением сказал Фрэнк. – Почему-то нам никак не удается познакомиться. Мне кажется, она действительно интересный человек. Одно то, что ты так с ней сблизилась, уже говорит о многом…

– Ничего, еще увидитесь. Я решила дать ей немного отдохнуть. Мы в последнее время много работали, и, надо признаться, основные тяготы легли на ее плечи. Впрочем, она очень талантлива.

– Ты покажешь мне плоды ваших трудов?

– Сборник еще готовится. Они все никак не могут решить некоторые вопросы, связанные с оформлением. Редактор считает, что читатель будет доволен, если к красивым стихам прибавятся красивые иллюстрации, а все остальные относятся к этой идее скептически. Ведь это непросто – найти достойного художника, который смог бы проиллюстрировать такую поэзию. Лично я считаю, что это очень сложная задача. Кроме того, стихи говорят сами за себя и не нуждаются ни в каких вспомогательных средствах.

– Я говорил не о книге. Мне интересна ваша работа, а не то, как именно она будет издана.

– Ах вот что! – Эмили была польщена интересом Фрэнка. – Тогда ты будешь первым читателем. Если, конечно, не брать в расчет сотрудников редакции.

Они разместились в ее кабинете. Эмили включила компьютер, но не позволила Фрэнку сесть за него:

– Я сама почитаю тебе вслух… – Найдя то, с чего ей хотелось начать, Эмили повернула голову: – Если бы ты обладал поэтическим даром, то непременно написал бы что-нибудь в этом роде:

 
«О, стыд мне и позор! Одуматься пора б,
С седою головой резон угомониться.
Отныне лучше бы рассудку покориться,
Бежать бы от любви, от этих цепких лап».[10]10
  Русский перевод А. Ревича.


[Закрыть]
 

– Это Пьер Ронсар, – дочитав, сказала она смеющемуся слушателю. – Ну, что, продолжать?

– Конечно!

– Так ты все же решила ехать?

– Да.

– Вы не поссоритесь в день ее свадьбы?

– Надеюсь, что нет. По крайней мере, я приложу все усилия к тому, чтобы этого не произошло.

– Мне кажется, ты стала относиться к ней теплее…

– Может быть. Мы редко видимся, а значит, и редко ссоримся. Когда она приезжала в последний раз, на День Благодарения, то мы даже вполне по-семейному отпраздновали.

– Берта приготовила индейку?

– Да, все, как полагается. Ты знаешь, мне кажется, этот человек положительно на нее влияет.

– Это странно, судя по тому, как он обошелся с твоей Джуди.

– Ты тоже не лучшим образом обошелся с моей Норой. Просто они не подходили друг другу, как и вы с Норой. Так бывает… Отец Норы совершенно не подходил мне, и если бы я вовремя сумела остановиться…

– Не надо, Эми…

Накануне своего отъезда в Нью-Йорк, на свадьбу дочери, Эмили решилась, наконец, предпринять задуманный ход. Она обратилась к Фрэнку с просьбой съездить в Прованс.

– Куда именно? – засмеялся он.

– В Авиньон, дорогой мой. Мне нужны кое-какие материалы из тамошней библиотеки.

– Но разве нельзя попросить прислать их? – Он подозрительно взглянул на нее. – Что-то ты темнишь…

– Да нет же! – Эмили испугалась, что он откажется. – В этот раз издательство хочет от меня еще и комментариев, и довольно подробных… Так ты съездишь? Ведь ты сам говорил, что просто влюблен в Прованс, воспользуйся же поводом…

– Да, конечно, я рад буду поехать туда. Но боюсь не справиться с поручением. Я же ничего в этом не понимаю!

– Я тебе все объясню. Поверь, в этом нет ничего сложного. К тому же, я уверена, что там сидят милые девушки, которые охотно тебе помогут…

– Милые девушки? – засмеялся Фрэнк. – Препротивные старые девы!

– Ах! – Эмили всплеснула руками. – Так они уже успели состариться! Как давно я не ходила по библиотекам!

* * *

Фрэнк проводил Эмили в аэропорт, а сам вернулся на Эшли-стрит. Самолет в Париж улетал поздно вечером.

Дом был пуст, и Фрэнк пожалел, что не улетел вчерашним рейсом. Он не привык находиться здесь один. Обложившись альбомами, он просидел некоторое время над старыми фотографиями. Потом перекусил на кухне. Затем расположился в библиотеке, перечитал пару рассказов Фолкнера и отложил книгу.

Непонятная тоска давила грудь. Возможно, этот дом, который когда-то был и его домом, слишком велик для него одного. Теперь, когда Нора собралась обзавестись новой семьей, он чувствовал себя здесь незваным гостем. Скоро здесь зазвучит смех ее второго ребенка, как когда-то звучал смех Никки. И появится мужчина, который станет Эмили зятем. Не век же они будут сидеть в Канаде, когда-нибудь непременно приедут навестить Эмили, приедут всей семьей…

Вдруг его посетила неожиданная мысль: а что тогда будет с этой девушкой, Джуди? И почему, черт возьми, зная все, она до сих пор не отказалась работать у Эмили?

Фрэнк вышел из библиотеки и поднялся наверх. Войдя в одну из комнат, он понял, что не ошибся.

Он прилег на застеленную покрывалом постель. И о чем же она думает здесь перед сном, эта незнакомая женщина, даже лица которой он не может себе представить? Ее бывший муж завтра женится на его бывшей жене. Как странно все переплелось! Жизнь преподносит порой такие сюрпризы…

Эмили считает, что для Джуди так лучше, и, возможно, она права. Как была права, когда советовала ему уже на втором году его брака с Норой уйти – уйти, пока они еще не возненавидели друг друга. Она была права в своем неприятии его отношений с Шарлоттой. Она мудра. Но как дорого ей обошлась эта мудрость!..

Поднявшись с постели, Фрэнк прошелся по комнате и сел за письменный стол. Потом выдвинул ящик стола и вытащил оттуда большую пачку рисунков…

Он покинул комнату Джуди, лишь когда уже пора было собираться в аэропорт. Перед выходом из дома он зашел в кабинет Эмили и положил перед компьютером несколько отобранных им листов. Потом написал короткую записку хозяйке и уехал.

В самолете он открыл сумку и достал из нее тот рисунок, что взял с собой. Его почему-то не волновало, что это самая настоящая кража.

…Женщина сидела, обняв колени и так низко склонив к ним голову, что видны были только прямой пробор да макушка. Длинные волосы шалью окутывали тело, ступни были по-балетному, с напряжением, вытянуты. Правильнее сказать – женщина не сидела, она парила посреди белого пространства листа, парила в воздухе…

Глава 15

Фрэнк решил не откладывать поездку в Прованс, тем более, что ему не работалось. Тоска, навалившаяся на него в доме Эмили, переправилась с ним через океан и не желала отпускать. Веди меня, моя тоска…

Время от времени он доставал рисунок Джуди и подолгу в него вглядывался. Да что же это такое? То он, лежа на ее постели, строит догадки о том, что думает и чувствует она, мучаясь от бессонницы; то она, движимая каким-то своими впечатлениями, оставляет на бумаге образ, что так взволновал его…

Он приехал в Авиньон утром и сразу же направился в местную библиотеку. Но, быстро устав от поиска интересующих Эмили сведений, пошел прогуляться по городу. Выпив немного вина в открытом кафе на берегу Роны, Фрэнк заметно повеселел.

Не спеша он добрел до знаменитого авиньонского моста и, глядя на медленную воду, с удовольствием выкурил сигарету. Поискав урну и не найдя ее, он затоптал окурок и носком ботинка зашвырнул его в кусты. А подняв глаза, наткнулся на пристальный взгляд остановившейся в нескольких шагах от него девушки. Да уж, нечего сказать, похвальное поведение для приличного человека… Но смотреть так пристально тоже не слишком-то прилично, тем более, женщине.

Но она уже отвернулась от Фрэнка и теперь глядела куда-то вдаль, даже не на развалины моста, а минуя их, выше и дальше.

Внезапно налетел ветер, и спустя несколько минут Рону было не узнать: тихая и ленивая до этого, она забурлила и стремительно погнала гребешки частых волн.

Фрэнк сделал шаг по направлению к девушке. Она обернулась и взглянула на него вопросительно.

– Мистраль, – негромко сказал он и неопределенно взмахнул рукой, пытаясь жестом объяснить, что речь идет о ветре.

Она кивнула и опять повернулась к воде. Фрэнк подошел еще ближе и остановился прямо у нее за спиной. Она не могла этого не почувствовать, но никак не отреагировала.

И вдруг Фрэнк чуть не в ухо ей пропел:

– Sur le pont d'Avignon… – и умолк в ожидании.

– On у danse, on у danse…[11]11
  На авиньонском мосту, Все танцуют, все танцуют… – Начало старинной песенки (фр.).


[Закрыть] – расслышал он в ответ.

– Вы из Америки? – понял он даже по одной пропетой вполголоса фразе.

– Да, – она ничуть не оживилась при встрече с соотечественником.

– Откуда?

– Из Цинциннати.

– Я там никогда не был, к сожалению. – Он очень внимательно посмотрел на нее. – Скажите, мы с вами раньше не встречались?

Девушка усмехнулась.

– О! – спохватился Фрэнк, – только не сочтите это за обычную банальность… Ваше лицо действительно кажется мне знакомым.

– Так бывает, – сказала девушка.

– Да, – задумчиво повторил он, – так бывает.

 
«О, стыд мне и позор! Одуматься пора б,
С седою головой резон угомониться…» —
 

твердил он себе вечером перед сном. Глядя в потолок гостиничного номера, он вспоминал, как уверял Эмили в своей усталости и отсутствии интереса к женщинам. «Мистраль, это все мистраль…» – думал он, засыпая.

Мистраль трепал ее длинные вьющиеся волосы, цветом напоминавшие осенние порыжевшие листья.

– Муж не только убил красавца трубадура, но и преподнес его сердце жене на ужин. И прекрасная Серемонда ответила мужу: «Мой повелитель! Поскольку ничто на свете не сравнится для меня с сегодняшним ужином, дабы не осквернять его, клянусь вам более никогда не притрагиваться к еде». И бросилась с самой высокой башни замка Русийон, который стоял, между прочим, на скале, и, конечно же, разбилась. Но кровь прекрасной Серемонды, напитав землю, превратилась в охру. С тех пор в Русийоне добывают лучшую в мире охру семнадцати оттенков.

Она улыбается и придерживает закрывающие ей лицо пряди одного из семнадцати оттенков русийонской охры…

Она взбегает по ступеням высокомерно-белого дворца и машет ему рукой. Но он не следует за ней, а стоит и любуется ее маленькой фигуркой во входной арке.

– Ну, что же вы? Идите сюда! – доносится ее зов.

Ее руки трогают шляпы, поглаживают кружева, прикладывают к бедрам цветастые юбки. Воскресенье. В Авиньоне базарный день. И нуга тает у них во рту, а в полиэтиленовый пакет один за другим отправляются кулечки с фаршированными оливками, тремя сортами сыра, горячими, исходящими дразнящим ароматом слоеными пирогами… Еще нужна бутылка вина – и можно отправляться к Роне: сесть где-нибудь на пологом берегу и поглаживать ладонью пробивающуюся из провансальской земли щетинку молодой травы…

Вино! В Ле-Бо-де-Провансе Фрэнк потащил ее в винный погребок Sainte Berthe, где они купили бутылку отличного Blanc de Blanc. Его спутница признала, что никогда не пробовала вина вкуснее этого. Ле-Бо! Разве они могли не посетить этот древний город, отданный – со всеми своими улочками, храмами и площадями – художникам, музыкантам и актерам? Как блестели ее глаза! Как горели щеки! Фрэнк смотрел на нее, не отрываясь, а она не отводила глаз от сокровищ, разложенных прямо на земле…

В Ниме они побродили сначала по Carre d'Art, вмещающему в себя не только экспозиции современного искусства, но еще и библиотеки и мастерские художников, а затем отправились в другой выставочный зал – Maison Carrée, который часто называют французским Парфеноном. И надолго застыли перед этим хорошо сохранившимся храмом, напоминающим знаменитый храм Аполлона в Риме.

А в Арле, некогда столь могущественном, они отправились бродить по таинственным ночным улицам, которые, постепенно сужаясь, вели в одном направлении. Фрэнк не стал предупреждать, что ждет их там, впереди, и сполна насладился впечатлением, которое произвела на его подругу представшая глазам картина. Дома отступили назад, а они стояли над освещенной громадой амфитеатра. Древний камень казался красноватым, зловеще чернели впадины арок…

Они объездили чуть ли не весь Прованс. Но Джулии – так звали девушку, в которую Фрэнк уже был влюблен – пора было возвращаться домой. Он вызвался поводить ее по Парижу, через который лежал путь в Штаты, и, сверкнув глазами, она радостно согласилась. Ей не хотелось уезжать, и он это чувствовал. Ему тоже не хотелось расставаться с нею. Но ни слова об этом не было сказано. Более целомудренных отношений с женщиной у Фрэнка еще не было.

…И вот – Париж! Высокие, заросшие плющом ограды, позеленевшие статуи, таинственные изображения на гербе, священная Мадонна в нише, туман, обволакивающий остроконечные крыши домов, с их фронтонами и башнями…

Place de Vosges… Место дуэлей и тайных свиданий, плащей и полумасок, где под аркадами встречались герои комедий Корнеля, а в крутоверхих особняках жили и сам автор, и Мольер, и Гюго…

Они стояли посреди замкнутой со всех сторон площади и видели не толкающих друг друга в фонтан мальчишек, а чинно прогуливающихся мушкетеров и мольеровских жеманниц…

Через площадь Бастилии – на остров Сен-Луи, где старые дома, уютные кафе, и нет той толкотни, что повсюду, а ноги ходят, не чувствуя усталости.

Фрэнк говорил и говорил. Джулия была захвачена его рассказами, она проживала их, как собственную жизнь. А он думал, что так слушают, так верят только дети.

Он предложил ей переночевать у него, но она отказалась, и он не посмел настаивать. Он даже не проявил ту мягкую настойчивость, с помощью которой мужчины часто добиваются от женщин многого. «Что ты делаешь? – взывал его мужской опыт. – Если ты не дашь ей понять, насколько она желанна, то неминуемо потеряешь ее!»

Но Фрэнк не мог пересилить себя. Он чувствовал, что она боится чего-то, – может быть, не только прикосновений, но и слов, требующих ответа. Ведь любые слова о том, что ты чувствуешь, требуют ответа от того, к кому они обращены. И он молчал. И сходил с ума, потому что скоро она исчезнет из его жизни.

Фрэнк стоял у здания телеграфа и терпеливо ждал. Джулии нужно было отправить телеграмму домой, и она попросила его подождать снаружи. Он догадывался, чем вызвана эта просьба: она не хочет, чтобы он узнал ее адрес, она не хочет, чтобы он смог разыскать ее потом. Это говорило о многом, и Фрэнк был подавлен.

– Все, – сказала она, выходя к нему.

– «Вылетаю, встречай, целую»? Долго же вы раздумывали над подобным текстом!

– А с чего вы взяли, что я столь лаконична?

– Неужели вы отправляли восторженный отзыв о красотах Парижа?

Его раздражение не прошло незамеченным: Джулия взглянула на него удивленно.

– Нет, – спокойно ответила она. – Если уж вам так хочется знать мой телеграфный стиль, то – пожалуйста. Я написала:

 
«Блажен, кто странствовал, как встарь
Улисс лукавый
Иль как герой, что смог руно завоевать,
И, опытен, умен, повлекся к дому вспять,
Чтоб доживать в семье медлительно и здраво».[12]12
  Жоашен дю Белле, русский перевод А. Парина.


[Закрыть]
 

Посмотрев на Фрэнка, она расхохоталась.

– И кому же, если не секрет, вы посылаете подобные послания? – спросил он.

– Человеку, способному их оценить…

Она не дала ему адреса, не назвала своего полного имени. Она даже не позволила ему отвезти себя в аэропорт. Он проводил ее до гостиницы и, уже не опасаясь напугать, решительно взял за руку.

– Не надо, – сказала она.

– Но почему? – Он не мог подобрать слов, которые обычно так легко, сами по себе, складывались в его голове в нужные фразы.

– Так.

– Но все же… как мне найти вас? – волнуясь, наконец выговорил Фрэнк.

И вдруг она коснулась пальцами его губ, запрещая продолжать.

– Я сама найду вас, – услышал он и не успел удержать ее руку.

– Найдете? Но как? Возьмите мой телефон! – Он полез в карман за визитной карточкой, но она уже взбегала по ступенькам отеля…

– Я найду вас! – повторила она, крутанув стеклянную дверь.

Глава 16

– Джуди, милая, я всегда знала, что вы талантливы, но и предположить не могла, что вы – художник.

– Я всего-навсего любитель, дилетант, недоучка, – ответила Джуди, неприятно пораженная тем, что Эмили рылась в ее вещах.

– Есть и другие мнения. Причем мнения профессионалов.

Джуди вскинула голову:

– А! Так это он!

– Кто «он»?

– Ваш бывший зять! Какого черта? Кто дал ему право?

Эмили, наконец, поняла.

– Но, послушайте, Джуди, ведь ничего страшного не случилось. Это, конечно, не самый красивый поступок, но он принес пользу.

– Какую пользу? Если я скрывала, значит, на то были причины…

– Да дайте же мне договорить, наконец! – Эмили повысила голос, и Джуди замолчала. – Фрэнк посоветовал мне показать эти работы в издательстве. Он считает, что они должны стать иллюстрациями к сборнику. Да у меня и у самой есть глаза! В общем, каждому из этих рисунков уже подобрано место, и дело за малым – необходимо лишь ваше согласие.

Джуди была настолько ошеломлена, что не сразу нашлась, что ответить.

– Нет, – подумав, сказала она, – это всего лишь домашние зарисовки, пустяк… Я не могу позволить это напечатать. Тем более в такой книге. Нет!

Эмили убеждала ее долго и безуспешно. И лишь когда телефонная трубка удивленным голосом редактора спросила Джуди: «Но почему, собственно, нет?» – она не стала повторять, что это пустяк и баловство, а тихо проговорила: «Я подумаю».

Эмили мучило любопытство: встретились они или нет? Видимо, нет. Эмили казалось, что, если бы встреча состоялась, то Джуди непременно поделилась бы с ней этим известием. Но Джуди молчала.

Как же так? Ведь они должны были встретиться! Два человека приезжают в один и тот же город, приходят в одну и ту же библиотеку и выполняют одно и то же задание. Эмили полагалась на судьбу, а она такая шутница… Что, если Фрэнк посещал библиотеку в первой половине дня, а Джуди приходила туда вечером? Еще более вероятное несовпадение: Джуди оказалась там раньше Фрэнка, и, зная ее ответственное отношение к работе, можно было предположить, что она сначала выполнила поручение Эмили, а потом уже позволила себе отдых и к моменту появления в Авиньоне Фрэнка в библиотеку уже не ходила.

Ну а случайная встреча на улицах города, наводненного туристами, маловероятна… К тому же Джуди вообще могла уже уехать из Авиньона, ведь она побывала и в Ниме, и в Арле… Перебрав возможные варианты, Эмили убедилась в том, что ее затея не удалась. Судьба распорядилась иначе. Конечно, они встретятся. Встретятся здесь, в ее доме. Но даст ли это что-нибудь? «Фрэнк, это Джуди». – «Очень рад». – «Джуди, это Фрэнк». – «Приятно познакомиться». Какая уж тут романтика, какая судьба? Попытайся она хоть как-то повлиять на их отношение друг к другу, это сразу же будет замечено, и она превратится в старую, выжившую из ума сводню. Веселенькая перспектива!

Джуди не рассказала Эмили о встрече с Фрэнком. Как только она увидела его на авиньонской набережной, у нее сразу же мелькнула мысль, что тут не обошлось без Эмили. Но как она могла предугадать, что Джуди окажется у авиньонского моста именно в тот момент, когда Фрэнк будет ожесточенно затаптывать свой окурок? К тому же, он не был с ней знаком, он даже не видел ее фотографий… Может быть, Эмили рассчитывала, что Фрэнк вспомнит тот давний вечер и узнает в ней свою давнюю случайную знакомую?

Но он ее не узнал, просто ее лицо показалось ему знакомым! Если бы она в тот вечер произвела на него хоть какое-то впечатление, разве смог бы он настолько забыть ее? А что же теперь? Оставшись один, он бросился за первой попавшейся юбкой! Будь на ее месте любая другая женщина, было бы то же самое.

Но в то же время Джуди не могла не признаться себе: чувство, которое она испытывает к этому человеку, больше всего походит на… да, на влюбленность. Она была влюблена.

Господи, каким это было счастьем – путешествовать вместе с ним по Провансу, бродить по Парижу! За несколько дней общения Фрэнк стал для нее близким и дорогим человеком. Ничего не зная о ней, он сумел стать ее другом, и такого понимания, такого совпадения вкусов, интересов, ощущений раньше у нее не было ни с кем.

Да, она любила Рэя… Любила, как любят родных по крови людей – ни за что. Она любила его лицо, голос, походку, привычки. Она должна была его видеть, слышать, ощущать, иначе ее чувство начинало задыхаться от нехватки того, что его питало. С Фрэнком было иначе: теперь, отделенная от него пространством океана, она чувствовала его присутствие так же, как если бы он находился в соседней комнате. Но в ответное чувство она не верила. С самого начала она сказала «нет» безумной надежде на возможное счастье. Он не может ее любить. Иначе он не смог бы забыть ее после той первой встречи. Просто ему одиноко сейчас, одиноко и пусто, а пустота требует заполнения. Пока Джуди сопротивляется – Фрэнк будет стараться сломить это сопротивление, но как только она сдастся, его интерес исчезнет, перекинется на кого-то еще… Да, ей хотелось оказаться в объятиях этого человека, но она должна сдержать себя. Любовь приносит ей одни страдания, а она не хочет больше страдать.

Но что же будет, если они встретятся вновь? Сможет ли она устоять? Ах, поскорей бы он нашел кого-то, кто заполнит пустоту его жизни!

Джуди лукавила сама с собой. Ответив на чувство Фрэнка, она, возможно, впоследствии снова испытает боль потери любимого человека, но, отказавшись от любви, она обрекала себя на эту боль уже сейчас.

* * *

Джулия была потеряна для него, но он не мог не думать о ней. А думая, физически ощущал, как убывает его душа.

Он жил, как всегда. Работал, встречался с приятелями, бродил по городу. Пил, не позволяя себе напиваться. Глядя на него со стороны, никто бы не сказал, что этот человек носит в себе беспросветное отчаяние.

Он снова и снова рассматривал рисунок Джуди. И вспоминал ту женщину на скале, когда он чуть не утонул, тот недолгий мираж, несбывшуюся, невозможную мечту. Женщина, промелькнувшая тенью вдалеке, пролетевшая быстрокрылой птицей над его головой, растворившаяся в тумане, стелющемся над водой, скрывшаяся за облаками, несущимися по небу… Та женщина тоже была Джулией. Два образа сливались в один.

Как профессионал, Фрэнк высоко оценил дарование Джуди. И не сомневался, предложив ее рисунок для выставки молодых, еще никому не известных художников, которую затеяла его приятельница, владелица художественной галереи Сюзанна Брие.

Рисунок ей понравился, но одной работы для выставки было мало. Фрэнк сказал, что видел и другие.

– Ну так принесите все, что у нее есть, а я выберу самое интересное, – предложила Сюзанна.

Он пообещал, не решившись признаться, что действует без согласия художницы. Приближался очередной день рождения Эмили, и Фрэнк надеялся, что, встретившись наконец с Джуди, он убедит ее не скрывать свой талант от мира.

Чтобы не решать эти вопросы во время праздника, Фрэнк вылетел на пару дней раньше, не предупредив об этом Эмили. Он опасался, что, узнав о его приезде, Джуди опять куда-нибудь исчезнет. А ему по-настоящему хотелось помочь этой девушке, талантливой, достойной успеха, но, видимо, такой же одинокой, каким теперь он ощущал себя и сам.

Он рассчитывал на то, что она откроет ему дверь, но это сделала бурно обрадовавшаяся Эмили. Уже полчаса они сидели в гостиной, а Джуди все не появлялась. Тогда, рассказав о своем разговоре с Сюзанной Брие, Фрэнк выразил желание поскорее встретиться с Джуди.

– Она ушла гулять, – сказала Эмили. – Тебе повезло, что я осталась дома, а то пришлось бы ждать под дверью – мы гуляем подолгу. Но сегодня меня все время клонило в сон… Теперь-то, конечно, мне уже не до сна! Я так рада тебя видеть! Так рада, что ты не уедешь обратно в Париж на следующий же день, как обычно… – Она на минуту задумалась о чем-то и вдруг заявила решительно: – Ступай-ка поищи ее. Она должна быть на пляже, в западном конце пляжа… Ну, помнишь, там еще такая громадная несуразная глыба висит над самой водой… Джуди почему-то облюбовала этот камень и может сидеть там часами… Я думаю, будет лучше, если ты поговоришь с ней там, а не здесь, в моем присутствии. Здесь, мне кажется, разговор будет носить более официальный характер. Должна предупредить: Джуди упряма, и она очень сердита на тебя… Хотя я считаю, что твое лазание по чужим столам, – Эмили прищурилась и укоризненно покачала головой, – на этот раз простительно…

Но Фрэнк ее не слышал. Он перестал что-либо воспринимать, услышав о камне на пляже…

Вода была холодной, но все же он разделся и вошел в нее. Отплыв немного от берега, развернулся и поплыл обратно. И только тогда позволил себе взглянуть…

Вот она, эта скала. Фрэнк боялся, что там никого не окажется, что Джуди на этот раз изменила своей привычке и отправилась в какое-нибудь другое место. Но… на скале, у самого ее края, сидела женщина.

Она сидела точно так же, как на своем рисунке. Она не могла видеть его. А он, отчаянно волнуясь, ждал того момента, когда подойдет к ней, и она подымет голову, услышав его шаги…

Наскоро одевшись, он побежал наверх, скользя мокрыми босыми ступнями по каменистому подъему. На скале никого не было. Он слишком заигрался! Он повторил все чуть ли не буквально, не хватало только судороги… Фрэнк подошел к краю скалы, взглянул в темную, подкрашенную зеленью воду… Конечно, вернувшись в дом Эмили, он найдет там Джуди. Но ведь он хотел найти не Джуди, а женщину с рисунка…

Он спустился со скалы и не спеша обулся. Потом снова поднялся наверх, решив посидеть там, на краю, и выкурить сигарету.

Стряхнув столбик пепла на серый камень, Фрэнк насторожился. Ему показалось, что кто-то подошел к нему сзади, хотя он и не слышал шагов.

Он обернулся и тут же вскочил, выронив сигарету. Перед ним стояла Джулия.

– Я наблюдала за вами, – улыбаясь, сказала она. – Вы кого-то искали?

– Но разве… – он показал жестом на то место, где она недавно сидела. – Это были вы?

– Да, – кивнула она, не без удовольствия наблюдая за его смятением.

– Так вы и есть…

– Да…

– Но… зачем? Она молчала.

– Вы не сдержали своего обещания, – сказал Фрэнк, постепенно приходя в себя, – вы обещали найти меня.

– Я знала, что вы сами меня найдете.

– Джулия! – он замотал головой. – Джуди! Вы…

– Я очень рада вас видеть, Фрэнк, – проговорила она, – и простите меня за тот розыгрыш. Зато вы стали мне другом… – Она осеклась и пристально взглянула на него. – Если, конечно, я не слишком самоуверенна… Я могу считать вас другом, не правда ли?

– Другом? – Сердце его, только что грозившее разорваться от неожиданного счастья, заныло: – Нет, Джуди, нет… – Он шагнул к ней.

– Что ж, извините, – произнесла она ледяным тоном. – Вы идете домой? Передайте, пожалуйста, Эмили, что я скоро вернусь.

Обомлевший Фрэнк смотрел, как она удаляется, и не находил в себе решимости догнать ее. Потом все же заставил себя сдвинуться с места и зашагал, все ускоряя шаг, пока не побежал.