Текст книги "Лисьи чары"

Монахи-иноземцы

Хэшан Ти-кун рассказывает, что в Цинчжоу он видел двух монахов-иноземцев. Их наружность была причудливая какая-то, несовременная. В ушах висело по кольцу. Одеты были в желтый холст. Волосы вились кудрями.

По их собственным словам, они пришли из западных стран и явились к тамошнему губернатору, так как слышали, что он чтит Будду.

Губернатор послал двух курьеров из канцелярии, чтобы они проводили монахов в монастырь. Настоятель Лин-пэй встретил их не очень-то приветливо. Тогда курьеры, видя, как необыкновенно странны эти люди, угостили их на свой счет и остались с ними ночевать.

Один из них спросил иноземцев:

– В ваших западных краях много необыкновенных людей… Вот что, архат[128]128
  Архат – прямой ученик Будды. Здесь, конечно, просто преувеличенная вежливость.


[Закрыть], нет ли у вас в запасе каких-нибудь фокусов нам показать?

Один из монахов раскатисто захохотал. Потом высунул из рукава руку, и на ладони у него оказалась маленькая пагода, высотой еле-еле до фута. Она была вся в резьбе – прелесть, что за вещь!

На стене, в самой отдаленной и высокой части комнаты, был маленький киот[129]129
  … маленький киот… – Киотом можно назвать ящик, в котором находится статуя Будды или одного из буддийских божеств. Киоты бывают со стеклом и без стекла.


[Закрыть] для фигуры божества. Монах бросил туда пагоду – и она прямехонько, ровно и определенно туда встала, нисколько не скосясь, не наклонясь… Смотрят теперь – на пагоде лежат мощи Будды и излучают свет, ослепительно сияя на все помещение. Затем он поманил пагоду к себе рукой, и она снова упала в ладонь.

Другой монах засучил рукав и вытянул левую руку, да так, что она удлинилась футов на шесть-семь. Зато правая рука стала сокращаться и сошла на нет.

Затем он вытянул правую руку, и с ней произошло то же, что с левой.

Бай Цю-лянь любила стихи

В Чжили[130]130
  Чжили – губерния Северного Китая, в которой находится столица Пекин (Бэйцзин – «Северная столица»).


[Закрыть] жил студент Му Чань-гун, сын купца Му Сяо-хуаня. Это был умный и способный юноша, имевший пристрастие к чтению. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, то отец, считая ученое дело непрактичным, отправил его учиться делу торговому. И вот он поехал с отцом в страну Чу[131]131
  … в страну Чу. – В южные провинции Китая.


[Закрыть]. Но как только в лодке дел никаких не было, он сейчас же принимался громко распевать стихи[132]132
  … принимался громко распевать стихи. – Китайцы читают свои старые стихи нараспев, приспособляя к ним самые разнообразные мелодии. Стихи не основаны, как у нас, на произносимой речи и потому не связаны ею.


[Закрыть].

Доехали до Учана[133]133
  Учан – город на реке Янцзы(-цзяне).


[Закрыть]. Отец оставил его в гостинице стеречь склад. Студент, воспользовавшись тем, что отец ушел, вынул книги и стал читать стихи, звонко отчеканивая рифмы и цезуры. И в это время он видел в окне какой-то неустойчивый силуэт, словно там был человек, старавшийся незаметно его подслушать. Впрочем, Му на это не обращал особого внимания.

Однажды старик отправился вечером куда-то пить и долго не возвращался. Студент напевал стихи с особым усердием; за окном кто-то все это время прохаживался взад и вперед, и луна освещала эту фигуру с полною отчетливостью. Му это показалось наконец странным; он быстро выбежал за дверь, смотрит – а там стоит красавица лет пятнадцати-шестнадцати, и такая, о которых в свое время было сказано, что они могут губить целые города. Как только она взглянула на студента, сейчас же убежала и скрылась.

Дня через три отец с сыном погрузили товары и повернули на север, к дому. Вечером им пришлось остановиться на берегу озера. Старик куда-то ушел… Появляется какая-то пожилая женщина и говорит студенту:

– Милостивый государь, вы убили мою дочь!

Страшно растерявшись, студент стал спрашивать, что это значит.

– Моя фамилия, если позволите, Бай, – говорила она ему в ответ. – У меня есть молоденькая дочка, которую зовут Цю-лянь. Она отлично понимает литературу и рассказала мне, что ей пришлось в городе услышать ваше чистое чтение стихов. И вот до сих пор она вся в мечте… Доходит до того, что теряет сон и аппетит. Она хочет, видите ли, быть вашей, быть вам женой, и я ничего с ней больше не могу поделать!

Студент в душе своей, конечно, ее уже любил, но, боясь, что отец на него накричит, высказал женщине все это с полною откровенностью. Та не верила и настойчиво требовала, чтобы он дал слово. Студент не соглашался. Женщина пришла в раздражение.

– Послушайте, – кричала она, – у людей бывает так, что если девушка понравится, то сами ищут случая посвататься, засылают сваху и ничего не получают. А теперь я, старуха, сама иду сватать дочь, а он, не угодно ли, не изволит соглашаться! Где еще можно больше осрамиться?.. Пожалуйста, не извольте и думать, что проедете на север!

С этими словами она ушла. Вскоре пришел старик Му. Студент, всячески выбирая выражения получше, сообщил ему о том, что тут было, втайне рассчитывая на согласие. Но старик сказал, что они уже далеко отплыли, да к тому же, добавил он со смехом, о чем тут вообще разговаривать? Разве это серьезно? Просто-напросто у этой девицы, как поется в древних стихах, «в груди весна». Сказал – и прекратил разговор.

Место, где они вечером пристали с лодкой, было очень глубокое, так что все весло уходило в воду. Но вдруг ночью со дна поднялись один за другим камни и песок, и лодка села – двинуться дальше было невозможно.

Каждый год на этом озере обязательно оставался кто-нибудь из купцов зимовать на острове и стеречь его. Весной же, как говорит поэт, «воды персика» разливаются[134]134
  Весной же, как говорит поэт, «воды персика» разливаются… – Весной, в третьей луне, персик начинает буйно цвести, и его цвет, сбитый дождем, падает в поднявшиеся реки, которые мчатся, покрытые его лепестками. Это и есть, по выражению поэта Хань Юя (768–824), «персика воды в третью луну по весне».


[Закрыть] и, когда никакие другие товары еще не подоспели, все, что доставляется в лодке, можно продать в сто раз против себестоимости. Ввиду этого старик не особенно тужил о таком промедлении, да и не дивился тому, что случилось. Он думал только об одном: как бы на будущий год приехать снова на юг, и, рассчитывая, что придется, пожалуй, опять везти товар, оставил сына здесь, а сам поехал домой. Сын был в душе очень этому рад и только сильно досадовал, что не расспросил, где живет старуха.

Как только свечерело, старуха явилась и вместе со служанкой ввела к нему девушку. Они раздели ее и уложили в постель.

– Вот до чего дошла болезнь у человека, – укоризненно обратилась к нему старуха. – Нечего высокомерно кривляться и делать вид, что вы тут ни при чем!

С этими словами обе ушли. Студент был все время, пока старуха говорила и пока вообще это происходило, в крайнем замешательстве. Теперь он встал, взял свечу и подошел взглянуть на девушку. Она лежала перед ним больная, но полная невинной прелести, осенние волны ее чистых глаз так и катились…

Студент стал осторожно ее расспрашивать. Девушка очаровательно улыбалась, тихо и мило. Студент приставал к ней, чтобы она сказала хоть слово. Девушка проговорила:

– «Ради тебя я страдаю, мой друг, стыдно мне все же тебя»[135]135
  «Ради тебя я страдаю, мой друг, стыдно мне все же тебя». – Стихи из «Повести об Ин-ин» Юань Чжэня (779–831). Красавица Ин-ин говорит возлюбленному:
Стала бледнеть я и чахнуть, худея, – свет красоты угасает.Тысячи раз повернусь, обернусь – лень мне с постели вставать!Не посторонних стыжусь я, больная, с ложа весь день не вставая,Ради тебя я страдаю, мой друг, стыдно мне все же тебя!  При той изощренной памяти, которая присуща образованному китайцу, знающему наизусть в сотни и тысячи раз больше, нежели мы в России знаем, поэтических произведений, неудивительно, что молодые люди могут говорить, все время заимствуя свою речь из литературы.


[Закрыть]. Можете пропеть это обо мне!

Студент пришел в бешеный восторг и готов был уже приникнуть к ней, но, охваченный жалостью к ее хрупкому и слабому телу, стал трогать ее груди и играючи целовать. Девушка, как-то незаметно для себя, повеселела, расцвела и стала шутить.

– Вот если вы, господин, – сказала она, – прочтете мне три раза, знаете, эти стихи Ван Цзяня о «газовом платье и листиках-листиках»[136]136
  … стихи Ван Цзяня о «газовом платье и листиках-листиках»… – У Ван Цзяня (751–835), одного из выдающихся танских поэтов, есть стихи, в которых он воспевает царский дворец, особенно его женскую половину. Вот эти стихи:
Газ на сорочке листьями-листьями вышит, покрыв ее густо;Феникс из золота, гусь в серебре – стан здесь тех и других!Лишь закружусь, затанцую – сейчас же в стороны все разлетятся,И среди них выступают слова: «Тысячи лет тебе, царь!»  Вышеприведенные стихи взяты из его сборника «Сто песен о дворце».


[Закрыть], то моя болезнь пройдет!

Студент исполнил ее просьбу, и только что он прочел стихи два раза, как девушка схватилась за платье, приподнялась и села.

– Я выздоровела, – сказала она.

Он прочел еще раз, и она стала повторять за ним, грациозно покачиваясь. У студента захватило дух, который куда-то летел и мчался, все выше и выше… Он задул свечу и лег с ней.

Еще не светало, а она уже поднялась.

– Сейчас придет мама, – сказала она.

Действительно, не прошло нескольких минут, как вошла старуха. Увидя, что дочь сидит такая красивая, нарядная и радостная, старуха тоже обрадовалась и успокоилась. Затем она предложила девушке уйти. Та, наклонив голову, молчала. Тогда старуха ушла одна, сказав ей на прощание:

– Раз тебе приятно забавляться с господином, то сама и отвечай!

Теперь только студент стал подробно расспрашивать ее, где и как она живет.

– Мы с тобой, – сказала ему девушка, – друзья, так сказать, попутчики. Поженимся или нет – пока еще не наверное. Зачем тебе нужно знать, где я живу?

Однако парочка слюбилась на диво, и они дали друг другу крепкие клятвы.

Как-то ночью она встала, зажгла лампу и вдруг почему-то взялась за книгу, раскрыла ее, а сама стала грустная-грустная: слезы на глазах так и сверкали. Студент быстро вскочил и спросил, в чем дело.

– Наш отец, – сказала она, – едет и скоро будет здесь. О нашем с тобой деле я как раз гадала по книге: где откроется. И вот мне попалась «Песня о Цзяннани» Ли И[137]137
  Ли И (748–827) – очень популярный танский поэт. Его песни распевались, говорят, по всему Китаю. Вот строфы, которые попались Цю-лянь:
Замуж я вышла – муж мой цюйтанский торговец,День за другим – держит в обмане, нейдет!Знала б я раньше, как можно верить приливу,Замуж пошла б, в юношу моря влюбясь!

[Закрыть]. Смысл этих строф нехороший!

Студент принялся утешать ее и объяснять ей смысл стихов:

– Смотри, милая, – говорил он, – первая фраза: «Замуж я вышла – муж мой цюйтанский торговец» – ведь она очень для нас счастлива. Уже первая фраза! Что тут для нас нехорошего?

Дева кое-как повеселела. Поднялась и стала прощаться.

– Ну, пока что разреши, как говорится, «разнять рукава», а то утром, того и гляди, на меня «тысячи человек будут глазеть и пальцами тыкать».

Студент схватил ее за руки. К горлу подступило, и он не мог выговорить ни слова.

– Если, – спросил он потом, – наше милое дело сладится, скажи, где тебя найти, чтобы сообщить тебе?

– Я часто буду посылать кой-кого следить, – отвечала дева. – Сладится или нет, все мне будет известно.

Студент хотел было сойти с лодки, чтобы проводить ее, но она решительно воспротивилась и ушла.

Сейчас же и в самом деле прибыл Му. Студент постепенно рассказал ему все свои дела. Отец решил, что он, очевидно, зазвал к себе гетеру, рассердился на него и давай его бранить и казнить. Однако, произведя точную ревизию в лодке, он обнаружил, что никаких недохваток и выемок не оказалось. Тогда он перестал ругаться.

Однажды вечером, когда старика в лодке не было, вдруг явилась дева. Они свиделись нежно-нежно, хотя ни один не знал, как и что теперь решить.

– Вот что, – сказала она, – быть нам с тобой вверху иль внизу – на то судьба. Подумаем-ка о том, что у нас перед носом. Я временно задержу твою лодку на два месяца, а там поговорим, как дальше поступить.

Перед тем как проститься, они решили, что условным знаком свидания будет пение стихов, и с этого дня, как только старик куда-нибудь уходил, студент сейчас же начинал во весь голос петь стихи, и дева сама собой появлялась.

В четвертой луне судоходство прекратилось, цены на товар упустили свое время, купцы не знали, что делать. Они собрали между собой деньги и отслужили моление в храме Речного Духа. И вот после летнего праздника Прямого Солнца[138]138
  … после летнего праздника Прямого Солнца… – Праздник летнего солнцестояния приходился по лунному календарю на пятое число пятой луны. В старом Китае он всегда праздновался торжественно, с освобождением от работ, наравне с Новым годом, на несколько дней.


[Закрыть] хлынули дождевые воды, и лодки наконец прошли.

Студент, вернувшись домой, весь погрузился в воспоминание, которое довело его до болезни. Старик Му, встревожившись, звал знахарей и врачей, но студент шепнул матери, что эту болезнь не вылечат ни лекарства, ни заклятия – есть только Цю-лянь, ее приход поможет. Старик сначала рассердился на такие речи. Однако чем дальше, тем больной тощал и худел все сильнее и сильнее, так что старик наконец испугался, нанял телегу и повез сына.

И вот они снова прибыли в Чу и причалили с лодкой к прежнему месту. Стали наводить справки у местных жителей, но никто не знал старуху Бай. К счастью, тут-то эта старуха и очутилась – в лодке, державшей руль к берегу. Она вышла – и все устроилось.

Старик влез в лодку и, взглянув на Цю-лянь, остался ею в душе своей весьма доволен. Однако, расспросив старуху о месте родины и о происхождении, выяснил только, что у них есть лишь плавучий дом, жилье на воде – и больше ничего.

Затем, пользуясь случаем, старик сообщил о болезни сына и о ее причине, выразив при этом надежду, что дочь старухи придет к ним в лодку и побудет там некоторое время, чтобы дать пройти запущенной болезни. Старуха сказала, что свадьба не решена, и не дала согласия.

Дева, высунувшись половиной лица, внимательно и усердно слушала, что они говорили. В глазах ее стояли слезы, вот-вот готовые упасть на пол. Старуха, видя такое печальное лицо и слыша к тому же, как просит и умоляет старик, тут же согласилась.

С наступлением ночи старик ушел, и дева в самом деле появилась. Она стала у кровати и заплакала.

– Бедный друг мой, – говорила она, – неужели то, что было со мной в прошлом году, пришло теперь и к тебе? Видишь ли, дело в том, что нельзя было не заставить тебя понять и познать, на что это похоже и к чему ведет. Однако твое изнурение, дошедшее до таких пределов, конечно, разом вылечить нельзя… Позволь мне тебе пропеть стишок!

Студент принял это предложение с благодарностью, и дева пропела ему те же стихи Ван Цзяня.

– Да, но ведь это касалось тебя и твоего сердца, – говорил студент. – Разве можно этим лечить обоих нас и достичь успеха? Тем не менее, когда я слышу звук твоего голоса, мой дух уже крепнет и оживает. Попробуй-ка теперь спеть мне, знаешь, это: «Тысячи-тысячи ивовых веток – к западу все протянулись»[139]139
  «Тысячи-тысячи ивовых веток – к западу все протянулись». – Из стихотворения поэта Лю Фан-пина (VIII в.) «Весенняя тоска»:
Бедная иволга в утренний час плачет, как будто со мной.Двери открою – только и вижу: травы роскошно густеют.Время от времени в сад и во двор ветер с востока влетит;Тысячи-тысячи ивовых веток – к западу все протянулись.

[Закрыть].

Дева исполнила это.

– Ах, как чудесно! – воскликнул больной и похвалил ее. – А вот что, помнишь, милая, как один раз, когда ты читала мне стихи, там встретились слова девушки, срывающей лотосы: «Лотос в бутонах, а запах душистый за десять цинов несется»[140]140
  «Лотос в бутонах, а запах душистый за десять цинов несется». – Стих поэта Хуанфу Суна (IX в.).


[Закрыть]. Я этого стиха не могу забыть. Позволь попросить тебя спеть это своим милым голоском.

Дева пропела, и только что она стала заканчивать, как студент выпрыгнул, вскочил и вскричал:

– Слушай, да разве ж я был когда-нибудь болен?

С этими словами он кинулся к ней, заключил ее в объятия и слился с нею в нежность. Глубокая болезнь его словно пропала.

Спросил ее, что говорил отец, когда виделся с ее матерью, и удастся ли сладить дело. Дева, уже зная, какой оборот примут теперь мысли старика, отвечала прямо, что дело не сладится. Затем она ушла.

Когда появился отец, он увидел, что его сын уже встал, и сильно обрадовался.

– Вот что, сын, – говорил он ему просто из желания подбодрить и утешить, – девица-то она очень милая. Однако ей пришлось с самого раннего детства стоять у руля, грести и петь. Я уже не говорю о том, насколько это занятие ничтожно и недостойно, – ведь она, того и гляди, уж и не девственница!

Студент молчал. Затем, когда старик вышел, дева явилась опять, и он стал ей передавать, что думает отец.

– Я уж это хорошо видела! – сказала она. – В мире всегда так: чем вещь нужнее, тем она дальше, и чем больше к ней стремишься, тем меньше она дается. Надо, значит, сделать теперь так, чтобы его мысли сами собой приняли иное направление и чтобы, наоборот, он сам пришел меня просить!

Студент спросил, как это она рассчитывает сделать.

– У всякого купца, – отвечала она, – все цели жизни в наживе. Я знаю средство, как определять цены товарам. Те вещи, которые я только что видела в вашей лодке, никакого дохода не дадут. Ты скажи старику от меня, что если он оставит здесь эти вещи, то наживет втрое, а если еще вон те, то и вдесятеро. Затем отправляйтесь домой, и если мои слова оправдаются, то, значит, я буду отличной женой. Когда ты снова приедешь, тебе будет восемнадцать, а мне семнадцать лет. Будет еще время нам с тобой друг другу порадоваться. Не надо грустить.

Студент сказал отцу, какие и на какой товар будут цены, – все это со слов девы, – но тот решительно отказался верить, и только уж так, куда ни шло, решил на лишние деньги наполовину сделать, как было сказано. Когда же они вернулись домой, то оказалось, что те товары, которые он закупил сам, принесли ему огромный убыток. К счастью, он все-таки, хотя и в небольшом размере, послушался советов девы и от этих товаров получил очень крупный барыш, так что, в общем, свел концы с концами. Это заставило его уважать Цю-лянь и чтить ее, как фею.

А студент стал пуще прежнего ее расхваливать. Он сообщил старику, что она ему сама говорила, будто может сделать его богатым. Тогда старик забрал как можно больше денег и опять приехал на юг. Приехав к озеру, он провел несколько дней в ожидании, не проедет ли старуха Бай, но не видел ее. Прошли еще дни, и наконец он усмотрел ее лодку под ивами. Он сейчас же воспользовался случаем, чтобы, как говорят, положить ей птицу[141]141
  … чтобы, как говорят, положить ей птицу… – Один из брачных обрядов, предшествующих свадьбе.


[Закрыть] и посвататься. Однако старуха никаких брачных подарков не стала принимать, а озаботилась исключительно выбором счастливого для брака дня. Когда этот день настал, она проводила дочь к жениху. Старик нанял еще одну отдельную лодку и устроил молодым «соединение чаш».

Дева теперь велела старику ехать еще южнее, а те товары, которые нужно было оставить здесь, она записала и записку вручила ему. Со своей стороны, старуха пригласила зятя покинуть свою лодку и поселиться у нее.

Старик вернулся через три месяца и привез в Чу товары, на которые здесь сейчас же нагнал цену вдесятеро против того, что ему стоило. После этого он решил вернуться домой на север. Цю-лянь попросила позволения взять с собой в лодку озерной воды, и, когда они приехали домой, она стала хоть немного, но непременно добавлять этой воды в каждое кушанье, словно то была приправа или соя. И вообще с этих пор каждый раз, как они ездили на юг, они привозили ей несколько жбанов этой воды.

Года через четыре Цю-лянь принесла сына. Однажды она заплакала и сказала, что хочет к себе домой. Тогда старик вместе с сыном и с ней поехали опять в Чу. Доехали до озера, но не могли отыскать, куда делась старуха Бай. Цю-лянь принялась стучать о борт лодки и звать ее. Вид у нее при этом был растерянный, унылый. Не докричавшись, она послала мужа поскорее обежать озеро, спрашивая и ища старуху. Тут как раз студенту попался рыбак, вытащивший из воды белого карпа, которого, как известно, из почтения именуют «белым коньком». Студент подошел поглядеть – смотрит: огромная штука и по виду совершенно напоминает человека, причем и груди, и женское место развито полностью. Студент удивился этому чрезвычайно и побежал сказать жене. Та изобразила на лице крайний испуг и сказала, что ею давно уже дан обет отпустить живым пойманное существо, так что пусть он купит эту рыбу и отпустит ее в воду. Студент пошел говорить с рыбаком, но тот потребовал огромную цену.

– Я в твоем доме, – сказала тут Цю-лянь мужу, – достала своими советами много денег, десятки тысяч серебра. Чего же ты скупишься из-за пустяка? Если ты мне этого не сделаешь, я сейчас же брошусь в озеро и утоплюсь!

Студент испугался, но не посмел сказать об этом отцу, а украл у него деньги, купил рыбу и отпустил ее. Однако, когда он вернулся в лодку, жены не было видно. Искал, искал – найти не мог. Она явилась только поздно ночью, когда все стражи уже были отбиты.

– Куда ты ходила? – спросил он.

– Я только что была у матери!

– Где же она?

Цю-лянь покраснела.

– Ну, теперь я уже не могу не сказать тебе все по правде, – сказала она. – То, что ты выкупил, и была моя мать. Ей до этого был приказ от Дракона-князя[142]142
  … приказ от Дракона-князя… – От Лун-вана, царя драконов.


[Закрыть] заведовать в озере Дунтин путешествующими. В последнее время хотели набирать для его дворца наложниц, и вот какие-то болтуны расхвалили меня князю, и он тут же велел моей матери непременно и безотлагательно меня вытребовать. Мать моя доложила ему все, что было, но князь не пожелал ее выслушать и пустил ее к южному берегу, где ей пришлось голодать чуть не до смерти. Тут она и попалась. Хотя сейчас опасность для нее уже миновала, но наказание еще не сложено… Если ты меня любишь, пойди умоли за нее Истинного Владыку – этим можно ее избавить от кары. Если же теперь ты на меня смотришь как на тварь, а не на человека, позволь тогда вернуть тебе твоего сына, а я удалюсь… Уход за мной в Драконовом дворце вряд ли будет не в сто раз лучше, нежели то было у тебя в доме.

Студент был испуган донельзя и только выразил опасение, что ведь Истинного Владыку ему нигде не увидеть, но жена продолжала:

– Завтра днем, часа в два, Истинный Владыка[143]143
  Истинный Владыка – одно из божеств китайского пантеона, которое, конечно, не имеет общего с христианским богом.


[Закрыть] должен сюда прийти. Как только увидишь хромого даоса, сейчас же поклонись ему. Он в воду – и ты за ним! Истинный Владыка любит ученых литераторов и, конечно, сжалится над тобой и согласится все сделать.

Затем она достала из рыбьих внутренностей кусок узорного шелка и добавила:

– Если он спросит, о чем ты хлопочешь, ты тут же вынешь этот кусок и попросишь его написать слово: освободить!

Студент стал ждать, как она сказала. И действительно, он увидел какого-то ковыляющего даоса, который подходил к нему. Он бросился на землю и поклонился. Даос бросил в воду палку и вскочил на нее. Студент решительно последовал за ним и тоже вскочил. Оказывается, это уже не палка, а лодка! Студент опять склонился перед монахом, который спросил, что ему нужно. Студент вынул ткань и просил написать. Даос развернул, посмотрел и сказал:

– Это плавник «белого конька». Где ты его повстречал?

Студент не посмел скрыть и изложил все от начала до конца. Даос расхохотался.

– Это создание отличается необыкновенным изяществом, тонким и совершенным. Неужели ж она достанется Дракону на дикий разврат?

С этими словами он вынул кисть и бегло написал слово: освободить! Писал он ловко, в виде талисманных график… Затем повернул лодку к берегу и велел студенту сойти. И тот видит, как даос плывет по воде на палке. Мгновение – и он исчез.

Студент вернулся к себе в лодку. Жена была очень довольна и только велела ему не проронить об этом ни слова перед отцом и матерью.

Они вернулись теперь на север. Года через два-три старик опять поехал на юг и долго, несколько месяцев, не возвращался. Вода, привезенная с озера, вся кончилась; ждала, ждала ее Цю-лянь, так и не дождалась. И вот она стала хворать. Днем и ночью стонала и тяжело дышала.

– Если я умру, – сказала она мужу, – ты меня не хорони, а в часы мао, у и ю[144]144
  … в часы мао, у и ю… – Время под знаками мао, у и ю – соответственно с пяти до семи утра, с одиннадцати до часу дня и с пяти до семи вечера.


[Закрыть] читай мне разок стихи Ду Фу о том, как он видел во сне поэта Ли Бо[145]145
  … стихи Ду Фу о том, как он видел во сне поэта Ли Бо. – У Ду Фу (712–770) есть два стихотворения, объединенных заглавием «Вижу во сне Ли Бо». Первое начинается следующими строками:
С мертвым простишься – словно проглочено навек,Если ж с живым – будешь грустить без конца!

[Закрыть]. И тогда я умру, но не буду гнить. Затем подожди, пока не приедет отец с озерной водой. Тогда налей этой воды в таз, запри двери, расстегни мне платье, обними меня и влей… Я оживу!

После этого она стонала и мучилась еще несколько дней и как-то вдруг умерла.

Недели через две приехал старик Му. Студент сейчас же сделал, как она велела. Больше часа вливал ей воду, и она стала понемногу оживать.

С этих пор она все думала о том, чтобы вернуться на юг. Старик умер, и тогда студент исполнил ее желание. Они переселились.