Текст книги "От сердца к сердцу"

– И тогда вы предложили ей выйти за вас замуж, – пробормотала Рэйни.

Их взгляды надолго встретились.

– Да. Я подумал, что мое предложение совершит это чудо. Я сказал ей, что уйду на месяц в отпуск и мы совместим ее пребывание в больнице с нашим медовым месяцем. Сначала она одобрила эту идею, но потом сто раз отказывалась от нее.

Мы все еще воевали из-за этого в тот день, когда Кэтрин и Диана ворвались в кабинет в доме моей сестры, чтобы показать мне обложку «Манхэттенского аристократа».

– Это была моя вина, – с болью воскликнула Рэйни. – Я не должна была рисовать ни ваше, ни чье бы то ни было лицо по памяти!

– А теперь кто терзает себя?

– Сдаюсь, – прошептала она.

Пэйн… я… у меня есть идея.

– Отлично, потому что свои я уже исчерпал.

– Через несколько минут я соберу вещи и уеду совсем.

Рэйни!

– Вы думаете, я не понял этого до того, как вы сказали?

– Пожалуйста, выслушайте меня.

Рэйни была воплощением серьезности. Он скрестил руки на груди, чтобы не поддаться искушению протянуть их к ней и удержать ее.

– Я весь внимание.

– Как только я улечу отсюда на вашем вертолете, поезжайте к Диане и скажите ей то, что она не ожидает от вас услышать. Скажите ей, что она была права: вы пригласили меня на работу для того, чтобы вызвать ее ревность, а теперь мы с вами поняли, что наш заговор провалился. Пусть она знает, что я вернулась в Колорадо, куда я и в самом деле собираюсь уехать. Потом предложите ей поехать с вами в Париж завтра, а не во вторник. Скажите, что для вас нет ничего важнее, чем ее счастье, и что вы никогда не упомянете больше о Швейцарии. Я совершенно уверена, что, если вы это сделаете, она найдет силы поехать в клинику. Я тоже заметила, что семье Уилай присуща гордость, а это значит, что Диана меньше всего нуждается в фамилии Стерлинг и в вашей опеке. Как всякая истинная женщина, она нуждается лишь в вашей искренней любви. Она знает, что завоевать такую любовь сможет только после того, как сделает все от нее зависящее, чтобы встать на ноги. Вот почему я убеждена: она в конце концов сделает то, что будет лучше и для нее, и для вас. А теперь я собираюсь уехать отсюда, потому что так будет лучше для меня. – Она пошла к выходу из кабинета. – Я буду готова к вылету через десять минут.

Пэйн отпустил ее. Он должен был сделать это.

У него были обязательства перед Дианой. Рэйни с уважением относилась к этим обязательствам. Она была благородной женщиной.

Не прошло и десяти минут, как она уже была внизу со своими вещами. Они вместе молча вышли из дома. Положив ее вещи в вертолет, Пэйн повернулся, чтобы помочь ей подняться в него. Ее лучезарная улыбка могла бы обмануть кого угодно, но только не Пэйна.

– Вам не нужно бояться неудач в жизни, Рэйни Беннетт. Ваше жизнелюбие живет внутри вас и заражает каждого, кто встречается на вашем пути.

Глаза у нее затуманились.

– Это самый большой комплимент, который я когда-либо слышала. Как бы там ни было, но я действительно считаю так, как говорила Диане. Вы герой в полном смысле этого слова. Когда буду в следующий раз читать какой-нибудь роман «Красной Розы», я буду представлять вас, но обещаю, что обуздаю свое желание вас рисовать.

Винты вертолета пришли в движение.

– Будьте счастливы, – прошептала она. Ее поцелуй был похож на прикосновение крыла бабочки.

Пэйн закрыл дверь и отошел в сторону. Шум винтов при подъеме заглушил стон, вырвавшийся из его груди.

Когда вертолет скрылся из виду, Пэйн бросился бежать к пляжу. После получасовой разминки он вернулся в дом, чтобы принять душ и собрать вещи.

Свою экономку он нашел внизу, на кухне.

– Бетти, планы несколько изменились. Рэйни решила вернуться домой, в Колорадо, а я уезжаю прямо сейчас и не вернусь до следующей субботы – мы едем с Дианой в Париж. Звоните мне, если возникнут какие-то проблемы.

Он позвонил Энди и попросил подогнать машину. Вскоре к ним присоединились Джон и Мак, чтобы ехать в дом сестры Пэйна. Он хотел попрощаться со своей племянницей.

В холле ему встретилась Найла, которая сказала, что Кэтрин уехала к дедушке с бабушкой на воскресный обед.

– Хотите, чтобы я что-то ей передала?

– Все в порядке, я позвоню ей туда. Раз уж я здесь, не дадите ли мне те картины Рэйни?

– Конечно. Минуточку.

Пока Пэйн ждал Найлу, он позвонил на мобильный телефон Кэтрин.

– Привет, дядя Пэйн!

– Привет, солнышко! Я рад, что поймал тебя.

– Я тоже. Мне казалось, что я оставила тот роман в твоем доме, но когда я позвонила Бетти, она сказала, что не видела эту книгу. Ты не знаешь, где она могла бы быть?

Пэйн нахмурился.

– Я помню, что Диана просила ее у тебя. Может, книга все еще у нее? Если так, то я прослежу, чтобы этот роман к тебе вернулся.

– Спасибо. Как все складывается? – шепотом спросила она.

Он проглотил ком в горле.

– Лучше, чем я ожидал.

– Правда?

– Да, я увожу завтра утром Диану с собой в Париж.

– Она действительно собирается лететь с тобой?

– Действительно.

– Может, это означает…

– Что бы это ни означало, это прогресс, – прервал он ее. – Рэйни решила, что не будет работать у меня, она уехала пару часов назад с намерением вернуться в Колорадо.

Последовала длительная пауза.

– Она же собиралась нарисовать портрет Линды во вторник.

Пэйн не знал об этом.

– Скажи Линде, что Рэйни обязательно сделала бы это, если бы смогла.

– Скажу, – ответила Кэтрин тихо. – Дядя Пэйн… у тебя все хорошо?

Не спрашивай меня об этом, солнышко.

– Лучше не бывает. Если Диана сможет сделать этот шаг, кто знает, куда он приведет..

– Я скрещу пальцы на счастье. Я люблю тебя, спасибо за твою заботу обо мне.

– Я тоже тебя люблю. Чего бы тебе хотелось из Парижа? Твое пожелание.

– Чтобы ты был счастлив.

Один человек, которого он любил, сказал ему то же самое два часа назад.

– Кэтти, солнышко, передай всем мой привет, скажи маме и папе, что я увижусь с ними в следующий уикенд.

– Передам.

– Вот, пожалуйста. – Найла протянула ему картины.

– Спасибо вам за все. Моей сестре повезло, что вы у нее есть.

Он обнял ее и вышел из дома.

Когда приедет в офис, он оставит записку своей секретарше с просьбой отправить Рэйни эти картины по почте. Ведь они были ее детищем, она единственная имела на них право.

– Энди, отвези меня в дом Уилай.

Пэйн собирался следовать совету Рэйни буквально. Его собственная интуиция подвела его, но в ее интуицию он верил. Только Рэйни обладала даром внутреннего видения, возможно, она знала что-то, чего не знал он.

Спустя два дня, пораньше закончив совещание, Пэйн вернулся в парижскую квартиру возле Вандомской площади. Благодаря тому, что Рэйни помогла ему сделать схему Парижа, ему удалось достаточно четко организовать работу своих сотрудников, и теперь они опережали график.

– Диана, я вернулся и могу поехать с тобой по магазинам за свадебным платьем.

– Давай лучше останемся и поговорим.

Пэйн нахмурился. С воскресенья она находилась в таком хорошем расположении духа, в каком он не видел ее после того страшного покушения.

Если бы она сказала, что хочет вернуться домой, это означало бы, что она снова впала в ту парализующую депрессию, которой он безумно боялся.

Войдя в ее спальню, он обнаружил, что она сидит в инвалидной коляске в новом розовом костюме.

– Мне нравится твой костюм, ты выглядишь очень привлекательно.

– Надеюсь, ты и в самом деле так думаешь. Спасибо.

– Я никогда не лгал тебе по поводу твоего внешнего вида, – сказал он. – Из симпатичной барышни ты превратилась в красивую женщину.

Диана посмотрела на него.

– Ты никогда не лгал мне, боюсь, это мне принадлежит в этом честь. Когда я заявила, что хочу поехать с тобой в Париж, я лгала самой себе, я говорила себе, что меня интересует твоя работа, и во многом обманывала себя. Но теперь с этим покончено.

– В чем дело, Диана?

– В этом.

Она показала на книгу «Манхэттенский аристократ».

– Кэтрин искала ее. Она просила меня узнать, не видела ли ты эту книгу.

– Я тайком убрала книгу к себе в сумку, потому что хотела прочитать ее.

– Тебе удалось ее дочитать?

– Не издевайся, Пэйн.

Ей на глаза навернулись слезы.

Он схватил ее за руку.

– И не думаю, просто я знаю, что ты предпочитаешь читать более содержательную литературу.

– Это так, но она возбудила мое любопытство.

Я и предположить не могла, что эта книга заставит меня увидеть себя такой, какая я есть на самом деле. Это было ужасно, – сказала она. – Ты сможешь хоть когда-нибудь простить меня?

– За что?

Пэйн был ошеломлен.

– За то, что я ответила согласием на твое предложение и поставила тебя в невыносимое положение. Едва прочитав последнюю страницу этой книги, я начала ждать твоего возвращения, чтобы сделать это.

Она сняла бриллиантовое кольцо, которое он подарил ей, и положила ему на ладонь.

– Я украла у тебя шесть месяцев жизни. Ужаснее всего, что ты, как человек порядочный, был готов принести в жертву жизнь женщине, которую никогда не любил и не сможешь никогда полюбить.

Не такой любви я для себя хотела. Все время, пока я читала этот роман, мне казалось, что его сюжетная линия повторяет нашу жизнь, Пэйн, – твою, мою и Рэйни.

Он опустил голову.

– Я видела твои глаза, когда ты представлял ее мне… И потом то воскресное утро, когда любовью к тебе светились ее глаза… Я узнала вас обоих в этой истории, в которой двое людей стремятся друг к другу, но не признаются в этом по той причине, что у героя книги, Логана Таунсенда, есть невеста, а он – человек благородный. Единственная разница между этой книгой и нашей жизнью заключается в том, что я первая взялась за ум и готова освободить тебя от тех обязательств, которыми мне не следовало тебя обременять. Я знаю, почему ты это сделал. Грех лежит на мне: я обманывала саму себя, надеясь, что в конце концов все это сработает.

– Диана…

– Прежде чем поговорить с тобой, я позвонила родителям и сказала им, что наша свадьба отменяется. Меня совершенно не удивило, что мама вздохнула с облегчением. Завтра родители прилетят в Париж и отвезут меня в клинику в Цюрихе.

Эта книга помогла мне понять, что независимо от того, смогу я когда-нибудь снова ходить или нет, я хочу, чтобы какой-то мужчина полюбил меня так, как ты полюбил Рэйни. Как Логан Таунсенд полюбил врача, которая спасла ему жизнь. Если бы я силой не пыталась вызвать у тебя те чувства, которых ты никогда не испытывал, меня бы никогда не подстрелили. Моя одержимость тобой была болезненной и не правильной, и в конечном итоге она принесла нам обоим ненужное горе. Унизительно признаваться в этом, но ты заслуживаешь такого признания. Я понимаю, что натворила. Рэйни распознала героя на групповом фото, она сказала, что судья назвал это судьбой. Так оно и есть. Что было бы, если бы она не нарисовала тебя, Пэйн? Это стало началом цепочки событий, которая дала возможность тебе и мне жить так, как мы должны жить. Скажи ей: я рада, что она сделала это!

Впервые с момента покушения Пэйн обнял ее потому, что ему захотелось это сделать.

– Я уверен, что ты снова сможешь ходить, Диана.

– Я должна верить в это тоже.

Она крепко обняла его, потом оттолкнула от себя.

– Чего же ты ждешь? – Она улыбнулась. – Собирай свои вещи. Я выставляю тебя из твоей собственной квартиры, потому что есть в Колорадо одна женщина, которая умирает от любви к тебе.

Отправляйся к ней поскорее и, пожалуйста, прошу тебя, будь счастлив.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Рэйни.

– Да?

Она услышала, как открывается молния ее двухместной палатки.

– Ты спишь?

– Уже нет, – пробормотала она, и Крег забрался в палатку.

– Лгунья, я слышал, как ты плакала.

– Значит, и все остальные тоже слышали, – посетовала она.

– Не беспокойся об этом.

Он застегнул молнию и сел в полутьме, скрестив ноги, возле ее спального мешка. Солнце село, и быстро становилось прохладно.

– Люди все прибывают. Те, кто уже здесь, взволнованы предстоящим путешествием и не ложатся спать. Кроме того, я специально разбил твою палатку в стороне от остальных, чтобы обеспечить тебе уединение. Ты уже готова к разговору о твоем Денежном Мешке?

– Пожалуйста, не называй его так.

– Это же ласковое выражение, – усмехнулся он.

– Он совершенно не такой.

– Расскажи мне о нем.

– В данный момент он находится в Париже со своей невестой. Они собираются пожениться первого августа. Он… признался, что не любит ее.

Неожиданно слова полились потоком. Рэйни выплеснула все.

Тихо свистнув, Крег положил ладонь ей на руку.

– Это тяжело.

Она смахнула слезы со щек.

– По окончании судебного слушания ты сказал мне, что когда-нибудь, вспомнив это приключение, я посмеюсь над ним. Только эта мысль и помогает мне держаться.

– Но это не имеет никакого отношения к той боли, какую ты сейчас переживаешь. Хотя приятно слышать, что я на что-то годен.

– Ты годен на многое. – Она всхлипнула. – Почему же еще я, по-твоему, здесь? Только боюсь, как бы ты не пожалел, что взял меня в свое последнее путешествие по реке.

– Ты что, шутишь? Мне не терпится поделиться с тобой некоторыми новыми идеями по поводу моего магазина. Знаешь что? Я слышу подлетающий вертолет с последней группой туристов. Если ты еще не уснешь к тому моменту, как они устроятся, мы поговорим.

– Можешь не беспокоиться, мне кажется, я вообще больше не усну.

– Еще как уснешь. Проведешь завтра день на реке и уснешь как младенец.

Крег вышел из палатки, и она снова легла. В этой части каньона шум вертолетных винтов раздавался громче, чем обычно в скалах.

Теперь всегда, заслышав этот шум, она думала о Пэйне.

Удаляясь на вертолете от «Крегс-Хэда» и наблюдая за все труднее различимой фигурой Пэйна, Рэйни чувствовала такую тоску, что казалось, ей никогда не пережить этого.

Всхлипнув, она уткнулась в подушку.

Вертолет взлетел и устремился в сторону Лас-Вегаса. Теперь ее брат вот-вот вернется. Она была рада этому, так как нуждалась в его поддержке.

Наконец она услышала, как он снова открывает молнию на ее палатке.

– Крег, – окликнула она.

– Нет, это Пэйн.

– Крег, это не смешно.

– Согласен, – раздался знакомый голос.

Решив, что у нее начались галлюцинации, Рэйни схватила карманный фонарик.

Пэйн присел на корточки рядом с ней, и она вскрикнула.

– Тшш, дорогая.

Он закрыл ей рот поцелуем и выключил фонарик.

Рэйни не могла поверить в реальность происходящего.

– Я объясню все позднее, а пока ты должна только знать, что я свободен

Диана дала нам свое благословение. А теперь иди ко мне и дай мне тебя обнять.

Сердце у нее лихорадочно забилось, когда он спустил молнию на ее спальном мешке и заключил ее в свои объятия.

– Рэйни… – прерывистым голосом выдохнул он, покрывая ей поцелуями лицо и шею, – я так ждал этого момента.

– Я тоже, – призналась она.

Она подставила ему губы, и голова у нее пошла кругом от его жадного, горячего поцелуя.

Рэйни застонала, с каждым ее стоном он целовал ее все более страстно, пока они не превратились в единый пульсирующий организм.

Рэйни прижалась к его крепкому телу и обвила его руками и ногами. Ее губы блуждали по такому незабываемому лицу, которое она видела в своих снах. Теперь она могла позволить себе наяву то, чего так жаждало ее сердце.

– Я люблю тебя, – шептала она лихорадочно.

Он обхватил ладонью ее затылок, неистово целуя, потом с силой притянул ее к себе.

– Я так люблю тебя, что даже не знаю, есть ли слова, чтобы передать то, что я чувствую.

– Это те самые слова, которые я жажду услышать, мне не нужно других.

Она услышала, как он резко втянул воздух.

– Выходи за меня, Рэйни, я не могу жить без тебя.

– А я бы тебе и не позволила.

Они снова жадно прильнули друг к другу.

– Ты допустил ошибку, когда влез в эту палатку.

Я уже привыкла к тому, что ты рядом, – призналась она, когда он дал ей наконец возможность перевести дух. – Есть вероятность, что ты не выйдешь отсюда живым.

Он уткнулся лицом ей в затылок.

– От тебя так чудесно пахнет, тебя так приятно касаться. Мне нравится смотреть на тебя. Все в тебе просто чудо.

Молниеносным движением он перевернул ее так, чтобы видеть ее лицо. Полная луна светила ярко, и они хорошо видели друг друга.

– Сейчас я не могу разглядеть, какого цвета у тебя глаза, могу только сказать, что они темные.

Сейчас ты похож на моего Сказочного Принца.

Его белозубая улыбка ослепила ее, она еще никогда не видела его таким.

У нее перехватило дыхание.

– Что случилось, дорогая?

– Ничего. Просто я вспомнила, что почувствовала, когда закончила рисовать обложку к «Манхэттенскому аристократу».

Он поцеловал ее в кончик носа.

– И что же?

– Ты был воплощением моей мечты, которая ожила на куске холста. У тебя были темно-каштановые волосы и нордические синие глаза, которые, казалось, видели то, чего никто другой не мог даже представить. Черты лица свидетельствовали о напряженной работе, жертвах и триумфах. Под твоим деловым костюмом угадывались тело и осанка завоевателя, того, кто стремится осваивать новые горизонты. Но ты был мужчиной, которого еще не изменила любовь женщины… Когда ты улыбнулся мне сейчас, я поняла, что это была та составляющая, которой не хватало. Ее не хватало тогда, когда ты был с Дианой, но я не хотела сознавать это.

Если бы мне пришлось рисовать тебя сейчас, ты бы выглядел совсем по-другому.

– Потому что я стал другим. – Голос у него дрогнул. – Ты преобразила меня так, что я сам себя не узнаю. Рэйни… – воскликнул он, – я не хочу плыть завтра по реке.

– Я тоже.

– Я хочу как можно скорее познакомиться с твоей семьей.

– Мы поедем ко мне утром, и я представлю тебя родителям. Моя мама уже давно твоя поклонница. Папа будет в восторге оттого, что я нашла наконец любовь всей моей жизни.

Он привлек ее к себе властным движением, от которого ее бросило в дрожь.

– Ты никогда не бывала с мужчиной?

– Нет, я ждала своего единственного.

– О, Рэйни… – Он то отстранял, то притягивал ее к себе. – Поскольку я не знаю, сколько еще смогу ждать, пока сделаю тебя своей, нам надо пожениться как можно скорее. Из уважения к Диане и ее семье я хотел бы, чтобы все прошло скромно.

– Я тоже. Я всегда хотела, чтобы церемония проходила в нашей семейной церкви. Время самое подходящее. Крег будет здесь послезавтра.

– Тогда у моих родственников будет время, чтобы прилететь сюда. Кэтрин будет вне себя от радости.

– Она обожает тебя, Пэйн. – От волнения у нее сжалось горло. – Пэйн, расскажи мне о Диане.

– Представляешь, она взяла «Манхэттенского аристократа» с собой. Когда я во вторник утром вернулся в квартиру, она читала его и ждала меня.

– О, дорогой. – Жгучие слезы заструились у нее из глаз. – Я боялась, что, если она когда-нибудь заглянет в эту книгу, ей станет больно.

– Не то слово, она была просто раздавлена чувством вины.

Несколько минут Рэйни лежала и с удивлением слушала его рассказ о том, как Диана предоставила ему свободу и попросила прощения.

– Я буду молиться о том, чтобы Диана снова смогла ходить.

– Мы оба будем.

– Я обязана Диане жизнью, она отпустила тебя, подарив нам жизнь, – воскликнула Рэйни.

– Она сказала то же самое о тебе. Благодаря твоим картинам она захотела снова ходить и любить.

– Я как-нибудь позвоню Бонни Ригли и расскажу ей все. Она будет потрясена тем, что одна из ее историй послужила переломным моментом в жизни человека.

– Эта книга изменила жизнь каждого из нас, Рэйни. Я никогда больше не буду недооценивать силы романов. Моя сестра Филлис, может быть, станет следующей интеллектуалкой, которая признает, что была не права.

Рэйни загадочно улыбнулась.

– Если это случится, можно я скажу об этом Грейс Карлоу?

– А почему это так важно?

– Помнишь вопрос, который она задала в конце судебного слушания? Она спросила, как ты узнал про свой портрет на обложке.

– Я помню все. Это было в тот день, когда Рэйни Беннетт вошла в мою жизнь.

Она теснее прижалась к нему, все еще до конца не веря, что мужчина ее мечты сжимает ее в своих объятиях.

– Когда суд закончился, Грейс сказала Бонни и мне, что мистер Финауэр будет горд, узнав, что дочь сенатора Стерлинга-Бойса и его горничная читают романы «Красной Розы».

Пэйн хмыкнул.

– Можешь сказать мисс Карлоу все что угодно.

– Тогда я, пожалуй, лучше встану и скажу Крегу, что мы не поедем с ним завтра утром.

– Он уже знает.

– Как?

– Мы с ним немного посовещались перед тем, как я забрался в твою палатку. Он уже принял меня в вашу семью.

– Я так счастлива, что, кажется, взорвусь.

– Не делай этого, – дурашливо прорычал он ей в шею. – Я вынашиваю некоторые планы на завтрашнее утро. Пилот подберет нас около восьми. В Лас-Вегасе мы пересядем на самолет в Гранд-Джанкшен. Мне не терпится познакомиться с моим соперником.

Рэйни нахмурилась.

– О чем это ты? В моей жизни нет другого мужчины.

– Есть. По словам твоей мамы, ты и этот парень были неразлучны с тех пор, как ты прилетела домой из Нью-Йорка. Насколько я понимаю, он спит в твоей постели.

– Уинстон! – радостно воскликнула она.

– Кто же еще? – Пэйн хмыкнул. – Если он собирается жить с нами в «Крегс-Хэде», я бы хотел начать налаживать с ним отношения прямо сейчас.

Если мне удастся добиться того, что он будет хотя бы терпеть меня, то у нас все будет хорошо.

Терпеть тебя…

Рэйни обвила его руками.

– Он полюбит тебя и ничего не сможет с этим поделать, как и я. Диана верно сказала, я воск в твоих руках, как говорит народная мудрость.

– Такой дивный воск.

От его поцелуя ее бросило в жар. Когда он в конце концов прервал этот поцелуй, она была не в состоянии его отпустить.

– Отпусти меня, – прошептал он, – я не ручаюсь за себя, когда я рядом с тобой. Давай прогуляемся к реке и поговорим о наших планах до восхода солнца.

– Оно уже взошло, дорогой. Разве ты не знаешь, что вся вселенная наполнилась светом с того момента, как ты просунул ногу в мою палатку?

Настойчивый лязг бакена, который обозначал границу канала, вернул Пэйна к действительности.

Он, не глядя, протянул руку к той, которая уже двадцать четыре часа была его женой.

Вместо ее теплого роскошного тела, так часто прижимавшегося к нему всю эту ночь, его рука нащупала холодную простыню и подушку, еще хранившую ее аромат.

Окончательно проснувшись, Пэйн резко сел. В полутемной каюте под палубой он был один. Может быть, она пошла в главный салон, за камбузом?

– Рэйни.

Никакого ответа.

Он поспешно взбежал по трапу.

Не обнаружив никаких признаков жены и в кубрике на корме, он почувствовал себя так, словно его выбросило за борт.

Пэйн бросился бегом на переднюю палубу.

– Рэйни! – крикнул он во всю мощь своих легких.

– Я здесь, дорогой!

– Господи боже, я уже думал, что потерял тебя… Он так дрожал, что едва держался на ногах. – Никогда больше не поступай так со мной.

– Не буду… обещаю… – Голос у нее дрогнул. Сожалею, что напугала тебя, Пэйн, прости меня.

Он без остановки покрывал поцелуями ее лицо и волосы.

– Если бы что-то случилось с тобой…

Она прижалась к нему теснее.

– Клянусь, никогда преднамеренно не стану пугать тебя. – Она подняла повлажневшие глаза на него. – Ты знаешь, что я люблю тебя больше жизни.

Прошедшая ночь…

Он и не представлял, что значит жизнь, до прошлой ночи. Ее любовь заставила его почувствовать себя так, словно он родился заново.

– Ты моя жизнь, Рэйни. Когда я протянул руку к тебе несколько минут назад, а тебя не оказалось на месте…

– Я хотела, чтобы ты еще немного поспал, а пока взяла блокнот для рисования. Мне было нужно больше света, и я вышла на палубу. Когда несколько минут назад разбушевался ветер, я отложила рисование и решила принести тебе завтрак в постель. Я уже возвращалась, когда услышала твой отчаянный зов, и подумала, что с тобой случилось что-то ужасное.

– Кое-что ужасное действительно случилось тебя не оказалось рядом.

– Точно такое же чувство пережила и я, когда вертолет увозил меня из «Крегс-Хэда» и я знала, что больше никогда тебя не увижу.

– Все это уже в прошлом, – прошептал он, – теперь ты моя жена, и мне нравится твое предложение позавтракать в постели, но в следующий раз, когда почувствуешь непреодолимое желание рисовать, сначала скажи мне об этом – мое сердце не выдержит такого испытания во второй раз.

– Как и мое. Я обожаю тебя, Пэйн, и не могла бы жить без тебя теперь.

– Значит, мы понимаем друг друга, – прошептал он. – Давай уйдем с этого ветра и примем теплый душ.

Щеки у нее порозовели.

– Если мы начнем с этого, ты умрешь с голоду.

Он сделал глубокий вдох.

– Я уже умираю, от желания.

Он схватил ее и понес в спальню.

После того, как в половине одиннадцатого утра в семейной церкви Рэйни состоялась церемония, за которой последовал обед в доме ее родителей, пилот самолета, принадлежавшего компании Пэйна, доставил их, его родственников и телохранителей обратно в Нью-Йорк.

Оттуда он и Рэйни прилетели на вертолете в «Крегс-Хэд», где пересели в шлюп, чтобы начать свой медовый месяц.

Как только они вышли в океан, чтобы Рэйни смогла полюбоваться видом их дома со стороны воды, Пэйн бросил якорь в заливе.

Обеспокоенный тем, что, должно быть, утомил ее своей ненасытной страстью, Пэйн с восторгом осознал, что ее влечение к нему было так же безгранично.

Женитьба на Рэйни была выдающимся событием всей его жизни.

Она хотела ребенка немедленно. Втайне он тоже мечтал об этом, но сказал ей, что не хотел бы, чтобы она торопилась.

Она протянула ему альбом для рисования. Свой рисунок она назвала «Наш первый маленький инженер». На рисунке был изображен ребенок месяцев шести в сапогах и рабочей каске. Он сидел на плечах у Пэйна. Сходство отца с сыном было потрясающим.

– Я нарисовала это в ту первую ночь, когда ты остался в доме моих родителей. Поскольку я не могла забраться к тебе в постель, то не придумала ничего лучше, чтобы чувствовать близость к тебе.

Он уже убедился, что его жена была ясновидящей, и знал, что маленькому мальчику суждено скоро появиться на свет.

Отложив альбом, он протянул к ней руки.

– Тебе больше ничего не надо придумывать, я обещаю тебе такую близость, что ты запросишь пощады.

– Боюсь, это будет нескончаемо, – произнесла она дрожащим шепотом.

– Значит, мы счастливейшие мужчина и женщина на свете.

Когда она заснула, Пэйн встал с кровати, чтобы посмотреть, над каким рисунком она сейчас работает.

Он нашел ее рюкзак и вытащил блокнот для рисования. Вглядевшись еще раз в «маленького инженера», он перевернул страницу и столкнулся лицом к лицу с самим собой.

Это был тот же самый рисунок, что и на обложке «Манхэттенского аристократа», но в объятиях Пэйна была другая женщина, и совершенно другим было выражение его глаз на этот раз он обнимал свою любимую жену. Они были в свадебных одеждах.

На стене его кабинета висела другая картина, на ней был изображен «Крегс-Хэд» и парусник. Другая маленькая фотография стояла на его письменном столе рядом с Уинстоном. Это была фотография Бруно.

На рисунке были дата и название: «Выражение любви».

– Я хотела навечно запечатлеть нашу свадебную ночь. – Рэйни возникла за его спиной, обхватила его руками и прижалась щекой к его спине.

Он положил рисунок на край кровати и взял ее лицо в свои ладони.

– Мы повесим это в нашей спальне. Это будет наша путеводная звезда, которая поведет нас вместе по жизни.