Текст книги "Каркаджу"

Хищник пресытился мясом. Он ел отборные кусочки, а потом улёгся спать возле туши. Когда холодное утреннее солнце разбудило его, он протёр подслеповатые глаза и снова сел пировать. Трое суток он ел и спал, ел и спал, забыв о том, что поклялся отомстить Гранитному Утёсу и уничтожить его кунью тропу.

На четвёртый день он засыпал снегом обильные остатки своей добычи, предварительно запачкав их мускусом. Потом запачкал и снег над тушей, оставляя повсюду отвратительный запах. Покончив с этим, он направился в Юнавип. Его призывали кунья тропа и месть. Он знал, что не вернётся к своей добыче, не найдёт её даже в случае крайней нужды, и всё же пометил остатки, чтобы каждый зверь понял, что это добыча властелина. Теперь разве что лисицы осмелятся раскопать её и, если будут очень уж голодны, прикончат мясо, не обращая внимания на мускус; другие же хищники ни за что не притронутся к ней.

Звёзды снова сияли в небе, когда Каркаджу, исполненный желания мстить и разрушать, устремился вниз по каньону. Он переел и чувствовал тяжесть в желудке, так что двигался медленно. По пути он осматривал заячьи норы, которые вели к лабиринтам под снегом, покрывавшим густые заросли кустарника. Если ему случалось наткнуться на зайца, хищник довольствовался тем, что пугал трусишку. В погоню он не пускался.

Первая ловушка, на которую наткнулся Каркаджу, не была похожа ни на одну из виденных им ранее. На трухлявом бревне лежал освежёванный заяц. Без всякого сомнения это была приманка. Над ней торчало коротенькое и широкое дуло ружья, пристроенное в ветвях кустарника. По обе стороны бревна подымались естественные заграждения: с одной – ствол огромной ели, с другой – отвесная песчаная скала. К приманке можно было приблизиться только спереди – разве что голодный посетитель решил бы продраться через частый кустарник сзади. От приманки назад к кустам тянулась верёвка.

Каркаджу внимательно осмотрел ловушку. Она не внушала опасений. Опасность безусловно представляла стальная трубка, высовывавшаяся из кустов, но он мог сорвать приманку, не подходя к этой трубке ближе чем на метр. Похоже было, что охотник просчитался, поместив капкан так далеко сзади.

Хищник не знал, что позади свинцовых пуль был набит двойной заряд пороха и что верёвка вела к спусковому крючку. Эта ловушка говорила о твёрдом намерении Гранитного Утёса покончить со своим мучителем. К огнестрельной западне он прибегал только в тех случаях, когда бывал доведён до отчаяния.

Западня была сделана уже несколько дней тому назад. Иней и тонкий слой снега припорошили и приманку и дуло ружья. Каркаджу не мог решить, что же ему делать. Тут было что-то совершенно новое, он должен был проявить величайшую осторожность и смекалку. Он просидел минут десять, внимательно рассматривая новую выдумку, и наконец решил подкрасться и схватить мясо, лежавшее на бревне. Он знал, что сумеет сделать это, прежде чем спрятанная в кустах палка ударит его. Решившись, он стал осторожно продвигаться вперёд.

Еда ему была не нужна, но он твердо решил уничтожать все ловушки Гранитного Утёса. Нетерпеливо пригнувшись, он поднял сильную переднюю лапу, чтобы молниеносно сдёрнуть зайца. Смертоносное дуло ружья чёрным оком смотрело на него.

Глава 7 • ОГНЕСТРЕЛЬНАЯ ЗАПАДНЯ

Эту западню, рассчитанную на то, чтобы прикончить бандита, сделал Гранитный Утёс. Он вычистил старый дробовик, заряжавшийся через дуло, до отказа набил его дробью и приделал к спусковому крючку крепкую бечёвку. Теперь нужно было только добавить убитого зайца, и западня была готова.

Гранитный Утёс не знал, что Каркаджу сам отправился на охоту и идёт по следу оленя. Но когда они с Мистером Джимом нашли на верхнем отрезке куньей тропы четыре нетронутые шкурки, охотник призадумался.

По пути в дальний конец куньей тропы Гранитный Утёс всё время думал, что же могло произойти. Наконец он пришёл к заключению, что Каркаджу просто решил немного передохнуть. Он вернётся! Охваченный мрачным предчувствием, охотник начал подыскивать место для огнестрельной западни.

Поднявшись с километр вверх по склону Юнавипа, он нашёл прекрасное место. Вековая ель росла почти вплотную к скале, а проход позади неё зарос густыми раскидистыми кустами. Мистер Джим уселся и с большим интересом наблюдал за устройством западни.

Гранитный Утёс положил между стволом дерева и скалой трухлявое бревно, потом прочно привязал ложе старого дробовика к крепкому суку. Дуло было направлено на приманку. Крупная дробь, туго набитая в это дуло, должна была изрешетить всё на расстоянии нескольких метров от приманки и всё, что приходилось в одну линию с нею. К приманке была прикреплена туго натянутая бечёвка. Она была перекинута через гладкий сучок и вела прямо к спусковому крючку. Смерти не мог избежать ни один зверь, протянувший к приманке лапу.

Гранитный Утёс остался доволен своей работой – лучшей огнестрельной западни он ещё никогда не делал.

Когда они спустились в каньон, уже начало смеркаться. Мистер Джим делал вид, что усиленно ищет Каркаджу. Он вламывался в рощицы и, вздымая тучи пушистого снега, продирался сквозь густой ельник. В прошлый раз он встретился с Каркаджу вечером и был уверен, что новая встреча с разбойником тоже произойдёт в сумерки.

После каждой вылазки медведь возвращался к Гранитному Утёсу и некоторое время шёл за ним по пятам с громким ворчанием, словно хотел сказать:

«Прячется, негодяй! Знает, что я его ищу». Но Гранитный Утёс был погружён в свои думы и обращал на него мало внимания. Он знал, что на этот раз с Каркаджу они не встретятся – четыре нетронутые ловушки говорили о том, что хищник, пусть ненадолго, но покинул их места.

У охотника были свои заботы. Его тревожила мысль об огнестрельной западне. Будут ли неудачи преследовать его, если он убьёт Каркаджу? Если бы Красный Журавль узнал, что западня сделана, он сразу же сложил бы свои скудные пожитки и ушёл от него – старый охотник твердо верил всем легендам краснокожих. Он не желал слушать советы бледнолицых пришельцев. А Гранитный Утёс решился на этот раз последовать совету бледнолицего. Если он убьёт Каркаджу и неудачи станут с новой силой преследовать его и в конце концов совсем разорят, вряд ли ему будет многим хуже, чем если он оставит в живых неугомонного разбойника. Ему будет плохо и в том и в другом случае, в то же время существовала какая-то доля надежды, что бледнолицый был прав, посмеявшись над рассказом, будто под косматой шкуркой росомахи скрывается дьявол.

Как бы то ни было, всё это надо скрыть от Красного Журавля. Счастье ещё, что Мистер Джим не умеет говорить. Если Гранитному Утёсу удастся убить разбойника, он закопает его тайком и постарается забыть о нём.

Подойдя к хижине, они увидели Красного Журавля, который рубил дрова на просеке. Старый охотник ворчал, стараясь высвободить острое лезвие топора из смолистой древесины.

– Большая буря идёт, – сказал он.

Мистер Джим понюхал дверь хижины, потом печально посмотрел на узенький серп молодого месяца. Неужели Красный Журавль забыл приготовить ужин, думал он.

– До завтра пурги не будет, но уж когда она придёт, то скоро не уйдёт. Потом и топлива под снегом не отыщешь. – Красный Журавль взвалил на плечи топор и собрался таскать наколотые поленья.

Гранитный Утёс пристально посмотрел на горизонт, затем перевёл взгляд на месяц.

– Пурга придёт скоро. – Он кивнул. – Дрова будут нужны, может быть, завтра.

Затем он швырнул связку ещё неошкуренных куниц на плоский камень, лежавший возле двери и заменявший им крыльцо, и стал помогать носить дрова.

Когда они закончили, поленница у северной стены хижины доходила до потолка. Красный Журавль довольно потирал руки.

– Пусть приходит буря, – сказал он. – Огонь будет гореть хорошо. – И он занялся приготовлением ужина.

Гранитный Утёс принялся свежевать куниц, а Мистер Джим уселся в углу и стал следить за кастрюлей, над которой вился пар. Он разинул рот и поминутно с надеждой облизывал губы.

Ужин был готов, прежде чем Гранитный Утёс покончил со шкурами. Красный Журавль подошёл к молодому охотнику.

– Каркаджу не взял много? – медленно спросил он.

– Четыре капкана остались целы. – Гранитный Утёс натянул на распялки последнюю шкурку.

Красный Журавль больше ничего не сказал и снова занялся ужином. Первая порция досталась Мистеру Джиму. Его большая миска была до краёв наполнена бобами и олениной, поверх которых лёг толстый кусок сушёной сёмги. Медведь потребовал, чтобы всё это полили патокой из кувшина. Гранитный Утёс ел вдумчиво и медленно – он не останавливался, пока не подцепил охотничьим ножом последний боб в миске и не проглотил его. Запив еду горячим чаем, он потянулся за трубкой. Красный Журавль презирал напиток бледнолицых. Он пил сильно нагретую снеговую воду.

После ужина Красный Журавль долго курил свою трубку. При каждой затяжке она булькала и шипела. Наконец он заговорил, глядя в огонь:

– Хорошо, что мы не тронули Каркаджу. Он ушёл. Завтра не будет сломанных капканов. Во всех капканах будут куницы. Помяни моё слово.

Гранитный Утёс беспокойно шевельнулся.

– И я так думаю, – было всё, что он сказал в ответ.

Красный Журавль долго мешкал, всё никак не мог улечься. Он словно ждал бури. Старые кости ныли, предвещая непогоду вроде той, что разыгралась недавно. В конце концов он всё же закутался в одеяла и уснул, так и не услышав завывания метели в елях над хижиной.

На следующее утро воздух был прозрачен и холоден, и Гранитный Утёс с Мистером Джимом снова отправились в обход куньей тропы. Ждать два-три дня они побоялись – а ну как вернётся Каркаджу и разорит их ловушки?

Они обошли все капканы, и Гранитный Утёс не помнил себя от радости. Он взял двенадцать куниц и одну рысь. Больше же всего он был доволен тем, что огнестрельная западня осталась нетронутой. Он даже чуть было не снял её, но вовремя спохватился – слишком хорошо ему были известны повадки росомахи. Если на Каркаджу не свалилась какая-то непонятная беда, он вернётся и снова примется за свои разбойничьи проделки.

Красный Журавль был немного огорчён тем, что ошибся в предсказании погоды, зато предсказание его относительно Каркаджу подтвердилось полностью, и это его вполне утешило.

– Завтра ещё больше шкур будет, – сказал он, энергично помешивая содержимое кастрюли на огне. Гранитный Утёс покачал головой:

– Так не может быть, когда обходишь капканы каждый день.

Красный Журавль попробовал тушившееся в кастрюле мясо с бобами и упрямо закивал головой.

– Завтра ещё больше шкур будет, – повторил он. Предсказание чуть было не сбылось. В его ошибке оказалась повинна полярная сова. Злобная пернатая хищница ограбила одну западню. Гранитному Утёсу досталось только двенадцать прекрасных шкурок. Но это не омрачило хорошего настроения Красного Журавля. Да и Гранитный Утёс начинал верить в то, что Каркаджу покинул их края. Одно только его беспокоило – из-за темноты он не смог добраться до огнестрельной западни, а когда они возвращались домой, ему почудилось, будто какая-то тень сопровождает их. Может быть, Каркаджу убит, и теперь его дух будет преследовать их с Мистером Джимом до конца зимы?

Предсказание Красного Журавля относительно пурги окончательно провалилось. И всё же он упорно продолжал предсказывать непогоду, и с каждым днём надвигающийся буран крепчал в его воображении.

– Пурга идёт. Большой снег. Высокие ивы закроет, – настаивал он и продолжал запасать топливо на случай глубокого снега.

Предсказанная им пурга разразилась однажды в полночь. Её бешеные завывания разбудили даже Мистера Джима. Он не хотел ложиться, пока Гранитный Утёс не вылез из-под одеял и не поговорил с ним. Красный Журавль встал и подбросил топлива в очаг. С торжествующим видом он прислушивался к свирепствующей буре.

С вершины горы, нависавшей над хижиной, донёсся волчий вой. Матёрый волк выл в унисон буре. Он лежал, задрав кверху морду. «А ну-ка попробуй, смети меня со скалы!» – казалось, подзадоривал он. Оба охотника знали этот особенный вой волка в бурю и с удовольствием слушали, как он вызывает на поединок пургу.

А в это время защищённый от ветра скалой, рядом с гигантской елью, стоял всесильный владыка каньона Юнавип. Это был Каркаджу, который уже третий раз возвращался к огнестрельной западне Гранитного Утёса. Он всё не мог забыть, как, увидев её впервые, уже совсем собрался схватить мороженого зайца, служившего приманкой, и только в последний момент инстинкт заставил его остановиться – он попятился от неё и долго неподвижно сидел, не отводя от зайца глаз.

Из своего убежища Каркаджу продолжал наблюдать за огнестрельной западнёй и видел, как охотник с Мистером Джимом подходили к ней. Видел он, как Гранитный Утёс обошёл приманку сзади и потрогал бечёвку, терявшуюся в кустах. Это заставило Каркаджу обратить особое внимание на бечёвку. В следующий раз он прополз мимо зайца и понюхал её. Потом спрыгнул, обошёл дерево и заглянул в кусты.

Резкий, незнакомый запах ружья заставил его отскочить, и больше он уже не полез в кустарник. Почему-то ему не хотелось подходить близко к ружью.

Третий раз он пришёл во время пурги. Ветер дул ему в морду, он сдувал со скалы мелкий снег и кружил его. Каркаджу пришёл в последний раз. Он боялся, что снег занесёт западню, – надо было ещё раз попытаться украсть приманку. Его так заинтересовала эта ловушка, что накануне он забыл ограбить кунью тропу. Но в эту ночь, подгоняемый бурей, он заглянул в каждую западню и уничтожил всё, что мог. Все шкурки были изодраны и испорчены. Теперь он был готов заняться разгадкой тайны стальной трубки и бечёвки.

Он оскалил зубы, так что мокрый снег хлестал ему по дёснам, и стал красться мимо зайца. Затем осторожно вошёл в узкий проход, касаясь выгнутой спиной каменной стены, и дотронулся носом до бечёвки. С рычанием он куснул её. Она распалась на две части. Тогда Каркаджу уселся и долгое время смотрел на неё. Было очевидно, что приманка и та отвратительно пахнувшая вещь в кустах больше не соединены между собой.

Внезапно хищник схватил зайца и выпрыгнул из щели между елью и скалой. Ничего не случилось. Ветер по-прежнему завывал в ветвях огромного дерева. Налетали слепящие порывы ветра, и лёд вперемешку со снегом вихрем кружился, засыпая всё вокруг. Других звуков не было.

Каркаджу не стал есть приманку. Он схватил её просто потому, что это была приманка, и потому, что любую приманку он считал своим долгом уничтожать. Оттащив зайца вниз к руслу Злюки, он закопал его поглубже в сугроб и испачкал снег. Сделав это, он вернулся и обнюхал куст, где было спрятано ружьё. Потом ушёл и укрылся в неглубокой норе между корнями дуплистого дерева. Теперь он мог спать спокойно.

Глава 8 • МИСТЕР ДЖИМ ОБРЕЧЁН

Гранитный Утёс и Мистер Джим с трудом пробирались к первому капкану на куньей тропе. Из-за большого снега охотнику пришлось надеть специальные коротенькие лыжи, и это сильно замедляло ход. Кроме того, охотнику приходилось останавливаться и поджидать Мистера Джима, потому что медведь то и дело с головой проваливался в сугробы. Гранитному Утёсу было не по себе. Такого глубокого снега он никогда ещё не видел. Первый капкан был заметён снегом, и они долго откапывали его. При виде того, что он обнаружил в капкане, лицо охотника сильно омрачилось и он погрузился в тяжёлое раздумье. Не могло быть сомнения в том, что грабитель Каркаджу вернулся на кунью тропу.

Пробиваться сквозь сугробы было очень утомительно. Они смогли осмотреть всего лишь четыре капкана и в каждом нашли то же самое. Держа в руке лоскуток меха, Гранитный Утёс выпрямился. Чёрные глаза его ярко блестели – только этим и проявилось охватившее его волнение. Он повернулся к Мистеру Джиму, который, сидя на снегу, выгрызал лёд, намёрзший между пальцами задних лап, и сказал обычным тихим голосом:

– Мы вернёмся в хижину. Посидим у огня неделю, может быть – две. Снег затвердеет. Каркаджу подумает, что победил, и уйдёт за гору. А мы будем продолжать охотиться и соберём, может быть, сто шкурок.

Для Гранитного Утёса это была длинная речь. Мистер Джим так удивился, что перестал грызть лапу и сел прямо. Он подумал с надеждой, что, может, приятель предлагает ему вернуться домой. Ему не нравилась зимняя охота. В голове у него шевелилась смутная мысль, что зимой медведям положено спать, а не таскаться вслед за охотником по куньим тропам.

В хижине Красный Журавль выслушал короткий рассказ и кивнул. Затем Гранитный Утёс поведал ему свой план.

– Каркаджу уйдёт, и снег слежится. Но сначала снова будет пурга. – Красный Журавль говорил очень медленно.

– Куда ещё! – возразил Гранитный Утёс. – Первый раз вижу столько снега.

– Будет ещё гораздо больше. Обвалы на всех горах будут. – Голос Красного Журавля не допускал возражений. Вынужденный отдых этих трёх детей природы начался с того, что они хорошо поужинали и рано легли спать. Перед сном Красный Журавль смазал лапы Мистера Джима салом, но медведь, решив, что собственное средство действует лучше, быстро слизнул его и принялся лениво вылизывать лапу.

Перед самым рассветом Гранитный Утёс проснулся оттого, что кто-то отчаянно колотил в дверь. Он вскочил и отворил её. Два занесённых снегом, заиндевевших человека ввалились в хижину. Это вернулись Коби и Смельц.

– Хау! – коротко приветствовал гостей Гранитный Утёс.

– Завтрак будет? – осипшим голосом осведомился Смельц, с беспокойством косясь на угол, где храпел Мистер Джим.

– Завтрак скоро, – пообещал охотник, жестом приглашая их к очагу. Он достал два смолистых полена и, склонившись над очагом, стал рукой разгребать золу. Оторвав несколько ленточек просмолённой коры, он бросил их на тлеющие угольки. Через несколько минут пламя взметнулось вверх по глиняной трубе, и во все уголки комнаты стало распространяться тепло.

За дверью начали грызню собаки Коби. Их лай разбудил Мистера Джима, и он, ворча, сел. Смельц нервно потянулся за ружьём.

– Брось! – резко сказал ему Коби и отшвырнул ружьё в угол.

Красный Журавль проснулся при первом стуке в дверь. Он сидел и пристально, не мигая, смотрел на посетителей. Потом, так и не поздоровавшись, он принялся с суровым выражением на морщинистом медно-красном лице натягивать мокасины. Коби поздоровался со старым охотником, но в ответ услышал только ворчание.

Мистер Джим направился к двери и, распахнув её, вылез наружу. Гранитный Утёс не обратил на него внимания, двое бледнолицых, забыв обо всём, отогревались у огня. Один Красный Журавль видел, как вышел медведь, и в его выцветших старых глазах мелькнула какая-то искорка.

Выйдя наружу. Мистер Джим уселся на крыльце, перед которым расположилась свора не очень породистых лаек, принадлежавших Коби. Они с жадностью смотрели на дверь. Миско – вожак – был огромный пёс с исполосованной рубцами и шрамами мордой. Он был кровожаден и так дик, что достался Коби даром. Непрестанные побои до некоторой степени укротили его нрав, и свою упряжку он теперь не трогал. Он усвоил, что человека надо слушаться и что Коби сам обладает не менее бешеным характером, чем он, и в ярости не остановится ни перед чем.

Увидев Мистера Джима, Миско привстал. Коби не раз брал его на медвежью охоту, и он считал, что имеет право броситься на любого медведя, что эта забава ему разрешена. Со злобным рычанием он кинулся прямо на Мистера Джима, захватив того врасплох. Остальные собаки с лаем присоединились к нему.

Мистер Джим попятился было, но дверь уже захлопнулась и деревянная щеколда, упав с нарезок, заперла её. Миско предвидел попытку к бегству: медведи всегда спасались от него бегством. Он прыгнул и вцепился Мистеру Джиму в переднюю лапу. Громадный медведь заревел от боли и размахнулся. Его удар мог бы свалить быка, однако Миско сумел увернуться и кинулся с другой стороны. Когда он оторвался от бока медведя, в зубах его оказались клочья шерсти.

Теперь уж Мистер Джим обозлился не на шутку. Он встал во весь рост и принялся наотмашь бить беснующихся вокруг него собак. На этот раз тяжёлая лапа обрушилась на голову Миско. Сбитый с ног вожак покатился кубарем. Потом, шатаясь, поднялся на ноги и ошалело завертелся на месте.

На собачий лай выбежали Коби и Гранитный Утёс. – Забери этого болвана в дом! – орал Коби. – Я убью его, если он покалечит мне собак!

Он подбежал к Миско, который продолжал бессмысленно кружиться на месте, и ударил лайку в бок.

– Назад, Мистер Джим! – резко приказал Гранитный Утёс.

Мистер Джим глупо ухмыльнулся, желая показать, что нисколько не сердится, и посмотрел на свой бок, откуда Миско выдрал большой клок. Он, очевидно, хотел доказать, что с его стороны были приняты только меры самозащиты. Неуклюже шагая и ворча, он отправился в хижину.

Коби тряс и бил Миско, пока тот не пришёл в себя. Наконец пёс перестал вертеться и улёгся на снег, злобно поглядывая по сторонам.

– Отдай ты к чёрту этого медведя… – прохрипел Коби. – Если я потеряю хоть одну собаку, мне нельзя будет ехать дальше.

– Не надо вам ходить в хижины, где есть медведи, – сухо сказал Гранитный Утёс и, повернувшись на пятках, пошёл внутрь.

Завтрак прошёл в молчании. Только когда задымились трубки, хорошее расположение духа вернулось к Коби.

– Всю дорогу мы пробивались через сугробы и заносы. Прошлую ночь делали привал всего в километре отсюда. Пришлось остановиться и разгружать сани. – Коби плюнул в огонь.

– Куда едете? – медленно выговаривая слова, спросил Гранитный Утёс. Лицо его было бесстрастно, но в душе он сильно тревожился.

– Припасы Кри Чарли везём, – лаконично ответил Коби.

– Там знаешь как опасно ходить, – сказал Гранитный Утёс. Потом глаза у него стали добрые и наивные. – Кри Чарли взял две черно-бурые лисички. Он говорит, две черно-бурые лисы – всё равно что четыре зимы охоты.

– Да? – Коби сделал удивлённое лицо. Он взглянул прямо в глаза Гранитному Утёсу и продолжал: – Ничего не поделаешь, мы обещали ему много всяких припасов, придется пробираться.

– Я думаю, это всё враки про двух лисиц, – впервые нарушил молчание Смельц. – И во всяком случае, не так уж много они стоят.

Красный Журавль вынул изо рта трубку.

– Торговцы с той стороны могут прийти к Кри. Кри сам может пойти на ту сторону, – сказал он. Потом отодвинул ногу в мокасине подальше от огня и добавил: – Черно-бурую лису торговцы любят.

– Приехали-то мы за шкурками, только у Кри Чарли брать не будем. Мы думаем получить сто шкурок, которые вы должны мне. – Коби говорил спокойно, но глаза его неприятно поблёскивали.

Гранитный Утёс не повёл глазом. Рука Красного Журавля скользнула под полу кожаной куртки и, сжав что-то, оттопырила мягкую кожу.

– Весной будет сто шкурок, как я обещал, – тихим голосом сказал Гранитный Утёс. – Каркаджу мешал нам. Большой снег мешал. Трудно ходить в Юнавипе.

Коби вскочил:

– Что?! У тебя нет шкурок? Я дал слово, что привезу их! У меня твоя расписка. Встал и Гранитный Утёс.

– Бумага говорит, когда я должен отдать? – Голос его звучал ровно и негромко.

Красный Журавль поднялся и незаметно очутился рядом со Смельцем. Старый охотник всё ещё держал руку под полой куртки.

– Бумага говорит – первого января. Коби притворился страшно рассерженным, а Смельц мрачно насупился.

– Сколько дней это? – спросил Гранитный Утёс.

– Пять дней. Мы вернёмся через пять дней, и тогда нам нужны будут шкурки.

Коби повернулся, стараясь не выпускать из поля зрения старого воина. Молодого ещё можно было запугать, но старик не боялся бледнолицего брата и ненавидел его.

– Вы получите сто шкурок, а я получу бумагу? – продолжал спрашивать Гранитный Утёс, не повышая голоса.

– Конечно! Ведь мы так условились, – ответил Коби. Он с беспокойством посматривал по сторонам. Может быть, он ошибся? Охотник мог где-нибудь спрятать пушнину. Но, сосчитав сушившиеся на виду шкурки, он сильно приободрился: их было только сорок.

– А если у меня есть только половина? – спросил Гранитный Утёс.

– Тогда ты приведёшь медведя в Кроссинг. – Торжествующая улыбка искривила лицо Коби.

– Бумага говорит, что я приведу Мистера Джима в Кроссинг? – настойчиво спрашивал охотник.

– Бумага много-много говорит после того, как ты ставил крест. – Голос Красного Журавля звучал мрачно. – Слушай меня, молодой, это дело нехорошее, эти люди нехорошие! – Он выхватил руку из-под куртки – в ней сверкал длинный нож.

Смельц попятился и чуть не попал в распростёртые объятия Мистера Джима, который с интересом наблюдал за развёртывавшейся сценой. Смельц стал искать глазами своё ружьё, но Красный Журавль предусмотрительно выставил его за дверь вместе с винтовкой Коби.

Испуганно бормоча, Смельц отскочил от медведя и стал рядом со своим компаньоном.

– Не надо нож! Когда убиваешь, нужно сначала узнать, правильно ли ты делаешь, – остановил Красного Журавля Гранитный Утёс.

– Да, да, убери нож. – Коби встревожился. Он понял, что ружьё его за дверью, а между дверью и ними находился Красный Журавль.

– Теперь говорите, что мне надо делать, – сурово спросил Гранитный Утёс, и глаза его заметно потемнели.

Коби нервно откашлялся. Вся самоуверенность соскочила с него.

– Я показал бумагу коменданту в Кроссинге; он прочёл её и переписал. Когда поведёшь туда медведя, зайди к нему – он прочтёт тебе. ;

– Хорошо. А если я достану сто шкурок, Мистеру Джиму не надо ходить?

– Конечно, нет! Нам нужны шкурки. Мы обещали доставить к сроку. С нас требуют… – Коби не спускал глаз с разъярённого Красного Журавля.

– Вам нужен медведь. Вы хотите забрать его, – прошипел Красный Журавль через остатки зубов. Потом он перевёл укоризненный взгляд на Гранитного Утёса. – Ты дурак и ты не индеец, раз попался в ловушку.

Гранитный Утёс жестом пригласил их сесть. |

– Если вы вернётесь и у меня нет ста шкурок, вы получите Мистера Джима в Кроссинге.

– У тебя нет никакой возможности добыть ещё шестьдесят шкурок, – возразил Коби. – Лучше прямо веди медведя.

Гранитный Утёс грустно кивнул.

– Может, и так, – сказал он.

– Нам пора, – повернулся Коби к Смельцу. – Путь у нас будет трудный – два дня туда и обратно столько же.

Красный Журавль с негодующим видом отступил в сторону и пропустил торговцев.

Миско уже оправился, и его можно было запрячь и поставить в голове упряжки. Гранитный Утёс помог им выехать. Он был сильно обеспокоен и не обратил внимания на то, что их поклажа совсем не была похожа на мешки с продовольствием.

Коби пошёл впереди, прокладывая путь, а Смельц следовал за нартами. Сначала собаки путались и грызлись между собой, но свистящий бич Коби быстро заставил их вытянуться в ниточку. Упряжка стала пробиваться через глубокий снег.

В хижине Гранитный Утёс сел подле Мистера Джима, растянувшегося около огня, сгрёб ухо своего приятеля и стал пристально смотреть в пылающий огонь.

Красный Журавль курил трубку, погружённый в угрюмое молчание. Отнять бы роковую бумагу у торговцев, угрожая им ножом, – вот это было бы ему по нраву, но Гранитный Утёс знал, что это бесполезно. У коменданта Кроссинга была копия этой бумаги, и, раз так, Мистера Джима всё равно у них отобрали бы. И потом, он должен был думать о Серебристой Луне и об Оленёнке. Что будет с ними, если его обвинят в нарушении закона?

Будь у него сотня шкурок, он не задумываясь отдал бы их все Коби. Его брат. Белый Лось, охотился высоко на склонах Каменистого Кряжа. Шкурок, которые он добудет там, должно хватить на покупку еды. Белый Лось содержит только молодую жену. Если надо будет, он сможет приютить в своей хибарке Серебристую Луну и малыша.

Красный Журавль встал и вышел. Мистер Джим последовал за ним. Старый воин не скрывал, что не одобряет поведения Гранитного Утёса. Ему не раз приходилось иметь дело с первыми белыми поселенцами и охотниками, и он всегда договаривался с ними с ножом в руке. Он не поставил свой крест ни под одной бумагой. Это всё были скверные делишки, тёмные делишки бледнолицых.

Гранитный Утёс не шелохнулся, пока ему не понадобилось достать полено из поленницы, сложенной вдоль северной стены. Он мрачно думал о будущем – и не видел выхода впереди. Теперь он понимал, как глупо поступил, подписав бумагу. Коби использовал для достижения своей цели грабителя Каркаджу.

Устремлённые в огонь глаза Гранитного Утёса засверкали. Каркаджу – вот кто был причиной всех его несчастий. Он должен был убить этого разбойника, когда для этого представлялся случай. Хуже, чем теперь, быть всё равно не могло.