Текст книги "Обнаженная жара"

Никки обернулась, чтобы обменяться понимающим взглядом с Руком, но тот не обратил на нее внимания. В холодной комнате стало еще холоднее. Несколько мгновений Хит смотрела на него, сожалея о своем недавнем всплеске, пока Лорен не окликнула ее:

– Эй?

– А, извини. Значит, три часа?

– Или на пару часов позже. Но я должна предупредить тебя, что мы все еще проводим токсикологический анализ и все такое прочее. – Помолчав, она повернулась к Руку. – Разве не в этом месте тебе полагалось сказать, что, если эрекция продолжается больше четырех часов, следует обратиться к врачу?

– Точно, – равнодушно отозвался журналист.

Для патологоанатома Лорен Пэрри неплохо разбиралась в людях. Отвернувшись от Рука, она взглядом спросила у Никки: «Что происходит?» – и, не получив ответа, продолжила официальным тоном:

– В отсутствие токсикологического заключения я по-прежнему считаю, что причиной смерти стала колотая рана. Однако хочу кое-что тебе показать. – Следуя за Лорен, Хит подошла к столу с другой стороны. – Перед смертью покойную пытали.

Рук словно очнулся и поспешно подошел к женщинам.

– Видите, на предплечье? – Лорен отодвинула простыню. – Синяк от удара и полосы на локте и запястье.

– Клейкая лента, – угадал Рук.

– Верно. На месте я не заметила из-за длинных рукавов. Покончив с ней, убийца не только снял ленту, но и поправил рукава. Тщательная работа, он не упустил ни одной детали. Что касается самой ленты, остатки клеящего вещества сейчас в лаборатории. В продаже их полно, так что едва ли мы установим марку, но кто знает. – Лорен указкой ткнула в несколько точек на схематичном изображении тела в заключении. – Следы не только на руках, но и на лодыжках. Я уже позвонила криминалистам. Можно не сомневаться, что на кресле тоже найдут клей.

Никки записала.

– А что собственно с пытками?

– Видишь засохшую кровь в слуховом канале? Внутри множественные проколы острым предметом, нанесенные при жизни.

Никки подавила дрожь.

– Каким именно острым предметом?

– Например, зубочисткой. Проколы иголочные. Ранки маленькие, но дьявольски болезненные. Я сделала для вас снимки с камеры отоскопа. Пришлю по электронной почте. Но кто-то явно хотел, чтобы эта женщина помучилась перед смертью.

– Или что-то сказала, – возразила Никки. – Это два совершенно разных мотива. – Быстро сопоставив в уме следы пыток и отсутствие бумаг, Никки пришла к выводу, что вторая версия вероятнее. Все больше оснований интересоваться темой, над которой работала убитая.

– Еще одно любопытное наблюдение, – Лорен протянула ей заключение лаборатории, – относительно того пятна, которое ты заметила на обоях: сопоставление с кровью убитой дало отрицательный результат.

Никки не могла скрыть удивления.

– Значит, она успела ранить нападавшего?

– Возможно. Повреждения на ее ладонях указывают на то, что она боролась. Что подводит меня к последнему сообщению. У нее были грязные руки. Не просто испачканные. В складках ладони сохранились остатки грязи. И посмотри на ногти. – Лорен осторожно приподняла руку Кэссиди Таун. – Сразу не заметно из-за лака, но под ногтями я нашла вот это.

На каждом пальце под ногтем виднелось полукружье грязи.

– Я знаю, откуда это, – заговорил Рук. – Она работала в саду. Говорила, что для нее это единственный способ отвлечься от работы.

– Подходящий отдых от колонки сплетен, – заметила Лорен, – накопать еще грязи.

По дороге к лифту Рук на несколько шагов обогнал Хит.

– Подожди, – окликнула она, однако журналист уже нажал на кнопку. Лифт открылся, но Никки успела взять его за локоть и сказать пассажирам: – Мы поедем на следующем. – Когда раздраженные лица скрылись за дверьми лифта, она добавила: – Извини.

– Извинения принимаются, – ответил Рук, и оба рассмеялись.

«Что за чертовщина? – подумала Никки. – Что заставляет меня каждый раз складывать перед ним оружие?» Она потянула Рука к окну, залитому тусклым октябрьским солнцем.

– Я набросилась на тебя – и прошу прощения.

– Ничего, я приложу лед, и все пройдет, – ответил Рук.

– Я уже говорила, ничего личного. Все дело в статье.

– Никки, ты исчезла с горизонта. Для меня это – личное. Мне от этого не по себе. Если бы мне не посчастливилось собирать материал на героиню твоего расследования, мы бы, пожалуй, сейчас не разговаривали. – Она засмеялась, а Рук добавил: – Итак, я убил Кэссиди Таун, чтобы встретиться с Никки Хит. Вот это заголовок!

Никки снова улыбнулась. Черт бы побрал его остроты!

– Словом, ты принимаешь мои извинения?

– Только если ты примешь приглашение выпить где-нибудь сегодня вечером. Давай вести себя как взрослые люди. Надо во всем разобраться, чтобы не краснеть, встречаясь на улице.

– Или на месте преступления, – добавила она.

– И то верно, – согласился Рук.

Свидание с Доном было назначено на поздний вечер, поэтому Никки согласилась. Рук взял такси, чтобы поехать домой и немного поработать, а она спустилась на лифте в гараж, намереваясь вернуться в участок и закончить с делами.

В гараже Никки наткнулась на ожидающих лифт Тараканов.

– Мы опоздали на вскрытие? – спросил Каньеро.

– Заключение уже у меня. – Она потрясла папкой.

– О-о, – протянул Каньеро, – тогда порядок.

Хит была бы плохим детективом, если бы не заметила, как он разочарован. Разумеется, он рассчитывал повидаться с Лорен.

– А мы добыли кое-что для тебя, детектив, – вмешался Таррелл и поднял тяжелый конверт с чем-то квадратным внутри.

– Шутишь? – обрадовалась Ники, чувствуя, что в деле появляется новая зацепка. – Ленты из машинки?

– Несколько лент из машинки, – осторожно поправил Таррелл. – Любопытный сосед Кэссиди еще до забастовки мусорщиков отправил на переработку немало таких, и тех уже не вернуть. Это все, что нашлось у него в баке. Всего четыре.

– А в машинке вовсе не было ленты, – добавил Каньеро. – Отдадим их нашим экспертам, пусть займутся.

Никки взглянула на часы, потом на Каньеро. Обидно, что парень лишился свидания с Лорен из-за двухминутного опоздания.

– У меня другое предложение, – сказала она. – Раз уж вы здесь, стоит вспомнить о деле Падильи. Почему бы вам не подняться наверх и не узнать, когда будет заключение. Они по уши в работе, но, если хорошенько попросить Лорен Пэрри, она может ускорить процесс.

– Почему бы не попросить! – встрепенулся Каньеро.

Таррелл постучал пальцем по конверту.

– Но тогда эксперты потеряют целый день.

– Я все равно возвращаюсь в участок, – сказала Никки. – Заодно и заброшу им.

Не встретив возражений, она заполнила стандартную форму и забрала конверт.

– Что бы мы делали без любопытных соседей! – бросила она на прощанье.

Пробка была ужасная. По радио сообщили, что на ФДР-драйв, недалеко от штаб-квартиры ООН, произошло крупное столкновение, и машины, идущие в объезд, забили все улицы на острове. Никки проехала через полгорода в надежде, что Вест-Сайд-хайвей хоть немного движется. Потом она кое-что подсчитала и задумалась, не стоит ли позвонить Руку и перенести свидание. Однако интуиция подсказывала, что это только разбередит рану, которую она пыталась залечить. Тогда можно поступить иначе. До его дома всего несколько минут. Можно заехать за ним и вместе отправиться в участок. Поблизости наверняка найдется местечко, где можно выпить. Погода еще позволяла посидеть в патио ресторана «У Изабеллы».

– Привет, это я, планы меняются, – сказала Никки его автоответчику. – Свидание состоится, но позвони мне, когда прослушаешь сообщение.

Повесив трубку, Никки улыбнулась, представив, как он пишет под музыку «Битлз».

Хит оставила машину там же, где и в грозовую ночь, когда они с Руком целовались под проливным дождем и потом, промокшие и счастливые, бежали к подъезду. Она положила на приборную панель полицейский знак, конверт с уликами заперла в багажник и минуту постояла у крыльца, не без трепета вспоминая ночь, когда они не могли насытиться друг другом.

Мимо нее к дверям поднялся мужчина с лабрадором шоколадного цвета на поводке. Никки пошла следом и погладила собаку, пока хозяин доставал ключи.

– Бастер, – сообщил тот. – Так зовут собаку, не меня.

– Привет, Бастер.

Лабрадор покосился на хозяина, как бы спрашивая разрешения, и подставил Никки подбородок, который она с удовольствием почесала. Если собаки умеют улыбаться, этот пес улыбнулся. Глядя на блаженствующего Бастера, Никки вдруг припомнила наглого койота, с которым столкнулась на Западной 83-й, его странный взгляд, и ее пробрал озноб. Когда мужчина открыл входную дверь, собака привычно двинулась за ним. Никки потянулась к звонку, но мужчина остановил ее.

– Судя по виду, вам можно доверять, заходите.

И она зашла.

Рук жил в мансарде. Человек с собакой вышел на третьем этаже. Никки не любила заставать мужчин врасплох – ни дома, ни в номере отеля. У нее был неприятный опыт, когда однажды она вся в слезах возвращалась домой после весеннего отпуска в Пуэрто-Вальярта. В слезах из-за мужчины, понятное дело.

Хит достала мобильник, чтобы позвонить, но лифт уже остановился. Спрятав телефон, Никки открыла складную металлическую дверь и вошла в вестибюль.

Хит тихо приблизилась к двери и прислушалась. Ни звука. Она нажала на кнопку и услышала, как внутри прозвенел звонок. Услышала и шаги, только они доносились не из-за двери, а из-за спины. Кто-то поджидал в вестибюле. Прежде чем Никки успела обернуться, ее ударили головой о дверь – и все вокруг погрузилось во тьму.

Когда она пришла в себя, светлее не стало. Что такое? Она ослепла? Или все еще без сознания?

Ники ощутила прикосновение ткани к щеке. Ей напялили на голову мешок или капюшон. Она не могла пошевелить ни руками, ни ногами – они были примотаны клейкой лентой к креслу, в которое ее усадили. Хит попыталась заговорить, но рот тоже оказался заклеен.

Надо было успокоиться, но сердце бешено колотилось, и голова болела в том месте, которым ее приложили об дверь.

«Успокойся, Никки, – приказала она себе. – Дыши глубоко, оцени ситуацию. Для начала прислушайся». Она прислушалась и услышала такое, от чего сердце забилось еще сильнее.

Она услышала металлическое звяканье, будто дантист перекладывал инструменты на подносе.

Глава седьмая

Не позволяя себе поддаться панике, Никки доверилась отработанным навыкам. Страх не поможет выжить. Надо бороться. Она должна быть находчивой и решительной. Подавив испуг, Никки сосредоточилась на действии. Повторила про себя: «Оценивай, импровизируй, приспосабливайся, побеждай».

Тот, кто перекладывал инструменты, находился рядом. Где-то в двух метрах. Один? Прислушавшись, Хит решила, что один. И этот человек был очень занят своими побрякивающими инструментами.

Не желая привлекать внимания, не делая резких движений, Хит напрягла мускулы, медленно натягивая ленту. Порвать ее не удастся, но, может, обнаружится слабое место. Хотя бы полусантиметровый зазор на запястье или на лодыжке – чтобы было, с чего начать.

Бессмысленно. Ее крепко привязали к креслу, обмотав предплечья, запястья и лодыжки. Натягивая ленту, она вспомнила Лорен Пэрри, тычущую указкой в схему тела. Те самые точки.

На первый взгляд положение плачевное.

И тут звяканье прекратилось, и раздались шаги. Это был стук каблуков, но походка тяжелая, не женская. Кто-то приближался к ней. Никки попыталась вспомнить расположение мансарды Рука – если она все еще в мансарде. У него всюду ковры, за исключением ванной и кухни, – там плитка. А здесь, судя по звуку, дерево. Возможно, это зал, где они играли в покер.

Рядом зашуршала ткань. Никки почувствовала запах лосьона «Old Spice» раньше, чем услышала над ухом голос. Мужской голос. Ники предположила, что мужчине лет сорок, и говорил он растягивая слова, как техасец, что при других обстоятельствах могло бы звучать приятно. Такой простой располагающий голос, каким предлагают купить билетик благотворительной лотереи или просят последить за лошадью. Голос мягко и спокойно спросил:

– Где они?

Никки невнятно промычала сквозь кляп. Она понимала, что не сможет говорить, но, возможно, если техасец решит, будто ей есть что сказать, он сбросит мешок и расклеит рот и хоть что-то изменится. Нужно было создать благоприятную возможность.

Но мужчина тем же спокойным ровным голосом произнес.

– Что, говорить не можете? Давайте сделаем так. Если готовы сказать где, просто кивните.

Никки кивнула, понятия не имея, о чем идет речь. Ион тут же стукнул ее ладонью по больному месту на голове. Никки заскулила – скорее от удивления, чем от боли. Уловив движение, приготовилась к новому удару, но только запах лосьона ударил ей в нос. И снова прозвучал голос. Такой же спокойный и кажущийся даже более зловещим из-за техасского акцента.

– Простите, мэм. Но, я вижу, вы хотите меня обмануть, этот номер не пройдет.

Эта фраза в духе доктора Фила[53]53
  Филлип «Фил» Кэлвин Макгроу (р. 1950) – американский психолог, ведущий телевизионной программы «Доктор Фил».


[Закрыть] должна была показать, кто здесь хозяин, и Никки знала, как на нее ответить. Она мотнула головой на голос и попала лбом в лицо. Хит напряглась в ожидании удара, но его не последовало.

Мужчина только прокашлялся и отступил на два шага. Снова послышался гулкий стук каблуков. Теперь понятно – это ковбойские сапоги. Звякнул металл, и каблуки простучали ближе.

– Думаю, стоит напомнить, что я не шучу, – произнес мужчина, и что-то вроде кончика карандаша укололо Никки в левый локоть. – Это вам поможет.

Он не разрезал кожу, а провел острием по руке, пока не наткнулся на ленту, обхватившую ее запястье. Здесь острие задержалось и нажало сильнее, причинив боль, но не повредив кожу. Потом боль исчезла, незнакомец отошел, но тут же вернулся и встал над Никки. Что-то щелкнуло, и над ухом, взвизгнув, зажужжал моторчик, как у бормашины или аккумуляторных аппаратов, которые, согласно рекламе, могут разрезать гвоздь пополам. Никки инстинктивно дернулась в сторону, но сильная рука удержала ее голову. Незнакомец медленно подносил свой инструмент все ближе и ближе к уху. Когда острие коснулось ткани мешка и завибрировало, разрывая нити, техасец выключил моторчик. Тишина. И снова голос у самого уха:

– Оставляю тебя поразмыслить. А когда вернусь, не ври мне, слышишь?

Снова застучали каблуки, но теперь звук удалялся. Он стал мягче, когда незнакомец ступил на ковер, но шаги не стихали, пока он не скрылся, как догадывалась Никки, в дальней комнате. Хит прислушалась, пытаясь определить, далеко ли он ушел, а потом, насколько могла, согнулась и резко выпрямилась, на пару сантиметров сдвинув мешок. Прежде чем повторить попытку, она снова прислушалась. Шаги опять приближались. Зацокали по паркету, потом прошуршала ткань – техасец прошел мимо. Задержался, и Никки затаила дыхание: не заметил ли он, как сдвинулся мешок?

По-видимому, нет, потому что вслед за этим раздался звон ключей, и шаги застучали по кафельном полу. Теперь Никки очень хорошо представляла, что находится в зале, соединенном с кухней. Открылась и закрылась входная дверь, щелкнул ключ в замке. Едва услышав этот щелчок, Никки снова принялась извиваться, сбрасывая с головы мешок.

Ничего не получалось. Мешок свободно висел, но спускался слишком далеко на плечи. Без рук не снимешь. Никки замерла, задержала дыхание, прислушалась. Вдалеке загудел и скрипнул, останавливаясь, лифт. Услышав, как открылась складная металлическая дверь, Никки принялась отчаянно трясти плечами. Сосредоточив усилия на правой стороне, она умудрилась захватить складку ткани, прижав ее подбородком к плечу, и резко дернула головой, сдвинув мешок еще на пару сантиметров. Никки повторяла это движение, пока снизу не стал пробиваться свет. Не будь у нее заклеен рот, она прихватила бы материю зубами, но сейчас была вынуждена обходиться тем, что есть.

Еще один рывок – и нижний край мешка поднялся над глазами, повиснув на лбу. Никки стряхнула мешок с головы и огляделась, переводя дыхание. Ее кресло находилось в промежутке между кухонной стойкой и восточным ковром, где располагался стол, за которым Рук ежедневно собирал игроков в покер.

Немного успокоившись, Никки принялась продвигаться к стойке. Главное – не опрокинуться, тогда она оказалась бы на полу, прижатая креслом, как панцирем. Никки осторожно раскачивалась всем телом, перемещая кресло на несколько сантиметров. Забеспокоившись, что техасец вот-вот вернется, качнулась слишком сильно и стала заваливаться набок. Огромным усилием ей удалось со стуком опустить кресло на все четыре ножки. Испуг заставил ее вернуться к медленному размеренному движению. «По сантиметру за раз, – твердила Никки, задавая ритм. – По сантиметру за раз».

Добравшись до стойки, приходившейся вровень с ее подбородком, она принялась тереться щекой о край столешницы. Один раз кожа прямо-таки скрипнула о полированный гранит. Щеку жгло, зато и край ленты, заклеивавшей рот, с каждым разом немного отставал. Чтобы отогнать мысль о боли, Никки сосредоточилась на трофее, ожидавшем ее совсем рядом: на столешнице лежали аккумуляторная бормашина и полдюжины стоматологических зондов.

Лента начала подаваться с левой стороны. Никки помогала себе языком, движением челюсти и мышц щеки, пока не освободила самый уголок губ. Затем, вытянув шею и приподняв голову над стойкой, Хит прижалась к ней щекой и надавила. Отклеившийся край прилип к граниту, и Никки, не отрывая лица от столешницы, поворачивала голову слева направо до тех пор, пока весь отрезок ленты не оказался на стойке.

Руки и лодыжки по-прежнему оставались привязанными к креслу, но талия не была перехвачена, и это позволило Хит приподняться. Ближе всех лежал маленький зонд. До бормашины было дальше, но требовалась именно она – это сэкономит время. Никки рванулась к ней, но ударилась плечом о стойку и рухнула на прежнее место. Осторожными толчками придвинув кресло поближе к стойке, Хит уже не рванулась, а всем телом потянулась к бормашине через остальные инструменты.

Рукоять была цилиндрической, но имела маленький резиновый упор, поэтому кнопка оказалась сверху. Никки нацелилась на нее подбородком и нажала – раз, другой, третий. На четвертый бормашина включилась. Спина ныла от напряжения, но Никки не отступала, захватила рукоять бормашины губами, а потом крепко зажала зубами. Осторожно, чтобы не выронить инструмент, Хит мягко опустилась на место и изогнулась, срезая ленту на правом запястье, привязанном к подлокотнику кресла.

Дело шло быстро. Выгнув кисть, Никки так натянула ленту, что та разошлась при первом соприкосновении с бором. Высвободив правую руку, Хит вытащила бормашину изо рта и еще быстрее освободила левое запястье. Хотелось поскорее отвязать лодыжки – тогда к возвращению незнакомца она могла бы двигаться, но перехваченные предплечья не позволяли нагнуться, и Никки взялась за правую руку. Освободив ее, она услышала какой-то звук и выключила мотор.

Это был гул поднимающегося лифта.

Никки изогнулась и, перерезав ленту на правой лодыжке, перешла к левой. В спешке задела кожу под штаниной и поморщилась, но, подавив боль, продолжила работать. У нее было слишком мало времени, левая нога оказалась свободна и Никки встала в тот самый момент, когда на этаже Рука лязгнул остановившийся лифт. Она еще была привязана к креслу за левое предплечье, когда открылась складная дверь. Пришлось выключить бормашину, чтобы техасец, услышав из-за двери мотор, не насторожился.

Ногти никак не могли нащупать край ленты, а все инструменты были остроконечные, без лезвий. Звякнул ключ. На кухне должны быть ножи. Замок начал открываться. Никки подняла кресло и зашла за стойку. До деревянной подставки с ножами было слишком далеко. Но около раковины, прямо перед носом, лежала открывалка рядом с погнутой пробкой. Хватая ее, Никки услышала, как скрипнула дверь.

Вместе с креслом Хит попятилась в глубь комнаты в надежде выиграть несколько секунд. Пригнувшись за стойкой, она попыталась перерезать последнюю ленту с помощью острого края открывалки. Сапоги ступили на кухонный пол и остановились.

Никки еще резала ленту, когда техасец, перепрыгнув через стойку, обрушился на нее.

Сила удара отбросила Никки вбок, под обеденный стол. Мужчина схватил ее сзади за шею, норовя придушить, и бороться она не могла. Правая рука оказалась придавлена ее собственным весом вместе с зажатой в ней открывалкой, а левая осталась привязанной к креслу, волочившемуся следом.

Никки дернулась и перевернулась так, что противник оказался под ней. Техасец в ответ усилил хватку, но Хит, освободив правую руку, ткнула в него открывалкой. Когда острие вонзилось ему в бедро, мужчина взвыл и расслабил руки. Никки скатилась с него и, вскочив на ноги, яростно резанула последнюю полоску ленты. Техасец мгновенно выбрался из-под стола и прыгнул.

Проклятое кресло наконец пригодилось. Никки взмахнула левой рукой, примотанной к креслу, навстречу нападающему. Тот, защищаясь, вскинул руки, но деревянное кресло оказалось достаточно тяжелым, чтобы отбросить мужчину в сторону. Он пролетел мимо цели, рука застряла между перекладиной и ножками, и тут лента лопнула. Кресло отправилось вслед за сбитым с ног человеком. Никки была свободна.

Хит не стала дожидаться, пока он оправится от падения, и бросилась на него, но у техасца оказалась хорошая реакция. Он извернулся, защищаясь все тем же креслом. Открывалка вылетела из рук Никки и звякнула о батарею в дальнем конце кухни. Хит подумала было подобрать ее, но техасец уже поднялся на ноги и наступал. Никки ушла чуть в сторону, правой рукой схватила его за горло, а левой ударила в лоб, толкая назад и вниз. Этот прием крав-маги[54]54
  Крав-мага – израильская система рукопашного боя.


[Закрыть] заставил мужчину шлепнуться на задницу. Никки заметила на полу под окном свой пиджак и торчащий из-под него пистолет. Она повернулась, чтобы рвануться к оружию, но у техасца, как видно, тоже был неплохой тренер. Развернувшись на бедрах, он взял в ножничный захват колени Хит, опрокинув ее на пол вниз лицом. Отрабатывая этот прием с Доном, Никки запомнила, что следующим шагом будет попытка блокировать ее движения, поэтому она вскинула локоть, попав техасцу по щеке, и, когда он отпрянул, вставая, врезала ему ногой по ребрам.

Поднявшись, мужчина запустил руку под пиджак и вытащил нож. Жуткое оружие, из разряда боевых клинков с рукоятью в виде кастета и кровотоками на обеих сторонах лезвия. Никки поежилась, заметив, как удобно этот нож лежит в ладони мужчины. Техасец взглянул на нее и улыбнулся. Как будто что-то знал. Как будто держал в руке главный козырь.

Тренировки и опыт внушили Никки: участвовать стоит только в тех драках, где ты можешь победить, – причем быстро. Только этим утром Дон повторил свою неизменную мантру: «Защищайся и нападай одновременно». А сейчас она стояла с пустыми руками перед опытным вооруженным бойцом.

Техасец не дал ей времени обдумать тактику. Его тоже учили заканчивать схватку быстро. Он прыгнул на нее, намереваясь воспользоваться преимуществом своего роста. «Защищайся и нападай», – вспомнила Никки, бросилась ему навстречу и, отбивая кисть с ножом, в то же время нацелилась коленом ему в пах. Но на деле все происходит не так, как на тренировке. Мужчина предвидел удар коленом и подался всем телом вбок. Мало того что Никки промахнулась, так он еще сумел придать ей дополнительное ускорение, свободной рукой толкнув в спину.

Никки споткнулась, но удержалась на ногах. Она развернулась, встречая атаку, которая, разумеется, не заставила себя ждать. Новый выпад был направлен ей в живот. На сей раз Никки даже не пыталась отразить удар. Пора было отобрать у подонка нож. Перехватив его руку, она потянула ее в сторону, одновременно врезав кулаком по открывшейся ключице. Треснула кость, и мужчина заорал.

Но кастет удержался у него на пальцах, даже когда рука обмякла. Пока мужчина боролся с болью, Никки обеими руками пыталась высвободить рукоять ножа, но удар по затылку сбил ее с ног и слегка оглушил. Никки приподнялась на четвереньки, в глазах было темно, а до слуха доносился стук сапог по кухонной плитке. Тряхнув головой, она глубоко вздохнула. Зрение прояснилось, и детектив Хит встала. Подавив тошноту, подошла к стене, подняла свой пиджак и достала пистолет.

Пока она пересечет кухню, техасец доберется до входной двери. Никки метнулась в обратную сторону, к дальней стене зала, откуда просматривалась часть прихожей. Она помнила об этом с лета, когда, сидя за покерным столом, с тоской посматривала на дверь.

Хит засекла техасца у самой двери. Открывая ее, мужчина задержался, чтобы прихватить что-то с полки. Конверт, тот самый, который Никки оставила в багажнике. Опершись локтем на стойку, Хит выкрикнула: «Стоять, полиция!» Но вместо того чтобы остановиться, он проворно выскользнул наружу. Никки выпустила одну пулю ему вслед, и дверь захлопнулась.

Детектив Хит пинком распахнула дверь на лестницу и выскочила на площадку, сжимая пистолет двумя руками. Убедившись, что техасец не затаился в углу, она прикинула, куда он мог податься: вверх, на крышу, или на семь этажей вниз – на улицу. И тут снизу раздался лай большой собаки и стук каблуков. Никки понеслась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки; уже на третьем этаже снова услышала лай из-за квартирной двери. «Молодец, Бастер!» – подумала она, пробегая мимо, и тут же раздался гулкий удар входной двери.

Помедлив мгновение, Никки взялась за ручку и с пистолетом наизготовку выскочила на улицу. Техасца не было, но он кое-что после себя оставил. В пятне света от натриевой лампы, подвешенной над черным ходом, виднелись брызги крови. Мостовые Трайбеки были заполнены людьми, собравшимися на коктейль или на ужин. Наскоро оглядевшись, Хит не увидела своего ковбоя или кровавого следа, по которому можно было бы сориентироваться. Но тут детектив услышала разговор проходившей мимо пары. Женский голос сказал:

– Клянусь тебе, милый, у него была кровь на плече.

– Полиция, – остановила их Никки. – Куда он направился?

Парочка присмотрелась к ней.

– А значок или удостоверение у вас есть? – спросила женщина.

Время шло. Никки опустила взгляд, но значка на поясе не было.

– Он убийца, – заявила она и продемонстрировала свой пистолет, подняв ствол вверх, чтобы в жесте не увидели угрозы.

Мужчина и женщина тут же указали на другую сторону улицы. Никки велела им позвонить в «девять-один-один» и побежала.

– По Варик-стрит к подземке! – крикнула вслед женщина.

Хит со всех ног мчалась на север по Варик-стрит, огибая прохожих, оглядывая на бегу каждую подворотню и каждый открытый подъезд. На перекрестке, где сходились Варик-стрит и Франклинн-стрит, упираясь в Финн-парк, она остановилась и заглянула в окно кофейни, проверяя, не затерялся ли беглец среди посетителей. Мимо прогрохотал грузовик, и, пропустив его, Никки перебежала улицу, направляясь ко входу в метро в южную сторону. У прилавка, заполненного газетами и рекламными брошюрами клубов знакомств и центров досуга, она снова увидела кровь. Развернулась к ступенькам спуска в подземку и в свете фонарей разглядела своего техасца. Его голова тут же скрылась из вида. Судя количеству людей на станции, поезд должен был вот-вот подойти. Никки перепрыгнула через турникет и присмотрелась к толпе. На платформе слева кто-то расталкивал пассажиров – туда она и направилась, пробираясь мимо бранящихся людей, которые спрашивали друг у друга: «Что это с парнем?»

Но, добравшись до конца платформы, Никки не увидела беглеца. Зато услышала чей-то крик: «Его задавит!» – и повернулась к путям. Техасец был там, внизу, он перебирался на северную сторону. Его правое плечо было опущено из-за сломанной ключицы, по рукаву пиджака текла кровь – как видно, туда угодила пуля. В здоровой руке мужчина держал конверт из манильской бумаги, испачканный кровью. Никки прижалась к стене, выбирая момент для выстрела, но платформу залил яркий свет, раздался гудок, и на станцию, загораживая беглеца, прибыл поезд.

Хит рванулась обратно к выходу, обгоняя пассажиров. Оказавшись наверху, она чуть не попала под такси, пробегая через Варик-стрит ко входу в метро в северную сторону. Капли крови на верхних ступенях подсказали, что она опоздала. Хит все же спустилась, чтобы убедиться, что это не уловка. Но нет, техасец давно ушел.

Детективу Хит достался только утешительный приз. Повернувшись обратно к лестнице, она увидела на грязном полу под нижней ступенькой единственную катушку с лентой от пишущей машинки.

Должно быть, та парочка вызвала полицию, потому что улица возле дома Рука была заполнена людьми в форме и в штатском. Никки пробилась сквозь кольцо зевак, отыскала сержанта и представилась.

– Преследовали кого-то? – спросил тот.

– Да. Но упустила.

Никки дала описание и назвала место, где в последний раз видела техасца, чтобы объявить его в розыск, и, пока один из подчиненных сержанта говорил по рации, направилась к входной двери, объяснив полицейским, что Рук, может быть, там. При этих словах на нее накатила волна страха, в глазах потемнело.

– Вы в порядке? Врач не нужен? – забеспокоился сержант. – Того и гляди упадете в обморок.

– Нет, – ответила Никки, собираясь с силами.

В дверях квартиры Рука Никки указала шестерым следующим за ней копам на кровь ковбоя, оставшуюся на косяке. Хит провела их через кухню, мимо опрокинутого кресла в дальнюю часть квартиры, повторяя путь техасца. Никки цеплялась за надежду, что тот ходил туда, чтобы проверить Рука, – а значит, журналист еще жив.

Дверь в кабинет стояла открытой, и было видно, что внутри царит беспорядок. Полицейские достали оружие – на всякий случай. Но Никки, совсем забыв о себе, бросилась вперед с криком:

– Рук?

В дверях кабинета у нее перехватило дыхание.

Рук лежал лицом вниз под креслом, также примотанный к нему клейкой лентой. И на голове у него была черная наволочка – такая же, как недавно у Никки. Под его лицом на полу растекалась лужица крови.

Никки рухнула на колени рядом с ним.

– Рук, это Хит. Ты меня слышишь?

И уловила стон. Слабый, но ведь у него тоже заклеен рот.

– Давайте его поднимем, – обратилась она к копам.

В комнату вошли двое медиков.

– Осторожнее, – предупредил один. – Возможно, у него перелом шеи. – И у Никки внутри снова сжался комок.

Они медленно и осторожно перевернули Джеймсона Рука и разрезали ленту. К счастью, кровь текла всего лишь из разбитого при падении носа. К тому времени как Никки вернулась из ванной с мокрым полотенцем, фельдшер убедился, что переломов нет. Рук вытирал кровь и рассказывал детективу Нгуену из Первого участка, как было дело.

Из офиса судебно-медицинской экспертизы Рук поехал прямо к себе, чтобы напечатать заметки для статьи. Прихватив бутылку пива, он прошел в кабинет и увидел, что здесь все вверх дном.

– Как у Кэссиди Таун, – обратился он к Никки, – правда, у меня, в отличие от нее, есть современная техника. Я хотел тебе позвонить, но мобильник завибрировал у меня в руке, и высветился твой номер. Только ответить я не успел, этот мерзавец бросился на меня сзади и натянул на голову наволочку.