Текст книги "Стороны света"

– Эй, стойте! – крикнул он.

Гресс обернулась. Канцлер поднес факел к руне.

– Вы решили сбить нас с пути?

Гресс с беспокойством смотрела на руну, потом вернулась к другому проходу и осветила факелом руну рядом с ним. На вид обе руны казались совершенно одинаковыми. Ну вот и приехали, подумал Канцлер. Он подошел ко второй руне и стал внимательно ее разглядывать – то же самое, все та же руна конунга. Но в чем дело? Почему их две? Канцлер вернулся к первой руне и провел по ней кончиками пальцев, скала казалась старой и изъеденной, очевидно было, что руну начертили здесь давно. Он подошел ко второй и провел по ней рукой. Указательный палец что-то оцарапало. Острый край! Здесь, где по стенам все время стекала вода, не могло остаться острых краев, эта руна была относительно новой.

– Сюда, – Канцлер показал на второй коридор. – Здесь новая руна. Кто мог ее здесь оставить? – он повернулся к Гресс.

– Я не знаю, – та покачала головой.

Было видно, что старая женщина измотана, но к удивлению Канцлера она все еще держалась на ногах. Впрочем, он и сам не отказался бы отдохнуть пару часов, что уж говорить о Гресс.

Они снова побрели вперед, уже толком не понимая, зачем и куда они идут. Канцлера начало охватывать смутное чувство беспокойства, подкрадывалась какая-то первобытная паника: закружилась голова, стали подкашиваться ноги. Капитан с беспокойством посмотрел на Канцлера, тот попытался рукой нащупать морской крест на груди, но не нашел его. В ушах появился шум, в глазах начало темнеть. Канцлеру нестерпимо захотелось на воздух, и одна мысль о том, что до открытого пространства несколько часов пути, подняла в его душе такую волну отчаянья, что он готов был завыть как зверь. И он бы сделал это, но от неминуемого позора Канцлера Эльте спасло то, что за очередным поворотом оказалась широкая каменная дверь. На двери была нарисована огромная руна конунга, от которой как лучи от солнца расходились руны поменьше, все это было окружено орнаментом из перекрещенных мечей.

– Дверь в покои конунга, – прошептала Гресс.

В полной тишине ее голос был отчетливо слышен. Канцлер понял, что никто кроме Гресс, в том числе и он сам, не верили в то, что они что-нибудь найдут в этих пещерах. Канцлер прислонился спиной к стене.

– Как ее открыть? Есть какой-то механизм?

– Нет, – Гресс покачала головой. – Нужно сдвинуть камень. Увидеть конунга может только тот, у кого хватит на это сил.

Канцлер посмотрел на дверь и прикинул, что с этой задачей справятся человек десять – неплохая идея, чтобы защитить конунга от случайных грабителей. Но у них-то было десять человек.

– И чего вы ждете? – Канцлер повернулся к солдатам. – Чем быстрее мы разберемся с этим, тем быстрее пойдем обратно.

Видимо, последние слова Канцлера попали в цель, потому что уставшие солдаты принялись за поставленную задачу с неожиданным энтузиазмом. Они навалились на дверь. Сначала казалось, что камень и не собирается сдвигаться с места, но вот раздался скрип, сначала чуть слышный, а потом уже отчетливый и громкий. Каменная дверь медленно сдвинулась в сторону, потом застряла, солдаты зарычали от напряжения, Канцлер прищурил свои чуть близорукие глаза, чтобы лучше видеть в полумраке. Один из солдат сорвался на крик, и вдруг дверь бесшумно отъехала в сторону так, как будто бы была вделана в хорошо промасленные пазы. Солдаты повалились в кучу. Капитан и Канцлер внимательно рассматривали то, что открылось их глазам – еще одна стена, белая, влажная и блестящая…

– Лед, – сказал Капитан.

Эльте не верил своим глазам. Лед? Конечно, возможно, тем более на Севере, тем более глубоко под землей, но все же это казалось слишком невероятным. Лед… Канцлер повернулся к Гресс.

– И что на этот раз? – почти с иронией спросил он.

В его голове уже начал складываться пасьянс: нет никакого конунга, потому что сам Эльте никогда о нем не слышал, нет никаких тайн в этих пещерах – просто старуха завела их сюда, чтобы они не вышли. Месть за опрокинутые тотемы.

Гресс медленно протянула руку и коснулась льда, к удивлению Канцлера ее пальцы легко вошли внутрь. Гресс улыбнулась, и морщины на ее лице заиграли.

– К конунгу может войти только тот, в ком течет кровь Севера.

Она повернулась и с вызовом посмотрела на Эльте. Получай, – словно бы говорили ее глаза, – ты хотел узнать, дошел до конца, но ты не сможешь узнать! Победоносный взгляд человека, который свершил свою месть.

– Карга… – прошипел лейтенант и потянулся за мечом.

Канцлер остановил его жестом, он поднял руку, поднес ее к ледяной стене, но пальцы замерли в нескольких сантиметрах от нее.

Эльте никогда не скрывал, что родился на Севере, но никогда и не афишировал этого. Об этом говорили, но о Канцлере говорили так много, что отличить, где правда, а где ложь было уже невозможно. Лишний раз подтверждать часть слухов Канцлеру не хотелось, но слишком велико было желание утереть нос этой принципиальной сельской святоше…

Второй рукой Канцлер стянул шарф с лица, и стала видна его желчная улыбка. Он поднес пальцы ко льду. Они легко прошли сквозь него так же, как и пальцы Гресс. Ощущение было такое, как будто рука прошла сквозь тонкую пленку воды – сначала легкое давление, ощущение влаги, а потом снова воздух. Канцлер посмотрел на Гресс, его улыбка стала еще более ядовитой. Старуха замерла, ее глаза расширились от удивления. Да… ты привела нас к своей святыне и думала, что можешь бросить нас, раздразнив, но ты ошиблась….

– Есть что-то, что я должен знать прежде, чем я пройду сквозь стену? – елейным голосом осведомился Канцлер.

Гресс медленно покачала головой и прошептала севшим голосом.

– Он сам решит, что вы должны знать, а что нет…

– Отлично, – рука Эльте уже погрузилась в лед по локоть.

– Вы пойдете туда? – подал голос Капитан.

Канцлер обернулся.

– А по-вашему не стоит?

Капитан промолчал, он снял с пояса кинжал и протянул его Канцлеру. Тот взял его и небрежно засунул в карман плаща.

– Что передать Императору, если вы не вернетесь?

Канцлер удивленно посмотрел на него.

– Ничего. Я вернусь.

И он с улыбкой шагнул сквозь стену льда.

Горд не заметил того, что в его главные ворота въехал будущий Император Запада. Казимира встретила только утренняя тишина, которая наступает в короткие мгновенья рассвета, когда город уже закончил свои ночные дела, но еще не приступил к дневной суете. Для Казимира это было невыносимо.

Сразу же после того, как он договорился с черными ноб, он поспешил нанести визит вежливости Королю Юга Эоганну и отправился обратно на Запад. Он рассчитывал, что его путь займет всего несколько недель, но вместо этого он застрял почти на месяц.

Началось с того, что Эоганн, старый плешивый черт, отказался его принять сразу же, как будто бы проклятый Канцлер отправил ему какое-то письмо с личной просьбой истязать Казимира всеми возможными способами. Аудиенции пришлось ждать несколько дней, которые показались Казимиру настолько бесконечными, что он решил провести их в обществе прекрасных дам и терпких южных вин. Беда не приходит одна – Эоганн решил принять его именно в тот момент, когда Казимир отсыпался после очередного ночного кутежа. Он с трудом оделся и побрел в зал аудиенций. Стены зала были покрыты золотыми панелями, с инкрустированными в них драгоценными камнями, высокий арочный свод терялся в тенях, на гранитном троне сидел ветхий седой старик – король Эоганн. Казимир знал, что Юг, который был союзником Востока, всегда холодно относился к Западу, но, не имея прямого указания от лорда Мадога об обратном, король Эоганн все-таки поддерживал кое-какие отношения с Лазарем.

– Ваше величество… – Казимир поклонился, голова закружилась, пол стал уезжать куда-то в сторону.

Эоганн тяжело вздохнул.

– Я слушаю вас, посланник.

– Я пришел сообщить вам, что Император Лазарус высочайшей милостью отзывает меня обратно, в скором времени в Кармин прибудет новый посол.

Эоганн молчал. В общем-то, отзыв посла при неопределенной дате прибытия нового фактически расценивался как оскорбление, но Казимиру было на это наплевать. Когда он станет Императором Запада, то от этого Эоганна и мокрого места не останется. Так же, как от лорда Мадога, который сидит в своем белом дворце Палладиум и дергает оттуда за ниточки эту старую марионетку.

– Я прошу вас передать послание Императору, – наконец, проскрежетал старик.

Казимир почтительно кивнул, отчего зал аудиенций снова закружился перед его глазами.

– Я прошу вас передать, что в скором времени моя старшая дочь сочетается браком с лордом Востока, и я сочту за честь, если Император Лазарус лично посетит это великое для наших народов празднество.

От этих слов Казимир даже протрезвел. Дочь Эоганна выходит за Мадога? Ну это уже слишком! Казимир начал судорожно соображать: сыновей у Эоганна нет, так что фактически этот брак означает, что Мадог станет еще и королем Юга в придачу к своему нынешнему титулу – то есть наступит конец формальной автономии. Гневу Лазаря не будет предела, и тут-то он вспомнит, что Казимир предлагал ему блистательный план войны с Востоком, от которого Лазарь отказался. Но будет уже слишком поздно.

Дальше последовали формальные фразы, которые необходимо было произнести, чтобы соблюсти все требования этикета, и уже через час Казимир покинул Кармин. Следовало бы послать письма Лазарю, но Казимир счел это лишним. На его личные планы брак Востока и Юга никакого влияния не оказывал, а Лазарю скоро будет все равно, потому что он присоединится в фамильном склепе к своим великим предкам.

С неделю Казимир и его спутники ехали вдоль морского побережья, и, наконец, добрались до Огненной земли – тонкой полоски суши, которая соединяла Юг и Запад. Свое название эта пустынная местность получила из-за того, что практически вся была усеяна огненными горами, которые извергали пламя, делая сухопутное сообщение между Западом и Югом почти что невозможным. Казимир надеялся, что путешествие через Огненную землю поможет ему сократить путь, но не тут-то было. Еще издали он почувствовал в воздухе едкий запах, а скоро стал виден дым – огненные горы снова начали извергаться. Казимир был в ярости. Он вернулся в ближайший порт и стал подыскивать подходящий корабль, который отвез бы его на Запад. Но в такой отдаленной от столицы глуши морякам было наплевать на дипломатический статус Казимира, и ему с трудом удалось нанять небольшой корабль, который взял на борт его и его людей. Отплывая от берегов Юга, Казимир искренне надеялся на то, что на этом его злоключения закончатся, но нет: судьба и боги продолжали испытывать его терпение. Посередине пути ветер утих, и их корабль простоял несколько дней с безжизненно висящими парусами. Потом было прибытие на Запад, в какой-то грязный порт, потом утомительная дорога, и вот, наконец, он вернулся в Горд, который встретил его нарочитым безразличием. Медленно, растягивая удовольствие, Казимир ехал к дворцу Лазаря. Он жаждал встречи с ним и понимал, что эта встреча станет для них последней – он применит дар, который дали ему черные ноб, чтобы, как они выразились, «погрузить Императора во тьму». Казимир не до конца понимал, что это значит, но подозревал, что имеется в виду что-то вроде беспамятства. Он въехал в ворота дворца, спешился, отдал лошадь лакею и вошел внутрь.

Дворец Лазаря был местом достаточно необычным: голые каменные стены были завешаны ярко-красными бархатными портьерами, неожиданно можно было наткнуться на позолоченную дверь или на позолоченную лестницу с огромными золотыми львами, а потом попасть в безликий серый коридор, который скорее был бы уместен в какой-нибудь пограничной крепости, чем во дворце Императора Запада. Казимир остановился на развилке: в такой ранний час Император еще спал, попасть в его спальню не было никакой возможности, пускать туда посторонних было строго запрещено. Где-то здесь бродит Эльте, этот просыпался чуть ли не с первыми петухами, чтобы перебирать свои бумажки. Нужно узнать, что произошло здесь, пока Казимира не было, а уже потом идти к Императору. Немного поколебавшись, Казимир свернул в коридор, который должен был привести его к кабинету начальника стражи дворца, некоего Сервия, который был непосредственным подчиненным Казимира, а заодно и его правой рукой.

Сервий, что удивительно, уже был на месте – то ли он так и ночевал в кабинете, то ли были какие-то неотложные дела, которые заставили его прийти так рано. Когда Казимир распахнул дверь в его по-спартански обставленный кабинет, простодушное лицо Сервия озарила широкая улыбка. Казимиру этот человек всегда нравился: было в нем что-то добродушное и располагающее к себе.

– Я вернулся, – Казимир широко развел руками.

Сервий продолжал улыбаться.

– Ну и что у нас новенького? – Казимир уселся и закинул ноги в сапогах на стол.

Сервия это нисколько не смутило, но по его помрачневшему лицу Казимир понял, что дело плохо.

– Что? – спросил он.

Сервий тяжело вздохнул.

– Дела идут не очень хорошо, – сказал он с ярко-выраженным акцентом прибрежных провинций.

– Ну? – Казимир уже начал злиться. – Говори!

Сервий снова вздохнул.

– Император отдал печать Меча Канцлеру Эльте.

На мгновенье Казимир потерял дар речи. Печать Меча Канцлеру??? Да быть того не может! В отсутствии Казимира эта печать должна была находиться у Императора, но было немыслимо даже представить, чтобы Лазарь мог отдать его печать этому никчемному рахитику. Да и где это видано, чтобы у одного человека была и Имперская печать, и печать Меча! Не слишком ли много власти в одни руки?

– На кой черт Эльте печать Меча? – спросил Казимир.

В том, что это была не инициатива Императора, Казимир не сомневался.

– Он повел войска на Север, чтобы искоренить там религию вольтов.

Казимиру это показалось еще более невероятным. Канцлер повел войска на Север? Сама мысль о том, что Эльте возглавляет какую-то военную операцию, могла вызвать только смех.

– Вы же не знаете, – спохватился Сервий, – Огненный бог появился на праздновании в его честь и повелел уничтожить на Севере религию вольтов. Император отправил Канцлера на Север, чтобы исполнить волю Багала.

Ладно, не так уж все и плохо. Скоро у Казимира будет печать Императора, и о печати Меча не нужно будет беспокоиться.

– То есть, Эльте здесь нет? – уточнил Казимир.

– Нет, он уехал больше месяца назад, и вряд ли скоро вернется.

Вот и прекрасно. Нет Эльте – нет массы проблем, которые могут из-за него возникнуть.

– Где Император?

– Он назначил на утро смотр дворцовой стражи, а до этого решил поупражняться в оружейной.

Вот и объяснение тому, что Сервий в столь ранний час оказался на рабочем месте.

– Ладно, – Казимир усмехнулся, – пойду проведаю своего дорогого дядюшку. Узнаю, все ли в порядке у него со здоровьем.

Улыбка Казимира получилась слишком желчной, и, уходя, он поймал на себе недоуменный взгляд Сервия.

Казимир поднялся на несколько этажей – именно там располагалась оружейная, которую Лазарь сделал своим личным тренировочным залом. Казимиру не раз приходилось наблюдать, как Император упражняется с мечом – своим излюбленным оружием, и каждый раз его умение вызывало у Казимира черную зависть. Выстроившиеся в коридоре лакеи и караульные недвусмысленно указывали на то, что Император сегодня не в самом лучшем настроении и донимает прислугу нелепыми просьбами.

– Казимир! Рад, что ты вернулся! – мощный удар по плечу заставил Хранителя Меча Запада пошатнуться.

Он резко обернулся и увидел за спиной невысокого лысого человека в красной мантии жреца, которая с трудом скрывала его огромный живот. Жрец даже не попытался поклониться и нагло продолжал смотреть на Казимира. Тот поморщился. Этого еще не хватало.

– Привет, Формоз. Не рановато ли для тебя?

На лице главного жреца бога Огня Формоза заиграла елейная улыбка.

– Ваше благородие, со дня великого празднества бога Огня, когда он высочайшей милостью явил себя своим слугам, я ежеутренне призван докладывать Императору о явлениях, которые за минувший день произошли в пирамиде Багала.

– И что-нибудь произошло? – Казимир скептически посмотрел на жреца.

– Нет, – Формоз сокрушенно покачал головой. – Более божество не снисходило до нас. Но мои утренние доклады пока никто не отменял.

– Угу, – Казимир кисло улыбнулся.

Вот угораздило же встретить его с утра пораньше… Хуже мог быть только Эльте, который, наверняка, шатался бы здесь, как только учуял запах Казимира. Формоз был главным жрецом Багала, но Казимир готов был поклясться, что он не знает наизусть ни одной молитвы Огненному богу. Главной задачей этого старого проходимца было целыми днями ошиваться во дворце и собирать всевозможные сплетни. И все бы ничего, да только у Формоза был один большой недостаток: он то ли не хотел определяться, на чьей стороне играет, то ли не считал нужным этого делать. Каждый разговор с Формозом был похож на лотерею: то ли он сейчас что-то расскажет тебе, то ли побежит пересказывать твой разговор кому-то другому. Самое странное, что несмотря на свою явно запятнанную репутацию, жрец продолжал держаться на плаву и не канул в небытие даже после того уникального случая, когда Эльте и Казимир объединили свои усилия, чтобы от него избавиться – по некоей непонятной причине Император благоволил этому самоотверженному доносчику и никак не желал с ним расставаться.

– Я бы хотел поговорить с Императором наедине, – процедил сквозь зубы Казимир, когда они подошли к дверям оружейной.

Формоз важно покивал головой, отчего его второй подбородок заколыхался, и глубокомысленно изрек:

– Великий Лазарус решит сам.

Казимиру захотелось пробить ему череп. Лакей постучал в дверь, не получил ответа, заглянул внутрь и коротко объявил:

– Хранитель Меча Казимир и Верховный жрец Формоз.

Ответа снова не последовало, лакей пожал плечами и посмотрел сначала на Казимира, а потом на Формоза. Тем предстояло решить на свой страх и риск, стоит заходить или нет. Формоз тяжело вздохнул. Да к черту! – подумал Казимир и решительно распахнул дверь.

Они вошли в высокий зал, стены которого были увешаны оружием: мечи, секиры, палицы, молоты и даже несколько кривых южных сабель. Вдоль всего зала были выставлены козлы со свиными тушами. Лазарь стоял у небольшого стола в углу и задумчиво смотрел на длинный ряд мертвых свиных рыл. Император взмахнул мечом, пробуя его баланс, и конец острия лязгнул по каменному полу.

– Новая забава Императора? – осторожно спросил Формоз.

Лазарь перекинул меч в левую руку и сделал шаг вперед, первая свиная голова с хлюпаньем упала на пол. За ней вторая, третья, четвертая. Казимир и Формоз переглянулись. Лица Императора они не видели, но ничего хорошего такое приветствие не сулило. Пятая голова упала на пол, Лазарь отшвырнул ее ногой. Тут Казимир заметил, что Формоз внимательно разглядывает какое-то письмо, лежащее на столе, жрец щурился и отчаянно вытягивал шею. Казимир наклонился, чтобы прочитать, но тут жрец тяжело плюхнулся на стул, закрывая ему обзор. Скотина…

– Мне жаль, Император, – загробным голосом произнес Формоз и вытер носовым платком пот со лба. – Это известие воистину достойно скорби.

Казимир попытался заглянуть Формозу через плечо, но тот вдруг откинулся назад и начал обмахивать лицо все тем же платком с такой энергией, как будто бы только что пробежал марафон. Дважды скотина. Свиные головы продолжали падать на пол, крови почти не было – туши были заранее выпотрошены.

– Не рановато ли скорбишь, Формоз?

Ряд закончился, Лазарь не спеша вернулся обратно, перекинул меч в правую руку и пошел по противоположному ряду. Здесь он почти не останавливался, только мелькал в воздухе меч.

– Не просветишь меня? – сквозь зубы спросил Казимир.

Формоз быстро посмотрел на Лазаря, тот был уже достаточно близко, чтобы слышать их разговор.

– Канцлер Эльте пропал на Севере. Он вошел в какую-то замурованную пещеру, и вот уже несколько дней от него нет вестей.

– Ха! – Казимир не смог сдержать своих эмоций, его возглас улетел к сводам зала и отразился от них эхом.

Император остановился, он крутанул меч и воткнул его в свиную тушу.

– Вернулся мой Хранитель Меча, – Лазарь повернулся, и Казимир наконец-то увидел его лицо.

Лицо Императора налилось кровью, зеленые глаза горели так, что казались нарисованными на его лице яркой краской. Лазарь вдруг бросил Казимиру меч. Тот с трудом поднял его и пошатнулся – чтобы сохранить равновесие ему пришлось сделать несколько шагов.

– Руби! – Император указал на последнюю оставшуюся в ряду свиную тушу.

Казимир оторопело посмотрел на Императора.

– Я сказал, руби! – заревел тот.

Казимир вздрогнул, занес меч высоко над головой, а потом опустил его. Раздал хруст, но свиной хребет так и остался целым.

– Еще! – приказал Лазарь.

Казимир снова замахнулся, и снова у него не хватило сил, чтобы отрубить свинье голову. Лазарь вырвал у него меч, и свиная голова с ухмыляющимся рылом покатилась под ноги Казимиру. Тот с ужасом смотрел на эту голову и почему-то подумал, что его голова будет следующей. Император, казалось, прочитал его мысли.

– Не будь ты все это время на Юге, я бы решил, что это твоих рук дело, и снес бы тебе голову так же, как этой свинье.

Лазарь взял со стола перчатки и стал вытирать ими кровь с меча.

– Но я был на Юге, – возразил Казимир.

Лазарь бросил на него такой взгляд, что в другое время Казимир предпочел бы провалиться сквозь землю. Но не сегодня. Их взгляды встретились, ярость заклокотала в душе Хранителя Меча, и он почувствовал, как в нем шевелится что-то чужеродное. Ноб! Его зрение затуманилось, и он как будто бы стал видеть происходящее с разных точек. Лазарь стоит к нему лицом, и в то же время он видит его спину, он видит крышку стола и широкую красную мантию Формоза, и в то же время он смотрит откуда-то с высоты, так что он сам, Формоз и Лазарь кажутся ему всего лишь маленькими фигурками. Сила внутри него росла и готова была вот-вот вырваться наружу. Лазарь прищурился.

– Что у тебя с глазами, Казимир? – спросил он.

И в этот момент сила нанесла решительный удар, но… вдруг вернулась обратно. Казимир сделал несколько неловких шагов назад и прислонился спиной к стене. Он закрыл глаза, потом снова открыл их, надеясь, что увидит Императора лежащим на полу, но тот все так же стоял перед ним с мечом в руке. Меч, почувствовал Казимир, что-то не так с этим мечом. Он присмотрелся – меч был достаточно старым, почти что древним. Это плохой меч, услышал он шепот в своей голове, он не даст тебе убить его. Казимир вздрогнул.

– Голова кружится… – беспомощно пролопотал он.

– Голова кружится? – переспросил Лазарь.

Казимир кивнул. Лазарь отбросил меч в сторону, тот с грохотом упал на пол. Сейчас! Но нет, внутри себя он понимал, что раз этот проклятый меч все еще здесь, то силы, которые дали ему ноб, не смогут усыпить Императора. Что же это за меч?

Лазарь тем временем подошел к Казимиру, схватил его за горло и поднял на несколько сантиметров над полом.

– А сейчас больше кружится?

Казимир не смел ответить – безумные глаза Императора были слишком близко. Он почувствовал, как пальцы Лазаря сжимают его горло. Казимир бросил умоляющий взгляд на Формоза, жрец быстро отвернулся. Казимир начал отчаянно хватать ртом воздух.

– Послушай меня, – прошипел Лазарь, – если Эльте не вернется, то твоя голова слетит первой, так что на твоем месте я сейчас же поехал бы на Север и приложил бы все свои убогие усилия для того, чтобы я как можно скорее увидел своего Канцлера.

Казимир почувствовал, что опора за спиной исчезла, а потом его швырнули на пол. Теперь Казимир лежал на полу коридора и чувствовал, как из разбитой головы начинает течь кровь. Проклятые слуги пялились на него как на диковинного зверя.

– Помогите мне подняться… – процедил Казимир.

Никто не шелохнулся.

– Вы что оглохли?! Я Хранитель Меча, я отправлю вас всех на плаху!

И снова тишина. Казимир встал на четвереньки, а потом кое-как вскарабкался по стене вверх, зажимая рукой рану на голове. Только теперь он понял, почему никто ему не помог – Лазарь все еще стоял в дверях и смотрел прямо на него.

– Если завтра ты все еще будешь здесь, то я вырву твое сердце и скормлю его свиньям.

Громко хлопнула дверь оружейной. Да что ж тебя сегодня на свиней-то так тянет… Казимир побрел по коридору.

Через четверть часа Казимир сидел в своей спальне над тазом с водой и пытался вытереть кровь, та никак не хотела останавливаться и предательски текла по лицу, заливая левый глаз. В дверь постучали.

– Кто? – огрызнулся Казимир.

Дверь приоткрылась, и в комнату с трудом протиснулся Формоз.

– Чего тебе? – меньше всего Казимиру сейчас хотелось видеть свидетеля своего унижения.

– Как голова? – Формоз присел на край кровати.

У Казимира даже не было сил на то, чтобы достойно ответить на подобную дерзость.

– Болит, – процедил он.

– Ты вернулся не в самый подходящий момент.

Так, понятно, начинается светская беседа, но у Казимира не было сил ее поддерживать.

– Зачем пришел? Позлорадствовать?

Хотя и так понятно, зачем он пришел: Эльте пропал, а значит, самое время подлизаться к Казимиру, потому что как бы Лазарь ни лютовал, он вряд ли от него избавится.

– Я пришел кое-что уточнить.

– Что именно? – Казимир снова попытался стереть кровь, у него ничего не получилось, и он раздраженно бросил тряпку в таз.

– О том, что тебе дали ноб на Юге.

Казимир поперхнулся, попытался резко повернуться и опрокинул таз, кровавая вода залила белый ковер на полу.

– Что??? – Казимир с ужасом посмотрел на Формоза.

Тот улыбнулся.

– Казимир, я же не зря верховный жрец Багала, я кое-что понимаю в богах и в их подарках.

– Не видел я никаких ноб, – огрызнулся Казимир. – Я все это время проторчал во дворце Эоганна.

– Ну-ну, – Формоз сделал успокаивающий жест. – Молодой человек, у вас совершенно нет никакой необходимости выходить из себя. У меня есть глаза, и у меня все хорошо со зрением так же, как и у Императора, смею тебя заверить…

Казимир вспомнил, что Лазарь спросил, что у него с глазами.

– А что было не так? – настороженно спросил он.

– Твои глаза, из них потекли черные слезы, и именно тогда, когда ты со всей возможной ненавистью смотрел на Императора.

Казимир не ответил. Формоз заерзал на кровати, устраиваясь поудобнее.

– Я хочу тебе помочь, Казимир. Лазарь догадается, поэтому тебе нужно действовать как можно быстрее. Эльте больше нет, некому следить за тобой и открывать глаза Императору, так что если ты ждешь момента, то этот момент – сегодня. И я могу тебе помочь.

– Тебе это зачем? – с сомнением спросил Казимир.

Формоз рассмеялся, для человека его комплекции смех у него был неожиданно звонким.

– Я хочу оставаться верховным жрецом и при следующем Императоре Запада. Как ты помнишь, только Император может назначить верховного жреца или лишить его должности.

Казимир не отвечал. Его все еще точило сомнение: а не побежит ли Формоз с докладом Лазарю сразу же после этого. Впрочем, не все ли равно – Казимиру несдобровать, если он не уедет на Север, Лазарь не простит неподчинение. Он должен уехать завтра, так что нужно сделать так, чтобы это «завтра» для Императора Лазаруса не наступило. Казимир решился.

– Ноб дали мне силу, чтобы я усыпил Императора и стал править вместо него.

– А что взамен?

Казимир чертыхнулся про себя. Хотя было бы глупо предположить, что Формоз пропустит такую существенную подробность.

– Взамен я должен открыть ноб путь на Север.

Брови Формоза взметнулись вверх.

– Зачем им Север?

– Не знаю, – отмахнулся Казимир, – они что-то говорили про своих северных братьев…. Да пусть подавятся этим Севером!

Казимир ненавидел Север, потому что именно на Севере родился Эльте. Вообще Казимир ненавидел все, что связано с Эльте.

– Интересно… – прошептал Формоз.

– Что?

– Да нет, ничего… И что же помешало тебе осуществить твой план сегодня?

– Я не знаю! – Казимир резко вскочил, и голова предательски закружилась. – Это был его меч! Почему-то этот меч остановил меня! Не понимаю, в чем здесь дело….

Формоз многозначительно покивал.

– Ну, это неудивительно. Этот меч очень старый, семейная реликвия своего рода. Если мне не изменяет память, то когда-то Император Сизар привез его с покоренного Севера. Кто его знает, что это за меч.

– Но этот меч мне помешал! – взорвался Казимир.

Стоило разговаривать о каких-то там сказках, когда он потерпел такое позорное поражение.

– Но ведь Император не носит этот меч с собой все время. Он висит себе преспокойно в оружейной.

– А если будет что-нибудь другое? – спросил Казимир.

– Но если ты не попробуешь, то не узнаешь, не так ли? Тем более что скоро Канцлер вернется.

– Откуда ты знаешь? – Казимир насторожился.

Формоз поднялся и тяжело подошел к окну.

– Не знаю, просто у меня такое чувство, что такой человек как Эльте не может пропасть надолго. Его надо бы отравить, потом прирезать, а потом сжечь для верности – тогда есть вероятность, что он действительно умрет.

Казимир удивленно посмотрел на Формоза: он никогда не подозревал, что жрец испытывает к Канцлеру такую же неприязнь, как и он сам.

– Сегодня в семь Император будет ужинать в одиночестве. Как ты уже понял, он не в настроении. Лучшего шанса ты не найдешь. Я буду там.

С этими словами Формоз вышел, а Казимир смотрел ему вслед, испытывая даже некоторое облегчение от того, что кто-то взял на себя ответственность за организацию убийства Императора Лазаруса III.

Формоз спешно покинул дворец и направился к святилищу Багала. Он миновал арку ворот из кровавого гранита – по ее краю шли древние письмена. Говорили, что она была очень старой, говорили, что святилище стояло здесь еще до того, как построили город. Формоз, несмотря на свой пост, относился к этому с определенной долей скепсиса, он достаточно хорошо знал Горд, чтобы с полной уверенностью заявить: в этом месте не было ничего волшебного и ничего святого. Он вошел в ворота, вокруг него тут же поднялись языки яркого пламени. Никакой магии – просто работа жрецов. За аркой шла широкая аллея, по бокам которой стояли черные деревья без листьев – особая порода, которую жрецы Багала выводили веками, деревья были живыми, но призваны были изображать обугленные стволы. В конце аллеи, вымощенной неровными глиняными, кое-где уже скрошившимися в пыль плитами, стояла огромная пирамида с темным входом. Из вершины пирамиды тянулся дым, иногда в воздух поднимались языки ярко-красного пламени. Перед самым входом в пирамиду Формоз свернул налево и пошел по чуть приметной тропинке, которая вела к так называемому городу жрецов – особому кварталу Горда, где жили жрецы Багала. Многие – в том числе до отвращения целомудренный Канцлер Эльте – считали Город жрецов красной зудящей язвой на теле и без того наполненного пороками города. Жрецы Багала практически не несли никаких ритуальных ограничений, но были безмерно богаты за счет подношений последователей Огненного бога, поэтому их город внутри города утопал в роскоши и был наполнен увеселительными заведениями. Формоз шел по улице между домами, которые по своей отделке скорее напоминали дворцы вельмож, а не скромные жилища священнослужителей, и на его лице невольно появилась улыбка: Формоз уже достаточно пожил на свете, чтобы понимать – Эльте не так уж и заблуждался. Наконец, он остановился у одного из самых шикарных домов, фасад которого был выполнен из молочно-белого восточного мрамора, открыл дверь и вошел внутрь. Его никто не встретил, что и неудивительно – Формоз не держал постоянной прислуги. Он начал подниматься по огромной позолоченной лестнице, которая почти не уступала лестницам во дворце Императора, но казалась несколько неуместной в этом небольшом доме. Формоз поднялся на второй этаж, свернул налево и поднялся на чердак. Там была только клетка с птицами и небольшой стол с чернильницей и бумагой. Не садясь на стул, Формоз начал писать.