Текст книги "Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья"

Глава 13. Правосудие

– Что это значит? – сурово спросил Гу Юшэн, обводя пару десятков человек за спиной У Сюйина полыхавшим яростью взглядом.

Солдаты, обступившие их и не поднявшие свои мечи, растерянно переглядывались и не смели издать ни звука.

– Мы все хотим просто выжить, генерал Гу, – быстро закивал У Сюйин. И непонятно было, голова его трясется от страха или в подтверждение своих слов.

Не став больше тратить время, Гу Юшэн одним движением снял с пояса меч и перерубил им лезвие в дрожащих руках У Сюйина. Все те, кто стоял за его спиной, отступили на шаг, тут же опуская клинки. Чистый звук вибрирующего металла великого меча стих за доли секунды, наравне с падающими обломками.

– Весьма странные попытки выжить, не находишь? – спросил Гу Юшэн.

Держа рукоять с обломком клинка, У Сюйин поднял глаза на генерала и открыл рот, чтобы в следующую секунду вскрикнуть от боли.

Стрела, пронзившая его руку насквозь, дрожа, покачивалась, пока заместитель командующего выл от боли, рухнув на колени. Черное оперение не давало ему возможности вынуть ее с другой стороны, а стальное покрытие древка лишь изгибалось, когда он пытался разломить его.

Гу Юшэн перевел взгляд на крышу, тут же обнаружив силуэт лучника на фоне черного неба. Протянув руку, неизвестный указал на постройку, и Гу Юшэн увидел невысокую тень, выбегающую из-за угла.

Обогнув толпу растерявшихся солдат, генерал ринулся к зданию, слыша за спиной, как человек спрыгнул с крыши и поставленным голосом отдал приказ всем стражникам:

– На колени.

– Так как, стоило ли бегать? – спросил Хоу Цзунси, подойдя ближе и проведя по плечу Лю Синя рукой.

Лю Синь сбросил ладонь резким движением и с силой оттолкнул от себя человека напротив. Хоу Цзунси отступил на несколько шагов и поднял ухмыляющееся лицо с мерцавшими предвкушением глазами.

– А ты сильный, – усмехнулся он. – Так сразу и не разглядишь под твоими одеждами.

– Поразмахивай с мое топором, – холодно процедил Лю Синь, – глядишь, и мышцы не только в языке разовьются.

Хоу Цзунси обступил его по дуге и склонил голову к плечу, не сводя с него взгляда.

– Говорят, дикари с тех земель чудо как хороши в постельных делах.

– Да? И кто говорит?

Хоу Цзунси отодвинул полу своего темного халата и достал искусно выкованный клинок, заточенный в один чуть изгибающийся край. Инкрустированный каменьями и серебром, он не казался вычурным. В нем чувствовалась мощь, благодаря которой было сложно оторвать взгляд от лезвия. Даже Лю Синь, несведущий в военном деле и оружии, почувствовал сильную ауру, исходящую от мерцавшего в темноте металла. Это оружие определенно побывало в яростных битвах не один десяток раз, впитав в себя кровь противников и огонь сражений, закалив свое лезвие жаром. Но как столь сильная по своему духу сталь попала в руки такого жалкого человека, как Хоу Цзунси? Пока Лю Синь раздумывал над этим, острый клинок поднялся выше и уперся в его шею.

Встретившись с Хоу Цзунси взглядом, Лю Синь неожиданно поймал себя на том, что отчего-то совсем не чувствует страха. Возможно, он уже сошел с ума, раз не испытывает желания сбежать из-под внушительной угрозы лишиться жизни прямо здесь и сейчас. А может, мерзкие потуги Хоу Цзунси, призванные напугать и покичиться необычной вещью, вызывали лишь нервный смех. Как бы то ни было, Лю Синь действительно издал смешок.

– Хороший клинок, – искренне похвалил он оружие.

– Просто любопытно, что ты собираешься делать дальше? – поинтересовался Хоу Цзунси.

– А ты? – вскинул брови Лю Синь.

Увидев непонимание в темных глазах командующего, он медленно приподнял уголки губ в полуулыбке, заслышав отдаленные звуки шагов.

– Знал ли ты, что место, в которое недавно выбросил мальчишку, находится под незакопанным рвом? – Хоу Цзунси покачал лезвием и добавил, внимательно глядя на Лю Синя: – Кажется, там даже осталось несколько кольев.

Почувствовав, как сердце резко ухнуло вниз, Лю Синь бросился к окну, чуть задев клинок, полоснувший по его плечу. Не замечая боли, он высунулся в оконный проем и распахнутыми глазами посмотрел вниз на пустой стог сена.

Спустя миг острая сталь прижалась к его горлу со спины.

– Очень забавно, – издал хриплый смешок Хоу Цзунси. – Что бы я ни сказал, если это касается мальчишки, ты поверишь, верно?

Лю Синь приподнял руки на уровень плеч и отошел назад, как того требовал командующий, надавливая на его грудь.

– А если я скажу тебе, что до рассвета твой мальчишка не доживет? – проведя носом рядом с его ухом, жарко выдохнул Хоу Цзунси. – Мальчишка, мальчишка, мальчишка, – нараспев протянул он шепотом. – Интересно, останется ли мне лакомый кусочек или же мне лучше отдать всего себя тебе этой ночью?

Мальчишка, мальчишка, мальчишка…

Что-то знакомое проскользнуло в сознании Лю Синя, но не успело там задержаться, сметаемое злостью от слов за спиной.

– Давай посмотрим, кто не доживет до рассвета, – прошипел он, схватив командующего за запястье и с силой сжимая.

Лю Синь отнюдь не кривил душой, когда говорил, что его руки налились силой благодаря работе с топором с утра до ночи. И надо ли говорить, что несколько последних деревьев он срубил уже без той изможденности, которая неотступно следовала за ним в первые дни? Он уже не был тем тщедушным хиляком, что задыхался после нескольких взмахов топора поначалу. И пусть он далеко не ровня своим спутникам, сбить спесь с зарвавшегося негодяя, полезшего на него и его подопечного, он вполне способен.

Продолжая выкручивать и сжимать руку Хоу Цзунси, который натужно хрипел, пытаясь сдержать болезненные стоны за его спиной, Лю Синь и сам медленно оборачивался. Оказавшись с командующим лицом к лицу, он внезапно с ясностью понял, как именно появились его шрамы.

Клинок из ослабевших пальцев со стуком упал на пол.

Увидев, как Хоу Цзунси замахивается на него другой рукой, которой все это время пытался разжать его хватку, Лю Синь вложил все свои силы и оттолкнул его тяжелым ударом в грудь. Отступив на пару шагов, Хоу Цзунси вдруг резко замер, распахнутыми глазами уставившись на юношу. После чего медленно опустил взгляд и с тихим хрипом раскрыл губы, с которых тут же тонкой струйкой пролилась кровь.

Проследовав за его взглядом, Лю Синь увидел лезвие, торчавшее из бока. Сталь клинка исчезла так же быстро, как появилась. Не в силах устоять на ногах, Хоу Цзунси рухнул на пол, являя позади себя молчаливого спутника. Пнув раненого командующего, мужчина вытер клинок о рукав собственного темного халата и спокойно посмотрел на Лю Синя.

Топот ног донесся из коридора. Тан Цзэмин, влетевший в комнату, быстро обвел взглядом все помещение и, бросив убийственный взгляд на корчащегося от боли командующего, наступил на его грудь и подбежал к Лю Синю.

– Цзэ… – начал было Лю Синь.

– Не делай так больше! – выкрикнул Тан Цзэмин.

На памяти Лю Синя он впервые повысил голос. Обычно мальчик говорил спокойным, размеренным тоном, но сейчас звенел от напряжения, преисполненный страхом, злостью и облегчением. Глядя в испуганные синие глаза, Лю Синь улыбнулся и выдохнул, опустив руку на плечо Тан Цзэмина. Юношеский крик отнюдь не сбил его с толку. Наоборот, заставил испытать внутри толику вспыхнувшей благодарности за волнение и заботу.

Подняв взгляд и заметив, что в комнате появился незнакомый человек, Лю Синь невольно напрягся. Однако незнакомец, казалось, не обратил на них никакого внимания. Подойдя ближе, он поднял с пола клинок и, сжав в руках, уставился на валявшегося на полу Хоу Цзунси. Мужчина был худым и истощенным, в грязных лохмотьях, со свалявшимися волосами и всклоченной бородой. Весь его вид был диковатым и лихим, однако взгляд оставался поразительно ясным: полные душевной силы и праведного гнева глаза сверлили раненого командующего несколько долгих мгновений. Так ничего и не сказав, он схватил его за шкирку и потащил за собой по полу, словно мешок с рисом.

Молчаливый спутник жестом попросил Лю Синя и Тан Цзэмина следовать за собой, после чего развернулся и вышел из комнаты.

Спустившись на первый этаж, все трое увидели Гу Юшэна, который уже собирался взбежать по лестнице, но так и замер на первой ступени. Как хорошо слаженная команда, Гу Юшэн и Тан Цзэмин осмотрели друг друга с ног до головы, глазами вопрошая:

Порядок?

Порядок.

Четверка путников двинулась следом за незнакомцем, который продолжал волочь трепыхающееся тело по земле туда, где столпились стоящие на коленях солдаты.

Подойдя ближе, Лю Синь встал рядом с Гу Юшэном. Тан Цзэмин остановился по другую сторону от него, холодно взирая на столпившийся сброд.

Факелы, зажженные по периметру, освещали всю местность и стоявших на коленях солдат, которые, как и Лю Синь, непонимающе следили за происходящим до тех пор, пока кто-то не выкрикнул:

– Главнокомандующий Люй?!

Солдаты зароптали, приподнимая головы и неверяще осматривая мужчину перед собой.

– Главнокомандующий?! – прогрохотал в ответ тяжелый голос мужчины в лохмотьях. – Вы, псы, вспомнили наконец, кто ваш командир?! – Вытащив из-за спины Хоу Цзунси, он швырнул его в толпу солдат и спросил: – Тогда кто это?!

Солдаты вжали головы в плечи и виновато отвели взгляды. Гнетущая атмосфера опустилась на полигон.

– Мы думали, что вы погибли! – звонкий голос разрезал тишину.

Молодой мужчина, чуть распрямившись в поклоне, во все глаза уставился на Люй Бувэя.

– Главнокомандующий, простите нас! – прокатилось по толпе, и солдаты ниже прижались к земле.

Люй Бувэй хмыкнул и крепче перехватил клинок в своих руках, указывая им на мужчин в темных одеждах.

– Вэй-гэ[14]14
  Приставка «гэ» () к имени означает «старший брат» – почтительное обращение к старшему мужчине.


[Закрыть], Вэй-гэ, – подползая к нему на коленях и сжимая свою раненую руку, залепетал У Сюйин.

– Сукин ты сын! – С отвращением пнув его в плечо и повалив на спину, Люй Бувэй сплюнул: – Не смей обращаться ко мне. Тварь вроде тебя следует предать мечу за измену! У Сюйин, как у тебя хватает наглости смотреть мне прямо в глаза после того, как ты предал меня и всех наших братьев! Шакалье ты отродье!

Мужчина с луком, такой же потрепанный, как Люй Бувэй, подошел к нему и встал рядом, точно так же взглянув на толпу.

– Вы все будете преданы военному суду за ваши деяния! – продолжил Люй Бувэй. – И ни ваш лжекнязь, ни прихлебатели, которые кормились за счет нашей пограничной армии и разграбленных поселений, вам не помогут!

– Главнокомандующий Люй, – прервал его пламенную речь Гу Юшэн.

– Че надо?! – рявкнул озлобленный Люй Бувэй, мигом развернувшись.

Чуть прищурившись и вперив взгляд в человека перед собой, он несколько мгновений внимательно смотрел на него, после чего, заметив блеск стали, висящей на его поясе, мигом опустился на одно колено и сложил руки в боевом приветствии – уперевшись сложенным кулаком в раскрытую ладонь.

– Великий генерал Гу! Прошу простить меня за дерзость! – громко сказал он, склоняя голову. Лучник рядом с ним также опустился на одно колено, повторяя действия своего командира.

– Все мы изменились, – бросил Гу Юшэн. – Встаньте.

Когда оба мужчины поднялись, генерал обвел взглядом толпу и отдал приказ нескольким стражникам:

– Стерегите пленников.

Дюжина солдат выпрямилась и оцепила изменников кругом, наставляя на них клинки. Остальные продолжали стоять на коленях, не смея подняться.

– Идите за мной. – Гу Юшэн развернулся в сторону главного здания и сразу же наткнулся взглядом на Лю Синя. – Вы тоже.

Лю Синь мало понимал происходящее, но чувствуя, что рядом со спутниками им с Тан Цзэмином будет спокойнее и безопаснее, не мешкая пошел следом.

Мальчишка, мальчишка, мальчишка…

Всё не шли из головы слова, назойливо отстукивая неизвестный ритм. Оглянувшись и заметив стог сена, он прижал Тан Цзэмина к своему боку за плечи и спросил:

– Ты… сильно ушибся?

– Нет, – подняв голову, взглянул на него мальчик. – Сено же мягкое, а я довольно худой.

– Прости, так было нужно, – провел по его плечу Лю Синь.

– М-м, я знаю, не извиняйся. Но больше никогда так не делай, – серьезно заявил Тан Цзэмин.

– Не буду, – улыбнулся Лю Синь.

Слова Тан Цзэмина заставили его задуматься о том, что мальчик действительно был довольно худ и невысок для своего возраста. Несмотря на то что он заметно поправился за этот год, после того как они стали жить вместе, он все еще не подрос ни на цунь.

«Может, после нагонит…» – раздумывал Лю Синь по дороге.

Главный зал был освещен неярким светом масляных ламп. Гу Юшэн опустился за стол и посмотрел на людей, остановившихся перед ним.

– Главнокомандующий Люй, я хочу знать, что здесь произошло.

Люй Бувэй сухо кашлянул и с недовольством окинул взглядом стены, увешанные цветастыми, не сочетающимися между собой гобеленами, после чего выступил вперед.

– Когда началась битва в тот год, мы переправляли беженцев и отражали атаки демонов. После изнуряющего сражения длиной в двенадцать дней люди были истощены. Мы несли потери в солдатских рядах, но на подмогу нам никто не приходил. От десяти тысяч солдат на сторожевых башнях Цинъи по всей северной границе осталась лишь жалкая горстка в четыре сотни и две тысячи беженцев. Мы шли в бой с демонами, однако совсем не ожидали удара в спину. Люди, пришедшие из Чанши, разграбили военные припасы и провиант, что привело к еще большим потерям в те дни. Сдерживая натиск на этой границе, мы потеряли остальные башни. Мы неустанно посылали прошения о помощи в ближайшие крупные города, но никто не явился. Вы ведь помните это? Здесь был наш последний оплот. Лишь спустя время, после того как жар битвы утих и были подсчитаны потери, я понял, в чем дело. Сразу направившись в резиденцию градоначальника Ли Чуаньфана в Чанши, я был встречен наглухо закрытыми воротами.

Люй Бувэй покачал головой и, сжав кулаки, продолжил:

– Люди умирали с голоду, у нас просто не было возможности прокормить всех. Почти все остатки еды в те двенадцать дней уходили на поддержание сил борющихся с нечистью солдат. Все ближайшие города отказались принять к себе беженцев, закрывая перед ними ворота. Мой второй помощник, командир отряда лучников Фу Линцзяо, – главнокомандующий указал на стоящего рядом мужчину, – получил сведения, что именно Ли Чуаньфан созвал собрание глав, где выступил против того, чтобы ближайшие большие города оказывали поддержку границе. После этого я решился на отчаянный шаг. – Люй Бувэй глубоко вздохнул и без страха посмотрел на генерала, сознаваясь в преступлении. – Я с моими братьями разграбил казну главы города Чанши и склады с припасами. Но то, что мы увидели там, войдя внутрь… Все склады были наполнены провиантом и оружием нашей пограничной армии. Эти мародеры разграбили наши припасы, оставив нас сражаться практически ни с чем! Они ограбили нашего князя!

Люй Бувэй замолчал на долгое мгновение, пытаясь унять ярость в груди при воспоминаниях о тех днях.

– Мы вывезли все подчистую, – выдохнул он.

Гу Юшэн наклонился вперед и внимательно всмотрелся в лицо Люй Бувэя.

– Поскольку беженцам некуда было податься, а нам нужно было спрятать припасы, мы вывезли все в горы. Все границы с Северным княжеством либо завалены камнями, либо окружены глубокими рвами и скалами. Но непроходимая гора Фэн устояла.

– На эту гору невозможно подняться. Как же вы перевезли несколько тысяч человек вместе с припасами? – спросил Гу Юшэн.

– Тигриные тропы, – ответил Люй Бувэй. – Я знаю одну, охотился в тех местах в детстве… Тропа проходит через всю гору. Скрываясь там, люди хотя бы будут в безопасности – до них не смогут добраться. Кто-то из глав ближайших городов поднимал вопрос об истреблении всех людей из Северного княжества. Они думали, что мы можем принести проклятие наших земель с собой. Мы вывели… всех за одну ночь…

Голос главнокомандующего начал хрипеть оттого, что долгое время он хранил молчание, находясь в заключении. Гу Юшэн налил в чашу воды и придвинул ее через стол. Сделав несколько глотков, Люй Бувэй благодарно поклонился и собирался продолжить, но был перебит генералом:

– Как Ли Чуаньфан пришел к власти и был назначен князем новых Северных земель?

– Я не знаю точно, но, судя по тому, что говорили мои тюремщики, он вывернул перед императорским двором все так, будто сам оказывал всяческую поддержку границе в те дни, за что и был награжден новым титулом.

– Что произошло после того, как вы вывезли в горы людей и припасы?

– Нас быстро схватили. Когда мы вернулись с перехода, нас уже ждала личная стража Ли Чуаньфана. В те дни он занимал невысокий пост, но всегда был окружен головорезами, которым хорошо платил за грязную работу. Мы знали, что совершили преступление, и были готовы к честному суду. Спустившись, я сам хотел пойти и сдаться, изложив все в повинной, но почти всех моих людей перебили в тот день у меня на глазах, даже не желая слушать. Его наемники пытали нас в резиденции несколько дней, желая вызнать, где провиант, беженцы и золото. Я слышал, как мои братья умирают в соседних клетках, – взгляд главнокомандующего покрылся льдом. Судорожно выдохнув, он продолжил: – Генерал, вам же известно, что под каждым пограничным пунктом со сторожевыми башнями есть тайные пути? Нас держали там до сегодняшнего дня. Не знаю, как долго…

– Двенадцать лет, – ответил Гу Юшэн.

Люй Бувэй пораженно замолчал. Казалось, он не мог представить, что провел в плену столько времени.

Собравшись с силами, он продолжил:

– Они продолжали допрашивать меня, но, так ничего не добившись, оставили гнить в камере и наблюдать за развалом границы. – Переведя взгляд на Фу Линцзяо, он добавил: – Я и не думал, что выжил кто-то еще.

Гу Юшэн посмотрел на лучника и подметил заскорузлые раны от ожогов, как старые, так и свежие, на его руках. Предположив, что к этим людям применяли пытки кипящим маслом, он тяжело выдохнул:

– Что насчет тебя?

– Генерал Гу, – Фу Линцзяо низко поклонился, – я был тем, кто организовывал переправу золота в те дни. Пока главнокомандующий Люй сопровождал беженцев и провиант, я вывез золото на другую сторону горы в ущелье. Мы полагали, что, когда все уляжется, эти деньги помогут отстроить новое поселение для спасшихся людей, однако не учли, что всех нас схватят. При любом раскладе мы не должны были попасться вместе. Один отряд должен был избежать суда, но мы не могли предугадать, какой именно. В конечном счете, когда все мы были захвачены, недосчитались одного человека, который был с нами рядом и знал этот план, – У Сюйина.

– Сучий выродок предал нас! – в сердцах рявкнул Люй Бувэй, кипя от ярости и до скрипа сжимая рукоять клинка.

Гу Юшэн не стал его одергивать и лишь сухо кивнул. Отведя взгляд в сторону, он раздумывал некоторое время, прежде чем сказать:

– Что ж, теперь, когда настоящие преступники схвачены, совершенно ясно, что вы не добьетесь честного военного суда в этих землях. – Встав со своего места, он подошел к столу у стены и взял чистую бумагу и тушь. – Я, как один из пяти великих генералов Ханьчжоу и старший по званию, имею все полномочия проводить расследование и выносить вердикт в военном суде.

Люй Бувэй глубоко втянул воздух, смотря на генерала. Он знал этого человека и в душе всегда восхищался им, что бы о нем ни судачили в императорских землях. Пройдя подготовку на Востоке, они вместе побывали в двух небольших сражениях, после чего спустя многие годы вновь встретились на поле боя, на границе Северного княжества в ту ночь. Люй Бувэй знал, что Гу Юшэн держался строгих порядков и справедливых взглядов. Долетевший до его камеры слух, что великие генералы пали в той битве во главе с Гу Юшэном, привел Люй Бувэя в страшное отчаяние, но лишь на мгновение. Воспоминания о том, кем был этот мужчина, тотчас вселили в его сердце уверенность, что генерал определенно жив. По его мнению, страшно было представить ту мощь, которая смогла бы сокрушить великого генерала.

Гу Юшэн опустил глаза и, обмакнув кисть в чернила, принялся писать что-то на бумаге. Спустя некоторое время он пролил сургуч, достал свой поясной жетон и запечатал свиток. Теперь на документе было ясно отображено, от кого это послание и какую власть оно имеет.

Перебросившись с командующими еще парой слов, они направились обратно на стрельбище.

Люй Бувэй, уличив момент, пока генерал разговаривал со своими спутниками, подошел к стоящему на коленях Хоу Цзунси. Цепляясь окровавленными руками за свой раненый бок, низверженный командующий исподлобья кинул взгляд на подошедшего.

– Завернувшись в дорогие тряпки, ты действительно рассчитывал сойти за господ, перед которыми пресмыкался всю жизнь? – хмыкнул Люй Бувэй. – Шлюхин сын, ты отродясь не держал оружия лучше, чем поганые третьесортные ятаганы, выкованные пьяницами из Чанши! Ни титула, ни доблести, ни чести, – главнокомандующий Люй смотрел на Хоу Цзунси как на грязь под своими сапогами.

В ободранных одеждах, израненный и худой, прошедший через двенадцать лет пыток, он все же остался тем, кто взирал сейчас на своего врага свысока. И ничто не могло этого изменить – оба это понимали.

Люй Бувэй поднял свой клинок.

– Знаешь, что это и как генерал узнал о том, что я жив?

Лицо Хоу Цзунси налилось багряной ненавистью и бессильной злобой.

– Это один из парных клинков Минши. – Люй Бувэй провел ладонью по лезвию. – Горящие рубины на рукояти несут в себе частицу моей живой души. Свет камней померкнет, когда она покинет этот мир… Хотя откуда бы тебе знать хоть что-то о военном оружии сложнее ятагана, верно?

Проведя долгие годы в заточении, изо дня в день вспоминая погибших братьев и то, каков был бы исход битвы, не разграбь их кучка отребья, которая командовала остатками его людей, Люй Бувэй упивался поражением противника, о котором грезил много лет.

– Где мой второй клинок?

– Это тот, которым я перерезал горло твоему первому помощнику? – обнажил окровавленные зубы Хоу Цзунси.

Удар наотмашь сбил его с ног. Повалившись в грязь, он захрипел и захаркал кровью, продолжая удушливо смеяться.

– Клинок ведь у Ли Чуаньфана, верно? – прищурился Люй Бувэй. – Посмотрим, будет ли рад лжекнязь, когда я принесу ему голову его бастарда.

Клокочущий смех застрял в глотке Хоу Цзунси. Повернув голову, он вперился в главнокомандующего нечитаемым взглядом.

Люй Бувэй пояснил:

– Иначе с чего бы ему назначать какого-то головореза наместником пограничных земель и главнокомандующим гарнизоном, еще и вручив ему один из клинков Минши?

Бросив последний взгляд на растерянного пленника, главнокомандующий отступил, напоследок отрезав:

– Не волнуйся, совсем скоро мы оба получим то, чего жаждем: я – свой клинок и справедливость, а ты – скорую встречу со своим папашей.

По приказу главнокомандующего армия поднялась с колен лишь несколько часов спустя. Выстроившись в длинную шеренгу, они наблюдали, как на полигон перед лесом выводят четверых преступников. Все пленники, едва держась на ногах, всматривались в глаза солдат, надеясь найти хоть каплю поддержки. Но воины, прознавшие о том, кому служили все эти годы, приняв за чистую монету россказни нового князя, лишь с неприкрытой ненавистью взирали на четверых предателей.

– Генерал, почему только их? – спросил подошедший к Гу Юшэну Фу Линцзяо, перекладывая лук в правую руку.

– Все зависит от тяжести преступления. Остальных людей Хоу Цзунси я велю отправить под трибунал. Этому месту не помешают чернорабочие для восстановления. – Гу Юшэн достал свиток и передал его стоящему рядом Люй Бувэю. – Сначала направь его Ли Чуаньфану и дождись общего собрания всех глав этих земель.

– Да, генерал, – поклонился главнокомандующий, принимая свиток.

Гу Юшэн вышел вперед и, подойдя к Хоу Цзунси, спросил:

– Откуда у тебя эти шрамы?

Хоу Цзунси, еще не пришедший в себя, но догадывающийся, что его ждет впереди, поднял на него мутные глаза. Вспомнив что-то, он вдруг безумно оскалился и глумливо ответил:

– От одной бойкой тигрицы.

– Надо же.

– Не такой, правда, бойкой, как те юнцы, – Хоу Цзунси кинул масленый взгляд на стоящих поодаль Лю Синя и Тан Цзэмина.

Гу Юшэн выбросил руку вперед и с силой нажал на открытую рану на боку мужчины, разрывая ее еще больше. Захрипев, тот согнулся от пронизывающей все тело боли, проливая на землю струйки крови, что стекали из его открытого рта.

– На меня смотри, – угрожающим тихим голосом сказал Гу Юшэн, наклоняясь чуть ближе и прожигая Хоу Цзунси темным взглядом.

Убрав руку и дождавшись, пока заключенный выпрямится, генерал развернул плечи и, щурясь в сторону леса, спросил:

– Где еще трое?

– Что…

– Ты прекрасно знаешь, о ком я.

Взглянув в глаза Гу Юшэна, Хоу Цзунси ясно прочел в них одно: от этого человека мало что могло укрыться. Разумеется, он понял, что имел в виду генерал. Вопрос о шрамах воскресил давно стертые воспоминания.

– Один проиграл в вэйци[15]15
  Вэйци () – логическая настольная игра с глубоким стратегическим содержанием, возникшая в Древнем Китае. Играют два игрока, один из которых получает черные камни, другой – белые. Цель игры – отгородить на игровой доске камнями своего цвета большую территорию, чем противник.


[Закрыть] свою голову, а другого забрала болезнь от любви[16]16
  Болезнь от любви – венерическая болезнь.


[Закрыть]. Ох уж эти шлюхи в соседних городах… – Хоу Цзунси вновь ухмыльнулся. Однако, вспомнив недавний разговор с Люй Бувэем, замер, уставившись невидящим взглядом перед собой.

– Где последний?

Хоу Цзунси медленно повернул голову влево, растягивая окровавленный рот в улыбке, и взглянул на трясущегося У Сюйина.

Гу Юшэн поджал губы, уверившись в своей догадке.

– Генерал! Генерал, пожалуйста, умоляю, пощадите! – тут же выкрикнул У Сюйин. – Помилуйте, генерал! – Встретив полное равнодушие со стороны Гу Юшэна, он повернулся в сторону Люй Бувэя: – Вэй-гэ! Вэй-гэ! Я верно служил тебе все те годы и оступился лишь раз! Я просто хотел жить! Умоляю, пощади своего младшего брата!

Захлебываясь слезами и дрожа от страха, он рухнул на колени и пополз вперед, но тут же был остановлен тремя стрелами, выпущенными прямо перед его носом. Заскулив и подавшись назад, он поднял голову на Фу Линцзяо, который направлял лук в его сторону. Задрожав всем телом, У Сюйин отполз за спину Хоу Цзунси. Даже те люди, что ранее находились в его подчинении и прислушивались к нему, смотрели на него теперь ледяными презрительными взглядами.

– Шакал проклятый, – сплюнул Люй Бувэй.

Гу Юшэн, который все это время стоял спиной к Хоу Цзунси, медленным шагом направился к толпе, на ходу вынося приговор:

– Если продержитесь в лесу до рассвета, – он повернул голову в сторону сереющего неба на востоке, – то я пощажу ваши жизни. У вас один час.

Го Сянъин, напавший на Тан Цзэмина, на еле передвигающихся ногах, спеша как мог, направился в сторону леса.

Дуань Юйтин, с несколькими ранами от клинка и обожженным лицом, поспешил за ним.

У Сюйин, дрожащий и сломленный, продолжал молить братьев о помощи, кидаясь из стороны в сторону. Но натыкаясь лишь на презрительные плевки и клеймо предателя, завыв, ринулся в чащу.

Гу Юшэн, дойдя до Фу Линцзяо, протянул руку и, взяв его лук, пустил стрелу в ногу уже бегущего в сторону леса Хоу Цзунси, прошибая ее насквозь.

– Беги, как она бежала, – тихо произнес он.

Испустив яростный рык, Хоу Цзунси окинул взглядом толпу и, шипя от боли, бросился в лес. Хромая, он едва уходил от града стрел, что принялись выпускать в их сторону солдаты, сгоняя преступников, словно скот.

Лишь забежав в лес, все четверо остановились, подслеповато прижимаясь друг к другу в темноте. Переводя дыхание, каждый из них рассчитывал на то, что спокойно переждет оставшееся время в подлеске, после чего стремглав отправится в Чанши просить у князя помощи и поддержки. Они смотрели на огни пограничной армии впереди и людей, все так же стоящих шеренгой у края василькового поля, уверенные, что непременно расквитаются с защитниками границы. Утешая себя этими мыслями, никто из них не заметил длинный змеиный хвост, появившийся из-за трухлявого массивного дерева, поваленного за их спинами. Тихое злое шипение смешалось с их хриплым от бега дыханием. Грохот испуганных сердец приглушил тихую поступь, и лишь растерянный впервые за долгие годы Хоу Цзунси уловил рядом со своим ухом еле слышное:

– Мальчишка, мальчишка, мальчишка…

Ледяной ужас сковал его руки и ноги, пока он смотрел прямо перед собой распахнутыми, остекленевшими глазами. Не в силах сдвинуться с места, спустя миг низвергнутый командующий почувствовал на загривке холод. Обвивающийся вокруг шеи и сжимающий крепче с каждым витком, чешуйчатый хвост почти раздробил его позвонки.

Дрожащий и обмочившийся от страха, У Сюйин развернулся на звуки и издал пронзительный вой, в котором не осталось ничего, кроме всепоглощающего ужаса. Ринувшись к людям навстречу, он был перехвачен когтистой рукой, разорвавшей его горло, как глотки двух остальных. Хватаясь за свои шеи, трое солдат рухнули на колени, во все глаза наблюдая за тем, что происходило с их командиром, поднятым над землей и заливаемым кровью, срывавшейся потоками с его бьющихся в конвульсиях ног.

Люди, стоящие по другую сторону поляны, слышали оглушительные вопли, наполненные болью и мольбами о пощаде. Но никто не сделал и шага, чтобы прийти им на помощь.

И только великий генерал Гу знал, что, как только раздастся последний крик, а первые лучи солнца коснутся земли, неупокоенная истерзанная душа наконец обретет покой.

Вскоре все стихло.

Усыпавшие все поле васильки мирно колыхались на мягком ветру.