Текст книги "Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья"

Лю Синь распахнул глаза и со свистом втянул в себя воздух. Боясь усугубить ситуацию, он опасливо предостерег:

– Цзэмин, не надо…

Зверь замер, прищурив мерцающие глаза, и уставился на Тан Цзэмина. В следующий миг мальчик подтянул его к себе за клык, почти утыкаясь носом в нос.

– Хм… острые, – довольно подметил он и провел большим пальцем по острию зуба.

Кот моргнул и мотнул головой, мягко стряхивая его руку. После чего, высунув язык, провел им по всей ладони Тан Цзэмина.

– Фу! Слюняво! – скривился тот и затряс рукой.

Лю Синь рассмеялся и перевел взгляд на двух остальных котов, которые проснулись и теперь потягивались, стоя на больших коробах. Спрыгнув на землю, они закружили вокруг них, мягко потираясь боками и ластясь.

Юноша и мальчик, посмеиваясь, оглядывались на них, пока большой серый кот не спрыгнул на землю и не уперся носом прямо в поясной мешок Лю Синя.

– А… – понял тот и снял сумку. – Им можно дать мяса? – Он повернулся к хозяину, но внезапно наткнулся на пустоту: того уже и след простыл. Посмотрев снова на котов и поняв, что его провели, Лю Синь в сердцах сплюнул, жалея о потраченных впустую деньгах.

Раскрыв мешок, он опустил его на землю, позволив трем мордам бодаться за остатки вяленого мяса. Проведя по шерсти всех троих напоследок, Лю Синь и Тан Цзэмин направились к лапшичной, которая уже давно дразнила своим ароматом двух изголодавшихся путников.

– Давай поедим? Неизвестно, когда те трое закончат.

Выбрав для себя лапшу со свежими овощами под кунжутным соусом, Лю Синь поставил перед Тан Цзэмином порцию лапши с рубленой говядиной, приправленной красным перцем и мелко порезанным зеленым луком с овощами. Видя, как мальчик уныло выковыривает зелень, Лю Синь рассмеялся и стал перекладывать перья в свою миску, оставляя куски перца и капусты.

– Цзэмин, ты не можешь все время есть одно мясо, как волчонок. Овощи тоже важны. От них чувствуешь себя полным сил и энергии. Ты ведь хочешь стать сильным, как Гу Юшэн? А ведь он ест овощи.

Тан Цзэмин поджал губы и отодвинул капусту.

– Я буду есть только те овощи, которые готовишь ты.

– Ха-ха-ха. – Лю Синь протянул руку и потрепал его по макушке. – Чуть позже я приготовлю, но сначала съешь эти.

Заказав после обильной трапезы ароматный зеленый чай и несколько пирожных, Лю Синь с нетерпением ждал, пока прислужник уставит столешницу различными блюдами. Запах османтусовых пирожных витал над столом. Но уже сытый Лю Синь чувствовал, что может съесть хоть коробку сладкой снеди.

Взяв из подставки новые палочки для еды, он протянул пару Тан Цзэмину и указал своими на османтусовое желе:

– Хочешь попробовать?

Увидев кивок, Лю Синь начал подкладывать сладости на тарелку мальчика, попутно рассказывая:

– Согласно легенде, этот десерт создал искусный кондитер с Юга, чем покорил правителя тех земель. В благодарность правитель даже отдал ему свою единственную дочь в жены. Последующие свои изделия кондитер называл именно в ее честь. Для этого десерта он использовал клейкую рисовую муку, сахар и душистый османтус, цветущий почти круглый год. Кроме того, этот десерт помогает от кашля и жара, так что нередко применяется в целительстве. Теперь, если заболеем, можем не пить горькие лекарства, а просто съесть пару кусочков желе, – воодушевленно закончил он.

Тан Цзэмин, не сводя взгляда с его улыбки, резонно заметил:

– Давай просто не будем болеть.

– М-м. – Лю Синь тихо рассмеялся и положил на его тарелку кусок пирога с бобовой пастой, присыпанной красной и зеленой стружкой с сахаром.

Видя, как Тан Цзэмин нерешительно, возможно впервые, пробует десерты, он с любопытством спросил:

– Ну как, нравится?

Тщательно прожевав, Тан Цзэмин прищурился с видом знатока и обдумывал некоторое время испробованный вкус. Затем облизнулся и отломил кусок еще больше.

– Да, – растянул он губы в улыбке, поднимая на Лю Синя взгляд.

– Тогда ешь побольше! – рассмеялся Лю Синь, принимаясь за еду. – Дядюшка Гу сегодня платит!

После обеда они гуляли по улицам города, иногда подходя к лавкам с диковинными товарами и глазея до тех пор, пока торговцы, сообразив, что они ничего не собираются покупать, ненавязчиво не отгоняли их своим отношением – принимаясь обслуживать других покупателей.

Проходя мимо закутка с масками, Лю Синь внезапно оцепенел, встретившись глазами с чудовищной мордой. Шарахнувшись в сторону, только через мгновение он понял, что это всего лишь слепок прожорливого Тао-те – звериная маска устрашающего вида, с рогами, круглыми выпуклыми глазами и грозными клыками, символизирующими звериную мощь. Тао-те считали защитником, способным уберечь от злых духов.

– Ты в порядке? – спросил Тан Цзэмин, прикасаясь к его ладони.

– Да… да, – натянуто улыбнулся Лю Синь. Глубоко втянув воздух, он опустил голову и быстро обошел лавку стороной.

Тан Цзэмин посмотрел на маски мрачным взглядом и последовал за ним.

Зайдя в лавку с одеждой, Лю Синь долго выбирал, что купить. Слушая рекомендации портного, какая ткань подойдет ему больше, он перемерил с десяток разноцветных халатов из самых разных материалов: узорчатого шелка, пике и сатина, что представляли целые картины и миры, притягивающие взгляд, – от вышитых цветов, бабочек и рыбок до драконов, божественных коней, священных собак Го и фантастических птиц, приносящих удачу и счастье. Сюжет каждого халата завораживал, приковывая к себе взгляд. Лю Синь потерялся в разнообразии и запахах дорогих тканей. Но, поумерив пыл и скромно оглядев портного, выбрал для себя простой, серый, немаркий халат, три темных цзиньчжуана[19]19
  Цзиньчжуан () – это более облегающая (по сравнению с обычной свободной, струящейся) одежда с закрепленными рукавами или наручами, чтобы сделать движения более легкими и менее ограниченными. Его обычно носят практикующие боевые искусства.


[Закрыть] для своих спутников и комплекты нижних одежд. Заметив металлические резные наручи, он также не смог пройти мимо. Долго держа их в руках, он все-таки попросил торговца завернуть и этот товар.

Уходя из тканой лавки, Лю Синь пообещал себе, что когда заработает достаточно денег, то обязательно сможет покупать для себя и Тан Цзэмина красивую одежду, от которой невозможно будет оторвать взгляд. Ну а пока… и серый халат вполне неплох.

За дверями травяной лавки стояла гнетущая тишина. Трое мужчин, сидя напротив друг друга, сверлили взглядами стол, словно тот мог помочь им начать разговор впервые за долгие годы.

Спустя некоторое время хозяин лавки тяжело вздохнул и первым подал голос:

– Значит… все это время вы были вместе?

Гу Юшэн хмыкнул и отвернул голову, складывая руки на груди.

Молчаливый мужчина опустил глаза на чарку с вином и, опрокинув в себя в один глоток, шарахнул ей по столу, после чего с вызовом поднял взгляд на Гу Юшэна.

– Мы были вместе, Шэн-гэ?

Видя, что старший не собирается отвечать, хозяин лавки вновь вздохнул:

– Вы не общались?

– Пусть скажет спасибо, что я его пополам не разрубил, – хмыкнул Гу Юшэн.

– А духу бы хватило?! – рявкнул разнорабочий.

Двое мужчин вперили друг в друга свои пылающие ненавистью взгляды.

– Вы же были друзьями, что случилось? – растерянно спросил хозяин лавки.

– Все мы когда-то были друзьями… – Гу Юшэн прикрыл глаза, откинувшись на спинку стула, и выдохнул.

Тяжелые воспоминания накрыли всех троих разом. Невозможность сдвинуться с мертвой точки сковывала по рукам и ногам. Хозяин лавки потер переносицу и встал, чтобы подойти к стеллажу и начать составлять упавшие склянки.

– Я не знаю, зачем вы пришли спустя столько лет… – сказал он. – Если ради того, чтобы проведать меня, то хорошо. Выпейте вина и, пожалуйста, уходите. Я не собираюсь слушать, как вы собачитесь друг с другом. Последний раз, когда я вас видел, вы… Не хочу пережить даже что-то отдаленно похожее на ту ночь, – голос мужчины дрожал, несмотря на то что он упорно пытался произносить слова, четко и глубоко вдыхая после каждого предложения.

Двое других мужчин окинули друг друга тяжелыми взглядами и отвернулись.

– Ты гонишь нас после стольких лет. Сяо Вэнь, ты… – начал Гу Юшэн.

– Я – что? – последовал резкий вопрос. – Прошло двенадцать лет. Я не хочу ворошить прошлое и раздирать старые раны ради того, чтобы опять помирить вас двоих.

– Дело не в этом, – сказал разнорабочий.

– А в чем?

– Может быть, в том, что ты праздно жил все эти годы, даже не вспоминая о той ночи?! А когда на пороге появились твои старые товарищи, ты гонишь их взашей! – не выдержал Гу Юшэн, откидывая чашу с вином.

– Праздно жил?.. – возмущенно переспросил Сяо Вэнь и повернулся к ним, прожигая наполненным негодованием взглядом. – Ты хоть знаешь, с какой болью в сердце я жил все это время? – Тяжело дыша, он моргнул начавшими влажнеть глазами. – Ты не имеешь права говорить такие вещи! Мысль об этом была столь невыносима, что я в зеркало смотреться не мог от стыда! – Судорожно вздохнув, он понизил голос и хрипло добавил, прижав руку ко рту: – Мы подвели нашего друга… Все мы подвели.

– Все не так, как ты думаешь. – Гу Юшэн прикрыл глаза, а когда снова открыл их, то посмотрел на мужчину, сидящего напротив, и кивнул на него. – Если бы этот рассказал о грядущем бедствии заранее, ничего бы не случилось.

Все трое боялись услышать эти тяжелые слова.

– Эй, Гу Юшэн, – мрачно хмыкнул разнорабочий, – ты можешь презирать или ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь. Можешь не разговаривать со мной и смотреть как на грязь под ногами, но не смей наговаривать. Слышишь, ты! – Тяжело грохнув ладонями по столу, он оскалился, вперившись в генерала покрасневшим взглядом.

– Цзин! – прикрикнул хозяин лавки.

Гу Юшэн прищурился и выплюнул:

– Ты даже меч свой, и тот не уберег. Чего тебе печалиться о смерти друга?

Невысказанная за многие годы обида ядом лилась с искривленных от злости губ. Увидев в глазах напротив вспыхнувшие яростные угли, Гу Юшэн откинул в сторону стол и ринулся вперед, занося руку для удара.

– Человек, неспособный видеть дальше своего носа, не может быть моим противником! Недостоин! – выкрикнул Цзин и отбил атаку, занося ногу по дуге для ответного удара.

Шум разбитых склянок и разломанных вещей заполнил все маленькое помещение. Не обращая внимания на крики Сяо Вэня, мужчины продолжали нападать друг на друга, словно два бешеных пса, стараясь причинить противнику не столько физическую, сколько моральную боль, выплескивая старые обиды. Сыпля ядом и оскорблениями, они едва успели уловить вспышку света, скользнувшую со стороны хозяина лавки.

Замерев в схватке, они мигом повернули головы и увидели острие длинного меча, направленное в их сторону. На эфесе скалился золотой дракон, извергающий пустую линию, расчерчивающую лезвие пополам.

Глава 16. Пепел и грушевое вино

– Цзоцзай… – выдохнул Гу Юшэн, переведя взгляд с лезвия на мужчину, которого до сих пор держал за грудки.

– Гу Юшэн, ты и правда не видишь ничего дальше своего носа… – вздохнул Сяо Вэнь, опуская меч.

– Почему его меч у тебя?

Переведя взгляд на двух мужчин, которые, оттолкнувшись друг от друга, встали напротив него, Сяо Вэнь усмехнулся, вгоняя длинное лезвие обратно в темно-синие ножны.

– Потому что когда я услышал весть о нападении демонов, то был на полпути к Северу. У меня было два варианта: вернуться за своим мечом в императорский дворец или отправиться на подмогу. – Сяо Вэнь посмотрел на Гу Юшэна. – Я выбрал второе.

– Какого черта ты вообще делал без меча в пути?

– Перед тем событием мы несколько лет не виделись с тобой, но… до тебя ведь должны были дойти слухи, что я оставил битвы после войны и посвятил себя целительству? Я никогда не был воином, в отличие от вас всех, – усмехнулся Сяо Вэнь, подходя к столу и поднимая его, чтобы поставить на место. – Когда я прибыл в ту ночь в земли Тан, у меня не было оружия, я справлялся только своими силами, выводя людей почти на самой границе. Из-за перемещений я был истощен и не смог бы вывести всех. Нас было порядка тысячи человек, когда демоны окружили нас у подножия горы. И именно тогда Цзин пришел нам на помощь, отдав мне свой меч.

Все трое окунулись в воспоминания. Гу Юшэн прикрыл глаза, восстанавливая цепь событий, приведшую к этому разговору.

Двенадцать лет пронеслись как один миг.

~~~

…Словно сквозь похмельную муть, он видел пепельный туман, спустившийся почти до самой земли и прорезаемый вспышками огней от бегущих в страхе людей. Мимо пронеслась горящая лошадь, издавая мучительное ржание и оставляя за собой запах паленой плоти. Насыщенный парящими угольками туман вновь окутал всю местность. Вокруг было тихо. Оглянувшись, Гу Юшэн сглотнул горькую от дыма слюну и, перехватив крепче меч, двинулся вперед, оставляя пограничную стражу позади. Трескучий рокот разрезал гнетущую тишину, справа раздался оглушительный взрыв. Было всего несколько слепых мгновений, за которые генерал снес голову ревущей рогатой твари, что вылезла из разлома в земле и мчалась на него, желая насадить того на свои рога, на которых уже висело несколько тел. Генерал стремглав бросился в единственный видимый проблеск света и замер на холме от вида преисподней, что разверзлась по всем Северным землям.

Земля в прямом смысле горела под ногами.

Прорываясь вперед, он отбивал атаку за атакой, своим мечом прорубая себе путь. Все поселения горели, отовсюду слышались крики и вой. Между горящими домами и деревнями носились черные тени, появляясь лишь на мгновение, чтобы утащить очередную жертву. Человеческий взгляд не улавливал чудовищ во мраке, сотканном, казалось, самой тенью, и только острый взор генерала ясно видел окровавленные голодные пасти, разевавшиеся в атаке на людей.

Отряд Гу Юшэна отбивался на восточной стороне, уводя людей в горы. Он видел горящие факелы, что змеями разрезали пути, пробираясь все выше. Опустив взгляд, генерал заметил, как полдюжины человек, петляя по проулкам, пытались уйти от преследования демонов, которые играючи загоняли их в ловушку, словно потешаясь над их беспомощностью. Гу Юшэн почти слышал их глумливый смех, так похожий на рокот. Встав на свой меч и взмыв вверх, через мгновение он уже опустился на залитую кровью улицу. Выбиваясь из сил, он провел сотни сражений в те двенадцать дней, спас тысячи жизней, отправляя их на границу в сопровождении своих людей. Некогда серебристая броня покрылась копотью и черной кровью, делая генерала похожим на одного из прислужников царства демонов; длинные темные волосы слиплись от крови, хлеща по лицу. Занося свой меч снова и снова, он потерял счет срубленным головам. Темное небо то и дело разрезали вспышки фейерверков – сигнальные огни, просящие о помощи. Людей все сложнее было отличить от демонов: окровавленные, бегущие и тянущие к нему свои израненные руки, они ревели и хрипели; невозможно было понять, хотят они оторвать куски его плоти или взывают о помощи. Доверяя своему мечу, Гу Юшэн был подобен смерчу в те дни – отдаваясь во власть инстинктам, он молниеносно рубил только тех тварей, на которых металл в его руке рвался сам собой. Не оставляя ни одну тварь живой на своем пути, он стремился вперед. Огненное пламя лезвия плавило демонскую плоть, танцуя в кровавом вихре. Меч словно пел в руке под дрожащие волны невидимой силы, проливая вонючую черную кровь.

Передвигаясь из города в город, следуя за вспышками сигнальных огней, он не помнил, в каком городе остановился, запертый полчищем демонов и кучкой людей. Стадо горящего скота, согнанное со всех окружающих деревень, блокировало выходы из города. С залитыми клубящейся темнотой глазами, они топтали жителей своими мощными копытами и разносили огонь, перекидывающийся с домов на деревья и с тел на тела. Все смешалось в одно зловонное мрачное месиво, разрезаемое вспышками света с неба, запахом пороха и гнилых внутренностей. Увидев свет сигнальных вспышек, генерал было ринулся к ним, но был остановлен вспыхнувшей землей, что, словно каменная болезнь, пожрала собой всю почву. Разбитая местами серебристая броня генерала не могла спасти от жара огня преисподней, начавшего лизать его ноги. Наступающие твари все прибывали нескончаемым потоком, вылезая из темноты и загоняя его, словно зверя, обратно в город и подобно черной реке разливаясь по всем княжеским землям.

Гу Юшэн уже не помнил, когда атаки вдруг стихли. Он остановился лишь тогда, когда из-под окровавленного тела демона, которого он зарубил мигом ранее, раздались плач и копошение. Затуманенный взор принял эти движения за попытки подняться, а разум уже отдал приказ – заноси меч.

Лезвие заблокировала рука в броне из черного железа.

Переведя обезумевший взгляд, Гу Юшэн встретился с точно таким же взглядом. Мужчина, залитый черной кровью с головы до пят, тяжело дышал, смотря на него и осторожно побуждая опустить меч. Из-под тела демона выбралась женщина, прижимающая к груди сверток с ребенком, и ринулась прочь. Переведя взгляд на руки остановившего его человека, генерал увидел большой черный лук, что тут же был взведен, чтобы пустить стрелу. Спустя миг та пролетела за спину Гу Юшэна, который уловил лишь свист возле своей шеи, не отрывая взгляда от человека напротив.

Тварь позади оглушающе взвыла.

– Все кончено, – произнес ровный голос лучника.

– Где твой меч? – хрипло выдохнул генерал, впервые за несколько дней чувствуя, как усталость выкручивает все тело.

В ответ раздался свист нескольких стрел, которые были выпущены в выползающих из горящих домов тварей.

– Ты видел… что произойдет?

– Все кончено.

Стрелы оглушительно свистели, добивая остатки демонов. Несколько выстрелов оборвали жизни людей, что были на последнем издыхании, заканчивая их мучения и даря долгожданный покой.

Генерал не отрываясь смотрел на человека напротив, опустив свой меч. Все мысли, что улетучились в пылу сражения, с воем влетали назад в сознание.

– Почему ты не предупредил?! – взревел Гу Юшэн, хватая воина за волосы и подтягивая к себе, задирая его голову и всматриваясь в залитое кровью лицо.

– Все кончено… – померкнувший взгляд темно-зеленых глаз заволокла туманная дымка.

Спокойные глаза смотрели на генерала с обессиленной болью, что мерцала на дне. Дрожащее, уставшее тело безвольно висело на руках, цепляясь за плечи генерала, чтобы устоять.

– Твоя вина… – отшвырнул его Гу Юшэн, задыхаясь, – это все… твоя вина!

Принявшись срывать с ослабевшего тела обломки черной брони, он рычал и откидывал в сторону тяжелый металл, проклиная мужчину, который даже не пытался защититься, принимая жестокость как данность.

– Шэн-гэ, я… – слабо произнес он.

– Заговоришь со мной еще хоть раз, я перережу тебе глотку! – яростно зашипел генерал, в следующую секунду вставляя в рот мужчины лезвие своего набедренного кинжала. – Ну же, ублюдок… дай только повод…

Человек, не пытавшийся вырваться, лишь слабо дышал, глядя на озверевшего генерала над собой.

– Смотри, Цзин. – Гу Юшэн приподнял мужчину, задирая его голову, чтобы тот увидел. Вцепившись в его волосы, он низко прошептал, указывая на горящий город, улицы которого были залиты кровью и завалены трупами. – Все это твоя вина! Это ты не предупредил нас.

Отбросив лучника, Гу Юшэн стряхнул вонючую кровь со своего меча и, кинув последний взгляд на лежавшего на земле человека в одном изодранном халате, схватил черную броню и оставил его под горящим навесом…

~~~

– Все это уже неважно… – выдохнул Сяо Вэнь, проводя по лицу ладонью. – То, что прошло, уже не вернуть. Ни к чему эти дрязги сейчас. Лучшее и единственное, что мы сейчас можем сделать, – это прожить жизнь и молиться о том, чтобы застать тот момент, когда они снова…

– Ты знаешь, кого мы привели с собой? – прервал его вынырнувший из воспоминаний Гу Юшэн.

Уловив тяжелый вздох, генерал повернулся, обходя Цзина по дуге и останавливаясь за спиной Сяо Вэня, который аккуратно расставлял склянки на полке.

– Кого? – равнодушно спросил лекарь, поднимая с пола чудом не разбившийся сосуд с редкими травами, над вытяжкой из которых корпел весь последний месяц.

– Тан Цзэмина.

Послышался звук разбившегося стекла. Выпущенная из одеревеневших пальцев склянка звонко разбилась о пол. По комнате поплыл мягкий, приятный запах.

– Что ты сказал? – обернулся Сяо Вэнь, неверяще уставившись на Гу Юшэна.

– Имя этого мальчика – Тан Цзэмин, – продолжил Цзин, подходя ближе. – Он родной сын Тан Цзычэна.

Сяо Вэнь опустил глаза, цепляясь подрагивающими руками за полы своего халата. Глубоко вдыхая накалившийся воздух, он сделал несколько шагов, кроша под своими сапогами стекло. Усевшись на стул, он поднял взгляд на товарищей:

– Это значит…

– Да. Ничего еще не потеряно.

– Ха-ха, ты видел лицо торговца? – смеялся Лю Синь на обратном пути. Он только что сбил цену за овощи у нахального торговца, который пытался одурачить его, признав в нем неместного.

– Он так кипел от злости, что стал похож на глиняный горшок, – усмехнулся Тан Цзэмин, вспоминая, как Лю Синь ловко перекидывался словами с изворотливым мужчиной, сбивая цену почти вдвое и накладывая отборные овощи в маленькую корзинку, которую получил от него же в подарок.

Посмеиваясь, они зашли во двор, в котором до сих пор стояли их лошади. Игуй, подняв черную морду, заржал и дернулся, чтобы подойти к ним, но был остановлен привязью.

Подбежав к своему коню, Тан Цзэмин погладил его между больших умных глаз и скормил морковку, которую вытянул из корзинки. Лю Синь усмехнулся и подошел к своей пегой лошади. Та никак не отреагировала, медленно продолжая жевать сено и уставившись в стену напротив.

– Разбалуешь его, потом будет просить одни только свежие овощи, – предостерег Лю Синь, видя, как рука мальчика вновь тянется к корзинке.

Тан Цзэмин, сверкнув глазами, быстро схватил еще одну морковку, скармливая ее Игую, который довольно хрустел и перетаптывался на месте.

– Брал бы пример со своего коня, – усмехнулся Лю Синь, поглаживая зверя по шее и накручивая на палец сизую прядь.

– Ага, – кивнул Тан Цзэмин, отходя и намереваясь вытащить еще одну морковку, – надо скормить ему побольше, чтобы он привык. Глядишь, и я заражусь его аппетитом.

Лю Синь покивал с улыбкой, после чего распахнул глаза и обернулся.

– Постой-ка, – задохнулся он от возмущения, – ты… ах ты!..

Носясь за мальчишкой по всему двору, он пыхтел от того, каким наглым образом его провели, вознамерившись скормить коню всю корзинку с овощами!

Отсмеявшись, он обхватил Тан Цзэмина за плечи и повел к травяной лавке. Чуть нахмурившись, Лю Синь неуверенно постучал. Они ходили по рынку довольно долго, и юноша надеялся, что за это время трое мужчин успели обсудить все что нужно. А если нет, то через две улицы находилась аллея с увеселениями, с которой доносились звуки начавшегося недавно представления.

Дверь распахнулась сразу, как только Лю Синь успел ударить лишь раз.

– Наконец-то вы пришли! – воодушевленно произнес лекарь, распахивая дверь шире и подгоняя их внутрь.

Растерявшись от такого энтузиазма, Лю Синь переступил с Тан Цзэмином порог лавки. Следы от погрома уже были благополучно убраны буквально за несколько минут до их прихода. Двое мужчин, сидя за разными концами стола, допивали остатки вина.

– Ох… тяжело, наверное. Давай помогу, – беря у Лю Синя свертки с одеждой и корзинку, пропел Сяо Вэнь.

– А, да… спасибо.

Подойдя ближе, Лю Синь поставил на стол бочонок грушевого вина, который купил в одной винодельне неподалеку.

– Вот. Хозяин очень расхваливал… – Ощутив неловкость, он кивнул молчаливому мужчине и перевел взгляд на Гу Юшэна, снимая с пояса кошель и кладя на стол. – Я немного потратил.

Гу Юшэн отпил вина и посмотрел на Тан Цзэмина.

– Мое имя Сяо Вэнь, – вновь привлек к себе внимание лекарь, растягивая губы в улыбку.

– Меня зовут Лю Синь, – обернувшись, поклонился юноша, – а это Тан Цзэмин.

Мальчик с пару секунд смотрел на лекаря, который сразу же перевел на него свой внимательный взгляд, и коротко кивнул. Затем подошел к Лю Синю.

– Вы, должно быть, устали с дороги? Я покажу ваши комнаты, – указал в сторону лестницы Сяо Вэнь, перехватывая узелок.

Поблагодарив его и поднявшись следом, они зашли в небольшую комнатку в конце коридора.

– Вот. Места немного, но зато комнат вдоволь.

– Все в порядке, спасибо, господин Сяо, – снова поклонился Лю Синь.

– Ты не намного младше меня, так что можешь обращаться ко мне просто Вэнь-гэ, – посмеиваясь, замахал рукой тот.

– Хорошо.

– Пойдем, я покажу тебе твою комнату, – потянулся к Тан Цзэмину лекарь.

Пригнувшись, Тан Цзэмин шустро юркнул под узкой ладонью и нырнул в комнату, становясь рядом с Лю Синем:

– Я останусь с ифу.

– С и-ифу?.. – поперхнулся Сяо Вэнь, в следующее мгновение скрывая свою растерянность за улыбкой и переводя взгляд на Лю Синя.

– Да, спасибо вам за вашу доброту, старший брат, но мы останемся вместе.

Лю Синь положил руку на плечи Тан Цзэмина, чувствуя, что напряжения в нем самом было не меньше. В конце концов, они пережили слишком многое, чтобы разлучаться в незнакомом месте. Да и утруждать хозяина с подготовкой еще одной комнаты в самом деле не хотелось.

– Что ж… – неловко поджав губы, кивнул Сяо Вэнь, передавая им сверток с одеждой. – Отдыхайте. Чуть позже я позову к ужину.

– Спасибо за заботу.

Спустившись по лестнице, Сяо Вэнь перехватил чарку вина, которую уже поднес к своему рту Цзин, и опрокинул в себя, чуть поморщившись.

– Почему Тан Цзэмин зовет этого юношу ифу?

Гу Юшэн подлил ароматного грушевого вина в свою чашу и выдохнул, прежде чем выпить.

– Он привязался к нему, пока мы торчали в том городе.

– Такие привязанности ему ни к чему, – сухо сказал Цзин, отбирая свою чашу у лекаря и вновь наполняя ее.

Подумав немного, лекарь опустился на стул.

– Все в порядке. Пусть и дальше зовет его ифу.

– М-м? – Цзин поморщился, наблюдая, как его наполненная чарка снова кочует в чужие руки.

– Кому, как не нам – сиротам войны, – понять такую привязанность? Помните, в ученичестве я звал нашего старшего брата «ифу» и везде бегал за ним в первые годы обучения? – Тень грустной улыбки скользнула по лицу Сяо Вэня.

– Он был старше тебя всего на тринадцать лет и плевался, когда ты таскался за ним, дергая за подол халата, – усмехнулся Гу Юшэн.

– А потом он попросил называть его шишу[20]20
  Шишу () – младший брат матери или отца по ученичеству; дядя (некровный родственник).


[Закрыть]? – подал голос Цзин, на что Гу Юшэн поджал губы и отвернулся.

– Да, верно, – рассмеялся Сяо Вэнь, предпочитая не замечать напряженной атмосферы между этими двумя. Иногда лучшее решение проблемы – ее игнорирование.

– Почему же ты до сих пор зовешь наставника старшим братом?

Кинув взгляд на Цзина, Сяо Вэнь вздернул брови, снова отбирая у него вино:

– Я уже вырос, какой он мне шишу?

Все трое хмыкнули и посмотрели в разные стороны.

– Верно, много времени утекло, – тихо сказал Гу Юшэн, проводя ладонью по своей щетине и уставшему лицу.

В комнате вновь повисла тишина, нарушаемая лишь стуками чаш о стол и льющимся вином. Все трое вспоминали давно минувшие дни, когда такие сборища были частыми и заканчивались всегда по-разному. Даже в то время Сяо Вэнь так и норовил отобрать чье-то вино, приговаривая, что сам он предпочитает целебный чай, но в лечебных целях можно и пропустить иногда по чарке. В ушах всех троих разносились радостные приветственные выкрикивания и смех, но трое людей напротив друг друга, прошедшие через груды трупов и реки крови, были уже закалены жизнью, и все, что им оставалось, – это прислушиваться к отдаленным голосам, возрождая в памяти лучшие годы их жизни.

Окинув взглядом двух мужчин, Гу Юшэн усмехнулся, опрокидывая в себя глоток грушевого вина.