Текст книги "Тайна страны невозможностей"

Девять точек и четыре линии

Космическая пижама Фред была не просто какой-то там обычной пижамой. В ней были карманы. Когда Гого попросила заплатить за освобождение, Фред порылась в карманах – просто на всякий случай. Денег она там не нашла, зато нашла старый, потрепанный клочок бумаги. Едва нащупав его, девочка сразу вспомнила, что это такое. Бумажка завалялась в пижаме с того вечера, когда они с мамой ели китайскую лапшу. В тот самый вечер мама сообщила, что они скоро опять переедут. Фред знала, что мама – профессор математики. Она не раз объясняла дочке, что, когда ты профессор, тебя часто посылают из одного города в другой. Фред не хотела обидеть маму, но ей очень хотелось сказать, что, наверное, она не очень хорошо делает свою работу, раз все так торопятся отправить ее куда подальше. Вместо этого девочка сказала, что ей скучно. Она не стала ничего говорить про переезд, но пожаловалась, что жизнь стала очень, очень скучной.

– Я тебя понимаю, – сказала мама. (Обычно это значило, что ничего она не понимает.) Затем мама сказала, что, когда у человека есть ручка и бумага, ему не может быть скучно.

У Фред нашлось много доводов против этих слов. Она выразила их в весьма энергичной форме. Можно даже сказать, что она закричала. Но я не стану так говорить. Фред высказала вполне разумное и обоснованное мнение, что человеку может быть скучно даже при наличии ручки и бумаги.

Однако мама словно бы не заметила возражений дочери. Она взяла клочок бумаги и нарисовала на нем девять точек. Вот так:

Мама сказала, что это головоломка: надо придумать, как соединить все девять точек всего четырьмя линиями, причем не проходя одну и ту же линию дважды. Эту головоломку она, мама, очень любила в детстве. Она узнала про точки и линии от своей мамы – бабушки Фред. Это была очень древняя задачка и одновременно головоломка, которая никогда не стареет.

Время – забавная штука, даже если оно не иллюзия. В тот вечер Фред не увлеклась головоломкой. Ну, может быть, почувствовала мимолетный интерес или понадеялась, что ответ придет ей в голову сам собой, и тогда она сможет небрежно его выложить и поразить маму, которая даже не догадывается, как мало знает о собственной дочери. Фред хотелось произвести на маму такое же впечатление, какое производит фокусник, вытаскивая монетку из уха, – даже если ты видишь это в пятнадцатый раз. Но лучше уж я сразу скажу, – потому что драматическое напряжение может утомлять, – что Фред тогда не удалось решить головоломку. Поэтому девочка убрала клочок бумаги к себе в карман. Прошло время. Задачка снова ее заинтересовала. В школе, когда было нечем заняться, девочка доставала из кармана бумажку с девятью точками и ломала над ней голову. В этом было что-то на удивление уютное: иметь при себе задачку, которую пока не удалось решить, но верить, что ответ непременно найдется.

Глава твердое решение

– Я должен как можно скорее вернуться к мешку, – сказал Нытик, доедая маринованный огурец. – Надо еще раз попытаться выпустить Крысу. Если учесть, что она освободила меня, это будет справедливо…

– Но тебя освободила Гого, – снова напомнила Фред. – Сначала мы должны помочь ей…

– За меня не переживайте, – сказала Гого. – Так мне и надо. Нечего было верить всяким анонимкам.

Облака понемногу закрывали солнце, придавая траве какой-то задумчивый оттенок.

– Девочка не так уж неправа, – признал Нытик, взглянув на Гого. – Мы тебе очень обязаны: и Фред, и я, и Крысиная королева. Ты взяла на себя труд сказать «Тук-тук», и теперь наш долг – ответить «Кто там?», если ты понимаешь, о чем я. Мы тебе поможем. Только я пока не знаю как.

Маринованные огурчики – не просто вкусное украшение на бутерброде с арахисовой пастой. Они полезны и питательны. Неудивительно, что беременным женщинам все время хочется ими похрустеть. Можно даже сказать, что каждый из нас начинает жизнь, вскормленный огурцами. Фред, Нытик и Гого выудили из банки еще по одному огурчику.

– У меня идея, – объявила Фред. – Все очень просто. Гого нужно пойти с тобой к мешку, Нытик. Я понимаю, что Крыса сейчас в неволе. Но она ведь по-прежнему пишет письма, раздает объявления, занимается разными делами. Она должна вознаградить Гого за твое освобождение. Королева ей поможет, правда?

– Конечно, поможет! – горячо сказал Нытик. – Это же Крысиная королева Логики, и Разума, и Риса-в-пакетиках, и…

Гого отмахнулась лапой:

– Я уверена, что Крысе хватает своих забот. Вряд ли она меня очень любит: мои дети сто раз жаловались на Совершенно Неоспоримое Правило 79. Я могу снова пойти сражаться с кобрами. Это стабильная работа…

– Нет-нет, что за чепуха! – сказал Нытик. – Ты поедешь у меня на спине, если так удобнее. Я настаиваю. Только, надеюсь, ты не очень боишься ферлингов? Наверное, Крыса окружена ими со всех сторон – иначе давно выбралась бы из мешка без нашей помощи.

– Ни разу в жизни не видела ферлингов, – призналась Гого. – Но вряд ли они такие же страшные, как разъяренные кобры?

– Попытка не пытка, – ободряюще сказала Фред.

Гого снова посмотрела на свои медальоны и нежно прижала их к груди.

– Ты ведь будешь не одна, Гого, – добавил Нытик. – С тобой будет целый слон!

– А вдруг она обознается и примет меня за суриката? Не хочу лишних проблем.

– Ну что ты, она уж точно не обознается! – заверил Нытик.

Гого сложила объявление о розыске и снова убрала его в задний карман.

– Ну ладно. Я готова. – Над лугом шелестел ветер. Казалось, цветы одобрительно закивали ему головками – а может, задрожали от страха. – А ты пойдешь с нами, Фред?

– Мне надо остаться здесь и подождать маму, – заявила Фред.

Она сообщила о своем решении так уверенно, будто сказала, что небо голубое. Девочка уже переехала в новый город со странными предсказаниями в печенье, а потом прошла через бумажный фонарь; последнее, что ей сейчас было нужно, – снова двинуться в путь, уйти еще дальше от места, где она в последний раз видела маму, и познакомиться с тираншей-Крысой, которая ненавидит дни рождения и сидит в каком-то мешке. Крыса должна была отблагодарить Нытика и Гого, но Фред она ничего не была должна. Фред ничегошеньки не значила для Крысы и сама это прекрасно понимала.

– Это потому, что я тебе надоел? – спросил Нытик.

– Нет, конечно, – раздраженно ответила Фред.

– Хочешь, оставлю тебе банку огурчиков? – от всего сердца предложила Гого.

– Спасибо, не надо, – мужественно отказалась Фред. – Я люблю огурчики только с хлебом и арахисовой пастой.

– Понимаю, – сказала Гого. – Правило 79 запрещает есть арахисовую пасту, но за соблюдением этого пункта следят не очень строго. Это я просто так, к сведению. – Она обняла девочку.

– Ты не волнуйся, что остаешься совершенно и абсолютно одна в нашем мире, – добавил Нытик. – Не переживай, что плохо знаешь наши правила и географию и все остальное. Ты же в стране, где дети официально считаются Лучшим, Что Есть на Свете. Что с тобой может случиться?

– Да-да, все так, как он говорит, – покивала Гого и взобралась на слоновью спину. Она развернула карту, и Нытик зашагал прочь.

Глава точка, точка, точка

Фред снова порылась в карманах пижамы и нашла еще один клочок бумаги. На нем была другая игра, которую ей когда-то показала мама, и тоже с точками.

Тогда они ели пончики в городе Боулдер, штат Колорадо. Они зашли в кондитерскую в большом торговом центре, где был еще и стоматологический кабинет, и сели за столик, дожидаясь, когда над дверью кабинета загорится лампочка с надписью «Входите». Какая мама кормит ребенка пончиками перед походом к зубному врачу? Мама Фред. Она сама часто вела себя как ребенок.

Это напоминало Фред, что ее мама и правда когда-то была маленькой. Очень странно думать, что мама существовала и до тебя. В этом есть что-то неуютное. Или, по крайней мере, неправильное.

В кондитерской Фред призналась, что ей страшно лечить зубы. А может, это было написано у нее на лице. И «страшно» – это еще мягко сказано. Тогда мама перевернула бумажную подложку с их подноса и предложила:

– Давай сыграем в одну игру. – Она достала из сумки шариковую ручку, протянула ее дочери и сказала: – Нарисуй закорючку.

– Какую закорючку?

– Любую, какую хочешь. Случайную закорючку.

Фред нарисовала закрученно-петлястую загогулину.

Мама повертела бумажную подложку так и эдак. Она серьезно посмотрела на загогулину и сказала:

– Очень интересно.

Наконец она нарисовала одну большую черную точку.

– Это его глаз, – объяснила мама. – Глаз чудища.

И в самом деле, получилось чудище. Симпатичное маленькое чудище. Печальный огнедышащий монстрик.

– А теперь я нарисую закорючку, а ты придумаешь, где будет глаз, – объявила мама.

И вот так они по очереди рисовали разные загогулины. И каждый раз из ничего вдруг получалось что-то. Особенно часто выходили морские чудища. Или крупные портреты существ, которые обитают в вулканах или прудах, – так Фред рассказывали в школе. Иногда получался сухопутный монстр. Или какое-нибудь создание с крыльями, или что-то тонкое и ползучее. Целый нарисованный зверинец – очень милый и дружелюбный.

Фред помнила, как собирала большим пальцем сладкую посыпку с подноса и слизывала прилипшие крупинки. И как мама сказала:

– Удивительно, как все меняет одна-единственная маленькая точка.

Потом, наверное, зажглась лампочка над дверью кабинета, и Фред пришлось идти в страшное зубоврачебное кресло. Но про это девочка уже забыла.

Глава новое решение

Крысиное Правило 79 запрещает следить за временем. Но если бы мне надо было объяснить, сколько времени Фред просидела возле темницы, думая, что же делать дальше, я бы сказала так: примерно столько, сколько требовалось им с мамой, чтобы дождаться своей очереди в гастрономическом отделе супермаркета, заказать полфунта мюнстерского сыра, порезанного тонкими – пожалуйста, очень тонкими – ломтиками, и вытерпеть еще целую вечность, пока сырную нарезку упакуют и наконец выдадут маме на руки. То есть по стандартной шкале измерения времени около восьми минут.

Вот сколько времени понадобилось Фред, чтобы понять, что на самом деле она очень хочет пойти с Нытиком и Гого и увидеть знаменитую Крысиную королеву Логики и Разума и Стильных Футболок (и так далее). С чего она решила, что мама вдруг появится посреди этого луга? Пора бы взглянуть правде в глаза: неизвестно, куда этот фонарь отправил ее маму. Крысиная королева, кажется, знает все на свете. А вдруг она знает, где мама? Возможно? Наверняка! Вдалеке еще маячил силуэт Нытика с Гого на спине. Фред вскочила и со всех ног понеслась через луг, чтобы поскорее их догнать.

Но когда девочка их догнала, она постеснялась признаться, что надеется на помощь королевы. Гого и Нытик удивленно поглядели на Фред. Тяжело дыша, но стараясь говорить уверенно и небрежно, она заявила:

– Я… тут… кое-что забыла спросить.

– Да ты устала, как желторотый цыпленок! – сказала Гого. – Выдохлась, как бесклювая утка.

– Вы тут не видели человека… ну, женщину? – пропыхтела Фред. – Одетую как будто на карнавал… в общем, на праздник?

Гого и Нытик испуганно переглянулись.

Вид у них был действительно испуганный.

Очень-очень.

Фред забеспокоилась. Неужели с мамой что-то стряслось?

– Фред, я надеюсь, ты не имела в виду… э-э-э… Д. Р.? – шепотом спросил Нытик.

– Д. Р.? – переспросила Фред.

– Ну, ты знаешь, – с таинственным выражением сказала Гого, а потом сделала вид, что чихает. – Д. рожденья!

Обычным голосом, который прозвучал очень громко после шепота Нытика и Гого, Фред уточнила:

– День рождения?

Как мы помним, девочка не слишком серьезно отнеслась к Правилу 79. Про последний пункт, напечатанный жирный шрифтом, она и вовсе успела забыть. Гого и Нытик поморщились и стали озираться по сторонам, как будто высматривали шпионов или ждали воя сирен.

– Нет, это вряд ли, – без всякого смущения продолжала Фред. – Больше похоже на какую-то взрослую вечеринку. Знаете, когда все собираются и говорят о самых скучных вещах на свете.

– А, ну, тогда ничего страшного, – сказала Гого. – Ох, какое облегчение! Такого, наверное, не чувствует даже оголодавший лемур на продуктовом складе. – Она снова стиснула в лапе медальоны. – Если это не Д. Р., то с нами все тип-топ.

Нытик согласно кивнул.

– Да уж, Д. Р. – это была бы просто катастрофа. Арахисовая паста нам еще сошла бы с рук. Ее считают нежелательной, сам не понимаю почему. Но Гого права, строгого запрета на нее не было…

– Что за дурацкие правила! – сказала Фред. – Все любят дни рожд…

– Тс-с-с-с! – сказала Гого.

– Ш-ш-ш-ш! – прошипел Нытик. Оба сделали страшные глаза.

Совсем недавно Фред заявила, что не желает праздновать конкретный день рождения – свой собственный, но теперь ей из принципа захотелось выступить в поддержку этого праздника.

– Вообще-то завтра мой день рож…

Гого вскочила девочке на плечо и зажала ей рот лапами. Нытик развернул у нее перед глазами свой экземпляр ГЛАВНОГО, МУДРЕЙШЕГО И СОВЕРШЕННО НЕОСПОРИМОГО КРЫСИНОГО ПРАВИЛА 79. А затем протянул карту.

Стряхнув с себя мангусту, Фред спросила:

– Так, значит, мне нельзя не только отмечать Д. Р., но даже говорить про Д. Р.?

Гого и Нытик дружно закивали, указывая на листовку. Фред продолжала:

– Получается, что Д. Р. – это как… слон в комнате?

– На чьей ты стороне? Королевы? Или, может, ферлингов? – спросил Нытик.

– Да наплевать мне и на вашу королеву, и на этих ваших кошмарных ферлингов! – рявкнула Фред. – Я просто ищу маму, понятно? Нельзя просто так взять и приказать, чтобы люди не взрослели. Или чтобы трава была зеленой, а сахар прибавлял сил. Дело не в том, согласна я с Правилом 79 или не согласна. Дело в том, что не взрослеть – это невозможное требование!

Нытик печально и растерянно захлопал глазами. Гого сделала несколько осторожных шагов вперед и указала Фред на карту.

– Прости, я думала, ты знаешь, – мягко сказала мангуста. – Наши правила действительно невозможны. Ты попала в Страну Невозможностей.

Глава развилка

 
Если хочешь знать, как много кислорода в атмосфере,
Или сколько будет стоить фунт овса в базарный день,
Если хочешь знать, что будет с попугаем на Венере,
Или чем кормить питона, или где живет тюлень…
 

Вот такую – на удивление бодрую – песенку распевал Нытик, пока наша троица шагала через луг. Фред была уверена, что если кто и поможет ей найти маму, так это Ее Величество Крыса. Гого то и дело заглядывала в карту Страны Невозможностей. Карта была довольно потрепанная, и Фред с тревогой заметила на полях примечания вроде «Никто точно не знает, что тут» и «Эй, там!». Следуя указаниям Гого, компания продвигалась вперед. Дорога шла в гору. Почва становилась каменистой.

Нытик завел новую песню:

 
Там, где кактусы растут,
Под землей течет река,
А над ними в синем небе
Проплывают облака…
 

Наконец они добрались до ручья, окруженного шелестящими тополями. У тополей были тонкие, стройные, светлые стволы и листва серебристо-голубого оттенка, словно вода в бассейне. Когда дул ветер, слышно было, как плотные, шершавые листья шелестят друг о друга.

На одном из деревьев висел большой дорожный указатель с надписью:

а под ним еще один:

– Так все-таки куда? – спросила Фред.

– Буду честной как щенок: не знаю. Но мы это выясним после водных процедур! – ответила Гого.

Она сняла рюкзак и положила его на берегу ручья, а сама кинулась в воду и принялась вертеться, кувыркаться и выписывать восьмерки. Нытик втянул воду хоботом, а потом блаженно выпустил ее себе в рот. Фред набрала полные пригоршни и стала жадно пить. Вода была холодная и удивительно вкусная. Вся вода в мире вроде как состоит из одного и того же вещества, то есть воды, но вкус у нее почему-то везде разный. В Колорадо, как заметила Фред, у воды был странный привкус: будто лижешь медную монетку. В Канзасе она немножко отдавала мылом. А вот здешняя вода, откуда бы она ни текла, была необыкновенно вкусной.

Но когда девочка снова зачерпнула воду в ладони, у нее возникло странное чувство, будто за ней наблюдают.

Сова-всезнайка

Прямо над головой Фред, почти незаметная на фоне светлой тополиной коры, сидела важная, хорошо упитанная сова – белая, но с коричневыми кончиками перьев. Сова устроилась прямо на указателе. У нее были черные зрачки, окаймленные ярко-оранжевыми радужками, и хищно загнутый клюв – чтобы выедать глаза добычи.

Это была не обычная сова. Это была сова-всезнайка.

Пока ее друзья упивались водой, Фред обратилась к сове:

– Простите, госпожа сова! Не знаете ли вы, какая из этих дорог идет к мешку с Крысиной королевой?

Сова-всезнайка моргнула, но ничего не ответила.

Фред выпрямила спину и заговорила снова:

– Добрый день, госпожа сова! У вас такой вид, как будто вы все здесь знаете. Поэтому я вас и спрашиваю: какая из этих дорог идет к мешку с Крысиной королевой?

Сова опять моргнула и ответила довольно-таки сварливым тоном:

– Эти дороги никуда не идут. Они не умеют ходить!

Гого внимательно прислушивалась к разговору девочки и хищной птицы. Фред вежливо сказала:

– Да-да, конечно, извините. Я хотела спросить: как нам дойти до Крысиной королевы?

Сова взъерошила перья и, кажется, вздохнула.

– Как вам дойти? Ногами, разумеется. Как же еще?

Гого подошла и встала рядом с Фред, воинственно подбоченившись. Как ты знаешь (а может, и не знаешь), мангусты очень храбрые, хоть размером и невелики.

– Ну хватит, грозноклювая птица! Ты прекрасно понимаешь, о чем спрашивает ребенок. И позволь тебе напомнить, что Дети – Это Лучшее, Что Есть на Свете. Ответь девочке, сможем ли мы дойти до королевы по одной из этих дорог. А не то хуже будет!

Птица по-совиному пожала плечами:

– Почем я знаю, куда вы сможете дойти?

– Эти птичьи мозги ничего не знают, – сказала Гого.

– Я знаю, где нахожусь, – возразила сова. – А вы и этим похвастать не можете.

– Какую нам дорогу выбрать? – спросила Фред, пытаясь вернуться к теме указателя. – Тут же вилка.

– Если бы я увидела на дороге вилку, я бы ее подобрала, – сказала сова.

– Вот заладила! Не сова, а попугай. – Гого потянула Фред за руку. – Она скользкая как угорь, колючая как ерш…

Сова-всезнайка расправила крылья. Надо заметить, что крылья у нее были великолепные и весьма большие. Совы – ловкие, быстрые хищники. А мангусты, говорят, очень вкусные (хотя я клянусь, что никогда их не ела). Нытик шагнул вперед и подхватил Гого хоботом.

– Гого, давай успокоимся. – Мангуста все еще бормотала какие-то ругательства в совиный адрес. – Мы не нравимся этой сове. Ну и ладно. Мы не обязаны всем нравиться, и она тоже не обязана нас любить…

Сова-всезнайка по-прежнему грозно хлопала крыльями. А может, она просто их проветривала?

Фред отчего-то понравилась эта сова с ее странными, но честными ответами. Узор совиных перьев напомнил девочке любимую клетчатую скатерть.

– Мне кажется, вы чем-то похожи на единорога, – шепнула она сове. – Вообще-то я не верю в единорогов. Я просто хочу сказать, что вы редкая и удивительная.

Сова-всезнайка сложила крылья и ничего не сказала насчет веры в единорогов и насчет того, какая она удивительная и обязана ли любить заплутавших путешественников.

– А как вас зовут? – спросила Фред. – Вы мне чем-то знакомы.

– Я – Некто, – сказала сова-всезнайка.

– Я тоже некто, – заявил Нытик. – Но многие почему-то считают, что я – никто.

Сова покрутила головой направо и налево, как будто собралась улетать.

– Но мы же до сих пор не знаем, куда идти, – сказала Фред, глядя на птицу.

Сова перестала ерзать и ответила Фред таким же прямым взглядом.

– Так ты говоришь, здесь вилка?

Девочка кивнула.

– А мне кажется, что ложка. – С этими словами сова опять расправила крылья и полетела прочь.

Глава ложка

– Ну да, а может, это вообще половник, – сердито сказала Гого. – Я же глупая, почем мне знать! Может, это лопатка для пиццы! А может, это не вилка, а штопор. Или нож для масла. Или вообще картофелерезка!

– Да, это все равно что прочитать дурацкое предсказание, – согласилась Фред, стараясь подбодрить Гого. Сова отчего-то не на шутку разозлила мангусту.

– Может, это щипцы для орехов? – спросил Нытик.

– Ты ничего не понимаешь, – буркнула Гого. – Это просто бред. Нет тут никакой ложки.

– А вдруг она пыталась нам что-то подсказать? – спросила Фред.

Гого помотала головой и закатила глаза.

– Вспомни все ее ответы, – сказала Фред. – Она же ни разу нам не соврала. Просто отвечала на то, что мы говорили, а не на то, что имели в виду.

– Я не вижу ни чайной ложки, ни столовой ложки, ни десертной ложки, – сказал Нытик, внимательно оглядев все вокруг. – И кофейной ложки не вижу. Даже половника не вижу.

Фред немножко побродила между тополями под знаком «ТУДА – СЮДА».

– Поняла! – воскликнула она вдруг. – Сова всегда выражается буквально. Я знаю, куда идти!