Текст книги "Чёрная сиротка"

Флавиан Эбурн – воплощение жестокости и невежества, а семья Бодо хоть и удерживает на себе всю сферу, не имеет доверия своих подданных. Подобных правителей не должно быть. Их нужно скидывать, как фигурки на шахматной доске, и это могут сделать лишь сильнейшие.

Я умываюсь в ванной, которая кажется мне мрачной из-за тёмных оттенков чёрного, фиолетового и синего. Моя слабость видна невооружённым глазом: щёки упали, веки подпухли, а взгляд как у бродячего пса. Я заметно похудела: лицо вытянулось, стало острее. Я, бывает, забываю поесть или не ем пару дней. Когда я стану покровителем, об этом даже думать не придётся.

Я заглядываю в холодильник и обнаруживаю графин из аметиста с красным вином. Запах напитка соблазняет, поэтому я делаю один глоток и возвращаю на место. Не знаю, сколько здесь лежат панкейки, но они на удивление мягкие. Я достаю тарелку с десятиэтажным медовым зданием.

Мой желудок с жалость переваривает панкейки. На вкус они чересчур сахарные, даже немного тёплые внутри. От приторного мёда сводит зубы, но в этой сладости ощущается горечь. Этот вкус напоминает мне раннее детство, когда бабушка то и дело откармливала меня чайными ложками «жёлтого варенья»: так я его называла.

– А я ни секунды не сомневалась, что ты всё съешь. – Киара смотрит на пустую тарелку. – Собирайся, пойдём.

Киара ставит у моих ног коричневый чемодан. Я вопросительно смотрю на неё.

Она кивает, чтобы я поскорее открыла. Девушка постукивает ногтем по своим доспехам, пока я распутываю ремешки.

Я готова разорвать их, но моих сил будет недостаточно, чтобы сделать это голыми руками.

В серебряных доспехах искажённо отображается моя физиономия, полная злости и возмущения. Я вытаскиваю ножную часть при всём наборе: башмаки, набедренники, наколенники и наголенники. На дне покоится облегающий и неудобный на вид нагрудник.

– Я буду ожидать тебя. Если стесняешься, я могу выйти, – предлагает покровитель.

– Не переодеваться же мне перед незнакомкой.

Губы Киары опускаются, а глаза дрожат.

И что такого неправильного я сказала? Это всего лишь личные границы.

– Буду снаружи.

Она поспешно выбегает из моей комнаты.

Я с трудом натягиваю на себя металлический хлам.

Чувствую себя отвратительно и скованно: старым деревом, ветки которого не колышутся даже во время грозы. Обувь сдавливает пальцы, нагрудник маловат, и двигаться в нём невозможно.

Каждый второй носит это «недоразумение», никто не обделён, если только сама Владычица не расхаживает в шикарных платьях, лениво высиживая трон и дожидаясь появления только вылупившихся покровителей.

– Готово, – выхожу я.

– Замечательно, – Киара радостно подпрыгивает и поворачивается ко мне. – А что на тебе надето? Где доспехи?!

Оно обеспокоено осматривает меня, стараясь найти хоть крупицу того металла, который я затолкала в чемодан.

– Если Владычица ждала меня, её не будет интересовать, как я выгляжу. Я не влезла.

– Как это размер не подошёл?! – вспыхивает девушка и круглыми глазами смотрит на меня. Круглые и чёрные сияющие глаза. Добрые и доверчивые глаза. – Они это специально!

– Они – это…

– Забудь, – резко отмахивается Киара и берёт меня за руку, позабыв про все приличия. – Идём, обещаю, тебе понравится.

Она некоторое время тащит меня по коридору, только позже вспоминает, что может перенести нас.

На одной длинной и высокой аметистовой стене располагаются три двери. Одна из них значительно выше остальных и минимально украшена камнями. Две остальные отличаются только цветом, но резьба, высота и ширина полностью одинаковы. Первая дверь, светлая – это, по моим предположениям, спальня Владычицы, а вторая, на несколько тонов темнее – ванная комната. Даже на расстоянии трёх метров доносится терпкий аромат мыла. Я чётко улавливаю сирень: её запах хранит в себе столько приятных мелочных воспоминаний. Каждый год, когда начинала цвести сирень, и пока её небольшие цветочки не сдувало ветром, разнося по земле и воздуху, я отламывала себе самые махровые ветки и ставила на рабочем столе. Вся комната пахла цветами, и Айк непрерывно жаловался, что мой мерзкий освежитель захватил весь дом. Порой он даже не заходил ко мне, а говорил за дверью, предварительно отойдя на расстояние.

На противоположной стене следует череда других комнат. Я догадываюсь, что в них живут приближённые. Это не этаж Владычицы, как в других сферах, а этаж власти. Здесь обосновались самые доверенные посыльные, хранители и покровители.

Посыльный, принимавший меня у ворот направляется к нам сразу после того, как захлопнул дверь своей спальни.

– Снова приветствую, – обращается он ко мне, а затем переключается на Киару. – Киара, ты заставила меня ждать. Уверен, Милдред это не пришлось по нраву.

Звучало это как упрёк. Чтобы посыльный так общался с сокрушающим… Все кругом твердили мне, что они лишь прислужники, заполняющие дно сословия мира сфер.

– Давай спросим у неё, Норвуд, – девушка вроде бы и возмущённо, но дружелюбно вскидывает брови.

Оба смотрят на меня в ожидании, что я предотвращу разгорающийся спор. К их досаде, слышится естественный скрип: перед нами открывается тронный зал.

Глаза быстро свыкаются с пронзительным жёлтым светом. Сияние разнообразных ламп похоже на солнце, но тем не менее некоторые углы остаются темноватыми и укромными.

Сомневаюсь, что туда часто ступает чья-то нога. Как и в каждом тронном зале, верх – это крестовые своды. По бокам идут двухэтажные протяжённые аркады. Это больше похоже не театр, в котором горит только сцена, а зрители во мраке восхищаются действом. Ранее здесь точно сидели покровители и хранители и наблюдали за чем-то грандиозным. Сейчас эти специальные места для зрителей пустуют, и давно – это чувствуется.

Киара подводит меня к ступенькам, чтоб подняться на невысокую платформу. Я иду по фиолетовой ковровой дорожке, отделанной по бокам золотыми вставками. Конечно, нам приходится пройти длинный путь, чтобы добраться до вершины, как и в залах других сфер.

Трон, на котором она располагается, создал слово «великолепие». Спинка высокая, расширяется к концу, по краям украшена золотом. Подлокотники и ножки блестят тем же драгоценным металлом. Сама Владычица небольшая по телосложению, её «сиденье» ей великовато, из-за чего мне хорошо видно его фиолетовый цвет.

Позади Юми, у толстенных пилястр, навытяжку стоит старенький хранитель, облачённый в сине-серебряные доспехи, и правая рука Юми, на котором педантично вычищенные доспехи из золота.

Мужчина сияет в золоте, но лицо его подозрительно сосредоточенное. Мы встречаемся взглядами, и его настойчивость не оставляет мне выбора, кроме как продолжать смотреть. Долгий контакт даёт понять, что я ему совсем не нравлюсь.

Из окон на пол тронного зала падает свет луны, вышедшей из тени облаков. Я ловлю один луч глазом и неконтролируемо морщусь. На Земле такой эффект могло производить лишь полуденное солнце, а не вечная луна.

– Приветствую тебя, Милдред, – ангельским голосом произносит Владычица.

Я подмечаю в нём не столько доброты, сколько авторитета, выработанного годами правления.

Она встаёт со своего положенного места. Это действие вызывает беспокойство и недоумение у её правой руки. Он хочет подорваться и усадить её на трон, но сдерживается, двигая ноздрями от гнева.

– Я Юми Нисимура, Владычица Аметистовой сферы.

Она предлагает официальное рукопожатие. Её рука такая миниатюрная, нежная и мягкая, что мне хочется закутаться в её тёплых ладонях и забыть обо всех горестях и крысах, путающихся под ногами.

– Приветствую, Владычица.

Я почтительно опускаю голову, она убирает руку, и мне мгновенно хочется вернуть её.

Юми улыбается, и глаза её становятся острыми узкими лодочками. Блики в чёрных зрачках напоминают мне звёздный небосвод, в котором так легко затеряться. Глянцевые тёмно-шоколадные глаза отражают мои бледные волосы.

Почему-то мне сразу хочется довериться ей, поделиться переживаниями. Такой кроткой я представляла себе свою маму. Каждый день, каждый миг я думала о той беловолосой счастливой женщине и видела в ней характер Юми Нисимуры.

Владычица обнаруживает мой резкий эмоциональный спад и взволнованно хмурит брови.

– Должно быть, ты недостаточно отдохнула. Нужен сон?

Слова женщины бьют по груди кувалдой с шипами. Я натягиваю фальшивую улыбку и снова склоняю голову. Гоню мысли прочь и задумываюсь о врагах, которые мотивируют меня двигаться.

– Нет. Я хорошо спала благодаря удобствам, которые вы мне предоставили.

– Тогда можем начать. Если почувствуешь себя плохо – сообщи. Врач осмотрит тебя.

Я киваю, и мы продвигаемся к трону. Киара и Норвуд следуют за нами и останавливаются неподалёку. Девушка роняет свой меч, вовремя хватает его, однако тот успевает кончиком стукнуться об пол.

Посыльный по-дружески смеётся с её оплошности. Когда Киара слышит тихий хохот, пихает друга металлическим локтем. Шум их доспехов негромкий, но обращает внимание. Владычица бросает в их сторону строгий взгляд, и они, как её послушные дети, немедля затихают и опускают руки по швам, так и не сумев скрыть улыбку.

Двое посыльных ставят рядом с троном удобный пуф. Я присаживаюсь как можно легче, но только после Владычицы.

– Милдред, я наслышана о тебе и не виню в произошедшем. Когда ребёнок находится на пороге взросления, когда у него появляются новые особенности, это свидетельствует о том, что у него формируется личность, к которой позже ему нужно привыкнуть. Так же и с тобой: ребёнок – это твои силы.

Я нервно оглядываю хранителя, правую руку, Киару и посыльного. Они даже не шелохнулись, когда речь Юми была озвучена.

– Сколько вы знаете? – спрашиваю я.

– Столько же, сколько и мой хранитель.

Столько, сколько Норвуд успел узнать у Грэма. Единственный их козырь – это догадки, в то время как Коши имеет весомые доказательства.

– Никто не будет принуждать тебя к чему-то, – продолжает Владычица. – Я хочу обсудить с тобой будущее сфер. Я должна помочь тебе совладать с эмоциями и справиться с переходным периодом. Сделать это будет некому. Я протягиваю руку помощи, если ты ошибочно интерпретировала моё предложение. Я переживаю не только за весь мир сфер, но и за тебя.

Ложь. Чистой воды ложь.

Сколько бы я ни убеждала себя в том, что так и есть, я не верю себе. Юми искренна со мной, она не настроена на вражду и возможность использовать меня в собственных целях.

«Тебе суждено быть использованной. Ключ кто-то да держит в руках».

Внутренний голос всё больше оказывается прав.

– Я стану твоим учителем и буду вести тебя, – заключает Владычица.

Глаза Киары расширяются, и они с Норвудом удивлённо переглядываются. Правая рука досадно кусает щёку и злостно мнёт рукоять меча. Только хранитель не откликается на неожиданные новости.

Такого они точно не ожидали. Такого не ожидала я.

Глава 24

Владычица Аметистовой сферы поистине могущественная. Глаза каждого покровителя, которого мы встречаем, выказывают любовь и уважение. Они гордятся тем, что Юми Нисимура правит сферой. Так же обстоятельно они приветствуют её правую руку – Бада Аумана. Как сообщила мне Киара, они давно женаты, а знакомы с тех пор, как Бад попал в сферу.

Владычица воплощает цветущий куст нежных розово-фиолетовых крокусов. Вслед за ней, по мраморному полу, словно ковёр, тянется шлейф скромного платья. Высоко завязанный чёрный хвост находится под её скрытым железным контролем. Кажется, будто она способна остановить ураган, лишь бы тот не колыхнул её шёлковую гриву. Прямая осанка, элегантная походка, уверенный взгляд заставляют меня восхищаться Владычицей. Другие Владыки внушают один только ужас и отвращение.

Откуда-то у меня появляется уверенность, что Юми Нисимура будет единственным учителем, которого мои поступки не доведут до сырой, пропахшей кровью темницы или гроба, украшенного многочисленными камнями. Она станет единственным Владыкой, который меня не возненавидит. Она властна над всеми – это истина, которой мне хочется ткнуть в лицо Джюель.

Большие участки зала разделяются рядом колонн. Почти все свободные места занимают покровители, которые усердно тренируются, и люди, борющиеся в попытках победить своих учителей. Одну небольшую площадь занимаем мы с Владычицей.

Бад отходит на безопасное расстояние. Его лицо неоднозначное: то ли ему всё равно, то ли он раздражается.

Я осматриваю временный аметистовый меч, который дала мне Киара.

– Продемонстрируй свои умения, а уже позднее мы будем разбираться в тебе, – говорит Юми.

Зачем ей это? Ради процветания сфер? Ради меня?! Демоны есть и у праведных. И демоны Юми Нисимуры могут пытать меня.

Она хочет научить меня пользоваться силой, заманить на свою сторону, даже если я буду в другой сфере, под предлогом «я тебя вырастила», сразить всех жестоких Владык и назначить новых. Я не возражаю против такого исхода событий, но отвратительно быть использованной.

Нет.

Это сотрудничество. Если это нужно нам всем, почему бы не объединить усилия? Уничтожить Джюель, значит, объединиться с Найджелом, свергнуть Флавиана и семью Бодо – с Грэмом.

Будущее сфер. Нисимура имела в виду либо свержение неумелых правителей, либо защиту покровителей от моей силы. Время покажет, что ей нужно, а пока я буду наблюдать за всеми её приближёнными, в особенности за правой рукой.

– Начнём, – отзываюсь я.

В голову вторгаются тренировки с Грэмом и моё надоедливое клишированное «начнём». После такого вызова Грэм никогда не мог отказать мне в спарринге. Или в моём проигрыше.

Я набираю воздух в лёгкие, покосившись на Бада. Взглянув в его глаза, меня затягивает в глубокий океан любви: он смотрит на Юми и восхищается её красотой, телодвижениями, каждым сказанным словом и ласковой улыбкой.

Юми замахивается своим острейшим мечом.

Я быстро отбиваю атаку: удар был встречным, одним из самых лёгких, где нужно прикладывать незначительные усилия. Владычица, видно, не воспринимает меня всерьёз.

Она атакует, а хвост её даже не трогается. Глаза сосредоточенные и острые, как кинжалы, чёрные как смоль.

Второй удар, на который я трачу на сотую сил больше. Юми меня жалеет?

Третье нападение оказывается неожиданным: парный удар. Противная колючка в сантиметре от моего лба. Юми не медлит и мгновенно убирает свой меч.

– Ты пропустила, – слабо улыбается она.

Как она вообще смогла сделать сложный приём в длинном наряде и, по моему предположению, очень неудобном?

– Я была не готова к этому, – негромко произношу я, полностью признавая вину.

– Ты, верно, думала, что я сочувствую тебе? – Владычица говорит без упрёка, ласково и звучно, словно поёт песню ребёнку.

Бад, который прежде стоял смирно как солдат, накидывает на плечи жены пышную шубу с серебряной брошью, изображающей полумесяц.

– Благодарю, Бад, – шёпотом произносит Владычица, плотнее запахивая шубу.

Они обмениваются говорящими взглядами и в эту же минуту становятся серьёзными: Бад – солдатом, а Юми – строгой Владычицей.

– Ты хороша, Милдред. Но тебе определённо стоит брать у меня уроки. Мистер Гальтон и мистер Коши показали тебе отличные приёмы, и помогли усовершенствовать умение пользоваться мечом и телом. Я же научу тебя пользоваться покровительскими способностями. Тебе должно привыкнуть к тому, что предстоит выполнять на протяжении всей жизни.

– Спасибо, Владычица. Мне это понадобится.

– Я твой учитель и выполняю свои обязанности. Полагаю, будет полезно показать тебе наш амфитеатр.

– Вы уверены, что хотите отправиться туда одни? – взволнованно упрекает Бад.

– Бесспорно. Привыкни, милый мой, что я не хрупкая принцесса, которой нужен рыцарь. Я – Владычица сферы и способна защитить себя.

Она аккуратно касается его пальцев, и он чуть не поддаётся соблазну сжать её ладонь. Бад косится в мою сторону и отправляет руки за спину.

– Благополучной экскурсии, – отчеканивает он.

Мы подходим всё ближе.

Застоявшийся от старости амфитеатр, гамма цветов которого состоит из тёмно-серого и песчаного жёлтого, вызывает у меня ностальгию.

– Ему более трёхсот лет. Когда я была человеком, часто посещала это место, даже если покровителям была неровня. Они были справедливы и сражались со мной на одинаковых силах. Я часто побеждала своей техникой и хитростью.

– Вы здесь с рождения?

– Да. Решением моих родителей было оставить меня под присмотром своих знакомых. Земля для них никогда не была домом, ровно как и для меня.

– Спасибо за ответ.

Владычица вежливо смотрит на меня и тихо смеётся.

– Мне было несложно, Милдред. Я Владычица, самая могущественная во всей сфере, но я особенно приветствую прямодушие. Я не ценность, от которой стоит держаться подальше. Народ любит меня, я отвечаю взаимностью.

Перед входом оказывается пусто, изнутри доносится неугомонный ропот, возбуждение и громкие присвистывания. Сверху и до самых ворот спускается чёрно-фиолетовый шёлковый флаг с изображением стройного полумесяца.

Юми толкает двери.

Взгляд каждого пленит остервенелая драка, и никто не замечает пополнения. Покровители яростно кричат, высоко привскакивают с лавочек и швыряют кинжалы с такой силой, что они по самую гарду врезаются в песок, рассыпая точёные песчинки.

На арене сражаются трое.

Двухметровый мужик с толстой щетиной и выраженными глазами цвета коры дерева одет слишком откровенно для боя: ноги босые, торс пыльный и мокрый от пота, а его мускулистые бёдра обтягивают ободранные, будто злыми волками, шорты.

Ещё один невысокий мужик одет так же, как и щетинистый.

Третий покровитель – это девушка. Её светло-русые волосы сплетены в косу, уже превратившуюся в трёпаное гнездо. Она тщетно старается сдерживать в ненужных моментах разгорающийся гнев, чтобы направить его только на своих противников.

Девушка отталкивается от земли и взлетает, одновременно исполосовывая грудины мужчинам. Они поочерёдно затыкают рану ладонью, несмотря на то, что им даже руки не хватит, чтобы остановить кровотечение.

К центру арены, вальяжно перебирая крупными бёдрами, выходит элегантно обряженный судья с трубой на плече и пышными афроамериканскими кудрями. Он дудит торжественную мелодию, потом рисует в воздухе крест.

– Победа! – горланит судья, и за ним спохватываются болельщики.

Он возвышает к космическому небу усталую руку девушки. Оба переглядываются с уверенным торжественным оскалом. Победительница не может сдержать смех, то и дело сутулясь и переминаясь с ноги на ногу.

– Когда ты находишься на арене или на трибунах, забываешь обо всех правилах, – говорит мне Владычица. – Я множество раз проигрывала, меня резали, пронзали мечом. Никто не стал просить прощения и милости, когда я стала их правителем, потому что в амфитеатре все равны. Когда ты входишь, каждый становится твоим противником, а когда переступаешь порог, чтобы вернуться в родную спальню, вы приобретаете статус незнакомцев. На этом месте мы с Бадом неоднократно сражали друг друга.

– То есть так вы познакомились и влюбились?

Слишком личный вопрос нисколько не смущает Юми. Она только рада, что я задаю свободные, не касающиеся нашего обучения, вопросы.

– Да. Эти трое, кстати, лучшие друзья.

Я удивлённо вскидываю брови. Как такое возможно? Как кто-то может представить своего друга врагом и быть таким разъярённым?

– Мы с Бадом были заклятыми врагами. Даже за этими стенами мы не переставали ненавидеть друг друга. Место наших встреч становилось ареной.

Я недолго смотрю на Юми, в её снующие в воспоминаниях глаза. Она не расстроена, наоборот, для неё это позабытое прошлое, которое они с Бадом уже давно обговорили.

С чего началась их вражда? Когда-нибудь я задам Владычице этот вопрос.

Трибуны накрывает спокойствие. Наверное, это некая подготовка, отдых перед следующим зрелищем, от которого их глаза и глотки будут пламенеть.

Мельком взглянув на двух неизвестных, судья прищуривается, удивляется, а затем хватается за сердце.

– Поприветствуем давнюю гостью амфитеатра – Юми Нисимуру, – распевает он.

Все внимательно слушают, словно дожидаясь его сигнала. После кивка афроамериканца бешеные покровители выкрикивают «Буря». Значит, это позывной, которым обзавелась Владычица ещё в молодости. Буря сносит любую преграду на своём пути. Юми крушила соперников, кропила и так уже алый песок кровью. Она безжалостно, раз за разом побеждала Бада Аумана. А проиграла любви.

Женщина гордо поднимает ладонь, в одну секунду приостанавливая шум.

– Прошло двадцать шесть лет с моего последнего визита, – гласит она, осматривая тысячи заинтригованных лиц. – Я здесь за тем, чтобы показать своей ученице, что такое выживание на равных.

– Определим жребием, кто следующий, – помурлыкав, осведомляет судья. – Один или несколько? Ах, точно, ты всегда выбирала качество, а не количество. Я помню, помню.

– Верно, я не бьюсь с группой, – твёрдо отвечает Владычица.

Она скидывает с себя лиловую меховую шубу, резко срывает съёмную юбку платья и кидает на песок, оставаясь в коротких утягивающих шортах баклажанного цвета.

Ноги Юми бледно-белые, голени утончают босоножки, инкрустированные сияющими камнями.

Обувь летит к сорванной юбке прежде, чем я успеваю задуматься о том, как можно сражаться, не боясь испачкать такую красоту.

Юми босиком шагает в центр, заплетая хвост в пучок. Получается небрежный кокон, однако это только украшает её воинственный экстравагантный для правителя образ.

Ко мне подходит посыльный, отводит к трибунам и предлагает занять его место в первом ряду. Он резко предупреждает меня: если я приду снова, то лучше зайти с чёрного входа, так как через главный проходят только легенды амфитеатра. Такое событие вызывает трепет и восхищение у зрителей.

– Ты всё так же обворожительно пригожа, как и двадцать шесть лет назад, – ластится судья, с предвкушением сжав ладони в замок.

Юми разминает шею, вынимает из ножен свой меч и разрезает им песок, образуя сыпучий дождь. По амфитеатру разносятся аплодисменты и довольные возгласы.

Кинжалы, которые из уважения бросили девушке, сразившей собственных друзей, таинственным образом оказались снова во власти болельщиков. Несомненно, к этому причастны хранители. А возможно, я не заметила посыльных, разгребающих металлические завалы, потому что была заинтересована своим учителем.

Судья вытаскивает свёрток со списком желающий поучаствовать. Он медленно, дразня публику, Юми и меня, раскрывает бумажку, скрученную в трубочку.

Владычица внезапно напрягается, но не оттого, что скоро объявят её противника, а оттого, что остальные записки сложены пополам, но эта свернута и склеена. Она знает, кто так делает, а я могу лишь догадываться.

Юми стискивает рукоять меча, расправляет плечи и вытягивает шею.

– Ита-а-ак! – ревёт судья, уже зная имя.

Он весело хмыкает, даже со злобой и наслаждением. Его развлечения – это кровавые драки, поединки между близкими, старающимися скрывать свои чувства. Он питается покровительской яростью и отчаянием.

– Юми, твой противник – это… Заинтригованы? – протягивает он, повернувшись к гостям. – Ух-ух, а как же. Бад Ауман!

Толпа нервно шепчет и охает. А в центр идёт правая рука Владычицы, её любимый муж. Верно, когда они в последний раз стояли здесь, желали друг другу смерти.

***

– Начинаем! – судья взмахивает между противниками красным флагом из плотной ткани.

Нет правил. Все равны, все враги, а главная их цель – пролить кровь.

Я чувствую, что должна вмешаться и остановить беспорядок.

Юми Нисимура бросает в мою сторону взгляд. Она этого и хочет: чтобы я осознала, что близких не всегда можно спасти, и я не смогу дотянуться до тех, кто уже давно вне моей досягаемости.

Арена – невидимая преграда между близкими. Те три друга казались врагами, но они друзья, они держались и сумели. Только благодаря взаимной любви они показали ненависть, и тем самым стали командой. Юми справится не хуже их, как и грозный Бад.

Владычица сжимает губы и, не раздумывая, без капли уважения направляет меч на мужа. Вот её настоящая сила. Безразличие или постыдный проигрыш.

– Сразись со мной… – она хочет продолжить оскорблением, но сдерживается. – Мой заклятый враг. Грязный подонок без сил и чести, – всё-таки заканчивает она.

Бад болезненно кривится, нервно улыбается и заражается хохотом.

– Самоуверенная стерва без сил и чести, – режет слух ответная атака Бада.

Пока они неплохо справляются, но глаза говорят сами за себя. У Юми они более правдивые, нежели у Бада. Он определённо пришёл сюда, чтобы спасти любимую от недоброжелателей и позволить ей сразить себя. Их чувства сильные, даже я в этом не сомневаюсь, но правая рука будто боится, что те суровые времена возвращаются. Он начинает верить холодной ненависти Владычицы.

Они обходят круг, воюя фальшивыми гневными взглядами.

«Вспомни те чувства», – читаю я по губам Юми. Бад еле заметно кивает головой.

Кончик меча проходит возле ноги Аумана, он уклоняется, прогибая спину назад.

Зрители затихли. Они поражены картиной, которой на этой арене давно не было. Ни шёпота, ни лишнего движения: только шаги и дыхание двух правителей.

– Я верю в твоё поражение, Нисимура, – скалится Бад.

– Я верю в твоё поражение, Ауман.

Юми отпрыгивает назад.

Бад нападает первым, вкладывая как можно больше гнева в свой удар. Юми приседает, затем выворачивается, прокатившись по песку между ног мужа. Он предугадывает её вылазку и успевает наступить на её выбившиеся из пучка пряди волос.

Владычица не теряется, отталкивается от песка, почти скручиваясь, и бьёт двумя ногами Бада в живот, несмотря на стянутые волосы. Она хватается за его ногу и поднимается.

Лицо Владычицы краснеет: безразличность любимого, пусть и напускная, рассердила её. Чем лучше притворяешься, тем легче разозлить мнимого противника и выиграть «бой на публику». Никто из них обоих не хочет ни победы, ни провала, лишь бы всё кончилось, покровители вышли отсюда довольными, рассказывая о том, как прочно держалась нашумевшая в сфере пара. Владычица Аметистовой сферы и её правая рука прежде всего должны заботиться о своей чести, как бы неприятно это ни звучало.

– Больно?! – сквозь зубы рычит он.

– Ты никогда не мог сломить меня, не сломишь и сейчас!

Грудь Юми часто вздымается, она набирает воздух в лёгкие и наносит поразительный удар Баду.

Лицо её выражает удовлетворение, что их битва подошла к концу.

Но Ауман перехватывает лезвие ладонью, по долу незамедлительно течёт струя крови. Когда капли соприкасаются с кожей моего учителя, она резко одёргивает оружие, прорезая тем самым ещё одну рану.

– Штрафной! – ревёт судья, дунув в свой инструмент.

Трибуны разрываются криками: «слабак», «червь», «Юми искуснее», «неумёха», «человек».

Юми не теряет времени, использует отвлечённость мужа и, взлетев вверх, валит его на песок. Женщина безжалостно разрезает шею Бада.

Всё произошло так быстро и неожиданно, что я вместе со зрителями в голос ахаю.

Владычица грузно встаёт с тела Бада. Опорой ей служит собственный меч. Совсем недавно Бад смотрел на неё глазами, полными любви, нежно касался её рук, а Юми спокойно принимала его чувства. Они вновь оказались там, где начался и закончился их общий кошмар. Эти дни давно погибли, уступив место беззаветной любви.

Бад с характерным хлопком зажимает горло и судорожно хватает воздух ртом.

Юми пытается сделать безучастный вид. Ненадолго проскакивает волнение, но женщина быстро избавляется от каких-либо эмоций и искренне улыбается, острым взором оглядывая покровителей.

– Победа! Буря победила!

Судья трясёт её рукой и с наигранным сочувствием осматривает Бада, будто бы издеваясь: «Как был жалок, таким и остался».

– Спасибо за бой… Ауман, – негромко благодарит его женщина, насыщая свою признательность желчью.

Праведные, добрые, справедливые – Аметистовая сфера. Это место будто под воздействием магии меняет их.

Как покровители этой сферы могут быть такими жестокими и безразличными? «Не все здесь такие солнечные, у всех есть потёмки». Я считала их невинными, а это оказалось забавной ложью. Сфера, фауги, сокрушение взрастили из них стойких и жёстких покровителей, зачастую добродушных, беспристрастных и открытых. Никак не невинных.

– Спасибо каждому зрителю, – Владычица аккуратно склоняет голову и молча поворачивается ко мне.

Мне отчего-то становится неловко. Я отворачиваюсь.

Юми собирает свою одежду и идёт ко мне. Я выхожу ей навстречу и, наконец, больше не слышу возмущения тех, кто сидел рядом со мной.

– Вы хорошо справились.

– Мне приятно, Милдред.

Её голос делается мягким, как и раньше, лицо расслабленным, а осанка – аристократичной. Теперь передо мной не Буря, а собранная Владычица Аметистовой сферы. Растрёпанная, грязная, в крови, но чистая душой.

Вне амфитеатра мне становится спокойнее. Особенно в своей комнате, в которой я ещё не освоилась. Здесь уютно, богато и опрятно, пахнет лавандой и морским воздухом, а не по́том, металлической кровью и гневом.

Я не подхожу этой сфере. Я точно не такая идеальная, как Юми, не такая отзывчивая, как Киара и не такая учтивая, как Норвуд. Я знаю, где моё место и это определённо не оно.

«Девочка-ключик», – крутится у меня в мыслях на протяжении всего дня.

Если бы у меня действительно был ключ, я бы открыла «шкатулку тайн» и узнала бы всё, что пожелаю, открыла бы хранилище с оружием против Джюель, открыла бы двери тюрьмы Грэма… Я не в состоянии сделать ничего из этого. От злости я пинаю пилон кровати, и прозрачные шторы над головой содрогаются, как паутинка на ветру, окрашенная цветом ночного неба.

Прошло три месяца с тех пор, как в последний раз я видела Грэма, и два месяца, когда я в последний раз встречалась с Яфой. Что касается Найджела, он навещал меня вчера, но кажется, будто миновали скучные годы.

– Не отдыхаем! – влетает в мою комнату Киара, топая железными сапогами.

– Что такое?

– Сейчас не ночь, чтобы спать.

Когда в сфере темень, это навевает лишь вечную дремоту.

– Владычица зовёт тебя на ужин, – говорит Киара.

– Ужин? – лениво спрашиваю я. – Сейчас?

Я не хочу идти туда и наблюдать за влюблёнными покровителями, которые вчера собирались порезать друг друга на куски.

Живот неожиданно начинает урчать, убеждая меня в том, что я должна пойти.

– Да! Я мигом побежала к тебе… То есть перенеслась. Наверное, ты будешь чувствовать себя некомфортно, но все тебе очень рады. Правда!

Да-да, особенно Бад. Он запляшет от счастья, закажет оркестр и будет постоянно улыбаться мне, как первым цветам.

– Я принесла другие доспехи. Может, эти подойдут. – Киара протягивает мне мешок из толстой резины.

Я отрицательно качаю головой:

– Я это не надену. Есть какое-то платье, костюм? Я уже третий день хожу в одном и том же.

– Многого хочешь. Это особое правило нашей сферы. Каждый покровитель должен его соблюдать.

– Они чересчур тяжелы для меня, к тому же я не принадлежу вашей сфере. Если аметист выберет меня, я обязательно буду следовать традициям. Разве олицетворение вашей сферы – это не «свобода»?