Текст книги "Чёрная сиротка"

– Позаботься о подруге. Мне пора.

Он, как летящая ласточка, исчезает из зала. Вопросов неисчислимое количество, а ответов нет.

– Киара, ты как?

– Всё отлично. Пара ушибов, завтра пройдут.

Рядом стоящий Бад искоса поглядывает на нас, сдерживаясь от своих язвительных высказываний.

– Спасибо, что не дал мне наткнуться на трубу. Я бы сейчас была сквозной, – улыбается Киара, кивая в сторону нескольких труб, торчащих из стены.

Бад в ответ одаривает свою бывшую ученицу отеческой улыбкой, а потом уходит.

«Самый лучший учитель», – звучит в мыслях мой редкий саркастичный голос.

– Ух… Ну ты и погром устроила. Я любила этот зал, – произносит Киара, оценивая ущерб.

– Извини.

– Да всё равно. Я мало тренируюсь, но вообще делаю это на поле боя. Фауги – лучшие тренажёры и противники. Они стали быстрее, мощнее – мне на руку, я люблю их щёлкать. Жалко, Норвуд посыльный и не может сокрушать со мной, потому что с ним в миллион раз веселее!

– Давно вы с ним друзья?

– Со времён динозавров. Я его обожаю, – она тихо хихикает и это поднимает мне настроение.

Киара берётся за меня и переносит в свою комнату.

Я ожидаю увидеть много декораций. Мои догадки подтверждаются. Стена над кожаным диванчиком сплошь украшена небольшими картинами пейзажей, коллекцией миниатюрных настенных часов и искусственными цветами.

– Это красиво. – Я показываю на уголок эстетики.

– Мы с Норвудом потратили четыре года, чтобы собрать эти картины. Выкупали лучшие часики на нашем рынке. Цветы я забрала со своего прошлого дома на Земле. Получилась такая вот домашняя выставка. Остальные стены практически пусты.

Следом Киара хвастается туалетным столиком слева от кровати, на котором стоят флакончик духов, нежно-розовая помада и ваза с белыми каллами.

Я представляю Киару в пурпурном вечернем платье, чёрных глянцевых туфлях, с тонкими золотыми кольцами на изящных длинных пальцах, жемчужным ожерельем, спускающимся к бледной коже декольте. Почему сфера сковывает своих покровителей тяжёлым металлом?

– Жизнь в сто лет – это настоящее испытание, его нужно заполнять какими-то радостями, чтобы не покончить со всем сразу после отставки. К сожалению, не для всех это важно – для кого-то это бесконечная работа без… эмоций.

Киара заставляет меня вспомнить Грэма Коши, который, как я слышала из многих уст, отказался от чувств и личной жизни после раздора с Алисией. Раздор, о котором мне совсем ничего не известно.

– Я бы хотела радовать всех, устраивать пиры, веселиться. Хотела бы дружбы между всеми сферами.

После своих слов Киара приближается к зеркалу, садится в кресло и распускает хвост рассыпчатых волос цвета аспида. Я и не замечала, насколько они длинные и красивые: Киара всегда держит их в высоком хвосте, закалывая палочками. Наверное, она взяла эту идею у Юми.

– Это наивно.

– Знаю я. – Для меня оказывается внезапным ответ Киары. – Мы живём в чёрством мире, но иногда мне нравится помечтать. Норвуд не любит разделять со мной грезы и постоянно ругает, поэтому я говорю об этом с другими.

– Он боится нарисовать воздушные замки и однажды не стереть их.

– Это в его характере, – с хрипотцой говорит Киара, расчёсывая запутанные пряди.

Я медленно обхожу комнату и в конечном итоге останавливаюсь возле покровителя.

– Почему Бад так не любит меня? – я знаю ответ, но всё же уточняю.

– По нему не скажешь, что он добрый и ранимый: скрывает, – девушка выдыхает после очередного вычёсывания прядей. – Бад и Юми сильно-сильно любят друг друга, прямо как в самых настоящих сказках о принце и принцессе. Когда Адио стал обговаривать с ней Пророчество, Баду это не понравилось. Он боялся, как плохо это скажется на Юми, ведь она возьмёт всё на свои плечи и погубит себя. Думаю, теперь ясно, почему ты ему не по сердцу.

Он глуп так же, как и Найджел в первый день моего пребывания в сферы. Оба обвинили меня в том, в чём я не виновата. «Я решила испортить жизнь Юми Нисимуре, поэтому попросила Джюель родить меня невероятно способной. А ещё я сама заставила Владычицу стать моим учителем». Он нашёл себе козла отпущения, потому что под этот статус никто другой не подходит. Он же не скажет своей драгоценной жене: «Ты делаешь это понапрасну, твой замысел ничего не стоит, заботься только о себе».

Пребывая в Аметистовой сфере, я поняла, что благородность у каждого выражается по-разному. «Не все здесь такие солнечные, у всех есть потёмки».

– Очевидно, – выговариваю я единственное слово.

Всё, что я хотела сказать, сказано в моей голове.

– Мне нужно сокрушать, – Киара снова заплетает высокий хвост.

– Ты же не оправилась ещё.

– Для меня несколько царапин, рана глубиной в сантиметр – пустяки. В общем, пойду я. Тебя перенести в комнату, тренировочную, трапезную?

– Сама дойду, мне не помешает сбросить пару килограммов.

Киара злобно хмурит брови, чтобы снова прочесть мне лекцию о том, что широкие бёдра у меня с рождения, однако я опережаю её:

– Давай, поторопись.

– Мы потом это обсудим!

Киара проверяет доспехи, ощупывая их со всех сторон, машет мне рукой и оставляет наедине с тишиной. Я оглядываю комнату, и мне становится неловко находиться здесь в безмолвии.

Я миную тихий и неизвестный мне коридор, чтобы заказать горячий обед. Яркие искусственные свечи бросают на пол лиловые блики. Я останавливаюсь и подставляю руку к светильнику. Жёлтое сияние заполняет всю мою ладонь. Мимолётно на коже появляются синеватые полоски, отражающиеся от аметистовых стен. Хотелось бы, чтобы этот свет заполнил мою душу.

Я спускаюсь по крутой лестнице, держась за тонкие перила, шаткие для моей покровительской силы.

Внезапно в животе начинается жжение.

Надеюсь, причина этому – острая паста, которую я съела на завтрак.

Я двигаюсь вперёд, не задерживаясь. Возникает чувство, что я вот-вот потеряю равновесие. Мне предстоит преодолеть ещё много ступенек. Я продолжаю идти, как вдруг жжение перетекает в затылок, щёлкает в спину и правую ногу.

Вовремя силе захотелось поиграть со мной.

Я должна сейчас выпустить немного этой чертовщины, чтобы облегчить страдания. Какими бы мучения ни были – они всегда мучительные.

Я направляю желание «избавиться» на композитную колонну с настолько изыскано вырезанной капителью, что даже в критическом состоянии я замечаю её уникальность. Разруха покрывает пылью глянцевые полы, камни летят во все стороны, один из них сдвигает горшок с цветами.

Боль постепенно нарастает, разливаясь по всему телу. Это конец. Я смотрю на свои руки – от них исходит тёплые волны, высота которых с каждой секундой становится больше. Ещё чуть-чуть и я начну гореть ослепительным пламенем, как уголёк в печи, как древесина в костре, как пылающий дом в пожаре!

Я паникую и сползаю на коленях по ступеням. Осознавая, что скоро покачусь вниз, я поднимаюсь, удерживаясь за перила. Прикусываю язык, чтобы не выкрикнуть, но попытки мои напрасны: я изрыгаю болезненный животный рёв.

Через мгновение мои глаза закрываются, и я падаю за перила, утаскивая их за собой. И более я ничего не чувствую, кроме холодных полов.

***

Меня мучают кошмары, прежде чем я просыпаюсь в собственной постели. Я потеряла сознание, и это к лучшему.

Я накрыта одеялом, в комнате присутствует лёгкая бодрящая прохлада. Раньше здесь всегда было тепло, независимо от сквозных окон. Я вижу настежь открытую дверь. С минуты на минуту в неё входит Найджел.

– Найджел?! – я удивляюсь его появлению, потому что мне становится ясно, как я оказалась здесь. Он видел, какой погром я устроила. – Что ты тут делаешь?

– Принёс рыбкам ужин, – беззаботно отвечает он с жёлтой пачкой в руках. – У тебя что-то со здоровьем. Моё лекарство тебя вылечило. Где спасибо?

Покровитель сыплет корм в аквариум и на его лице отражается голубая водная рябь под стать его глазам.

– Спасибо, но… это ты заставил меня пить, – голос осип после моих срывов.

– Опустим этот момент, – сквозь зубы, но с улыбкой произносит Найджел. – Как думаешь, не мало я им насыпал?

– Если мало, я их позже покормлю.

– Ты день и ночь занята, тренируешься.

Покровитель пока не заговорил, кто разбил нерушимую колонну из аметиста, снёс перила, и почему я лежала без сознания посреди коридора. Он не потребует объяснений, потому что догадался. Казаться глупым в соответствующий момент – его козырь в рукаве.

– Да. Скоро нужно заканчивать Испытание.

– Знаешь, – он садится на край кровати, подворачивая под себя ногу, – я вспомнил, насколько мерзкой ты была поначалу.

– Да ты был хуже! – Я скидываю его с моей кровати, подметив пыль на белых коротких сапогах. – Похоже, таким и остался.

– Я злюсь. Очень, – говорит он и хмурит брови, а затем принимается хохотать. – Ладно, я помог тебе в хозяйственных делишках, поддержал и теперь ухожу.

– Так быстро?

– Хочешь, чтобы я задержался? – он не отпускает мой взгляд. – Вообще, я тут с незапамятных времён. Хотел бы целую вечность, но меня ждут ученики и, безусловно, война.

– Расскажешь?

Он возмущённо кривится и машет рукой.

– Ла-адно, птенчики подождут. Джюель что-то задумала. Это заметно, но… что именно и в отношении кого – тайна. Её правая рука частенько куда-то сматывается, а она сама не бывает в тронном зале. Когда могу, за Владычицей слежу. Она сокрушает, а иногда исчезает как бесследно. Готовит новый план. Столько дел у неё – и Флавиан с Бодо, я собственной персоной, ты, Аметистовая сфера. Нажила себе врагов, теперь разделывается.

– Нехорошо это. Как продвигаются поиски её сына?

– С той девчонкой без одной руки не вышло. Мы устроили настоящий поединок, и скажу честно, она отлично управляется с мечом! Мы с Нанной обсуждали, каким способом искать твоего братца. Каждый из них – это метод тыка. Нам нужен компас, который в точности укажет, куда двигаться. Нельзя рисковать. Знаешь ли, даже в Аметистовой сфере есть её шпионы. Хранителей и посыльных привлечь легче всего, потому что они могут принадлежать любой сфере.

Итак, в день второго Испытания я могла убить хранителей не только сферы Голубой Бирюзы. Эта мысль вгоняет меня в ужас. Всегда я утешаю себя тем, что это было ненамеренно. Но я по-прежнему остаюсь настоящей убийцей, желала я этого убийства или нет.

– Ты побледнела, – подмечает покровитель. – Опять болеешь?

– Угу. Мне в последнее время нездоровится, – невнятно говорю я, обтерев затылок ладонью.

– Скоро это пройдёт, – он лениво оскаливается. Найджел прямо говорит, что знает, кто ключ или это моя сумасшедшая паранойя? – Ты станешь покровителем, и человеческие болезни улетучатся!

– Это так.

– Ах, забыл. Интересно тебе или нет, но Яфа сейчас тоже под замком.

Я приоткрываю рот и смотрю на покровителя, ожидая от него пояснений. Но как только я улавливаю его готовность исчезнуть, немедленно спрашиваю:

– Как… Почему это произошло?

– Не догадываешься? Как комично, – Найджел потирает руки как муха. – Твоя подружка решила геройствовать, попросила смягчить Грэму срок заключения, если её тоже возьмут как подопытную. Якобы это ударит по нему сильнее пыток.

– Ему не уменьшат срок заключения. Семья Бодо – сплошная несправедливость. Про Флавиана мне и сказать нечего.

– Я в их переделки не лезу.

– Шпионаж, по-твоему – «не лезть»?

– Ой, всё. Хватит. Мне пора.

Он уходит, и я не успеваю бросить ему что-то ядовитое.

На что Яфа надеялась, когда шла на такой поступок? Я признаю, что героизм достоин уважения, но сколько это продлится? Она оставила руководство, отказалась от спасения Грэма. Это может быть их тактическим планом, поэтому я не позволяю себе зайти далеко.

Я отлёживаюсь в постели пару часов, читаю древнюю пьесу и периодически подкармливаю рыбок. Найджел внушил мне, что они вечно голодны. Я слишком часто отвлекаюсь и поглядываю на них, как и они на меня, словно прося: «Ещё горстку, пожалуйста».

Юми и Киара навещают меня, когда стрелка только щёлкнула за чертой «12».

Владычица сидит ровно, с поднятым подбородком, аккуратно сложив ладони на коленях. В то время Киара, стянув с себя доспехи и оставшись в утягивающем комбинезоне, который обычно надевает под низ, сидит со скрещёнными ногами и сгорбившись.

– Я прикрыла этот момент, – говорит Владычица. – Ты в порядке?

– Да. Меня выручил друг. Нашёл и перенёс сюда.

– А ему можно доверять? – спрашивает Киара. – Это Найджел? Тот чудак, который приходил к тебе в прошлый раз?

Тот раз уже давно не прошлый.

– Да, это он. Найджел исключительно на моей стороне. У него нет мотивов вредить мне. Плюс он знает, кто я.

– Ты ему рассказала? – Юми тщательно подбирает слова.

– Нет. Он узнал из наблюдений.

– Значит, вертится возле тебя круглые сутки, – прищуривается Киара и хлопает ладонями.

– Да уж, лучше бы не вертелся, – бубню я. – Приступ случился внезапно, после тренировки.

– Теперь тебе следует непрерывно быть начеку, – заключает Юми. – Мне жаль, что я не могла быть на тренировке, но ты неплохо справилась. Это огромный успех.

– Спасибо.

– Не скромничай, Милдред. Будь с нами как с подружками, – Киара толкает меня в плечо, и я не сдерживаю смех.

С первой же нашей встречи я поняла, что у Владычицы и её маленькой приближённой тёплые отношения, настолько полные доверия, что формальности для них – дикость.

– Она воспитанная, – поправляет Юми. – Это прекрасно. Говори, как тебе удобно, но никогда не кланяйся.

Если бы я сейчас была в хорошем расположении духа, то сказала бы: «Я никогда и никому кланяться не буду».

– Вы постоянно интересуетесь моим самочувствием и… Как вы?

Юми и Киара переглядываются, искорки грусти в их глазах мгновенно угасают, и они обмениваются фальшивыми улыбками.

– Отлично. Позаботься о себе. Твоё состояние гораздо важнее, – Владычица оглядывает обитателей аквариума и дёргает бровями. – Гуппи – моя детская и некогда позабытая любовь. У меня тоже был аквариум, стоял на этом же месте, только был вдвое меньше. Одинокая гуппи – так я её называла. Я призывала родителей подселить к ней друзей, но они боялись, что я не справлюсь с такой ношей.

– Юми, здесь была твоя комната? – вспыхивает Киара, и Владычица кивает, разглаживая складку платья на ногах.

– Заранее всё хорошо, Милдред. Я знала, кому отдаю свой детский уголок и нисколько не жалею.

– Мне приятна ваша доброта. Я не заслуживаю её, я не такой человек, как вы, – говорю я, избавляясь от наступающих слёз.

– Может быть и не такой, но любви ты точно заслуживаешь. Ты почти никогда не знала, что это, – Киара улыбается, открывая белоснежные зубы.

– Фух, я сейчас растрогаюсь. Если вы свободны, можем поесть?

– Не сдерживайся, не стесняйся показать, что ты чувствуешь, – Владычица по-доброму усмехается. – Ты пытаешься доказать, что люди не хуже покровителей. Разве будешь ты человеком, если прячешь эмоции под железной маской?

– О, я не задумывалась об этом.

– Сегодня повара обещали блюда из морепродуктов. Милдред, что ты об этом думаешь? – спрашивает Юми.

Киара подпрыгивает от счастья и сжимает кулаки.

– С ума сойти! Конечно! Это же моя любимая еда! – я сбрасываю с себя одеяло и даже не замечаю, как беру Юми за руку.

Такое случается редко, но иногда я задумываюсь, что всё это сон. Сон ли это?

Глава 28

Кто ты? Кем ты стала? Почему ты так изменилась?

Я – Милдред Хейз, сильнейшее существо в мире, непобедимое даже хранителями. Но как я изменилась, видит лишь зеркало, и оно мне не отвечает.

Сегодня я насчитала ровно пять месяцев обучения в Аметистовой сфере. Через два дня третье Испытание, сдача экзаменов, становление истинным покровителем. Каждая клеточка моего тела вибрирует от предвкушения.

– Красотка, – Киара подходит сзади и выглядывает из-за моего плеча. – Тебе идут доспехи. Почему ты так возмущалась?!

– Юми стоит отменить этот дурацкий закон, – говорю я, поправляя вывернутый нарукавник. – Я хоть и ношу доспехи около трёх месяцев, это не делает их привычными и удобными.

– Этого вот «дурацкого закона» придерживается Бад. Он его основоположник, Юми уважает его мнение как правителя, поэтому согласилась. Никто не приходил с жалобами. Если такие найдутся, доспехи исчезнут с лица нашей аметистовой планетки.

– Я не считаюсь, да?

– Ты не наш член, так что да. Если ты собралась, то пошли быстрее. Сегодня редкая распродажа, все штучки скоро раскупят.

Мы расслабились, потому что смертей почти нет. Фауги резко ослабли, будто всю свою энергию направили на три тысячи двадцать покровителей, и их мощь угасла. Мы подозреваем, что это ненадолго.

Я с Киарой часто посещаю город, чтобы что-то купить, а точнее, обменять. Деньги в сферах почти отсутствуют, потому что покровители получают всё необходимое как «рабы камня». Иногда им хочется удовлетворить себя покупками, праздниками, выпивкой. Если взглянуть на работу покровителей сферы Голубой Бирюзы, может показаться, что они только этим и занимаются, но у них-то в сокрушении минимальное количество промахов. Как они успевают совмещать свои гедонистические наклонности с таким важным заданием, как сокрушение? Или дело в их педантичности и брезгливости?

– Я хочу снова на озеро, – вспоминаю я.

– Только после рынка! Мне говорили, что там обменивают швейцарские настенные часы!

– Конечно после. Ты уже сто раз сказала, что там сейчас всё заберут.

Мы шагаем по тротуару, так как жизнь в городе закипает: повсюду катаются повозки, а иногда кареты с отставными Владыками. Постаревшие покровители медленно шагают, закручивая седую бородку, а женщины зачастую поглаживают седые длинные косы. Я иногда помогаю им перетащить груз или перейти дорогу. Их сила всё же угасает, а не стоит на месте, насыщая уже негодного покровителя.

Частенько я разговариваю со старичками и сообщаю им обстановку в сферах. Они любят слушать мои новости, а я – слушать их истории. «Сто семь лет назад впервые ступил я на этот путь…». Их истории завораживают, заталкивают в разные исторические периоды, войны на Земле и распри в сфере. Киара тоже внимательно слушает и порой задаёт интересующие вопросы. В такие моменты мне кажется, что я возвращаюсь в своё далёкое приземлённое прошлое. Стоит мне взглянуть на веснушчатое небо, гигантскую луну, а затем перевести взгляд на бурную жизнь в городе, освещённую миллионами факелов, я понимаю, что земная жизнь давно отпущена, я не держусь за неё так яростно. Я есть здесь. Я здесь буду навечно.

Мимо нас пролетает мужчина с факелом и чуть не врезается в Киару. Он быстро лавирует в толпе и исчезает из виду. Киара остаётся возмущённой.

– Я привыкну, но не знаю когда, – сквозь зубы говорит она. – А если бы он мне хвост спалил?

Киара засовывает волосы за шиворот и оглядывается.

– Ублюдок! – ругается она.

Я издаю возглас удивления: до сих пор не привыкла слышать от Киары оскорбления. Я всегда идеализировала в своей голове её сферу, иногда до сих пор это делаю. Однако, вспоминая амфитеатр, покровителей, с которыми успела пообщаться, и слова Найджела, такие мысли незамедлительно отсеиваются.

Киара подбегает к нужной нам лавке товаров и трепетно обыскивает глазами часы.

– Приветствую, купчиха, – быстро говорит она лысой старухе. – Швейцарские часы ещё не проданы?

– Лезешь без очереди. Иди в конец! – рявкает она и машет рукой, даже не удостаивая Киару взглядом.

– Вам так сложно ответить? – влезаю я. – Нам нужно знать, напрасно мы стоим в очереди или нет.

Наконец она обращает на нас взгляд, впихивая покупателю небольшую бумажную коробку.

– Только что обменяла их на старое издание книжного цикла.

Она забирает у покупателя тяжёлый ящик и ставит за лавку. Больше старуха не замечает нас. Мы отходим от лавки в безопасное место, чтобы нас в случае чего не затоптали.

– Эти торгаши специально так делают, – говорит Киара. – Собирают огромные очереди, чтобы все думали, якобы у них лучшие товары. Потом они подходят и подходят, а оказывается, там сидит противная пиявка.

– Не в первый раз мы натыкаемся на таких.

– Не хочу здесь быть. Я весь день думала о любимых часах… Грустно. Пошли на озеро.

Мы пешком достигаем пункта назначения. Это место от одного короткого упоминания стало моей драгоценной любовью. В один из вечеров, что мы проводили вместе, Юми произнесла короткую, но очень притягивающую речь, которая тянула меня к уютному городку:

– Я так хотела жить в городе. Возвращение в столицу становилось для меня большим разочарованием. Первое, что я сделала в пользу своего народа, когда пришла к власти – это улучшила их старческую жизнь. То, чего хотела бы для себя я, получает мой народ. Прежде чем воссоединиться с небесами, я мечтаю успокоиться в окружении любимых, верного народа и в чистом воздухе, купаясь в ромашковых водах.

Восхищаться Юми Нисимурой – моё повседневное занятие. Она ангел, сошедший с небес. Как-то раз я, Киара и Норвуд говорили о том, насколько их Владычица красивая, и в этот момент она тихонько стояла поблизости и смеялась.

– Ромашки… Они восхитительно выглядят в кристально чистой воде.

Я провожу рукой по озёрной глади, и головки ромашек вмиг устремляются за ней. Эти прелестные цветочки пугали меня своими откровенными прикосновениями под водой, а сейчас я привязалась к ним, и каждое их касание вызывает трепет.

– Ты будешь лезть? – Киара сбрасывает с себя доспехи и на всех скоростях плюхается в озеро. С покровительской силой она оказывается почти в центре ромашковых вод. – Вау! Вода тепловатая.

«Морозная». Появились у меня силы или нет, я всё ещё нуждаюсь в тепле, пище и сне.

Я для бодрости окунаю ноги в воду, но полностью не лезу: вода и впрямь холодная.

– Я знал, что найду вас здесь. Милдред, приветствую, – Норвуд принимается снимать с себя железо.

Он относится ко мне с почтением, как я и к Владычице. Сколько бы ни просили не говорить так – у него это дело принципа и привычки.

Норвуд со всплеском ныряет под воду, проплывает метров десять и выныривает перед лицом Киары.

– С ума сойти! – Девушка бросает ему в лицо пенистую волну, а он только смеётся.

– Не утопите друг друга! – бросаю я, болтая ногами от ничегонеделанья.

– Допустим, но сделает это только один из нас, – говорит Норвуд, подплывая ко мне. – Почему вы не плаваете?

– Вода холодная.

– А… Я понял. Безусловно. Не подумал. Надеюсь, вам не одиноко?

– Всё отлично, – я улыбаюсь.

Он кивает и оказывается рядом с подругой, не успеваю я и глазом моргнуть.

«Только часть». Моя сила лишь частична. Становление сокрушающим покровителем – это новое начало, новые возможности и ещё больше проблем.

Я занимаюсь игрой Норвуда и Киары. Они без остановки смеются, и время от времени призывают меня к себе со словами: «Ты потом вылечишься». На самом деле, я просто не хочу отбивать зубами барабанную дробь, притом позже мне сложно будет отогреться. Несомненно, они не вспомнят, как это ощущается, потому я отнекиваюсь без объяснений.

Я образую ровный водяной шар, поднимаю его вверх и мысленно направляю на покровителей. Если я не могу обрызгать их вблизи, сделаю это издали. Они ненадолго уходят по воду, выныривают с возмущёнными возгласами.

– Вы соблазняете своими детскими играми! – говорю я, почувствовав неприятное покалывание в затылке.

– Какой адренали-и-ин! – кричит Киара, расправив руки в объятия чёрного неба. – Спасибо, Милдред.

– Никаких спасибо! – голосит Норвуд.

Они выходят на сушу, струшиваются и надевают доспехи.

– У тебя десять минут, – напоминает Норвуд. – Лунное затмение.

– Только бы по-быстрому, – говорит Киара.

– Хранители сказали, что сегодня завал.

– Что ж, пойду тренироваться, – говорю я. – У меня Испытание как-никак.

Норвуд переносит меня в тренировочную комнату. Они с Киарой уходят по своим покровительским делам.

Я всё ещё осторожна с силой, хотя хорошо контролирую её. Настанет день, и я избавлюсь от постоянного страха, что она сожрёт меня изнутри.

Семнадцать раз.

Через это количество боли мне пришлось пройти, чтобы достичь нынешнего результата.

Я поднимаюсь по канату, мысленно избавляюсь от него и с лёгкостью, подобно птичьему пёрышку, приземляюсь на ноги. Я проделывала это сотню раз и даже сейчас это кажется лишним.

Скоро закончится моя почти человеческая аметистовая жизнь – я стану покровителем какой-то сферы. Тогда всё изменится.

Я никогда не буду принадлежать Аметистовой сфере. Таким «нечистым» людям, как я, нравится быть в «раю», где всегда бело и веет теплом; когда их окружает и принимает сама светлость. Так я ощущаю себя и это безумное искушение. Я уйду туда, где всё будет под стать мне: грязно, предательски, злостно, жестоко.

Оставаясь наедине с собой, я перегружаю мозг разными мыслями. В основном на мне отыгрывается моё недоверие. Юми, Киара, Норвуд… Вдруг они предатели? Стоит мне увидеться с ними, я теряю бдительность и доверяю.

«Ты никогда не вдавалась в подробности, рассказывая о своей жизни. Многое утаивала». Я никому не доверюсь полностью – это станет моим преимуществом или помехой.

Если они не окажутся темными лошадками, я и мои тайны окажутся в безопасности. Даже думать о таком не по себе. Как такие добрые покровители могут быть предателями? Мои сомнения, как стрелка весов, находятся посередине. Один раз я ненавижу себя за то, что могу обвинять невинных людей, в другой – хвалю, что осторожна. Я верна своим убеждениям и не попадаюсь на чьи-то уловки.

Разбивая силой мысли глиняные кувшины, я представляю своих врагов. А затем задумываюсь о тех, кому обещала помочь. Грэм, мадам Бланчефлоер, Найджел… Наша общая цель – Владыки-тираны. В любом случае это выльется в войну или тайный заговор. Тогда покровители сделают то, что задумали, а я лишь натолкну их на победу.

***

– Алик оказался довольно-таки непробиваемым. Ни слова тебе не сказал. А ведь вы уже три месяца… вместе? – говорю я Найджелу.

– Типа того. Я его ненавижу. Когда мы с ним спим, приходится включать фантазию и представлять самых невероятных красавиц, которые только у меня были.

– Ужасно! – протестую я.

– Ранее ты просила меня рассказывать поподробнее! – в тон отвечает покровитель.

– Можно просто пригрозить ему смертью, выпытать информацию, а потом прибить, чтобы не наговорил лишнего Владычице?

– Ух ты! Ты начинаешь мыслить, как покровитель. Или Владыка-тиран.

Я ловко вынимаю меч из ножен и приставляю к горлу Найджела.

– Козлина, – шепчу я, на что покровитель закатывает глаза и одним пальцем, якобы брезгуя, отодвигает от себя лезвие.

Я убираю оружие и улыбаюсь:

– Я очень надеялась, что мы приблизимся к финалу.

– Он ещё не скоро.

Найджел шагает по краю отвесной скалы, некогда озеленившейся мхом. Позади нас – живописная Франция и ярко слепящее солнце, а перед лицом – шелестящий мятно-зелёный пролив.

– То, что обещает быть легендарным, быстро не заканчивается, – продолжает Гальтон. – Бертран – неукротимый противник, достойный для всякого в мире сфер. Я бы как заведённый кичился, если бы прикончил её. Не «если», а «когда». Недооцениваю себя!

– Почему она вообще так… масштабна? Джюель.

– Отличный вопрос. Она не человек, не покровитель, а такое же создание как фауг, но гораздо сильнее. Знаешь ли, она хитрая и проворная. У неё так же много врагов и союзников. Повсюду. Земля тоже населена её «друзьями». Её преимущество – это безжалостность. Она категорически избегает крови, но убивает кого не попадя.

– Занятно. Боится крови? Мне так не кажется, – я хмыкаю.

В день моего второго Испытания она спокойно сидела с забрызганным кровью лицом.

– Ох, ну, она мастерски прячет свою ненавистную гемофобию. Представляю, как она мылилась после этого.

Я снова изумляюсь тому, сколько известно Найджелу.

– Не закончил я, – подхватывает он. – Если бы Джюель было легко низвергнуть, я бы давно её хлопнул. Во-первых, покровитель может погибнуть из-за фауга, во-вторых, умереть после отставки в обнимку с любимым мечом. Ну и всё. А подстроить такую штуку для самой Владычицы Бертран непросто. Я исстари пытаюсь ослабить её союзы. Несколько раз ловил её мышек, но их так же стремительно замещали. Я найду способ. Без сомнения. Один козырь уже у меня – её сын.

– У тебя получится, – глухо выговариваю я, воображая ту желанную победу.

– Премного благодарен, – он почтенно склоняется, как уважаемый милорд. – Ладно, это мы обсудили. Что по поводу тебя?

– А что не так?

– У тебя Испытание! Впервые силу покровителей вкусишь!

Он часто намекает, что в курсе моих способностей, но продолжает играть. Зачем? Издевается?

Ему нравится наблюдать, как я без заминки реагирую на его заковырки. В очередной раз я не осмеливаюсь поговорить с ним.

– Для меня это важно, но месть приятнее.

– Твой огонь сожжёт вселенную, я уверен в этом.

И что он имеет в виду? Мою натуру или магию?

– Ты на славу поработала. Тебе следует гордиться этим, Милдред Хейз. Я жду твоего восхождения больше, чем доставку выпивки, а поверь, она многого стоит.

– Я польщена, мистер Гальтон.

Он подыгрывает мне и изображает поклон со шляпой. Дикость, но весело.

Перед экзаменом я позволяю себе уснуть на час.

Юми как мой наставник убеждает, что это будет просто.

– Явления в Аметистовой сфере охраняются педантично. Они случаются не ежедневно, но тем не менее для них мы собираем поток покровителей. Для каждого это Испытание волнительное и мы обучаем наших ребят тщательно. Будучи посреди межпланетного пространства, они теряются. Но я знаю, что ты справишься.

– Что это будет? – я выдыхаю.

– День зимнего солнцестояния. Проще этого ничего быть не может.

Я осознаю всю серьёзность этих событий. Что было бы, если бы фауги навсегда избавили планету от этих явлений? Эффект бабочки.

Я живу в сфере длительное время и не задумывалась, что окружающие меня покровители почти каждый день отправляются в космос. Да что уж там, я живу в нём, но это ничто по сравнению с неизведанным. В сфере есть куда приземлиться, а в космическом пространстве – нет…

Вскоре это покажется мне пустяковым делом. Испытания станут далёкой потускневшей звездой, но до могилы будут заставлять помнить.

О моей готовности не спрашивают и поспешно переносят.

В поле моего зрения простираются огромные долины нашей неизмеримой Вселенной, я уверена, с кучей других цивилизаций и чувств.

Где-то здесь, в этом зловещем межпланетном пространстве, вращается Аметистовая сфера: устойчиво, возле луны, либо движется вместе с ней. Для меня созерцание Солнечной системы, родного дома – Земли, который мы защищаем и не даём этой точке во Вселенной померкнуть, кажется монументальным зрелищем. Казалось бы, тут царит пустота, но мой мозг сочиняет занебесную музыку: смешение различных симфоний.

Недалеко от нас покровители в серебряных доспехах поражают фаугов. В космосе эти создания выглядят нереально: сквозь их тело-дымку мерцают звёзды, галактики и планеты. Занесённые мечи рассекают их бесформенные тела. Тогда облака бесследно исчезают. Этот фауг мог быть человеком с серьёзной врождённой мутацией, а также мог родиться фаугом, не познав жизнь предков. Для них любая охота может стать последней, ещё одной смертью на совести Алойза.