Текст книги "Чёрная сиротка"

Хотя его речь и должна быть импульсивной, он говорил спокойно, без запинки, движений и жестикуляции.

– Будь вы человеком или я – покровителем, то сломала бы вам нос. Я никому ничего не обязана. Выметайтесь… из моей комнаты, – злым шёпотом произношу я.

– Как тебе будет угодно, – буднично говорит Коши.

Я сплю пару часов, принимаю горячий душ. Боль в ногах немного проходит, но меня гложет неприятный осадок после ссоры с Грэмом. Изменилось что-то привычное, а мне так надоели перемены.

Ко мне кто-то стучится, и я не сразу позволяю гостю войти. Яфа мнётся у входа, но когда видит, что я никак не реагирую, движется дальше и садится с краю кровати.

– Устала на тренировке?

Я прищуриваю глаза, глядя на девушку и начинаю смеяться.

– Хочешь позаботиться обо мне? – моя улыбка спадает резко. – Влиться в доверие?

– Ты заболела? – вопрошает Яфа и тянет к моему лбу ладонь.

Я отстраняюсь.

– Ты сотрудничаешь с Грэмом. Конечно, имеешь сведения о его планах. А один из них – я. Будь хоть ты честна, пока не поздно.

– Хорошо, что ты знаешь о Пророчестве. – Яфа становится серьёзнее и складывает руки в замок на своих коленях. – Ты должна понимать всю сложность ситуации. Ты видела, как по-свински Алисия вела себя в тренировочном зале, поняла мотивы нашей верхушки. Я выбрала Грэма, потому что однажды он помог мне, несмотря на строгий запрет и последующее двухлетнее заключение. Он сделал это ради той буйной незнакомки, и этот поступок показал его с другой стороны. Грэм Коши будет отличным правителем. И если нужно, я привлеку на его сторону не только покровителей моей сферы, но и даже покровителей сферы Голубой Бирюзы. Я на всё пойду, Милдред. С тобой действительно сложно договориться, поэтому нашим решением было умолчать.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? Извинилась перед ним?

– Чтобы мы извинились друг перед другом, нашли компромисс и действовали вместе. Ты не пожалеешь.

– А вдруг это не моя сфера?

– Не твоя? – хмыкает девушка. – Ты богиня любви, в интересах которой исключительно секс, отношения и страсть? Будь это так, ты бы лежала в постели у Грэма. Вряд ли он, конечно, согласился бы. Или ты идеальная праведная девочка, на уме у которой лишь правильные слова и добрые намерения? М? Наших видно издалека.

– Это не то решение, которое я приму в одно мгновение.

– Я помогу тебе в этом. Когда тебе нужно будет решиться на доверие, я буду держать тебя за руку.

Яфа улыбается, накрывает своей рукой мою ладонь, а затем крепко сжимает.

– Я верю, ты примешь верное решение. Никто не желает тебе зла, и никто не собирался предавать тебя. Грэм… своеобразная личность. Я просила его позволить мне поговорить с тобой, убедить тебя – в ответ он отрезал холодный запрет. Он не способен сказать «давай дружить», но способна я. Именно я предлагаю тебе присоединиться к нам, не твой учитель.

Оставшийся наверху часов песок остаётся на дне, образуя золотистый холмик.

– Милдред, – подзывает Яфа.

Я одёргиваю свою руку, а потом, придерживаясь за полку шкафа, встаю с кровати. Яфа прослеживает за моими действиями. Я предстаю перед зеркалом, осматривая себя с ног до головы, останавливаюсь на своих тёмно-жёлтых глазах. Яфа подходит ко мне, становится за моей спиной.

– У тебя крепкое тело, – говорит она. – Ты будешь идеальным покровителем.

– Я заключаю союз, но помогу в битве или нет, будет известно во время самой битвы. Учти, я не заложница и не рабыня и могу делать, что пожелаю.

– Отлично. Сегодня ты подняла мне настроение. Не хочешь выпить с нами?

– С вами?..

– С нашим основным составом. Обещаю, тебе там понравится. Наверное, – Яфа хихикает как дьяволица. – Они все знают, кто ты и какой силой обладаешь. Утри нос тем, кто щебетал, что ты не сможешь совладать со своими способностями, потому что не можешь держать себя в руках.

– Видимо, я ваша вечная тема для обсуждения.

– Я этого не признаю, – отмахивается Яфа. – Буду через десять минут. Столько достаточно?

– Я устала. Человек всё-таки, не забыла?

– Через час?

Я соглашаюсь. В первую очередь я вытягиваю под кроватью сундук. При нагрузке мышцы отзываются болью. Где-то на самом дне запечатан костюм, откровенность которого повергает меня в ужас. Это единственная чистая и не пропахшая по́том одежда, которая у меня есть. На поиски новой я потрачу остальную половину дня, так что приходится довольствоваться малым.

Шифоновая многослойная рубашка кровавого цвета почти до конца открывает бёдра, вырез полностью оголяет острое плечо. Я поднимаю ткань вверх, и она тут же скользит вниз. Запястья окольцовывают красно-чёрные кружевные манжеты небольшой длины. В завершение своего наряда я надеваю чёрные сапоги-чулки. На быструю руку заплетаю хвост у затылка и достаю тонкие передние пряди, как это делает Грэм. Под конец своего преображения я заражаюсь желанием сделать лицо выразительнее. Внезапно обнаруживаю сходство с мадам Бланчефлоер: такие же пышные ресницы, красные, как вино, губы и пронзительный взгляд.

Я ухмыляюсь себе в зеркале. Неоспоримое желание разбить его борется со мной, как нещадный воин на побоище. Разнести бы это ужасное и сучье отражение. Та, кем я становлюсь и кем стану, объединившись с Грэмом, вселяет тревогу и опасение, будто я изменяю своим же принципам, которые годами строила, будто… я разрушаю стену, которую возводила, чтобы защищаться от людей «доверься мне, а я исполосую твою спину».

– Ты сногсшибательная, – произносит Яфа.

Я подпрыгиваю с места и мгновенно хватаюсь за сердце.

– Напугала!

– Не думала, что ты умеешь так выглядеть. Обычно ты в закрытой чёрной одежде. Штаны, штаны… штаны. Думаешь, кто-то сможет перед тобой устоять? Даже Грэм засмотрится.

– Даже?

– Когда я говорю о чём-то неприличном, он выглядит так, словно сейчас блеванёт.

– Весьма полезная информация, – иронизирую я. – Мне не терпится хлебнуть чего-нибудь крепкого.

– Я не перенесу нас. Будет лучше, если мы поплывём на лодке.

Я не успеваю задать вопросы, как Яфа хватает меня, и мы оказываемся за двором замка.

– Территория сферы больше, чем кажется, – рассказывает она, ведя меня по извилистой дороге. – Здесь есть целые озёра и реки лавы, много небольших разрушенных строений, да и больших тоже, сухие поля, горы, скалы, дымящиеся вулканы и ещё много всего, что ты должна изведать.

Я увлекаюсь, смотрю на ноги, вглядываюсь в небо цвета волос Яфы или вовсе не обращаю внимания ни на что, кроме своих мыслей.

– Остановись, – отрезвляет меня покровитель. – Садись.

Перед нами у побережья озера пришвартованы несколько высоких лодок из оникса. Яфа ловко запрыгивает в одну из них и помогает мне, подняв моё тело, словно лёгкую пушинку.

– Будет жарко, поэтому я взяла лёд. Контейнер за досками.

Яфа двигает двумя вёслами быстро и умело так, что лодка почти достигает другого берега.

Я кладу один кубик льда на язык, а другие кидаю в замороженный мешочек, подвязываю его проволокой и аккуратно касаюсь дном мешочка шеи, ключиц и горячего лба. Я бы могла надеть грязное бельё, вместо откровенного тряпья, которое сложно и одеждой назвать: всё равно взмокла.

Долгожданное побережье. Я ступаю по ониксовой брусчатке с громким стуком невысокого каблука.

– И где же засиживаются пьяницы? – спрашиваю я.

Яфа кивает в сторону заброшенного трёхэтажного здания, обросшего засохшей глицинией, и направляется прямиком к нему. Я приняла решение. Когда я войду, его невозможно будет изменить. Это значит участие в мятеже, предательство власти.

Глава 12

Яфа отводит меня на третий этаж.

– Ты не передумала? – спрашивает она, повернувшись через плечо.

– Нет, – твёрдо отвечаю я.

Я уже сотню раз успела передумать. С каждым шагом меня подстёгивает желание понестись прочь и бултыхнуться в реку. На меня словно чужую шкуру нацепили: другая одежда… Нет, меня подменили. Другие чувства, торопливые решения, гадкие и не свойственные Милдред намерения.

Яфа толкает передо мной широченные двери. Они отъезжают медленно, с пронзительным металлическим визгом.

Я прежде обращаю внимание не на покровителей, а на их место пребывания. Акцентную стену украшает роскошный бронзовый горельеф. Изображение представляет двух людей, отчаянно тянущих друг к другу руки. Девушка стоит на коленях, крепко сжимая на груди ткань платья. Мужчина тянет сразу две руки к своей возлюбленной, будто без её прикосновений он расплавится и обернётся раскалённой жидкостью. Их разделяет ненавистное обоим препятствие – заросшее сухими ветками приоткрытое окно. И только если рухнет здание и их фигуры не расколются, они встретятся и наконец обнимутся.

Свет, льющийся из окна, озаряет небольшой коричневый стол. Посреди стола стоит высокий подсвечник с зажжёнными парафиновыми свечами красного цвета. Некоторые закоулки зала вовсе черны как ночь.

На одном тёмно-зелёном кожаном диванчике сидят четыре покровителя: Грэм, Вермандо, девушка с длинными волнистыми волосами цвета каштана и молодой парень с уложенной причёской. Он задумчиво скребёт подбородок, искря чёрными и ядовитыми глазами.

Мы с Яфой выходим из темноты, и яркие оранжевые лучи вонзаются мне в глаза как колючки. Я прикрываю лицо ладонью и между пальцами высматриваю остальных покровителей.

На диване напротив сидит мужчина с блестящей лысиной. Я уже видела его – это он принёс тело погибшей девушки Зейна в тренировочный зал.

– Прошу, – приветственно говорит Вермандо и указывает на свободное место рядом с лысым.

– Спасибо, – отвечаю я.

Яфа садится рядом, но первым делом хлопает нашего соседа по спине, как родного брата.

Я снова оглядываю всех и замечаю на себе оценивающий взгляд Грэма.

– Я гарантирую победу, – возглашает Яфа, а потом берёт хрустальный бокал с вином. – Союзник однажды – союзник навсегда. Запомни это, Милдред, и не вздумай предать нас.

Девушка салютует бокалом, и все разом поднимают свои. Вермандо уже заранее приготовил мне выпивку. Я протягиваю бокал в центр, и по залу громко раздаётся звяканье стекла.

– Не постесняюсь спросить, – начинаю я. – Это вся ваша сила?

– Перед тобой только самые надёжные и способные, – говорит незнакомец с чёрными глазами. – Пешки не рассматривают вопросы за этим столом.

– Только не разжигай ссоры, Хардин, – произносит Яфа. – Мне ты как раз устроил гладиаторские бои, когда я только начинала помогать Грэму.

– Ты чего? – негромко говорит он и переводит взгляд на девушку. – Я буду добр к ней.

– Я на тебя рассчитываю, – раздаётся голос Грэма.

– Что ж, – встревает Вермандо, – пейте.

Я делаю глоток сладкого вина, тихо выдыхаю свежий алкогольный аромат.

– Я Дона, – мужским хрипучим голосом представляется девушка с длинными волнистыми волосами.

Она ставит выпивку на столик. Я подмечаю её крепкую мускулатуру рук. Дона одета в топ с многочисленными карманами, открывающий упругий пресс. Низ представляет собой свободные брюки с кучей тканевых поясков и вычищенные до блеска кожаные сапоги с высокой шнуровкой.

– Надеюсь, мы поладим, – говорю я, намекая на её дерзкую натуру.

– Надеюсь на то же.

Дона явно обо мне наслышана – её насмешливый тон подзадоривает мои нервишки. Я зараз допиваю своё вино, чтобы случайно не плеснуть его в надменное лицо девушки.

– Грэм, когда у нас будет следующая тренировка? – спрашиваю я.

Грэм едва заметно сощуривается. Это единственный признак, указывающий на его удивление.

– Когда это ученики говорили неформально с учителями? – ядовито плюёт Хардин.

– Ты обещал не разжигать огонь, – усмиряет лысый, чьё имя мне до сих пор неизвестно.

– Завтра, – наконец отвечает мне Грэм, невзирая на открытое выражение Хардина и наш недавний спор.

– Хардин всегда такой, – улыбается Яфа. – Не придавай его словам значения, Милдред. Нашему любезному задире давненько хотелось пообщаться с тобой.

– Плакать не буду. Может, попытаюсь нос разбить или нарисовать превосходный синяк под глазом.

Я улыбаюсь. Хардин просверливает меня свирепым взглядом.

– Я пойду выпущу пар, убью несколько фаугов, – сообщает он и переносится.

– Как-то легче стало без него. Какой же он нервирующий, – выдыхает Яфа и откидывается на спинку дивана.

– Что это за место? – задаю вопрос я, глядя на гигантские подвесные канделябры.

– Раньше сфера Чёрного Оникса была символом процветания. У нас проводились Владыческие заседания. Все в то время правящие Владыки собирались в одной сфере и решали важные вопросы по управлению. Это здание было центром. Но когда к власти пришёл Флавиан, нас смогла перепрыгнуть Джюель Бертран, – излагает Вермандо со сказочной интонацией. – Поэтому мы здесь сегодня собрались.

– Сейчас заседания проводятся в сфере Голубой Бирюзы? – интересуюсь я.

– Слишком дорогое для них удовольствие, – говорит Дона. – Аметистовая сфера – центр. Пока что Джюель не возражает, но уверена, что у неё на центр есть целая система планов.

– Я – не моя мать, – невзначай напоминаю я. – Я многое слышала о ней. Может быть, наши характеры похожи, но не намерения.

– Хардин много бунтовал, когда узнал, что ты её дочь, – говорит Вермандо.

– Я знаю, что через меня будет проходить только малость всей информации. Пока что мне не нужно большего. Всё будет справедливо.

– Тебе, как и всем нам, нужно знать всё. «Малость» – это наши посыльные и шпионы. Ты обладаешь чем-то большим, чем покровительской силой, поэтому она должна использоваться во благо. Пророчество гласит, что ты сделаешь народ свободным, Милдред Хейз.

– Верьте мне на ваше усмотрение.

– Грэм, она твоя первая ученица? – вдруг спрашивает лысый мужчина.

– Да.

– Наверное, она устала, – продолжает он. – Грэм усердно тренируется и хочет того же от тебя.

– Я вовсе не устала.

– Не будет же он издеваться над бедной девочкой, Кой, – фыркает Дона.

Девушка наливает в свой бокал ещё вина и виртуозно бултыхает содержимое.

– Бедная? – возглашаю я. – Лучше бы я плеснула тебе в рожу вино и не сдерживалась.

– Прекрати, Милдред, – отрезает Грэм. – Нам пора изучить следующую тренировку. Идём.

Он поднимается с дивана и протягивает мне руку.

– Выпивка было вкусной, – вежливо говорю я.

Меня унимает рука Грэма, крепко сжимающая мою ладонь. Я прикусываю язык, чтобы наверняка ничего не вымолвить.

– Я пойду с вами, – вклинивается Яфа.

– Нет, – грубо отрезает Коши. – Останься здесь. В шкафу бутылка виски.

Грэм тащит меня за собой, и только когда мы выходим из заброшенного строения, он освобождает меня. Покровитель останавливается и поворачивается ко мне. Его лицо даёт понять: он подавляет гнев.

– Милдред.

– Нам стоит вернуться, – перебиваю я.

– Что тебя тревожит? – Вопрос застаёт меня врасплох.

– Ничего.

– Пока не скажешь, я не позволю тебе вернуться. Отвечай. Сейчас же, – с раздражением и твёрдостью в голосе требует Грэм. Он подходит ко мне на один шаг и скрещивает руки за спиной. – Они были не вправе разговаривать так с тобой, но у меня есть все полномочия, чтобы отдать тебе приказ.

– Что меня тревожит?! – переспрашиваю я.

Грэм без движений и в полной тишине выжидает моего ответа.

– Это очевидно. Когда ваши покровители обходятся со мной как с мусором, я непроизвольно начинаю чувствовать себя им. Молчать я не собираюсь!

Как и прежде, я жажду сломать учителю нос. Он никогда не извинится передо мной за то, что утаивал свои планы. И мне нужно смириться с тем, что он мой учитель и что он должен провести экзамен.

– Советую переждать этот период.

– Не такой я представляла свою жизнь. – Я чувствую, как надвигаются слёзы и отвожу взгляд, чтобы Грэм не заметил моих искрящихся глаз. – Я хочу обыденности.

– Надеюсь, сфера станет для тебя новой родиной.

Я отрицательно киваю, и чувство беспомощности накрывает меня лавиной. Я стремительно иду к лодке. Прямо перед берегом Грэм хватает моё запястье.

– Льда нет.

Он требует закрыть глаза, а когда я их разлепляю, смотрю на свою помятую постель, тумбу, кресло.

– Хороший наряд, – бросает Грэм и бесследно исчезает.

Я невольно провожу пальцами по бедру, касанием воссоздавая длину красной рубашки. Наряд отвратительный.

Я плюхаюсь на кровать, растопыривая конечности, как морская звезда. Когда вспоминаю о том, что на мне высокая обувь, от которой чешутся ноги, я лениво приподнимаюсь, стягиваю сапоги и шумно выдыхаю.

Я хочу увидеть звёзды, пришла мне в голову безумная мысль. Будь я дома, открыла бы окно и посмотрела на небо. То самое родное небо, которое я видела на протяжении восемнадцати лет. Я хочу вернуться домой, к Айку, хочу есть одну пасту и горячие тосты, ходить на скучные лекции и размышлять о своём путешествии и первом добытом камне.

Меня начинает знобить, руки дрожат. Я даю волю своим эмоциям, падаю лицом в подушку и принимаюсь истошно рыдать, в точности как крохотный младенец.

– Ненавижу себя! Ненавижу всех! Ненавижу жить! Я хочу умереть! – раздаётся приглушённый страдальческий крик. Это препятствие слишком крутое и я боюсь упасть, если неправильно ступлю.

Я переворачиваюсь на спину, восстанавливаю дыхание, прекращаю хныкать. Ничего не изменится, если я продолжу кричать о ненависти, более того лить слёзы.

Я поднимаюсь с кровати, боль в ногах после тренировки даёт о себе знать. В ванной я смываю с лица омерзительный яркий макияж. Перед зеркалом провожу мокрыми руками по волосам, и лишние крошечные волосинки перестают щекотать мой лоб и щёки. Я обуваю удобные ботинки с мягкими стельками и набрасываю поверх плеч дурно пахнущий чёрный плащ.

Я следую в соседнюю комнату, громко стучусь и после решительного «да» вхожу.

– Выслушайте меня, пожалуйста, – настаиваю я.

Грэм уводит меня за собой вниз по лестнице.

***

– Остановитесь, – говорю я Грэму, и он на удивление останавливается, не оборачиваясь ко мне. – Я хочу увидеть небо, Грэм. Пожалуйста, перенесите меня на Землю, – мой голос умоляющий, такой, каким он никогда не был. – Я понимаю, что мне запрещено возвращаться без надобности, но… я схожу с ума. Вы должны понять меня.

Он поворачивается ко мне, уверенно смотрит.

– Закрой глаза. Куда ты хочешь? – шёпотом спрашивает Коши.

Тут же я чувствую детское желание и мечтательность, словно все мои требования будут вмиг исполнены.

– Море, – очарованно произношу я.

Ревущий шум волн, бьющихся о берег… Приятный долгожданный живой холодок ласкает кожу, как первую любовь. Внезапный порыв ветра поднимает мои волосы, я открываю глаза и созерцаю синее небо, хаотично украшенное бледными мерцающими точками. В грудь больно врезается стрела: я не желаю быть лишённой спокойствия и уединения.

Грэм ослабевает хватку и садится на песок, а я всё ещё не могу оторваться от вида мрачного небосвода. Меня взбадривает запах морской соли. Я осторожно присаживаюсь и кончиками пальцев касаюсь морской пены. Она нежно лопается у меня на коже, и я негромко смеюсь. Волны одна за другой омывают подол моего плаща и это далеко не то что меня волнует.

Морскую бескрайнюю гладь рассекает поблёскивающая лунная дорожка, так и зовущая проплыть по её пути. За спиной я замечаю гигантские скалы, окружающие почти всю сушу в поле зрения.

– Я скучала! – громко произношу я, обращаясь к небу, морю и прохладному ветру.

Шум волн заглушает мой голос. Наверное, Грэм не слышал моих слов. Я подбегаю к учителю и падаю рядом на песок.

– Разве не красиво? – спрашиваю я, и учитель кивает. – Хочу видеть это каждый день.

– Тебе не холодно? – Коши ссылается на мою незначительно тёплую одежду.

– После сферы Чёрного Оникса я бы отправилась на север к медведям и уснула бы с ними в обнимку.

– Амбициозные мечты.

– Скупаться не желаете?

– Нет.

– Я хочу, чтобы покровители были свободны. Они не заслужили такой жизни, просто потому, что Алойз много веков назад решил произвести впечатление на королевскую власть.

– Так и есть, – без эмоций отвечает Грэм.

Из-за ветра с его волос слетает слабо завязанная резинка. Не расчёсанные волнистые пряди трогают плечи, острые скулы, щекочут слегка ощетинившиеся щёки.

Я подаю резинку Грэму, он не спеша подвязывает пучок и оставляет только две тонкие пряди свисать на лицо и сплетаться под порывами ветра.

– Что это за море?

– Японское.

– Спасибо за такую возможность. Хотя… Вы, надо быть, делаете это, потому что я ваше тайное оружие, нуждающееся в защите. А мои желания – это тоже своего рода защита. Вы бы ни за что не выполнили мою просьбу, если бы я была обыкновенным покровителем.

Грэм не находит времени ни для слов, ни для взгляда.

– Я понимаю.

– Если у тебя есть силы бегать у берега, почему нет сил на тренировки? – уводит тему Коши.

– Если вы были учеником, должны представлять это чувство.

– Мой учитель всегда был снисходителен ко мне: он давал мне длительные выходные. В эти выходные я тайно тренировался. Так же, как и ты.

– Может, у покровителей и вечная жизнь и их предназначение – уничтожать фаугов, вы в этом не виноваты. Вы родились такими, поэтому иногда нужно позволять себе расслабиться, выпить, пройтись у берега с мыслями о бесконечной жизни.

Грэм неотрывно смотрит в мои глаза.

– Я выбрал себе жизнь, посвящённую покровительству, – монотонно произносит он, ещё некоторое время рассматривает горизонт, а потом встаёт с песка. – Тебе ещё нужно время?

– Времени мне никогда не хватит, я готова поселиться у берега. Если нам пора идти… хорошо.

Грэм переносит меня в спальню.

– Вы ничего не просили взамен, но я обещала узнать причину гибели вашей семьи.

Возможно, так у меня получится пробиться сквозь высокую дамбу, найти то, что желаю увидеть: эмоции.

– Не сейчас. Ляг спать.

Я принимаю душ, очищаю с себя запах моря, надеваю длинную ночную рубаху и валюсь в постель с книгой в руках.

Руф укачивает младенца, вытирает с его пухлых щёчек капельки слёз. На кровати под ситцевым нежно-розовым балдахином лежит молоденькая девушка двадцати лет. Руф отдаёт дитя счастливой девушке и неожиданно становится на колени.

– Спасибо вам за то, что прошли через адские боли.

– Что вы, я в порядке! Я рожала три раза, но ни один ребёнок не выжил, – тоска одолевает девушку на короткое мгновение. Затем она оголяет зубы. – Благодаря Флавио моя жизнь изменится, родители примут меня.

На глазах её выступают слёзы, и в эту же секунду вместе с ней начинает плакать её ребёнок.

В палату входит Флавио. Он отстранённо смотрит на девушку с ребёнком, но так и не решается подойти ближе.

– Хотите подержать? – вежливо спрашивает молодая мать у отца её ребёнка.

– Этот мальчуган проклят! – выкрикивает Флавио, грозно тыча пальцем. – Я ни за что не коснусь этого безобразия.

– Успокойся, – деликатно просит Руф и выводит Флавио из комнаты. – У тебя тоже в крови мощь трёх камней, ты передал их своему мальчику. Вы похожи, однако у него преобладать будет только одна сила.

– Ты сумасшедший чудак! Собирать армию… Зачем? – глухо вопрошает Флавио.

– Эти усилия ничто, по сравнению со спасением человечества. Я дал тебе жизнь: ты можешь каждый день видеть своих близких людей, так будь добр, выполняй свою часть сделки без жалоб.

– Я был глуп, не узнал детали сделки. Ты обманул меня!

– Забудь об этом и делай, что я велю.

Белая яркая вспышка ослепляет меня.

В пустой небольшой комнатушке в углу сидит мужчина. Его едва освещают солнечные лучи, заходящие сквозь крошечное окно.

Он поднимает глаза: за дверью раздаются шаги.

Лицо мужчины покрыто пышными серебристыми зарослями. Он поднимается, прислоняясь к стене. Его тоненькая, точно детская, рука дрожит от натиска и веса собственного тела, костяшки белеют от острых выпирающих костей. Правый глаз судорожно дёргается, из уст исходит хриплое дыхание подобное кряхтению поломанного механизма.

Двери открываются, и в комнату входит статный старик: плечи расправлены, грудь уверенно выпячена, как у орла. Сквозь коротко стриженую каштановую бородку я замечаю смутно знакомые черты. С годами только хорошел.

– Как они? – спрашивает хилый.

– Живы и здоровы. Лишние силы исчезли, в каждом преобладает одна, как и планировалось. Я научил их пользоваться мечом, убивать чудовищ. Твои дети будут долго существовать, Флавио. Дольше, чем ты.

Один шаг, одно жалкое движение иссушает Флавио, крадёт все его силы и подталкивает к неизбежному. Не сомневаюсь, что он на протяжении своей недолгой магической жизни чувствовал себя в жаркой агонии: его вынудили заниматься нежеланным делом, а именно, плодить детей, чтобы собрать мощнейших созданий в истории. Он точно пожалел о том, что не умер от простой болезни: его измученный опущенный взгляд кричит об этом. Касьян был оптимистом, а потому в такой ситуации его «это ради человечества и нашей планеты» было бы кстати. Но я считаю, что людям стоило бы погибнуть и оставить в покое дом, в который они ступили в грязных сапогах. Однако тогда фауги уничтожили бы Землю, лишили бы её привычных вещей: таких как у нас – чихнуть, поплакать или вкусно позавтракать. Земля даёт нам жить, поэтому люди спасли её. Всего лишь взаимная выгода.

– Ты всё знал, Р-руф, – бубнит Флавио.

Он сипло хватает ртом воздух, и падает на Руфа. Тот подхватывает его под руки и помогает сесть, облокотившись на стену.

Флавио задирает рукав, показывая запястья, искрящиеся тонкими красными волнами.

– Силы трёх камней убива-ают меня, – говорит он.

– Я не хотел этого.

– Ты обещал, что я… я смогу очиститься от магии, если будет как можно больше детей. Снова л-ложь.

– Мой отец и Гайюс тщательно всё продумали. Чтобы заклинание было сильным, им нужно было использовать камни с сильной энергетикой, совместить запретные заклинания в одно. Никто не может удержать в себе столько мощи. Единственный исход – смерть. Если бы они каким-то образом выжили, их бы ожидал такой же конец, как и тебя.

– Для людей… Они не заслужили жить, когда другие стольким пожертвовали, – выдыхает Флавио, безнадёжно глядя на Руфа, и этот взгляд блестит, на прощание безмятежно дрогнув.

– Нет… – Руф трясёт Флавио за плечи. – Это был единственный выход, ты должен понимать.

Мужчина становится на колени перед умершим, складывает руки и начинает шёпотом молиться. Закончив молитву, он закрывает веки Многоплодного. Сколькими ещё пренебрёг сын Касьяна, чтобы создать армию, кого обманул и повлёк на верную смерть, и сколько ещё в запасе у Руфа эликсиров?

Руф выдвигается из темницы. Возле заброшенного здания его ожидают двое мужчин и две девушки.

– Он скончался, – скорбно объявляет Руф.

– Я не буду сожалеть, – говорит девушка с миловидной внешностью, одетая в штаны и тунику, – это совсем не соответствовало нормам тех времён. – Он ничего для нас не сделал, всегда отвергал и противился смотреть в нашу сторону, хотя сам был таким же.

– У нас есть цель, Алесса, – говорит ей молодой парень справа от неё. – Мы все родня и нам следует быть сплочёнными. Мы должны продолжить свой род, а потом вернутся в сферу Чёрного Оникса.

– Не все тут к вашей сфере относятся, – ядовито выбрасывает длинноволосая девушка. – Уверена, в сферу Голубой Бирюзы скоро прибавятся свеженькие покровители и их будет больше, чем у вас.

– Давайте будем разумно мыслить, – произносит шикарно разодетый мужчина, походящий на покровителя Аметистовой сферы.

– Мы создаём новую расу, новых людей, юные покровители, – с теплом говорит Руф. – Когда вас будет достаточно, вы увидите свой настоящий дом. Хранители сообщают о метеоритном дожде. Проследите, чтобы всё прошло хорошо.

Покровители разом кивают создателю.

Сфера Чёрного Оникса. Замок каким был раньше, таким сейчас и остался. Из моей нынешней комнаты выходит Алесса. Волосы, одежда, походка девушки стали другими, сохранилось только молодое красивое лицо.

– Сегодня Руф выбирает первых Владык. – К Алессе подходит какой-то парень.

Она грубо отталкивает его, а затем, с помощью силы покровителей, перемещается на вышку замка. Алесса стоит на балконе башни.

– Точных координат нет, – говорит появившийся молодой человек в серой тунике, подвязанной поясом. – На северо-востоке обвал. Ты почувствуешь, когда фауги будут наступать.

– Не переживай.

Алесса подходит к хранителю, гладит его по щеке и бережно целует в губы.

– Это опасно, – предупреждает он. – Выживи сегодня. Обещай, что сможешь защититься. Лишь тогда ты будешь свободна от бремени сокрушения.

– Покровители уже знают, что я справлюсь и стану Владычицей.

– Им всем тебя не победить, моё неземное очарование. Иди.

Девушка переносится в назначенное место. Кругом возвышаются острые шпили скал. Они начинают осыпаться, и каждый обломок, отколовшийся от основы, разбивает тот, что летит в воздухе. Камни падают на землю с оглушительным шумом, поднимая вихри серой пыли.

Фауги ещё не показались в поле моего зрения, но я сама чувствую их приближение. Приближение смерти, их неутолимый голод и жажду мести. Алесса должна справиться со всеми без вмешательства, чтобы стать Владычицей. Девушка, как птица, взлетает и переносится на противоположную скалу. Почуяв угрозу, к Алессе стремительно подлетает огромный фауг. Она с лёгкостью рассекает его.

– Ха-ха!

Пока Алесса сокрушает наступающих фаугов, земля начинает трястись, и тогда новые фауги стремительно несутся к своей второй пище. В глазах девушки вспыхивает безысходность. Её стойка и выдавленная улыбка обличают железный нрав будущей и самой первой Владычицы. Она не намерена сдаваться. Снося все препятствия на пути, к ней подступают три небольших фауга-детёныша, а позади, по воздуху, плавно передвигается ещё одно прозрачное существо неимоверных размеров.

Девушка пронзает тварей одним взмахом блистающего на солнце меча, яростно рычит и выкрикивает ругательство. Росинки пота покрывают нежную кожу лица, размазывают розовую помаду. С нижних век тоже стекает пот. Или слёзы. Её одолевает бессилие, ноги подгибаются и на коленях из оставшихся сил она сокрушает ещё одного фауга. Пока угроза слаба и ей не пришли на выручку, к ней летит стая из двадцати-тридцати фаугов. Гигантское сероватое облако проходит сквозь худенькое тело, снося его со скалы. Со рта брызжет кровь. Алесса бесследно исчезает в густых сумерках смертельно опасных одиноких скал.

Глава 13

– Скоро экзамен, – невзначай говорит Грэм.

Я резко поднимаю на него взгляд и прекращаю жевать.

– Прошло всего лишь два месяца. Вы мне говорили, что для этого порой годы требуются.

– Тебе больше нечему учиться в сфере Чёрного Оникса. Я дам тебе время. Закончишь чтение истории, а затем приступим к подготовке.

– Я не чувствую, что готова.

– Я чувствую. Ты так говоришь, потому что боишься.

– Мне не страшно, я только немного волнуюсь.

Грэм многозначительно смотрит на меня, делая глоток крепкого чая без сахара. Я заканчиваю завтракать, и мы идём в тренировочный зал. Я оглядываюсь и в покровительской суматохе вижу Дону, самостоятельно практикующую атаку с прыжком. С того конфликтного случая мы ни разу не общались, а в последний раз меня звали на их «посиделки» две недели назад.

«Никакой урок не принесёт столько пользы, как практический», – однажды сказал мне Грэм. Он вселяет бодрость правдой, отвечает прямолинейно, несмотря на то что может существенно задеть чувства. Тренер по борьбе всегда говорил мне утешающие слова перед боем, убеждал, что я лучший боец и смогу одним ударом положить любого противника, хотя победа не всегда была на моей стороне. Сомневаюсь в том, что оба варианта придают уверенности.