Текст книги "Чёрная сиротка"

Глава 1

Громко завывает ветер. Я встряхиваю головой и смахиваю белые пряди с глаз. Еле видное облако танцует испорченный вальс, поддаваясь разрывному дуновению. Оно отчаянно пытается добраться до меня и столкнуть с крутой скалы. Я стою неподвижно, только плащ развевается в воздухе точно победный флаг. В одной руке я сжимаю меч, а в другой сдавливаю острый камень. Кровь стекает по тыльной стороне ладони. Щекочет, привлекая к себе внимание. «Давай, отвлекись, и оно убьёт тебя».

Если бежать, то только вперёд.

Двадцать девятый день мне снится один и тот же сон, и эти слова я повторяю перед тем, как проснуться в холодном поту. Я вкладываю максимум агрессии в пустоту бушующего шторма. Мой голос огибает остроту скал, будоражит форменную хмарь, кажется, даже весь мир содрогается, сплошь падает на колени и затыкает уши.

Вторую неделю я смотрю на пустой лист исследовательской работы, и только на титульном располагается: «Разновидности кварца. Применение минералов в обиходе». Как только я тянусь к клавиатуре, кошмар воссоздаётся. Мысли затуманиваются, и каждая новая идея, начальное предложение улетучиваются. Свист бури, и моя речь умерщвляют идеи.

Я отказалась праздновать «совершенное взросление», как это называют мои знакомые, чтобы уступить очередному неудавшемуся сну. Утомлённость и бессонница крадут все выжатые как цедра лимона силы. Ничего не осталось.

– Почему не ложишься? Время перевалило за полночь, – переживает Айк.

Мы удерживаем долгий зрительный контакт и, в конце концов, я выдыхаю. Шумно как ураган.

– Я не справляюсь, – запуская пальцы в волосы, говорю я лучшему другу.

– Возьми мои записи. – Айк достаёт из холодильника молоко и заполняет небольшой стакан. – Я тоже писал о кварце.

– Дело не в этом, – подступившие слёзы смазывают вид.

Я сглатываю и очищаю сознание от негатива.

– Кошмары?

Я киваю.

– Всё в порядке, – резко встреваю я, прежде чем он начнёт, – они редеют. Скоро этот ужас закончится.

Мои проблемы расстраивают его, и я стараюсь не подавать вида, что разрушаюсь. Но кто, как не он, видит меня насквозь. Мы друзья с раннего детства, и уже как два года живём вместе. Он читает мои чувства, как открытую книгу.

– Я буду молиться, чтобы всё это закончилось. Я скучаю по прежней Милдред. Такой же сильной и настойчивой. Мог бы я снять с тебя этот груз, непременно бы это сделал. Как раньше, – он грустно улыбается, а зрачки его сверкают.

После смерти бабушки, воспитывавшей меня ещё с пелёнок, только Айк оставался рядом, простыл след фальшивых друзей. Мне едва исполнилось шестнадцать. Недалеко меня поджидала взрослая жизнь, хихикала, как только я на неё заглядывалась. «Чего мне от тебя ожидать, жестокая?». Никого у меня не осталось, не было и родителей. Мама Айка с трудом взяла меня под своё крыло. Ныне она живёт заграницей и не поддерживает с нами связь.

Бабушка упорно трудилась, чтоб я вкусно ела и красиво одевалась. Она приходила домой уставшая и почти не разговаривала. У неё не оставалось времени, чтобы спросить о моих переживаниях. Айк на тот момент учился на геолога. Его пылкое стремление достичь высот пробудило во мне интерес. Теперь я шагаю по стопам друга.

– Иди спать, – говорю я. – Я скоро закончу.

Он недолго смотрит на меня. Я знаю этот взгляд – он хочет помочь, посоветовать решение проблемы, но сомневается, что я в этом нуждаюсь. «Ты хочешь помощи, понимания, но ненавидишь это», – сказал Айк однажды. И он полностью прав.

– Если снова приснятся ужасы, зови меня, я тут же примчусь.

Я киваю ему, и он уходит, по пути попивая молоко.

Через месяц я съеду в соседний дом, чтобы не мешать твоей личной жизни, думаю я, глядя на его удаляющуюся спину. Он упомянул это один раз, мягко, но требовательно: «Мне двадцать четыре. Я хочу завести семью».

Я укутываюсь в одеяло, отворачиваюсь к стене. В юности я боялась спать иначе. Думала, что если открою глаза, передо мной окажется чудовище или привидение. Иногда я надеялась увидеть дух своей мамы, чтобы она поцеловала меня в лоб со словами «спи, золотая», или дух отца, который сказал бы: «Я уничтожу всех твоих обидчиков».

Они намеренно бросили меня. А позже погибли. Не дали возможности найти их, увидеть издалека. Я была бы рада даже силуэту – далёкой неуловимой тростинке, исчезающей с каждой секундой. Дальше, дальше, дальше…

Полусон прерывает протяжной скрип старого кресла. Галлюцинации от недосыпа? Померещилось? Или детские вымыслы превратились в явь?

Звук повторяется – тягучий, как резина, продолжительный. Здесь кто-то есть. Я не двигаюсь. Вдох. Выдох. Оборачиваюсь.

Лунный свет демонстрирует мужскую фигуру, отливающую серебром. Всё тело покрыто утягивающими доспехами, а на поясе свисают ножны. Он легко держит рукоять, невпопад постукивая пальцами: барабанит мелодию. Я невольно вспоминаю про сны.

– Кто ты? – почти шёпотом спрашиваю я, сжимая уголок одеяла.

Швырнуть в него подушку или прикроватную лампу? А может, лучше уже с кулаками кинуться на него?

– Я пришёл, чтобы забрать тебя в предназначенное для тебя место, – мужчина бесшумно поднимается. – Пойдём со мной. А иначе мне придется тебя заставить.

– Я… никуда… не пойду, – выдавливаю я и украдкой поглядываю на закрытую дверь.

Если я закричу, Айк меня услышит?

Мужчина подходит вплотную к кровати. Отполированное снаряжение громко шелестит. Это значит, что мы больше не задержимся.

В горле пересыхает, точно после недельной жажды. Я не в состоянии крикнуть на похитителя. Или галлюцинацию?

Я издаю глухой стон: мужчина закрывает своей холодной ладонью почти всё лицо. Челюсти немеют, во рту вкус крови: я прикусила щеку.

– Т-ш-ш, Милдред, – мурлычет мужчина.

Меня охватывает ещё большее оцепенение. «Милдред». Ему известно моё имя.

Он поднимает меня, как кусок теста, ставит на подкашивающиеся ноги. Темнота… Невесомость.

«Моя жизнь зависит от реалистичной галлюцинации – мечника в железных пластинах», – в голове звучит мой голос, с ноткой безнадёжной ухмылки.

Я отталкиваюсь от твёрдой груди кулаками, локтями, дрыгаю ногами в воздухе. Тщетно. Я толкаю булыжник массой в сто килограммов. Мечник превосходит меня не просто как человек, а как нечто иное.

Костяшки простреливает боль, средняя замирает, как вечная статуя. Запястья ломит от напряжения. Я сдаюсь – физически. Пока я готова бороться, а именно узнать маньяка и его цели.

***

На кухне меня ждёт горячий завтрак Айка, его заботливая улыбка и очередной упрёк за опоздание к столу. Через полчаса я отправлюсь на учёбу, а домой вернусь уставшей, и мы с Айком в полночь загоримся желанием посмотреть сериал.

Как только я распахиваю глаза, осознаю, что это всего лишь фантазия моего тоскующего разума. Я подрываюсь с обветшалой кровати и шустро осматриваю помещение.

Ярко-голубой свет ослепляет. Мне непременно хочется надеть десять пар солнечных очков. Силясь, я уделяю больше внимания месту моего пленения.

Меня окружают голубые стены, инкрустированные бурыми и жёлтыми вкраплениями. На потолке шатается дряхлая лампада с тремя свечами. Возле кровати располагается тёмно-коричневый шкаф, расцарапанный до неузнаваемости. Напротив спального места – кресло-качалка, закиданное тряпками, ужасно смердящими табаком и плесенью. На каждой из четырёх стен прикреплены свечи в золотистой «подставке»: они отражают блики на гладких глянцевых стенах из голубой бирюзы.

Я делаю несколько неуверенных шагов к стрельчатой двери. Когда тянусь к ручке, чтобы выбраться из неизвестного места, дверь отворяется, и я отскакиваю в сторону, хлюпая голыми стопами по кафелю.

Гостем захолустной комнатушки становится мужчина. Он останавливается посередине, ладонями откидывает шёлковые снежно-белые волосы, поднимает на меня серо-голубые глаза и возмущённо фыркает.

– Я не удивлён, что он притащил тебя в этот кошмар, – говорит мужчина, бегло оглядываясь. – Впрочем, я пришёл рассказать о главном, Милдред. А конкретнее, о твоём предназначении. Или о работе. Называй это как пожелаешь.

Он выдерживает короткую паузу, выжидая моей реакции.

– Кто ты? – сдержанно произношу я, сжимая ткань алебастровой ночной сорочки, доходящей до щиколоток.

– Важно, кто ты такая.

– Парень, у тебя явно проблемы. Если ты не собираешься меня убивать самым жестоким методом, объяснись, какого чёрта я здесь нахожусь и каким уродским именем тебя нарекли.

– Боги милосердные, я в вас не верю, но что-то мне подсказывает, что вы приложили к этому свою святую руку. Милдред – её точная копия! – громко объявляет похититель, смотря наверх.

Так и не услышав ни слова, я проскакиваю между ним и высоким шкафом, чтобы выбежать наружу, однако мужчина хватает меня за локоть и толкает на кровать. Он не двигается с места, только его безупречные волосы, отдающие холодом, колышутся на макушке подобно песку.

– Кто ты?! – раздирающим криком спрашиваю я. – Почему делаешь это со мной?

Он широко улыбается, а потом начинает заливаться смехом.

– Знаю. Я понимаю твой гнев, Милдред. Но ты должна меня слушаться. Ты не у себя дома и тут другие правила. Твоё поведение навлечёт на тебя огромную беду. Предупреждаю, будь осторожна, – последнее предложение звучит не как беспокойство, а как настоящая угроза.

Я не намерена сдаваться сумасшедшему убийце. Раз мне суждено погибнуть, то перед убийством я хотя бы буду бороться.

– Я выберусь из этой лачуги любым способом. Даже если придётся убить тебя, – мой голос неестественно дрожит от злости.

У себя в мыслях я позорно похохотала.

– Коленки трусятся, деточка, – хмыкает он, и пальцами указывает на свои ноги. – О-о-о, я не просто человек, Хейз. Моих сил во сто крат больше, чем у жалкого человека. Не помнишь того олуха в серебряном костюмчике? Ты можешь случайно врезаться в него и крякнуться от сотрясения.

– Ты… болен, – я отрицательно качаю головой, поднимаюсь с кровати и пячусь от мужчины. – Какие ещё силы? Какая Земля?

– Я стараюсь постепенно посвящать тебя в азы!

Тонны сарказма, но ни капли вразумительного.

– Так ты не хочешь моей смерти? – иронично задаю вопрос я, всматриваясь в насыщенный огонь свечи.

– Ха! Ежедневно представляю, как отсеку твою головку и брошу чайкам на съедение. Но, увы, мне не позволено.

– Я ненавижу тебя, – сквозь зубы выдавливаю я.

– Как думаешь, за то, что я отрежу тебе язык, меня накажут? М-м… Навру всем, что немая прибыла. Забавно выйдет.

Он подходит к одному из настенных подсвечников, таких же ветхих, как лампада. Мужчина указательным пальцем водит вокруг пламени, а затем сдавливает в руке воск. Из-под его ладони поднимается тонкий дымок.

– Пока рано высовываться. Нам нужно поболтать, – не всерьёз лепечет он, препятствуя моим новоиспечённым планам – бежать.

– Выпусти. Меня.

– Ты потеряешься в замке.

– Опять за своё? – отчаянно фыркаю я.

«Держи себя в руках», – мелькают мысли.

– Он огромен. Его площадь не измеряется – растёт изо дня в день. Я – сокрушающий покровитель, принадлежу сфере Голубой Бирюзы. Ты училась на геолога, вероятно, сразу узнала, из чего сделаны стены.

– Зачем ты говоришь мне это?

– Ты хотела объяснений. Я тебе их предоставил.

Теперь я убеждаюсь, что он не здоров.

– Впереди тебя ждут Испытания, – продолжает тот. – Если ты их провалишь, останешься внизу, – он указывает пальцем в пол и хмурит брови.

Он серьёзен. Ни намёка на иронию.

– Что ещё значит внизу? На Земле?! – выплёвываю я.

Я не верю в то, что говорю это.

– Это значит, что тобой будут помыкать. На Землю тебе никогда не вернуться, – делает вывод мужчина. – А знаешь, ты бы вжилась в роль посыльного покровителя. Бегала бы, придерживая подол плаща уважаемой власти.

Я оглядываюсь, осматриваю предметы. Чем можно ненадолго обезвредить похитителя? Что если это на самом деле невозможно? Его сила – крепкий щит, о который моя плоть разлетится вдрызг.

– Я не верю ни единому твоему слову, – безнадёжно говорю я.

Окончательная точка моей злости. Я, наконец, успокаиваюсь, потому что сил не осталось. Некто, зовущий себя сокрушающим покровителем, выжал из меня последние соки своим безразличием.

– Мне не нужна никакая информация и тем более испытания.

– Почему именно мне выпало с тобой возиться? – возмущается мужчина.

– О, ну раз ты так силён, покажи, – я не придаю словам никакого значения: он лишь отмахнётся от меня.

– Меня ждёт работа и ты здесь не одна новенькая. – Как и ожидалось. – Помимо тебя у меня ещё десяток учеников. Каждому я рассказываю одно и то же.

– Качество уступает количеству. Подождут, – всё с таким же нежеланием говорю я.

Мужчина сопит носом. Он берёт своё лицо в пригоршни, задирает ими непослушные волосы.

– Посвящу в азы. Здесь твой настоящий дом, – он медлит. На мгновение мне кажется, что он боится напугать меня новой информацией. Разве не было с самого начала ясно, что обойдётся без инфаркта? Мужчина просто устал от меня. – Ты не человек, в тебе таятся такие же силы, как у меня и у посыльного в доспехах. Существует занимательная история мира сфер. Посетишь библиотеку, изучишь историю. Если вкратце объяснить нашу работу… Есть чудовища, они пожирают все природные явления, нарушают равновесие, потому существуем мы – чтобы предотвращать трагедии.

– Как увлекательно. Долго придумывал?

Всё, что сказал незнакомец – несуразица. Я не верю словам, а действия определённо будут мухлежом.

Мужчина нервно сопит носом, тянет улыбку. Достаёт из-за пазухи меч и лёгким движением разрезает старую кровать. Сечение аккуратное и ровное.

Перед глазами плывёт, пелена быстро исчезает. Но не мой ужас. Я прохожу вдоль кровати, трогаю ржавые пружины, внимательно осматриваю, не была ли она треснута до этого. Я спала на ней, мужчина с нечеловеческой силой толкнул меня на еле держащуюся лежанку, и она не разломилась. Что он такое?

– Я могу оставить тебя здесь поразмыслить или направлю в сферу Чёрного Оникса.

– Нет, – я отрицательно качаю головой, проигнорировав его предложение. – Допустим, я поверила твоим сверхспособностям, но ты не имел права отрывать меня от дома, от лучшего друга! – я тыкаю в него пальцем. – Верни меня домой. Это мой выбор. Не говори, что здесь, – я осматриваю комнату и усмехаюсь, – мой дом. Что я такая же нездоровая, как ты. Покровители? Это так печально. И жалко! Я не останусь здесь. Нигде, кроме моего дома. Ни-где.

– Здесь у тебя нет права выбора, – задорно проговаривает покровитель. – Забудь о своём прошлом. То была жизнь смертной, щупленькой Милдред Хейз. Пора бы собраться и стать той, кем должна, какой тебя зачали твои глупенькие и ничего не смыслящие родители.

– Тебе ли не знать о моих родителях и какими «глупыми» они были, – вступаюсь я.

– Лучше бы не знал, – бубнит мужчина.

– Ты… знал их? – даже в такой сумасшедшей ситуации надежда умирает последней.

А вдруг? Скажи мне об этом инопланетянин, я бы и ему доверилась. Узнать о родителях, что они ели перед тем, как погибнуть, с кем общались, как учились – дало бы мне знание, что они существовали.

– Как бы страшно это ни звучало, твоя мать жива-здорова, – говорит он. – И я чертовски её ненавижу.

– Да ну? Серьёзно? – я заражаюсь смехом.

– Я посмотрю, как ты будешь обхохатываться, когда познакомишься с ней.

Если я поверю похитителю – предам себя. Но что-то внутри меня щёлкает, вынуждает услышать мужчину. Я представляю красивую женщину, с шёлковыми прядями, тёмно-жёлтыми глазами…

«Не обнадёживай себя. Не обманывайся».

– Ладно, – максимально равнодушно говорю я. – Ты уже понял, что я не верю словам. Покажи.

Мужчина гасит ещё одну свечу. Он обходит меня, пинает обломки дерева. Я терпеливо жду, не отвлекаясь на его метания.

– Закроем эту тему, – говорит он.

– Нет. Не закроем. Отвечай за свои слова.

– Чего тявкаешь? Возомнила из себя. Сворачивайся, ты будущий покровитель, а не мокрая тряпка.

– Ты меня не понимаешь, – возмущаюсь я. – Я хочу домой. Это место убивает меня. Эти приторные голубые стены… Ненавижу.

– Если тебе тяготит такая жизнь, ты мучаешься, не можешь забыть своего дружка, – незнакомец медлит, – я убью его.

Я вытаращиваюсь на мужчину. Он смаргивает усталость, всё медленнее закрывая веками глаза.

– Прими свою судьбу – Айк будет жить.

– Разреши попрощаться с ним, – перебиваю я.

– А ты не глупая, – незнакомец склоняется надо мной, вынуждая смотреть друг на друга. – Я знаю, что таким образом ты хочешь сбежать. А ведь когда люди прощаются, уйти ещё сложнее. Тебе нужно забыть о нём, как это сделал он.

– Он не забыл обо мне, – твержу я.

– Силы хранителей в помощь, – возглашает мужчина, расправляя руки. – Тебя не было в его жизни, он счастлив со своей девушкой, не зная о твоём существовании.

– Такую участь вы мне уготовили? – начинаю я и осознаю, что всецело верю ему. Крик срывается от неожиданно подступивших слёз. – Тогда сотрите и мне память. Я не хочу помнить о нём и мучиться. Прошу.

Я выдыхаю и падаю в кресло с тряпками. Запускаю пальцы в волосы и нервно натираю кожу головы.

– Снова попытаешься сбежать – окажешься в темнице.

Мужчина уходит. Он оставляет дверь открытой. Хочет проверить, на что я готова ради себя и ради друга.

Глава 2

Нервирующая тишина, приторные голубые стены, мысли о доме и друге – это всё убивает меня.

Мужчина дал мне возможность сбежать. Будь это допустимым, он бы замкнул комнату. Есть что-то невозможное в этом месте.

«Ты потеряешься в замке».

Прошло около трёх часов – и то, это только мои предположения. Время тянется, как свежая жвачка. Выход вынуждает азартно поглядывать на него. В мыслях мелькает картина, где я открываю шаткий кусок дерева, переступаю порог и прохожу домой. Валюсь в постель и забываюсь.

Иногда воображение отыгрывается на мне: я представляю ограниченный коридор без окон, с теми же голубыми стенами. А рядом никого. Бывает, я представляю то, что утешит душу: лживая роскошь и сотня гостей, смеющихся от бодрящего неземного алкоголя. Мозг кипит, я не могу отогнать домыслы, и они крутятся как колесо фортуны.

Вернуться домой. Я должна вернуться. Айк, скорее всего, проснулся, чтобы проверить, сплю ли я. Меня нет в кровати, нет дома. Он переживает. Второй голос твердит: «Он не знает, кто ты. Понятия не имеет».

Как он с такой серьёзностью может говорить о стирании памяти, хранителях, чудовищах и покровителях?! Неужели я так легко поддамся лепету?

Ожиданию чуда нужно заканчиваться. Бездействовать глупо. Я, наконец, открываю, усиленно манящие меня двери.

Я прикрываю глаза ладонью, даю им привыкнуть к новой обстановке. Насыщенность голубых стен, как иголки, вонзается в глазные яблоки.

Я медленно подхожу к балюстраде из гранита, осторожно кладу ладони на тёплый поручень. Важно знать, сколько этажей мне преодолеть. Незнакомец не лгал – я в замке, вот только он совсем меня не шокирует. В университете у нас были экскурсии по замкам, построенных из песчаника или известняка, зачастую – мрамора. Я видела и не такие масштабы.

Замок почти полностью сооружён из голубой бирюзы. По левой стороне протягивается полоса дверей из чёрного дерева, алюминия и других видов металла. Напротив меня в круг загибаются анфилады, украшенные белым узорчатым барельефом. Я подаюсь вперёд, наполовину высовывая корпус. Ввысь поднимаются тысячи рядов анфилад. Самая вышка будто затуманена: только под телескопом рассмотреть возможно, куда ведёт путь. «Не такие масштабы». И всё, что я вижу – реально?

Я следую по коридору пять минут – он так и не заканчивается. Я оглядываюсь, и паника нарастает. Будто возвращаюсь в одно и то же место. Вокруг нет ни единой живой души.

– Эй! – зову я беловолосого незнакомца.

На мой отклик не отзываются. Я бегу в обратную сторону, силы уплывают быстрым течением. Я располагаюсь у стены, прижимаюсь лбом, дабы остудиться. В метре от лица горят свечи. Настенный тройной подсвечник изготовлен из золота – уже не такой хлипкий, как гнилое дерево.

– Ты упрямая, Милдред Хейз, – раздаётся голос похитителя.

– Вот бы тебя чёрт побрал, – шепчу я и поворачиваюсь к нему.

Всё же я рада, что он вернулся. Одиночество и безызвестие сводят с ума.

– Я думал, ты сразу выйдешь. Не это ожидала увидеть? – ехидничает он. – Знаю, свечение яркое. К нему возможно привыкнуть даже людишкам. Легче, конечно, если голубая бирюза выбрала тебя. Пока не вижу, что в тебе кипит страсть.

– Ты говорил, я нужна вам. Значит, вы опасаетесь потерять меня, – делаю вывод я, игнорируя его колкости. – Мне терять нечего. Вы отняли у меня всё за один день, когда я выстраивала это восемнадцать лет.

– Глупости.

Я перекидываю одну ногу через балясины, затем вторую – из-за сорочки у меня это с трудом получается. Ногами нахожу опору. Она ненадёжна. Одно движение – и я распластаюсь на мраморном полу, как летучая мышь.

– Хочешь сдохнуть? Вперёд, тебя никто не держит. Ты не особенная. А на данный момент ничем не отличаешься от обычных людей, готовых рисковать по таким пустякам.

Я открываю рот, чтобы поспорить, но кто-то хватает меня за шиворот и кидает на пол. Я кубарем качусь к стене, и мгновенно хватаюсь за ноющее плечо.

– Не благодари, Найджел, – произносит мой «спаситель».

Казалось бы, такое необычное имя должно придать ему шарма, но как таковой привлекательности у покровителя нет. Найджел кивает своему помощнику и тот поспешно спрыгивает вниз.

– Как он?.. – Боль мгновенно проходит, когда я отвлекаюсь на полетевшего вниз парня.

– Так же, как и все, – томно заключает Найджел.

Он лениво берёт меня под руку и помогает подняться: делает это с осторожностью, очевидно, не по своей воле. Будь моя судьба целиком в его власти, я бы точно стала летучей мышью, а перед кончиной отделалась бы парой пощёчин.

Его «бережное» отношение оказалось просто скукой: Найджел хватает меня за руки, как преступницу, и уводит в неизвестном направлении. Мы спускаемся по винтовой лестнице, которую я, клянусь, не видела.

– Куда ты меня ведёшь? – Найджел остаётся непроницаемым под давлением моих слов.

Мы останавливаемся подле ржавой двери с мощным замком. Найджел одной рукой срывает его и заталкивает меня внутрь. А когда заходит за мной, выдыхает так, словно пробежал кросс.

Тюремные решётки. Запахи сгнивающего железа, сырости и крови. Они ощущаются на языке. Хочется сплюнуть, но я натягиваю манерную маску. И зачем только?

– Это исправительное место для таких буйных, как ты, – оповещает Найджел.

– Ты думал, я буду прилежной? Меня похитили из собственного дома!

– Некоторые мирятся со своим предназначением быстрее, кому-то это нравится, а кто-то до сих пор ненавидит его, оставаясь в самых низах. Единственный разумный путь – принятие. – Найджел щурится. – Это не шутки, Милдред, ты должна выбрать. Либо ты здесь, – тихо говорит он, – либо наверху.

Он указывает пальцем в потолок со свисающими железными цепями.

– Я смогу смириться, если ты дашь мне попрощаться. И даже если мои знакомые меня не помнят, я хочу видеть их в последний раз, – заключаю я, и меня тут же бросает в жар.

– Я без проблем это устрою. Только… никогда больше не пытайся вытворять такое. Ты ещё смертная, должна беречь себя, – без заботы говорит он.

Мы поднимаемся по той же лестнице. Она длинная и очень крутая. С каждой поднятой ногой кажется, будто к ним привязали тяжёлые гири. Найджел с лёгкостью спешит наверх. Короткий белый жакет приподнимается от его быстрого шага. Каблук сапог цокает в точности как женский. На серебряном поясе, сжимающем талию Найджела, свисает меч, одетый в сероватые от грязи ножны, на рукоятке меча – три голубых круглых камня – бирюза.

Найджел оборачивается, словно чувствует, как я прожигаю его взглядом.

Не совсем далеко от нас раздаётся мелодичный женский смех. Навстречу шагают две рыжеволосые девушки и одна чистая брюнетка.

На каждой девушке красуется исключительно белая рубашка, но совершенно разного орнамента. Правую ногу тёмно-рыжей девушки облегает сапог из металла. У светло-рыжей девушки открыт живот и спина, грудь похожа на два твёрдых, но сочных яблока. Последняя девушка – брюнетка, одета откровеннее: бюст прикрывает плотная рубашка, а нижнюю часть тела закрывает чёрное нижнее бельё. Они носят при себе точь-в-точь похожие с Найджелом мечи.

Троица лицемерно улыбается, гадко скользя по мне взглядом.

Девушка с металлическим ботфортом пальцами приглаживает ногу светлой девушки, намеренно задевая кружевную повязку. Третья – чёрненькая, обнимала тёмно-рыжую, пока не увидела меня и Найджела. За её пазухой на плечах висит корзинка, хаотично украшенная аметистом. Она заполнена такими фруктами, как виноград чёрного и белого сортов, яблоки, бананы и большой спелый гранат.

– Приветствую, Найджел Гальтон, – смело здороваются все вместе.

Найджел приветствует их одним кивком, встречает акульей улыбкой.

– Милдред, это Хейли, Холли и Хэйзи, – он указывает на каждую. – Девушки, это Милдред, новенькая.

– Неплохая. Губки красивые, – говорит, Хэйзи, накручивая тёмно-рыжие пряди.

– Я бы накрасила их спелой вишней, вечность смаковала бы, – Холли, брюнетка осматривает меня с головы до ног.

– Посмотрим, – отрезает Хейли – светло-рыжая.

В её глазах играет жадность, как бы она ни пыталась это скрыть. Моё веко дёргается от слащавого внимания.

– Прекращайте, – Найджел машет рукой. – Она? Да вы шутите! Не прошло дня – я уже в прошлом. Вы заставляете меня нервничать и ревновать.

– Ты предпочёл нас той мерзавке, – Хейли одаривает Найджела надменным взглядом и твёрдо продолжает: – Бесплатный вход закрыт.

Три красавицы, с гордо поднятыми головами уходят по коридору.

– Кто они? – спрашиваю я, и мы вновь продолжаем шагать.

– Можешь спросить у них, – резко бросает Найджел. – Они захотят поделиться не только биографией, но и усладой. Профессиональные девочки.

Я прикусываю язык.

– Что ж, Милдред, у тебя есть половина дня. Я отправлю тебя к твоему дому. Я приду через двенадцать часов, будь на месте.

– Подожди. Обо мне не помнит только Айк?

– Вопрос времени, когда забудут остальные. Хранители всё подчистят.

***

Тогда Найджел попросил меня закрыть глаза и ни в коем случае не открывать их. Он объяснил, что это опасно для человека – вероятность обзавестись болезнью. «Высокая скорость, давление, смена температуры и воздуха «сдавят» организм, если ты увидишь процесс собственными глазёнками. Нужно быть расслабленным», – пояснил покровитель. Не прошло секунды, как я оказалась возле дома Айка.

На улице под ночь похолодало и мне удалось выпытать у Найджела белый плащ и сапоги, превосходящие меня на несколько размеров.

Свет горит только в кухне и здесь пусто. Стол обложен справочниками о музыкальных инструментах и чистом пении. Девушка Айка занимается музыкой. Он уже заказал планировку комнаты – шумоподавление, уголок для пианино, оборудование.

Девушка выходит на кухню, открывает холодильник. Я приседаю.

Найджел мог солгать. Вдруг в памяти Айка осталась хотя бы крупица меня, небольшое напоминание, что мы дружили целую вечность и повлияли друг на друга?

Если покровитель отпустил меня, значит, Айк ничего не помнит. Возле дома нет полиции, которая меня разыскивает, а его девушка спокойна.

Айк выходит следом, обнимает возлюбленную со спины и целует в щёку.

– Я хотела выпить молока, – говорит она и достаёт ту же бутылку, которую несколько часов назад брал Айк.

Кто бы мог подумать, что это окажется концом.

Моих вещей нигде нет. Нет моей фруктовницы, тумбы для ноутбука, стопки белых листов, на наших совместных фотографиях пустое место.

Я сдерживаю слёзы. Хочется их чем-нибудь запить, пусть даже молоком.

Я перебегаю дорогу, ловлю такси. В кармане плаща нахожу серебряную серьгу. Этого недостаточно, поэтому я прошу таксиста довезти меня только за эту цену. Я выхожу – остаётся идти пешком в самое нежеланное место.

Бывший парень не ждёт меня в поздний час, вообще не ждёт. Мы разошлись год назад, в последний день лета, но позади – целых два года лживых отношений. После его предательства, он был настолько мне мерзок, что не было сил даже говорить с ним. Я ушла. Спустя время накопились вопросы – я боялась спрашивать, боялась знать. Слышать имя родного отца.

Дом выглядит лучше, чем раньше. Мэлвин планировал заняться обустройством фасада ещё с начала отношений. Наш разрыв подарил ему время и желание.

Я нажимаю на звонок несколько раз, чтобы наверняка. Раньше я могла входить в дом без приглашения, правда, его мать часто приезжала в гости, чтобы я реже являлась. Но это не мешало нам проводить безумные ночи, отмечать праздники и вместе готовить.

За дверью раздаются шаги. Сердце пускается бежать, не давая передыха, морит жаждой, требует каплю. Я скручиваю кожу на руке. Страх временный, часы сочтены. Он всего лишь призрак прошлого, кусок моей ненависти. Он не стоит моих переживаний, особенно спустя столько времени.

– Милдред?! – Мэлвин стопорится у двери.

Он нервно поглаживает свои волосы, которые раньше я до безумия любила.

– Привет, Мэлвин. Я поговорить, – к счастью, дрожи в голосе нет. – Пропустишь?

Он освобождает проход, и я по памяти ищу гостиную.

– Идём на кухню, – бывший парень прочищает горло, отодвигает стул, я сажусь.

Стараюсь расслабиться и избавиться от неловкости.

– Я давно тебя не видел. Успел соскучиться, – улыбается он.

Сладкая ложь, которую он так любит. Больше я не поведусь на его уловки. Я копирую его улыбку и ставлю локти на стол, сплетая пальцы в замок.

– Давай без лишних слащавых фразочек. Я пришла по важному делу.

– После того, что я сделал, тебе действительно приятно находится рядом со мной?

Мэлвин наливает нам по чашке кофе. Он приготовил его так, как я люблю. Удивляет, что он ещё помнит.

– Не сказала бы, что приятно, но терпимо, – я делаю глоток кофе. – Я хочу узнать про своего отца.

– Почему ты тогда не спросила? Уже год прошёл с нашей последней встречи.

– Я хотела знать. Но боялась, – с трудом выговариваю я. – Боялась разочароваться. В моих представлениях родители были счастливы, любили меня.

Я снова открываюсь перед этим человеком. Целых два года он лгал мне, а я делилась с ним собой. Это напоминание кольнуло меня, и я опомнилась.

– Неважно. Не будем тянуть время. Пятнадцать минут для тебя не проблема. За предательство с тебя должок.

– Что ты хочешь знать? – не обращая внимания на мои слова, спрашивает Мэлвин.

– Всё.

Он томно выдыхает и допивает свой крепкий кофе без сахара.

– Когда я был шестилетним парнем, часто видел его в нашем доме. У него с моей мамой были очень близкие отношения. В один день они поссорились, и эта ссора положила конец их роману. Твой отец ушёл в работу, как рассказала мне мама, и забыл о ней. Через год она узнала о Джюель и ещё не родившемся ребёнке. А потом новость о том, что они оба погибли, оставив ребёнка твоей бабушке.

– Мою маму звали Джюель… – шепчу я, хотя точно помню об этом. Имя вылетело у меня из головы.