Текст книги "Беспокойные союзники"

Я сама видела!

– Я тоже кое-что видел!

– Лало, о чем ты говоришь? – сердито оборвала его Джилла.

– Да, видел! Мне снился сон, и я видел, как Ведемир раскапывал заваленный вход в подвалы Гильдии, и его засыпало рухнувшей стеной!

– Ты просто беспокоишься о нем, вот в чем дело… Что ж, и я беспокоюсь. – Голос ее звучал ласково. – Мы же родители – как же нам о своем сыне не беспокоиться. Мне тоже часто снятся кошмары, в которых моим детям грозит смертельная опасность.

Но я знаю: это всего лишь сны, не более. – Джилла говорила спокойно, уверенно, но Лало решительно тряхнул головой и воскликнул:

– Джилла, перестань, пожалуйста, утешать меня, как ребенка!

Ты, видно, считаешь, что я вместе со зрением и разум утратил?

Прошу тебя, выслушай меня внимательно!

– Ну что ты, дорогой! Мое отношение к тебе ничуть не изменилось. Конечно, теперь мне приходится больше заботиться о тебе, но я…

– Если твое отношение ко мне не изменилось, значит, ты втайне всегда презирала меня! – рассердился он. – Хотя прежде, даже в самые трудные времена, ты никогда не спала в другой комнате!

– Но.., ты же был ранен! – изумилась она. – Ты нуждался в полном покое! Я считала, что тебе лучше спать одному…

– Джилла, та рана на голове давным-давно зажила! И я, между прочим, все еще твой муж.., и все еще мужчина, хотя и лишился зрения!

В наступившей тишине Лало отчетливо слышал ее взволнованное прерывистое дыхание. Он изо всех сил старался держать себя в руках. Тело Джиллы было таким знакомым… Лало знал каждый его изгиб, каждый бугорок, каждую впадинку. Это роскошное тело он знал куда лучше, чем свое собственное. Но теперь ему почему-то казалось, что рядом с ним лежит чужая женщина.

– Так вот, значит, как тебе все это представляется? – наконец прошептала Джилла. – Я не этого хотела… Но в чем-то, возможно, ты и прав: да, я боялась за детей… В последнее время я только и думала о том, как обеспечить детей. Ах, Лало! Что я могла поделать?..

Лало был рад, что она не видит в темноте, как он невольно улыбнулся: последний вопрос был точно строчка из одной непристойной песенки. Впрочем, Джилла вряд ли ее знала.

– Так открой же передо мной ворота своей крепости, любовь моя! – прошептал он, нежно касаясь ее щеки пальцами, которые в последнее время стали такими чуткими. Пальцы его осторожно спустились вниз, нащупали сосок и ласкали его до тех пор, пока с губ Джиллы не слетел судорожный вздох. Никакого зрения ему сейчас вовсе не требовалось…

– Пожалуйста, Джилла…

В спальне стало еще прохладнее; город затаился в тишине предрассветных часов, когда они наконец успокоились и тихо лежали рядом.

– Мы так долго прожили вместе, что кажется, никаких сюрпризов и быть не должно, – сонно прошептала Джилла, чуть отстраняясь от мужа и поворачиваясь на спину, – а все-таки каждый раз мир словно заново рождается…

Лало неохотно вынырнул из глубокого колодца сладостного забытья. И тут же вспомнил тот сон; страшные видения хоть и отдалились немного, но четкость свою полностью сохранили.

– Джилла, ты же знаешь.., в моей жизни было так много странного… Неужели мы с тобой решимся утверждать, что в том моем сне не было ни капли правды? Послушай… – И Лало снова принялся рассказывать жене свой сон, а она что-то сонно бормотала в ответ, борясь со сладкой истомой. – Странно вот что, – говорил художник, – мы ведь никогда раньше не были знакомы с этой девушкой, с Райан, и я даже ни разу не видел ее до того, как ослеп, но могу описать ее, по-моему, довольно точно. Конечно, можно подумать, что кто-нибудь говорил мне, какого цвета, например, у нее волосы или глаза, но кто мог сказать мне, что к разрушенному зданию Гильдии Магов Райан придет в синем прозрачном шарфе, расшитом по краю золотыми ракушками? Или – что у нее темно-коричневая родинка на тыльной стороне правой ладони?

– Все так и есть! – Джилла наконец совсем проснулась и села в постели. – Именно так она и выглядит. – Голос ее вдруг зазвенел. – Но ведь если ты видел вещий сон, это означает, что наш Ведемир должен умереть?

– Возможно, это не совсем так. Что-то, наверное, можно изменить… – Лало совершенно не верил в то, что говорил сейчас жене; ему хотелось лишь немного успокоить ее. Он обнял ее и не выпускал из объятий, пока не почувствовал, что охватившее ее страшное напряжение несколько спало. – Но тебе все же придется отвести меня к зданию Гильдии, дорогая. Отправимся, как только рассветет. Мы вполне успеем спасти нашего мальчика, если остановим его и не дадим силой ломать эту заколдованную дверь!

***

Как-то давно, еще в самом начале своего ученичества, Дариос разбил в мастерской своего Учителя какую-то склянку и с криком убежал, потому что содержимое склянки взорвалось и начался пожар. Кто-то из старших магов быстро произнес нужное заклятье и заставил огонь убраться туда, откуда он только что вырвался; склянка вновь стала целой и невредимой, однако Учитель все же наказал Дариоса: напустил на него демона, который в течение нескольких дней больно прижигал мальчишку крохотными язычками пламени. И вот теперь Дариосу почему-то снова привиделось то пламя. Ему снилось, как огонь, разгораясь, лижет тяжелые занавеси на окнах, пожирая все вокруг, даже камень; как здание Гильдии Магов превращается в настоящий ад, как от невыносимого жара кожа у него вздувается пузырями, как он слепнет, извивается от боли, пронзительно кричит и… И тут он очнулся в леденящей тиши своей каменной гробницы.

Все у него внутри дрожало от пережитого кошмара, однако он снова заставил себя погрузиться в транс. И снова явились мучительные видения. На сей раз то была книга, которую ему категорически было запрещено читать. Но он знал: если хоть раз откроет ее, то сразу избавится от тирании старших магов, своих учителей, ибо сам овладеет великим Знанием. Во сне Дариос проник в запретную комнату, взял заветную книгу, попытался ее раскрыть, но из нее вдруг в лицо ему ударил ослепительный свет. Он попытался было захлопнуть книгу, но не смог и не знал, с помощью какого заклятья можно это сделать. От страха он пронзительно закричал, и все поплыло у него перед глазами…

Дважды подряд увидеть дурной сон – недобрый знак. И Дариос решил ни за что больше не спать. Вот только бодрствуя, он чрезвычайно страдал от холода, голода, одиночества и спустя некоторое время, старательно произнеся все известные ему ограждающие заклятья, снова впал в транс. И тут же снова увидел сон. На сей раз ему снилось, что он с приятелями – видимо, такими же учениками, – ищет какое-то сокровище и уже напал на след. Все 1 вместе они разбирают груду камней и смеются. Дариос почему-то пытается остановить своих друзей, но они не соглашаются и вскоре перед ними открывается некая вросшая в землю каменная плита, на которой что-то написано. Дариос пытается прочесть надпись, но остальные ему мешают и сообща пытаются сдвинуть плиту с места. Вдруг откуда-то из-под земли вырывается столб пламени, все летят в разные стороны… Он в отчаянии громко зовет Райан… С ее именем на устах Дариос проснулся и услышал ритмичные удары – железом о камень…

***

Лало и Джилла добрались до Гильдии Магов, когда солнце уже золотило заново вызолоченный купол Храма Ильса. Ведемир и его друзья уже приступили к работе. Латилле пришлось остаться дома и присматривать за Альфи, хотя она, разумеется, бурно протестовала. Ванда и Райан оказались именно там, где и предполагал Лало. Ведемир, судя по его тону, был не слишком доволен появлением родителей и окончательно рассердился, когда отец стал просить его немедленно прекратить работы. Лало только вздохнул: ему было достаточно трудно убедить даже Джиллу; ничего удивительного, что сын ему, слепому старику, верить не хочет.

– Клянусь сладостной Шипри! Да выслушаешь ты меня наконец или нет! – В конце концов Лало все-таки взорвался; – Помнишь, сынок. Черного Единорога? – Воцарилась полная тишина. Лало слышал, как у него за спиной перешептываются двое солдат. Наверное, даже новички слышали кошмарную историю о том странном существе, которое Лало по недомыслию создал и выпустил на свободу.

– Какое отношение это имеет… – начал было Ведемир, но Джилла остановила его.

– Ты теперь стал взрослым и, наверно, считаешь, что тебе и учиться больше ничему не надо? – сердито сказала она. – Тем более у родителей. Верно? Между прочим, когда твой отец уничтожил то черное чудовище, ты так нос не задирал. Неужели ты до сих пор не понял, что твой отец не такой, как другие?

– Но, отец… – начал Ведемир смущенно, – ты же должен понять, почему я стал разбирать эти завалы! Не могу же я теперь просто так все бросить. Чтобы прекратить разборку, мне необходимо иметь хотя бы одну вескую причину.., помимо твоего сна…

– Райан ведь здесь, верно? – спросил его Лало.

– Ну и что? Ты мог слышать ее голос, мог догадаться, что она придет сюда…

– Так. Значит, ты мне не веришь? Ну что ж, продолжай копать. Но помни: вскоре вы обнаружите ход, ведущий в подвал.

Его будет закрывать каменная плита. На плите вырезан некий символ… Слушай меня внимательно, Ведемир. Ты должен мне верить, ибо если ты вздумаешь взломать дверь силой, если ты только коснешься этой плиты, то неминуемо погибнешь!

– Ну хорошо, я готов допустить, что тебе как-то удалось узнать, что там, внизу, – сказал Ведемир. – Я тебе обещаю: если мы действительно обнаружим там эту плиту с начертанными на ней магическими символами, то немедленно прекратим все работы. Это тебя устраивает? Но тогда уж тебе самому придется решать, как нам быть дальше! – Голос юноши дрожал от переполнявших его чувств.

«Бедняга! Все дело в той девушке, – думал Лало. – И Ведемир не откажется от нее ни за что на свете! Как и я в его возрасте ни за что бы на свете не отказался от Джиллы».

Присев рядом с Вандой и Райан, Лало с женой стали ждать.

Художнику хорошо было слышно, как стучат кирки по камням, а память о том сне дополняла картину, так что он сразу догадался, когда работники достигли земли и проема в стене – входа на лестницу, ведущую в подвал. По их голосам он догадался и о том, что лестница уже расчищена от обломков и приятели его сына добрались до каменной двери.

Стояла полная тишина, когда Райан подвела Лало ко входу в подвал. Осторожно ощупав поверхность плиты, художник убедился, что действительно уже где-то видел подобное переплетение символов. Вот только где? Чувствуя при прикосновении к Знаку легкое покалывание в кончиках пальцев, Лало понимал: чары, которыми запечатан вход, все еще живы и очень сильны.

И вдруг царившую вокруг тишину нарушил странный далекий звук, который услышали все. Звук этот был слишком слаб, чтобы его можно было услышать раньше – за грохотом работ и шумом разговоров. Но теперь было отчетливо слышно, как далекий голос зовет и молит: «Остановитесь! Если хотите жить, ни в коем случае не трогайте эту дверь!»

– Он жив!.. – прошептала Райан. Уста Ведемира исторгли приглушенный стон. Лало нахмурился. Он понимал, что в данный момент его сыну, возможно, хотелось бы умереть под лавиной камней, но выбор был уже сделан. Почти прижавшись губами к каменной двери, художник набрал в легкие воздуха и громко крикнул:

– Что мы должны сделать, чтобы освободить тебя?

– Вы не можете меня освободить! – донесся до него еле слышный голос. – Дверь можно открыть только изнутри, начертав нужный Знак и произнеся соответствующее заклятье…

– А заклятье ты знаешь? – Джилла чуть не оглушила мужа, выкрикнув свой вопрос прямо у него над ухом.

– Заклятье знаю. Да только Знак мне неизвестен. Помолитесь же за душу Дариоса, сына Винта, и да благословят вас боги за попытку спасти меня!

Райан зарыдала. Лало прикусил губу и задумался. Контуры магического символа были еще живы в его памяти. Он мог бы, наверное, даже нарисовать его, а вот словами описать не сумел бы. Прихотливое переплетение волнистых линий и углов не было подвластно человеческой логике, и объяснить, как именно они сочетаются, было невозможно с помощью обычной человеческой речи. Интересно, а смогли бы разгадать подобную головоломку знаменитый ранканский волшебник Рэндал или сам Инас Йорл, думал Лало. Ведь Гильдия Магов была создана задолго до того, как оба эти волшебника появились на свет. И в нарисованном на двери Знаке чувствовалось дыхание седой старины – то была магия илсигов, а возможно, даже нечто еще более древнее…

– Он знает слова заклятья, а ты можешь нарисовать этот символ, – донесся до Лало шепот Джиллы. – Должен же быть какой-то способ… – Лало вздохнул. Хорошо, конечно, что Джилла ему действительно верит… Но ведь они с юным Дариосом находятся по разные стороны этой проклятой двери! И даже если б он мог видеть…

– Это же всего лишь дверь… – прошептала Джилла. – Ты же умеешь проходить сквозь двери, Лало! Вспомни, как однажды ты взял меня с собой… Тогда мы прошли даже сквозь изображение на игральной карте, помнишь? Разве ты не можешь сделать то же самое для этого мальчика? Тем более что он знает заклятье?

Лало нахмурился. Пальцы Джиллы впились ему в руку.

– Ну, наверное.., стоит попробовать. – Говорил он медленно, неуверенно. – Ведемир, сынок.., ты понимаешь, почему я должен попробовать?

– Да, папа, – хриплым голосом сказал Ведемир. Лучше разом со всем покончить, думал он; неизвестность всегда хуже. Раз ему не удалось завоевать сердце Райан, пока о судьбе Дариоса еще ничего толком не было известно, то теперь, когда она знает, что ее жених умирает за этой каменной плитой…

– Дариос, ты меня слышишь? – спросил Лало громко. – Послушай.., я знаю: этому тебя учили. Слушай же и попытайся УВИДЕТЬ то, о чем я буду говорить…

– Я не понимаю…

– Ты просто слушай! – По привычке Лало закрыл глаза.

Когда-то он не раз собственными глазами видел ту карту С'данзо и сейчас отчетливо помнил на ней каждый штрих. – Успокойся, старайся дышать ровно – сам знаешь, как надо себя вести…

Представь, что перед тобой арка ворот, достаточно больших, чтобы в них могла проехать колесница. Смотри на камни, из которых сложены ворота. Это бледный гранит с темными вкраплениями, которые сверкают на солнце… Ты видишь по шесть огромных каменных глыб с каждой стороны, а наверху камни еще крупнее – по три с каждой стороны и трапециевидный замковый камень. Ну что, сынок, видишь? – Сам Лало видел все это перед собой совершенно отчетливо, и это был отнюдь не рисунок и не рубашка игральной карты, а самые настоящие ворота, сложенные из тяжелых каменных глыб. Из подвала донесся едва слышный голос Дариоса, которому тоже удалось себе это представить.

– Так. А теперь смотри за ворота… Видишь там сад? – И Лало принялся описывать душистую зеленую траву, дивные розы, деревья… Картина сама собой разворачивалась при этом перед его мысленным взором. Он даже сделал несколько шагов вперед, к двери. – Ступай прямо в эти ворота, Дариос.., и войди в сад… скорее…

Лало не сразу понял, что руки Джиллы обняли его и удержали, когда он уже почти покинул собственное тело, устремляясь вслед за этими словами, в те ворота, в тот сад… Он совсем не удивлялся, что сейчас способен видеть так хорошо, ибо эта способность была лишь сиюминутным продолжением его внутреннего зрения. В саду кто-то уже шел ему навстречу – высокий молодой человек, отлично сложенный, но слишком бледный, как и все те, кто большую часть времени проводит в помещении. Вьющиеся черные волосы и борода молодого мужчины были такими же холеными и блестящими, как шкура любимой лошади принца; его темные глаза так и сияли.

«Красивый мужчина, – подумал Лало. – Ничего удивительного, что Райан в него влюбилась». Вспомнив свой собственный гардероб, Лало мысленно «одел» Дариоса в чистую рубашку и один из лучших своих камзолов. Когда же он поднял руку, приветствуя его, глаза молодого человека изумленно округлились:

– Кто вы?

– Лало-Живописец. – Наверно, думал он, это ничего ему не говорит. Черноволосый мужчина стоял перед ним молча и с изумлением смотрел на него.

– Да, я слыхал это имя… Но вы ведь не маг?

– Да я уже и сам не знаю… – Лало вздохнул и огляделся. Ах, если б можно было здесь остаться! Здесь так красиво.., здесь он может видеть… Ну что ж, по крайней мере, теперь он знает, как сюда попасть.

– Ну, сынок, надо поскорее что-то предпринять! Не то ты очень скоро умрешь!

Лало сосредоточился, и в руках у него появилась грифельная доска и кусок угля. Знак, начертанный на двери, по-прежнему горел в его памяти, и он, хоть и не мог описать его словами, легко водил рукой по доске, быстро изображая сложные переплетения волшебных символов. Его вдруг охватила волна радости: он был совершенно уверен, что рисует правильно. Лишь теперь он понял, насколько его измучило сознание того, что он может оказаться неспособным изобразить проклятый Знак. Однако, попав сюда, он теперь снова мог рисовать! Да, он мог рисовать сколько угодно, пусть даже некому будет увидеть его рисунки!

– Можешь это запомнить? – Лало протянул дощечку молодому человеку. Дариос смотрел на рисунок во все глаза; взгляд его остекленел – так старательно впитывал он знание, заключенное в этих извилистых линиях.

– На всю жизнь, кажется, запомнил! – хмуро молвил он наконец. – Я ведь никогда этого Знака не видел. Его не было в той книге, которую я тогда нашел.., случайно… Там было только само заклятье. А если у меня все же ничего не получится… – Губы его слегка дрогнули. – Что ж, по крайней мере, ты показал мне более легкий путь, господин мой.

Прими же мою самую горячую благодарность, Мастер Лало! – И они крепко пожали друг другу руки.

И оба одновременно посмотрели в ту сторону за аркой ворот, где простиралось царство тьмы. Лало выпрямился, чувствуя, что ему почти так же не хочется возвращаться в темницу своего тела, как Дариосу – в тот темный подвал. Но он знал, с каким нетерпением ждут его те, кто остался там, снаружи.

Вместе они двинулись к воротам.

Потом Лало почувствовал толчок, его подхватил какой-то темный вихрь, и сквозь вой ветра он услышал чей-то громогласный крик: «Откройся!» – и магический Знак вдруг расцвел белым огненным цветком перед его внутренним взором. На миг он полностью утратил ориентацию, но тут же чьи-то крепкие руки обняли и подхватили его, а Знак сверкал перед ним всеми красками солнечного спектра, слепя глаза, но вот он стал меркнуть и постепенно растворился вместе с каменной плитой в сияющей дымке. Высокий худой юноша двинулся, спотыкаясь, навстречу Лало и упал в его объятия.

– Это Дариос! – пронзительно вскрикнула Райан.

Но Лало и не требовалось этого объяснять: он и так знал, что это тот самый человек, которого он видел в саду, и это знание светилось и вздрагивало в его душе, словно неровное пламя свечи. Он видел густые спутанные волосы и голубую рубаху Дариоса, которая почему-то оказалась куда беднее, чем та, что была на нем в Потустороннем мире; а за спиной юноши он видел край пыльной каменной глыбы… Вдруг склоненная голова юноши дрогнула; его худые пальцы вцепились Лало в плечи.

– Не плачь, сынок, не плачь! – Лало гладил Дариоса по пропылившимся насквозь кудрям, словно тот действительно был его родным сыном. – Все у нас с тобой получилось! И ты теперь свободен! Свободен!

И вдруг рука Лало замерла. Стоило ему закрыть глаза, и он видел перед собой сильного высокого мужчину с роскошными блестящими кудрями цвета воронова крыла – того, которого он встретил в Потустороннем мире. Но как только он открывал их, перед ним оказывался какой-то невзрачный юноша, ниже его ростом… И не изумрудную зелень волшебного сада видел Лало у этого юноши за спиной, а убогую грязную улицу Санктуария, привычную и давным-давно надоевшую… Он видел на этой улице каждую кучу навоза, каждый камень… Боги, он ВИДЕЛ!!!

Ванда и Райан подбежали к Дариосу.

– Дариос.., дорогой мой, бедняжка! Ты стал похож на собственное привидение! – Райан, подставив плечо, помогла юноше встать.

– Мне пришлось долго голодать… – прошептал юный маг, – но, если честно, я никогда.., особой красотой не отличался. Это было.., обыкновенное волшебство, Райан! Мне так хотелось, чтобы ты считала меня красавцем… Прости…

– Глупый мальчик! – Райан покачала головой. – Неужели ты думаешь, что твоя внешность имела какое-то значение?

– Мы пока что заберем тебя к нам домой, – сказала Ванда, подпирая Дариоса с другой стороны. – Моя мама быстренько тебя на ноги поставит. Да и подкормить тебя тоже не мешает – вон какой тощий!

Лало посторонился, и девушки повели шатающегося юношу по лестнице вверх. Джилла тоже привычно подставила мужу плечо.

– Нет… – Голос у Лало неожиданно сорвался. Он молча накрыл руку Джиллы своей ладонью. – Теперь я и сам дорогу найду. – Она вздрогнула и посмотрела ему прямо в лицо.

– Боги! Лало!.. – Джилла обняла его, и он почувствовал ее горячие слезы у себя на шее. Неуверенно поморгав, он поднял голову и посмотрел вверх, куда уходили ступени лестницы.

Там Дариоса и сопровождавших его девушек ждал Ведемир, застывший, как статуя. Глаза его горели нестерпимой болью.

– Райан! – окликнул он свою возлюбленную таким трагическим тоном, что Лало невольно вспомнил репетиции в театре Фелтерина. – А как же я?

Райан повернулась к нему и довольно резко ответила:

– Разве ты не видишь, Ведемир, что я сейчас занята? Между прочим, я всего лишь хочу отвести измученного и усталого человека в спокойное и безопасное место, а не немедленно выйти за него замуж! Хотя теперь я вообще не знаю, хочу ли я выходить замуж за кого бы то ни было! – И они с Вандой повели Дариоса дальше, а Ведемир так и остался стоять на месте, глядя им вслед.

Лало рассмеялся: умница девочка! А Ведемир, мальчишка, выглядит просто глупцом, не знающим, как реагировать на столь быструю перемену в ясной головке своей возлюбленной! Лало переполняла радость – ужасно приятно было почувствовать себя исцелившимся!

***

– Но я же по-прежнему люблю тебя, ягненочек… – Лало обнял Латиллу; та обиженно фыркнула и отвернулась.

– А маму ты любишь больше!

Лало вздохнул, понимая; что его дочери даже немного жаль, что он снова прозрел. Но говорить об этом не стал.

– Маму я люблю совсем по-другому – но ничуть не больше, чем тебя! Так оно и должно быть. Ведь ты в один прекрасный день встретишь молодого человека, и он полюбит тебя так, как я люблю твою маму, а потом у тебя тоже родится дочка, вот тогда ты поймешь… – Он вздохнул, вспомнив, как его самого когда-то раздражали подобные доводы. Тогда ему было столько же лет, сколько Латилле…

– Да кто меня замуж возьмет – я же уродина! – прошептала она с отчаянием.

– Это кто тебе такую ерунду говорит? Подружки? – Лало крепко сжал руку дочери. – Слушай меня внимательно, Латилла: скоро ты станешь очень красивой! Это я тебе не просто как любящий отец говорю, детка, – я это ВИЖУ совершенно определенно! – Он нежно повернул девочку к себе лицом и как бы включил одновременно оба своих Видения – внутреннее и внешнее: светлые и довольно блеклые волосы Латиллы постепенно потемнели, приобрели благородный оттенок старого золота; тонкие черты лица стали определеннее, четче; бледноватая нежная кожа порозовела, стала бархатистой…

Теперь Лало становилось все легче пользоваться этой своей способностью. С тех пор как к нему вернулось обычное зрение, он вынужден был иногда закрывать глаза, ибо смещение форм и цветов порой казалось просто невыносимым. Пока Дариос отлеживался у них дома, с наслаждением поглощая различные вкусные яства, приготовленные Джиллой и быстро набирая вес, Лало заново учился видеть.

Однако теперь все вокруг было иначе. И жалкие улочки Санктуария он видел теперь примерно так, как человек, давно уже ставший взрослым, видит дом своего детства. Восстановившееся зрение обеспечило ему способность по-новому воспринимать окружающий мир, и Лало теперь самый обычный дневной свет казался чем-то чудесным, сродни тому чистому ясному свету, который он видел иным своим зрением в ином мире. И теперь он начал в одинаковой мере пользоваться обеими своими способностями видеть, чего прежде никогда не делал.

– Хочешь, я нарисую, какой вижу тебя в будущем?

Латилла застенчиво на него посмотрела и отвернулась.

«Боги, я, кажется, хвастаюсь своим даром? – подумал вдруг Лало. Нет, он не хвастался. Просто теперь он принимал этот дар как одно из своих умений. Он МОГ это делать! – Вряд ли теперь я по-прежнему всего лишь Лало-Живописец, – размышлял он. – Но тогда кто же?..»

– Я.., не думаю, что… По-моему, это не обязательно… Я тебе и так верю! – скороговоркой сказала Латилла. – И, наверно, мне не следует знать, какой я буду.., скоро.

Лало кивнул, удивляясь ее мудрости. Многие ли девушки даже в два раза старше Латиллы проявили бы подобную выдержку?

– Но когда я действительно стану такой – красивой! – ты мне скажешь, папа, хорошо? И может, если Дариос еще не женится на Райан, он захочет жениться на мне… Как ты думаешь, может он захотеть на мне жениться? – Она вдруг смутилась, умолкла и покраснела, а Лало заметил в дверях молодого мага.

– Вполне возможно.., кто знает? – шепнул он дочери на ухо. – А теперь беги и подумай обо всем этом как следует. Ну а я, в свою очередь, постараюсь выяснить, достаточно ли Дариос хорош для тебя!

Латилла засмеялась, вскочила и, все еще пылая румянцем, кинулась мимо Дариоса к дверям. Когда они остались одни, на некоторое время повисло неловкое молчание, и Лало не знал, как его нарушить. Порой ему казалось, что он и Дариос вместе воскресли из мертвых (причем в лице одного и того же человека), однако у него не было никаких оснований думать, что и молодой человек чувствовал то же самое.

– Входи, входи, – молвил он наконец. – Как ты себя чувствуешь? Уже решил, чем теперь хотел бы заняться?

Дариос присел на соседнюю скамью.

– Мой прежний Учитель погиб. Да и вообще от Гильдии немного осталось, – неуверенно начал Дариос. – Если честно, я бы хотел завершить свое образование.., под твоим руководством…

– Но я же не маг! – воскликнул потрясенный Лало.

– Разве? – Дариос удивленно вскинул голову, и Лало увидел, как сверкнули его темные глаза – в точности как тогда, в Потустороннем мире. – Я, конечно, знаю некоторые заклятья, рецепты, правила… Но разве это имеет какое-то значение в наши дни, когда магия в целом настолько утратила свою силу? В твоем искусстве магии куда больше, чем во всех заклятьях, известных представителям Гильдии! Научи меня внутреннему Видению, Мастер Лало! А уж заклятья я как-нибудь выучу сам.

Ученик! Впервые за долгие годы Лало припомнил, что тот, кто сделал его мастером, сам вовсе не был художником. Он-то как раз был магом! И в этом безусловно крылась некая связь, странная преемственность, силой своей превосходившая могущество богов.

И опять в его восприятии смешались два Видения – внешнее и внутреннее, – и он мельком увидел свою будущую жизнь: она раскинулась перед ним, точно фреска на стене храма… Лало моргнул, и «фреска» исчезла – он, как и Латилла, не был готов пока увидеть собственное будущее.

Но однажды.., когда-нибудь…

Внимательно посмотрев на Дариоса, Лало глубоко вздохнул и протянул ему руку.