Текст книги "В поисках императора"

– К вечеру моя борода становится спутанной и пыльной, а твоя золотая копна так и остается волосок к волоску, их не раздергивает даже ветер! Кто же ты? – спрашивал Николай, лаская уснувшего сына.

Он взял плод из руки мальчика и положил одно зернышко в рот. Бог рядом, и все уже готово.

В полночь Юровский и вооруженные до зубов солдаты поднялись на второй этаж, в руках они держали пистолеты с взведенным курками. Постучали в комнату пленников, но не услышали никакого ответа. Распахнув двери, они увидели на кроватях тела тех, кого милосердная рука Татьяны усыпила вечным сном с помощью отравленного плода. Гранат так и лежал там, на полу, выпавший из безжизненной руки Татьяны, которая последняя вкусила его сока. Разъяренный Юровский не успел помешать тому, что Дмитрий поднял гранат и положил в рот несколько зерен, а потом медленно сполз на пол.

Нежнейшее пение соловья разбудило всех пернатых обитателей Ипатьевского дома и сада, которые тут же наполнились птичьим гомоном, клекотом, хлопаньем крыльев. Словно разгневанные фурии, птицы набросились на солдат, целясь прямо им в глаза, расцарапывая когтями их лица и руки. С крыши дома поднялся в воздух орел, и Юровский, отмахиваясь от последних ударов, увидел, как выстраивается за своим предводителем в полет все птичье войско. И в то время, когда Господь Бог снова забирал себе ту власть, которую он когда-то передал людям и которой они не сумели распорядиться, в Ипатьевском доме распахнулись настежь окна, прежде закрывавшие от царской семьи весь мир за пределами сада, и теперь уже отчетливо стали слышны выстрелы: в Екатеринбург на помощь царю с боем входили верные ему белые войска, но было уже слишком поздно…

Феррара,

10 июля 1980 – 23 октября 1983

Послесловие редактора, написанное четверть века тому назад

«В поисках императора» – так назван первый роман итальянского писателя Роберто Пацци. В романе, не претендующем на документальность, затерявшийся в Сибири верноподданный полк пытается найти и вызволить из большевистского плена императора Николая Второго и его семью. Уверен, однако, что писатель вложил в название и автобиографический сюжет – свои собственные «поиски императора».

Пацци меня заинтриговал несколько лет тому назад, когда в одной из книжных лавок лигурийского города Специя мне попался роман «Принцесса и дракон». На обложке красовался портрет его главного героя – великого князя Георгия Александровича, о котором мне было известно лишь то, что он юношей умер от чахотки на Кавказе. Хозяин лавки рассказал, что автор его романа – его земляк, но с детства живет в Ферраре, а в литературных кругах знаменит своей странной привязанностью к Дому Романовых. Книготорговец украсил свой рассказ легендой, позднее не подтвержденной, что этот «царист» (по его определению) иногда появляется на публике в форме офицера старой русской армии…

Прошли годы – в списке дел каждого из которых стояло «познакомиться с Пацци» – прежде чем я оказался в доме писателя.

Дом оказался необычным даже по русским меркам, а для Италии, не сомневаюсь, – уникальным. Все стены и вообще свободные поверхности увешаны и уставлены портретами Романовых, их гербами, вензелями, генеалогическими древами. Повсюду – россыпи книг, как написанных хозяином дома, так и других авторов, о последней русской династии. Особенно я был тронут, увидев в спальне Пацци на тумбочке – там, где обычно в рамочке на подставке стоит фотопортрет любимого человека – миниатюрное изображение Николая Второго.

Роберто Пацци признался, что считает российского императора своим покровителем. И действительно любовь к нашему последнему царю видимым образом изменила его жизнь и сформировала его профессиональную карьеру.

Началось все в детстве, когда Пацци было десять лет (сейчас ему под пятьдесят²⁸28
  Теперь Р. Пацци – 72 года; он родился в 1946 г.


[Закрыть]). Случайно, как полагается, ему попался журнал с мемуарами лже-Ольги, жительницы Италии, выдававшей себя за уцелевшую царскую дочь²⁹29
  Голландка Марга Бодтс (возм., Утрехт, 1895 – Менаджо, 1976) объявила себя великой княжной Ольгой Николаевной во Франции в 1930-х гг.; с конца 1940-х гг. проживала постоянно в Италии. В 1956 г. в нескольких номерах итал. журнала «Epoca» вышли ее «воспоминания». На ее могиле (не сохр.) лежала плита с надписью, на нем.: «В память об Ольге Николаевне, 1895–1976, старшей дочери Россиийкого Императора Николая II».


[Закрыть]. В них лже-Ольга, тоже обладавшая, видимо, литературным даром, нарисовала необычайно привлекательную обстановку, царившую в семье августейшего «отца», и драматические перипетии своего спасения. Все это было понятно, чистым вымыслом самозванки, но мы знаем, что вымысел, если придуман хорошо, действует на нас сильнее, чем унылая истина.

Роберто (тогда еще Робертино) стал читать книги о Романовых посерьезней. В те годы в Италии почти невозможно было говорить о русской монархии в хорошем тоне. Из-за засилья левых в стране, любой, хотя бы без предубеждения относившийся к Николаю Второму, сразу причислялся к реакционерам и фашистам. Долгое время Пацци пришлось скрывать свои симпатии к Дому Романовых. И это даже укрепило его привязанность: «поиски императора» стали вещью интимной, сокровенной. Писатель полагает, что эта его полуподпольная страсть совпала с важной чертой его характера – сочувствием к поверженным и поруганным.

После окончания университета Пацци работал школьным учителем и лелеял свое тайное увлечение. В России был лишь раз, туристом, при Андропове³⁰30
  В 1983 г. (в нашей газетной статье было ошибочно написано, со слов Р. Пацци: «при Брежневе»).


[Закрыть]. Однажды, в тяжелую жизненную минуту, он попробовал писать, и писать, конечно, о Романовых. Роберто стал сочинять почти сказочную историю о том, как полк верных царю солдат пытался его спасти из плена и чуть было не спас³¹31
  В действительности, такая попытка существовала, предпринятая в Сибири белым партизанским отрядом под командованием полковника И. С. Смолина.


[Закрыть]. И это творческое усилие, посвященное императору, помогло ему самому. Пацци сочинил целую книгу и стал известным писателем.

Известность пришла не сразу. По тем же политическим причинам автор долго не мог найти издателя. В те годы Пацци написал небольшое стихотворение, в котором как бы оправдывался:

 
Когда царь Николай и царица Александра
Были убиты вместе с Алексеем, Ольгой, Марией, Татьяной
И Анастасией, с их пятью детьми, палачам
Пришлось потратить три дня, чтобы сжечь их тела дотла.
Мученики и страдальцы, вот кто они, и Святые,
Хоть Святыми не признаны³²32
  Царская семья была причислена к лику святых Русской Православной Церковью заграницей еще в 1981 г. (в чине мучеников), в то время как РПЦ МП канонизировала ее, не без острых дискуссий, в 2000 г. (в чине страстотерпцев).


[Закрыть].
Зная о смерти такой, как я могу не любить их?
Да, знаю, мне скажут: «Из-за них миллионы погибли других»;
Но, знаешь, их смерти не видел я, имен не слыхал,
Они лишь число, большое, но все ж только цифра…
Не плачется мне за миллион,
За два миллиона тем паче,
Я думать о них лишь могу.
 

Дебют литератора в 1985 году произвел небольшую сенсацию. О книге заспорили, она получила одну премию за другой, а в последние годы переведена на одиннадцать языков³³33
  К настоящему моменту роман переведен на 14 языков.


[Закрыть]. «Поиски» Пацци не оставили читателей равнодушными: он стал получать из разных стран «романовские» сувениры, реликвии, фотографии.

«Принцесса и дракон», второй роман писателя, о великом князе Георгии Александровиче, также не был историческим повествованием. В кабинете Пацци висит прекрасный портрет русского юноши из царской семьи, который, в соответствии с фантазией автора, не гибнет от чахотки, а, напротив, выучивается у кавказских горцев секретам долголетия…

На этих двух романах русская тема Пацци пока закончилась. Их успех позволил ему стать свободным литератором и выпустить еще четыре романа³⁴34
  Теперь авторский список насчитывает 20 романов. К печати подготовлен 21-й роман – «Ve rso Sant’Elena» («На Святую Елену») – о последних годах жизни Наполеона. На русский язык, кроме вновь публикуемого романа, переведена еще одна книга Р. Пацци – «Конклав» (СПб.: Лимбус Пресс, 2005; пер. Г. С. Дозмаровой-Харкевич).


[Закрыть] и несколько сборников стихов. Он развил редкую для итальянской литературы линию, где переплетается реальность и фантазия – критики называют его наследником Итало Кальвино.

В момент нашей встречи Роберто Пацци собирался в Чехию. В Праге только что напечатали «В поисках императора» – первое издание на славянском.

«Мечтаю поехать по такому же поводу в Россию» – признался писатель.

«Русская мысль» (Париж),

№ 4069, 16–22 марта 1995 г.

PS

Первая презентация романа Роберто Пацци была обращена не только к русской диаспоре, где преимущественно циркулировал парижский еженедельник «Русская мысль»: я повторил, в общих чертах, рассказ об итальянском писателе в петербургском еженедельнике «Час Пик»³⁵35
  Номер от 2 марта 1995 г. Редакция дала статье свое собственное, несколько легкомысленное название: «Николай Второй поселился в сердце Робертино».


[Закрыть]. В новой статье было одно большое дополнение – цитата о Ферраре из «Образов Италии» П. П. Муратова, которую не грех повторить и ныне:

Феррара стала первым городом в Европе, существовавшим от двора и для двора. Здесь было стотысячное население, была промышленность, была торговля, но все это лишь служило праздничной жизни д’Эсте. Герцоги строили дворцы, церкви, укрепления; они, что беспримерно в Италии, строили даже самый город, как впоследствии Людовики строили Версаль и как Петр строил Петербург.

…При нашей давней встрече в Ферраре писатель подарил мне экземпляр своей книги. Итальянским я тогда владел слабо и, пролистав книгу, решил подарить раритет человеку, который оценил бы его, даже не читая – своему доброму приятелю Андрею Барановскому, председателю известного в то время Монархического союза³⁶36
  Пользуясь случаем, приношу А. В. Барановскому признательность за внимательное прочтение вновь публикуемого перевода и за ценнейшие замечания.


[Закрыть]. Последствия оказались неожиданными: мой друг, также пролистав роман, передал его дальше – покойному уже писателю и исследователю Игорю Львовичу Буничу, прославившемуся книгой «Золото партии». Бунич сумел оценить оригинальный замысел автора, более того, свободная фантазия Роберто Пацци расковала его самого и он представил книгу, в схожем духе, «Быль беспредела, или Синдром Николая II» (1995), где семья царя фантастическим образом не погибла. За ней последовали еще несколько романов. Можно сказать, что книга Пацци, еще до ее перевода на русский, повлияла на становление отечественного жанра «исторической фэнтези».

Судьба самого перевода получилась извилистой.

Будучи в Праге, где вышел первый перевод романа на славянский язык (именно туда собирался автор, когда мы с ним впервые беседовали в Ферраре в 1995 году), автор случайно познакомился с молодой дамой из Екатеринбурга, Аллой Эбель, свободно говорившей по-итальянски. Знакомство продолжилось в Италии. Позднее она так вспоминала об этом:

За столиком напротив меня – энергичный, темноволосый и темноглазый человек с аккуратно подстриженной окладистой бородой. Только глаза, в которых, когда он заговаривает о последнем русском царе, вспыхивает и разгорается в пламя искра беспокойства, делают его непохожим на прочих, таких же ухоженных и благополучных итальянцев средних лет. Он рассказывает, что трагическая история последних Романовых вошла в его жизнь с детства и не отпускает по сей день. «Ossessione, наваждение», – повторяет он, рассказывая о совпадениях, своих догадках и прозрениях, которые накрепко привязали его творческую фантазию к этой теме³⁷37
  Предисловие переводчика к первому изданию романа (Екатеринбург: Ладъ, 1996, с. 5).


[Закрыть].

Встреча, как говорится, была судьбоносной. Алла Эбель взялась за сложную, но увлекательную работу по переводу художественного текста. Выход книги в Екатеринбурге, где произошла описываемая в книге трагедия, можно считать событием символического значения – в ряду других жестов покаяния со стороны русских людей. Однако читателя метрополий роман не достиг…

Теперь, спустя четверть века, передо мной встала приятная задача – вновь представить роман Роберто Пацци русской публике, в надежде, что в год столетия гибели царской семьи он зазвучит сильнее, донеся до нас уникальный «поиск» итальянского автора.

Михаил Талалай,

Милан,

сентябрь 2018 г.