Текст книги "Судьба убийцы"

– Мне так жаль, что тебе досталось из-за меня…

Виндлайер смотрел на меня во все глаза:

– То, что ты думала об отце…

Мое сердце бешено колотилось. Стены, стены, стены!

– Я все время скучаю по папе.

Виндлайер потянулся ко мне, и я поспешно встала:

– Тут так холодно. Пойду я лучше под крышу. Керф, ты не замерз?

Глаза Керфа сверкнули, и Виндлайеру пришлось отвлечься, чтобы вернуть рвущегося с поводка пса к ноге. К тому времени, когда он совладал с Керфом и заставил того подняться, чтобы идти за мной, я уже шла по палубе, и он не мог до меня дотянуться. Матрос, сворачивавший канат, замер и уставился на меня. Выходит, хоть Виндлайер и может одновременно скрывать меня ото всех и управлять Керфом, это дается ему нелегко. Надо запомнить на будущее.

Увы, я вручила ему оружие, которое он сможет использовать против меня. Понял ли Виндлайер, что если коснется моей неприкрытой кожи, то сможет проникнуть мне в голову? Я не стала оборачиваться на него, не стала задерживаться на этой мысли. Надо стараться лучше защищать свой разум. Теперь мне уже не верилось, что я смогу заполучить Виндлайера или Керфа в союзники. Мимо, шлепая босыми ногами, прошел старый моряк в мокрой до нитки рубахе и даже не взглянул на меня.

Я подошла к люку и спустилась в нутро корабля, где меня ждала наша злосчастная каюта. Я шла, присматриваясь к попутчикам. Несколько калсидийских торговцев, сбившись в кружок, глухо обсуждали погоду и пиратов. Я остановилась рядом и прислушалась. Никто не обратил на меня внимания. Мне стало известно, что наш корабль славится как самый быстрый за пределами Калсиды. Никогда еще пираты не брали его на абордаж, хотя не раз пытались догнать. Он также всегда уходил из-под носа так называемого Пошлинного флота и незамеченным проскальзывал мимо Пиратских островов, не платя дань королеве Этте и ее головорезам.

– А пиратские корабли, которые могут погнаться за нами, тоже входят в Пошлинный флот? – спросила я вслух.

Никто и ухом не повел, однако юноша, стоявший на краю кружка, вдруг произнес:

– Ну разве не забавно: королевство Этты зовется королевством Пиратских островов, но ее саму донимают пираты!

Седоусый торговец рассмеялся и сказал в ответ:

– Смешно и очень отрадно для всех, кому приходилось идти мимо Пиратских островов, молясь, чтобы нас не приметил король Кеннит. Уж он-то забрал бы и груз, и корабль и распорядился ими по своему усмотрению. А если ты не мог заплатить выкуп, то судьба тебе была остаться на Пиратских островах навеки.

– Кеннит? – переспросил молодой торговец. – Или Игрот?

– Кеннит. Игрот был еще до меня. И он был куда хуже: груз забирал, команду насиловал и резал, а корабль топил. У него был живой корабль, да такой, что быстрее не сыщешь. Много лет он держал торговцев в страхе. А потом просто исчез. – Старик сделал большие глаза и сообщил насмешливо-зловещим тоном: – Говорят, в ненастные ночи иногда является людям его корабль на горизонте. Паруса его горят огнем, а носовое изваяние кричит от нечеловеческой муки!

Мгновение юноша испуганно таращился на него, а потом все дружно расхохотались.

– Как думаете, сумеем мы избежать встречи с Пошлинным флотом королевы Этты? – спросил молодой торговец, пытаясь сделать вид, будто вовсе и не упал в грязь лицом.

Пожилой засунул пальцы рук за узорчатый пояс, поджал губы и задумчиво изрек:

– Может, сумеем, может – нет. Лично я договорился с капитаном так: если ему удастся уйти от Пошлинного флота, то я заплачу ему половину того, что пришлось бы заплатить Эттиным молодчикам. Хорошая сделка, и я с ним и раньше так уговаривался. Пять раз он перевозил мой груз. Трижды нам удавалось уйти от Пошлинного флота. По мне, так неплохие шансы. Думаю, в надежде на мое небольшое вознаграждение кэп чуток прибавит парусов.

– И правда, неплохие шансы, – согласился молодой.

Послышались неловкие шаги по трапу. Я подняла глаза и увидела, что на нижнюю палубу спускается Керф, а за ним – Виндлайер.

– Вот вы где! – радостно сказала я им. – А я чуть не бегом вниз побежала, очень уж хотелось от дождя спрятаться.

Керф ничего не сказал, а Виндлайер посмотрел на меня хмуро.

– Нам лучше вернуться в каюту, – деревянным голосом заявил он и повел Керфа мимо меня.

Я не двинулась с места.

– Что будет со мной? – спросила я, не понижая голоса. – Что Двалии от меня нужно? Ради чего она отправилась в такую даль, принесла столько бед, пролила столько крови? Она продала Аларию в рабство без малейших сожалений, чтобы мы уехали из Калсиды, а ведь Алария прошла вместе с ней такой долгий путь. Почему Двалия не продала меня? Или тебя?

– Тихо! – шепотом сказал Виндлайер. – Я не могу говорить с тобой здесь!

– Это потому, что все эти люди не видят и не слышат меня? Да? И они подумают, что ты спятил и говоришь сам с собой? – Я нарочно возвысила голос и старалась проговаривать каждое слово очень четко.

Мне стало заметно, как узы Керфа слабеют, когда кто-то из торговцев обернулся, пытаясь понять, правда ли он что-то слышал, или ему почудилось. Через мгновение Виндлайер обуздал Керфа, и тот снова уставился в пустоту.

Голос Виндлайера дрожал от напряжения, когда он прошептал:

– Брат, прошу тебя…

У меня не было причин чувствовать к нему что-то, кроме ненависти. Это он постарался, чтобы они смогли меня похитить. Он подавлял мою волю, когда меня увозили. Он делал меня и Шун невидимыми для всех, кто мог бы нам помочь. И до сих пор скрывал меня от людей. В плену меня держала Двалия, но моим тюремщиком был Виндлайер.

Глупо и противоестественно было жалеть его. Но я ничего не могла с собой поделать. Старалась смотреть на него холодно и гневно, но его голубые глаза наполнились слезами, он прошептал:

– Пожалуйста…

И моя решимость была сломлена.

– Ладно, поговорим в каюте, – сказала я тоном ниже.

Его горло перехватило от ужаса, и он пискляво охнул:

– Нет! Она услышит.

Тут один из торговцев повернулся и уставился на Виндлайера с негодованием:

– Эй, почтенный! Вы что это, вздумали подслушивать наши разговоры?

– Нет! Нет… Мы промокли и спустились вниз, чтобы немного обсохнуть. Вот и все.

– И не нашли, где встать, кроме как рядом с нами?

– Я… мы уходим. Уже уходим.

Виндлайер в отчаянии посмотрел на меня, потом подтолкнул Керфа, они побрели обратно к люку и вылезли на палубу, где бушевал дождь (вот торговец, наверное, удивился-то!). Я не спеша пошла за ними. Виндлайера била дрожь, когда он вел нас обратно к рубке. Но в нашем убежище под карнизом уже устроился какой-то юнга, чтобы выкурить трубочку. Он покосился на Виндлайера и отвернулся. Я громко кашлянула. Юнга и ухом не повел.

– Брат! – с упреком протянул Виндлайер и побрел дальше по палубе.

Керф без единого слова пошел следом. Ветер усилился и принес новые тучи, дождь зарядил пуще прежнего. Спрятаться от него было негде. Виндлайер остановился и с несчастным видом оперся на планшир:

– Она убьет меня, если узнает, что я отвечал на твои вопросы. – Он покосился на меня. – А если я не буду отвечать, ты заставишь меня надорваться, и все пропало. Тебя все труднее прятать. Я спрятал целый отряд солдат от всего города. Почему же мне так трудно прятать тебя?

Мне это было неизвестно – и мне было все равно.

– Почему я? Зачем вы разрушили мой дом и мою жизнь?

Виндлайер покачал головой, словно его глубоко уязвило то, как неправильно я все поняла.

– Не разрушили твою жизнь, – возразил он, – а направили тебя на Путь истинный. Так мы сможем присматривать за тобой, чтобы ты не создала ложного пути и не привела нас всех к ужасному будущему.

Я уставилась на него, ничего не понимая.

Он вздохнул:

– Би… Потому-то ты так важна! Ты – часть истинного Пути. Давно, очень давно пророкам снятся сны о Нежданном Сыне. Он упоминается в сотнях свитков с записями снов, в том числе самых древних. Нежданный Сын – средоточие перекрестков. Он – развилка. Цепь событий, как говорит Симфэ. Ты создаешь все новые и новые развилки. Ты опасна. – Виндлайер присел на корточки, чтобы заглянуть в мое залитое дождем лицо. – Понимаешь?

– Нет.

Он схватился за голову и сдавил виски, словно в приступе боли. Капли стекали по его лицу: то ли дождь, то ли слезы, то ли пот. Керф таращился на волны с коровьим смирением, не пытаясь даже спрятать лицо от дождя. Буря усиливалась. Паруса хлопали у нас над головами. Корабль взлетал на волну и проваливался вниз, отчего у меня внутри все сжималось.

– Чем больше снов об одном и том же, тем вернее оно случится, – продолжал Виндлайер. – Нежданный Сын несет перемены в мир. Если тебя не остановить, из-за тебя весь мир свернет на неправильную дорогу. Ты – угроза для Слуг, угроза для Клерреса! Все сны говорят: изменения, причиняемые тобой, так огромны, что больше никто не сможет предсказывать будущее! Тебя необходимо остановить!

Тут он спохватился и зажал себе рот ладонью.

– И вы думаете, что я – этот Нежданный Сын? – Я широко развела руки, показывая, какая я маленькая. – И если меня не остановить, я разрушу мир? Я? – Порыв ветра ударил меня в лицо. – И как же вы хотите остановить меня? Убить?

Корабль тряхнуло, и я вцепилась в планшир. Ветер ревел, дождь так и хлестал.

– Ты должна быть им. – Отчаянная мольба звучала в его словах. Мне показалось, он вот-вот расплачется. – Двалия сказала, что убьет меня, если я нашел не того ребенка. Она так разозлилась, когда выяснилось, что ты девочка… Тогда-то она и начала сомневаться во мне. И в тебе. Но для меня все просто. Если ты – не он, тогда кто же? В своем единственном истинно пророческом сне я видел, как нашел тебя. Ты и есть он, и, если мы не заберем тебя в Клеррес, ты заставишь весь мир свернуть на неправильный путь. – Он вдруг заговорил совсем иначе, строго и повелительно: – Когда прибудем в Клеррес, надо сделать так, чтобы все поверили: ты – Нежданный Сын и мы все сделали правильно. Ты, ты сама должна постараться и заставить их поверить. Если мы не…

Тут он внезапно захлопнул рот с такой силой, что аж зубы клацнули. Глаза у него полезли на лоб, и он уставился в пустоту поверх моей головы. Когда Виндлайер снова опустил взгляд на меня, то смотрел так, будто я предала его.

– Это же все ты, да? Ты делаешь это прямо сейчас, заставляешь меня выбалтывать все, а когда будешь все знать – сможешь изменить. Потому что ты и есть он. Ты мешаешь мне прятать тебя. Ты делаешь так, чтобы Двалия на меня злилась. Ты сбежала, и так много наших погибло. Мы поймали тебя снова, но теперь Реппин мертва, а Алария продана в рабство. Остались только Двалия и я и еще этот Керф. А все остальные… Ты изменила их судьбы так, что они умерли! – Он был в ярости.

Меня охватил страх. А ведь мы с ним почти стали союзниками! От разочарования у меня перехватило дух.

– Брат, – сказала я дрожащим голосом, – все это случилось только потому, что вы похитили меня! – Как я ни сдерживалась, рыдания вырвались из моей груди. Я выкрикивала слова сквозь ком в горле. – Это не я! Это Двалия! Это она пришла и убила столько людей. Она привела всех своих небелов на смерть. Не я. Не я!

Я обессиленно повалилась на колени.

Не может быть, чтобы Виндлайер был прав. Не может быть, чтобы смерть всех этих людей была на моей совести. Фитц Виджилант… Отец Пера… Ревел… Не может быть, чтобы все это из-за меня!

Страх рос во мне, и буря усиливалась вместе с ним. Казалось, ураган рвется из моей груди и бушует вокруг нас. Через фальшборт перехлестнула волна. Она окатила меня с головой, и я машинально схватилась за ногу Керфа. Кто-то выкрикнул команду, мимо нас пробежали трое матросов. Нос корабля стал задираться, словно мы карабкались на гору.

Один из матросов на бегу крикнул Виндлайеру:

– Убирайся в трюм, балда!

Я встала, оттолкнувшись от палубы. Ветер дул словно со всех сторон. Корабль парил на гребне волны.

А потом он снова накренился, и мы заскользили по палубе. Меня пронесло мимо Виндлайера, я кричала от страха.

– Держи ее! – велел он Керфу. – Отведи обратно вниз!

Тот наклонился, схватил меня за шиворот и поволок к люку, как мешок с поклажей. Виндлайер цеплялся за Керфа. Матросы ругались, что мы путаемся у них под ногами. Они двигались целеустремленно, но команды, которые они исполняли, казались мне бессмысленными. Матросы карабкались на мачты, а ветер хлестал их, и при каждом порыве паруса трещали, грозя разорваться. Палуба снова накренилась. Наконец мы добрались до люка, но он оказался закрыт. Виндлайер присел на корточки и заколотил в него, крича, чтобы нас впустили. Керф бросил меня и опустился на колено. Застонал и приподнял крышку люка. Мы почти кубарем скатились по трапу вниз, и кто-то с грохотом захлопнул крышку за нами. Кругом была темнота.

В первую минуту казалось, что бояться больше нечего. Потом грубо обтесанные доски нижней палубы накренились. В темноте раздался испуганный крик, но кто-то рассмеялся и сказал:

– Какой же ты торговец, парень, если вопишь от пустяковой качки!

– Эй, погасите фонарь! – крикнул кто-то.

Свет в отдалении померк, и темнота сделалась непроглядной. Мир вокруг меня вздымался и опускался, как качели.

Я не знала, в какой стороне наша каюта. А вот Керф знал.

Виндлайер сказал мне на ухо:

– Иди за нами.

И я пошла. Держалась за его рубашку сзади и двигалась мелкими шажками, и все равно мы постоянно налетали в темноте на что-то: бились о балки, наткнулись на чей-то гамак, споткнулись о дорожный сундук – и наконец перевалились через порог, за которым оказалась наша каюта. Пол ходил ходуном. Я опустилась на корточки, а потом села на пол, упершись ладонями в палубу, чтобы меньше скользить. Но тут Керф попытался закрыть дверь, и выяснилось, что я сижу у него на пути. Тогда я, не вставая – встать было страшно, – отползла прочь. Ощупью мне удалось найти угол и забиться в него. Там и осталась сидеть, баюкая свою покрытую синяками руку. Я промокла до нитки, с волос текло за шиворот. В каюте было не продохнуть, но меня била дрожь от холода и отчаяния. Пусть Двалия злится сколько влезет. Мне нужно знать правду!

– Зачем ты похитила меня? Что ты собираешься со мной сделать? – отчетливо и громко произнесла я в темноте.

Двалия шумно заворочалась на койке, когда корабль опять резко качнуло.

– Сделай так, чтобы она помалкивала! – велела она Виндлайеру. – Усыпи ее!

– А он не может! Я знаю, как защитить от него свои мысли! Он не может управлять мной.

– Ну, тогда я сама! Я могу усмирить тебя палкой, так что лучше заткнись по-хорошему!

Она пыталась угрожать мне, но в голосе ее под тонким слоем злобы пряталась боль. И тень страха. Корабль снова накренился, и меня вжало в угол. Я чувствовала себя котенком, которого посадили в ящик и трясут. Но я напомнила себе, что матросы на палубе выглядели ужасно занятыми и напряженными, но не напуганными. Нельзя было бояться.

– У тебя нет палки, а если бы и была, ты не видишь, где я и куда бить. Ты что, боишься ответить мне? Зачем ты меня похитила? Что ты собираешься со мной сделать?

Она вдруг села на койке: это было ясно по тому, как зашуршало одеяло, а потом раздался глухой удар, когда Двалия стукнулась головой о верхнюю койку. Я хихикнула – сначала сдавленно, потом в полный голос. Сидя в темноте, в раскачивающейся каюте и дразня Двалию, я вдруг ощутила странную власть над ней.

Потом подлила масла в огонь:

– А если корабль потонет? Все твои планы пойдут прахом! Только представь: корабль идет ко дну, а мы сидим тут. Даже если и выберемся из каюты, нам нипочем не найти люк в темноте. Мы все умрем здесь, когда в трюм хлынет ледяная вода и затопит нас. Или, может, корабль сначала перевернется?

Виндлайер прерывисто втянул воздух. Мне было жалко его, но в то же время казалось: а вот и поделом! Разве я не имею права заставить их почувствовать себя такими же напуганными и несчастными, какой чувствовала себя я, когда они увезли меня из дому?

Корабль накренился, потом мы как будто налетели на что-то, но двинулись дальше. Тут Двалию вырвало. Рядом с ее койкой стояло ведро, но, судя по звуку, скупая струйка рвоты расплескалась по полу. Дурной запах усилился.

– Ты думала, что я – Нежданный Сын. А потом решила, что нет. Так вот, я думаю – я и есть он! Я меняю мир прямо сейчас. И ты никогда не узнаешь, как я его изменю, потому что, по-моему, не дотянешь живой до ближайшего порта. Ты явно похудела и ослабла. А если ты умрешь и Виндлайер останется один с нами? Вряд ли я поеду в этот ваш Клеррес! – И я снова засмеялась.

На мгновение воцарилась тишина, словно буря утихла и корабль замер. В этой тишине Двалия заговорила:

– Что я с тобой сделаю? То же, что сделала с твоим отцом! Я разорву тебя в клочья! Я вытяну из тебя все тайны, даже если для этого мне придется содрать с тебя кожу дюйм за дюймом! А когда я закончу с тобой, то отдам тебя заводчикам. Они давно уже хотели заполучить кого-то из твоей породы. Как бы я ни изуродовала тебя, думаю, они уж найдут кого-нибудь, кто будет насиловать тебя до тех пор, пока ты не понесешь. Ты молода. Думаю, они сумеют получить с тебя пару десятков младенцев, прежде чем твое тело откажет. – И она издала странный звук, будто каркнула.

Я никогда не слышала раньше, чтобы Двалия смеялась, но сразу поняла, что это был смех. Страх, ледяной страх, холоднее забортной воды, волной вздыбился во мне. Растерянность захватила власть надо мной. Что она там говорила? Я попыталась отыскать в себе былую уверенность:

– Ничего ты моему отцу не сделала! Ты его и в глаза не видела!

Повисло молчание, пол накренился в другую сторону, и было слышно, как трутся друг о друга доски корабля. Потом Двалия заговорила снова, голосом самой тьмы:

– Да ну? Так ты даже не знаешь, кто твой отец!

– Я знаю своего отца!

– Правда? Ты видела его светлые волосы и глаза? Его насмешливую улыбку и руки с длинными пальцами? Думаю, нет. Я ослепила эти глаза! Я навсегда прогнала из них насмешку! И я срезала подушечки с длинных пальчиков твоего отца! Это уже после того, как выдернула его ногти, потихоньку-понемногу… Больше он никогда не сможет жонглировать, не достанет яблоко из воздуха! Я сняла кожу с его стоп – медленно, очень медленно! А потом я зажала его левую ступню в тисках и стала медленно-медленно сжимать, закручивая винт не более чем на четверть оборота при каждом вопросе. Не важно, отвечал он или нет. Я спрашивала, он выкрикивал что-то или рыдал. И я поворачивала винт. Все туже и туже, и свод его стопы вспучивался, вспучивался, а потом – хрясь! – Она снова закаркала.

Виндлайер шумно и часто дышал в темноте. Что он сдерживает – смех или слезы?

– Кости не выдержали и сломались. Одна осталась торчать вверх, словно крохотная башня из слоновой кости. О, как же он вопил! Я стояла рядом, я смотрела наверх, на моих зрителей, я ждала и ждала, пока он не умолк, потому что у него не осталось сил кричать. И тогда я повернула винт еще на четверть оборота.

На долгое мгновение мир вокруг меня замер в неподвижности. Казалось, даже корабль повис без движения, почти что ровно. Отец, которого я не знала? Отец, которого пытала Двалия… Кого-то она точно пытала, в этом я не сомневалась. Она описала это так, будто рассказывала о самом изысканном блюде, которое пробовала, или о самой чудесной песне, которую слышала. Но мой отец? Своего отца я знаю. Он также отец Неттл, и все эти годы он был мужем мамы. Разумеется, он – мой отец.

Но мой мир летел в тартарары, как корабль в бурю, и я не могла не задаться вопросом: а что, если это на самом деле не мой отец? Что, если он никогда не был моим отцом? Баррич же не был отцом Неттл. И до меня много детей вырастили приемные родители. Но Молли была моей матерью. В этом я не сомневалась ни мгновения. Если только… Мне в голову пришло такое про маму, что и подумать страшно. Но это объяснило бы, почему я так не похожа на него… И почему он так легко бросил меня в тот день. Он сказал – ему нужно идти, нужно спасать искалеченного старого попрошайку. Слепого нищего со сломанной рукой и искалеченной, выпирающей вверх ступней…

Тут корабль медленно, тошнотворно накренился. Мне показалось, будто он встал торчком на носу. Мы движемся или стоим на месте? Я не могла понять, пока не раздался удар, мощный и в то же время глухой. Что-то стукнулось о стену рядом со мной, а потом, когда корабль попытался выровняться, свалилось на пол. Я почувствовала, как он начал тонуть и вдруг выпрыгнул на поверхность как пробка. Даже тут, под палубой, я слышала, как наверху затрещало дерево и закричали матросы. Что случилось?

– Судя по звуку, мы потеряли часть такелажа. Может, даже мачту, – раздался глубокий голос Керфа. Эти слова он выговорил медленно, потом будто спохватился и встревоженно спросил: – Куда мы плывем? Когда это мы успели сесть на корабль? Я вез свою добычу, свою женщину домой к матери! Где она? Как мы тут очутились?

– Усмири его! – крикнула Двалия Виндлайеру, но тот не отозвался.

Я вытянула ногу и уперлась ею во что-то мягкое и податливое, лежащее на полу.

– Кажется, Виндлайер ударился головой, – сказала я и тут же мысленно обругала себя за глупость.

Виндлайер в беспамятстве, он не сможет остановить меня. Керфу, скорее всего, нет до нас дела. Мне выпала отличная возможность убить Двалию и освободить нас всех. Корабль трясся и содрогался. Потом вдруг снова задрал нос и стал карабкаться на волну. Пол накренился, и Виндлайер покатился вниз.

Оружие. Мне нужно оружие! Но в каюте нет ничего подходящего. Ничего такого, что я могла бы использовать, чтобы убить Двалию…

Только Керф.

– Ты в плену. Как и я. – Я старалась говорить ровным, глубоким голосом. Как взрослая и умная, а не маленькая напуганная девочка. – Аларию они забрали у тебя и продали в рабство. А еще раньше ты из-за них навсегда потерял леди Шун, потому что они обманом заставили тебя привести ее к ним, вместо того чтобы отвезти домой. Помнишь, Керф? Помнишь, как они уволокли тебя в волшебный камень и ты едва не потерял рассудок? А потом они сделали это снова. И вот теперь они заманили тебя на корабль, который уносит тебя прочь из родной Калсиды, прочь от дома. – Как я ни старалась, мой голос звучал все пронзительней, пока я пыталась убедить Керфа, что с ним обошлись несправедливо.

Он ничего не ответил. И я отважилась поставить на кон все:

– Надо убить ее! Мы с тобой должны убить Двалию! Это единственный способ остановить ее!

– Ах ты, маленькая злобная дрянь! – завизжала Двалия.

Было слышно, как она заворочалась, пытаясь выбраться из койки, но из-за крена корабля она оказалась внизу, а я – наверху. Ждать, пока Керф решится, было нельзя. Он все еще с трудом соображал. Я попыталась бесшумно сползти вниз. Всего через несколько мгновений корабль выровняется, балансируя на гребне волны, надо успеть…

Я придвинулась к койке, кое-как выпрямилась и стала ощупью искать в темноте Двалию. Она пыталась встать. Главное было – не коснуться ее раньше времени, чтобы она до последнего мгновения не поняла, где я и что задумала. Примерно прикинула, где ее шея, и рванулась наугад, выставив руки перед собой. Сначала наткнулась на нос и подбородок, потом нашарила горло и вцепилась в него что есть силы обеими руками.

Двалия ударила меня по голове сбоку, в ухе зазвенело. Я давила и давила, но мои ладони были слишком малы: я лишь щипала ее шею, но придушить не могла. Она закричала на меня на незнакомом языке; в непонятных словах отчетливо звучала злоба. Я резко наклонилась, пытаясь вцепиться ей в глотку зубами, но промахнулась и укусила щеку. Понимая, что это ее не убьет, все равно изо всех сил стиснула зубы, вгрызаясь в ее мясистое лицо. Она заверещала и принялась колотить меня кулаками. Мне вдруг стало ясно, что она бьет меня, потому что боится, что, если попытается оторвать меня от себя, я прихвачу с собой ее щеку. Живое мясо куда жестче, чем приготовленное. Я вгрызалась в ее плоть, охваченная ненавистью и торжеством. Ее кулаки осыпали меня болезненными ударами, но скоро она за это поплатится. Я стиснула зубы и стала трепать ее щеку, как волк треплет кролика.

Тут нас вслепую нашарил Керф, и во мне вспыхнула надежда. Если Керф поможет мне, мы убьем ее. Корабль как раз выровнялся. Керф мог бы вытащить меч и проткнуть ее. Мне хотелось сказать ему это, но я не решалась разжать зубы. А потом, к моему ужасу, он схватил меня.

– Отпусти, – произнес он без выражения, словно во сне.

– Оттащи ее, – велел ему Виндлайер. Его только временно оглушило, а теперь он пришел в себя.

– Нет! Нет, нет, нет! – кричала Двалия.

Она схватила мою голову и прижала к себе, но Керф был сильнее. В тот самый миг, как мои зубы наконец сомкнулись, он рывком оттащил меня от Двалии, и кусок ее щеки оторвался и остался у меня во рту. Керф отбросил меня в сторону, будто лопату с песком. Я упала, выплюнула мясо Двалии и заскользила по полу, потому что корабль вновь накренился. Свалилась в угол и попыталась взять себя в руки. Двалия истошно вопила, Виндлайер ныл, требуя объяснить, что случилось, не ранена ли она и что ему делать. Меня тошнило из-за того, что я сделала. Кровь Двалии стекала по моему подбородку. Я облизала зубы и сплюнула остатки Двалии на пол.

Виндлайер квохтал над Двалией. Где Керф и что он собирается делать, я понятия не имела. «Выбирайся отсюда!» Как только она опомнится, она изобьет меня. Теперь я знала, какое наслаждение это ей доставляет. Теперь Двалия не остановится, пока не убьет меня.

В темноте и качке я уже не могла понять, где что. Корабль снова накренился, и меня прижало к стене. Я поползла вдоль нее, растопырив руки, но двери не нашла. Потом судно ударилось о стену воды и качнулось в сторону. С палубы донеслись отчаянные крики матросов. Похоже, мне угрожало нечто пострашнее Двалии. Но я решила, что сначала выберусь из каюты, куда-нибудь подальше от этой женщины, а потом уж буду бояться.

Когда корабль снова задрал нос, я нарочно соскользнула к противоположной стене. По пути запнулась о чей-то башмак – возможно, Керфа. Я плюхнулась на стену, нашарила дверь, открыла ее и вывалилась наружу. Крен снова изменился, и дверь захлопнулась за мной. Двалия продолжала во всю глотку проклинать меня. Интересно, скоро ли они поймут, что меня уже нет в каюте?

Я поползла по темной нижней палубе под раскачивающимися гамаками. Вокруг ругались и молились. Было слышно, как плакали взрослые мужчины. Я наткнулась на столб-подпорку, приостановилась и стала вспоминать, как выглядело пространство между палубами. Потом, когда корабль перевалил очередную волну, я доковыляла до следующего столба. Схватилась за него, подождала и двинулась дальше, мимо какого-то человека. Куда угодно, лишь бы подальше. Если корабль пойдет ко дну, я не хочу тонуть рядом с Двалией.