Текст книги "Полет над бездной"

Кьюнайн вытянул манипулятор и повернул маховик влево.

– Он остановился на отметке «два». Позволю себе предположить, что без ключа дальше его не повернуть.

– Совершенно верно, – похвалил дройда мальчик. Протянув вперед руку, он осторожно коснулся силового поля. Ему удалось погрузить в него руку, но лишь на несколько сантиметров. – Нет, нет, – проговорил Анакин. – Поле еще слишком сильно. Прочти мне другие обозначения.

– Еще имеются три маховика. Первый имеет световой индикатор. На нем написано: «ОТНОСИТЕЛЬНАЯ НАПРЯЖЕННОСТЬ ЛЕВОЙ ЧАСТИ ДВОЙНОГО СИЛОВОГО ПОЛЯ». Он имеет деления от одного до одиннадцати. Сейчас он установлен на отметке «шесть». Похоже на то, что двумя другими маховиками регулируются установки в режиме счетверенного поля. Совершенно ясно, что пульт установлен в режим двойного поля. Положения для режима счетверенного поля тут ни при чем.

– Поверни маховик двойного поля до самого упора.

Дройд повиновался. Силовое поле, окружавшее детей, тотчас потемнело. Это было заметно, несмотря на почти полный мрак, царивший в шахте репульсора.

– Поверни его в другую сторону.

Кьюнайн так и сделал. Поле побледнело и стало невидимым даже в инфракрасных лучах. Анакин снова уперся рукой в поле. На этот раз оно больше поддалось, но вырваться за его пределы было невозможно.

– Есть на этой штуковине какие-нибудь еще приборы управления? – спросил Анакин.

– Это все, – сказал Кьюнайн.

– Так и думал, – произнес мальчуган. – Недаром я ничего больше не ощущал.

– Тогда зачем было спрашивать?

– Просто хотел убедиться, что так оно и есть, – объяснил юный умелец. – Не веди себя больше так странно, хорошо?

– Разве я веду себя как-то необычно? – удивился дройд. – Или же вам просто хочется, чтобы я думал, будто веду странно? Не в этом ли состоит ваш план?

– Кьюнайн, нам не до выяснения отношений, – вмешался Джесин. – Отложим это на потом. Делай то, что ты делаешь. Договорились?

– Ничего я не делаю, – с сомнением посмотрел на мальчика Кьюнайн. – Я только выполняю команды.

– Да брось ты обижаться по пустякам, Кьюнайн, – успокоил его Джесин. – Скажи, а дальше, в сторону уменьшения, маховик нельзя повернуть? Слабее поле не сделать?

– Без ключа – не сделать.

– Ну, хорошо, – заключил мальчуган. – Надеюсь, и этого будет достаточно. Попробуем. – Вытянув перед собой руки и растопырив пальцы в стороны, он закрыл глаза и шагнул. Он двигался до тех пор, пока пальцы его не соприкоснулись с силовым полем. – Надо двигаться потихонечку-полегонечку, – напомнил он себе.

Он плавно, медленно погружал руку в ослабленное силовое поле. Пространство вокруг его рук начало светиться – сначала ярко, но затем оно стало бледнеть. Наконец Анакин оказался заключен как бы в пузырь, границы которого обозначены искрением силового поля. Мальчуган продолжал двигаться дальше, но, похоже, у него больше не было сил.

– Помогите же мне, – обратился он к старшему брату к сестре.

Джесин и Джайна осторожно шагнули в выступ, образованный в силовом поле. Закрыв глаза, старший мальчик вытянул руки вперед. Нахмурившись, покачал головой:

– Не понимаю, как мы тебе можем помочь. Ах да, теперь усек.

Он стал расталкивать поле руками. Джайна последовала примеру брата. Пузырь снова замерцал, заискрился, но не так ярко, и на этот раз свечение прекратилось быстрее.

– Попробуй еще раз, Анакин, – сказала девочка.

Мальчуган стал давить на поле лишь одной левой рукой – медленно, упорно, отчего силовое поле стало отступать все дальше и дальше. Сжав пальцы в кулак, он выставил лишь указательный палец. Продвигая поле еще дальше, Анакин заметил, что его палец проткнул поле, как резиновый шарик.

– Джесин, возьми мою руку, – произнес он. – А ты, Джайна, возьмись за его руку.

Джесин схватил левой рукой правую руку младшего брата, а Джайна взяла руку старшего братишки своей левой. Анакин продолжал нажимать на поле до тех пор, пока сквозь его оболочку не проник сначала весь палец, затем рука, плечо, голова, грудь. Подавшись всем телом вперед, Анакин продолжал оказывать плавное, но упорное давление. Подняв левую ногу, он просунул ее в образовавшееся отверстие. Поле засверкало на мгновение. Правую ногу оказалось вытащить чуть легче.

Вот он и весь снаружи. Внутри, в пузыре, лишь правая рука. Анакин по-прежнему двигался вперед – очень медленно, наваливаясь всем телом, и тянул за собой и брата. Когда рука Джесина прикоснулась к силовой стене, она засверкала искрами. Джесин вздрогнул и отпрянул назад. Создавалось впечатление, что поле оказывало ему большее сопротивление, чем его брату. Судя по выражению лица Джесина, ощущение было не из приятных. Поле не позволяло ему просунуть голову, осыпая ее искрами и вспышками. Наконец его голова оказалась снаружи. Мальчик негромко вскрикнул от боли. Наэлектризованные волосы его встали дыбом. С таким же трудом он извлек чз пузыря одну ногу, затем вторую.

Освободившись от пут поля, Джесин облегченно вздохнул. Младший брат по-прежнему удерживал его руку. Оба они тянули за собой и сестру. Снова засверкали искры – на этот раз более темным, сердитым огнем.

– Ах! Как горячо! – воскликнула Джайна.

– Не обращай внимания, – посоветовал ей старший брат. – Закрой глаза. Так легче. Давай, лезь сюда. Рука свободна. Голова. Держись! Ты почти выбралась. А вот и лицо снаружи. Это самое трудное. Посмотрела бы ты на свои волосы! Нет, нет! Глаза открывать рано. Хорошо. Теперь одну ногу вперед. Потихоньку. Другую ногу. Подними, перешагивай. Шагай. Хоп!

Джайна навалилась на своего брата, и тот упал, увлекая за собой и Анакина. Остатки оболочки пузыря еще раз вспыхнули и погасли. Словно и не было никакого нарушения силового поля, стена вновь стала ровной и гладкой.

– А больно-то как было, – пожаловалась Джайна. – Словно ток прошел по всему телу.

– Тебе, наверно, больше досталось, чем мне, – сказал Джесин.

Все трое поднялись с пола, помогая друг другу.

– А тебе досталось, Анакин? – спросил он у младшего брата.

– Ничуточки, – мотнул головой мальчуган. – Немножко щекотно только и всего. Правда, приятного мало.

– Вы сделали невозможное, – заметил Кьюнайн. – Такого не бывает. Никто не может пройти сквозь силовое поле.

– А мы сквозь него и не проходили, – возразил Анакин. – Мы прошли между его половинками. Сначала их растянули, а потом пролезли между этими половинками. Только и всего.

– Ах, вот как. Только и всего. Тогда мне совершенно понятно.

– А как быть с Чубаккой, Эбрихимом и тетушкой Марчей? – спросила Джайна.

– Вряд ли их можно вытащить с этой стороны, – покачал головой Аяакин. – Чем ты больше и тяжелее, тем труднее тебя вытащить из поля.

– А ты не можешь что-нибудь придумать с пультом управления? – спросила девочка.

Подойдя к пульту, мальчуган посмотрел на него, коснулся его рукой и закрыл глаза. Он сосредоточил все свое внимание, чтобы мысленно заглянуть внутрь прибора. Наконец он оторвал руку от прибора и открыл глаза.

– Ничего не получается.

– Но ведь ты умеешь заставлять машины выполнять твои приказания, – настаивала девочка.

– С маленькими предметами мне справиться ничего не стоит, – объяснил Анакин. – То, что можно делать, я делаю. А у этого замка очень уж много деталей. И замок этот работает, как ему и полагается.

– Более понятного объяснения я и не желал, – отозвался Кьюнайн. – Насколько я могу понять, вы не в состоянии выручить остальных?

– Нет, – покачал головой мальчуган. – Без ключа сделать это нельзя.

– Я вижу, что вы все заранее спланировали, – заметил дройд.

– План заключался в том, чтобы ты смог открыть замок, – строго произнес Эбрихим. – Но оставим это. Если нам всем нельзя выбраться, то, очевидно, детям самим придется попытаться это сделать. Разумеется, с твоей помощью, Кьюнайн.

– Что? – воскликнул Кьюнайн. – И каким образом мы должны выбраться?

– Разумеется, на борту «Сокола».

– Один момент, – произнес Джесин. – Вы хотите, чтобы мы управляли кораблем?

Посмотрев на Эбрихима, Чубакка издал лающий звук, затем оскалил зубы и покачал головой.

– Согласен, затея рискованная и опасная, – сказал дролл, обращаясь к Чубакке. Затем продолжал: – И все же это наилучшее из плохих решений. Вы же сами сказали, Чубакка, что ремонт почти окончен. Я уверен, зам не составит никакого труда объяснить детям, что им еще предстоит сделать. У меня нет никаких сомнений, что с ремонтом они справятся. Что же касается нас, то мы не представляем никакой ценности как заложники, и Тракену это известно. Три бриллианта уже за пределами силового поля. Анакин, Джесин, Джайна, – отправляться в полет самостоятельно опасно. Разумеется, если вы останетесь, мы все – и вы, и мы и остальные – подвергнемся меньшей опасности. Тракен жестокий, бессердечный человек, и я не хочу, чтобы вы оказались у него в руках. Я вижу только два выхода. Во-первых, ваша мама выполнит все его требования…

– Она никогда не сделает этого, – сказал Джесин.

– Вполне согласен с тобой. Но если она согласится, то ваш дядя сочтет, что вы слишком ценны для него, чтобы отказаться от дальнейших претензий. Он будет удерживать вас в надежде добиться новых уступок. И всякий раз, как ваша родительница удовлетворит очередное его условие, у него будет больше причин не отдавать вас родителям. Думаю, вам уготована участь вечных узников.

– А если мама пойдет ради нас на уступки, это повредит многим людям, – заметила Джайна.

– И многие погибнут, – добавил Джесин.

– Совершенно верно. Альтернативным решением будет отказ госпожи Леи удовлетворить его требования. Она сделает это, полностью отдавая себе отчет в том, каковы будут последствия ее отказа, и это разобьет ей сердце. И все-таки она пойдет на это. Рано или поздно ваш дядюшка Тракен так разозлится, что всю свою злость выместит на вас. Он станет угрожать вам пытками, а возможно, действительно будет вас пытать для того, чтобы добиться от вашей мамы уступок.

– Пытать? – переспросила Джайна. – Я даже не подумала об этом.

– Неужели он действительно способен на такое? – спросил Джесин.

– Полагаю, это вполне возможно. И даже более чем вероятно.

Переводя взгляд с хозяина на детей, Кьюнайн почувствовал какую-то недосказанность. Он сам едва не произнес вслух мысль, витавшую в воздухе, но затем передумал. Почему-то никто из присутствующих не сказал, что детям лучше было бы погибнуть – быстро и безболезненно во время катастрофы, – чем стать пешками в жестокой игре. Игре, жертвами которой станут многие. Игре, которая закончится смертью этих самых пешек в тот момент, когда это станет выгодным их распорядителю. Как они благородны, как храбры, ни слова не говоря об этом. И как странно, что он, Кьюнайн, так эмоционально реагирует на все происходящее. Тут в голову ему пришла кошмарная мысль.

– Секунду! – проговорил он. – А что будет со мной?

Посмотрев на Кьюнайна, Эбрихим с трудом сдержал улыбку.

– Разумеется, ты полетишь вместе с ними, – отозвался он. – Разве могло быть иначе? Как, ты полагаешь, поступил бы Тракен Сал-Соло, проснувшись поутру и увидев, что дети исчезли, а ты здесь?

Подумав долю секунды, Кьюнайн выложил все, что он думает о своем хозяине и его спутниках.

– Так я и знал! – проговорил он. – Теперь мне ясно, что это заговор против меня.

– Мне кажется, что в большей степени жертвами заговора являются другие, а вовсе не ты, – возразил Эбрихим. – Но не об этом речь. Ступай с ними, да поживей. Чем дольше ты будешь мешкать, тем большей опасности вы подвергнетесь.

– Но мы не знаем, что с кораблем, – запротестовала Джайна. – Мы не сможем его отремонтировать.

Эбрихим поднял руку, в которой он сжимал ПУ.

– У нас есть переговорное устройство, и с помощью ПУ, встроенного в Кьюнайна, вы можете связываться с нами, пока не наладите бортовую систему связи. Чубакка скажет мне, что вам следует делать, я сообщу вам. Мы будем следить за каждым вашим шагом. Вы справитесь.

Чубакка закивал головой в знак согласия, а для вящей убедительности издал рычащий звук.

– Вы очень убедительно говорите, – обратилась к Эбрихиму Джайна, – но это не значит, что вы правы.

– Уверен, у вас все получится как нужно. А теперь вам пора уходить. С минуты на минуту могут проснуться охранники. Другого выбора у нас нет. Ступайте!

Переглянувшись, все трое ребят повернулись как один и зашагали к космоплану. Произошло это так быстро, что Кьюнайн опешил. Приподнявшись на репульсорах, он повернул свой купол в сторону детей и убедился, что их и след простыл. Прибавив скорость, он бросился за ними вдогонку.

После того как «Госпожа Удача» совершила посадку на палубу «Незваного гостя», адмирал Оссилеге собственной персоной встречал новоприбывших. Облачившись в роскошный белоснежный мундир, он стоял и смотрел. Люк космоплана открылся, и по сходне стали спускаться Ландо, Гэриэл и Календа, за которыми последовал и Трипио.

– Приветствую вас всех, – произнес адмирал. – Полагаю, ваша информация действительно любопытна, как вы это и обещали. По иронии судьбы, в тот самый момент, когда мы наконец-то можем переговариваться по обычным каналам связи, нам следует опасаться того, что нас могут подслушивать.

– Думаю, вы все убедитесь в важности информации и в том, что она должна быть секретной, – отозвался Ландо. – Пойдемте куда-нибудь, где мы сможем поговорить без помех.

– Разумеется, – отозвался Оссилеге. – Мы пойдем в мои личные апартаменты. – Сердито посмотрев на Трипио, он обратился к калрисситу: – А этой штуковине, думаю, следует остаться на борту вашего корабля.

– До чего же невежливо… – начал Трипио, но адмирал так зыркнул на него, что бедный дройд сник.

– Остальных прошу за мной. – Ландо посмотрел на Календу, но та лишь пожала плечами. Видно, и у нее возникла такая же мысль.

Адмирал столько времени проводил на мостике, что никому не могло прийти в голову, что у него могут быть личные апартаменты. Но оказалось, что у него действительно имеются собственные апартаменты, куда Оссилеге и повел своих гостей. Ландо всегда считал себя знатоком по части оформления помещений и эстетом. Его наметанному глазу тотчас стало понятно, что роскошные адмиральские апартаменты представляют собой сочетание несочетаемого. Роскошь соседствовала со спартанской простотой, огромное и великолепное уживалось рядом с мелким и дешевеньким.

Кают-компания представляла собой величественное помещение: кремовые стены и синие ковры. Она потрясала своими размерами: она была вдвое больше любого другого помещения на корабле. Почти всю переборку занимал огромный, двухметрового диаметра иллюминатор. Заглянув в него, Ландо увидел дух захватывающий вид планеты Дролл на фоне ночного неба. Светильники были расположены так, что ни один предмет не отбрасывал тени.

Что же касается личных удобств, то в апартаментах их, по существу, и не было. Походная койка в углу, рядом с ней – складной столик. Зато койка заправлена идеально. Подушка взбита и положена точно посередине кровати и в том самом месте, где одеяло и верхняя простыня аккуратно, без единой морщинки отогнуты. Порядок, царивший в помещении, указывал на то, что адмирал Оссилеге, в распоряжении которого было множество вестовых и дройдов-слуг, заправляет кровать собственноручно. Он, видно, не из тех, кто доверяет кому бы то ни было столь ответственную операцию, как заправка постели. Рядом – будильник, портативное ПУ, лампа-ночник и одна-единственная, но довольно толстая книга. Что это такое – объемистый роман, исторический фолиант, бакуранский религиозный текст или же устав бакуранского флота – Ландо не смог определить.

Никаких других предметов личного пользования в кают-компании не было. Очевидно, все эти вещи были спрятаны в шкафы и сундуки. В дальнем углу возле двери – простой письменный стол с небольшой, аккуратной стопкой документов с одной стороны и стопкой гораздо толще, но столь же аккуратной, куда были сложены проработанные материалы, – с другой. Сбоку – письменные принадлежности, настольная лампа, электронная записная книжка и еще одно ПУ. И больше ничего. Письменный стол был расположен таким образом, что, когда адмирал садился за него, как он это сделал сейчас, великолепный вид из иллюминатора оказывался у него за спиной. Кроме стула, на котором сидел адмирал, другой мебели не было. Однако Ландо заметил выкрашенного в шаровый цвет дройда-слугу, который вошел вразвалку в кают-компанию, неся на спине три складных стула. Поставив стулья возле стола с поразительной быстротой и ловкостью, дроид исчез.

Все трое гостей сели лицом к столу, и адмирал выжидающе посмотрел на них.

– Расскажите мне все, что вы знаете о Центральной Станции, – проговорил он.

Прочистив горло, первой заговорила лейтенант Календа. В голосе ее была некоторая нервозность.

– Суть нашего доклада состоит в том, что Центральная Станция является устройством, уничтожающим планеты. Именно ее используют для превращения звезд в сверхновые.

– Понимаю, – произнес адмирал с таким видом, словно Календа сообщила ему меню ужина.

– Кроме того, мы уверены, что планетарные репульсоры представляют собой средство для отключения Центральной.

– Неужели? – спросил Оссилеге все тем же бесстрастным тоном. – Весьма интересно. А не расскажете ли вы мне об этом несколько подробнее?

Глава двенадцатая
СБЛИЖЕНИЕ

В тесной каютке «Благородного гостя» дребезг будильника прозвучал невыносимо громко. Тендра Ризант с бьющимся дико сердцем вскочила с постели и, едва не запутавшись в простынях, бросилась в отсек управления.

Она не поняла, к чему этот тревожный сигнал. Что еще могло сломаться на этот раз? Она проверила дисплеи, но контрольные лампы горели зеленым огнем.

Окончательно проснувшись, Тендра вспомнила, в чем дело. Она же сама установила тревожную сигнализацию. Система должна была сработать в том случае, если гравитационное поле будет выключено.

Следовательно, поля этого не существует! Мысль ее лихорадочно заработала. Тендре стало страшно. Исчезновение поля может быть связано с целым рядом причин, главным образом неблагоприятных. Но изменить их не в ее власти. Потом можно будет дать волю своему воображению и поломать голову над тем, чем оно обусловлено. Сейчас же нужно воспользоваться этим обстоятельством. Наконец-то она может лететь. Поспешно заняв место пилота, она принялась за дело.

Прежде чем приобрести свой космоплан, Тендра не успела набраться опыта работы с навигационными компьютерами. Но у нее с тех пор было достаточно времени, чтобы восполнить этот пробел в своей летной подготовке. Быстро манипулируя нужными клавишами, она получила свое настоящее место в общей системе координат и определила курс на предполагаемый пункт назначения. После этого она предоставила компьютеру обработать введенные данные, чтобы получить необходимые величины для входа и выхода из гиперпространства.

Тендра достаточно хорошо знала свое местонахождение – у нее было сколько угодно времени, чтобы определять свое место – причем неоднократно, – но она до сих пор не решила, куда же ей лететь. Разумнее всего, решила она, ввести в компьютер различные варианты, а в последнюю минуту принять окончательное решение. И все-таки теперь, когда это решение необходимо было принимать – и как можно скорее, – оно у нее еще не созрело.

Ведь нужно не забывать, что то лицо или лица, которые управляют гравитационным полем, в любую минуту могут включить его снова. После некоторого раздумья молодая женщина пришла к определенному выводу. Центральная Станция. Вот какое название она слышала в последний раз от Ландо. Похоже, именно туда он и летел. Возможно, когда речь идет о Ландо, всякие предположения могут оказаться необоснованными. Тем более во время войны. Но надо же прибиться к какому-то берегу. Тендра ввела в компьютер нужные данные и переключила его на автоматический режим. Включился дисплей обратного отсчета времени. Секунды таяли на глазах.

Тендра решила было совершить скачок в гиперпространство, управляя кораблем вручную. Ведь именно так поступают герои голографических фильмов. Ну, нет. Герои голофильмов – бывалые пилоты, ветераны космических трасс или же настолько одаренные личности, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Ко всему, за ними солидный тыл – коллектив профессиональных сценаристов – писателей-рецидивистов. В жизни получается совсем не так, как в высосанных из пальца сюжетах. Так что вряд ли стоит опираться в своем решении на поступки этих ходячих кукол.

Кроме того, она лишь во второй раз совершит скачок в гиперпространство. Если автоматика не сработает и отключит двигатели, то лучше на рожон не лезть. Гораздо разумнее просидеть в космоплане еще месяц или два, умирая со скуки, чем рисковать двигателями гиперпривода, которые могут сгореть или же унести ее корабль в самый отдаленный конец Галактики, куда космический Макар телят не гонял.

Тендра взглянула на часы. Осталось пятнадцать секунд. Путешествие ее длится достаточно долго, а если все обойдется и ей удастся проникнуть в Кореллианскую систему и достичь доковой зоны Станции, то это еще не будет означать, что путешествие закончено.

Десять секунд. А что с Ландо? Жив ли он? Где он, не рядом ли с Центральной? Сумеет ли она отыскать его? Ведь война в самом разгаре, и повсюду неразбериха.

Пять секунд. И вообще, что она тут делает? Зачем забралась в подержанный космоплан, за который с нее содрали втридорога? Зачем ищет этого дамского угодника с ловко подвешенным языком, красавчика, которого и видела-то всего один раз? Ведь она всегда считала себя уравновешенной, трезво мыслящей женщиной. Но факты свидетельствуют совсем о другом.

Три секунды. Она совершает безумный поступок. Лезет прямо в пекло. Надо отказаться от скачка в гиперпространство, изменить курс на обратный и потихоньку возвращаться домой, где ей ничто не угрожает.

Две секунды. Нет. Слишком поздно. Если она передумает, то, возможно, всю жизнь будет жалеть об этом.

Секунда. Что ж, узнаем, чем все кончится, чем сердце успокоится.

Ноль секунд. В иллюминаторе возникли светящиеся полосы, и космический корабль совершил прыжок в гиперпространство.

Ну, а теперь все сомнения в сторону.

Поднявшись из-за письменного стола, Оссилеге заходил по кают-компании. Остановился перед иллюминатором и жестким, пристальным взглядом уставился на Дролл.

Его вовсе не интересует красота этого зрелища, подумал Ландо, наблюдая за адмиралом. Для него это объект, представляющий военное значение. И он хочет как следует изучить его.

– Итак, если я вас правильно понял, – проговорил адмирал, повернувшись лицом к своим гостям, – планетарные репульсоры гораздо важнее, чем мы предполагали. Если бы нам удалось заполучить своевременно такой репульсор, то это спасло бы всех добрых жителей Бово Ягена и, возможно, помогло бы нам выиграть войну. Я правильно рассуждаю?

– Приблизительно так, адмирал, – отозвалась Календа. – Но вопрос не только в том, чтобы овладеть репульсором. Гораздо важнее уметь им пользоваться. И я не вполне уверена, что Тракен Сал-Соло способен на это.

– Но ведь они уже произвели выстрел.

– Я бы этого не сказала, сударь. Это был не выстрел, а неуправляемый выброс энергии. Выброс огромного количества тепловых лучей… только и всего. Выстрел из селонианского репульсора отличался гораздо большей направленностью. Есть и еще одна причина сомневаться в этом. Вспомните, что его десантный корабль вошел в шахту репульсора после выброса энергии. Мы только предполагаем, что выстрел был произведен его спецами.

– После сделанного им по головещанию объявления мне понятно, кто произвел выстрел, – проговорил Ландо.

– И кто бы это мог быть? – холодно улыбнулся Оссилеге. Судя по выражению его лица, он заранее отвергал предположение калриссита.

– Дети, – заявил Ландо. – Думаю, это у них получилось случайно. Выброс энергии привлек внимание Тракена, как и ваше, и он первым добрался до репульсора.

– Не надо пороть чепуху, – насмешливо изрек адмирал. – Как могли дети запустить планетарный репульсор?

– Не знаю. Возможно, это сделал Чубакка, но скорее всего он не стал бы вести себя столь безрассудно, чтобы произвести неуправляемый выброс. Может, это сделали дроллы. Но одно ясно: на кнопку нажал кто-то из этой компании.

– Сомневаюсь. Думаю, репульсор запустили какие-то люди Сал-Соло, так сказать, передовой отряд. А детей они захватили во время поисков репульсора. Но все это не имеет значения. Главное в том, что репульсор находится в руках у Сал-Соло. Я отправил на Дролл ударный отряд. Сейчас предрассветное время. Мои десантники намерены атаковать репульсорную установку сразу после захода солнца. Хотя, если сочту нужным, я прикажу им ускорить операцию. В данный момент отряд производит военную игру, репетируя военные действия.

– А почему бы не начать операцию сейчас? – спросил Ландо.

– Такой же вопрос я задал командиру Путнею, начальнику ударного отряда. Уверяю вас, Путней горит тем же желанием, как и вы, но дело не так просто. Главная трудность заключается в том, что десантные суда на борту корабля готовили для длительной экспедиции на Центральную Станцию, если таковая окажется необходимой. Такая операция разительно отличается от молниеносного удара по противнику, занимающему постоянную позицию. Для того чтобы разгрузить суда и оснастить их для операции другого характера, нужно время. Существуют и другие факторы. По мнению начальника моих ударников, действуя в условиях темноты, они получат преимущество над противником. Он также разработал относительные временные зоны и учел эффект разницы во времени и продолжительности дня. По его расчетам, кореллианцы, находящиеся в шахте, будут особенно утомлены и почувствуют сонливость как раз перед местным заходом солнца. Хотя мы с вами согласны в том, что атаку следует начать как можно скорее, есть веские причины для того, чтобы отложить эту операцию. Риск велик, это бесспорно, но лучше не спешить, чтобы наверняка добиться успеха.

– Может, да, а может, нет, может – дождик, может – снег, – саркастически произнес Ландо. – А потом окажется, что мы опоздали. Если вы угадаете верно, вы – гений, если ошиблись – вы чудовище. Я вам не завидую, адмирал. Когда-то мне пришлось столкнуться с генеральской медлительностью. Это было много лет тому назад. Не хотел бы я оказаться тогда на месте генералов. Как и теперь – на вашем. Так что примите мои соболезнования.

– Спасибо за сочувствие, капитан Ландо. Весьма великодушно с вашей стороны, учитывая наши прежние разногласия.

– Поверьте, я был искренен. Но мы не коснулись главного вопроса. Неужели хоть один из вас полагает, что могучий и ужасный Тракен Сал-Соло сможет в данный момент управлять репульсором? А если нет, то когда он сможет это сделать?

– Трудно сказать, – отозвалась Календа. – Моя рабочая гипотеза заключается в том, что внешние силы, управляющие процессом, который уже пошел, отправили собственных специалистов на планеты, чтобы обеспечить собственный контроль над репульсором и вырвать его из рук местных деятелей. Сал-Соло мог обеспечить достаточным количеством специалистов один репульсор. Где эти специалисты – на Кореллиане или же он захватил их с собой? Каков их научный потенциал? Представляют ли они, что делают? В каком состоянии находится репульсор? Не был ли он поврежден неуправляемым запуском? – Календа покачала головой. – Слишком много вопросов, на которые мы не можем дать ответа.

– Гммм. У разведчиков есть миленькая манера – вместо того чтобы ответить на вопрос, они задают новый вопрос, да еще и не один. Селонианский репульсор работает. Репульсор на Дролле стоит под вопросительным знаком. А что можно сказать о кореллианском или аналогичных устройствах на Талусе и Тралусе?

– Судя по нашим данным, они не работают, – ответила гебистка. – Но это ничего не значит. Тот факт, что они не использовались, может указывать на то, что они еще не обнаружены. А может означать и другое Возможно, спецы сидят у пультов управления и ждут команды, чтобы нажать на кнопку.

– Темный лес, – отозвался Оссилеге. – Темный лес, никакого просвета. Ничего конкретного. Неизвестен даже противник, на которого можно указать пальцем. Вот он! Ату его! Что вы скажете на это, госпожа премьер-министр? Вы давно сидите тут, слушаете, но не сказали ни слова.

Откинувшись на спинку стула, Гэриэл сложила руки на груди.

– Вы попали в самую точку, адмирал. Врагов слишком много, но они рассеяны, слишком неопределенны. Мне кажется, это входит в тактику настоящего противника. Цель этой тактики – смутить нас, отвлечь наше внимание совсем в другую сторону. И, как мне кажется, тактика эта оказалась удачной. Мы слышали столько противоречивых историй, сталкивались с таким количеством противоречивых претензий, что уже и не знаем, что к чему. Я наверняка знаю лишь одно: с настоящим противником мы еще не сталкивались. Я уже не верю, что мятежи возникли стихийно. Повстанческие группы – это пешки, они существуют для отвода глаз. Некоторые из них – искусственные образования, другие – филиалы, дочерние организации, поддерживаемые на плаву с помощью средств и специалистов, поставляемых внешней силой. В известной мере, исключением является Лига в защиту прав человека. Она была подлинной организацией – но и ее финансировали те же внешние силы. Я совершенно уверена в том, что Лига и ее члены враждебно настроены не только против нас, но и против своих хозяев, так сказать, спонсоров. Внешний враг затеял всю эту заваруху для того, чтобы захватить Кореллианский Сектор и нанести удар по Новой Республике. Однако Лига и Тракен Сал-Соло решили захватить Кореллиану в своих собственных интересах, не желая таскать каштаны из огня для дяди.

Мы действительно еще не встретились с настоящим врагом. Мы до сих пор сталкивались лишь с их ставленниками, их слугами. Однако я полагаю, что конец блокады каналов связи означает, что нам предстоит встреча с подлинным противником, причем произойдет это очень скоро.

Раздался зуммер стоявшего на столе ПУ. Оссилеге подошел к нему и спросил:

– Что произошло?

– Адмирал, – раздалось из ПУ, – мы только что обнаружили, что гравитационное поле очень быстро сходит на нет. Уже сейчас возможно передвижение в гиперпространстве.

– Неужели? Тогда следует ожидать прибытия тех или иных лиц, которые захотят совершить скоростной перелет. На всех кораблях объявить боевую готовность. Всем офицерам службы обнаружения и разведки держать ушки на макушке.

– Есть, адмирал. И еще один вопрос. В тот самый момент, когда поле стало исчезать, мы получили еще одно донесение от Источника А. Он сообщает…

– Секунду, – Оссилеге нажал клавишу на ПУ, переключив динамик на телефон, и снял трубку. Что за допотопная штуковина, подумал Ландо, который редко видел, чтобы у кого-то на ПУ была телефонная трубка, а еще реже – чтобы ею пользовались. Большинство людей предпочитает разговаривать, имея руки свободными. Но у приборов с телефонными трубками есть то преимущество, что стоящие рядом не слышат того, что вам говорят. Было совершенно очевидно, что Оссилеге не из тех, кто позволяет посторонним знать то, что им не полагается. – Хорошо, теперь можешь продолжать. – После паузы Оссилеге произнес: – Неужели? Тогда соедини его со мной. Слышно хорошо. Еще секунду. – Закрыв рукой трубку, адмирал произнес: – Прошу у всех прощения. Но дело в том, что я обещал этому источнику, что он будет иметь дело только со мной.