Текст книги "Полет над бездной"

Арту нервно закачался на своих колесиках и тревожно засвистел, мотая головой.

– Ах ты, Господи! – воскликнул Трипио. – Я совершенно согласен. Мы должны немедленно покинуть Станцию.

– Что? – спросил Ландо. – Почему? Что случилось?

Трипио неуклюже повернулся к Люку и спросил:

– Неужели вы ничего не заметили! Ах, прошу прощения. Ваши глаза приспосабливаются к изменениям в освещенности, поэтому вы и не видите этого. Интересное свидетельство того, насколько отличаются наши системы восприятия.

Ландо уничтожающим взглядом посмотрел на эту дройду протокольную.

– Трипио, – произнес он деланно спокойным голосом. – Если ты сейчас же не объяснишь, в чем проблема, я тебя сейчас же обесточу и выведу из строя твой модуль речи. Что стряслось?

Трипио хотел было возмутиться, но затем передумал:

– Все очень просто, капитан Ландо. Дело в том, что яркость Точки Накала за последние пять минут увеличилась на пять процентов.

– Анакин! – закричал Джесин. Он ощущал присутствие младшего брата и был твердо убежден, что и тот чувствует, что Джесин поблизости от него. Но все это при нынешних обстоятельствах не имеет никакого значения. Джесин уверен, что Анакин перепуган и чувствует себя виноватым в том, что он натворил.

Ну и ситуация. Если хоть один ребенок во всей истории Галактики должен понести наказание, то это, конечно, Анакин Соло. Как все они старались, чтобы эта подземная камера оставалась для всех посторонних секретом! А уж Анакин так ее рассекретил, как невозможно было бы сделать даже при желании.

Правда, вряд ли его можно винить в произошедшем. Разве мог мальчуган представить себе, к чему все это приведет? Он ни за что не стал бы делать ничего подобного, если бы знал последствия своего эксперимента. Ведь это же еще несмышленыш, который любит забавляться с машинами. Джесин вспомнил ряд эпизодов из своей жизни, когда родители обошлись с ним гораздо милосерднее, чем он опасался. Конечно, то, что он тогда натворил, не идет ни в какое сравнение с этим землетрясением, которое устроил Анакин. Но ведь смысл-то был тот же. Джесин всегда считал, что ему тогда просто повезло. Теперь он уже не так в этом уверен. Возможно, родители просто оказались людьми понятливыми.

– Анакин! Выходи! Никто на тебя не сердится! – кричал он брату. Конечно, он лукавил. Чубакка наверняка не в восторге от затеи малыша. Да и тетушка Марча не испытывает особенного удовольствия от того, что ее ховер превратился в туман, а на виске рана. Если же когда-нибудь удастся починить Кьюнайна, то вряд ли дройд будет доволен тем, что натворил Анакин. Но сказать, что все в бешенстве, нельзя. Может, на него и злятся. Но не так, чтобы очень.

– Ну, выходи же! – Джесин прекрасно понимал, что искать Анакина или гоняться за ним нет смысла. Он просто убежит и снова спрячется. Надо уговорить его выйти добровольно.

– Я хочу здесь остаться, – отозвался мальчуган.

Уже хорошо. Хоть откликнулся. Джесин знал брата: ему нужно, чтобы его отговорили от его намерений.

– Ну, иди же, Анакин! – продолжал настаивать Джесин. – Не можешь же ты скрываться всю жизнь.

– Почему не могу? Могу.

– Но ведь начинает смеркаться.

По каким-то причинам, известным только тем, кто строил это сооружение, того ровного яркого освещения этой камеры, когда она имела конический вид после того, как наверху открылось небо, больше не существовало. А дело шло к вечеру.

– А как быть с едой? – гнул свою линию Джесин. – Ты ведь проголодался?

– Чуточку.

– Да не чуточку, а очень проголодался, – сказал Джесин. – Вот что я тебе скажу. Иди сюда, возьми что-нибудь поесть, а потом можешь опять спрятаться от нас.

Разумеется, предложение было глупое, но оказалось, что не только смелость, но и глупость города берет. Анакину была предоставлена возможность спасти свою репутацию.

Наступила долгая пауза – тоже добрый признак. Анакин обдумывал предложение. Подождав минуту, Джесин принялся за свое:

– Анакин, возвращайся в лагерь, вернее, к кораблю и возьми поесть. – Мальчик поправил себя: чего приглашать кого-то в лагерь, если лагеря больше нет. Все, что находилось за пределами корабля, сгорело дотла.

– А я правда могу вернуться, а потом снова уйти, если захочу? – спросил Анакин.

– Будет так, как ты захочешь, – отозвался старший брат, отлично понимая, что ему ничего не стоит сдержать обещание. Ведь Анакин никого не спрашивал, когда убежал и спрятался в первый раз. Захочет убежать снова – убежит, никого не спросив. Разве если только установить круглосуточное дежурство или запереть где-нибудь в отсеке, заварив при этом люк. Да еще неизвестно, удастся ли его укараулить даже сторожу при запертой двери.

– Ну, хорошо. Подожди секунду. – В следующий момент у входа в коридор показался Анакин. Остановился, посмотрев на старшего брата.

– Все же в порядке, Анакин. Честное слово. – Конечно, порядка особого не наблюдалось, но малыш понял, что имеет в виду Джесин. Анакин пошагал к брату. Сначала неуверенно, потом бросился к нему бежать со всех ног. Подбежал к Джесину, обнял его, тот крепко обхватил его руками в ответ.

– Ты меня прости, Джесин. Я не хотел ничего такого. Честное слово.

– Знаю, знаю. Но то, чего ты хочешь, подчас расходится с тем, что у тебя получается. – Джесин поймал себя на том, что и слова, и интонации у него получаются отцовские. И он понял, что думает не столько о том, как поступили бы на его месте отец или мать, а о них самих. Возможно, с ними тоже какая-нибудь беда приключилась. Известно лишь одно, что они оставались в Корона-хаусе, когда Чубакка посадил их на «Сокол» вместе с Кьюнайном и Эбрихимом. Неужели они все еще там? А что, если папин кузен Тракен запрятал его в какое-нибудь другое место? Может, им все же удалось сбежать? Джесина охватило острое чувство вины. Почему он раньше не думал о родителях? Не тревожился о них?

– Я так скучаю по маме я папе, – признался Анакин, уткнувшись лицом в плечо старшего брата, отчего голос его звучал приглушенно.

Джесин удивился, услышав слова брата. Выходит, их малыш думает почти так же, как его брат и сестра.

– И я, – ответил Джесин. – Я тоже по ним скучаю. Ну, что же ты? Пойдем ко всем остальным.

Держась за руки, оба мальчика направились к середине огромного помещения. Постепенно Анакин пришел в себя и стал с интересом осматриваться. Взглянув наверх, увидел небо.

– Братишка, – произнес он. – А тут много чего изменилось.

– Что верно, то верно, – согласился Джесин. – Очень много.

Вслед за Анакином он посмотрел на купол помещения и тоже удивился.

Небо темнело, а вместе с небом темнело и внутри пещеры, но серебристые ее стены отражали то небольшое количество света, которое еще сохранилось, и оттого было все-таки что-то видно. Похоже на то, что недавно зашло солнце, хотя сказать это с уверенностью было нельзя. Как раз у них над головой виднелся словно очерченный с помощью циркуля круглый участок вечернего неба. Джесин заметил, как то там, то сям начали зажигаться звезды, заглядывавшие к ним в пещеру.

Шли оба, замедлив шаг: надо было обходить груды сгоревших вещей. Все, что находилось снаружи корабля, превратилось в лужи расплавленной массы и пепел.

Братья остановились, чтобы взглянуть на «Сокол».

– Корабль снова сломан, – заявил Анакин.

– Ага. Похоже, двигатели вышли из строя, прежде чем Чубакка успел поставить защитные экраны.

– Хорошего мало, – медленно закивал головой малыш.

Джесин посмотрел на верхнюю часть цилиндра, расположенную в километре-двух от их голов. Если Чубакке не удастся отремонтировать силовые установки, или если не придумать какой-то способ карабкаться, точно муха, по гладкой поверхности стены, сидеть им здесь до морковкина заговенья.

– Что верно, то верно, – согласился Джесин. – Ну, потопали дальше. – Он хотел было сказать, что все ждут не дождутся их прихода, но затем сообразил, что это известие, возможно, не слишком-то обрадует брата. – Поднимаемся в корабль.

У герцогини Марчи Мастигофорес, сидевшей в кают-компании «Сокола», было подавленное настроение. Общество, в котором она находилась, не очень-то устраивало ее. Племянник, Эбрихим, не слишком внимательно следил за партией, играя в сабак с Джайной. По тому, что Джайна проиграла несколько хэндов, можно было понять, до чего она расстроена. Кьюнайн, вернее, то, что от него осталось, стоял у перегородки. Он напоминал Марче мумию, которую почему-то никто не удосужился похоронить.

У пожилой дамы голова просто раскалывалась. Правда, она понимала: она еще дешево отделалась. Просто чудо, что никто из них не погиб. Разве только Кьюнайн. Во всяком случае Чубакке не удалось привести его в чувство.

Хотя какое это имеет значение – кто из них жив, а кто нет. Из западни им теперь не выбраться. Большая часть их съестных припасов находилась вне космоплана: или в ховере, или же сложена в ящики, которые были вынесены из корабля, чтобы освободить в нем место. Неприкосновенного запаса «Сокола» хватит на какое-то время, но ненадолго. По подсчетам Марчи, о которых она никому не сообщила, воды им хватит на шесть дней, а продовольствия на десять.

Если им удастся прожить хотя бы такое время, то им еще повезет. Она разделяла мнение Чубакки, полагавшего, что столь яростное пробуждение репульсора смело с лица планеты этих шовинистов-дроллистов (туда им и дорога!). Но ведь кто-то же остался на планете в живых. А уж они заметили это событие.

Могут быть два варианта. Возможно, местные ученые, зарегистрировавшие сейсмические явления, электрические аномалии или что там еще, прибудут сюда, чтобы взглянуть на очаг природного бедствия. Правда, вариант этот нереален. Идет война, большинство научных учреждений закрыто, всякие передвижения ограничены. Второй вариант более вероятен, хотя и не слишком-то приятен. Скорее всего, какие-то воинские части, оснащенные аппаратурой для обнаружения активности репульсора, убедились в том, что репульсор активно действует, и захотят обследовать зону его действия.

При настоящем положении вещей вряд ли этот визит может их обрадовать. Если оставить в стороне такой пустяковый вопрос, как судьба гражданского населения, захваченного в плен, остается другой, более существенный. Еще неизвестно, как эта военная группировка использует столь грозное оружие, после того как оно попадет ей в руки. Ведь уже длительное время всякие преступные организации искали этот планетарный репульеор. Неизвестно, в каких целях они намеревались применить его, но, скорее всего, в недобрых. Она, Марча, знает одно: неприятель считает репульсоры жизненно необходимыми для себя. Не исключено, что, заполучив репульсор благодаря Анакину, противник без труда одержит победу.

Но и эти свои соображения старая герцогиня держала при себе. Обстановка и без того сложная, к чему ее усугублять. Ведь они и без посторонней помощи в скором времени отойдут в мир иной.

Единственная их надежда на то, что Чубакке удастся починить двигатели. Именно этим к занимался в настоящую минуту вуки, копаясь в панелях доступа по колено а разных кабелях и сгоревших деталях. Ей из кают-компании было слышно, как он стучит и гремит. Несомненно, он старается изо всех сил, только едва ли у него что-нибудь получится. Вероятнее всего, двигатели перегорели во время первого же мощного выброса энергии, когда произошло короткое замыкание в разомкнутых цепях. По-видимому, такой же электромагнитный импульс вывел из строя и Кьюнайна.

Нет, положению их не позавидуешь. Нисколечко. Словом, ехать так ехать, как сказал один шутник, падая в пропасть.

Услышав шаги на трапе, она подняла глаза и увидела Джесина к Анакина, которые входили в кают-компанию. Взглянули на вошедших и Эбрихим с Джайной. По-видимому, услышал их и Чубакка. Едва мальчики вошли, в дверях появился и вуки.

– Всем привет,. – произнес Анакин. – Я вернулся. Мне… мне очень жаль, что я натворил такое. Я не хотел ничего портить. Но так получилось. Я виноват.

Чересчур мягко сказано. Возможно, то, что натворил этот мальчуган, обречет миллионы людей на существование под гнетом тирании. Марча очень ясно представила себе, что утеря репулъсора приведет к поражению Новой Республики: престиж ее настолько упадет, что власть просто рассыплется, как карточный домик. Тяжкое бремя легло на хрупкие плечики этого ребенка.

– Все в порядке, Анакин, – отозвалась Джайна. – Мы что-нибудь придумаем. Не мучай себя.

Марча переглянулась с племянником, затем с вуки. Совершенно очевидно, что ни у кого из них не было желания изрекать пошлости Но бывает, что пошлости – это единственное, что у вас остается. Случается, что совершенно необоснованный, заведомо.лживый оптимизм ну просто необходим. Неожиданно для себя тетушка Марча поднялась с кресла и, направляясь к детям, проговорила:

– Все устроится, Анакин. Мы что-нибудь придумаем. Не беспокойся, малыш.

Внезапно ребенок бросился к пожилой даме и, обняв ее, зарыдал:

– Ну. полно тебе, – проговорила она, прижимая мальчугана к груди. – Полно расстраиваться.

Утешая ребенка, Марча даже не отдавала себе отчета в том, что в действительности утешает себя.

Глава седьмая
ТОЧКА НАКАЛА

– Если я у вас спрошу, может ли эта колымага двигаться быстрее, вы, наверное, дадите мне такой ответ, который придется мне не по вкусу, – витиевато загнул Ландо. Турбоватор продолжал чинно спускаться к линии экватора Пустотограда, где находился ближайший выход. Еще когда они находились на половине пути, яркость Точки Накала начала на глазах увеличиваться.

– Ни в коем случае, – мотнула головой Дженика.

– Так и думал, – сказал Ландо, смотря в верхний иллюминатор. Искусственное солнце резало глаза. Но насколько оно стало ярче и с какой скоростью увеличивается его яркость – вот в чем вопрос. Может быть, это проще узнать, смотря вниз, на отраженный свет, а не портить себе глаза? Он несколько секунд смотрел напряженно на землю, но затем перестал. Как ни досадно, но на сей раз Трипио оказался прав. Человеческий глаз слишком быстро адаптируется к изменениям в освещенности. На глаз определить их просто невозможно. Конечно, можно спросить у Трипио, но какое-то непонятное упрямство не позволяло Ландо признаться, что он в чем-то уступает роботу. Кроме того, этот Золотой Мальчик еще вздумает начать непрерывный отсчет уровня освещенности и сведет его с ума.

– Полагаю, что уровень яркости увеличился на двадцать процентов, – произнес Люк, словно читая мысли приятеля. Люк наделен способностями Джедая, и такого рода анализ для него – семечки. – Однако яркость – это еще не все. По мере того как мы будем спускаться ниже, воздух станет плотнее и горячее. – Повернувшись к дежурной, он поинтересовался: – Какую температуру может выдержать вот это транспортное средство?

Сонсен пожала плечами:

– Почем я знаю? Сомневаюсь, чтобы кому-то приходило в голову производить такие измерения. Это же обыкновенный элеватор, а не космоплан. Но одно можно сказать определенно: в кабине становится жарко.

– Температура уже поднялась в значительной степени, – ответил Трипио. – Если вам угодно, я с удовольствием буду беспрерывно сообщать об изменениях температуры…

– Нет. Нам это не угодно, – оборвал дройда Ландо. – Все равно положение не исправить. – Протянув ладонь к внутренней стенке кабины, он очень осторожно коснулся ее кончиком указательного пальца. – Обшивка элеватора нагревается, на этот счет нет никаких сомнений.

– Скоро ли мы отсюда выберемся? – спросила Календа.

– Минут через пять или около того, – отозвалась Дженика. – Но есть одно «но».

– Что еще за «но»? – насторожился Ландо. С этой Сонсен не соскучишься.

– Существует разница в давлении между экваториальной областью Пустотограда и Оболочкой Номер Один на внешней стороне шлюза. Разница не ахти как велика, всего восемь процентов, но и этого достаточно для того, чтобы понадобился воздушный шлюз. Во время второй вспышки основной шлюз турбоватора заклинило. Спроектирован он был лишь для того, чтобы удовлетворять незначительному перепаду в давлении между Пустотоградом и Первой Оболочкой. Мне удалось привести его в порядок после вспышки, правда, с большим трудом. Но я не уверена, что это надолго.

– Выходит, мы застряли, – заключил Ландо.

– Боже! Мы поджаримся заживо! – заголосил Трипио.

– А, ты молчи, когда тебя не спрашивают, – оборвала его Сонсен, по-видимому разделявшая взгляды Ландо на этого дройда. – И вовсе мы не застряли, – продолжала молодая женщина, обращаясь к остальным пассажирам турбоватора. – Рядом со шлюзом для турбоватора имеется шлюз для обслуживающего персонала. Он меньше и проще по конструкции и рассчитан на самые тяжелые условия эксплуатации. Уверена, он до сих пор работает безотказно. Если не удастся воспользоваться большим шлюзом, придется совершить бросок к шлюзу для персонала.

– Но вы же сами сказали, что в воздухе не осталось кислорода, – заметил Люк Скайвокер,

– Даже если он бы и остался, то вы все равно бы погибли. В воздухе слишком велико содержание двуокиси углерода, добавьте к этому всяческие продукты горения.

– А мы сможем уместиться в этом шлюзе? – поинтересовался Люк.

– Шлюз достаточно вместителен, – ответила Сонсен. – Но не думаю, что нам следует покидать кабину одновременно. Шлюз обычно действует, когда эта сторона кабины закрыта. Пульт управления находится по сю сторону шлюза, и он оборудован ручным приводом. Мне придется открыть дверь турбоватора, потом броситься к шлюзу и затем открыть и его: Не думаю, что будет разумно, если все станут ждать, пока я буду возиться с дверью. Надо сделать это в два захода.

– Как в сказке – чем дальше, тем страшнее, – заметил Ландо.

– Угадали, – невесело улыбнулась Дженика. – Но нам может повезти. Может оказаться, что шлюз турбоватора работает.

– Может, и работает. А если нет и вам придется бежать к другому шлюзу, я последую за вами. Когда-то я был управляющим Облачным Городом. Мне неоднократна приходилось входить и выходить из отравленной атмосферы. Если с вами что-нибудь случится, необходимо, чтобы кто-то находился рядом.

– Ладно, если нужно, чтобы кто-то находился рядом с Дженикой, то им должен быть я, – вмешался Люк.

– Ну, уж нет, – возразил Ландо. – Благодаря твоей причастности к Силе Джедая ты наделен наибольшей выносливостью. Нам может понадобиться твоя помощь. Тебе придется присматривать за всеми. А с меня довольно Сонсен и этого шлюза.

Люк хотел было возразить, но затем неохотно согласился:

– Возможно, ты прав. Для дройдов отравленный воздух – не помеха. Уже легче, есть какая-то польза.

– А от нас с Календой никакой пользы нет? – проронила Гэриэл.

– Я вовсе не хотел вас обидеть, сударыня, – отозвался Ландо. – Просто было не до тонкостей этикета. Сонсен вынуждена идти потому, что знает устройство шлюза. Кто-то должен ее сопровождать. Я не хочу строить из себя героя, просто я обучен работе в отравленной атмосфере. Поэтому я и пойду с этой молодой дамой. А без Люка мы как без рук. Могу добавить, что лейтенант Календа нисколько не возражает против такого расклада.

Гэриэл Каптисон перевела взгляд с Ландо на безучастное лицо Календы.

– Ну, хорошо, пусть будет по-вашему, – ответила она. – Я достаточно долго участвовала в политической жизни, чтобы знать, когда необходимо отступить.

– Спускаемся еще ниже, – отметил Люк. – В результате повышения температуры приходят в движение значительные воздушные массы.

Выглянув в иллюминатор, Ландо убедился в том, что Люк прав. Нижние, более плотные слои воздуха нагревались сильнее верхних, более разреженных. Наличие теплого и холодного воздуха при разнице давлений – подлинная кухня погоды при любых обстоятельствах. А в мире, где все шиворот-навыворот, где все вертится, как волчок, да еще с градиентом гравитации – тем более. Повсюду взвивались пыльные вихри, мини-торнадо, мини-смерчи, взметавшие ввысь всякий мусор.

По мере того как турбоватор опускался, ветер стал завывать все громче. Кабину окружило облако крупных частиц пыли – из-за него невозможно было ничего разглядеть. Тысячи мелких камешков барабанили по наружной поверхности кабины.

Неожиданно ветер изменил направление, вновь появилась видимость.

По-видимому, турбоватор двигался под какой-то пыльной пеленой. Теперь он перемещался вдоль внутренней стены вращающейся сферы – от оси вращения к экваториальным областям, описывая длинную, пологую кривую. С каждой секундой сила тяжести становилась все более заметной. Зрение у Ландо невольно приспосабливалось к меняющейся обстановке. Ему казалось, что их кабина спускается не отвесно по скале, а по пологому склону холма, крутизна которого уменьшается каждое мгновение. С помощью особого устройства пол кабины все время поддерживался в горизонтальном положении.

– Теперь мы совсем рядом, – сказала Сонсен. – Через минуту скорость кабины начнет уменьшаться. – Едва она успела произнести эти слова, как движение турбоватора стало плавно замедляться. Ландо машинально вытянул руку, чтобы опереться о стенку кабины, но вовремя спохватился: от нее пахнуло жаром.

Движение почти прекратилось, скорость кабины составляла не более двадцати пяти сантиметров в секунду. На мгновение облако пыли расступилось, и перед пассажирами возникло большое двухэтажное здание.

– Это главный вход в данный сектор, – сказала Сонсен. Рельсы колеи турбоватора уперлись в системы пневматически открывающихся ворот. Такие ворота состоят из двух половин, которые, открываясь, скользят в противоположные стороны. – Посмотрим, что у нас получится, – продолжала молодая женщина. – Сначала испробую автоматический режим.

В метре-двух от ворот турбоватор остановился. Прошло несколько секунд, яо ничего не происходило.

– Автоматика не работает? – спросила Гэриэл.

– Для того чтобы выровнять давление, насосам требуется какое-то время, – объяснила Сонсен, – Ну вот, поехали. – Половинки ворот начали плавно открываться, но, раздвинувшись па метр, остановились. – Чтоб вам! – воскликнула дежурная. – Опять двадцать пять. Попробую перейти на ручное управление.

Подойдя к пульту около двери кабины, она повернула маховичок, установка его в положение «ПЕРЕВОД ИЗ АВТОМАТИЧЕСКОГО РЕЖИМА НА РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ». Затем нажала на кнопку с обозначением: «ОТКРЫТИЕ ВОРОТ ВОЗДУШНОГО ШЛЮЗА». Половинки дернулись, как бы силясь сдвинуться е места, но так и застряли. Она нажала на кнопку «ЗАКРЫТИЕ ДВЕРЕЙ». Половины ворот двинулись на три сантиметра навстречу друг другу, но затем со скрежетом остановились. Сонсен повторила процедуру, но больше чем на три сантиметра половинки не двигались – ни туда ни сюда.

– Вот те на, – проговорила Сонсен. – А внутренние ворота не откроются до тех пор, пока не закроются наружные.

– Может, имеется аварийная система? – спросил Ландо. – Нельзя ли так-то открыть внутренние ворота, раз наружные не закрываются?

– Да какая там аварийная система! – отозвалась Сонсен. – Никому и в голову не пришла такая мысль. Ведь предполагалось, что с обеих сторон ворот шлюза воздух пригоден для дыхания. К тому же в десяти метрах отсюда есть еще один шлюз. Сколько раз можно вам повторять: это самый обыкновенный турбоватор, а не космический аппарат.

– Ну, хорошо, – отозвался Ландо. – Тогда прогуляемся. Пора и поразмяться, хватит кататься бесплатно. Сняв с себя блузу, он достал вибронож и принялся резать блузу на полосы. Одну из полос он сунул к себе в карман вместе с ножом.

– Обмотайте одну из полос вокруг рта и носа, – продолжал он. – Если потеряете сознание или если рефлекс возьмет свое, то этот примитивный фильтр задержит самые вредные компоненты воздуха. Если же вам не удастся задержать дыхание, то дышите через нос. Так и охлаждение будет лучше, и фильтрование более надежно.

– Будем надеяться, что вы зря испортили свою рубаху и шлюз для личного состава откроется без труда, – сказала Дженика.

– У меня сердце разрывается на части, когда приходится транжирить свой гардероб, – улыбнулся Ландо. – Но надеюсь, на сей раз я переживу такую потерю. – Обмотав вокруг собственного рта полоску ткани, он спросил: – А где этот второй шлюз?

Голос прозвучал глуховато из-за кляпа во рту.

– Отсюда его не видно, – отозвалась Сонсен. – Этот иллюминатор слишком мал. Он метрах в десяти слева от главных ворот. Нужно выровнять давление воздуха по обе стороны ворот. Но времени на это много не потребуется… – Посмотрев наверх, Сонсен умолкла. Увидав укрепленные под потолком резервуары с воздухом, она сказала: – Погодите-ка секунду. У меня идея. Если воздух из этих резервуаров выпустить в турбоватор, то здесь давление его будет выше, чем снаружи. Поэтому, когда мы откроем дверь кабины, воздух из нее выйдет наружу, не впуская внутрь отравленный.

– Возникнет воздушная завеса, – сообразил Ландо. – Котелок у вас варит! Тогда вторая группа закроет за нами дверь, и у нее еще останется в запасе свежий воздух.

– Подсадите-ка меня, – попросила Дженика.

Люк опустился на колени, подставил молодой женщине ладони наподобие стремян. Чтобы сохранить равновесие, та ухватилась за его плечи и встала на ладони. – В порядке, – отозвалась она. – Поднимайтесь.

Люк выпрямился без труда, словно он держал на руках пушинку, а не взрослую женщину.

– Ого! – произнесла Сонсен. – Силен ваш приятель, капитан Ландо. Осторожно. Чуть вправо. Нет, вправо от меня, для вас это будет влево. Немного назад. Вот так будет нормально.

Протянув руку к регулятору давления, Сонсен осторожно дотронулась до него.

– Горяченько, – заметила она. – Но терпеть можно. Пока.

– Советую вам поторопиться и не терять времени на пустую болтовню, – проговорил Трипио. – Яркость Точки Накала увеличилась на тридцать пять процентов.

– А не оставить ли нам этого дройда здесь, когда будем улетать? – проговорила Сонсен, отвинчивая кран. Тотчас послышался громкий шипящий звук.

Чтобы ему не разорвало барабанные перепонки, Ландо открыл рот и, ворочая челюстями, произнес:

– Присоединяюсь к вашему предложению. Я уже много лет пытаюсь отделаться от этого нахала.

– Выбросьте из головы такие мысли, – возразил Люк. – Мы с Трипио не один пуд соли съели.

– Уговорили, – сказала Сонсен. – Тогда берем его с собой. Можете опускать меня.

Скайвокер поставил молодую женщину на пол кабины.

– На том и порешили, – произнес Люк. – Администратор Сонсен, то есть Дженика, каковы же ваши намерения?

– Я хочу открыть дверь кабины. Как только я это сделаю, отсюда вырвется значительная порция воздуха. Она во всяком случае замедлит проникновение внутрь турбоватора наружного отравленного воздуха. Мы с Ландо как можно быстрее выскочим из кабины и бросимся ко второму шлюзу. А вы, – обратилась она к Гэриэл, – как только мы выберемся из кабины, закройте дверь, нажав вот на эту кнопку. Договорились?

– Договорились.

– Как только дверь закроется, сработает клапан и насос начнет подавать из резервуаров чистый воздух. Правда, в кабине окажется и немало дряни. Но все равно дышите даже таким воздухом. Снаружи воздух будет и того хуже. Нам нужно три минуты – не больше и не меньше. Затем открывайте дверь и бегите к нам со всех ног. За это время мы успеем проникнуть в шлюз, а затем открыть наружные ворота. Входите в шлюз как можно быстрее. Если дройды успеют проникнуть в шлюз, не задерживая вас, тем лучше. Если нет – оставьте их снаружи. Мы впустим их потом, после того, как вы окажетесь в безопасности. Отравленный воздух им не страшен. План понятен?

– Понятен, – ответил Скайвокер,

– Теперь нас обязательно бросят, – как заправский драматический актер продекламировал Трипио. Даже Арту издал что-то вроде стона.

Ландо не обратил на их жалобы никакого внимания. До них ли, когда весь город с минуты на минуту снова загорится. Только бы хуже не было. Если усиление светового излучения Точки Накала – предвестник беды, о которой даже страшно подумать, то смерть в огне пяти человек и двух дройдов – это такой пустяк, о котором и думать не хочется.

– Итак, – произнес Ландо, – закрывайте тряпками рот и нос. Надо сделать вот еще что. Это поможет нам дольше продержаться. Прежде чем мы выберемся отсюда, необходимо накопить в крови и легких как можно больше кислорода. Высокое давление воздуха – штука полезная, но нам необходимо кое-что еще. Пусть каждый начинает дышать, делая частые, мелкие вдохи.

Следуя собственным ЦУ, Ландо начал дышать часто-часто, словно запыхавшийся бегун. Прием не очень-то полезный для здоровья, если дышать так в течение продолжительного времени, но на лишние несколько минут он сможет.задержать дыхание. Посмотрев из иллюминатора, он увидел тучи пепла и сажи.

– Вообще не дышите этой дрянью, – проговорил он, запыхавшись. – Даже если в этом воздухе кислорода вполне достаточно, раскаленная пыль способна прожечь в ваших легких дыру.

Продолжая накачиваться воздухом, Ландо почувствовал легкое головокружение. Только бы не забыть, что нужно делать и в какой последовательности.

– Пора, – проговорил он. – Арту, засекай время. Остальные выходят через три минуты. Тронулись!

Сонсен обвязала рот и нос тканью и, оглянувшись вокруг и убедившись, что ее примеру последовали и остальные, нажала на кнопку «ОТКРЫТИЕ ДВЕРИ».

Из кабины со скоростью вихря вырвалась струя воздуха, но в следующее мгновение внутрь нее устремился поток раскаленного, словно из доменной печи, наружного воздуха, увлекая за собой струю отравленной пыли, дыма и копоти. Сонсен кинулась наружу, следом за ней – наполовину ослепший от обжигающих газов Ландо. И почему они не догадались хоть как-то защитить глаза? Куда провалилась эта Сонеен, чтоб ее! Неужели он успел потерять ее из вида?

Поток несущегося с воем воздуха – если только можно назвать его воздухом – на мгновение развеял пыль. Ландо увидел слезящимися глазами Дженику, бежавшую к зданию.

Жара была столь же невыносима, как отравленный воздух и пыль. Струями тек пот по телу, по лбу, попадая в глаза и мешая видеть. Ландо с трудом удержался от желания вытереть пот со лба и сделать вдох. Раз вдохнешь – остановиться будет трудно.

Надо перетерпеть. Дженика уже возле шлюза. Возится с допотопными кнопками и ручками, которые настолько раскалились, что к ним не притронуться. Ландо извлек из кармана полосу ткани – постаравшись не уронить при этом вибро-нож – и протянул ее молодой женщине.

Кивнув головой – говорить нельзя, – она обмотала руку тряпкой. Нажав на ручку, она тем самым выровняла давление воздуха внутри и снаружи шлюза. Судя по столбу дыма и копоти, который засасывало в шлюз, наружное давление воздуха было выше. Нажат большой рычаг – и ворота распахнуты. Сонсен отчаянно замахала рукой Ландо. Но тому особого приглашения и не понадобилось. Шлюз оказался большим помещением. В нем поместится два, а то и все три десятка человек одновременно. Это никуда не годится. Чем просторнее помещение, тем больше воздуха придется закачивать, а значит, и времени на это понадобится больше.