Текст книги "Ты, я и апокалипсис"

– Да, глянь в пакетах. – крикнула из соседней комнаты переодевающая Лили. Оттуда же выскочила кошка, стараясь скрыться от преследовавшего ее с хохотом Бена.

– Я же предупреждала чтобы ты оставила ей корм! – покачала головой Роуз, грозно глянув на Пинки и поправляя очки.

– Голова моя дурная, – потерла затылок Оливия. – все важное вылетает, как вода через решето. Всегда все забываю. Надо бы пить таблетки для памяти. Хотя может они и не помогут. С них еще и спать хочется. Кстати о сне, я никак не могла заснуть после этой, блин, ночки и знаете, чем я сейчас займусь? Отправлюсь в ванну!

– А не в кровать? – поставив пакеты на кухонный стол, спросила Роуз.

– Не-е-е, – ухмыльнулась Оливия. – мне нужен холодный душ, теплая водичка, аромо-масла и крепкие объятия. Но так как единственный мужчина в этой квартире еще не дорос до того, чтобы обнять целиком даже мою талию, придётся обойтись без последнего пункта, так что я удаляюсь покорять океанические просторы ванной комнаты, и надеюсь, что, когда я вернусь из плавания, вы приготовите что-нибудь перекусить.

– Надейся. – пустила смешок Роуз и посмотрела на Сару, кивком подзывая ее к себе. Сейчас она казалась серьезной.

Сара вошла на кухню, разглядывая залепленный стикерами холодильник. Откуда Оливия вообще их берет? Сев напротив Роуз, которая разбирала содержимое пакетов и раскладывала их по столу, она потянулась к йогурту, заранее спросив:

– Можно съесть?

– Конечно, бери. – вздохнула Роуз, поправляя очки и убирая в холодильник несколько упаковок энергетических батончиков. Создавалось впечатление, что они закупаются на случай апокалипсиса.

– Ты что-то хотела? – открыв пачку йогурта, который оказался со вкусом ананаса и киви, она схватила ложку, принявшись уминать его.

– Ага. – Роуз немного помедлила, но продолжила. – Позволь, пожалуйста, разъяснить, что случилось этой ночью.

Сара остановила ложку прямо перед открытым ртом, вздохнула и заснула ту обратно в пачку йогурта. Что ей было сказать? Рассказать, что Саманта обезумела и решила убить федералку, преследовавшую их? Что они беглецы, убийцы и нелегально пересекают границы городов? Прячутся в грязных холодных поездах? Что за ней ведут слежку, пытаются убить и стреляют в нее из гвоздометов? От последней мысли у Сары в руке почувствовалась жгучая боль онемения и она, скривившись, принялась растирать пальцы руки.

– Ну, – пару раз сжав-разжав кулак, Сара решила, что расскажет ей правду. Пускай не целую, пускай, смягчит некоторые моменты, но расскажет. – я даже не знаю с чего начать. Может ты успела заметить девушку, которая вошла на автостоянку вслед за нами?

– Да, определенно обратила внимание. – ответила Роуз, начав разгребать содержимое второго пакета.

– Так вот, она, наверное, – Сара помялась, все же решившись взять йогурт и принявшись его пережевывать. – что-то вроде копа.

– Что-то вроде копа? – приподняла бровь та.

– Я сама не знаю. Суть в том, что она преследует нас потому что мы, ну, бежали из моего города и все такое. Тебе ли не знать, как у нас все сложно с этими границами. – старалась непринужденно говорить Сара, однако образ Стена с пробитой топором головой и полумертвой Ханны, лежащей в крови брата на полу вагона мешали ей это сделать. В голове пронеслись искромсанные осколками тела полицейских и бандитов. В это мгновение они казались еще более жуткими и отвратительными, чем, когда она смотрела на них вживую. Воображение делало свое дело.

– И потому она преследует вас? – спросила Роуз.

– Ага, – Сара с трудом проглотила ложку йогурта, опустив взгляд и стараясь выбросить из головы дурные воспоминания. – ну и потому что Сэм немного, как бы сказать…

– Что?

– Она задолжала одному наркодиллеру и потому связалась с мерзкими людьми. Потом эта девушка, Тиффани, так ее звали, наверное, я не уверенна, что это ее реальное имя, следила за нами. И в итоге нам пришлось бежать из города, а Сэм…

Сара взяла в рот еще одну порцию йогурта, вздохнув.

– А Сэм, она, понимаешь, такой человек, – Сара прикусила губу, почувствовав, как по ее спине пробежали мурашки. – сложный. Очень сложный человек. Ее жизнь была уж точно не сахар последние несколько лет. Я не знаю, что с ней случилось, но она сильно изменилась. С трудом могу ассоциировать ее с девочкой из моего детства.

– Теперь все становится яснее. – Роуз положила перед Сарой таблетки с лекарством и заботливо налила стакан воды. – Потому она попыталась избавиться от этой девушки?

– Ага. – Сара сгребла со стенок упаковки последние остатки йогурта и запила их таблеткой. Прохладная вода с привкусом лекарственной мяты очень освежала грудь.

– А откуда она взяла такое оружие? – глянула на нее Роуз.

– Украла у Тиффани. – легонько улыбнулась Сара, не удержавшись от осознания комичности такого ответа.

– Ясненько. – кивнула Роуз задумчиво. – А этот паренек? Руди?

– Я его почти не знала. – пожала плечами Сара. – Он помогал нам по дороге. Совсем немного. Исчез так же внезапно, как и появился.

– Некоторый холод между вами был заметен. Я сразу поняла, что тут что-то не так. – Роуз налила в чайник воды, поставив ее кипятиться. Из ванной донесся звук бьющейся воды и было слышно, как Оливия что-то напевает в душе.

– И вот теперь, – развела руками Сара. – я тут.

– Что планируешь делать дальше? – задала девушка очередной вопрос. – Я вовсе не прогоняю тебя, но ведь наверняка у вас были планы. Что ты собираешься делать сейчас?

– Ну, у меня есть родственники в Мейконе. – честно сказала Сара.

– Родственники?

– Да, человек, который воспитывал меня и его сестра. – ответила она. – Я обычно зову ее «тетя Мэри», но на самом деле она мне не родственница, как и Брэд. Он ростил меня с детства.

– Ты потеряла родителей? – вздохнула Роуз. – Ладно, извини, не буду поднимать такие темы. В наше время каждый что-то теряет. Кто знает, как могла иначе сложится жизнь.

– Ты ведь родилась в Атланте, да? – спросила Сара, посчитав, что теперь ей не помешает поближе узнать журналистку.

– Да, мой отец был одним из министров. – ответила Роуз, показывая браслет на руке. – Однако он умер. Точнее, – сказала она более серьезно. – был убит, кто бы что ни говорил.

– А зачем? – удивилась Сара. – Я думала в Атланте все заодно. Ну, знаешь, министр, президент и все такое.

– Хех, – грустно улыбнулась Роуз. – если бы все было так. Мой отец узнал что-то, что ему было знать не положено. И он убит. Хладнокровно и безжалостно. Я была совсем еще девочкой и находилась дома, когда это случилось. Я помню, что читала какую-то книжку, когда услышала скрип двери. Мама тогда была в больнице, ведь скоро должна была родиться Лили. Дома была только я и отец. Кажется, было рождество или, его канун. Я с наивной детской улыбкой ждала подарков от Санты.

– Оу. – потупилась Сара. – Звучит очень грустно.

– Он заявился ночью. Мой отец был у себя в комнате, покачивался в кресле-качалке у камина. Когда его нашли у него в руках была газета. Там была какая-то глупая новость об мире во всем мире, сыворотке от осадков радиации и о том, какой доктор Хартманн молодец.

Роуз отошла к небольшому комоду в стороне, открыв ящик и достав оттуда газету в полиэтиленовой папке, хранящуюся, словно какой-то артефакт. Реликвия древних времен. На нем действительно были похожие заголовки, однако все их было невозможно различить из-за пятен засохшей крови, впитавшихся в бумагу. Роуз молчаливо рассматривала газету.

– Труп обнаружила горничная, которая пришла под утро. А я, маленькая дурочка, наивно спала, чувствуя грусть лишь потому, что папа не пришел и не рассказал мне какую-нибудь историю на ночь. – Саре показалось, что Роуз всхлипнула, будто от плача, но на лице ее не было и слезинки. – А затем через пару дней, когда моя мать в трауре от нервов чуть было не довела себя до преждевременных родов, пришли все те же люди в черных пиджаках, сказали, что «министр Роудсон разжалован по причине кончины», отобрали у нас поместье, землю, деньги и выгнали прочь из зеленой зоны рядом с Атлантой, где стоял наш прекрасный домик. – Роуз покачала головой. – Я и моя беременная мать остались ни с чем, без гроша в кармане рядом с враждебным миром вокруг, где назревало восстание. Я помню холодные вечера, когда мы не знали, куда податься. Помню, как мать снимала с себя куртку ночами, когда становилось слишком холодно, чтобы я могла спать спокойно у нее на коленях. Помню, как мать Оливии приютила нас на своей скромной ферме близ Саванны. – девушка остановилась, плеснув воды в бокал и сделав глоток. – Потом родилась Лили. Мать была счастлива неимоверно. Я часто вижу во сне ее улыбку и смех, когда она держала на руках дочь. Знаешь, мне было не так уж и страшно помогать принимать роды у собственной матери. Мы с Оливией и Оливером туда-обратно носились, меняя полотенца, тряпки и все такое. Наверное, тогда в маленькой избалованной девочке из Атланты и зародились понятия того, что только в помощи людям ее истинное призвание.

Роуз присела напротив, глотнув еще воды и глядя на то, как чайник медленно нагревается и как меняются на нем цифры, отображающие температуру воды.

– Мать умерла вскоре после рождения Лили. И тогда вся ответственность легла на нашу и без того бедную семью. Днем я помогала нянчится с ребенком, вечером читала, что могла найти из того что не успела пройти в школьной программе Атланты. Миссис Кейси, земля ей пухом, всегда тратилась мне на книги. У нее было и без того мало денег, но она покупала мне эти чертовы журналы, книги и газеты, когда я лишь попросила. Тогда я не осознавала этого, но она тратилась на меня, кажется, даже больше, чем на собственных детей. И каждую ночь я смотрела на газету, пропитанную кровью моего отца, которую я успела стащить. Читала один и тот же заголовок, чернила которого смешались с кровью. Тогда я поняла, что на страницах – сплошная ложь. На газетах в Саванне не уделили никакого внимания смерти отца. Упомянули лишь «кончину очередного министра» и тогда я решила, что я должна исправить это. Что я должна показать людям истину вещей. Миссис Кейси потратилась на то, чтобы купить и мне пропуск в школу Саванны, где я, честно говоря, терпеть не могла учится. Лжи и лицемерия местных «учителей» хватило, чтобы выбешивать любого, и тем более такого возмущенного несправедливостью подростка, как я. Когда я пошла на одну из экскурсий с классом, вместе с старшим и младшей…

– С Оливией и ее братом? – уточнила Сара.

– Да, с ними, – кивнула Роуз. – меня увидела Хелен Картер.

– Министр здравоохранения?

– Она была там, как особый гость. Выставка, кажется, была как раз по поводу распространенных болезней от облучения. Она, ты удивишься, узнала меня. Привела к себе в одно из зданий министерства, расспрашивала целый день, узнавала, как я.

– И что потом?

– А потом она выписала мне этот браслет, – приподняла руку Роуз. – вернула часть денежных активов отца и даже выделила квартиру в Саванне. Ту, где мы были. Не все в Атланте чудовища, стоит признать. Картер была хорошей знакомой моего отца и хоть после того случая я видела ее лишь пару раз, жизнь нашей семьи пошла на лад. Я поступила в университет в Мейконе, стала журналистом, воспитывала Лили, как могла конечно, – усмехнулась Роуз. – и так, мало по малу, жизнь стала такой, какой является сейчас. А ведь знаешь, я могла и прогулять ту злосчастную экскурсию и что бы тогда сейчас было?

– И правда. – улыбнулась Сара.

– Жизнь иногда удивительно странная штука. – вздохнула Роуз. – Ты никогда не знаешь, как в один момент все в твоем существовании может перевернутся с ног на голову.

– Это точно. – грустно ответила Сара.

– И за все это время я усвоила главный урок. – теперь голос Роуз звучал более уверенно. – Никогда нельзя лгать и боятся того, что может случится.

– Ты хочешь сказать, что ты ничего не боишься? – поинтересовалась Сара.

– Боюсь. – тихо ответила Роуз, опустив взгляд и поправляя очки.

– И чего же?

– Боюсь, что однажды ночью за мной пройдут люди в черных плащах, как случилось с моим отцом. – ответила та и замолчала, глядя куда-то в стену и сделав глоток воды.

На кухне повисло молчание. Сара помялась в кресле, прислушиваясь как плещется вода в ванной. Раздался свист. Роуз встала, снимая с плиты кипящий чайник и поставив его на стол рядом. Взяв пару кружек с полок наверху, она полезла в все еще наполненные покупками сумки и начала там рыскать.

– Впрочем, что-то я заболталась. – сказала девушка, запуская руку на дно пакета. – Я несколько беспокоюсь.

– О чем? – спросила Сара.

– О твоей подруге. – такого ответа Сара не ожидала. – В конце концов она осталась одна посреди дороги. Плевать, что там недалеко станция, что по монорельсу шел поезд. Мы так или иначе оставили человека, каким бы он ни был, посреди дороги. Ночью.

– Я стараюсь не думать об этом. – соврала Сара. – Сэм дико меня взбесила, ты даже не представляешь.

– У твоей подруги удивительная суперспособность выводить людей из себя. – покачала головой Роуз. – Я обычно – само спокойствие, но тут она постаралась и все-же задела даже меня.

– Не думаю, что она старалась. – фыркнула Сара. – Саманта от природы была вредной даже в детстве, в основном со взрослыми. Сейчас она даже непреднамеренно может навредить так, что замучаешься расхлебывать.

– Может, не заметь я поезд и станцию рядом, я бы и не выгнала ее. – пожала плечами Роуз. – Какими бы не были люди, не стоит реагировать так резко, как вышло в итоге. Хладнокровие – залог победы в любой схватке.

– Да, ты очень хладнокровная, это заметно. – улыбнулась Сара.

– Это издевка или ты и правда так считаешь? – приподняла бровь Роуз.

– Сама понятия не имею. – развела руками девушка. – Ты всегда такая спокойная, что я неволей завидую тебе.

– Поверь, мне это спокойствие дорого обходится. Так или иначе я все равно переживаю в любой стрессовой ситуации. – вздохнула та. – Но зачастую стараюсь мыслить трезво.

– Мне бы так. – сказала Сара.

– У тебя еще есть время научится. – ответила Роуз. – Ты еще молода в конце-то концов.

– Ну, – кашлянула Сара, поморщившись от давящей боли в лёгких. – это еще не факт.

Девушка встала, подойдя к раковине, и, кашлянув, выплюнула в нее подступившую к горлу мокроту. Белые комочки в ней были прозрачнее и мягче, чем раньше. Может лекарства и правда шли ей на пользу? Или она просто уже привыкла к этому мерзкому процессу внутри нее.

– А ведь минздрав предупреждал – синтетические сигареты опасны для здоровья. – с грустной иронией сказала Роуз. – Давно ты куришь?

– Уже не курю. – прополоскав водой стонущее горло, ответила Сара. – Но, вообще, начала я еще лет так в двенадцать. Или, чуть позже. Плохо помню, если честно.

– Довольно рано. – сказала Роуз.

– Все в детстве ведут себя глупо, знаешь. – пожала плечами Сара. – Главное – вовремя понять, что ты творишь что-то тупое и остановится. У меня вот не вышло.

– Не могу тебя винить, подростки падки на грехи. – сказала Роуз, доставая из пакетов пачку чая и глядя на нее. – Эй, Лили! – крикнула она в соседнюю комнату.

– Что? – донеслось оттуда.

– Я же просила тебя купить чай! – возмущенно прокричала Роуз. – А ты что мне подсунула?

– Это чай. – ответила Лили.

– Если эта пыль в пакетиках – это чай, то я восставший из мёртвых Авраам Линкольн! – отбросив пачку чая в сторону, покачала головой Роуз, открывая нижний ящик кухонного серванта в поисках подходящего чая. На кухню вошел пес, сев и разглядывая девушек на ней.

Роуз взяла кусок колбасы, кинув собаке и та, подозрительно принюхавшись и рассматривая подачку, все-таки решилась съесть мясо. С чавканьем пережевав его, пес еще раз осмотрел кухню и ушел. Зато вошла Лили, принявшись искать детское питание, которое запасла для сына. Роуз тут же начала приставать к ней по поводу чая, но Лили отмахнулась, сказав, что взяла тот, который ей больше всего приглянулся на полке.

Когда разборка содержимого их багажа была закончена, Роуз налила себе чая из того, что смогла найти где-то посреди всего разнообразия, хранящегося на здешней кухне, и заодно, убрав куда-то в далекий ящик ту пачку, которую купила Лили. Намешав салата из овощей с оливковым маслом, Роуз наложила часть Саре и себе, принявшись его пожевывать. Саре салат не очень-то и понравился, он был какой-то пресный и безвкусный, но возражать Роуз она не стала. Лили, кормившая йогуртом Бена, сидящего у нее на коленях, решила перейти к своему любимому занятию и начала возмущаться.

– Я между прочим, тоже хотела помыться. Когда она уже выйдет из ванной? – поудобнее усадила на коленях сына она.

– Ты же знаешь Оливию. – проглотив очередную ложку салата, ответила сестре Роуз. – Она всегда там надолго.

– Ну так объясни ей, что тут она живет не одна! – нахмурилась Лили. – Пора бы ей это понять.

Роуз пожала плечами, сгребая остатки салата и, с хрустом пережевывая их, направилась к двери в ванную, постучав в нее.

– Капитан ванных морей, когда вы окончите плавание? – прикрикнула Роуз, прижавшись к двери.

– А! Вы торопитесь? – донёсся глухой голос Оливии из ванной. – Я могу выйти прямо сейчас, если надо. Смотрите не ослепните от сияющей красоты моего обнаженного тела! Надевайте солнцезащитные очки!

– Кейси! – возмущенно отрезала Роуз. – Не дурачься и просто постарайся закончить побыстрее.

– Так точно, командир! – сказала та, сильнее включив напор воды.

Пока Оливия как можно дольше растягивала свой «быстрый» поход в ванную, Лили уложила Бена спать. Ребенок устал после долгой изнурительной дороги и уснул почти мгновенно. Лили вернулась на кухню, по пути постучав в дверь ванной и предупредив что Пинки не поздоровится, если она продолжит такими темпами. Налив себе чаю и словив ехидный комментарий Роуз о том, что это не тот же самый, что купила она, Лили включила телевизор, висящий на кухонной стене. Там все еще говорили о городских столпотворениях и о том, что люди уже расстанавливают палатки в центре города, блокируя улицы. Судя по всему, это был не мимолетный всплеск протеста и люди на улицах планировали остаться там надолго. Затем журналистка на экране обратилась к городскому коменданту Коллинзу, который начал объяснять, почему полиция не торопится разгонять людей на улицах.

Лили хлебнула из кружки, пережевывая печенье и глянула в окно. Встав, она присмотрелась, потирая руки о горячую кружку. Она улыбнулась, взяв еще одну печеньку из пачки рядом.

– Кажется пришла зима. – сказала она.

– Что? – Роуз поправила очки, подойдя к окну и Сара встала, последовав за ней.

С вечернего неба и правда валил снег. Белые хлопья опускались на город, сияя в свечении уличных фонарей и немногочисленного блеска рекламных вывесок и щитков. На улицах все еще сновала толпа, явно не собирающаяся расходится, люди шли, укутываясь во что попало или спеша в свои дома, чтобы захватить одежду потеплее и вновь вернутся в строй с плакатами и табличками. Здесь, недалеко от центра города, они перемещались толпами поменьше. Но несмотря на это полицейские, ходившие парами-тройками в ночных патрулях, все же не решались их трогать, учитывая то, что люди были буквально разъярены случившимся. Подумать только, как одна маленькая девочка своей гибелью может поднять столько людей стоять посреди улиц в ночной мороз? А ведь это даже не эпицентр городской забастовки.

Зима для Сары обычно означала, что она может сидеть дома, не вылезая из кровати. Теплый кофе, родной привкус сигаретного дыма, уютный плед, белый шум телевизионной брехни и красивая белизна за окном. Она любила зиму больше, чем жаркое, удушливое лето. К тому же, зимой можно было отпросится у старика Пайнса и не ездить в промерзающем вагоне с развозом посылок. Он понимал, что никто не получит от этого удовольствия и потому не торопился звать их с Дейзи на такую работу, предпочитая находить кого-то постарше. Начальник курьерской службы казался пережитком древности. В конце концов, он видел ядерную войну своими глазами. И даже не был совсем уж ребенком. Брэд тоже ее застал. Он часто рассказывал ей в детстве о том, как жутко было жить в то время и как они с семьей постоянно прятались в подвал их небольшого домика неподалеку от Мейкона. Тетя Мэридит еще тогда, наверное, получила огромную психологическую травму, не каждый ребенок способен пережить молчаливые часы в подвале, пока на улицах стонут сирены. Хотя Сара была не уверенна в том, что это была причина ее болезни. Она никогда и не спрашивала, потому что вопрос был слишком уж неудобным.

Но вот те времена сейчас казались таким далеким прошлым, что Сара даже не воспринимала эти пять десятков лет, как что-то близкое. Им в школе часто рассказывали о войне, но только вот о другой. Ядерному конфликту сотых годов в их школьной программе уделялось не так много времени, как конфликтам куда более современным. Канадских аннексиях, Мейконском восстании, противостояниях в Техасе и Калифорнии, северных революциях. О другом конце планеты слышали они и вовсе мало. Вообще-то считалось, что весь евразийский восток стерли с лица земли ракеты, хотя их учитель уверяла, что это не так. Какой бы ни была жизнь по ту сторону океана, Сару она не так уж волновала. История была для нее предметом скучным и тоскливым. Надо жить настоящим, или хотя бы не таким далеким прошлым. Не тосковать же по тому, как люди каменного века убивали друг друга палками?

– Мы делаем все возможное, чтобы разобраться с беспорядками. – говорил с телеэкрана городской комендант Коллинз. – Мы стараемся не превышать полномочий в этом деле.

– Что вы думаете о причине беспорядков? – спросила журналистка. – Как свободная полиция допустила в городе использование детей в роли мишеней для битья в подпольных боях? Какие будут ваши ответы на то, что полицию связывают с криминальными сетями города и бандами?

Коллинз грозно глянул на журналистку, поправляя галстук на рубашке, покрытой бронежилетом.

– Я советую вам трижды подумать, прежде чем принимать на правду то, что говорят асоциальные личности, мэм. – прохрипел он.

Роуз, оторвавшись от окна и глотнув еще чаю, покачала головой.

– Бедная девчушка. – вздохнула она. – Думаю через пару дней к ней в дом заявятся люди с проверкой на «экстремистские материалы». А еще через пару дней ее ждет непритязательный путь в трудовой лагерь. Но поступок этот смелый. Очень даже.

– Но ведь ты сама не чураешься задавать подобную фигню в своих интервью? – пожала плечами Лили, не отрываясь от окна.

– По девушке видно, что она не очень уверенна в себе. Видимо новичок. Я-то давно варюсь в этом деле, к тому же у меня на руке закреплена страховка от любых посягательств местных копов. – показала она браслет. – Полагаться на него всегда – нельзя, но вот тут до жути боятся людей из Атланты, как и везде. Для здешних бравых «блюстителей порядка» визит важной шишки из столицы – сродни армагеддону.

– Как вообще так получилось, что одного браслета и пары секунд проверки у терминала хватает для того, чтобы ты могла попасть куда угодно и делать все, что вздумается? – решилась спросить Сара.

Роуз улыбнулась с оттенком разочарования, или грусти.

– Тебе стоит почаще задаваться такими вопросами. – ответила ей журналистка. – Может тогда и поймешь почему наш мир катится в каменный век. Если одного браслета достаточно, чтобы ты избежал сотни проблем, испытываемых людьми вокруг, то представь, насколько жутка система, где правят люди, выдающие эти браслеты.

– Ты же говорила, что министр Картер не плохая? – сказала Сара.

– А я и не говорю, что она плоха. Я лишь прошу тебя посмотреть на жизнь за этими стенами и представить, как живется в Атланте.

– Я часто представляю, как живется в Атланте. – грустно усмехнулась Сара, потирая немеющие пальцы и поморщившись от жгучей боли в легких.

– Как человек, который там вырос, – ответила ей Роуз. – я понимаю какая пропасть лежит между миром за городскими стенами и миром, заключенным внутри них.

– Все настолько хорошо? – спросила Сара.

– Наоборот. Это чудовищно. – сказала та.

– Только ты и можешь, что жаловаться на жизнь. – фыркнула Лили, взяв печеньку с блюдца и откусив ее. – Я вот выросла тут и мне очень даже нормально.

– Угу. – нахмурилась журналистка, глянув на сестру. – Хочешь вернутся в Мейконскую школу патриотизма молодежи?

– Ты делаешь из нее сущий ад. – усмехнулась Лили издевательски.

– Я называю вещи своими именами. – отрезала Роуз.

– А мне там нравилось. Там ребята были сплочены идеей. Целью. – мечтательно ответила Лили. – У нас был общий интерес. И мы не сидели целыми днями на заднице, печатая статейки в журнальчики, – ехидно скривилась девушка. – мы ходили по улицам, общались с людьми, развешивали плакаты, помогали бедным, подрабатывали помощницами медсестёр и полицейских.

– Подавали убийцам скальпели для абортов и эвтаназийные уколы и доносили на мирных граждан коррумпированным бандитам с оружием. – грубо отрезала Роуз.

– Да ну тебя. – отмахнулась Лили, обиженно скрестив руки на груди и уходя с кухни. – Все что ты умеешь – жаловаться на жизнь.

– А тебе промыли мозги! – крикнула ей вслед Роуз, не получив ответа.

Сара глянула вслед Лили, немного помявшись. Ссоры у этих сестер были чем-то вроде ежедневной забавы, но это не отменяло того факта, что смотрелись они жутковато. А в Саре к тому же пробудили чувство вины за случившееся на шоссе. Как там сейчас Саманта? Все ли с ней в порядке? Должна ли она задаваться вообще этими вопросами?

– Сара, – оторвала ее от мыслей Роуз. – вот ты, как жительница номерных поселений, скажи мне.

– Что сказать?

– Как сильно ты видишь разницу между мегаполисами, трущобами, городами, вроде твоего? – потирая руками горячую чашку, спросила та.

– Хм, – почесала затылок Сара. – ну, разница есть. Очень большая.

– И как мне объяснить этой глупой девчонке, что мир не такой черно-белый, каким он ей кажется? – кивнула она в сторону комнаты Лили. – Она вечно утверждает, что акт о распределении – это честное разделение людей. Что те, кто живет в трущобах, заслужили такую жизнь. Что рождение определяет бытие. Если ты родился в грязи – умираешь в грязи. Это нечестно. Люди лишены всякого шанса.

– А разве тот закон не нужен для того, чтобы, – задумалась Сара. – ну, правильно распределять ресурсы и бесплатный провиант?

– Ты и впрямь в это веришь? – приподняла бровь Роуз, грозно впившись в нее взглядом.

– Ну, – Сара прикусила губу, почесывая затылок. – вообще нет.

– Можно назвать дерьмо мармеладом со вкусом клубничной содовой. Только вот мармеладом со вкусом содовой оно не станет. Оно останется дерьмом. – отрезала Роуз, сделав очередной чайный глоток.

Наконец, Оливия соизволила выйти из ванной, обмотавшись коротким полотенцем, ели прикрывающим положенные места. Ее мокрые волосы покрывал еще один полотенец, но как только она сделала пару шагов, он свалился с ее головы, растрепав во все стороны ее светлые локоны. Недоверчиво глянув на упавшее полотенце, Пинки подняла его, осмотрев, затем обтёрла им плечи и закинула обратно в ванну. Пройдя на кухню, она подошла к холодильнику, достав из дальнего угла морозильной камеры бутылку пива со вкусом вишни. Сара подметила, как приятно пахнет от девушки ароматическими маслами. У нее в голове промелькнула мысль о том, что было бы интересно, если бы полотенец сейчас же съехал с открывающей пиво Оливии, но Сара прогнала эту мысль как можно скорее, отвлекшись на жевание печенья.

– Можешь отправляться в ванную! – крикнула Оливия в соседнюю комнату, сделав глоток пива и съежившись от холода напитка.

– Не переборщи. Оно слишком холодное. – подметила Роуз, закинув ногу на ногу.

Оливия подошла к ней, сев на колени журналистке и перекинув руку ей через плечи. Затем еще глотнула из бутылки и улыбнулась, подмигнув Роуз.

– Можешь не беспокоиться, меня не взять каким-то жалким… Кхе. – кашлянула Оливия.

– Ты промочила мои штаны. – грозно глянула на нее Роуз, обращая внимания на мокрые ноги девушки, которыми она уселась на нее.

– Извини. – вскочила Оливия, поправляя сползающее полотенце. – Пойду переоденусь.

Девушка удалилась и вслед за ней вошла Лили, которая уже запаслась халатом, полотенцем, зубной щеткой и расческой. Не бросив даже взгляда на кухню, она скрылась в ванной, демонстративно захлопнув за собой дверь. Сара легонько улыбнулась с такой подростковой демонстрации протеста девушки.

На телефоне прозвенело оповещение, что гидрометеорологический центр сообщает о том, что этой ночью будет похолодание, ветер и, вероятно, метель. Снег за окном и правда удивительно нещадно сыпался все сильнее и сильнее. Сара представила Сэм, плетущуюся по дороге где-то, пока вокруг воет вьюга. Как бы ей не хотелось быть более черствой и холодной в этом отношении, но ей все равно стало жалко подругу. Может стоит попросить Роуз прямо сейчас помчаться по шоссе туда? Найти ее? Но это глупо, скорее всего Саманта вскоре после их отъезда села на ближайший монорельс и уже находится где-то в Мейконе. Будет неудобно встретить ее дома у тети Мэри, ведь туда в ближайшее время собиралась наведаться Сара. Ее часто грызли какие-то волнения внутри из-за пустяков, а в этом случае она вообще не могла и думать о чем-то другом с трудом отвлекаясь от мыслей о подруге.

Роуз неспешно помешивала ложкой в чашке чая. Странно, она ведь пила его без сахара. Поправив очки, она встала, рассматривая пейзаж в окне. Сара, недолго думая, решила встать рядом. Они молча стояли, глядя на то, как группы людей пробираются мимо обветшалых зданий, обгрызанных бомбами небоскребов, районов трущоб вдалеке. Ночь наползала на город, зажигая ночные огни, неоновые фары редко проносящихся внизу машин, патрульные прожектора на стенах, рекламные щиты и городские фонари на тротуарах. Роуз подлила Саре еще чаю и девушка глотнула напитка, приятно обжигающего горло. Мятный привкус смягчил подступающую мокроту. Сара глубже вдохнула паром поднимающийся аромат и покрепче сжала в руках горячую чашку, пощипывающую пальцы.

«Зима – не так уж плохо», подумала она.