Текст книги "Ты, я и апокалипсис"

Глава 30

Официантка поставила перед Сарой огромную тарелку лапши, сдобренную соевым соусом, специями, травами и перемешанную с кусочками морепродуктов. Запах стоял просто изумительный и девушке не терпелось схватить вилку и приняться за еду, однако она решила подождать, пока для Роуз принесут ее рататуй из баклажанов, томатов и перца.

Вокруг царила атмосфера какого-то прямо аристократического уюта. Саре нравилось. Ресторан был приличный, Сара никогда не бывала в подобных заведениях. Ее максимумом всю жизнь была забегаловка рядом с домом, улыбающаяся посетителям глупым изображением очеловеченной пачки с лапшой. Тут же все было иначе. Вычищенные добела скатерти. Приятный саксофон на фоне. Официанты, разодетые как на свадьбу. Ну или на похороны. Людей тут было не так много, но те что сидели за столами, смотрелись солидно. Часы, галстуки, платья и дорогие украшения. Все это буквально пахло богатством.

Роуз сказала, что она свои обещания выполняет, а потому точно задолжала ей ужин. А учитывая факторы риска, самый дорогой ужин, который могла себе позволить. Ресторан со сложным красивым названием на французском был буквально напротив городского министариата. Все в нем было прекрасно. Красивый снаружи, красивый внутри. Единственное, что нарушало эту гармонию красоты, вид, выходящий на центральную городскую площадь неподалеку. Мало того, что оттуда доносились крики людей, заблокированных там полицейскими, так еще и отряды комендантских солдат ходили мимо огромных окон туда-обратно, вызывая внутри девушки жуткое беспокойство.

– Так значит эта девушка преследует вас? – спросила ее Роуз, задумчиво наблюдая за прохожими в окно.

– Тиффани? – переспросила Сара. – Да.

– Все еще поражаюсь, почему сразу было не сказать мне правду.

– Я была уверенна, что если ты узнаешь все, то выгонишь нас из квартиры, а может и из города. А что бы нам тогда оставалось делать?

– Ложь все равно не выход. И тебе стоит меня понять. – перевела взгляд на нее Роуз, оторвавшись от созерцания улиц. – Оливия – девушка, прямо скажем, не очень-то вдумчивая. Откуда мне знать, кому она решила «помочь» и зачем все это.

– Оливия добрая. – вздохнула Сара, с радостью подметив то, что официант подносит Роуз ее рататуй. – Зря ты так с ней.

– Оливия добрая, несомненно. – в благодарность кивнув официанту, Роуз принялась за блюдо и это стало знаком для Сары, что она может взяться за лапшу. – И это играет ей не на руку. Я тоже не могу назвать себя злым человеком, но у меня есть критическое мышление. Кейси его лишена. Она всегда видит во всем только хорошее. Для нее стакан всегда наполовину полон.

– Но ведь стакан наполовину пуст. – улыбнулась Сара, заодно глянув на бокал воды, стоявший рядом с ней и, запив острый привкус лапши, осушила его ровно до половины.

– Каждому свое, Сара. – разгребала овощи в тарелке вилкой журналистка. – Если тебе интересно мое мнение – аналогия со стаканом в этом случае некорректна.

– Ты умная. Может ты и права. – завила вокруг зубчиков вилки очередную порцию лапши девушка.

– Ну спасибо. – улыбнулась Роуз. – Жаль только, что так считаешь только ты. В конце концов, ты тоже не глупая.

– Я? – удивленно посмотрела на нее Сара, не отрываясь от жевания. – Да ладно тебе. Я уж точно не вундеркинд.

– Необязательно быть вундеркиндом, чтобы мыслить верно. – ели заметно пожала плечами Роуз, запив блюдо водой. – Да и я иногда в своем стремлении добиться цели иду на явные глупости. Может нам и вовсе не следовало лезть в этот бункер. Мы ничего не нашли, а лишь подставились под пули. Еще и эта выскочка, Янг, разодрала себе ногу.

– Я долго думала о том, что ты ее спасла. – сказала ей Сара. – Вы ведь с ней, вроде как, враги. Прямо-таки ненавидите друг друга. Но ты обернулась, чтобы ей помочь.

– Если человек тебе неприятен или не согласен с твоим мнением, это не значит, что тебе стоит цинично уйти, оставляя его в беде. – серьезно сказала ей журналистка. – Какой был бы толк от всех моих статей и ярких фразочек о помощи людям вокруг, если бы я не подкрепляла их поступками? Любой дурак может кричать, что он ратует за свободу и равенство, но только вот не делать для этого ничего и никогда.

– Классные принципы. – хихикнула Сара. – Только всем и всегда все равно не поможешь, – она вздохнула. – как бы сильно не хотелось.

– Значит надо пытаться в меру своих возможностей. – сделала еще один глоток из бокала Роуз.

Они замолчали, принявшись за еду усерднее. Стоило признать, Сара никогда не ела такой вкусной лапши. В меру твердая, с большим количеством специй и политая непонятным, но приятным маслом, да еще и с кусочками рыбы и креветок, эта лапша была достойна звания лучшей в жизни девушки. Блюдо Роуз же было не слишком приятным на вид, однако та уплетала его достаточно быстро и ей, кажется, нравилось.

– А что насчет этих бункеров-то? – доедая свою порцию, спросила Сара. – Как ты думаешь, для чего они?

– Понятия не имею. – покачала головой Роуз. – Могу лишь предполагать, что какие-то лаборатории. Ты же взяла там что-то? В той комнате, которую вынюхал пес?

– Да, но рюкзак в твоей машине.

– Что там было? Какое-то фото и карманный голопроектор? – попыталась вспомнить Роуз, задумчиво подняв взгляд.

– Да. Какая-то девушка на фото и эта штуковина. – кивнула Сара, утирая губы салфеткой.

– Голопроектор еще работал, ты говоришь?

– В нем было только шипение. – ответила та.

– Я посмотрю, конечно, но суть одна, узнать, что на нем, мы сумеем навряд ли. – разочарованно сказала Роуз.

– Ну мы и в бункер не надеялись проникнуть. – улыбнулась Сара.

– То, что его до нас вскрыла эта твоя Тиффани, кажется, еще не значит, что мы сделали это сами. – Роуз поправила свои дреды на затылке. – Может даже и не вскрывала. Скорее всего какой-нибудь агент из Атланты, или что-то вроде того. У них есть доступ почти куда угодно.

– Даже в чью-нибудь квартиру? – удивилась Сара.

– Даже в чью-нибудь квартиру. – вздохнула Роуз. – Потому у меня на двери кроме электронного замка под ключ-карту есть еще несколько засовов и цепочка.

– Жесть.

– Бесспорно. – Роуз снова посмотрела в сторону улицы, попивая воду из бокала. Снаружи проехал большой черный автомобиль с значком комендантской стражи. Он ехал медленно и неуклюже, но выглядел защищенно и грозно.

– Как ты думаешь, что там могли исследовать? – спросила Сара. – В лаборатории этой, если это конечно лаборатория была.

– Что угодно. – Роуз не оторвала взгляд от улицы, потирая ножку бокала. – Это и вовсе мог быть бункер времен Соединенных Штатов. Может, хранилище провизии, или наоборот, боеприпасов.

– Тогда почему он затоплен?

– А вот это уже хороший вопрос. – кивнула Роуз.

– И зачем туда приперлась Тиффани, если не знала, что мы там? Она была явно удивлена. И еще, кажется, считала, что Сэм с нами?

В этот момент Сара почувствовала, что ей стало неловко. На деле ей не хватало Саманты, как бы она не пыталась прогнать эту мысль из головы. Ведь за последнее время они столько пережили вместе, а теперь она ее ненавидит, это уж точно. Не стоит и надеяться на какие-то чувства. Было бы хорошо если бы Саманта теперь с ней хотя бы поздоровалась. Или вовсе была жива. Ведь она так и не объявилась с тех пор.

– Может, искала там что-то, как и мы? – задумчиво спросила Роуз скорее саму себя. – Кстати, насчет Сэм. Как там она?

– Понятия не имею. – опустила взгляд Сара.

– Она не пришла обратно? – насторожилась Роуз. – Боже. Теперь и я буду волноваться о ней.

– Ну ведь ты сама говорила, там была станция, поезд и все такое. – прикусила губу Сара. – Не могла же она пропасть вот так вот просто? Или, ты хочешь сказать, что ее могли…

– Я ничего не хочу сказать. – прервала ее Роуз. – Да, твоя подруга не сахар. Она себе на уме, грубиянка и не имеет понятия политкорректности в принципе. Но она тоже человек. И мы не имели права оставить ее там. Я позволила чувствам диктовать свои действия в тот миг. Боюсь, что теперь жалею об этом. Человек должен мыслить рассудком, а не сердцем.

– Предпочитаю доверять больше сердцу. – помялась Сара, не сразу решившись сказать это поперек Роуз.

– Почему так?

– Если слишком часто думать и забыть о чувствах, то, наверное, станешь злой и стервозной. У меня была одноклассница, Ханна, – Сара постаралась отогнать из головы жуткие воспоминания, кровь и боль. – не знаю, как она сейчас, но она всегда хотела казаться такой умной. Всегда искала какую-то колкость и даже к своему брату была холодна.

– Люди по-разному понимают трезвое мышление рассудком. – сказала Роуз. – Для кого-то это лишь точный просчет и анализ своих действий, а для кого-то – броня от всего ненавистного вокруг. Такой вот щит из интеллекта, за которым они прячут то, что осталось от их прежнего мышления. Как раз-таки, мышления чувствами.

– Ты, как я понимаю, относишься к первой категории?

– Скорее предпочитаю думать, что я к ней отношусь. – холодно ответила Роуз, потупив взгляд.

Не найдя, что ответить, Сара тоже взяла свой бокал, принявшись попивать из него освежающую водичку и смотреть за людьми в окне. Каждый раз, когда она смотрела на улицу, она будто наблюдала за какими-то небольшими историями. Вот идет дама с собакой, а вот молодая парочка перешёптывается о чем-то. Или вот, грузный мужчина, поправляя штаны, выходит из-за угла. Пара полицейских, держа в руках дубинки яростно на что-то сетует, или проезжает гламурная девушка, явно жалея, что купила электромобиль без крыши перед такой зимой.

Наконец к ним подошел официант, спросив, будут ли они заказывать что-то еще и они, решив больше не тревожить заведение своим присутствием, покинули эту обитель комфорта, вновь выйдя на уличный мороз. Сара засунула руки в карманы, чувствуя, как в пальцы тут же вцепился мороз. Заскочив в машину, она захлопнула за собой дверь, тут же щелкнув на кнопку обогревателя. Пес на заднем сиденье радостно тявкнул, вновь их увидев.

– Что, уже и в приборной панели разобралась? – усмехнулась Роуз, глядя как Сара уверенно прибавляет теплоту в салоне.

– Просто увидела разок, как это делаешь ты.

– Внимательность, это хорошо. – завела автомобиль журналистка.

Они выехали с ресторанной парковки, разворачиваясь в сторону объезда. Так как центральная площадь все еще была заблокирована, нормальным быстрым путем к дому Роуз было не подобраться. По городу все еще ходили люди с плакатами, тут же увиливая в переулки, когда мимо шли полицейские или маршировали отряды коменданта Моралеса. Судя по новостям, люди на площади с трудом переносили зиму, а выпускать их оттуда никто не собирался. Несмотря на палатки, костры и обогреватели, жизнь там, в огромной толпе, была не сахар.

В Атланте словно захотели специально затравить бастующих, вывернув против них их же монету. Выставляя это за попытку контроля над ситуацией, комендант просто запер людей на морозе и холоде, блокпостами затрудняя поставку припасов, а постоянными проверками, патрулями и черными машинами, парящими в воздухе днем и ночью, нагоняя страх на остальной народ. Люди в Мейконе ненавидели Атланту. И люди же в Мейконе больше других ее боялись, каждый день видя в искорёженных зданиях и полуразрушенных кварталах, какой бывает ее ярость. Сару эти виды развалин пугали и завораживали одновременно.

По радио, после очередного музыкального трека, переключились на новости. После прогноза погоды, в эфир подключился второй диктор, сообщая о самой тиражируемой статье дня. «Самые свежие новости в колонке Мегган Янг. Довоенные катакомбы под Джорджией. Проделки Канадской разведки? Испытания биологического оружия? Тайная база мирового правительства? Оформите доступ всего за несколько кредитов.»

Роуз нахмурилась, стукнув кулаком по рулю, и вздохнув.

– Вот сучка. – сказала она. Настолько непривычно было слышать подобное от Роуз, что Сара не смогла сдержать смех.

Она перегнулась на заднее сиденье, чтобы взять свой рюкзак и, попутно, почесав пса за ухом. Открыв один из отсеков, она достала оттуда фото и голопроектор. Роуз, стараясь разорваться надвое, пыталась следить за дорогой и за содержимым сумки одновременно.

– Не работает? – спросила она. Сара подтвердила свои слова, щелкая по парочке кнопок, которые были на устройстве. Шипение, и больше ничего.

– Как видишь. – сказала она.

– Значит работает через сигналы. – нахмурилась Роуз. – Это плохо. В ней нет карты памяти, только передатчик. Она ловит зашифрованный сигнал из хранилища, и уже потом воспроизводит записанное.

– На нее и записывать что-то можно? – удивилась Сара.

– Думаю, что уже нельзя. – выкрутив руль, сказала Роуз.

Пес сзади проскулил и Сара, убрав обратно в рюкзак голопроектор, взяла в руки фото девушки в очках. Судя по виду, она была каким-то доктором, или лаборанткой. Создающая впечатление скромной и застенчивой.

– Он воет, когда смотрит на фото. – глянула на пса Сара. – Я думаю это не просто так. Может, это его хозяйка?

– Девушка на фото? – Роуз повернула зеркало заднего вида на собаку. – Ну, судя по тому, как он яро помогал открыть дверь, это возможно. Быть может, ваша встреча с ним не случайна?

– О чем это ты? – приподняла бровь Сара.

– Ну, подумай сама, – вновь обратила внимание на дорогу журналистка. – пес может быть питомцем работницы лаборатории, к которой могли иметь доступ жители Атланты и он, вероятно, мог узнать в тебе…

– Замолчи. – отвернулась к окну Сара. – Все вы узнаете во мне кого-то. А я хотела бы, чтобы меня воспринимали, как меня. Ты печешься обо мне, потому что я на кого-то похожа, меня преследует эта маньячка, потому что я на кого-то похожа, даже пес бродит за мной из-за моего с кем-то сходства. Это уже надоедает.

– Ладно. Извини. – сказала ей Роуз.

– Лучше бы задумались о том, что происходит тут. – кивнула в сторону центра города Сара. – На холоде люди мерзнут, а их не пускают домой. Разве они имеют на это право?

– Я уже говорила, в Атланте считают, что они могут все. – пробурчала Роуз. – Удивительно, что комендант разрешил выносить из этой западни тех, кто получил обморожение или какие-то травмы.

– Он разрешил?

– Да, вчера говорили по новостям. – пожала плечами Роуз. – Хочет показать, что ему не все равно. На деле Алекс Моралес такой же, как и все они, люди из Атланты. Считают, что на все способны. Считают, что знают, как лучше. Думают, что им ничто не указ.

– Так и есть. Они же самые главные. – сказала Сара. – Разве им может кто-то противостоять?

– Может. – хмыкнула Роуз. – Все вокруг боятся Канады. И Паттерсон боялся. И Маккриди боится. Генерал Тейлор обладает самой большой армией в Америке. В его стране есть инфраструктура и даже попытки создать альтернативные источники энергии. А еще очень много зеленых зон, на удивление. Ведь по северо-западу пришлось больше всего ядерных ударов.

– Откуда такие познания? – удивилась Сара. – Ты там бывала?

– Не-а. – улыбнулась Сара. – Мне Келли рассказывала.

– Твоя кузина? Но разве она и не должна агитировать всем, как в Канаде хорошо? Ты вроде сама говорила, что в этом ее работа. И ты ей веришь?

– Конечно не верю. Но там, где нас нет, всегда хорошо. – улыбнулась ей журналистка. – А здесь, сама посмотри. – указала на здания вокруг Роуз. – Они не удосужились даже отстроить город после бомбардировки. Конечно, они хотят оставить эти обугленные здания как памятник своей силе. Чтобы люди вставая с утра вспоминали не о кофе, а о том, как Атланта готова их покарать. Только вот мир так не работает. Всегда найдутся те, кто устанет боятся и выйдет на улицы. Как вышли эти бедные люди, воспрявшие после убийства малышки Лайнс.

– Ее убийство и правда ужасно.

– И комендант Коллинз имеет к нему прямое отношение. – стукнула по рулю Роуз, покачав головой. – Но конечно, мне никто не верит и статьи мои не пускают в печать.

– Может, стоит найти еще фактов его причастности к бандам в городе?

– С твоих слов, Сара, все так просто. – вздохнула Роуз. – Да только и Коллинз не дурак. Он получает с того, что прикрывает банды, огромные деньги. С продажи наркотиков, проституции и подпольных боев. Все сходит ему с рук, а тех, кто осмеливается заявить об этом найдут и утопят где-нибудь в канализации.

– А ты не боишься? – сказала, кашлянув Сара.

– Я просто отвыкла лгать. Ложь режет мне глаза. И чувство отвращения ко лжи перебивает во мне чувство всякого страха. – твердо ответила ей журналистка. Сару ее ответ очень впечатлил.

– И всем в Атланте плевать на то, что происходит в городе?

– В Мейконе? – бросила на нее взгляд та. – Далеко не плевать. Все эти министры, офицеры полиции, коменданты и богатеи со своими корпорациями в огромных небоскребах, украшенных неоном, знают об этом городе все. Знают, как тут живется. Знают, как люди ненавидят и боятся их. Но Мейкон – их бич. Если повторится то, что было двадцать лет назад, вся страна может восстать. Ведь если людей здесь не сломили плазменные бомбы, почему и другие будут молчать?

– Интересно, почему первому министру и прочим так важно выглядеть в глазах Мейкона злодеями? – задумалась Сара.

– Они не видят себя злодеями. Они думают, что они – последний оплот демократии. Наследники законно избранного Паттерсона, который почти пять десятков лет правил этой страной. Они привыкли сидеть на своих местах. И они не отдадут их. Чем дольше ты вязнешь в пучине насилия, Сара, тем…

– Тем сложнее из нее выбраться. Да-да. – кивнула она. – Но все равно странно, почему министры, зная все это, так плюют на людей.

– Они могут и не знать. – пожала плечами Роуз. – Главы министерств, судя по их пылким речам считают свою миссию куда глобальнее. Я знала Хелен Картер, общалась с ней. Она – не плохой человек и она вряд ли сидит в своем кабинете, размышляя о том, как прижать народ сапогом к земле. Может и Маккриди вовсе не так страшен, как его малюют.

– Тогда в чем дело? – все еще не понимала Сара.

– За облаками Олимпа земных проблем не видно. – колко подметила ей в ответ Роуз, припарковываясь к своему дому.

Выйдя из машины, Сара убрала в рюкзак все припасенное в подземелье и пошла в лифт вслед за Роуз. Поднявшись и войдя в квартиру девушки, Сара вздохнула с облегчением. Здесь ей было комфортно и приятно, она привыкла к этим стенам за все то недолгое время. Оливия гонялась по квартире за кошкой, а Лили в гостиной читала Бену какую-то книжку, не обратив на возвращение сестры и Сары никакого внимания.

– Привет! – крикнула пробегающая мимо Пинки, попытавшись схватить Бастет, которая юркнула на кухню.

– Привет. – сказала ей вслед Сара, пройдя вслед за Роуз в ее подсобную комнату, завешанную газетными вырезками.

Пока Роуз принялась быстро что-то записывать в блокноты и вбивать в базу данных компьютера, Сара достала голопроектор, щелкнув кнопку, в надежде поймать какой-нибудь сигнал. Сигнала не было, все то же шипение и помехи в ответ. Зато среагировала Роуз, схватив его и тут же выключив.

– Боже мой, – простонала журналистка. – что ты делаешь?

– Ради интереса решила включить его. Мало ли что. – пожала плечами Сара. Но Роуз была определенно встревожена и даже немного нервная.

– Сара, – твердо начала она, отложив голопроектор в сторону и отодвинув от себя. – эта штука работает на шифрованных частотах. Если она не расшифровывает передачу откуда-то, это не значит, что не перешлет передачу куда-то. Вероятно, что щелкая ими туда-сюда по всему городу мы и можем вызвать лишь подозрение на помехи, но когда кто-то, кто принимает эти сигналы, определит, что те находятся у меня в квартире…

– Ой. – осознала глупость своего поступка Сара. – Извини.

– Ничего. – отмахнулась Роуз, глянув на голопроектор. – Эта штука может не довести до добра. Я бы рада оставить ее тут, попытаться расшифровать. Но знаешь, я уже сталкивалась с шифром Атланты. Там сидят очень умные парни, которые дело свое знают. Взломать его у меня не выйдет уж точно. А на беду это устройство нас навести может. Потому мой тебе совет – выкинь его по пути домой в какой-нибудь люк. Подальше от бед.

– Ладно. – помялась Сара, с виноватым видом убирая устройство обратно в рюкзак.

– И не подумай, что я струсила. – сказала ей Роуз, не отрываясь от экрана компьютера. – Просто я предпочитаю рисковать, когда есть возможность чего-то добиться. А из этой безделушки выбьешь только проблемы.

– Я поняла. Поняла. – кивнула ей Сара, закинув рюкзак на плечо. – Ну, я, наверное, домой пойду. Не хочу просить тебя лишний раз меня туда завести.

– Не отказалась бы, не будь у меня так много работы. – поправляя очки, отражающие летящие из-под пера Роуз символы, сказала девушка. – Можешь пока передохнуть тут. И лучше не слова девчонкам о том, где мы были и что делали. Не хочу слушать вопли Лили.

– Как скажешь. – согласилась Сара, выйдя из мрака комнаты и вернувшись в привычный приятный быт.

Пинки, поймав-таки лысую кошку, прижала ее к себе, постоянно теребя за ухом. Судя по морде и поджатому хвосту кошки, ей это явно не нравилось. Куснув Оливию за палец, та выскользнула из ее объятий, унесясь куда-то в неизвестном направлении. Лили, только сейчас обратив на Сару внимание, окинула ее своим вечно недовольным взглядом, кивнув, как бы вместо «привет» и, дав Бену книжку, встала и пошла на кухню.

Ребенок, с удивлением разглядывая цветные картинки, быстро устал от этого и, кинув книжку в сторону, сполз с дивана, подойдя к Оливии и, положив ей ручки на колени. Девушка, подняв ребенка на руки, улыбнулась ему, получив добродушную улыбку в ответ.

– Что, хочешь посмотреть телевизор? – спросила она Бена.

– Агу. – надув губы сказал тот.

Они и впрямь выглядели как два ребенка. Только одна из этой парочки переросла свой возраст, явно не желая осознавать этого. Оливия встала, схватив пульт и включив телевизор. Там шел какой-то скучный серый фильм и она принялась перещелкивать каналы, чтобы найти что-то яркое и броское, что заинтересует малыша.

Сара же, в попытках скоротать время, чтобы вернуться домой как раз к моменту прихода Брэда с работы, ходила туда-сюда по комнате, разглядывая всякие причуды интерьера. Вот картина в стиле «странные сиренево-желтые пятна на белом фоне», а вот ваза, заделанная под старину. Внимание Сары привлек открытый блокнот с записями. Взяв его, Сара полистала страницы. На них были короткие, но красивые четверостишья, которые девушка принялась читать, бродя по комнате и загораживая Оливии с Беном телевизор.

– «В мечте пустой, увидел он спасенье…» – пробежалась глазами по стихам Сара. – Это твое, Пинки? – обратилась она к девушке.

Та, оторвавшись от созерцания мультиков, глянула на блокнот в руках Сары и улыбнулась.

– Нет, – хихикнула она. – вообще-то это…

– Отдай. – незаметно подошедшая сзади Лили выхватила у Сары блокнот, захлопнув его. – Тебя что, в детстве не учили, что брать чужие вещи без спроса – это мерзко? – грозно сказала ей девушка. – Хотя, откуда мне знать, воспитывали ли тебя вообще!

– Что тут у вас? – прошла мимо двери в гостиную с свежезаваренным кофе Роуз, оглядев девушек.

– Ничего. – буркнула Лили, подойдя к шкафчику и, встав на стул, убрала блокнот на верхние полки, с грохотом закрыв дверцы.

– Эй, не обижайся. – воспротивилась Сара. – По-моему это очень красивые стихи.

– А я твоего мнения не спрашивала. – нахмурившись, ушла, не оглянувшись обратно на кухню Лили.

– Что, решила взять ее писанину? – глотнула кофе Роуз. – Моя сестра очень чувствительна к тому, когда кто-то читает ее ерунду.

– Это не ерунда, – Сара была не согласна с журналисткой. Ей стихи показались красивыми и запоминающимися. – по-моему очень классно.

– Кому-то дано витать в облаках, а кому-то – доносить до людей правду. – развела руками Роуз, сделав еще глоток и, не дождавшись ответа Сары, пошла обратно в свою обитель.

Сара, решившись не извиняться перед Лили, просто села рядом с Беном и Пинки, принявшись смотреть телевизор. Разве она сделала что-то плохое? Ей понравились эти стихи, а в итоге ее еще и невоспитанной обозвали. Лили всегда выглядела вредной, но, чтобы ругаться из-за подобной ерунды? Сара сама иногда могла быть в чем-то упертой и несогласной, но что такого личного в этих строчках, что Лили так возмутилась? Девушка устала думать об этом, сев поудобнее и смотря телевизор.

В какой-то момент Бен дернул ее за волосы и она, взвизгнув, отсела подальше, заодно глянув на часы. Вообще-то время уже подходило к вечернему и она решила, что пора собираться. Попрощавшись с Пинки и Роуз, она оделась, не забыв рюкзак и пошла домой. Пес, устало поднявшийся с пола в коридоре, поплелся за ней.

Лифт быстро донес ее до нижнего этажа. Вообще-то ей было достаточно далеко пешком идти до дома и она, посмотрев на стоящую неподалеку машину Роуз, сожалела, что в этот раз ее с комфортом не добросят до дверей. Животное рядом с ней, явно, разделяло ее чувства. Собака постоянно встряхивала падающий на шерсть снег. Она уже начала ориентироваться в городе. В основном по большим зданиям, которые выделялись больше других. В центре это были особо развешанные рекламой небоскребы, а чем дальше от него – наиболее уродливые и обглоданные огнем остатки строений. Те из них, что были оплавлены в особо жуткие формы запоминались Саре и она по ним восстанавливала в памяти дорогу к дому тети Мэри. В конце концов ей не привыкать бродить где-то вот так. Она же работала курьером. Или до сих пор работает? Интересно, что сказала Дейзи старику Пайнсу. Уволил ли он ее за такие частые неявки? Или быть может на ее личную карту еще поступают какие-то жалкие перечисления кредитов? Она надеялась, что Дейзи не решилась соврать и носить за нее всю долю доставок. Хотя, может и согласилась, ведь ее сестра беременна, а ее семье нужны деньги. Сара одобрила бы любой выбор подруги.

На половине пути к дому, девушка почувствовала, что ее легкие снова взбунтовались против нее. То ли от холода, то ли от того, что она слишком резко прибавила шаг. Закашлявшись, она остановилась, оперевшись рукой о холодную кирпичную стену, чтобы отдышаться. Собака подняла на нее морду, наклонив ее вбок и приглядываясь к девушке. Сплюнув комки густой мокроты зелено-серого цвета, она обтерла губы и поняла, что это еще не конец.

Рядом с ней был какой-то бар, больше похожий на захолустье. Сара, держась за горло, прошла внутрь, обнаружив, что кроме старого бармена внутри никого нет. Он не обратил на нее никакого внимания, да и Сара не удостоила его такой честью. Заметив табличку «туалет», девушка рванула туда, захлопнув за собой дверь и подбежав к раковине. Она вновь зашлась кашлем, на этот раз таким мерзким и продирающим, что он вызвал у нее рвотный рефлекс и ее вырвало лапшой, которую она съела на пару с серыми комками из легких прямо в раковину.

Во рту ощущался самый мерзкий привкус, что ей когда-либо приходись ощущать. Вместе с тем желудочный сок и кашель въелись в горло, разъедая его, словно девушка глотнула огромный стакан соляной кислоты. Она оперлась на раковину, включив воду и, стараясь удержать дыхание, начала смывать из нее все отвратительное содержимое и умывать губы. Каждый вдох давался ей с трудом. Несмотря на то, что эта боль стала привычной, она никогда не могла подгадать, когда наступит очередной момент приступа. Зеркало перед ней отражало жалкую фигуру, стирающую с лица собственную блевотину. Девушке стало мерзко от одного только своего вида.

Умывшись пару раз, она еще несколько минут постояла в сортире, рассматривая омерзительные рисунки на кафеле стен. Вдохнув, сквозь боль, она вышла, поняв, что ей стоит запить чем-нибудь послаще этот жуткий привкус во рту. Сев за барную стойку и положив телефон рядом, она поняла, что бармен удалился. К тому же тут не было заметно пса? Она привстала, глянув в панорамные окна забегаловки. И там никого. Куда он мог подеваться?

– Вот черт. – прохрипела она.

– Что? – из служебного помещения вышел, спешно поправляя галстук-бабочку, молодой мужчина с забавной нервной щетиной, потирая в руках бутылку какого-то алкоголя. – Хотите заказать что-то, мисс?

– Чего-нибудь послаще. – потирая горло, сказала она.

– Сок мы тут наливаем только с водкой, ха. – нервно натянул улыбку бармен, встав напротив Сары и разглядывая ее.

– Не очень-то хочется водки. – Саре тяжело давалась речь из-за того, что внутри лёгких при каждом слове разверзалась преисподняя. – Можно просто сока? Стоп, – опомнилась Сара. – вот же черт. Извините, у меня же нет с собой денег. – она уже было собиралась встать, как бармен остановил ее, все так же не спуская улыбку с губ.

– Ха, постойте. – он достал из-под столика стакан, осмотрев его. – Для такой прелестной девушки все бесплатно.

– Да ладно вам. – отмахнулась Сара, хотя поняла, что лучше не отказываться от такого предложения. Сок, виски или вино. Какая разница, если она сможет вымыть изо рта это жуткое, въедающееся ощущение. – Хотя знаете, – кашлянула она, снова присаживаясь. – налейте.

– Ха. – опустив взгляд, отвернулся к своим бутылкам бармен. – Сию секунду, юная мисс.

Сара присела, рассматривая это пустеющее захолустье. Возможно, оно знавало и лучшие времена. А может тут лишь по вечерам после работы собираются выпивохи. Глотнуть пива и посетовать на свои мизерные выплаты кредитов и о том, как тяжко им приходится жить, как тяжела работа и как жена каждый день орет на них, стоит им прийти домой.

Бармен поставил перед ней стакан, наполненный каким-то коктейлем, по запаху напоминавшим виски, вперемешку с клубничным соком. Она взяла его, рассматривая и поднеся ко рту. Не успела она приоткрыть губы, как вдруг раздался хлопок. Стекла бара разлетелись, на пару со стаканом в ее руках. Осколки стекла рассыпались по барной стойке, а пуля, пролетев в сантиметрах от головы Сары, врезалась в бутылку бренди на стенде у бара, снеся ее верхнюю половину.

Дверь с грохотом отворилась с пинка и внутрь вошла Тиффани, держа перед собой пистолет и стиснув зубы, утерла нос, направив оружие на бармена, а затем крикнув Саре, не спуская глаз со своей цели.

– Не пей! – ее голос был уставшим и сорванным. Сара увидела на ее лбу спускающуюся вплоть до виска глубокую отметину. Вторая рука, в которой не было оружия, была перемотана. Ее с трудом можно было сравнить с той девушкой с соломенными волосами, которой ее помнила Сара. Вид ее теперь был грозный, не сулящий ничего хорошего. И вот она снова в закрытом помещении с этой психопаткой.

– Брось на пол. – кивнула Тиффани на осколок стакана, который Сара все еще сжимала в ладони. – Кинь! Живо!

Сара, опешив, не посмела ослушаться, разжав ладонь и выпустив из рук то, что осталось от посуды.

– Уродец, руки вверх, – пошагала Тиффани, выставив перед собой пистолет. – говори, кто отдал тебе приказ?!

– Что? – Бармен отошел, упершись стеной в стенд с бутылками и медленно, неторопливо, поднял руки, разжав ладони и показывая, что в них нечего нет. – Я не понимаю, о чем вы.