Текст книги "Миссия: Земля «Судьба страха»"

– Эй, вы там, только без глупостей! В спину никому не стрелять! – Позаботившись об этом, он снова пошел вперед.

Хеллер подпустил его на расстояние шага. Парню было около тридцати: шелковый смокинг, рубашка, отделанная на груди кружевами, лицо типичного сицилийца. Это был тот самый человек, который распоряжался передачей денег из кассы в кассу. Хеллер сидел, распрямившись и наведя свою «ламу» подошедшему в грудь. Он вынул «беретту» из его плечевой кобуры под смокингом и сунул себе в карман.

– Думаю, мы прекрасно поладим, дон Джулио, – проговорил Хеллер. – Никого еще не подстрелили – пока, – и будет стыд и срам, если вы окажетесь первым. Ну как, даете мне слово, что отведете меня к своему отцу и ни к кому другому?

– Клянусь могилой любовницы моего отца, – сказал дон Джулио. – Будьте добры, поставьте эту штуку на предохранитель. Я могу споткнуться. Что-то у меня сегодня вечером немного дрожат колени.

– Как вам будет угодно, – сказал Хеллер и, сдвинув предохранитель, упер дуло пистолета дону Джулио в ребра. Потом повернул его вокруг и компанейски возложил руку ему на плечи, держа большой палец у точки на шее, нажав на которую он мог бы вызвать у дона Джулио временный паралич, после чего разрешил сыну шефа вести его куда надо.

Они направились к лифту. Дон Джулио вызвал кабину, и они спустились на второй этаж. Дон Джулио свернул в коридор, где, похоже, были не спальные номера, а офисы. Они дошли до конца, и дон Джулио постучал: сначала дважды, потом еще три раза. Дверь отворилась.

Это был отличный офис, очень просторный, отделанный, видимо, желтой кожей. На полу лежал дорогой ковер. Висящие растения придавали комнате странный вид – делали ее похожей на джунгли.

За очень большим рабочим столом сидел человек очень маленького роста. В комнате находилось еще несколько мужчин – в шляпах, руки в карманах, опрятные, но очень смуглолицые. Итальянцы.

– Мой отец, – внушительно произнес дон Джулио. – Капо Джоббо Пьегаре, верховный руководитель группы Атлантик-Сити. – Он искоса посмотрел на Хеллера. – Извиняюсь. Не знаю, как вас зовут.

– Каттиво, – сказал Хеллер. – Джонни Каттиво. К вашим услугам, – добавил он с учтивой формальностью, все еще говоря по-итальянски.

– Садитесь, – разрешил капо, махнув рукой на желтое кресло для посетителей, обращенное спинкой к комнате.

– Спасибо. Я уже сегодня насиделся, – сказал Хеллер. – По-моему, нам с вашим любезным сынком лучше остаться здесь, у стены.

– Просто хочу, чтобы вам было удобно, – сказал Джоббо Пьегаре. – Итак, с вашего разрешения, мы перейдем к делу, Я не знаю, как вы подкупили крупье, чтобы они всегда останавливали рулетки на выигрышных номерах, но это все старая история. Где бабки?

– Это ведь мой выигрыш – разве нет? – спросил Хеллер.

– Согласно обычаю и закону, – сказал Джоббо, – мне следует допустить, что так оно и есть. Однако я должен со всей деликатностью указать вам на то, что все выходы из отеля, а также и автостоянка находятся под прикрытием автоматов Хеклера и Коха, девятимиллиметрового калибра, находящихся в руках очень профессиональных охранников, которым приказано стрелять без предупреждения, если они увидят в ваших руках хотя бы одну упаковку. Они сидят на крыше.

– Я очень ценю вашу любезность, – отвечал ему Хеллер, – но должен заметить, что вы и ваш сын, несомненно, падете под пулями сорок пятого калибра, прежде чем кто-нибудь в этой комнате успеет пальнуть из своих карманов. И вы же не знаете, где эти деньги: знаете только, что они у меня.

Джоббо Пьегаре, поставив локти на стол и подперев подбородок руками, немного поразмышлял и сказал:

– По закону, это то, что называется «мексиканский тупик». У вас передо мной бесспорное преимущество. Вы из этого и из четырех других казино выкачали все деньги. А без налички финансы могут прийти в расстройство.У меня есть предложение. Вы не откажетесь выслушать предложения?

– Если они дельные, то нет, – сказал Хеллер.

– О, это предложение дельное, – обнадеживающе произнес Джоббо. – Корпорация казино Скальпелло в целом располагает пятью прекрасными казино-отелями в этом городе, включая и этот. Им всем от восьми до двенадцати лет. В них самое современное, высшего класса оборудование. Корпорации также принадлежат тонны недвижимого имущества вокруг отелей, четверть мили прибрежного бульвара, две мили шоссе вдоль внутри-берегового фарватера, заповедник, стоянка для яхт и два пирса. Внушительно звучит?

– Весьма, – согласился Хеллер.

– Вы же, с другой стороны, – продолжал Джоббо, – где-то поблизости прячете несколько миллионов наличных. И вот я делаю вам предложение: в обмен на эти деньги я продам вам всю корпорацию и все ее акции.

Меня передернуло. Неужели несмотря на все Хеллер приземлится, как кошка на четыре лапы.

– Мой юридический советник, – продолжал Джоббо, – как раз в этой комнате. У него все договора и акции в том чемоданчике. Покажите ему, – распорядился он.

Вперед вышел итальянец, у которого был вид образованного человека. Поправив очки, он раскрыл чемоданчик, вынул из него объемистую стопку договоров и карт и положил их туда, где Хеллеру было удобно и наблюдать за ними и не терять из виду комнату, и стал перелистывать документы. Покончив с этим, он достал из чемоданчика пачку акций, показал Хеллеру, что все они выпущены корпорацией казино Скальпелло из штата Нью-Джерси, и оставил на стуле.

– Что ж... – начал Хеллер.

– Правильно мыслите, – подхватил Джоббо. – Покажите ему контракт, – приказал он советнику и обратился к Хеллеру: – Я велел его составить просто на тот случай, если вам захотелось бы ознакомиться с обязательствами нашей стороны, да и вашей собственной тоже.

Советник положил контракт на стол справа от Хеллера и подал ему ручку.

– Вам лучше подписаться своим собственным именем, – посоветовал Джоббо, – а не Джонни Каттиво. Нам известно, что он мертв, а вы, позвольте заметить, не привидение. Когда сегодня днем мы увидели ваше удостоверение в казино, мы навели справки по компьютерной сети. Поэтому за ужином мы залезли к вам в карман. Тот парень стянул ваш бумажник еще до того, как пытался стащить револьвер. Только у одного человека мог быть паспорт Джонни Каттиво – у Джерома Терренса Уистера.

Бандиты в комнате напряженно замерли, повынимали руки из карманов, продемонстрировали пустые ладони и отступили подальше.

– А в вашем паспорте, – продолжал Джоббо, – и на водительском удостоверении прямо так и сказано. – Он раскрыл извлеченный из кармана бумажник и прочел: – Джером Терренс Уистер. Сам Вундеркинд к нам пожаловал! Так что, может, вы и не подкупали крупье. Может, у вас имеется система, первая в истории, которая сработала. Но как бы то ни было, сегодня вечером, да и в любое другое время, никому, даже Бринксу, не вынести эти бабки за пределы Атлантик-Сити. Поэтому лучше подпишите-ка этот контракт, по которому вы покупаете корпорацию Скальпелло целиком, – и своим настоящим именем.

– Если вы заглянете в тот паспорт, – сказал Хеллер, – то обнаружите, что Уистеру только семнадцать лет. В отношении несовершеннолетнего контракт не имеет силы.

– Так, я гляжу на паспорт, – сказал Джоббо, – и вижу, что у Уистера день рождения был три дня назад и сейчас ему восемнадцать. А по новым законам штата Нью-Джерси это совершеннолетие. Все абсолютно законно. Считайте это подарком на день рождения, и притом отличным подарком. Пять отелей с казино и все прочее. Здесь у меня нотариус, и он готов засвидетельствовать подписи. Вы покупаете все это за «один доллар и другие законные встречные удовлетворения». Я даже оставлю в вашем бумажнике пару тысчонок, чтобы вы могли заплатить мне доллар из своих собственных денег. И все присутствующие засвидетельствуют законность нашей сделки. Так что подписывайте и позвольте мне поздравить вас с днем рождения.

Хеллер взял ручку и расписался. Джоббо с сыном и советником также расписались как единственные держатели акций. Нотариус все засвидетельствовал. Затем Джоббо возложил руку на контракты, придавливая их к столу, и заявил:

– Вы их получите, как только отдадите нам деньги. Да вы не тревожьтесь. Мы тут все честные бизнесмены. Можете забрать с собой дона Джулио и, если мы не отдадим вам контрактов, когда деньги будут у нас, можете вышибить из него дух. Он же родной мой сын! Как же вы можете проиграть?!

Хеллер дотронулся до воротника и проговорил:

– Дорогая, тебя не затруднит моя просьба принести деньги в комнату двести один? Это на втором этаже.

Просто смотри на цифры и стрелки. Я уверен, что с вооруженными людьми у тебя не возникнет проблем.

Все замерли в ожидании. Наконец хлопнула дверца лифта. Послышался стук шагов. Караульный у входа, старательно демонстрируя, что руки у него пусты, осторожно открыл дверь.

В комнату вкатилась большая тележка из прачечной, доверху заваленная мешками для грязного белья. За ней стояла женщина, с виду похожая на пожилую горничную. Это была графиня Крэк, одетая как работница отеля и с нарисованными на лице морщинами.

– Матерь Божья! – воскликнул один из мужчин. – Я же трижды проходил мимо нее с этой тележкой, когда мы смотрели на шестом этаже!

Но Джоббо не интересовался, кто там привез ему тележку. Он поднялся, сделал знак рукой, и советник, а с ним еще двое начали разгружать ее. Они открывали мешки для белья и заглядывали внутрь, затем один за другим поворачивали их к Джоббо. Он подошел к мешкам и, сунув руку в каждый из них, убедился, что набиты они деньгами. Джоббо просмотрел множество банкнот, чтобы удостовериться в том, что они не поддельные.

Мешки, большие и пухлые, валялись по всему полу!

Наконец Джоббо дважды хлопнул в ладоши и жестом распорядился закрыть мешки и снова погрузить их на тележку. Затем, снова жестом, велел двум своим людям выкатить тележку из комнаты.

Хеллер вскинул револьвер. Но Джоббо направлялся к нему с контрактами. И когда дверь лифта захлопнулась и кабина пошла вниз, с элегантным поклоном вручил Хеллеру документы. Затем очень властно, как дирижер оркестра, он замахал руками тем, кто был в комнате, объявив по-английски:

– С днем рождения!

Остальные тут же запели:

С днем рождения вас, 

С днем рождения вас,

С днем рожденья, милый Вундер,

Ну, и влип ты сейчас!

И все они дружно расхохотались.

– Убери свою пушку, Вундеркинд, – посоветовал Джоббо. – Никому и в голову не придет стрелять в тебя теперь, когда ты являешься единственным владельцем корпорации казино Скальпелло и всей ее многочисленной собственности. Три дня назад комиссия по азартным играм штата Нью-Джерси сообщила нам, что в конце недели все наши лицензии будут объявлены недействи тельными за неуплату взяток, и приказала нам продать все это кому-нибудь.

Но, видишь ли, Вундеркинд, эту корпорацию никто бы и задаром не взял, потому как завтра в полдень банк «Граббе-Манхэттен», владелец всех закладных, первых и вторых, на все эти отели и их собственность, намерен лишить нас права выкупа закладной и сделать все это своим. Они даже заблокировали попытки формально объявить себя несостоятельными, угрожая в противном случае преследовать директоров в судебном порядке по другим счетам.

Все выигранные тобой деньги, Вундеркинд, прошли через компьютеры как проигрыши, выплаченные неизвестным людям. И все они теперь отмыты, и следа их уже не найти. Так что ты позволил нам выполнить распоряжение комиссии по азартным играм, и теперь только тебя «Граббе-Манхэттен» будет лишать права выкупа закладной. Ты же попросту подарил нам все эти дивные миллионы, чтобы мы смогли убраться в какое-нибудь славное местечко и там уйти на покой. Так что с днем рождения, Вундеркинд. Должно быть, сама Дева Мария послала тебя сюда. Хотя, опознав тебя сегодня, мы, я считаю, оказали ей большую услугу.

Он отошел к своему столу, взял корзинку для писем и побросал в нее свои личные вещи. Корзину отдал дону Джулио и выпроводил его за дверь. Остальные тоже вышли за ним гуськом. Подойдя к двери последним, Джоббо обвел рукой комнату и объявил:

– Все это твое, Уистер. Все до последней мелочи. Вот только еще одно замечание: я не знаю, почему тебя зовут Вундеркиндом. В бизнесе я еще не встречал таких безголовых (...), как ты! – Он поклонился и вышел.

Постояв с минуту неподвижно, Хеллер бросился к телефону и лихорадочно стал нажимать на кнопки.

Когда на другом конце сонный голос ответил: «Алло», Хеллер выкрикнул только два слова:

– Изя! Помогите!

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА 1

На следующий день, когда я лежал в постели, меня то и дело одолевал безудержный смех. Я бодрствовал всю ночь из-за разницы во времени между Турцией и Атлантик-Сити и в любом случае проспал бы все утро. Но каждый раз, когда я собирался встать, живот мне сводило от хохота, и я снова падал на подушку.

Ну и хитрец этот Джоббо Пьегаре! Надо же, какого друга я, оказывается, имел в лице этого мафиози! Меж приступами веселья я раздумывал о том, как бы мне его все-таки отблагодарить: может, послать ему чучело голубой сойки, этот козырь грабителей, установленное на золотой подставке. Или, может, убедить сенатора Шалбера представить его к награде медалью Почета Конгресса, или уговорить уполномоченного Роксентера Гробса выдвинуть его на соискание Нобелевской премии как лучшего гангстера-убийцу этого года.

Джоббо Пьегаре был настоящим хозяином. Если и когда Ломбар Хисст завладеет Землей, этот главный мошенник станет кандидатом в управленческий штат Аппарата.

Наконец, когда от смеха у меня уже заболел живот, я крикнул, чтобы мне принесли завтрак, и вскоре смеялся опять, увидев официанта с багровой щекой и Карагеза с синяками под каждым глазом. Экономка Мелахат, стоя в дверях с таким видом, будто ее изнасиловали, ломала руки и надеялась, что ее кофе на сей раз горяч, как положено. Мусеф и Торгут делали свое дело добросовестно. О, прекрасный был денек, холодный и нерадостный снаружи, но дома – приятный и веселый.

Часа в четыре я зашел в свою потайную комнату и, расчехлив видеоустановки, уселся, чтобы полюбоваться дальнейшим замешательством Хеллера и Крэк.

В Атлантик-Сити было утро. Они в великолепной спальне, в постели под балдахином из полупрозрачного материала с бантами. Должно быть, это был двухкомнатный номер для новобрачных. Вся шикарнейшая обстановка была украшена цветами.

Хеллер поднялся с постели и вошел в богато убранную гостиную. Он потянул за шнур портьеры, и обнажилось большое венецианское окно. Очевидно, номер находился на большой высоте. Из окна открывался вид на просторы холодного скучно-серого Атлантического океана. Хеллер поглядел на неторопливые мрачные волны прибоя, разбивающиеся о безлюдные пирсы с аттракционами. На пляже было несколько бедолаг, и по ветру разносился черный маслянистый дым.

Хеллер вернулся в спальню и раздвинул там портьеры: оттуда открылся вид на отрезок заброшенного приморского бульвара, где, за исключением телевизионной бригады, снимающей что-то на камеру, не было ни души.

Крэк сидела на краю постели, полуодетая, с сожалением разглядывая царапины на белом сафьяновом сапоге, вероятно, оставшиеся после скоростного спуска по желобу в прачечную. Она подняла голову и сказала:

– Им явно неизвестно, как прилично выделать кожу животных. – Она бросила сапог на пол и зашла в ванную, где занялась чисткой зубов.

– Джеттеро, они говорят о каком-то Вундеркинде. – Рот графини был полон пены. – Кто это такой?

Хеллер копался в чемодане.

– Тупоголовей его в бизнесе еще никто не встречал – прошу прощения, мисс. – Он вздохнул. – Вы бы не захотели с ним знакомиться.

Она прополоскала рот и вернулась в спальню.

– Все это поможет нам вернуться домой?

– Нам повезет, если мы не получим на этой планете пинка, от которого будем лететь домой все двадцать два световых года.

Это ее слегка потрясло. Она постояла, не сводя с него глаз, и сказала:

– Вот так штука! И вернемся как неудачники?

Я понимал, о чем она думает: эти два поддельных «королевских указа», которые она должна была держать в секрете от Хеллера, не будут действительны, если миссия провалится. Его опять станут посылать на опасные задания, думала она, и, поскольку она никто, всего лишь заключенная Замка Мрака, они не смогут пожениться.

– Вот так штука, – повторила она и стала одеваться. Хеллер все еще копался в чемодане, и вид у него был хмурый. Графиня Крэк надела свою шиншилловую куртку и меховую шапку, взяла свой бумажник и пошла из комнаты. У выхода она остановилась, обернулась и объявила:

– Я хочу повидаться с Мамми Бумп. Нам нужно обсудить много всяких дел. До скорого, дорогой. – С этим она ушла.

Вот уж о чем я меньше всего желал слышать, так это о людях, людях, людях и тряпках, тряпках, тряпках. Мне не хотелось портить себе приподнятого настроения. Я отключил ее видеоэкран. Расстроенный вид Хеллера доставлял мне чрезвычайное удовольствие.

Он прекрасно понимал, что довел себя до финансового краха. Аккуратный серый фланелевый костюм и шелковая рубашка, очевидно, далеко не соответствовали его настроению. Он достал со дна чемодана рабочий костюм из грубой бумажной ткани. Нынче для пляжа он представлял собой подходящий стиль одежды, и, возможно, Хеллер думал провести какое-то время на песке – он время от времени поглядывал в окно на холодное серое море.

Хеллер стал неторопливо одеваться. Самые последние моды мужской одежды из грубой бумажной ткани требовали, чтобы материал был порван, покрыт заплатами и жирными пятнами, как настоящая рабочая одежда. И сейчас Хеллер был, возможно, одет по последнему крику пляжной моды – боги, разве он не походил на бедолагу оборванца, когда глядел на себя в зеркало!

Затем Хеллер долго-долго сидел, глядя в окно на холодное серое море. Глазам моим – какое удовольствие! Могущественный – о, как низко он пал! Он не только не смог исправить свое положение в Нью-Йорке, он стал гордым обладателем неоспоримого символа полного финансового краха. Удовольствию моему не было конца. Это не только притормозит – это отбросит выполнение его миссии назад!

Наконец Хеллер взглянул на наручные часы. Они показывали что-то около полудня – по восточному поясному времени. Я вспомнил, что полдень – это объявленный срок лишения права выкупа закладной. Он посмотрел на дверь, затем на телефон. Я догадался, что он дожидается новостей от Изи.

Хеллер поднялся и подошел к телефону. Снял трубку. Никакого гудка, молчание. Он нажал несколько кнопок для подключения к наружной линии. Тоже молчание.

Ага! Я понял, что случилось. Телефонная компания отключила связь. Я ощутил бурный прилив радости.

Хеллер положил трубку на рычаг. Затем посмотрел на ванную комнату. Зашел в нее, щелкнул выключателем – одним, другим. Ничего не произошло. Свет не зажегся.

Ну чудеса! И электрокомпания отключила свет.

Он повернул водопроводный кран. Ничего не произошло. Ого! Я злорадствовал – и компания городского водоснабжения отключила воду.

Он подошел к батарее и потрогал ее. Она, очевидно, была холодна как лед. Отключили и отопление.

Он находился в супершикарном отеле-казино в высотном здании Атлантик-Сити. Фактически был его владельцем. И его напрочь лишили всех коммунальных услуг.

Я потирал руки: дайте только время – и даже в трубах замерзнет вода.

Браво! Браво! Судьба вколачивала клин несчастья кувалдой – кузнечным молотом.

Хеллер принялся расхаживать взад и вперед, изредка поглядывая на часы, потом на дверь. Один раз он воскликнул: «Да где же вы, Изя?!»

Было двенадцать тридцать. Наверное, в комнате становилось все холоднее, потому что он набросил на плечи пальто и продолжал расхаживать по комнате, продолжал поглядывать на часы. О, я наслаждался каждой секундой происходящего.

Наступил час. Графиня не возвращалась. От Изи ни слуху ни духу. Хеллер опустился в кресло.

– Эх, бросили вы меня, Изя, но я нисколечко не виню вас за это.

Он увидел поднимающийся с раскинувшегося далеко внизу приморского бульвара дымок. Хеллер подошел к окну. Что это было, он не мог разглядеть как следует. Какая-то горящая машина. Кроме того, ему мешал дым, наплывающий с пляжа. Он не потрудился пройти в гостиную и посмотреть оттуда. Я предположил, что там произошло какое-то бесчинство с грабежом.

Час десять. Стук в дверь. Хеллер подбежал и открыл. Там стоял очень опечаленный Изя. Он выглядел еще более убогим, чем обычно. Пальтишко от Армии Спасения полиняло и лоснилось в потертых местах. Сильно потрепанный портфель был весь в дырах, в которые высовывалась бумага. И что казалось почти совсем невозможным, он выглядел гораздо печальней и удрученней, чем обычно. Хеллер впустил его в номер.

– О, мистер Джет, – запричитал Изя, – говорил же я вам: не делайте никаких глупостей. Во всей истории бизнеса не было еще такой катастрофы. Я ведь вам твердил и твердил, чтобы вы не связывали своего имени с корпорациями. А теперь вы увязли по уши. Бизнес нужно было оставить мне.

Хеллер опустился в кресло и взялся руками за голову, говоря:

– Теперь я знаю это, знаю.

– Вчера бы вам следовало это знать. Бизнес – это один из самых предательских инструментов судьбы. Но это моя ошибка. Я видел блеск у вас в глазах, а когда он у вас появляется, вы всегда уходите и ведете себя так, что люди в вас стреляют. А теперь они применили пулеметы, пушки и даже водородную бомбу. Ой, какие же кругом разрушения!

– Я знаю, знаю, – уныло проговорил Хеллер. – Каково положение дел сейчас?

– Есть крошечная непессимистическая новость, которой я не доверяю, и есть плохие новости – уж они-то надежные. Поэтому сначала я сообщу вам плохие.

– Вероятно, – сказал Хеллер, – хорошая заключается в том, что меня накормят завтраком, прежде чем уничтожить. Так что давайте.

– Вы должны были насторожиться, когда вам позволяли так долго выигрывать. Чтобы заплатить по ставкам, которые вы делали с такой безумной отрешенностью, они сняли деньги из всех казино, со всех принадлежавших корпорации банковских счетов. Они даже переслали деньги по телеграфу из Лас-Вегаса. Кроме того, они собрали деньги вперед со всех постояльцев отеля. Они исчерпали все возможные источники наличных, которые только могли, рассчитывая, что они потекут к ним назад через вас, отмытые как убытки корпорации.

Картина ликвидности корпорации – это минус миллионы и миллионы. И ей также придется оплатить долговые расписки, масса которых была выдана в конце вечера, и таким образом мы подходим к отвратительной теме долга.

Деньги, которые им следовало бы платить за коммунальные услуги: телефон, электричество, воду, – месяцами уплывали в их карманы. Поэтому сегодня прекратили их подачу, а вдобавок и топливного масла. Сюда даже включаются счета за бензин для обширного подвижного состава корпорации.

Все служащие многочисленных предприятий корпорации не получают и уже какое-то время не получали зарплаты. Также отсутствует налог, удерживаемый В пользу правительственной Службы внутренних налогов.

Деньги, отчисленные в пенсионные фонды служащих, были инвестированы в предприятия, которые таинственньщ образом прогорели, и, следовательно, нужно создавать пенсионный фонд. По всем государственным и местным налогам, включая налог с оборота, корпорация за последний год является должником. Большая часть оборудования отелей оплачивается по контрактам на временной основе, и эти компании хотят забрать оборудование назад, все вплоть до отопительных печей.

Сейчас зима, прекращено движение яхт и ничего не плавает по внутрибереговому водному пути.

Сейчас зима, и причалы с аттракционами никому не нужны.

Сейчас зима, и нет отдыхающих, чтобы заполнить номера отелей.

Хеллера охватила дрожь.

– Это все?

– Нет, – отвечал Изя. Он разворачивал газету. – Этот макаронник, этот злосчастный Пьегаре, должно быть, сразу же прошлым вечером разговаривал с прессой, подонок. Вы это вот видели? – Он поднес к глазам Хеллера первую полосу газеты «Нью-Йоркская грязь». В ней говорилось:

«ВУНДЕРКИНД ЗАХВАТЫВАЕТ АТЛАНТИК-СИТИ

Этот курортный город является первым американским захваченным городом с того самого времени, как индейцы отбили у сэра Уолтера Рэли Роанок в 1590 году.

В яростной полуночной перестрелке, не остановленной ни местной полицией, ни армией, Джером Терренс Уистер, известный под прозвищем «Вундеркинд»...»

– О мои боги, – простонал Хеллер, дальше уже не читая.

– Это напечатано во всех газетах, местных и центральных, которые попались мне на глаза на стендах в Нью-Йорке, – сказал Изя. – Заголовки!

Я от души рассмеялся. Изя считал, что Пьегаре разговаривал с прессой. Но разговаривал он с ней или нет, не имело никакого значения. Мэдисон! Добрый старый Дж. Уолтер Мэдисон, бесценный Мэдисон, это чудо ССО, имел у себя прямо под рукой компьютерный банк данных подпольного преступного мира Роксентера. Он моментально включился в дело, в считанные минуты уже давая материал средствам массовой информации. Вот это гений!

– Есть ли вообще, – простонал Хеллер, – какие-нибудь хорошие новости?

– По-моему, – отвечал Изя, – вам следует спуститься в зрительный зал. Там идет совещание служащих, а они составляют примерно четверть населения Атлантик-Сити. Лично у меня встреча с таким множеством людей вызывает страх.

Хеллер распахнул свой обтрепанный пляжный пиджак из грубой бумажной ткани и прицепил револьвер. Вытащив его из кобуры, он проверил заряд.

– Боже мой! – вскричал Изя. – Нельзя же это решать, убеждая еще большее количество людей стрелять в вас! В этом качестве вы мне будете нужны, только когда они полезут через спинки сидений, чтобы разорвать меня на куски.

Хеллер набросил на плечи свое черное кожаное пальто, запер и припрятал чемодан и последовал за Изей в темный коридор.

Лифты не работали, и им пришлось отшагать вниз по лестнице много пролетов. Наконец они вошли в заднюю часть большого зрительного зала, освещенного только керосиновыми лампами для кемпинга.

Зал битком был набит тысячами людей: официантами, поварами, горничными, крупье, швейцарами и привратниками, матросами прогулочных яхт и катеров, клерками, дворниками, шоферами, летчиками, зазывалами на карнавале, полуголыми танцовщицами и всевозможным отребьем, необходимым для управления казино-отелями, причалами с аттракционами, клубами, дешевыми игорными притонами и борделями. Там присутствовали даже охранники, но они, разумеется, находились не на дежурстве и не обязаны были поддерживать порядок. Ну и сборище! Они не были членами мафии, они были работниками всех предприятий, которыми мафия завладела, приобретя контрольный пакет акций, а теперь бросила.

Гул голосов в зале стал нарастать. Появились указующие персты и оскаленные зубы – и все, направленные в сторону Хеллера, когда он шел по проходу к сцене. Судя по выражениям их лиц, он пользовался примерно такой же популярностью, как бешеный скунс. Для меня же это был момент такого наслаждения!

Изя поеживался от страха, держась поближе к Хеллеру, и нашептывал ему на ухо:

– Не увольняйте их всех сразу. Они взбунтуются, и к нам придут счета из больницы. Мы не заключали с ними никаких договоренностей.

Хеллер прошептал ему в ответ, немного в сердцах:

– А вы вообще хоть что-нибудь делали?

– Финансовое положение почти невероятное, – нашептывал Изя. – Я все-таки подал заявление об изменении названия корпорации. Скальпелло пользуется слишком дурной известностью. Но от этого долги ее не убавятся.

Они взошли по ступенькам на сцену, совершенно пустую, за исключением системы парных барабанов. Изя прошептал:

– Я не мог упросить никого из своих родственников занять какой-нибудь начальственный пост. Пускай вы владеете акциями, но я не могу допустить, чтобы вы еще глубже запутались в этом деле. Поэтому я сделал все, что от меня зависело.

Хеллер готов был уже повернуться и встретиться лицом к лицу с угрюмой аудиторией, но Изя повел его дальше, подталкивая к правому краю сцены. Там находилась маленькая комнатушка, вероятно, артистическая уборная. Изя, перед тем как им войти, остановил Хеллера, и тот осторожно заглянул внутрь. Там вместе с Мамми Бумп и Том-Томом сидела графиня Крэк. Комнатка слабо освещалась единственной свечкой. Хеллер прошептал на ухо Изе:

– Что делает там этот ударник? Он помогал прошлым вечером таскать мешки, но он умеет считать только до четырех.

– Знаю, – прошептал Изя. – По этой причине я и назначил его казначеем и секретарем. Он не умрет от испуга, глядя на ужасные бухгалтерские балансы корпорации.

Я включил видеоустановку, связанную с Крэк. С ее помощью я смог увидеть Хеллера: он заглядывал в комнату, и под свободно сидящим на нем пальто его одежка казалась каким-то рваньем. Ух, как здорово было видеть это выражение подавленности на его физиономии! Оно в самом деле развеселило меня. О, этот могучий Хеллер, как низко он пал!

– Привет, морячок, – сказала Мамми Бумп. – Не одолжишь мне тот потрепанный рабочий пиджачок, что у тебя поц пальто? Здесь ужасная холодрыга.

Хеллер взглянул на нее. На ней была блузка вся в блестках и широкая юбка. Будучи джентльменом, он скинул с себя пальто, снял потрепанный пиджачок работяги и подал ей. Она влезла в него и застегнулась на все пуговицы до самого горла. Ух, ну и страшно же она в нем выглядела. Как какой-то водопроводчик или что-то в таком же роде! Она действительно знала толк в одежде.

– Итак, мистер Джет, – заговорил Изя, – поскольку вы главный и единственный владелец акций, мы можем опустить формальности собрания акционеров. Подпишите, пожалуйста, эти бумаги. – Он выложил их на боковой столик.

Хеллер, с ручкой наготове, склонился над бумагами. Он прочитал несколько верхних строк. Мамми Бумп назначалась президентом и главным управляющим!

Хеллер поднял лицо с округлившимися глазами. Графиня взирала на него с какой-то особой суровостью. Рукой она сделала быстрое движение, изображая подпись.

Хеллер расписался.

Они тотчас же поднялись – Мамми Бумп, Том-Том и графиня Крэк – и стали выходить из комнаты на сцену. С ними пошел было и Хеллер, но Мамми Бумп твердо оттолкнула его и заставила опуститься в кресло, говоря:

– Здесь побудь, морячок, и действуй, как морской пехотинец, если они высадят на нас свой десант. Но пока я не подам тебе сигнала, не выходи.

Они вышли на сцену, и Тот-Том рассеянно закрыл за всеми дверь. Хеллер повернулся к Изе:

– А чего мы вообще-то дергаемся? Ведь «Граббе-Манхэттен» повесит замки на двери.

– А, банк, – откликнулся Изя. – Видите ли, когда я позвонил в комиссию по азартным играм и сообщил им, что их распоряжение о продаже корпорации Пьегаре выполнил, они закрыли это дело и продлили лицензию корпорации.

– Так я же говорю о банке «Граббе-Манхэттен»! – напомнил ему Хеллер.

– Ну и я тоже, – молвил Изя. – Видите ли, я ведь мог сказать Граббе-Манхэттену, что корпорация будет продолжать пользоваться лицензией на игорные заведения. Они-то считали, что рискуют, потому что эту лицензию собирались аннулировать.