Текст книги "Встретимся в морге (Испытание злом)"

Глава 15

Квартира находилась на тихой захудалой улочке, на втором этаже над гаражом. Свет в окнах не горел, зато соседний дом оказался освещенным и озвученным на полную. Это было белое каркасное бунгало, старавшееся всеми своими немощными линиями походить на дом в «колониальном» стиле. Звуки, доносившиеся изнутри, исходили от радио. Когда я позвонил, голоса внезапно смолкли, и по полу прошлепали медленные, мягкие шаги.

Затем заблокированная на цепочку дверь приоткрылась дюйма на четыре. Из-за длинного женского носа на меня глядели очки, за которыми скрывались глаза. Изо рта вылетело осуждающее:

– Вы не даете слушать мою любимую программу. Имею я право отдохнуть в собственном доме? Что вам угодно?

– Прошу прощения. Но у меня срочное дело. Мне необходимо отыскать девушку, именующую себя Молли Фоон.

Еще больше усилившееся неодобрение превратило лицо в ледяную маску.

– Я о ней ничего не знаю. Если вы один из этих ее никудышных дружков…

– Я офицер по надзору за условно осужденными, – проговорил я, прежде чем она успела захлопнуть дверь. – И расследую весьма серьезное дело.

Ледяная маска стала таять на глазах. Что-то вроде удовольствия засветилось за стеклами очков.

– Она что, попала в переделку? Я всегда говорила, что эти нелепые выходки доведут ее до беды. Да что там! Когда я была в ее возрасте, то даже заговорить с мужчиной не смела. Отец строго наблюдал за девочками…

– Могу я войти?

Она сбросила цепочку и приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы я мог проскользнуть в образовавшуюся щель.

– Не обращайте внимания. В доме такой кавардак…

Внутри оказалось очень, как-то даже противоестественно чисто, словно женщина ждала комиссию по проверке. Но вещи были старыми: ковры, мебель, даже висящий в коридоре календарь. Застоявшийся тяжелый воздух сочился запахами затхлых специй. Выцветший лозунг, висящий на стене возле пианино, гласил: «Дымок так же легко поднимается из очага крестьянской хижины, как и из камина надменного дворца».

Увидев, что я читаю, она произнесла:

– Какая истина! Не хотите ли присесть, мистер…

– Кросс, Ховард Кросс.

– Мисс Хильда Трентон. Рада с вами познакомиться, мистер Кросс.

Мы сели лицом друг к другу в глубокие кресла-качалки, возле старого кабинетного радио. Оно потихоньку шипело, посверкивая лампой, словно порыв подавленной страсти. Мисс Трентон наклонилась ко мне, поставив острые локти на острые коленки.

– Что же она натворила?

– Это я как раз и выясняю. Понимаю так, что здесь она больше не живет?

– Молли прожила у меня месяц или около того, и скажу откровенно: даже если бы она сейчас приползла ко мне на коленях, я бы все равно не сдала ей квартиру. – Женщина хмуро улыбнулась. – Но, разумеется, она не приползет, потому как эта девица собрала вещи в мое отсутствие и сбежала, задолжав квартплату за неделю и не попрощавшись. Но скажу вам честно, я не огорчена. Сейчас в квартире живет очень приятная молодая пара.

– Когда уехала Молли?

– В начале января, точную дату не помню.

– И конечно, не оставила следующего адреса…

– Еще бы! Она ведь должна мне восемнадцать долларов. С моей стороны было непростительной глупостью доверить ей квартиру даже на неделю. Ведь Молли горазда выдумывать: как в один прекрасный день все в ее жизни переменится, она получит роль в кино, станет звездой и отплатит мне вдвойне… Или как выйдет замуж за прекрасного юношу. – Мисс Трентон фыркнула. – Ни один нормальный молодой человек никогда не женится на такой.

– Почему же?

– В моральном плане эта девушка потеряна для общества, вот почему. Ведь у нее в любое время дня и ночи гуляла компания, мужская компания. Молли правильно сделала, что съехала. Я уже начала подумывать о выселении. – Женщина похлопала себя по жидкой шевелюре, прикрывающей макушку. – Но потом позволила сострадательным импульсам взять верх. И так всегда, мистер Кросс. А люди пользуются этой моей слабостью.

– Вы сказали, что она выехала в большой спешке. После нее что-нибудь осталось?

Женщина немного подумала.

– Ничего. Ни единой вещички.

Врать мисс Трентон не умела. Близорукие глазки за стеклами очков увлажнились, и она кашлянула.

– Понимаете, ведь квартира полностью обставлена, Молли привезла с собой только одежду.

Со всей выразительностью, на какую был способен, я сказал:

– Вижу, что вы честная американка, мисс Трентон, и что могу вам довериться. Молли Фоон причастна к киднеппингу, и если вы знаете что-нибудь о ее местонахождении, личной жизни или знакомствах, то ваш гражданский долг – поведать мне об этом.

– Киднеппинг! Ужас какой! – Она обняла себя за плечи и обвела взглядом двери и окна. – Я не имею ни малейшего представления о ее местонахождении, ведь с января месяца о ней ни слуху ни духу. А вот что касается личной жизни – тут другое дело. Она со своими дружками здесь такое устраивала!.. Пляски, пьянки всю ночь. А что они друг другу говорили, Боже!..

– Вы слышали, что именно?

– У меня автомобиль стоит в гараже, как раз под квартирой. Вечерами, когда я возвращалась с работы домой и сидела в машине, набираясь сил, то ничего не могла поделать: мне приходилось слушать, что они говорят. А бывало, что-то искала на чердаке – так такие перегородки тонкие, знаете, словно стенка шкафа, ну и слышала их непотребства, истории там всякие. Скажу вам прямо: я была огорчена до глубины души; чтобы молодая девушка и такое говорила!.. – Мисс Трентон осеклась и уставилась на ноги, обутые в черные полуботинки. Если она и огорчалась, то только за себя.

– А вы видели этих мужчин?

– Лестница находится с другой стороны гаража. Обычно Молли затаскивала и выпихивала их без меня.

– Но вы могли видеть их машины.

– В машинах я ничего не смыслю. До сих пор езжу на старом папином «форде».

– А может быть, вы слышали – случайно – какие-нибудь имена?

Она склонила голову набок, прижав указательный палец к впалой щеке.

– Был такой человек, по имени Арт, – сказала она, поразмыслив. – Молли никогда не упоминала его фамилии, просто Арт или Арти. Когда он заявлялся, они тут же начинали грызться, как кошка с собакой, и называть друг друга так, что у меня язык не повернется повторить.

– А почему они грызлись?

– Могу только догадываться. Я ведь не слушала специально, так, от случая к случаю…

– Ну конечно.

– Он все настаивал, чтобы она с ним уехала. А она не хотела. Говорила, что он не может предложить ей достойной жизни, что у нее есть варианты и получше. К тому же она всегда повторяла, что он мошенник. Уверяю вас, мистер Кросс, слушать все это было просто ужасно. А вот другой говорил намного симпатичнее. Не мило, но симпатично.

– Другой?

– Тот, который намного моложе. Он приходил чаще. Голос у него изумительный, я вам точно говорю. – Глаза за стеклами очков затуманились воспоминанием, будто мужской голос из-за перегородки чердака обращался только к ней. – Они тоже ссорились, конечно, но с Керри это было все-таки иначе. Она хотела выйти за него…

– Керри? – переспросил я.

– Я сказала – Керри? Наверное, случайно вырвалось. Его так звали, по крайней мере, она так его называла.

– Керри Сноу?

– Фамилии я не знаю. Только имя.

– Ясно. Так о чем они говорили?

– О себе. Друг о друге. Он все время повторял, что никогда не доверял женщинам. Она уверяла, что с ней все по-другому. Он издевался, доводил Молли до слез. Иногда мне даже бывало ее жаль.

– Мисс Трентон, я спрошу вас как женщину: скажите, они жили вместе?

– Разумеется, нет! Я бы не разрешила ничего подобного в моей квартире. Иногда, правда, он оставался на целую ночь. Они разговаривали. Всю ночь. – И торопливо добавила: – Я страдаю бессонницей, так что волей-неволей…

– Вы когда-нибудь видели этого Керри?

– Было такое раз или два. По крайней мере, я думаю, это он выскальзывал от нее утром. Сама я ранняя пташка, мне положено. Работаю в конторе с пяти до восьми, а путь туда чуть ли не через весь город…

– Можете его описать?

– Молодой, лет тридцати. Думаю, некоторые женщины считают его привлекательным, понимаете?.. Роскошные светлые волосы вьются на лбу, симпатичный, никак не подумаешь, что подлец. В общем, хорошо сложенный молодой человек, можете мне верить.

– Вы должны были видеть его машину, мисс Трентон. Вспомните, пожалуйста.

Сосредоточившись, она завращала глазами и губами: морщинистое лицо напоминало детский неумелый рисунок.

– Большая, это точно; по-моему, голубая.

– Какого года?

– Ну, не очень-то новая. Но все равно выглядела хорошо.

– Вы знаете такую марку «крайслер»?

– Нет, – сказала она. – Я никогда в этом не разбиралась. Но все-таки помню, что это был седан.

– А теперь, мисс Трентон, хорошенько подумайте и скажите: можете ли вы вспомнить еще что-нибудь о Керри?

– Это он похитил ребенка?

– Вполне возможно, – сказал я, хотя сильно в этом сомневался. Судя по всему, Керри прохлаждался под землей с февраля месяца.

– Вы подумайте, может, что-нибудь и вспомните. А я сейчас принесу кое-что из машины.

Возвращаясь с портфелем через холл, я вдруг почувствовал, что не в силах вновь войти в эту комнату. Воздух, пропитанный слабым запахом затхлости и специй, напоминал мне египетские лабиринты, в которых корчатся заблудившиеся в поисках сокровищ люди. И все-таки я вошел. Мисс Трентон безмятежно покачивалась в кресле. На колене у нее лежал черный, продолговатый предмет.

– Я вспомнила, мистер Кросс. Молли действительно кое-что здесь забыла. Как вы думаете, могу я оставить это себе за ее долг?

– Все зависит от того, что за вещь она оставила.

Женщина протянула мне черный предмет.

– Фотоаппарат лежал в шкафу для белья, но вполне возможно, что ей он не принадлежал. Я помню, как в какое-то воскресенье этот Керри фотографировал ее на дорожке. На ней был такой, знаете, купальник без лямочек. Как только я увидела, что там творится, то сразу приказала им немедленно пройти в дом. Вот так.

Я вынул камеру из футляра. Она была потертая, но в хорошем состоянии, новая, видимо, тянула долларов на сто. Но больше всего меня заинтересовала надпись на футляре маленькими золотыми буквами: "ЮСС[4]4
  ЮСС (USS) – Корабль Соединенных Штатов (United States Ship).


[Закрыть] «Юрика Бэй». На аппарате стоял серийный номер военно-морских сил Соединенных Штатов.

– Похоже, это собственность государства, мисс Трентон.

– Я и не собиралась оставлять его себе, – сказала она быстро. – Что мне с ним делать? Молли позабыла, а куда уехала эта девица, я не знаю. Думала: подержу у себя, пока кто-нибудь не придет. Все вполне законно…

– А у Молли был друг по имени Фред? Фред Майнер?

– Что-то не припоминаю. – Ее руки потихоньку, словно открещиваясь от камеры, потерлись о платье. – Вы задаете так много вопросов, что у меня уже голова кружится.

– Фред – мощный мужчина лет тридцати, широк в плечах. Спина у него не гнется. С войны сломана. Ходит в выношенной форме цвета хаки. Большая голова с массивными чертами лица, мощная челюсть, мясистый нос, короткие светлые волосы, серые глаза. Глубокий низкий голос. Говорит со среднезападным акцентом. Употребляет морской жаргон.

– И Керри его употреблял, – внезапно сказала женщина. – Говорил как матрос, называл пол палубой и всякое такое.

– Так что насчет Фреда Майнера?

– Я не видела здесь никого, кто подходил бы под ваше описание. Но это не значит, что он сюда не заходил. У меня были дела и поважнее, чем слежка за Молли Фоон. Вообще я смотрела и слушала через силу, по необходимости.

– Понимаю вас, мисс Трентон. Было очень любезно с вашей стороны ответить на мои вопросы. И у меня к вам осталось последнее дело. Здесь фотографии умершего человека. Не могли бы вы их посмотреть? Может быть, узнаете?

– Что ж, – проговорила она неуверенно, – если это так важно…

Я по одной стал передавать ей фотографии, на которых была запечатлена жертва майнеровского наезда. Она уставилась на них сквозь очки.

– Это Керри, – пробормотала она. – Я уверена, что это он.

– Точно?

– Да. В то воскресенье, когда он делал снимки, я заметила на его руке эту татуировку. Непонятно. Вы сказали, что Керри – один из похитителей. Но ведь он умер?

– Умер.

– Значит, он не тот, за кем вы охотитесь?

– Нет. Этого переехала машина.

– Какой кошмар. А я-то надеялась, что когда-нибудь он вернется за своей камерой.

– Я собираюсь забрать ее.

– Ради Бога, сделайте одолжение. – Женщина вскочила, оправляя юбку, и зло прокричала: – Не нужны мне сувениры от этой и ее дружков. Большое спасибо! Избавилась наконец-то от поганого мусора!

Я сказал:

– Спокойной ночи. Можете меня не провожать.

– Спокойной ночи.

Она включила радио. Повернув ключ в замке зажигания, я услышал, как в доме стонут и причитают голоса.

Глава 16

Джанкал Плэйс располагалась высоко на террасированном холме, нависая над кампусом Уэствуд. Это была тупиковая улица длиной в квартал с домами на одной стороне и крутым обрывом на другой. Восьмой, последний дом стоял вдалеке от остальных на покатой лужайке, оканчивающейся у боковой дорожки каменной стеной, которая обрывалась бетонными ступенями. Дом был сделан в псевдотюдоровском стиле с облицовкой из темного дуба, со свисающими карнизами, свинцовыми оконными переплетами. Стукнув в огромную дубовую дверь, я почувствовал себя персонажем из «Макбета».

Цветная служанка в переднике открыла дверь и с подозрением уставилась на мой портфель.

– Мистер Ричарде дома?

– Не знаю. А вам что угодно?

– Скажите ему, что я пришел поговорить об ограблении.

– Вы из полиции?

– Ага. Добровольный помощник.

– Что же вы сразу не сказали? Входите. Думаю, он вас примет.

Она провела меня в комнату с высоким укрепленным балками потолком, стены которой были заставлены шкафами с книгами. Но, глядя на эти роскошно переплетенные фолианты, становилось понятно, что их ни разу не брали в руки. Было похоже, что их оптом закупили, поставили в соответствии с обстановкой и позабыли напрочь.

Внезапно от двери ко мне, наклонившись вперед под углом градусов в 30, ринулся маленький, круглолицый, с белесыми волосами человечек. Видимо, он свыкся со столь неудобным способом передвижения. Подскочив, человечек энергично потряс мою ладонь.

– Рад вас видеть, сержант, всегда рад видеть представителя вашей славной организации. Потрясающая у меня здесь библиотека, да? Одних книжек на пять тыщ. Жаль, времени нет все это прочитать. А вон тот орган в нише тянет на три пятьсот. Садитесь же! Хотите что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо. И кстати сказать, я не полицейский, а офицер по надзору за условно осужденными. Фамилия Кросс.

– Ясненько, – произнес он с таинственным видом. – Я преклоняюсь перед тем, что вы, ребята, делаете. Сигару?

– Нет, благодарю.

Он зажал в кулаке тонкую длинную бледно-зеленую сигару и сунул ее в рот.

– Вы не представляете себе, от чего отказываетесь, – нахваливал он. – Их специально изготавливают для меня на Кубе. Стоят – четыре с половиной сотни за тыщу. А тыщу я скуриваю за два месяца. Вы, конечно, можете подумать, что здоровье у меня никудышное, но нет, сэр. Ставлю на кон и выигрываю. Сегодня, например, пари на двести долларов.

– Вы просто молодец, мистер Ричарде.

Ирония отскочила от него словно мячик. Он лучезарно улыбнулся.

– Я вам не Бобби Джонс и достаточно зарабатываю, чтобы оплачивать клубные долги. Я умен и покупаю вещи за бесценок. Не говоря о личных контактах… – Он зажег сигару и, причмокнув, выпустил клуб дыма. – Леа сказала, что вы пришли по поводу ограбления. Неужели обнаружили остальное барахло?

– Боюсь, что нет. Я бы хотел получить кое-какую информацию.

– О барахле?

– О грабителе, – поспешил сказать я, но его уже прорвало.

– Вам, наверное, приятно будет узнать, что страховая компания полностью оплатила убытки. В совокупности это составило тысячу четыреста двадцать долларов, куда входят и триста сорок долларов за костюм. Показал счет от портного, они и заткнулись. Новенький костюмчик, только раз в чистке побывал. Кстати сказать, его как раз из чистки прислали. Висел на вешалке у запасного входа. Видимо, грабитель прихватил его с собой, когда уходил.

– А что грабитель?

– Его видела Мэйбл – моя жена. Она с ним довольно долго беседовала. Как вам понравится? Пригласила его, понимаете, в дом и обращалась как с королевской персоной, пока он тащил из-под ее носа всякие безделушки. – Он насмешливо заквохтал. – А чего это вы интересуетесь? Еще кого-нибудь подозреваете?

– У меня с собой несколько фотографий. – Я похлопал по портфелю. – Могу я переговорить с вашей женой?

– Не вижу причин, почему вам этого не сделать. – Ричарде разинул рот, чтобы заорать, затем, подумав, закрыл и нажал кнопку звонка. – Надо и слугами попользоваться. Бог свидетель – они мне недешево обходятся. Одна эта служанка стоит двести долларов в неделю, а еще и питание. Мне платили меньше, когда я только начинал в этой чертовой компании…

Я ловко отразил вопросом биографическую атаку:

– Если я вас правильно понял, то по этому делу был арестован подозреваемый?

– Не арестован. Это оказался совсем не тот. Может, Мэйбл и доверчива, но память на лица у нее ой-ей-ей!.. Уж я-то знаю. Так вот, страховщики не стали даже обращаться в полицию. Не было никакого дела.

– А кто просил вашу жену опознать грабителя?

– Следователь из страховой компании. Это было на следующий день после того, как нашлись часы. Пришлось вернуть им часть денег. Двести долларов. Часы были так себе. Те, что с брильянтами, жена держит в сейфе.

Мне еще ни разу не приходилось допрашивать более обстоятельного и готового на все, только бы преступник был пойман, свидетеля. А быть может, Ричарде был просто болтун.

– Итак, сыщик из страховой компании обнаружил женские часы? – спросил я с надеждой.

– Точно. Они всплыли пару недель назад в ломбарде, в восточном Лос-Анджелесе. След привел к человеку, который их заложил: им оказался фотограф из Пасифик-Пэлисэйдс.

– Значит, фотограф.

– То-то и оно, грабитель ведь тоже был фотографом либо притворялся. Но оказалось, что это не тот. Заложивший часы сказал, что купил их у посетителя. По-видимому, он говорил правду. Мэйбл ездила в студию, в Пасифик-Пэлисэйдс, вместе со страховым сыщиком. Прошла прямо к нему и начала разговор, якобы хотела сфотографироваться. Ну и разыграла она там представление – будь здоров! Ведь Мэйбл до сих пор в душе актриса. В свое время она классно играла. Я лично снял ее в тринадцати картинах.

В дверях появилась служанка.

– Вы вызывали меня, мистер Ричарде?

– Попроси миссис Ричарде спуститься и присоединиться ко мне в библиотеке.

Когда служанка удалилась, я сказал:

– А миссис Ричарде здорова? Сердечко или еще что не пошаливает?

– Мэйбл здорова как лошадь, – испытующе посмотрел он на меня.

– Просто эти фотографии – они сделаны с покойника.

– Он умер?

– Не просто умер. Его здорово покорежило. Я обязан был вас предупредить.

– Мэйбл переживет.

– Что это я переживу, Джейсон?

Из-за наших спин бесшумно появилась женщина. Высокая, стройная, она была одета в узкое вечернее платье. С ее маленькой, изящной головки седеющие темные волосы волнами скатывались на красивые загорелые плечи.

– Что я должна пережить? Во что это ты меня втравливаешь, а? – Она улыбнулась.

– Вот тут у офицера – мистера Кросса, если не ошибаюсь? – фотографии покойника.

– И зачем вы их принесли, мистер Кросс?

– Я подозреваю, что это тот самый человек, который ограбил ваш дом.

– Во-первых, он не то чтобы ограбил…

– Это точно! – вломился Ричарде. – Ты чуть ли не силой затащила его к нам и преподнесла барахлишко на серебряном блюдечке. И если бы не страховая компания, то мне бы это обошлось в тыщу четыреста двадцать долларов. Нет, – я почти услышал, как щелкнула в его голове счетная машина, – тыщу двести двадцать долларов, после того как они вернули твои часики.

Жена положила руку ему на плечо и стала терпеливо втолковывать:

– Но ты ведь получил страховку, так что это не стоило тебе ни гроша. Надули не тебя, а меня.

– Как же это произошло, миссис Ричарде?

– Очень естественно, знаете ли. Однажды ранним утром мне позвонил этот молодой человек с очень приятным голосом. Это было в феврале.

– В январе, – поправил муж. – Двенадцатого января.

– Ну пусть в январе. Он сказал, что работает фотографом в журнале «Для дома, для семьи», что наслышан о нашем доме, о том, какой он красивый, и все такое прочее, и не буду ли я против, если он сделает у нас несколько снимков. Я, разумеется, сказала, что не буду. Я ведь пресловутая обалдуха, да к тому же так горжусь этим домом.

– Естественно, – снова встрял ее муж. – У тебя большой красивый дом – почему им нельзя погордиться? Он обошелся в кругленькую сумму, состоящую из шести…

– Помолчи, Джейсон. Так вот, этот человек появился ближе к полудню вместе с оборудованием. Я провела его по дому, он делал снимки, а может, только притворился. Мне и в голову не приходило заподозрить его в чем-то, и надо признать, что я весьма неосторожно оставляла его одного в некоторых комнатах. В общем, чтобы сократить это повествование, он прихватил то, что плохо лежало, откланялся и был таков. Я даже угостила его бутылочкой пивка.

– Эля, – сказал ее муж. – Эля «Басс», импортированного из Англии.

– За бешеную сумму, – сказала она со смехом. – Не обращайте внимания на Джейсона, мистер Кросс. На самом деле он не корыстолюбив. Просто он переводит свои чувства на язык денег. Сколько я стою, например, Джейсон?

– Для меня?

– Да.

– Миллион долларов.

– Скряга, – засмеялась она и ущипнула его за щеку. – А кто-нибудь предлагал тебе миллион?

Ричарде вспыхнул.

– Не говори так. Это недостойно леди.

– А я не леди. – Она повернулась ко мне, и ее улыбка угасла. – Я готова взглянуть на ваши фотографии, мистер Кросс.

Я стал подавать их по одной, при этом внимательно изучая ее реакцию.

Ее лицо стало очень печальным.

– Бедняга. Что с ним случилось?

– Переехало машиной. Узнаете его?

– Думаю, это тот самый человек. Поклясться, конечно, не могу, но…

– Вы уверены?..

– В общем – да. Когда он умер?

– В феврале.

Она вернула мне фотографии и взглянула на мужа.

– Видишь?.. Я же говорила, что в Пасифик-Пэлисэйдс был не тот человек. Он и старше, и темнее, и плотнее сбит, и совершенно не похож на того, который приходил.

– И все-таки мне бы хотелось с ним побеседовать, – сказал я. – Где находится его студия?

– Адреса не помню. Попробую растолковать, как туда добраться… Знаете светофор на перекрестке Сан сет-бульвар и приморского шоссе? Оттуда, в полумиле к северу, в одном из захудалых домишек, что натыканы между шоссе и пляжем…

– Если ехать на север, дом находится с левой стороны?

– Да. Думаю, не ошибетесь. Это единственная фотостудия в том районе; на стене намалевано что-то вроде вывески, а в окне натыканы фотографии. Старые, грязные, раскрашенные от руки фотографии. – Ее передернуло от омерзения. – Это одно из самых мрачных мест, которые мне встречались в жизни.

– Почему?

– Знаете, с первого взгляда становится понятно: здесь живут неудачники… Все в таком запустении… А этот «мастер»… Он ведь даже не знает дела, которым занимается.

– Мэйбл не выносит неудачников, – встрял Ричарде. – Это напоминает ей о днях юности. Моя жена в то время жила в таком, извиняюсь, бардаке! Ну а потом я ее открыл…

– Скорее уж я открыла тебя, Джейсон.

– Ваш муж сообщил, что вы разговаривали с этим «фотографом».

– Верно. Сыщик предложил мне разыграть сценку «посетительница», чтобы хорошенько рассмотреть человека и послушать голос. Я стала спрашивать о ценах и размерах снимков, так этот «фотограф» ничего не знал. Пришлось справляться у девушки.

– У какой девушки?

– У ассистентки, такой миниатюрной блондинки. Видимо, жены. Чем угодно могу поклясться, что он ей даже жалованье не платит. Девушка недурна собой, хотя, может, это мне только показалось? Но, в общем, она меня узнала. Наверное, видела мои старые картины по телевидению.

– Не смей упоминать эту дрянь в доме! – закричал муж.

– Извини. Вы только представьте себе: она попросила у меня автограф! Никто этого не делал последние несколько тысяч лет.

– Описать ее можете?

– Такая, знаете ли, малышка с коротко подстриженными «под мальчика» волосами. Глаза у нее красивейшие: темно-синие, но она их совершенно жутко красит и этим все портит. Много у нее на лице косметики: помады, пудры, теней, туши… Вот сейчас я почти уверена, что она – его жена. Припоминаю, она называла его Артом.

Арт Лемп и Молли Фоон. Во рту у меня пересохло.

– А мужчина, миссис Ричарде? Как он выглядел?

Увидев, как меня зацепило, она стала очень тщательно подбирать слова.

– К нему больше всего подходит слово «аморфный». У него был, знаете, такой обвисший, будто резиновый рот, – как бы его получше описать? Такой рот, который может превратиться во что угодно. Я обращаю внимание на рты – в характере человека они много значат…

– Возраст?

– Трудно сказать. Лет пятьдесят пять – шестьдесят.

– Лысый?

– Нет. Я тогда подумала, что он носит парик. Слишком уж аккуратно лежали его волосы, что, кстати, совсем не вязалось с остальным его видом.

Я вышел в холл.

– Большое спасибо. Вы мне очень помогли.

– Надеюсь, – сказала женщина.

Ричарде проводил меня до входной двери.

– Послушайте, Кросс, что все это значит, а? Он что, скупщик краденого?

– Слишком долго рассказывать. А времени у меня маловато.

– Ну, как знаете. – Он вышел на крыльцо и глубоко вздохнул. – Прекрасный вечер, замечательный вид. Хорошо было бы построить там, внизу, университет. Атмосфера культуры бодрит, знаете. Люблю я ее, культуру…

– Физкультуру, – послышался голос его жены. – Всего доброго, мистер Кросс. Удачи вам.