Текст книги "Сахарный павильон"

– Конечно же, здесь ей будет повеселее. Такая милая девушка. С тех пор как ты познакомила меня с ней на пляже прошлым летом, она беседовала со мной каждый раз, когда приходила купаться. Она предпочитала, чтобы ее окунала я. Она мне сказала, что я куда деликатнее, чем прочие работницы купальных машин.

– Она мне как-то говорила об этом, но я не думала, что можно кого-то деликатно окунать столовой в воду, – удивленно заметила Софи.

– Видишь ли, при этом я не хватаю их за голову. Работая с клиентом, я нажимаю на плечи. Это мой персональный метод.

– Если все пойдет хорошо, у Генриетты может не оставаться летом времени на купание.

– Я все же думаю, что ей лучше выйти замуж за здорового молодого рыбака с собственной лодкой, чем за какого-нибудь грузного вельможу.

– Кто бы он ни был, главное, чтобы была в браке любовь и доброе отношение со стороны мужа. К сожалению, Генриетта видела мало доброты в своей жизни… А сейчас я собираюсь произвести инспекцию моих новых владений.

Когда Софи открыла дверь старой кухоньки, в нос ей ударил смешанный запах рыбы, дегтя, грязи и пыли. Здесь все оставалось нетронутым со времен безвременной кончины Джима Ренфрю, разве что вдобавок Клара собрала и принесла сюда весь ненужный в доме хлам. Сгорая от нетерпения, Софи вошла в длинную с низким потолком комнату с вымощенным плитами полом и черными, покрытыми паутиной стропилами. Трудно было сказать, когда было воздвигнуто это сооружение, но судя по всему, это вполне могло быть жилым домом начала шестнадцатого века, хотя с того времени значительно перестроены окна, и теперь здесь стало гораздо светлее.

Рядом со старинным кирпичным очагом имелась печь, у которой стояли котлы, использовавшиеся Джимом для варки крабов и омаров. Повсюду были раскиданы драные сети, и Софи пришлось перешагивать через них, чтобы пройти к стоявшему у одного из окон длинному столу. Да если его как следует отдраить, лучшего рабочего места не придумаешь! Она вышла из строения вся перемазанная, в пыли и паутине, но довольная. Мысли ее были полностью поглощены предстоящей уборкой. На деньги, присланные Томом, можно купить небольшой бойлер для очистки сахара в значительных количествах, кроме того, еще останется и на разнообразный инструмент, необходимый и кондитерском деле. Оставалось лишь найти заказчиков. Остаток дня она провела за составлением списка необходимого оборудования и продуктов, которые ей понадобятся тогда, когда на кухне уже все будет налажено.

Глава 13

Когда Софи приготовила достаточное количество образцов своей продукции, она наделала коробочек из плотного картона, отделав каждую бумажным кружевом.

– Такие коробочки делали девочки в смежной с кондитерским цехом мастерской в заведении моего отца, – сказала она Кларе. – И именно в них покупатели уносили свои покупки домой. Хотя твердые конфеты, такие, как Пралине, Апельсиновый цветок, Арлекин, всегда заворачивались в бумажный кулек, перевязанный красивой ленточкой.

– А во что же вы упаковывали самые знаменитые свои изделия?

– В изысканно расписанные либо инкрустированные бронзой и полудрагоценными камнями коробки. Были, конечно, и другие, обитые бархатом и атласом самых дивных цветов, украшенные блестками, вышивкой или бантиками. Случались и специальные заказы, которые мы отправляли в золотой или серебряной корзине, а однажды один известный французский аристократ потребовал, чтобы к нему заказ был доставлен в корзине, осыпанной бриллиантами.

Клара присвистнула.

– Господи, это тебе не ириски на ярмарке! Пока ты не приехала сюда, я слыхом не слыхивала, что есть на свете такие деликатесы. – Она продолжала наблюдать за тем, как Софи упаковывала картонные коробки в корзину, устланную белым атласом и бумажными кружевами, а ручки которой были перевиты красивой лентой. – А что, у этих богатых французов не было своих собственных кондитерских?

– Конечно же, были, но только их кондитерские не могли тягаться с моим отцом… Первым делом мне необходимо обеспечить хороший выбор при конкурентной цене. Позже я займусь более сложными и дорогостоящими изделиями.

Софи накрыла содержимое своей корзины белоснежной скатертью.

– Ну, вот я и готова. – Она извлекла из своего кармана список лавок, которые намеревалась посетить. – Начну с миссис Эдвардс. Ее лавка первая по списку, к тому же у нее высокие требования к сладостям, а потом пойдем дальше.

Клара скребла полы в прихожей, когда в дом через черный ход вбежала Софи и чуть не сбила ее с ног.

– О, Клара, прости меня. Я не думала, что ты дома.

– Да и я тебя не ожидала увидеть так скоро. Что случилось? Ты что просыпала содержимое своей корзинки?

– Нет. – Софи захлопала в ладоши от радости. – Миссис Эдвардс забрала все образцы. Я дала ей попробовать всего лишь один леденец, и она сказала, что покупает все, что в этой корзине. Она сделала мне заказ, чтобы каждый понедельник я поставляла ей очередную порцию сладостей.

– Отлично! Уж она-то умеет отличить хорошее от плохого! Хорошо, что ты только половину сделанных тобою образцов прихватила.

– Сейчас разложу все остальное по коробкам.

Хотя Софи и очень хорошо начала, в остальных обозначенных в списке местах ее ожидал куда меньший успех. И пусть владельцы лавок высоко ценили ее продукцию, отнюдь не все из них были заинтересованы в новой поставщице, однако кое-кто из них все же сделал ей по небольшому заказу в качестве эксперимента. В семейных лавках с нею даже разговаривать не захотели, чужаков здесь не жаловали. Когда обход был закончен, в корзине Софи оставалась еще одна коробка конфет, с которой она уже намеревалась вернуться домой.

Неподалеку находилась кофейня, где собирался высший свет Брайтона. Софи прочла фамилию владельца на вывеске и вошла. Ароматы кофе и горячего шоколада напомнили ей, как много времени прошло со времени завтрака. Она спросила, можно ли увидеть мистера Митчелла.

– Он отошел в мир иной уже десять лет тому назад, – ответили ей. – Сейчас владелицей заведения является миссис Митчелл.

Когда Софи вошла в контору хозяйки, миссис Митчелл стояла у окна, изучая какой-то документ.

– Что вы хотите мне предложить? – спросила она на чистейшем французском. – Обычно я не отказываю эмигрантам, но должна заранее предупредить, что в кружевных салфетках, покрытых изысканной вышивкой скатертях и сушеных цветах я нужды не испытываю.

– Нет, у меня ничего такого нет, мадам, – ответила на своем родном языке. Софи. – Мои кондитерские изделия весьма отличаются от тех сладких пирожных, что вы здесь подаете…

Женщина оторвала взгляд от бумаг и посмотрела внимательно на Софи.

– Мне сказали, что ваша фамилия Делькур. Неужели вы… Да не может быть!

– Парижанин Анри Делькур был моим отцом.

Миссис Митчелл тут же отложила папку с документами и направилась к Софи, хрустя темно-зелеными шелками.

– Известие о его гибели меня весьма огорчило… А вы, насколько я понимаю, пошли по стопам своего отца?

– Да, мадам.

– Восхитительно! Присаживайтесь, не хотите ли отведать немного горячего шоколаду?

– Да, я бы не отказалась.

Миссис Митчелл позвонила в колокольчик и отдала распоряжение официантке. Затем присела рядом с Софи. Софи протянула ей коробку своих конфет. Попробовав одну, миссис Митчелл в восхищении закатила глаза.

– Париж! Сразу же представляется лавка вашего отца. Там всегда восхитительно пахло. У него всегда на прилавке стояло хрустальное блюдо с конфетами. Странно, что мне сейчас это припомнилось…

– Простите, а вы что, были лично знакомы с моим отцом? – Софи была тронута нахлынувшими на хозяйку кофейни воспоминаниями.

– Нет, я была всего лишь одной из его постоянных покупательниц, но это было уже давно. Видите ли, я познакомилась со своим английским мужем, когда он был в Париже по делам. И когда бежала вместе с ним, чтобы выйти за него замуж, семья моя меня прокляла, и с тех пор я уже никогда не видела моей милой Франции. Позвольте, я попробую еще одну конфетку.

Софи провела приятных полчаса в компании миссис Митчелл. Результатом стал заказ, о котором она даже мечтать не могла. Выйдя из кафе, Софи не сразу пошла домой, а решила прежде поговорить с Генриеттой. Когда девушка услышала о предложении подруги, глаза ее округлились.

– Вот было бы здорово! Но я сроду не готовила. Меня учили, как вести большое хозяйство, как готовиться к свадьбе и как именно следует подбирать меню по тому или иному случаю, но я никогда не была на кухне, даже здесь в Брайтоне, потому что моя тетя мне это просто-напросто запрещает.

– Но у вас в доме всего лишь одна служанка. Неужели кто-то из местных постоянно ходит готовить вам обеды?

– Уж сколько их было! Настоящая чехарда с этими поварами, все потому, что тетушка Диана, по-прежнему, ведет себя как будто у нее добрая сотня слуг. Я было сама захотела попробовать что-нибудь приготовить по поваренной книге, но как я уже упоминала, мне это не позволили.

На какой-то миг такая овечья покорность подруги вызвала у Софи вспышку раздражения. Но она тут же быстро вспомнила, что не было никакой вины Генриетты в том, что она вынуждена выказывать совершенное послушание тем, от кого всецело зависит.

– Так что видишь, – в отчаянии закончила Генриетта, – как бы я ни хотела помочь тебе в твоей кондитерской, моя тетя ни за что не позволит мне работать на кухне, и в любом случае, боюсь, что при полном отсутствии практических навыков, я буду в большей степени тебе помехой, чем помощницей.

Софи улыбнулась.

– Если ты не против, я все же попробую рискнуть. Что до моего рабочего помещения, отныне оно будет известно как кондитерское ателье Делькур. Думаю, что новый статус уничтожит столь ненавистное твоей тетке слово «кухня». А всю сложную работу я буду делать сама. Поначалу тебе придется выполнять лишь самую нудную работу: взбивать кремы, мыть посуду и убирать рабочее помещение. Ну как, все еще хочешь этим заниматься?

– Да! И я обязательно научусь, Софи, обещаю тебе!

– Тогда попроси у своего дядюшки разрешения отлучиться ко мне на сегодняшний вечер.

– Хорошо, но я хочу, чтобы ты сама за мною зашла.

Софи тяжело вздохнула.

– Пора бы тебе уже прочно самой стоять на ногах.

– Да, но не сегодня. Боюсь, что скажу что-нибудь не так, и тогда тетя Диана скажет дяде, чтобы он меня не отпускал.

Софи покачала головой.

– Отлично! В шесть часов буду у тебя дома.

Генриетта поспешила обнять ее.

– Ты самая лучшая подруга!

В тот вечер Софи поступила так, как обещала. Барон де Бувье, высокий, худой, в белом парике, бросил на нее взгляд, исполненный презрения. Судя по всему, он считал, что она чуть получше простой крестьянки, однако Софи на подобные глупости сроду внимания не обращала и сразу перешла к делу. Она попросила его дать разрешение, чтобы его в данный момент нервно переступавшая с ноги на ногу племянница помогла ей в работе. Супруга барона была здесь же и внимательно прислушивалась к каждому слову Софи. Узнав, что отныне Генриетта будет получать куда более высокий, чем за плетение соломенных шляпок, заработок, баронесса почти незаметно кивнула своему супругу. Деньги, которые они прежде тратили так, будто бы они сыпались из рога изобилия, и в которых в последнее время испытывали крайний недостаток, стали определяющим фактором в ее жизни. По крайней мере, работая на Софи, Генриетта в большей степени компенсировала бы расходы на свое содержание. Барон заметил поданный супругой знак.

– Хорошо, – сказал он Софи, даже не посоветовавшись по этому поводу со своей племянницей. – Так и быть, Генриетта может устроиться к вам на работу, мадемуазель, но лишь при условии постоянного и соответствующего ее благородному происхождению жалования.

Софи сделала реверанс, как требовал тогдашний этикет, и обе девушки вышли из комнаты. В коридоре Генриетта сплясала победный танец.

– Тебе все-таки это удалось! Когда я могу приступить к своим обязанностям?

– Как только будет готово наше ателье. Я уже подмела там сегодня, а сосед-печник начал выкладывать кирпичами паровой котел. Он также вывез оттуда весь ненужный хлам. Единственное, что я оставила, так это кое-какую мебель, что может нам пригодиться. Печник сказал, что закончит с котлом завтра к десяти часам утра, но все равно я не смогу им пользоваться до тех пор, пока не застынет цемент.

– Ну, значит, я приду, когда он уйдет, и помогу тебе там прибраться. Думаю, что скрести пол я как-нибудь научусь. Я много раз видела, как женщины это делают.

Когда утром Генриетта пришла в домик Ренфрю, Клара бросив взгляд на совершенно неподходящую для работы одежду девушки, выдала ей старую хлопчатобумажную робу да большой ситцевый передник, более подходившие для того, чем ей сегодня предстояло заняться. Софи, уже работавшая в своем ателье и одетая под стать Генриетте, увидев переодевшуюся подругу, пошутила:

– Только не вздумай, сейчас на себя в зеркало смотреть, а то ни за что не узнаешь.

– Мне все равно, если сейчас я похожа на пугало, – добродушно заметила Генриетта. – Главное, что я здесь. С чего начинать?

Клара также взялась помогать Софи и Генриетте, так как к грязи, которую необходимо было убрать, добавился еще и строительный мусор, оставшийся после работы печника. Первым делом был прочищен дымоход, а с трубы было убрано воронье гнездо. Затем под старинным котлом развели огонь, чтобы нагреть для генеральной уборки воду. Все три женщины старались изо всех сил, с ожесточением отдраивая стены и стрехи и выметая из углов паутину. Генриетта визжала каждый раз, когда видела большого паука. Позже в дело пошли швабры, и плитки пола стали промываться мыльной водой до тех пор, пока не заблестели, как новые. Софи с подругами удовлетворенно взирала на результаты их совместных усилий. Хоть здесь было еще довольно сыро, зато чисто, а в воздухе стоял душистый аромат весело потрескивающих в очаге яблоневых веток. Стены стали гораздо свежее после того, как с них была смыта копоть веков, окна сверкали, а рабочий стол Софи был белее, чем простыня.

– Да вы у меня просто чудеса творите! – похвалила Софи своих помощниц, игнорируя тот факт, что самую тяжелую работу она все же выполняла сама. – По этому случаю сегодня я устрою для вас и мальчиков званый ужин.

Все трое по очереди посетили мыльню, где кинули свою рабочую одежду на замочку в кадку и сполоснулись теплой водой, смывая с себя трудовой пот. Пока дошла очередь до Софи, она успела сбегать и окунуться в море. Вода была холодной, но освежала и бодрила. Генриетта хотела вернуться домой и переодеться, утверждая, что платье, в котором она пришла с утра и в котором прежде обычно работала в шляпной мастерской, не совсем подходит для званого ужина. Тогда Софи одолжила подруге одно из самых лучших своих платьев, и, одев мальчиков в чистые костюмы, подруги направились в трактир на Блэк Лайон стрит. Антуан и Билли носились как ошалелые и даже затеяли потасовку, так что Софи и Кларе пришлось их взять за руки, восстанавливая спокойствие.

Вечер был проведен на славу. Хотя ужин и нельзя было назвать дорогим, так как трактир обслуживал отнюдь не брайтонскую элиту, пища здесь была простой и сытной. Подруги заказали себе по бифштексу, пудингу с пончиками и по овощному салату. Единственное неприятное для Софи происшествие случилось, когда они уже уходили. Жена хозяина трактира оказалась хорошей знакомой Клары, и пока женщины стояли, обсуждая последние брайтонские сплетни, Софи и Генриетта ожидали Клару, держа мальчишек за руки.

– У нас в шато люстры были почти как эти. Только у нас они были красивее, с такими искрящимися подвесками.

– Могу спорить, что не было у вас ничего такого! – рассмеялся Билли. – А что это еще за шату такое?

– Было, было! – упрямо настаивал Антуан. – А шато – это мой дом во Франции, в который я когда-нибудь вернусь.

Софи переглянулась с Генриеттой и не замедлила вмешаться:

– Хватит спорить! К чему портить такой хороший вечер. Будьте оба хорошими мальчиками.

Слава Богу, что мальчики все же ее послушались, а вскоре подошла готовая поделиться свежими сплетнями Клара. Позднее, когда Софи укладывала Антуана спать, пользуясь тем, что Билли рядом не было, она дала мальчику следующий совет:

– Думаю, что в разговоре лучше называть шато просто домом, Антуан. К чему нам похваляться перед другими. Скромность украшает превыше других добродетелей, или я не права?

На минутку задумавшись, Антуан согласно кивнул головой.

– Хорошо, – ответил он, засыпая. Поцеловав его, Софи вышла из комнаты.

За завтраком Клара сделала Софи и мальчикам следующее предложение:

– Почему бы нам не устроить костер из всего того барахла, что мы выкидывали из старой кухни? Мы бы отнесли весь этот хлам на берег моря в часы отлива и, добавив немного сухого хвороста, устроили бы такой славный костерок.

Мальчики несказанно обрадовались и загремели ладошками по столу, Софи еле удалось успокоить их. Мальчикам сказали, что они на костер могут пригласить своих школьных товарищей, а затем Софи отправилась в город закупать продукты для своего ателье.

По пути она зашла к соседям, чтобы пригласить их на предстоящее празднество. В то время отлив обычно продолжался около трех часов, так что костром им предстояло полюбоваться вволю. Она бы еще с удовольствием пригласила Генриетту, но ее лучшая подруга сегодня должна была сопровождать свою тетушку на партию в преферанс, проводившуюся в одном из аристократических салонов.

Когда Софи вернулась, Клара уже пекла пироги.

– Ты не вытащишь косточки из еще одного фунта изюма? – сказала она вместо приветствия.

Софи не замедлила надеть передник, помыть руки и приступить к выполнению этого задания. Было договорено, что Антуан и Билли должны будут перетащить весь хлам на берег моря после того, как придут из школы, но пока Софи ходила в город, Клара нашла еще двух добровольных, мужчин-помощников из соседей, готовых перетащить его на берег, лишь только наступит отлив.

На закате, по крайней мере, сорок человек собралось на свет взметнувшегося голубовато-золотистыми искрами костра. Хищное пламя пожирало смоленые канаты, ломаную мебель и пришедшую в негодность рыбацкую снасть. Клара и Софи обходили пришедших на костер с подносами, полными пирогов. Народ принес с собой пивные кружки и кувшины, и пока взрослые коротали время за неторопливой беседой с полным бокалом крепкого эля, дети пили разбавленный сок красной смородины еще из прошлогодних запасов Клары.

Уже стемнело, и на небе зажглись первые звезды. Все было выпито и съедено, а костер еще продолжал гореть, поднимая высоко вверх столб ослепительного пламени. Отцы школьников, пришедших на это празднество, подкидывали в огонь куски досок, выброшенные на берег морем. У кого-то из родителей оказались с собой бенгальские огни и фейерверки, заметно оживившие подходившее к концу веселье. К собравшимся на берегу прибавилось еще немало людей, издалека увидевших свет костра, и теперь количество любовавшихся веселым танцем огня увеличилось вдвое.

В самый разгар празднества Софи внезапно ощутила каждой клеткой своего тела, что к костру прибыл еще один незваный гость. Повернув голову, она увидела Тома. Он стоял на спуске к берегу, эффектно освещаемый алыми языками пламени. Взгляд его глубоко посаженных глаз пронзал ее насквозь. Она внезапно испытала нечто похожее на то, что почувствовала, когда встретилась с ним взглядом в зеркале в той зале Морского Павильона. Но на сей раз не отпрянула, поскольку то, что читалось в этом взгляде, уже не являлось для нее откровением. Вместо этого, она, стоя посреди всеобщего веселья подобно сомнамбуле, ощутила внезапное головокружение и странный трепет, пробежавший по телу. Затем, словно услышав ее безмолвный призыв, Том стал спускаться к берегу. В руках он держал бобровую шапку, мех которой отливал бронзой в отблесках костра.

Софи, постаралась взять себя в руки. Сердце ее учащенно забилось. Том наблюдал за ней уже несколько минут, прежде чем она его заметила. Она со смехом отскочила в сторону, спасаясь от вырвавшейся из костра горячей искры, и молниеносно подхватила на руки слишком близко подошедшего к костру ребенка. Когда, повернув голову, Софи встретилась с Томом взглядом, он почувствовал, как любовь к ней заполняет его сердце. Он не отрывал от не глаз. Она заговорила первой, почти срывающимся голосом:

– Что на сей раз привело вас в Брайтон?

Существовали причины, о которых он не имел права ей говорить, но одну он все же назвать мог.

– Необходимость увидеть вас, Софи.

Он подняла в удивлении брови.

– Опять вазы? – усмехнулась она. Несмотря на всю легкомысленность, в ее тоне сквозило крайнее напряжение.

– На сей раз нет, – Том бросил взгляд в сторону костра. – А не рановато ли вы стали праздновать ночь Гая Фокса, мадемуазель? Еще ведь, кажется, не ноябрь.

– Само собой. Хоть я и француженка, но уже успела выучить все ваши праздники. Нет, сегодня мы празднуем не очередную годовщину разгрома заговорщиков, пожелавших взорвать Парламент. Причина сегодняшнего веселья совсем в другом. Я открываю новое предприятие. Мы сжигаем весь хлам, что загромождал помещение, в котором отныне мое ателье.

Улыбка искреннего удовлетворения озарила его лицо.

– Вы вновь решили заняться кондитерским делом?

– Да! – Софи всплеснула руками, ободренная его внезапным одобрением. – В немалой степени я обязана этим вам, ведь вы прислали мне тот памятный выигрыш с нью-маркетских скачек. Я не замедлила поблагодарить вас в отправленном мною тогда же послании.

– Думаю, это письмо ждет меня в Лондоне. Я вновь был за границей. В любом случае я не хочу, чтобы вы мне писали формальные письма. Мне было бы куда приятнее, если бы вы мне сами рассказали о том, что вы здесь делали и о последних брайтонских новостях.

Она взглянула вверх на последнюю ракету, взорвавшуюся ливнем золотых звезд.

– У меня нет времени писать длинные письма.

– Тогда расскажите мне, что заставило вас сменить род занятий.

Когда она вкратце изложила ему детали, он озадаченно нахмурил лоб.

– Все-таки никак не могу взять в толк, зачем вам понадобилось наниматься на должность белошвейки. У вас и так уже немало заказов, неужели вы все успеваете?

– Ну, если бы я волновалась лишь за себя, то наверняка бы решила иначе, но я не могу рисковать всем, когда у меня Антуан.

Она посмотрела в сторону играющих детей.

– А вот и он. Антуан, посмотри, кто заглянул на наш костерок?

Антуан, взъерошенный и перепачканный в песке, вприпрыжку побежал к ним, однако благородные манеры все же не были им навсегда забыты, и, приблизившись, мальчик низко поклонился.

– Ваш покорный слуга, мистер Фоксхилл.

– Вы оказали мне большую честь, Антуан, – ответил Том, улыбнувшись с равной учтивостью. – Вы ведь славно проводите время, не так ли?

– Да, сэр. Прежде мне еще никогда не приходилось находиться так близко от большого костра.

– Вы знаете, что костры зажигают по холмам всей Англии в случае угрозы вторжения неприятеля?

– Так это же целое море костров?

– Вне всякого сомнения.

Но тут один из мальчишек вновь потянул Антуана за руку в круг играющих детей.

– Покажите мне ателье, где собираетесь работать.

Сказав Кларе, что она уходит, Софи повела Тома к своим новым владениям. Когда они подошли к ее ателье, мадемуазель Делькур, прежде чем открыть скрипучую дверь, объяснила, что именно находилось в этом строении прежде.

– Подождите, пока я зажгу свечу.

В тусклых отблесках света, Том ступил через порог. Повесив шапку на крючок, он расстегнул пуговицы на своем камзоле, прошелся по помещению, внимательно осмотрев добела выскобленную комнату, обставленную самой необходимой мебелью, с поленницей дров под очагом. Он вынес свой вердикт:

– Очень хорошо. Много места и хорошее освещение благодаря большим окнам. Но они не были такими большими, когда этот дом только строили. Я не специалист, но скажу вам, что, судя по всему, Это древнейшая постройка Брайтона, конечно, значительно перестроенная.

– Кое-что здесь переделал муж Клары, – Софи довольно огляделась вокруг. – Все-таки мне повезло, что именно здесь будет мое ателье. Завтра я собираюсь все здесь побелить.

– Да я сам лучше вас это сделаю, – вызвался в добровольные помощники Том. – Хотите, я наделаю вам здесь полочек?

– Вы и так для меня слишком много сделали, – твердо ответила она. – У Клары есть очень хороший знакомый плотник, и завтра я собираюсь к нему обратиться.

Том продолжал оценивающе озирать помещение.

– Так где именно вы планируете установить эти полочки?

– Думаю, не помешало бы штук шесть со стороны стола. – Она указала место, после чего перевела взгляд на стену, где окон не было. А в этом углу я хочу, чтобы их было побольше, от пола до потолка.

– Отлично задумано, мадемуазель! Так я их и сделаю. Я ведь куда лучший плотник, чем вы себе это можете представить… А как насчет белил?

– Уже готовы. Я их заранее намешала.

– А кисти у вас хорошие, и достаточное ли их количество?

– Клара мне свои одолжит. Но, позвольте, неужели у вас здесь нет более важных дел?

Продолжая расхаживать по комнате, Том ответил:

– На сей раз единственной целью моего приезда в Брайтон было повидаться с вами. А поэтому, что может быть лучше, чем оказать вам при этом услугу? По крайней мере, еще целые сутки я буду здесь.

Она лишь головой покачала.

– Да что вы за человек такой беспокойный, Том. Вы постоянно то возвращаетесь, то вновь куда-то отбываете. Вы еще не устали от путешествий?

Он остановился спиной к ней у старинного шкафа.

– Думаю, да, – признался Том. – Но пока что конца этому не видно…

Софи подошла к нему и увидела, что он внимательно изучает резьбу на дверце шкафа.

– Неужели вы не можете послать в другие страны своих агентов, которые могут делать покупки от вашего имени?

Он улыбнулся.

– Конечно же, могу. Но есть дела, которые я должен решать лично. – И затем, кивнув в сторону шкафа и словно подводя черту под разговором, он изрек: – прекрасный экземпляр!

– Я тоже так подумала, – ответила Софи. – Хорошо в нем хранить формочки и весь мой нехитрый инструмент, но Клара говорит, уж больно он здоров, чтобы тащить его в дом.

Оценивающе посмотрев на шкаф, Том промолвил.

– Английский дуб. Начало шестнадцатого века.

– Быть может, его можно продать, и тогда бы Клара разбогатела?

Том отрицательно покачал головой.

– Нет, в наши дни ценятся лишь изящные и элегантные вещи. Я бы сказал, что это изделие местного умельца.

– Значит, он наверняка принадлежал первой семье, что здесь поселилась.

– Вполне возможно.

– В таком случае я должна его особо ценить.

– Ценить? – еле слышно прошептал он. – О, именно так отношусь я к воспоминаниям о вас, когда покидаю Брайтон.

Софи невольно встрепенулась, но он уже понял, что теперь ей не уйти. Она ведь не убежала, когда он любовался на нее в отблесках ночного костра, и лишь только дыхание ее тогда стало прерывистым.

Внезапно и Софи, и Том ощутили, сколь неожиданно тихо стало в ателье, шум царившего на берегу веселья сюда уже не долетал. Свет свечи отбрасывал на стену причудливые тени. Софи уже поняла, что она на грани того, чего всегда так боялась. Но нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы избежать, сохранив твердость духа. Но почему же тогда она бездействовала в столь стремительно нараставшей между ними чувственной напряженности? Всеми фибрами своей души, каждой клеточкой своего тела ощущала она мужскую силу, исходившую от этого человека. О, какое неодолимое желание читалось в его лице. Словно в замедленной съемке, она увидела, как руки его потянулись к ней. Но в последний момент она отстранила его, услышав внезапный топот конских копыт. Софи охватил страх.

– Послушайте! Всадники! Что происходит! – В груди похолодело от ужаса. – Неужели контрабандисты?! О Господи! Антуан и все дети ведь еще там на берегу.

Том распахнул дверь первым, она выбежала за ним и сразу же услышала пронзительные крики со стороны, где горел костер. Громко причитая, она побежала к берегу. Повсюду были конные драгуны. Выхватив из ножен сабли, они окружили группу охваченных паникой людей. Женщины с криками прижимали к груди плачущих детей, в то время как мужчины пытались вооружиться горящими сучьями. Лошади фыркали и пятились назад. Софи увидела, как Том, перепрыгивая по камням, бежал к костру, восклицая:

– Да это не французы! Глаза откройте! – Никто его, по-прежнему, не слушал. Остановившись у огня, Том извлек из-за пазухи пару пистолетов и одновременно выстрелил из них в воздух. Грохот на мгновение парализовал толпу, и Том, воспользовавшись столь ценными сейчас секундами, проревел вновь: – Да это не вторжение! Это наши драгуны! – Затем он обратился к военным. – Кто здесь командир? Пусть выйдет вперед!

Наступила полная тишина, в которой были отчетливо слышны лишь всхлипы насмерть перепуганных детей. Софи видела, как к Тому подъехал конный офицер. Она с горечью поняла, что общая нервозность в связи с предполагаемым вторжением французов вызвала панику при появлении солдат. Но Тому, слава Богу, удалось всех успокоить.

– Что эта значит? – потребовал он объяснений у офицера, все еще держа в руках дымящиеся пистолеты. – Как смели вы нарушить покой добрых граждан и их детей?!

– Мне донесли, – холодно ответил офицер, – что кто-то разжег костер, чтобы уведомить нас о том, что началось вторжение французов. Я понял, что это ошибка, как только мы сюда прибыли, но какая-то баба заорала, что мы французы, и вот полюбуйтесь на результат. – Он указал острием своей сабли на огонь. – Погасить немедленно! Чтобы больше никаких костров и вечеринок! Это приказ! Костер такого размера мог повлечь целую цепь костров-предупреждений о начале войны по всему королевству!

И, пришпорив коня, он поскакал прочь, скомандовав своему отряду отходить. Спрыгнув с обрыва на прибрежную гальку, Софи подбежала к побледневшей как мел Кларе, не выпускавшей Билли из рук. Антуан стоил рядом. Он уже оправился от испуга, тем не менее, сразу же схватил Софи за руку.

– Шум мне этот не понравился, тем не менее, французские солдаты не причинили нам никакого, вреда.

Она погладила его по голове, стараясь, чтобы он не заметил заблестевших в ее глазах слез. Увидев, что к ним приближается Том, она постаралась утереть их рукавом. Он уже успел спрятать свои пистолеты.

– Никто не ранен, – попытался он ее успокоить. – Тем не менее жаль, что праздник испорчен.

Она кивнула.

– Но если бы не вы, Том, все могло бы сложиться куда хуже.

Люди стали подходить к Тому, чтобы выразить ему свою благодарность, и Софи отошла прочь. Те, кто жили поблизости, побежали домой за ведрами и вскоре уже черпали воду из моря. Прилив стремительно надвигался, но все равно никому не хотелось, чтобы драгуны вернулись сюда вновь. Когда кострище залили водой, во все стороны поднялись клубы молочно-белого пара. Народ стал расходиться по домам. Том вернулся к Софи и посоветовал ей и Кларе тоже идти домой.