Текст книги "Суд присяжных. Особенности процесса и секреты успешного выступления в прениях"

Вот несколько объяснений наиболее распространенных жестов:

Говоря об одежде адвоката, выступающего перед присяжными, хочу сказать, что вообще я лично сторонник введения особой формы для адвоката, хотя бы для выступления в суде. Неоднократно спорил с коллегами, которые считают, что форма – это атрибут власти, а профессия адвоката – это нечто демократическое, а потому никакой особой формы для адвокатов быть не должно. На мои аргументы относительно наличия формы (мантии адвоката) практически во всех странах Европы мне отвечали, что это традиция, а мы следовать «их традиции» не обязаны. Опять же, говорили мне оппоненты, в США, где развит институт суда присяжных, никакой формы для адвоката не существует.

Да, не существует. Но там не существует и формы для обвинителя – представителя прокуратуры, а это существенно! А что касается традиции ношения мантии (а кое-где и париков), то в этом есть своя правда – ведь одинаковая одежда на прокуроре и адвокате не дает возможности присяжному отдать кому-то из них предпочтение, равно как и парик скрывает и лысину, и пышную шевелюру. Присяжный должен слушать, что говорят ему, а не рассматривать одежду и не оценивать ее стоимость либо вкусовые пристрастия ее носителя.

В нашем процессе схематично участники представляют классический треугольник, не равносторонний, но равнобедренный (ибо судья все-таки повыше всех юристов в процессе по статусу). Судья одет в черную мантию с красивой вышивкой на плечах, воротником-стойкой и белым подворотничком у судей мужчин и декоративной белой манишкой у судей женщин.

Прокурор одет в сине-васильковый мундир с золотыми пуговицами и звездами, знаками принадлежности к власти.

А адвокат? Адвокат одевается так, как подсказывают ему его вкус и старшие товарищи.

Тут не лишне будет вспомнить учение «О цвете» одного известного адвоката, вошедшего в историю великим писателем. Я говорю об Иоганне Вольфганге Гете. Так вот, в своем очерке учения о цвете он писал о чувственно-нравственном действии цветов так:

«… Цвета, видимые нами на предметах, не являются для глаза чем-то совершенно чуждым, посредством них он впервые как бы определяется к этому ощущению. Этот орган всегда расположен сам производить эти цвета и наслаждается приятным ощущением, когда что-либо сообразное его природе приходит к нему извне, когда его назначение получает значительное выражение в известном направлении.

…Из идеи противоположности явления, из того знания, которое мы приобрели об особых условиях его, мы можем заключить, что отдельные красочные впечатления не могут быть спутаны, что они должны действовать специфически и в живом органе вызывать безусловно специфические состояния.

…И точно так же в душе. Опыт учит нас, что отдельные цвета вызывают особые душевные настроения. Об одном остроумном французе рассказывают: II pretendoit, que son ton de conversation avec Madame etoit change depuis quelle avoit change en cramoisi le meuble de son cabinet qui etoit bleu (Он полагал, что тон его разговора с мадам изменился с тех пор, как мебель ее кабинета стала другого цвета: кармазинового вместо синего)».

Гете установил, что черный цвет (мантии судьи) «должен был напоминать венецианскому дворянину о республиканском равенстве».

Синий цвет (мундира прокурора), в определении Гете, выглядит самым положительным с точки зрения воздействия на присяжных. Гете пишет: «Как высь небес и даль гор мы видим синими, так и синяя поверхность кажется как бы уходящей от нас.

Подобно тому, как охотно мы преследуем приятный предмет, который от нас ускользает, так же охотно мы смотрим на синее, не потому, что оно устремляется в нас, а потому, что оно влечет нас за собою».

Получается, прокурор еще говорить не начал, а цвет его мундира уже «влечет нас за собою». Как быть в таком случае адвокату? Полагаться только лишь на свой вкус? Одеваться как удобнее? Но кому-то удобен тесный костюм, а кому-то – джинсы и кеды.

Трудно дать какой-то рецепт и универсальные правила ношения одежды.

Каждый сам определяет для себя, что ему надеть в суд. Очевидно, что при отсутствии какой-то особой формы для адвокатов обязанность выглядеть достойно лежит на защитнике. Строгий деловой костюм вполне подойдет. Жарко вам или холодно, откуда вы едете в суд и куда после него направляетесь, думайте не об этом, а о том, как вы будете выглядеть перед присяжными.

Не забудьте: вы придете в суд, где вас ждет монументальная фигура судьи в черном цвете справедливости и представитель обвинения в лучшем цвете из возможных для психологического воздействия на людей. Если вы придете весь в белом, то могут подумать, что вы – эстрадный артист, а не серьезный защитник. Если вы будете в синем костюме (цвета прокурора), то вы рискуете выглядеть подражателем ему. Если вы будете «женщина в красном», то это, безусловно, привлечет внимание присяжных, но не посчитают ли они вас вульгарной?

Когда я по поручению Федеральной палаты адвокатов занимался изучением вопроса введения формы для адвокатов, выступающих в суде, я обращался к стилистам. Некоторые из них рекомендовали мантию, некоторые – костюмы с символикой. Но когда мы обсуждали цвет мантии, большинство склонялось к темно-бордовому, такому, какой бывает у зрелого мощного дорогого красного вина. Этот цвет, как говорят психологи от стилистики, удачно дополняет черный цвет мантии судьи, не перекрывая его, а, наоборот, приближаясь к нему, и таким образом выигрывает у синего цвета мундира прокурора. Поэтому я предпочитаю галстуки подобных оттенков, раз уж мантия для адвоката пока только в отдаленной перспективе.

Ищите свое сочетание цветов, не поленитесь прочесть учение нашего коллеги Гете или обратитесь к профессиональному стилисту, который подберет одежду, соответствующую вашему возрасту, цвету глаз, волос и обстановке, куда вы все это принесете.

Помните, ваша конечная цель – победа в суде! Как сформулировал Гете пункт 901 «Конечная цель» своего очерка учения о цвете:

«… без обозрения целого конечная цель не будет достигнута. Пусть художник проникнется всем тем, что мы до сих пор излагали. Только благодаря согласованности света и тени, перспективе, верному и характерному размещению красок может картина, с той стороны, с которой мы ее в настоящее время рассматриваем, оказаться совершенной».

5.3.7. О визуальном контакте. Согласно исследованиям, около 70 % всей информации человек воспринимает посредством визуального канала. Поэтому отсутствие непосредственного контакта с собеседником или визуальной картинки-контекста может вызывать большие затруднения с пониманием на слух. Отсюда совет, испытанный в «Суде присяжных»: не выбирайте себе жертву – одного присяжного, которому будет посвящена речь. Наверное, еще в школе вы обращали внимание, что учитель почему-то смотрит только на вас? Бывало такое? Это не самый лучший оратор. Хороший оратор не смотрит только на вас, но он не смотрит и в пол или в сторону. Лучше всего переводить взгляд с одного присяжного на другого, но не делать это слишком быстро, иначе получится, что ваши глаза «бегают», а доверия к таким адвокатам мало. Поэтому лучше во время произнесения речи двигаться, хотя бы от одного края скамьи присяжных до другого, тогда процесс перевода взгляда выглядит естественным. И смотреть нужно не на нос присяжного, а в глаза. Если вы при этом не будете моргать, то вообще замечательно, так как моргание уместно для хлопающей ресницами девушки, слушающей умную речь, но ваша задача – «загипнотизировать» взглядом собеседника, в данном случае – молчаливого присяжного. Моргать вы можете естественным образом, во время паузы при переводе взгляда от одного присяжного на другого. Попробуйте потренировать эту способность. Кстати, она пригодится вам во время ваших интервью по громким судебным делам после заседания, когда вы будете стоять перед многочисленными телекамерами. Зритель не верит часто моргающему герою экрана.

Как тренироваться? Есть разные техники, но самая, пожалуй, старая – это тренировка тратаки в хатха– и раджа-йоге. Тратака – это сосредоточение взгляда на одной точке (слово «тратака» означает «пристально созерцать»).

При систематической практике это упражнение чрезвычайно развивает способность к концентрации. В результате этого, как считают йоги, происходит пробуждение скрытых способностей, имеющихся в каждом человеке. Существует много других способов тренировки, но описываемый ниже является самым простым и общедоступным.

Примите удобную позу (если вы йог, то асану для медитации) в темной комнате. Поставьте перед собой зажженную свечу на уровне глаз на расстоянии 30–60 см от лица. Выпрямите спину, расслабьтесь и закройте глаза. Ощущайте только свое тело. Приняв удобное положение, постарайтесь в дальнейшем не шевелиться в течение всего упражнения. Когда вы будете готовы, откройте глаза и сфокусируйте взгляд на ярком пятне пламени (на самом кончике фитиля). Со временем вы сможете смотреть на пламя, не отводя глаз и не мигая в течение нескольких минут. Продолжайте смотреть на пламя с предельной концентрацией. Все ваше сознание должно быть полностью сосредоточено в глазах, в то время как восприятие остального тела должно исчезнуть

Взгляд должен быть сосредоточен на одной точке. Когда глаза устанут или начнут слезиться, закройте их и расслабьтесь. Не двигайтесь. Сохраняйте перед закрытыми глазами образ пламени. Человек, посмотрев на яркую лампочку, например, и закрыв на некоторое время глаза, сохраняет его четкое изображение на сетчатке глаз. Точно так же произойдет и с пламенем свечи. Выполняйте тратаку на изображение пламени свечи, удерживая его непосредственно перед междубровьем или чуть выше. Как только изображение начнет пропадать, откройте глаза и вновь сконцентрируйтесь на пламени свечи.

Считается, что тратака представляет собой один из наиболее мощных методов управления буйным умом и его мыслями-волнами. В книге Ошо «Медитация: искусство внутреннего экстаза» сказано так:

«Все ваше сознание должно собраться в глазах. Вы должны стать глазами. Забудьте все, забудьте остальное тело. Будьте только глазами и глядите непрерывно, не мигая. Когда все ваше сознание соберется в глазах, ваше напряжение достигнет предела, переломного момента. Глаза – наиболее тонкая ваша часть, поэтому они могут напрячься больше, чем любая другая часть. И когда напряжены глаза, напряженным станет весь ум. Когда вы стали глазами и глаза достигли предельного напряжения, ум тоже достиг предельного напряжения».

Тут есть нюансы, которые следует учитывать. Во-первых, не переусердствуйте. Поначалу упражнения нужно делать не более чем по 15–20 минут в день, чтобы не утомить глаза. Все хорошо в меру.

Во-вторых, надо понимать, что цели у вас и у йога при тратаке – разные. Йог добивается «остановки ума» и перехода к созерцанию.

«Когда вы глядите неподвижными глазами, ум также фиксирован. Ум движется вместе с глазами. Глаза – двери, принадлежащие уму внутри, но также и миру вовне. Если глаза совершенно неподвижны, ум тоже останавливается. Он не может двигаться…»

Ваша же задача не остановить свой ум, а, наоборот, через «ворота глаз» выпустить вашу мысль и направить ее через такие же ворота смотрящих на вас глаз в ум присяжному. Этого вы добьетесь, если присяжный тоже сфокусирует свой взгляд на вас (уверяю, когда вы смотрите в глаза присяжному, он их редко отведет в сторону, а значит, зафиксирует свой ум и сработает «на прием»), а также если вы не будете думать о том, как бы вам не моргнуть (это очень отвлекает). Именно для этого вам и нужна тренировка – чтобы во время вашей речи вы могли смотреть в глаза присяжному, не моргая, но и не думая о том, что вам обязательно надо смотреть в глаза, не моргая. Ваши веки должны выполнять команду «стоп» автоматически, как ваши руки переключают рукоятку механической коробки передач автомобиля за счет моторной памяти.

Кстати, некоторые врачи полагают, что тратака еще и зрение улучшает, так что тренировка вдвойне полезна.

5.3.8. В очередной раз о простоте и житейской психологии. Как понятно, особого психологического анализа и психологически выверенного проникновения в души присяжных судебная речь не требует. Во-первых, потому что все равно не получится: как бы вы ни пытались «просчитать присяжных», вам это не удастся. Как известно, чужая душа – потемки. Я бы уточнил: одна чужая душа – потемки. А двенадцать чужих душ – непроходимый мрак, который вы не просчитаете. Но! Есть простое правило, универсальное. Как пить и есть, для человека это естественная потребность. Значит, и говорить надо прежде всего о том, что общее для всех, как пить и есть.

Если почитать лучшие судебные речи известных ораторов, мы там не увидим ни особых псхилогически выверенных приемов, ни волшебных тонкостей. Речь хорошего оратора хороша только своей простотой. Не устану повторять ни в жизни, ни на страницах этой книги: говорить надо не так, чтобы вас поняли, а чтобы не смогли не понять.

Как это сделать? Говорить надо так, чтобы слушатели в ваших словах узнали самих себя. Мы с вами о чем говорим обычно? О высших материях, о сущности всего сущего, о психологических тайнах души? Нет, мы говорим о любви и ревности, ненависти и дружбе, правде и лжи, о зле и добре, о малодушии и силе воли, о героизме и трусости.

Мы все про это знаем из своего опыта. Уголовный кодекс – это те же 10 заповедей Моисеевых, только на бумаге, не забывайте. Мы знаем, что алчность – плохо, а щедрость – хорошо, даже если сами мы алчные или щедрые. Мы уверены, что миром правит любовь, а не деньги, даже если сами живем иначе.

Во всем этом нашем знании нет ничего недоступного.

Формула, которой нужно следовать при обращении к психологии разных присяжных, может быть описана простыми вопросами: «Уважаемые дамы и господа. Это вы сидите в клетке перед присяжными. Это вас судят. Вы понимаете, за что? Вы действительно это совершили? Помогите мне вытащить вас из клетки!»

Ваша задача как оратора угадать, к кому вы обращаетесь и как на эти вопросы ответят присяжные разных полов, профессий, образования, социальных слоев, поколений, жизненного опыта. Вы должны дать им возможность ответить так, чтобы ни домохозяйка без образования, ни учитель в школе, ни чиновник-пенсионер не сомневались, говоря в мыслях каждый на своем уровне и языке:

– я такого совершить не мог;

– я такого не совершал;

– я попытаюсь сделать так, чтобы мне поверили.

Кто-то помнит успех партии ЛДПР В. Жириновского на первых выборах в Государственную думу в декабре 1993 года? ЛДПР набрала тогда больше всех голосов – 23 процента! По партийному списку в Думу попали даже те, кто и не рассчитывал. Например, один депутат, ходивший по российскому парламенту в шинели и противогазе после победы, был включен в избирательный список партии, как мне рассказали в кулуарах Госдумы, потому что бесплатно предоставил клуб, которым руководил для одного из выступлений лидера ЛДПР Владимира Жириновского.

Жириновский в ходе предвыборной кампании, особенно с экранов ТВ, умело обращался к разным группам избирателей, находя особый подход к каждому. Многие психологи затем отмечали, как виртуозно лидер ЛДПР работал с женской аудиторией, обещая дамам решить все их проблемы и «найти каждой мужчину». Лично я помню, что Жириновский в своих телевизионных выступлениях обращался отдельно к разным людям из разных социальных слоев и групп. Он и начинал свое выступление со слов: «Я обращаюсь сейчас к нашим предпринимателям», или: «Я хочу обратиться к женщинам нашей страны…».

Так и оратор в суде присяжных должен достучаться до разных людей и донести им простыми словами простые истины:

♦ вы такого совершить не могли;

♦ вы такого не совершали;

♦ помогите мне доказать, что вы – не преступник, помогите СЕБЕ!

Глава 6
Обработка речи

6.1. Юридическая оценка

Как известно, любая судебная речь должна содержать оценку деяния, если оно имело место и которое вменено в вину подсудимому. У юридического понятия невменяемости, например, есть два критерия: юридический и медицинский, и, доказывая невменяемость, вы должны рассмотреть оба этих критерия. А если ваш подзащитный признан вменяемым, его деяние нужно оценить с юридической и нравственной стороны.

Прокурор должен убедить присяжных в том, что преступление совершено и какое именно.

Защитник должен доказать, что:

♦ либо то, что совершил подсудимый, не есть преступление;

♦ либо, что это преступление совершил не он;

♦ либо то, что подсудимый совершил – есть преступление, но совсем не то, в котором его обвиняют.

Эти задачи обвинения и защиты не имеют ничего общего с умением произносить речь, это просто изложение юридических формулировок. Как сказал П. Сергеич, «это не искусство, это обязанность обвинения и защиты».

Если вам как защитнику удастся кратко, без особого красноречия убедить присяжных в том, что в деянии вашего подзащитного нет обязательных признаков преступления, то речь вам не потребуется. Например, если по преступлению истек срок давности привлечения к уголовной ответственности или ваш подзащитный окажется не достигшим возраста уголовной ответственности, то вам больше ничего не надо говорить. Но, к сожалению, такой случай вам вряд ли представится в делах по особо тяжким статьям, рассматриваемым судом присяжных.

У вас не будет 201 статьи УК РФ (злоупотребление полномочиями руководителем коммерческой организации) в этом суде, которую возбуждают, случается, просто потому, что «так надо». Как это было, например, с одним из моих подзащитных, начальником Московского метрополитена Дмитрием Гаевым, когда уголовное дело было возбуждено против него по статье 201 УК РФ за деяние, имевшее место 14 лет назад. Когда я спросил следователя: «Зачем вы возбудили дело, раз срок давности по этой статье шесть лет?», мне ответили: «Не я возбуждала, я всего лишь расследую, мне поручено, вы же понимаете… А прекратить я не могу, вы же понимаете…»

«Не понимаю», – ответил я тогда.

Или, если взять другой пример, с главой города Рыбинска Ярославской области Юрием Ласточкиным. Та же 201-я статья, возбужденная по его деятельности в бытность генеральным директором ОАО НПО «Сатурн». Уголовный кодекс на дату возбуждения дела императивно требовал при возбуждении дела наличие обязательного повода: заявление коммерческой организации, которой причинен ущерб, или ее согласие. Дело против бывшего директора было возбуждено на основании рапорта толкового следователя, рассмотревшего материал проверки оперативных сотрудников полиции. В суде следователь заявила, что рапорт следователя – это тоже повод для возбуждения дела. Да, конечно, во всех случаях, кроме статьи 201 УК РФ, где четко написано: уголовное дело возбуждается исключительно по заявлению организации или с ее согласия, если вред причинен только ей.

Если бы в России существовала возможность собрать суд присяжных сразу по факту явно незаконного возбуждения уголовного дела, то подобные никто бы и не возбуждал. Потому что двенадцать человек «из народа» не могут сказать на черное – белое.

Главное правило уголовного защитника – в основание защиты уложить юридическую оценку деяния. Запомните: если вы не сможете убедить присяжных в своей правоте, не сумеете разбить аргументы обвинения или не докажете какой-то факт, который надо было бы доказать, то вы просто не очень хорошо подготовились к процессу, или ваши оппоненты сделали это лучше, или вы просто проиграли системе. Но вас в этом нельзя обвинить, вас можно или пожалеть, или пожелать удачи в будущих процессах. Но если вы не увидели нарушения закона, то вы не выполнили вашу прямую обязанность, а это для адвоката не просто досадный ляп, а преступление.

В этой книге вы найдете текст нормативных и разъясняющих документов, касающихся суда присяжных. Не поленитесь прямо сейчас открыть соответствующий раздел УПК РФ и прочтите пару страниц. А потом вернитесь к этим строкам.

Прочли? Чувствуете, что не зря это сделали? Потому что наверняка вы усвоили что-то новое в старом тексте закона, который читали, наверное, от десяти до тысячи раз. Но даже в тысяче первый раз вы найдете нечто новое для себя. Рекомендую проделывать этот эксперимент непосредственно перед каждым процессом, проверено на многолетнем опыте – помогает!

П. Сергеич приводит замечательный пример, показывающий, как надо готовить нормативный материал перед процессом:

«В 1837 году в Англии некто Стоксдаль возбудил против Гансарда уголовное преследование за помещение в парламентских отчетах сведений, оскорбительных для доброго имени обвинителя. Гансард был комиссионером палаты общин по изданию ее официальных отчетов, и спор о составе преступления затрагивал права самого парламента. Поэтому защитником подсудимого, хотя и в частном порядке, выступил не кто иной как генерал-атторней, знаменитый сэр Джон Кемпбель. В своей автобиографии он пишет по этому поводу следующее: „Я готовился к этому делу в течение многих недель. Главная трудность заключалась в том, чтобы справиться с материалом и ввести мои объяснения перед судом в разумные границы. Я перечитал все, что могло иметь малейшее отношение к спорному вопросу, от древнейших ежегодников до последнего памфлета, не ограничиваясь специальными исследованиями, но тщательно просматривая сочинения по истории и по общим вопросам права, английские и иностранные. Джозеф Юм сказал в палате общин, что мое вознаграждение в триста гиней было чрезмерно велико; но если бы эта плата была определена по потраченному мною времени и труду, я получил бы по крайней мере три тысячи. Я перечел каждое из тех дел, на которые ссылался в своей речи, и собственноручно сделал из них нужные выборки. Я написал и переписал все, что должен был сказать. Но на суде все, за исключением цитат из книг, я говорил по памяти. Моя речь продолжалась ровно шестнадцать часов“.

Вот что значит быть профессионалом! Настоящий адвокат должен уяснить, что безработный Ваня Лукьянов имеет право на такую же защиту в российской глубинке, как подданный Ее Величества Королевы Великобритании перед Высоким судом Лондона».