Текст книги "гАрмон счастья, или Повесть о проснувшемся человеке"

Также важен «эффект наживки». Если ты хочешь достичь чего-то, где противник может увидеть направленность твоих действий, нужно отвлечь его выгодой, наживкой. Так, что побудив в нем желание ее захватить, взять эту легкую добычу, отвлечь его от видения тех действий, которые ты предпринимаешь. Он всецело будет увлечен этим приобретением, не замечая ничего другого.

Вот еще некоторые тезисы тактического искусства боя:

Нужно привести в расстройство противника, а потом брать его.

Если видишь, что противник что-то может, то всегда быть наготове по отношению к этому.

Если видишь, что он силен, уклоняйся от него, ища слабую сторону.

Вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства, а после этого, можно брать его тем, что он никак не ожидает.

Приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение, и тогда он опять не будет ожидать удара.

Если видишь, что противник активный, что у него много сил, постарайся утомить его.

Если его силы собраны вместе, разъедини их, рассорь, воздействуй изнутри.

Нападай всегда тогда, когда противник не готов, тогда, когда он этого никак не ожидает.

Бабочков слушал его, запоминая, и пытаясь понять, как он может повернуть услышанную информацию на бой со своим внутренним противником, который на столько лет лишил его самого себя. Он видел, что рассказанное Михаилом действует. Некоторые из этих действий, он произвел сегодня сам, интуитивно. Также он видел, что если увлечешься своей тактикой, можно не увидеть тактику того, кого считаешь жертвой, и самому стать ей, и наоборот. То есть, до последнего момента, не будет понятно, кто здесь будет выступать в роли жертвы, а кто в роли того, в чью игру начинает играть жертва. Это было явно, на примере того, что у них сейчас происходит с Михаилом. Разбродов рассказал ему о искусстве боя, кинув «наживку», чтобы отвлечь от того, как он пытается воздействовать на него, тем же способом, о котором рассказывает. Но, увлекшись этой игрой, он совершенно не видит того, что мне это очевидно – думал Бабочков – только вот, я пока не решил до конца, во что я играю. Ладно, послушаю пока его дальше. Нужно его подбодрить, чтобы продолжал в том же темпе.

– Очень интересно. Я как-то интуитивно догадывался об этом – произнес Федор, изобразив на своем лице благодарность и заинтересованность – так ты мне расскажешь о слабых и сильных сторонах этих людей и о том, как на них воздействовать?

– Конечно – радостно улыбнулся Разбродов, думая про себя (ну вот, жертва заглотнула наживку, дальше будет проще) – Мы начали с Ивана?

– Кажется да.

– Ну что же. Иван Алексеевич. Сначала, кратко о нем. 50 лет. Бывший, советских времен, отличник труда, партии и плана. В нем развита очень сильная боязнь и почитание вышестоящих. Жизнь скучная, по принципу, «все по плану». Как у многих людей подобных ему. Таких Иванов много. Принцип, с небольшими отклонениями, можно свести к формуле «работа – дом – жратва -телевизор – дача – рыбалка – разборки с тещей – обучение детей – чванство – деньги на черный день». Пробивной, ради цели, пойдет на многое. Властный со своими подчиненными, то есть, соответственно, также беспрекословно подчиняется вышестоящим, в том, что они видят. Нужно учитывать то, что воздействующее на Ивана, было еще заложено в то время, когда он был отличником советского труда. Он всегда рьяно выполнял то, что диктовала партия, в виде плана, который спускался сверху. А также, естественно, старался подворовывать там, где это не будет вредить и воздействовать на основную цель, то есть на план. Соответственно, с одной стороны, для него важно создать видимость его всецелого поглощения планом и того, какой он ответственный, а с другой стороны, он четко верит в недалекость, по сравнению с ним, конечно, тех, кто этот план спускает. И не надо его в этом разубеждать. Так как потеряется его интерес к выполнению плана и вообще к работе. То, что он получит в виде того, что как кажется ему, он украл, можно учитывать, как его процент от осуществления работ, который он мог бы получить и без этого, если бы осмелился сказать об этом. Кроме того, его мысли о том, что он «украл», порождают в нем постоянное чувство беспокойства, которое можно использовать на выгоду, периодически делая вид, что начинаешь о чем то догадываться, а потом, «благополучно» для него, не находя подтверждения догадки. Это делает его еще более исполнительным в этот период, и заставляет его делать почти невозможное.

Ты ведь понял, каким образом можно на него воздействовать?

– Да. Конечно. Хотя это и не очень приятно. Получается, что ты манипулируешь людьми, как пешками на шахматной доске – грустно улыбнулся Бабочков.

– Я думаю, что ты со временем взглянешь на это по-другому, если начнешь это осуществлять – заговорщически улыбнулся Михаил.

– Возможно – ответил Бабочков, думая про себя (Насколько же он увлечен этим… видимо вся его жизнь заключена в этом бреде… манипулировать… и он не замечает простого, того, что для того, чтобы кем-то манипулировать, нужно сначала позволить манипулировать собой тому, с помощью чего собираешься манипулировать другим.… Давишь кого-то – давишь себя в первую очередь)

– Продолжать? – спросил Михаил.

– Да.

– Вон видишь ту молодящуюся тетку с важным видом? Это Лариса Петровна одновременно главный бухгалтер и финансовый директор. Потому как очень сильно стремится к власти. Раньше должность финансового директора занимал другой человек, и она, должна была ему подчинятся. Но, она сделала все, чтобы его подставить и занять его место, хотя мало чего в этом смыслит. Но и со своей прошлой должностью не хочет расставаться. Ее очень коробит то, что над ней есть начальство. Ведь она, как она всегда намекает, а иногда говорит и прямо, считает, что она «голубых кровей» и очень особенная и неповторимая.

Ее форму защиты, можно назвать «я выше всех и умнее всех, я все знаю», а самооправдание несостыковки ее представлений о себе и тем, что над ней есть начальство, выражается в форме «жизнь такая, что приходится под кем-то работать, ведь власть теперь у тупых, а не интеллектуалов».

Лариса крайне негативно и с плохо скрываемой злобой воспринимает любые приказы и указания, соответственно, она крайне резка со своими подчиненными, отыгрывается на них, что, в общем-то, благотворно сказывается на работе. На людей, в основном, сильнее действует кнут, а не пряник.

Как ты уже понял, Ларису нужно мягко подвести к тому, чтобы она сама предложила то, чего ты хочешь, чтобы она сделала. Она это непременно предложит и сделает, так как, сильно держится за должность, но при этом, ей очень важно, внешне показывать другое. Ей очень важно, чтобы признавали ее ценность и важность. И важно, чтобы признавали ее непревзойденный интеллект, как она думает. На этом тоже можно сыграть, задав ей какой то «интеллектуальный» вопрос, на который, заранее знаешь, что она найдет ответ. И, естественно, после ответа, выразить ей благодарность, например в форме «вы спасли меня» или «как интересно пообщаться с умным человеком».

Также, как заметно по ее внешнему виду, ей крайне важно, чтобы признавали ее внешнюю привлекательность. Пара комплиментов, сказанные к месту и вовремя, всегда подействуют на нее. Если нужно ее сильно простимулировать, то можно подарить ей какой-нибудь ценный подарок, в виде благодарности за хорошую работу.

Ни в коем случае не нужно прямо указывать ей на недостатки в работе. Намного сильнее подействует пущенный слух в бухгалтерии, что начальство недовольно Ларисой и подумывает о ее замене. Слух обязательно дойдет до нее, и она непременно все исправит и еще более рьяно возьмется за работу. Для нее важно, чтобы при этом, никто бы не понял, насколько она боится потерять работу.

Надеюсь тебе все понятно об этом персонаже?

– Да. А кто тот тип, пытающийся выглядеть Казановой, который вертится около той миловидной девушки? – спросил Бабочков.

– А! Это Геннадий, главный архитектор – улыбнулся Разбродов – ты очень точно подметил, насчет «пытается выглядеть». А девушка, Оля, главный дизайнер. Но давай сначала расскажу тебе про Геннадия.

Довольно интересный персонаж, и кстати, талантливый. По специальности, он скульптор. Я как-то видел его скульптуры, и скажу, что довольно интересные. Он забросил это дело, так как это не приносило ему денег. Затем, он загорелся идеей строить дворцы. Гена мне как-то показывал чертежи своих задумок, скажу, что довольно оригинальные. Но, у него получилось найти клиентов, заинтересованных в его проектах. Вместо этого, ему предложили несколько стандартных проектов, на которые он сначала не соглашался, а потом, скрепя сердце, решился, когда заставила нужда. А нужда у него большая, так как он тратит очень много денег на женский пол. У нас, он уже работает второй год.

Теперь расскажу о его недостатках, привязках и страхах, и о том, как на них воздействовать, хотя, ты наверное уже видишь их, мы же с тобой другого поля ягоды.

Бабочков внутренне ухмыльнулся тому, как неумело, но при этом уверенно, что подействует, Михаил кидает ему «наживку». Но при этом, Федор еще и увидел, что не смотря на то, что он это видел, «наживка», каким-то образом, все же зацепилась за его тщеславие.

Разбродов тем временем продолжал – Как видишь, форма его защиты, сводиться к «веселью и шуткам». Он играет в такого веселого повесу, которому все нипочем и от которого, «типа» млеют все бабы. Также, чуть-чуть косит под «дурачка», что проходит с очень многими. Шутки у него в основном злые и язвительные, но под маской доброты. Очень сильно боится потерять работу, но все время говорит о том, как его зовут на другую.

Гена страшный бабник, но в то же время, в чем себе никогда не признается, очень боится женщин, а в особенности свою мать. Ему очень важно, чтобы признавали его успех у женщин.

Со своими подчиненными он на «короткой ноге» и не жадничает, они его очень любят и считают за «своего» и даже за «старшего брата».

В случае Гены, прямой кнут неэффективен. С ним нужно действовать как с Машкой. Сначала показать ему свое крайнее расположение, смеяться его шуткам, возможно, попросить совета насчет женщин, признав, что он специалист в этом деле, попросить показать его старые проекты и восхитится ими, намекнуть, что возможно их можно осуществить, а потом, резко переменится, будто ты недоволен им. И тогда, он всеми силами, будет стараться заслужить прежнее расположение.

Также, насчет его игры «под дурачка», хорошо бы ему в дружеской форме дать понять, что тебе очевидно то, что он делает, и намеком восхитится его тактике. Тогда, он тебя зауважает, и будет считать очень умным, таким же, как и он.

Но лучший стимул для Гены, это большой пряник, в виде процента от проекта, в этом случае он очень скрупулезно выполняет работу.

Основные рычаги воздействия на него – зависимость от оценки, в частности его «гений» и «бабничество» и деньги.

С этим персонажем мы разобрались?

– Да. Давай теперь про ту девушку, Ольгу.

– Она тебе понравилась?

– Интересная.

– Это наша творческая личность, как ее у нас все с иронией называют «за глаза». Она считает себя очень талантливой и признает в нашей компании за человека только Геннадия, ну естественно еще меня и Трчунова. Дмитрия тут все любят.

Ольгу я называю дизайнером с «подрезанными крыльями». Она мечтала стать модельером, но не получилось по причине того, что не верит в себя, хотя она никогда не признается себе в этом, ведь она, также как и Гена считает себя гением. Тот, хотя бы действительно талантлив, просто растрачивает себя на другое.

Теперь, как видишь, Олечка дизайнерит дома, и как всегда, по стандартным пожеланиям клиентов.

То, что она называет для себя творчеством, она направляет на свой внешний облик и при этом имеет очень сильную зацепку за то, как ее оценят, в том числе и те, которых она не уважает и как она думает, ни во что не ставит, которых подавляющее большинство, а также зацепку за материальное. Соответственно, полет ее творческой фантазии ограничен рамками того, что предлагают бренды, почитание которых навязано почти всем, особенно той группе людей, которых она уважает. Правда, Олечка иногда шьет и сама, и как ей кажется, создает что-то оригинальное, но, все сшитое ей, почти ничем не отличается от того, что предлагают бренды.

Оля очень строга и резка по отношению к своим подчиненным и подобострастна к «вышестоящим».

Воздействовать на Олечку очень легко, тут не нужно большого умения. То, что ты «вышестоящий», уже побуждает в ней большое уважение. А несколько комплиментов ее умению одеваться, особенно сшитому ей самой и тому, что она с таким изяществом может осуществить даже такие стандартные проекты, подействует безотказно. И ни в коем случае не показывай ей заинтересованность в ней как в женщине, не то она решит, что может этим воспользоваться.

Насчет кнута, к ней его можно применять прямо. В случае недовольства, лучше высказать прямо в резкой форме и смилостивившись, ласково извинить на «первый раз».

Про нее, я думаю все. Теперь про Семена.

Федор посмотрел на часы, и понял, что сильно задержался и может не успеть поговорить с Трчуновым.

– Знаешь Миш, давай в другой раз. Было очень интересно. Я почерпнул много нового. Но в другой раз. Видишь, я уже усвоил твои уроки – иронично улыбнулся Бабочков.

– Завтра? – с удивлением спросил Разбродов, не понимая, что происходит. С одной стороны он видел, что Федор с ним играет и чуть ли не издевается, а с другой, голос в голове говорил ему, что ему просто показалось.

– Возможно. Возможно до завтра – ответил Бабочков и вышел из комнаты.

Он двинулся в сторону кабинета Трчунова, по пути доставая из внутреннего кармана пиджака конверт с документами. – Какая легкость – думал он – как оказывается просто все поменять. Видение и избавление от того, что подействовало на меня в первый день, словно дало мне крылья. А рассказанное Михаилом, я еще не знаю, как, но ощущаю, что можно направить на борьбу с тем, что внедрила в меня «фирма». Главное не поддаться бы на искушение, и не начать это использовать против людей и соответственно против себя. Наверное, отказ от дома и машины, даст мне еще большую легкость

С этими мыслями Бабочков, наконец, добрался до кабинета Трчунова.

Секретарша Дмитрия, сообщила ему о том, что тот уже выехал и сегодня не вернется.

Так как в Федоре уже действовала решимость, он решил позвонить Дмитрию, чтобы назначить встречу на вечер. Но гнусавый женский голос в трубке, выдал ему ценную информацию о том, что абонент (как обзывают в сотовых компаниях тех, кто пользуется их услугами) не доступен или выключен, а потом еще напомнил о том, что ему предоставляется исключительная возможность позвонить этому человеку, именуемому ими абонентом, попозже.

Он вздохнул, сложил конверт с документами трубочкой, засунул его во внутренний карман пиджака и направился к выходу из здания, где его уже поджидал Слава.

Федор сел в машину, и направился в сторону дома, где его ждала Сонечка.

XIII. Разговор с дочкой

Федор вошел в квартиру, где ему на шею кинулась Сонечка, переполненная радостью.

– Папочка, как я рада, что мы сегодня пойдем вместе.

– Я тоже рад Сонечка, а где мама и Максимка?

– Мама уже ушла по своим важным делам – улыбнулась она – а Максимка у Петьки, наверное, опять играют в свои важные компьютерные игры.

– Ну, понятно. А что же ты хотела мне показать? – спросил Бабочков опять тем неестественно-противным тоном, которым обычно разговаривают с детьми те, кто называет себя взрослыми.

– Это секрет – искренно улыбнулась она – Но он тебе понравится.

– Хорошо, Зоя Космодемьянская.

– А кто это?

– Такая тетя, которая никогда не выдавала секретов.

– Значит хорошая тетя – серьезно сказала Сонечка.

– Ну, давай, собирайся. Пока еще рано, но мы можем с тобой прогуляться и пешком дойти до твоей музыкальной тети. Это ведь там, куда я вас с мамой подвозил?

– Да, там – весело прощебетала она и побежала одеваться.

Бабочков ощущал, какая искренняя радость и легкость струиться из Сонечки. Он был переполнен радостью за нее. – Нужно всеми силами, которые во мне есть, постараться воспрепятствовать тому, чтобы ее волшебный внутренний мир не испоганили и не разрушили – подумал он – Уже это, огромный стимул для меня, чтобы присутствовать в происходящем, делать самому, а не позволять чему-то быть вместо меня. Ведь очень многое зависит от родителей. Ведь почти все заводят детей, не осознавая, что им нечего им дать, так как в первую очередь, нужно найти способ помочь себе. А уж тогда можно передать и кому-то. И я далеко не исключение. А тем более Ксения. Нам ведь пока нечего им дать. И, почти никому нечего дать своим детям. Но при этом, почти все уверены в обратном, из-за чего, с упорством, занимаются тем, что называется воспитанием. Да еще и потом ведут их в разные специальные заведения, где доверяют это самое воспитание людям, уполномоченным «фирмой», хотя конечно эти уполномоченные не осознают того, что они делают. А что же такое это воспитание? Навязывание своих представлений? Стекол, через которые эти чистые существа начнут смотреть на мир? Хотя даже не «своих» представлений, ведь им они навязаны в точно такой же форме, просто ведь теперь они уже называется «взрослыми серьезными людьми», они уже присвоили эти представления и слепо, с агрессий защищают «свои представления», если кто-то грозит их краху. Так чем же мы, по сути занимаемся, когда производим это действие, называемое воспитанием? Ломаем внутренний мир ребенка, вселяя недоверие к себе и к тому, что они ощущают внутри, и доверие к тому, что говорят извне, особенно, если так считает большинство или почти все. Особенно, с успехом, это удается произвести в школах. И, по сути, мы делаем из этих, изначально искренних и чистых существ, всего страшащихся лгунов, подобных нам. Делаем из них таких же бесчувственных и механичных созданий, ведь это называется красивыми словами «здравомыслящий человек». Мне даже страшно думать, что эта легкость и искренность, может исчезнуть в Сонечке, и на место ее прийти механичность. Я постараюсь сделать все, чтобы этого не произошло.

– Пойдем? – прервала его размышления дочка, весело и, припрыгивая на одной ноге, вбежавшая в коридор, где стоял Бабочков, облокотившись о стену.

Федор, улыбнувшись ее радостной искренности, открыл дверь и они вышли в подъезд, где она, взяв его за руку начала прыгать через ступеньки. Бабочков начала прыгать вместе с ней, что ее очень порадовало, что было очевидно из смеха, которым она заливалась как ручей, весело журчащий в сказочном лесу.

Также, продолжая прыгать, они вышли, вернее выпрыгнули из подъезда, где их ожидал Слава, облокотившись о машину.

– Слав, мы с дочкой решили пойти пешком – сказал ему Бабочков – ты, мне, возможно, понадобишься часа через два. Но я не хочу тебя эксплуатировать, если тебе это неудобно, скажи об этом.

– Да что вы, Федор Иванович. Дайте мне знать, когда я вам понадоблюсь, и я сразу же приеду.

– Хорошо Слава. Приятного тебе вечера. И перестань меня называть по отчеству.

– Спасибо Федор Ивано… вы знаете, я не могу, можно я буду продолжать вас называть по отчеству?

– Хорошо слава. До вечера. Возможно.

– Спасибо Федор Иванович. И вам приятного вечера – промямлил Слава, шаркая своими огромными ногами и теребя в руках ключи от машины.

Федор с дочкой, которая будто была чем-то озадачена, двинулись в сторону близлежащего парка, через который можно было пройти до дома, где она занималась музыкой.

– Папочка – нерешительно, но искренно начала Сонечка – а почему этот дядя так боится тебя? Ты его напугал или обидел?

– Нет Сонечка – удивился тому, насколько точно подметила произошедшее его дочка, Бабочков, и со всей искренностью ответил ей – просто почти все взрослые, очень много чего боятся, не имея для этого никаких причин.

– А почему? Им нравится бояться? – с большим удивлением, отражающимся в глазах и на лице, спросила Сонечка.

Бабочков ощутил, какие искренние вопросы задала Сонечка. Те, задав которые, человек увидит всю бредовость действий, которыми он занимался изо дня в день. Тех бредовые действия, которые уже вошли у него в привычку, и которые не позволяют увидеть и ощутить красочность мира. А самое главное – думал Федор – это то, что ведь эти бредовые привычные действия, делают не сами люди. Вместо них включается автопилот, продукт, внедренный и записанный в них «фирмой», у которого, с успехом, получается убедить людей, что он и есть они, и которому нравится заниматься этим мазохизмом, ведь это делает его управляемых управляемыми.

– Они начали играть в игру, что им это нравится – осторожно начал отвечать Федор – а потом забыли, что это игра.

– Это как мамина болезнь? Мама тоже играет? – обеспокоено, но с надеждой спросила она.

– Да, Сонечка, наверное – ответил Бабочков, думая про себя (значит мне не показалось тогда, в машине, что она все увидит. А я сомневался… вернее не я..)

– А почему они не прекратят играть в эту глупую игру? Она же не интересная! Можно ведь поиграть во что-нибудь веселое – воскликнула она.

– Они уже не помнят ничего, кроме этой игры, и даже не представляют, что есть что-либо, кроме нее. Ты же видела, что я тоже, почти всегда, до недавнего времени играл в нее, и сейчас тоже часто играю… даже с тобой иногда – при этих словах он прослезился – Поэтому, когда я говорю с тобой, обращай внимание на то, болею я в этот момент или нет. Ты все увидишь по моим глазам и движениям. Если я болею, в тот момент, когда говорю тебе что-то или делаю, то не воспринимай ничего всерьез. И делай это со всеми, без исключения, и с мамой тоже.

– А вы не обидитесь и не рассердитесь на меня?

– Мама, скорее всего, будет сердиться, но ты не обращай на это внимание, она сердится на себя, просто не понимает этого пока. А я, я не знаю, что буду делать, ведь я буду болеть в этот момент, поэтому не буду понимать, что делаю, ты мне сразу напомни о болезни в этот момент. Договорились?

– Договорились – улыбнулась Сонечка, а потом добавила, погрустнев – А с мамой? Она ведь почти всегда болеет. Она будет на меня кричать и ругаться.

Бабочков задумался. На его лице отражалось то, что он никак не может найти ответ на вопрос, заданный ему Сонечкой. В этот момент они остановились около большого дерева в парке. Федор опустился на корточки перед дочкой, смотря ей в глаза и ощущая, с какой надеждой она ждет ответа от него.

И тут, он искренно задал этот вопрос в глубине своего существа, в сердце, и ответ стал для него очевидным.

– Доченька – начал он осторожно, но уверено – а ты слегка подыгрывай ей, но не забывай в процессе, что это всего лишь игра.

– Но ведь когда она кричит на меня, мне становится очень страшно – грустно произнесла она.

– Сонечка, ты не бойся этого – ласково ответил Бабочков – люди кричат, потому что просят о помощи. Она кричит не на тебя.

– Поэтому она почти всегда плачет, после того как кричит? – грустно, чуть не заплакав, спросила она.

– Да доченька. Наша мама, к сожалению, мучает саму себя.

– А как ей помочь? Я не хочу, чтобы она болела!

– Доченька, мы не можем, помочь ей вылечится. Она только сама может это сделать. Но мы можем поспособствовать тому, чтобы она начала лечится. Ты просто люби ее. Постарайся, в момент, когда она кричит, не реагировать на ее крик, не забывать, что это ее болезнь, что она не понимает, что делает. Ты очень правильно назвала это болезнью. Поведи себя с ней так, как ты ведешь себя с ней тогда, когда она больная лежит в кровати. Подари ей тепло. Согрей ее.

– А знаешь, Ма, тоже так сказала, тогда, в парке – улыбнулась Сонечка.

– Вы с ней об этом говорили? – удивился Бабочков.

– Да, и еще о многом другом.

– О чем же, доченька – заинтересованно спросил Федор.

– Например, она научила меня делать шарики – загадочно улыбнулась Сонечка.

– Шарики?

– Ну да, руками, хочешь, я и тебя научу?

– Хочу

– Потри сейчас руки, а потом медленно разведи.

Бабочков быстро потер ладони и начал медленно разводить их.

– Так? – спросил он, ощущаю между ладоней энергию, чуть упругую, а также щекочущее покалывание в самих ладонях.

– Да, чувствуешь? – улыбнулась Сонечка – Ма сказала, что им можно лечить и еще делать многое другое.

– Чувствую доченька – удивленно произнес Бабочков.

– Сделай его побольше. Поиграй им как гармошкой. Это очень весело – рассмеялась Соня, наблюдая за отцом, и сама, сделав свой энергетический шар.

– Как интересно – пробормотал Федор, думая про себя (оказывается это так просто, но ведь мы не помним об этом, считаем подобные действия чем-то «сверхъестественным». А что такое вообще сверхъестественное? Ведь все, что есть, естественно, ограничения только в нашем уме. Вот сейчас, мой ребенок, очень просто показал мне что-то важное, чего я даже никогда не пробовал,…не пробовал только потому, что мне даже не приходило в голову это сделать. А сколько еще всего того, о чем я не догадываюсь?)

– А ты его видишь? – продолжала Сонечка с веселой улыбкой – Ма сказала, что многие взрослые, не могут его сразу увидеть, а некоторые, сначала его даже и не чувствуют.

Бабочков вгляделся в то, что ощущал между своими ладонями. Он смутно видел что это, то, что он сейчас чувствует, имеет форму, но при этом как туман, который может вмиг рассеется. Он видел, что он сам создает этот шар, из чего-то, что он не может объяснить. Но частицы того, из чего состоял этот шар, он видел почти повсюду. И он видел, что шар будто имеет слои, со сверкающей точкой в центре.

– Очень смутно, но вижу – медленно и пораженно тому, что видит, ответил он.

– Жаль – засмеялась Сонечка – а то, можно было бы еще цветами поиграть. Вот видишь, мой сейчас переливается радугой, это делает вот та точка, посередине – весело засмеявшись, она начала перекидывать шар из руки в руку.

Бабочков умиленно смотрел на нее, радовался ее непосредственности.

– А еще – продолжала Сонечка – можно видеть лучи из пальца, и даже рисовать ими. Видишь? – спросила она, нарисовав что-то в воздухе своим пальчиком.

– Нет, доченька, не вижу – ответил Федор, сначала пытаясь уловить то, что нарисовала Соня, но видя это очень смутно, а потом посмотрев на свои пальцы.

– Это очень просто – засмеялась она – почувствуй сначала. Вот, поводи своим этим пальцем – с этими словами она взяла его за указательный палец – по своей ладони, это даже у Максимки получилось. Чувствуешь?

Бабочков начал водить пальцем недалеко от раскрытой ладони. Он чувствовал как касается ее чем то неуловимым. Он удержал внимание и увидел сам луч. На его лице отразилось большое удивление.

– А еще – продолжала весело щебетать Соня – еще мы с Ма смотрели, как светятся разные вещи, а потом смотрели, как светятся люди.

– Ты все это видишь? – пораженно спросил Федор.

– Да – ответила Сонечка, с грустной улыбкой посмотрев в глаза отцу – я и раньше видела. Но, если я вам пыталась что-то сказать, вы меня не слушали и говорили, что хватит фантазировать. Вот я и боялась вам что-то говорить. Максимка тоже раньше видел, а теперь смеется надо мной, когда я ему рассказываю. Правда Ма опять научила его, тогда, в парке.

Чувство сильной вины овладело Федором. Он буквально увидел, как они с Ксенией методично разрушали внутренний мир детей. Как лишили их восприятия волшебства мира. Желание оградить восприятия Сонечки от разрушения, стало еще сильнее. – А может она видит и то, что происходит с людьми и то, что я тогда увидел в клубе? – с беспокойством подумал он.

– А что ты еще видишь? – ласково, но выдавая голосом свое беспокойство, спросил Федор.

Сонечка грустно посмотрела в глаза отцу, и нахмурилась, словно увидев, о чем он ее спрашивает.

– Ты не хочешь говорить? – спросил Бабочков, гладя ее по голове.

Она в ответ, сильно сжав губы, покачала головой, всем своим видом показывая, что не хочет об этом говорить.

Бабочков несколько секунд внимательно смотрел на дочку, потом, приподнялся с «корточек», взял ее за руку, и они двинулись дальше по парку.

– А еще – вдруг продолжила Сонечка, вдруг повеселев и опять идя вприпрыжку – еще я научилась делать так, как на карусели.

– Это как? – не понял он.

– Ну, когда внутри, особенно в животе, что-то двигается без тебя, но и с тобой. А я научилась делать это сама, без карусели, и не только в животе. Этим можно даже танцевать под музыку.

– А ты меня научишь? – спросил Федор.

– Конечно папочка – засмеялась она.

– А о чем еще тебе рассказывала Ма? – заинтересованно спросил он.

– Это секрет – заговорщически и тихо, словно говорит о тайне, сказала она – Но Ма сказала, что ее папа сам расскажет тебе, если придет время.

– А ты сама мне не расскажешь?

– Нет, я же сказала, что это секрет – продолжала она весело прыгать на одной ноге, держась за руку Федора.

Они подошли к выходу из парка, через дорогу от которого находился дом, где жила учительница музыки.

– Ну вот, мы и пришли – ласково сказал Бабочков, садясь на скамейку перед подъездом и доставая сигарету – Я тебе подожду здесь, на скамейке.

– Пап, пойдем со мной – ответила она, потянув его за руку – я же хочу тебе кое-что показать.

– А я думал, что ты мне уже показала… шар и луч.

– Нет. Я тебе покажу это там, у тети Ани – заговорщически ответила она.

– Хорошо, доченька, пойдем.

Они, держась за руки, зашли в подъезд и поднялись на второй этаж.