Текст книги "гАрмон счастья, или Повесть о проснувшемся человеке"

сказал отец, многозначительно поглядывая на Бабочкова и его мать, словно ожидая, что она скажет – Он хочет оставить детей без отца!

– Пап! – резким тоном, еще больше впав в раздражение, чуть ли не заорал Бабочков – Я ведь сказал, что не знаю пока! А дети не останутся без меня! – и тут, в процессе, он вдруг осознал, что полностью забыл о самонаблюдении, что уже какое то время, с его родителями разговаривает паразит, присутствия которого он не заметил. Не заметил, т.к. паразит, улучив момент, воспользовался пока еще сильно действующей ниткой в Бабочкове, и, зацепился за нее своим крючком.

Вновь вернувшись, Федор, открыто и искренно улыбнулся родителям, обняв их по очереди.

– Мам, извини, что я накричал на тебя. Я понимаю, что вы беспокоитесь за меня – сердечно начал он, затем, поняв, как, возможно, он сможет рассеять сложившуюся ситуацию, Бабочков подошел к окну и подозвал к нему родителей.

– Вон, видите ту машину? Она моя. И еще, я теперь директор крупной фирмы, и у меня есть свой особняк за городом.

Ожидание Федора, сработало на мать, которая улыбнулась, но, абсолютно противоположно подействовало на отца. Тот побагровел.

– Федя!!! Ты что, с бандитами связался?!!! – возмущенно вскрикнул он.

– Конечно, нет, Пап – улыбнулся в ответ Федор.

– Тогда откуда у тебя так резко появились такие деньги?!

– Мне их подарили – продолжал улыбаться Бабочков с надеждой.

– Подарили?!!! Эти сказки будешь своим девкам рассказывать!!! – прерывающимся, возмущенным криком, весь побагровев и схватившись за сердце, выдал отец.

– Федь, почему?!!! – поддавшись на настрой отца, зарыдала мать – Прошу тебя! Очень прошу! Хочешь, встану перед тобой на колени! Только отдай им все обратно! Уходи от них пока не поздно!

Бабочков, с бесконечным состраданием наблюдал за ними, абсолютно не понимая, что предпринять, чтобы успокоить их. Единственная мысль, которая ему пришла в голову, так это позвонить Трчунову.

– Подождите, я сейчас вернусь – в смятении сказал он родителям, смотрящих на него с явным укором и болью, и, выбежал из кухни.

Выбегая из кухни, он буквально натолкнулся в ее дверях на Ксению.

– Ну что, и родителей довел, изверг – истерично, специально подливая масло в огонь, так, чтобы слышали родители Бабочкова, заорала она.

– Сука! Родителей моих используешь! Подожди… поговорим с тобой потом – зло прошептал ей на ухо паразит Федора, и, отодвинув ее с пути, прошел дальше.

Внезапно, сквозь пелену злости и безысходности, Бабочков вдруг увидел испуганно выглядывающих из детской комнаты своих детей. Это его резко отрезвило, он вновь осознал, что вместо него все делает паразит.

– Я понимаю, что это делаешь не ты. Я прощаю тебя – повернувшись обратно к Ксении, с сострадательной улыбкой, произнес Федор. Прости и ты меня.

Затем, он подошел к детям и по очереди обнял их и поцеловал.

– Не бойтесь. Я сейчас отойду на пару минут, а когда вернусь, все будет хорошо.

Выйдя на лестничную площадку, и поднявшись на пол пролета выше, Бабочков набрал Трчунову.

– Привет Федя, у тебя все хорошо? – услышал он добрый голос Трчунова.

– Нет…. – с болью пробормотал Бабочков.

– Что у тебя произошло? Ты, в каком-то смятении – сострадательно произнес Дмитрий.

– Дим….ты можешь приехать ко мне домой? – с трудом выдавил из себя Федор.

– Постараюсь, но зачем?

– Даже не знаю, как сказать – вздохнув и с трудом начал Бабочков – Мои родные думают, что я связался с бандитами…. Из-за твоих подарков…. Ты можешь приехать и все им объяснить? Я конечно понимаю, что это выглядит очень глупо, но….не вижу другого выхода.

– Федя, извини, но ты самостоятельно должен с этим разобраться – понимая, с чем начал сталкиваться Бабочков, ответил ему Трчунов – А выход, он есть всегда. Поищи его в своем сердце. Другой вопрос, что он может показаться тебе, или тому, что ты продолжаешь считать собой, неприятным. Главное, помни, что бы ни было, говори с ними с Любовью, не важно, воспринимают они то, что ты проявляешь по отношению к ним или нет. Есть одна очень глубокая по своему изначальному смыслу поговорка, суть которой, к сожалению, понимают искаженно – «Делай добро и кидай его в воду».

– Дим….а все же…, может ты все же приедешь? – не унимался Бабочков.

– Нет, Федя – жестко, но доброжелательно ответил Трчунов – разберись с этим сам. А часам к десяти вечера, если хочешь, приезжай ко мне, поговорим.

– Хорошо, Дим…. – подавленно выдавил Бабочков.

– До связи. Все в твоих силах. Просто увидь, как – с теплом произнес Дмитрий, отключая вызов.

Бабочков, поникший, стоял на лестничной клетке, не понимая как ему действовать дальше. Он опустился на корточки и разрыдался от кажущейся безысходности, сидя в углу. Слезы, которые он так долго сдерживал, принесли ему облегчение. И тут, внезапно, ему пришло воспоминание о родителях из детства, которое он четко видел несколько дней назад. Федор сострадательно заулыбался им. И… вдруг он четко понял, что ему нужно делать.

– Нужно абсолютно откровенно им все рассказать, не беспокоясь о том, поймут они или нет – с радостью и внутренне улыбаясь, подумал он – только, нужно сделать это подальше от их раздражителя под именем Ксюша и подальше от дома, в каком нибудь приятном для них месте. Детей возьмем с собой. Они отвлекут мать, пока я буду говорить с отцом. А если отец будет спокоен, то и она успокоится.

Веря и Надеясь в свои действия, излучая Любовь и доброжелательность, Бабочков вновь вошел домой.

– Мам, Пап, пойдемте, погуляем с детьми на свежем воздухе, заодно и поговорим.

– Урааа! – весело, радостно и смеясь, закричала Сонечка, подбежав к дедушке с бабушкой и схватив их за руки, словно понимая, как помочь Бабочкову разрядить ситуацию – Пойдемте, пойдемте! Дедушка, пойдем!

– Подождите, я только пистолет возьму – поддержал его важным голосом Максим.

– Ну что, Вер, пойдем – чуть нехотя произнес отец, сдерживающий умиленную улыбку от радости внучки.

Бабочков внимательно посмотрел на Ксению, стоявшую в дверях кухни с недовольным видом, скрестив руки на груди, по которой было видно, насколько ее раздражает изменение хода событий, и что она усиленно пытается понять, что ей предпринимать дальше.

Федор подошел к ней, поцеловал в щеку, и прошептал на ухо:

– Извини за суку. Ты чудесная. Я вернусь, и мы поговорим.

– Хоть куртки детям возьми – сдерживая непонимающе-довольную улыбку, крикнула она вслед Бабочкову, последнему выходящему из квартиры.

Федор, улыбнувшись, понимая к чему этот возглас, взял куртки, и захлопнул за собой дверь.

– Поедем на моей машине – сказал отец, подойдя к старенькому «Вольво».

– Хорошо Пап, только можно, я поведу?

– Ладно…. И куда мы едем? – соглашаясь, чуть заинтересованно, но с оттенком сарказма, ответил отец, садясь на сидение рядом с водителем.

– Скоро узнаете. Это сюрприз! – ответил Федор, с улыбкой оглядев, мать и детей, сидящих на заднем сидении, и, задержавшись взглядом на отце.

– Поехали уже – оборвал его взгляд отец.

Машина подъехала к входу в парк. Этот был тот парк, рядом с которым, отец Бабочкова жил в детстве, и в котором, всегда очень любил бывать.

Отец не скрывал своего удовольствия от нахождения в этом парке.

– Давно я здесь не был – с наслаждением вдыхая воздух, произнес он – видите то большое дерево? Там у нас в детстве был штаб.

Бабочков улыбнулся в ответ на то, что уже слышал от него многократно, но, главное, улыбнулся тому, что это означало, что отец уже чуть расслабился, и, можно начинать разговор.

Дети побежали вперед, вглубь парка, и мать Федора последовала за ними, с мыслями о том, что нужно за ними следить.

Бабочков с отцом, не спеша, следовали за ними. Какое то время, они сохраняли полное молчание. Наконец, Федор ощутил, что отец уже достаточно расслабился, и начал разговор.

Он, почти детально и во всех подробностях, с сильным импульсом Надежды на понимание отца, рассказал ему обо всех событиях, произошедших за последнюю неделю.

Отец слушал внимательно, и не перебивая. Эмоции, которые отражались на его лице, менялись от мрачного переживания до ясной улыбки. Наконец, Бабочков закончил свой рассказ, и с улыбкой Надежды, посмотрел в глаза отцу, в глазах которого, в процессе своего повествования, замечал, что тот его не только слушает, но и слышит. Отец, какое то время, продолжал хранить молчание, словно переваривая услышанное.

– Я Верю тебе – начал он улыбаясь, но с оттенками опасения – Я понимаю о чем ты…. Когда-то в молодости, еще до встречи с твоей мамой, мне в руки попалась одна книжка….она многое перевернула во мне…. – затем, помолчав, словно переживая о недоделанном, он продолжил – но…..потом, я встретил твою мать и родился ты. И….все это отошло на второй, а потом и на третий план….а потом и вовсе забылось…. Федь…., я понимаю, что ты чувствуешь, но….сможешь ли ты все совместить?

– Пап, я тебе отвечу фразой, которую четко проощутил недавно: « Я не знаю, но, я Верю, что получится!».

– Я тебя услышал, Федь…. – улыбнулся отец.

– Пап… ты даже не осознаешь как я рад этому! – с навернувшимися на глаза слезами радости произнес Бабочков, затем, переживая, добавил – Пап….и успокой, пожалуйста, маму.

– Конечно…. И знаешь, возможно, мне самому стоит вернутся к этому…. – задумчиво ответил он, затем, словно пересилив себя, добавил – ведь я тогда убежал от этого…., от себя…., оправдывая себя разными причинами. А ты молодец! И я Верю, что у тебя все получится!

– Люблю тебя, Пап! – сердечно обнимая отца, произнес Бабочков.

Они стояли обнявшись, посередине парка, ощущая и передавая бесконечное тепло друг-другу. Наверное, это были их первые, абсолютно искренние объятие, начиная с раннего детства.

Постояв так, еще некоторое время, они словно дети, побежали к родным, отошедшим от них, уже на значительное расстояние и стали дурачится с ними.

Так продолжалось до начала сумерек, пока они не разъехались по домам. Отец и мать, поехали на своей машине, а Бабочков с детьми, взяли такси. Но, главное, у всех них на лицах, были счастливые улыбки.

Приехав домой, Бабочков застал там еще одно противодействие, в лице двух своих близких друзей, Вадима и Коли, которые, дожидаясь его, пили на кухне пиво с раками. Ксения сидела с ними, изображая обиженную жертву, которая уже не знает что делать, но все прощает ради семьи.

– Здорово, брат, мы уже давно тебя ждем – с упреком произнес недавно разжиревший Вадим.

– Наконец-то увиделись, Федь – с радостной улыбкой встал и обнял Бабочкова, высокий блондин Коля, словно не проспавшийся после очередной ночной гулянки.

– Привет ребята – обнимая их по очереди, словно видя их заново и с интересом разглядывая, ответил Бабочков, садясь с ними за стол.

На кухню, весело смеясь, забежали Сонечка и Максим.

– Ух, как вы выросли! – поднимая и подкидывая Сонечку в воздух, засмеялся добряк Вадим.

– Дети, пойдемте, папе с дядей Вадимом и дядей Колей нужно поговорить о важных делах – строго выпалила Ксения, вставая с места и уводя детей за собой.

– Ну, что брат, как ты? – словно не зная как начать, но, уже подогретый Ксенией к разговору, начал Вадим, теребя в руке клешню рака.

Бабочков, четко ощущал, о чем пойдет дальнейший разговор. Также, он ощущал, что им, в общем-то, неохота об этом говорить, особенно Коле, но, они руководствуются «типа» чувством долга, ведь Федя их друг со школьной парты. По лицу Вадима, ощущалось, что он усиленно пытается принять серьезный вид и начать, как он думал, важный разговор. На этот разговор, его подбила жена, которой, в свою очередь, ночью, рыдая и жалуясь на Бабочкова, позвонила Ксения. После чего, она, подруга Ксении, всю ночь проедала мозг Вадиму о необходимости этого разговора. Колю же, который словно хвост, всегда следовал за Вадимом по пятам, он взял с собой за компанию, как бы для поддержки.

По глазам Коли явно чувствовалось, что он очень хочет, чтобы разговор вообще бы не начинался, или же, хотя бы, закончился бы поскорее. Он с удовольствием, просто пил бы пиво с друзьями и смеялся над глупыми и сальными шутками. А потом бы, укатил к какой-нибудь своей очередной продавщице или товароведу из магазина, откуда бы утром, кляня все на свете, заставил бы себя поехать на работу – впаривать этим же товароведам разную ненужную законсервированную фигню.

Бабочков ощущал внутри спокойствие, одновременно наблюдая за действиями паразита и за своими друзьями. Ослабший, после разгрома в парке паразит, пытался зацепиться двумя новыми крючками, оба из которых, могли бы вывести ситуацию в нужное ему русло. Один из этих крючков, можно было выразить так: «Тебе же важно, что они о тебе думают! Это ведь твои друзья! Выслушай их! Прислушайся!». Второй же, был в противоположной форме, также выгодной тюремщику, способный провампирить энергию Бабочкова и насытить этой энергией себя, звучал он так: « Какого хрена они суют нос не в свои дела?!!! Дай им это понять! Жестко!»

Видя то, что пытается сделать с ним паразит, Бабочков решил сам направить свои действия, и переломить те варианты стандартно-привычных событий, которые, по обыкновению, происходили между ними.

– Вадь, а что за дела? О чем ты? – с доброй улыбкой спросил Федор, внимательно смотря ему в глаза.

– Ну, что у тебя в жизни происходит – с заминкой, чуть раздраженный «странным» для него ответом, вновь спросил Вадим – почему заставляешь Ксению плакать?

– Ах, вот ты о чем! – изобразив, что он только что лишь понял ход разговора, улыбнулся Бабочков – Ксения плачет…. Может она плачет от того, что привычно-выгодное ей разрушилось, и, она пытаясь надавить на жалость, шантажируя этим, пытается вернуть его?

– Может и так… – сделал понимающий вид Вадим, но, словно не слыша вышесказанного, продолжил – так зачем заставляешь ее плакать?!

– Вадь, а почему ты не спросил в чем это привычно-выгодное? – с улыбкой продолжал Федор.

– В чем? – вмешался в разговор Коля, в процессе пожирая рака.

– Да в том, что она, до недавнего времени, полностью контролировала меня и происходящую у нас ситуацию. А теперь все изменилось.

– Да ладно тебе, Федь, что ты придумываешь! – убеждающе-смеющимся тоном, словно уберегая от заблуждения, ответил Коля, затем, продолжив заинтересованным тоном – А что за изменения?

– Да подожди ты! – грубо оборвал Колю Вадим, продолжив, обращаясь уже к Бабочкову – Ну контролировала, и что? Это нормально в семье! Танька меня тоже контролирует, чтобы я разных глупостей не натворил бы.

– В том и вопрос, что нормально…. Как и многое другое, подобное этому. Нормально, от слова «норма»…., шаблон…. – многозначительно улыбнулся Бабочков с надеждой на понимание.

– А что плохого в норме?! – войдя в раж и непременно желая убедить в своей правоте, раздраженно продолжил Вадим.

– Не знаю, что такое плохо и хорошо, но, следуя ей, ты сам уже ничего не делаешь – кинул Бабочков пробный шар, словно исследуя, поймут они, о чем он или нет.

– Что значит, не знаешь что такое плохо и хорошо?! – еще более раздраженно спросил Вадим, зацепившись за первую часть фразы, но, абсолютно не услышав второй – Вот для того, чтобы ты это знал, и существую нормы! Вот если я сейчас дам Коле или тебе по роже, или, разгромлю вашу кухню, это будет хорошо?

– Если из тебя, сейчас, это в действительности идет, то, сделав это, можно назвать это даже словом «хорошо», т.к., это может принести тебе пользу, если ты увидишь как это происходит – продолжил с такой же спокойной, но, уже чуть грустной улыбкой Бабочков, явно видя, что его не слышат, но, продолжая попытку пробуя донести – А для других, если по отношению к ним это происходит, то у них, так или иначе, через что-либо или кого-либо, произошло бы подобное. И они, тоже могут вынести из этой ситуации полезное, если конечно увидят, почему, каким образом и для чего это происходит.

Вадим и Коля, с непонимающе-раздраженно-удивленными глазами смотрели на Бабочкова.

– Федь, что за фигня! – после некоторого стопора продолжил Вадим – Что за философию ты ту развел?! Ты мне можешь нормальным человеческим языком объяснить, что с тобой происходит?!

Бабочков, еще раз, внимательно посмотрел на друзей, с сожалением осознавая, что у них почти не осталось ничего общего. В глазах Коли, еще ощущалось, что он отдаленно уловил, о чем говорил Федор. Но, тиски его приверженности к привычному, и к зависимости от оценки, особенно оценки Вадима, не позволяли ему заглянуть чуть глубже.

В глазах же Вадима, было полное непонимание, даже, можно сказать, страх.

Увиденное, дало Бабочкову четкое осознание, что не имеет никакого смысла, пытаться передать им свое мироощущение, поделиться волшебным миром, который начал ему открываться. Федор явно видел, что останется не услышанным, и, более того, что его воспримут прямо противоположно, ведь, что бы он ни сказал, у них уже были в голове варианты ответов, через которые они и услышат сказанное Бабочковым. – Ладно…, подыграю им и успокою – с внутренним вздохом решил Федор – заодно и понаблюдаю, как на это среагирует паразит.

– Ладно, ребят! Шутки в сторону – с деланно с важной улыбкой, но, с очень грустной улыбкой внутри, наблюдая за реакцией друзей, начал Бабочков – Теперь я директор крупной фирмы, у меня есть куча бабла, загородный особняк, шикарные любовницы и классная тачка, вон, на улице стоит. А с Ксюшей у нас все законченно, но, я оставляю ей квартиру, и хорошо буду помогать материально.

– Да ладно! – плотоядно, но неверяще, заулыбался Коля, словно предвкушая, что он с этого может поиметь.

– Теперь все ясно! – вынес вердикт Вадим, обиженно улыбаясь – Что же ты молчал?! Друг называется!

– Федь, а возьми меня к себе на работу, я тоже так хочу – заискивающе-мечтательно-требующим тоном, сказал Коля, уже смотрящий из окна на машину.

– Да подожди ты! – гаркнул на него Вадим – У человека событие! Нужно отметить. Сбегай лучше за водкой.

– Хорошо! – с готовностью ответил Коля, затем, вновь выглянув в окно, добавил, обращаясь к Бабочкову – Федь, а можно на твоей машине съезжу?

Бабочков ощущал, что ему совершенно не хочется участвовать в попойке, которая, скорее всего, затянется до завтрашнего утра.

– Ребят, у меня есть предложение поинтереснее. Подождите пару минут, я поговорю с Ксюшей, и поедем.

С этими словами, он вышел из кухни и зашел в спальню, где Ксюша, по телефону, в очередной раз жаловалась на свою жизнь каким-то «новым ушам».

– Ксюш, мне нужно с тобой поговорить – открыто улыбнулся ей Федор.

– Люд, я тебе позже позвоню, тут со мной, видишь ли, поговорить возжелали – многозначительно сказала Ксению в трубку, отключив вызов, и с вызовом посмотрев на Бабочкова, думая про себя – Надеюсь, хоть друзья смогли вправить этому козлу мозги на место.

– Ксюш, ты же понимаешь, что между нами все законченно? – начал Бабочков, разрушая надежды Ксении – Но это не означает того, что мы должны расстаться врагами.

Ксения смотрела на него ненавидящими глазами. Она, наконец, услышала именно то, чего боялась, именно то, что уже несколько дней витало в воздухе, и, из-за чего она предприняла все эти действия, с которыми столкнулся сегодня Бабочков. А теперь, ее догадка подтверждена.

– Насчет материальной стороны не беспокойся – продолжил Бабочков, наблюдая за переменами настроения в Ксении – квартиру я оставляю тебе, и хорошо буду помогать материально.

– А хорошо это как? – спросила Ксюша, пытаясь поддерживать видимое недовольство, но жадно улыбаясь внутри, вспомнив свою мечту о волшебной карточке.

– Достаточно, и даже больше, поговорим об этом позже. Сейчас я ухожу с ребятами.

– А с детьми как?!

– Об этом мы тоже поговорим позже. Все, я ушел.

Увидев, как Бабочков вышел, Ксюша вновь схватила телефон.

– Люд! Все не так уж и плохо! Пусть катиться….! Сейчас расскажу тебе….

Федор зашел в детскую, поцеловал обоих детей, затем вышел в коридор.

– Ребят, поехали – позвал он друзей, сразу откликнувшихся на его зов, так, словно уже давно собрались и только и ожидали команды.

У Бабочкова созрел план, отвезти ребят в сауну, где однажды был Вадим, и о которой он часто рассказывал с восхищением. А потом, когда они будут увлечены выпивкой и девочками, незаметно улизнуть оттуда на встречу с Трчуновым.

Вырваться из сауны, он смог лишь к десяти часам, в момент, когда Вадим усиленно пыхтел с девушкой, а Коля, получив от Бабочкова денег «в займы», радостно плавал в бассейне.

Оплатив сауну и девочек, оставив друзьям записку на столе и отключив телефон, Бабочков направился на встречу с Дмитрием.

XVIII. Вторая беседа

Приглушенный лунный свет, словно большой и теплый, уютный светильник, освещал поляну, на вершине пригорка, между густым хвойным лесом. Прислушавшись, можно было услышать шепот травинок, словно хором подпевающих ветру, игриво танцующему среди них.

Человек, сидящий на вершине пригорка, словно слился с этой музыкой любви, уводящей в бесконечность. Он был и ее частью, среди многочисленных исполнителей, и, одновременно, всей ей в целом.

Внезапно, человек, ощутил в этой музыке новую вибрацию, нового исполнителя. Вибрация нового исполнителя, словно нарушала эту музыку, а не вносила, что-либо гармонично-радостно-новое, как те, Любяще-Поддерживающе-Создающие Ее. В этом нарушении, была определенная закономерность, ведь Бабочков, который начал карабкаться по узкой и темной тропинке, сквозь ночной лес, вверх, на поляну, где его ждал Трчунов, испытывал несколько странные, но привычные почти всему человечеству импульсы. Недовольства, страха, спешки и беспокойства.

Домораспорядитель, довез его, лишь его до лесной тропинки, которая выводила к каменистой дорожке, плавно струящейся вверх, на поляну.

Бабочков готовился к этой встрече с Трчуновым, с того момента, как узнал о ней. Он уже детально представлял для «себя» как, где и каким образом она пройдет. Представлял то, что он спросит, и что Трчунов ему ответит. Но, полученная от распорядителя информация о том, что Трчунов попросил его прийти к нему на встречу, на вершину пригорка, да еще и ночью, сломала всю представляемую им картинку и частично взбесила его.

– Значит, получается, что я ничего и не видел – думал Бабочков, пробираясь между деревьями по тропинке – Блин….даже фонарика не дали! Ого! Опять оно меня увело в другую сторону… А как лихо! Так….а о чем я думал? Видел…. Как оно меня на фонарик перевело? Ах вот оно…, ну и бред! Я говорил о Видении, а оно, закинув крючок в недовольство, возникшее во мне, перевело на видимое глазами, затрудненное отсутствием фонарика…. Как просто оно сбивает! А о чем же, я все-таки изначально думал? Видение…. Ах вот оно! Может я до сих пор и не Вижу Трчунова, и, соответственно не Слышу того, что он мне говорит? У меня в голове, была четкая картинка, что я спрошу, и что услышу….

И как я его услышу, если у меня уже есть варианты ответов? Я же услышу только что-то из этих вариантов…. А он, вполне возможно, говорит совсем о другом!

Так….! А в чем же я сейчас нахожусь? Почему оно опять говорит в моей голове, а главное, почему я маниакально продолжаю называть эти голоса словом «Я, мои,…»?

Каким образом оно меня выбивает? Посредством чего?!

С этими мыслями, громко отдающимися во всем вокруг, Бабочков взошел на вершину и направился к силуэту, сидящему в траве, чуть выше по пригорку.

Трчунов, уже давно узнал, в вибрациях, порожденных энергией нового исполнителя, Бабочкова. Он словно наблюдал весь его путь вверх, пока Федор карабкался к нему, через переливы, происходящие в этот момент в Бабочкове.

Дмитрий, смотрел на приближающегося к нему Бабочкова, с теплой, спокойной и молчаливой улыбкой.

Федор подошел, молча сел напротив Дмитрия, по другую сторону, от заготовленных и сложенных для костра сучьев деревьев, и открыто посмотрел Трчунову в глаза.

– Ты слышишь, что оно тебе говорит? – с доброй улыбкой спросил Трчунов.

– О чем ты…? – промямлил, голосовыми связками Бабочкова, его тюремщик, испугавшись своему разоблачению и применив стандартную схему, на вроде того, «что при возникновении этой ситуации, активировать эту программу, а при возникновении этой – ту».

– Оно сейчас говорит именно то, чем может тебя, в легкую, обмануть прямо сейчас. Хотя, это оно, только так думает, ты можешь разоблачить его в любую секунду. Оно говорит это тебе! Чтобы, обманувшись, и приняв его за себя, ты бы продолжал следовать его целям… Так что оно говорит, о чем?

Бабочков напряженно молчал в ответ, думая про себя – я же слышу о чем он, чего же я боюсь?!

– Осознай! – продолжил Трчунов – Его рассуждения, с помощью которых оно тебя сбивает, и которые ты принимаешь за свои мысли, вытекают из страхов. А эти страхи его, не твои…. Они фундамент всех этих глупых и пустых рассуждений.

Скажи, ты ведь уже, моментами ощущал кто ты! Есть ли причины для страхов?

Федор в ответ, медленно и отрицательно помотал головой. В его глазах ощущалось счастье, перемиживающееся с ужасом.

– Так, Увидь! – продолжил Дмитрий, увидев в глазах Федора то, что тот его услышал – Еще раз! Эти страхи не твои! Это его страхи! Увидь всю их бредовость! Зачем они тебе?! Тебе нравится то, что ты позволяешь какой-то фигне, какой-то пиявке, мучать тебя и лишать всего кайфа Жизни? Стряхни с себя этого кровососа! Ты ведь можешь с легкостью вышвырнуть его! Своим присутствием…. В каждом твоем шаге…. Оно не сможет сунутся в твои центры создания мира, пока есть твое присутствие, пока это Твой Мир. Пока Ты его Центр, а не что-то вместо тебя.

С этими словами, в глазах Трчунова, устремленных в глаза Бабочкова, появился сильно передаваемый импульс Надежды.

Бабочков всем своим естеством воспринял ту энергию, что передавал ему Дмитрий.

В центре сосредоточения своей энергии, ласкающим теплом, вибрирующем в районе его груди, Федор увидел Себя, Его…., Все и Ничего…., Бесконечность….., Вечность…..

Вибрация разлилась по всему его существу Любовью, готовой воплотиться в создаваемой Бабочковым реальности.

Федор четко видел, как куча отвратительных импульсов, словно назойливый рой насекомых, носятся вокруг него, пытаясь проникнуть в его центры, помешать проявлению Любви.

– Я их вижу… они мне пытаюсь помешать – медленно и тихо, прошептал Федор, всеми силами пытаясь удержать себя в глазах Трчунова – я не знаю, что делать… они сильные….не получается сделать…..

– Дорогой, я отлично понимаю, что тебе сейчас трудно. Но поверь в Себя! Вот впусти сейчас один из этих импульсов, вернее позволь ему проникнуть в твою голову, и наблюдай за ним. Не препятствуй ему, но и не поддавайся ему, и не давай ему позвать себе на помощь, другой импульс.

Захлопни двери, как только оно проникнет, а потом, его, замкнутого в пространстве, отгороженном от родственной ему энергии, освети со всех сторон своим светом и беспристрастно рассмотри.

Пусть оно истерит, бьется в агонии, угрожает, пугает, ты просто рассматривай его. Когда оно раскроет все свои карты, открыв тебе всю бредовость твоих переживаний, связанных с ним, оно отомрет. Возможно, при этом, вызвав отмирания целой ветки импульсов, выросших из него.

После этого, можешь впускать следующий импульс. По тому же пути.

Не пугайся и не препятствуй ему, если оно начнет выражать себя и через твои центры физики, например, какие-то движения или действия. Или пользоваться вместо тебя центром эмоций, например, криком, плачем, или чем-либо еще….

Наоборот, позволяй ему проявляться во всю мощь, и просто, рассматривая его своим светом, растворяй…. Просто не давай ему новой пищи, энергии. Пусть оно израсходует всю свою, которую уже провампирила, и отомрет.

Каждый новоотмеревший импульс, все больше будет ослаблять главного посыльщика импульсов.

До тех пор, пока ты не решишься столкнуться непосредственно с ним. С тем, кого ты столько лет считал собой.

Просто смотри на него, открытым взглядом. Чем бы он не пытался тебя испугать. Просто Видь! Видь то, что происходит. Перестань быть его пищей. Ни на какие его ухищрения, ни давай ему, ни мельчащей частицы энергии. Пусть он расходует ту, что уже отнял у тебя.

Пусть он израсходует ее всю, создавая в центре твоего воображения картинки, которые, как ему привычно считать, могут тебя испугать. Пусть он воспроизводит ситуации из прошлого, показывая то, что ты все это время не хотел видеть, дабы не рассеять «красивые слова», которыми ты называл связанные с этими ситуациями. Пусть он пытается причинить тебе боль, показав то, что происходило. Так, чтобы ты опять убежал, и вновь принял позицию «страуса засунувшего голову в песок». Просто наблюдай за ним. Смотри на то, что он тебе показывает, но теряй Себя в процессе. Просто увидь почему, для чего и через что он это показывает.

Войди в эту боль, заново переживи ситуацию, рассмотри ее, переосознай, прости, отпусти. Не давай ему, в момент, когда эта боль начинается, увести тебя в нужную ему сторону.

Возможность его увода, заключается в твой борьбе или побеге от этого вида страха. Как только, ты сделаешь хоть малейшее движение в сторону боя с ним или побега от него, и, соответственно, покормишь своего мучителя своей энергией, он сможет развить это движение в нужных ему размерах и забрать всю твою силу, которую ты приобрел, пока просто рассматривал его.

Поэтому, не отвлекайся ни на мгновение от своего Центра, в Сердце. Смотри на все через него, не теряя ощущения Любви внутри.

Как только оно израсходует все свои козыри и всю энергию, которую уже раньше отобрало у тебя, оно умрет. Оно не сможет долго продержатся без своей пищи, твоей энергии, выброшенной ему импульсами, порождающими переживания, которые посланы в твои центры им же, именно для этого.

Бабочков, молча, улыбаясь сквозь слезы, смотрел на Дмитрия.

Ты же Видишь и Слышишь о чем я. Так решись! Сделай!

Я Верю в то, что ты это Можешь!

ПоВерь в Себя и в Свои Силы!

ПоЛюби Себя. Все Живое окружающее Тебя! Это и есть Ты!

Делай! Все в твоих Силах!

– Я слышу тебя Дим…. – вздохнув, ответил Бабочков – Я даже разговаривал с ним. Но….я чувствую….я просто чувствую, что еще не время…. Я чувствую, что я не готов пока к этому….

– Федь, а что такое «готов»? – шутливо спросил Трчунов.

– Ну….ну…. Когда я пойму что готов к этому…. – запинаясь, начал отвечать Бабочков – ну, когда почувствую это…..

– Почувствуешь или Ощутишь?

– Не знаю…. – пробормотал Бабочков, моментом четко осознав, какой бред он только что нес, и что нес его совсем не он сам.

– Нет такого «неГотов» и «неМогу». Услышь меня. Не готово оно, а не Ты! Я сейчас говорю о Тебе, Настоящем. Я знаю, что ты уже ощущал кто Ты на самом деле. Так можешь ли Ты быть не Готов к чему-либо?

– Нет….но я не могу…..у меня не получается…..оно сильнее меня…..

– Федя! Ты ведь сам внутри осознаешь, какой бред оно сейчас за тебя несет! – в сердцах вырвалось из Трчунова – Оно, именно сейчас, говорит то, что ему выгодно. Ему не выгодно, чтобы ты Мог. Оно тебя просто разводит. Нет того, что ты не Можешь. Весь вопрос в Твоей Вере! Не дай ему подтолкнуть тебя к тому, чтобы усомнится и отвлечься.