Текст книги "гАрмон счастья, или Повесть о проснувшемся человеке"

Но, с другой стороны, Федор, дав ему полную свободу действий, наблюдал за ним, изучал его и то, через что оно действует. Что вызывало во всем его естестве, ужас от увиденного. Что, в свою очередь, пополняло потенциал возможной силы, с помощью которой, у него появлялась возможность, полностью избавится от этой сферы влияния мучителя.

Маша, оставшаяся на месте, где ее оставил Бабочков, с плохо скрываемым беспокойством, и, непривычным для нее родом страха, наблюдала за тем, как Федор медленно и с ироничной улыбкой, возвращается к ней. Она судорожно обдумывала, как ей вести себя дальше. Голос в ее голове орал с сильными нотками возмущения – Да как он посмел! В игры со мной играет! Лох! Да он еще не знает, с кем связался! Да я его….

– Ну, что, идешь – прервал орущий монолог в ее голове Бабочков, демонстративно проследовав мимо нее, и открывая входную дверь.

– Да ты… – возмущенно начала отвечать Маша, и осеклась, под взглядом Федора. Она увидела в его глазах что-то новое, опасное для себя, в чем она никак не хотела себе признаваться. Что, в свою очередь, вводило ее в еще больший стопор.

– Что? – иронично – презрительно – вызывающе прервал ее тюремщик Бабочкова, вошедший в раж, и смотрящий Маше в глаза с нескрываемой насмешкой.

– Ни… ничего….. – запинаясь, сникнув и с опаской, ответила она – котик, я с удовольствием посмотрю твой дом – опомнившись, продолжила она ласково-мырлычащим голосом и приобняв Федора за руку, применив свою обычную тактику, которая почти всегда действовала на мужчин, с которыми она общалась.

– Ну, пошли – посмеиваясь, ответило то, что выдавало себя за Федора, смачно хлопнув Машу по попе.

Бабочков, с интересом наблюдал весь процесс. Ему становилось забавно и ужасающе смешно от того, через что оно действует, через что влияет на него и насколько все это примитивно.

Федор четко видел, как оно, вальяжной походкой, увиденной им в одном из очередных фильмов про великовозрастно-молодящегося донжуана с повадками тщательно выдрессированной обезьяны в атласном костюме, прошло в дом, повелительно-сладострастно приобняв Машу, так, как когда-то делал старший парень из его двора, которому он тогда подражал. Впрочем, и продолжал подражать, этого не осознавая. Вопрос лишь в том, что это стало частью того, что он очень долгое время считал собой. Как и многое другое, также перенятое им от кого-то, практически в той же форме как он это когда-то увидел, и, что тогда, произвело в нем какого либо рода сильное эмоциональное переживание.

Бабочков боялся себе в этом признаться, хотя, и очень четко видел это. Впрочем, именно в этом, люди больше всего и боятся себе признаться. Признаться себе в том, что все их так называемые принципы, точки зрения, представления, мнения, привычки, «особенности» и другое подобного рода, переняты ими от кого-то, практически навязаны, и более того, не позволяют видеть настоящее.

Но, Федор был готов к тому, чтобы увидеть. Более того, он применил к своему мучителю искусство боя, дабы рассмотреть его полностью, со всех сторон. И ему это удавалось.

Он вошел в свой страх. Этот момент, он рассмотрел абсолютно четко. Импульс ужаса от увиденного, током пробежался по всему его телу, и сконцентрировался в области между грудью и животом.

– Неужели настолько! – думал он – вот…., оно опять пытается посеять сомнения…. Именно этим словом…. «неужели»…. Я ведь это четко ощутил…. Увидел…. Вот и сейчас ощущаю и вижу, осознав нелепость сомнений и недоверия себе.

С этим осознанием, новый, более мощный импульс сладостного ужаса, пронесся по всему его телу….и…. импульс ужаса преобразился в радость, пылающую счастьем в области сердца.

Бабочков расхохотался.

Идущая рядом с ним Маша, от неожиданности вскрикнув, отпрянула к стене комнаты, в которую они уже успели дойти.

Федор ласково посмотрел на нее. – Ведь она тоже не осознает того, кто ее мучает и выдает себя за нее – подумал он – точно также, как и у меня. Единственная разница в том, что в ее случае, оно пользуется чуть-чуть иными сценариями, чем у меня. Но ведь суть та же! А если это еще совместить с тем, что я увидел тогда, в клубе…. Так почему же я отношусь к ней пренебрежительно? Почему я вижу того, кто вместо нее, а не ее саму? Почему я общаюсь не с ней, а с ее мучителем, тюремщиком? И ведь также со всеми. Я не видел никого! И никто не видел меня! Единственно… Дмитрий… и то, как я, вернее оно, испугалось в начале. Мы всегда видим и в себе и в других лишь этот набор программ, действующий вместо нас, в наше отсутствие, и способствующий своей безопасности, т.е. нашему не присутствию в настоящем, и тому, чтобы бы мы считали его собой…. Почему?! Почему я не видел никого?! Я ведь знаю ответ! Вот он, безжалостно пульсирует у меня в сердце светом истины! Да потому что я себя не вижу! Пока я буду принимать эту мерзость за себя, то я и буду принимать ее за них. А если я буду видеть, ощущать себя настоящего, буду присутствовать в настоящем, то я и буду видеть их настоящих. Буду видеть их вне зависимости от того, подозревают ли они о себе истинных или нет. И без зависимости от того, насколько агрессивно будет реагировать на общение с ними настоящими, тот, кто выдает себя за них.

С этим осознанием, Бабочков, глубоко заглянул Маше в глаза. И, увидел, испуганного и обиженного маленького ребенка. Он прямо увидел, как маленькая девочка, проплакав всю ночь в подушку, надув губки, начинает вредничать, из страха, как бы ее вновь не обидели. И применяет, в том, в чем вредничает, по сути, абсолютно то же, чем задавили и задели ее саму. Бабочков увидел, как идет время, девочка постепенно взрослеет, как маска, которую она применила, все больше разрастается, вытесняя ее саму, как она обрастает разного рода мишурой, помещается в красивые упаковки и называется красивыми и «высокопарными» словами. А самое главное то, что теперь, оно полностью вытеснило настоящую Машу, действуя вместо нее. А сама она забилась в маленький и тесный угол, и боится оттуда выходить.

– Не бойся, Машенька, я просто пошутил – неожиданно для Маши, ласковым, теплым и нежным тоном, произнес Бабочков, смотря ей прямо в глаза добрым взглядом.

– Ага…. – только и смогла выдать из себя Маша, думающая про себя – «Что за игру он опять затеял? Не похоже на то, чтобы он был таким добрым…. Вот взгляд у него уверенный…. Ничего! Тоже мне! Ничего…, еще собьем с тебя эту уверенность!»

Бабочков, очень четко видел то, что в ней творится, но не хотел в это верить. Он перевел взгляд на окно, и увидел чудесный лес, находящийся прямо за домом.

– Машенька, я пойду, прогуляюсь в лесу, а ты пока осмотрись здесь, если хочешь – с добротой сказал Федор, смотря ей в глаза.

Маша, хотела было увязаться за ним, но ее остановили мысли в ее голове, звучащие голосом ее подруги, которая когда-то давно, давала ей напутствия о том, как нужно вести себя с мужчинами. – «Дура! – звучал в ее голове голос – Ты совсем с ума сошла?! За мужчинами бегать?! Они тебя так быстро выкинут, а ты ничего не получишь! С ними нужно жестко! И чем не понятнее для них, тем лучше. Пусть думают, мучаются потом, размышляя о том, почему ты так сделала. А ты, тем временем, сможешь ими манипулировать, главное не переборщить с жесткостью, давай им иногда подачки состоящие из ласки и хвальбы, та, чтобы им было куда стремится, как к некой заветной морковке».

– Так…,так что же сделать непонятного для него – продолжала думать Маша уже привычным для нее голосом – Вот!

– Котик, а можно я пока потанцую? – мырлыкающим голосом спросила она – мне совсем неохота тащится с тобой в лес – добавила она чуть жестче, вспомнив о напутствии подруги.

– Танцуй – улыбнулся Бабочков, словно видя причину ее слов – вон, кажется в углу центр, и диски какие-то, я скоро буду.

С этими словами, Федор медленно повернулся, вышел из дому и радостно поднял глаза к небу. Солнце ласкало его своим жгучим теплом, будоражаще-нежным потоком, проникая в каждую его клеточку.

Внезапно, послышалась музыка, идущая из дому. Бабочков был сильно удивлен. Он ожидал, что Маша включит «Хаус», «транс», «попсу» или какую-нибудь танцевальную музыку, но он никак не ожидал услышать эту музыку. Это была седьмая симфония Бетховена!

Федор, удивленно и насторожено зашел обратно в дом, думая про себя – В ней даже живо чувство восприятия прекрасного. А я даже и не заметил в ней этого…. И она….она выбрала именно эту симфонию!

Маша, отлично знала, что и для чего она делает. Она импровизировано танцевала в комнате под Бетховена, поджидая удивленного Бабочкова. Тем более, что музыка ей действительно нравилась. Подойдя к стопке дисков, валяющихся рядом с музыкальным центром, она заметила, что большей частью, это диски с классической музыкой. И тут, ее обычный подсказчик и руководитель, послал в ее голову мысль, которую сам же, сразу окрестил гениальной. И теперь, она танцевала по Бетховена, сделав вывод, что Бабочков уважает именно такую музыку, краем глаза поглядывая в сторону двери, откуда она его ожидала.

В дверях появился Бабочков. Маша, не подав виду, что заметила его, продолжала танцевать, стараясь выглядеть максимально сексуально, как она это представляла. Это стремление выражалось у нее в некоторых позах, которые она старалась вплести в танец, что, на самом деле, только мешало ему.

Федор, подметив искусственность, медленно двинулся обратно, ощущая и присутствуя в каждом своем движении. – Что меня отвлекло? И отвлекло ли? – думал он – С одной стороны, я поддался светлому импульсу, а с другой, не продолжил линию, которую выбрал в начале. Я ведь направлялся в лес. Впрочем, я пойду туда сейчас. Но хочу ли я сейчас? Хочу! Сейчас, я ощущаю это даже более четко. Это ощущение в груди ни с чем не сравнится!!! Ему я и последую!

Бабочков, полностью присутствуя в настоящем, наслаждаясь каждым своим движением, каждым шорохом травы, песней ветра, солнечными красками, музыкой ароматов, направился в сторону леса, начинающегося прямо за участком.

Лес обдал его своей освежающей прохладой, и подарил ему новый виток благости. Федор никуда не спешил. Он медленно шел между мощных сосен, разглядывая причудливые, волшебные узоры, сотворенные природой.

Бабочков опустился на землю, посидел немного, глубоко и медленно вдохнул и лег на траву.

Солнце, сквозь ветви деревьев, светило ему переливающейся шаровой радугой, испещренной четко геометрическими, но в то же время и волшебными узорами, которые были сильно выражены по краям, из которых исходили лучи, идущие дальше. Он закрыл глаза, и увидел зеленовато-синий отпечаток солнца. Отпечаток начал медленно плыть, а затем исчез. Федор вновь открыл глаза, на этот раз подольше удержавшись взглядом на солнце, так что ощутил, впитал в себя его природу, стал с ней одним. Вновь закрыв глаза, он увидел очень четкий отпечаток, который медленно начал расплываться и тускнеть. Бабочков, направив внимание, собрал его обратно и восстановил яркость. Отпечаток начал плыть. Направив внимание, Федор плавно подвинул его в другую сторону.

– Ух, ты! Невероятно – вырвалось у Бабочкова, чем он моментально потерял то, что начал создавать.

– Я понял! – заполыхало в Бабочкове ощущение – я не могу это никак объяснить, но очень четко это ощущаю!

Он вновь удержал внимание на солнце, вдохнул, полностью ощущая свое дыхание, выдохнул и закрыл глаза, сохраняя медленное, плавное и глубокое дыхание. На этот раз отпечаток был еще четче. Бабочков, не думая о том «как», полностью находясь в настоящем, стал лепить из него формы, которые создавал собственной фантазией.

Внезапно, он стал видеть образы вокруг него. Федор, не открывая глаз, привстал, и…. он увидел лес! Теперь он видел его!

Бабочков медленно открыл глаза. То, что он видел с закрытыми глазами, не исчезло, а словно наложилось на то, что он видел до этого.

– Как странно – думал он – как странно, что я никогда не замечал этого свечения! Хотя… вот оно….вот…. – перед Бабочковым пронеслись воспоминания из раннего детства – я ведь видел! Что же стало причиной того, что я утратил эту способность на столько лет?! Почему нас так ужасает состояние тотального счастья, которое сжигает весь бред, который мы привыкли считать реальностью? Как я мог заменить столь неимоверное счастье, на тот бред, которым были заняты все мои помыслы. Да и мои ли? Вот и сегодня, оно мне сказало о доме, и я, вроде бы согласился. Но, теперь вижу почему! Мне не нужен это дом! Я просто стремился на природу…. Почему мы загнали себя в это скопление из каменных коробок, между которыми ездят громыхающие железные банки, отравляющие воздух? Почему?!!! А ведь счастье всегда рядом, нам стоит лишь протянуть руку и взять его, впустить его в себя. А дальше, просто следовать тому, куда поведет сердце, без объяснений. В настоящем! Без какого-либо прошлого и будущего! Стоп! Я опять рассуждаю! Сколько волшебных мгновений я опять потерял!

Бабочков, распустив мысли, медленно закрыл глаза и ощутил благостное ощущение единства со всей Вселенной.

Он вдохнул, выдохнул, вновь вдохнул, поймал плавный и гармоничный поток, удержал его, помогая всем телом и энергией, ощущая мощь, которую он стал приобретать, и выдохнул, даря любовь всему окружающему.

Он стал дышать вместе с Вселенной!

XVI. Победа над похотью

На лужайку, залитую солнцем, медленно и плавно вышел человек. Он, словно был частью этой природы. В каждом его движении ощущалась легкость, плавность и мощь, подобная океанской волне, любовно несущей на своем гребне, только что сотворенную ей пенную картину.

Человек остановился посередине поляны и поднял голову к солнцу. Было ощущение, что они стали с солнцем одним целым. Они улыбались друг другу всем своим светом.

Постояв так некоторое время, с поднятыми руками и головой, Бабочков, словно переполнившись любовью, двинулся в сторону особняка.

Маша и Катя, молча и напряженно, наблюдали за ним с балкона.

Уже два часа прошло, как Катя приехала в особняк. Голос в ее голове негодовал – Как он посмел!!! Он даже меня не встретил!!! Да что он о себе возомнил!!! Вот пусть только вернется, я ему покажу!!! Козел!!! Да еще и с этой резиновой шалавой приходится общаться!

Но, увидев Федора, вышедшего на поляну перед домом, интуитивно ощутив бесполезность всех ее дальнейших действий, основанных на том, что орал ее голос в голове, весь ее низ сжался в болезненный комок, отдающийся щемлением в животе и горле. Она лишь, сделав обиженную мину, выглянула с балкона и улеглась обратно на шезлонг.

Маша же, решив разрядить для себя ситуацию, которая вгоняла ее в стопор, высунулась с балкона, оперевшись о перила своими резиновыми грудями, и, махая Федору рукой, закричала:

– Альфи! Где ты пропадал! Я соскучилась!

Бабочков, с молчаливой улыбкой посмотрел на нее, вверх, и, ничего не ответив, двинулся в сторону дома.

Он, так же молча, присутствуя в каждом своем движении, поднялся по лестнице и зашел на балкон.

Увидев полураздетые тела девушек, валяющихся в шезлонгах и намазанных маслом в оголенных частях, Бабочков ощутил в себе резкий всплеск похоти.

– Так….раз уж она опять вернулась, нужно понаблюдать за ней – ощутил он интуитивно – пожалуй, разрешу я ей проявляться по полной, а в процессе изучу ее, рассмотрю со всех сторон, и, возможно, разберусь с ней полностью.

На минуту остановившись, смотря на ожидающих его реакции возмущенных девушек, он прислушался к тому, что начал говорить голос в его голове. Он уже говорил языком похоти, с явными оттенками разросшегося чувства собственной важности и зависимости от оценки.

– Какие аппетитные! – предвкушая, говорил голос в голове Федора – Нужно их обоих трахнуть сегодня. Но, пока, пожалуй, поиграю с ними по жесткому. Со мной они решили в игры играть?! Я им покажу игры! Сыграем на их самолюбии, уязвленности и соревновательном духе.

Бабочков, явно услышав этот голос, который был в стиле правил игры, о которой рассказывал ему Разбродов. И, он решил вообще не препятствовать действиям своего тюремщика, уйдя полностью в наблюдение. Он четко видел, как оно стало двигать его телом, его умом, его эмоциями.

– А вы сексуальные – заигрывающим тоном кинуло оно голосовыми связками Бабочкова, подойдя к девушкам. Абсолютно не реагируя на обиженную мину Кати и мнимое безразличие Маши, не дожидаясь их реакции, оно взяло их за руки, и, повело к бассейну, явно показывая безразличие к тому, как и каким образом, они пытались выразить свое недовольство. Девушки, послушно, хоть и негодуя внутри, последовали за ним.

Подойдя к бассейну, оно улеглось на один из шезлонгов, расположенных прямо рядом с водой. Девушки, хотели, было последовать его примеру, но, тюремщик Федора, резко прервал их действия:

– Ну, что? Кто из вас первой будет делать мне массаж? – вальяжно-властно кинуло оно.

– Я же тебе обещала массажик, котик – промяукала Маша, пытаясь перекрутить ситуацию в свою сторону, думая про себя – Вот козел! Массаж ему захотелось! Ничего! Сейчас возбужу его массажем, а продолжения ведь не будет! Быстро шелковым станет! Не таких ломали!

Бабочков, в процессе ответа Маши, пристально наблюдал за Катей. В ней бушевали противоречащие друг другу эмоции. С одной стороны она негодовала по поводу поведения этого «лоха», желая высказать ему все, что она о нем думает, и, указать ему его место, а с другой стороны, в ней уже породилось сильное желание перехватить пальму первенства у Маши.

– Довольствуйся пока закуской – томно-высокомерно выдала она – а десерт… возможно, будет позже, смотря как ты себя будешь вести.

– Это ты что ли десерт?! Ты на себя в зеркало смотрела?!!! – зло-иронично-истерично завизжала Маша, наконец, дав выход своему негодованию по поводу приезда «козы».

– Я то смотрела – надменно-агрессивно усмехаясь, выдавила из себя Катя – а вот ты, барби резиновая, видимо давно к нему не подходила, наверное, силикон мешает близко подойти к зеркалу и разглядеть себя.

– Слушай, ты, сучка коротконогая, доска плоскогрудая – надвинулась на Катю, Маша, сжав кулаки.

– Стоп! – жестким, тщеславным и приказным тоном, выдал тюремщик Бабочкова, явно довольный результатом – Заткнулись обе и сели на место.

– Тихо, я сказал! – продолжило оно, на попытки девушек что-то объяснить.

Девушки, затихнув, и с явным испугом замолчали и посмотрели на Федора.

– Ну, что же, конкуренция началась, все идет по плану – радостно-иронично прошептал голос в голове Бабочкова – теперь, нужно направить их конкуренцию в нужное мне русло.

Очень явно, услышав этот голос в своей голове, Федор резко осознал, что в процессе наблюдения за девушками, забыл о наблюдении за собой. Практически, увлекся игрой своего тюремщика. Четко осознав это, пытаясь не спугнуть своего мучителя, Бабочков переключил свое внимание тотально на него. Он вновь видел это ужасное приспособление, так же, как и тогда, в клубе. Вернее, не видел, а очень четко ощущал, как его, так и его проявления, паразитическими клещами засевшие в нем и в девушках. Он видел, как оно, словно кукловод, руководило всеми их действиями, порождая нужные ему импульсы. Те импульсы, которые, в свою очередь, порождают запрограммированные по определенному сценарию действия, стимулирующие себя и ближнего к переливанию энергии в это мерзкое приспособление.

Увиденное ужасало и пугало Бабочкова. Импульс ужаса и страха двигал его в сторону побега или борьбы. Но, интуитивно ощутив, что не потеряв наблюдение и не спугнув его, он сможет решить в себе что-то очень и очень важное, он продолжал Видеть, рассматривать мерзость, которая управляла, в этот момент, всеми его движениями.

– Оно ведь живет за счет нашей энергии! – ужасающей откровенностью запульсировало осознание в сердце Федора – А его проявления, за счет каждого из нас…. Так же, как агенты проявлений, например, в данном случае похоть и жестокость, которые она использует, живут за счет уже внедренных в нас запрограммированных реакций…. А если не кормить его? Оно же умрет!!! Как это сделать?! Я чувствую, я увижу!

– Теперь слушайте сюда! – тем временем, властно продолжал голосовыми связками Бабочкова, паразит, засевший в нем, обращаясь к испуганным девушкам – Первое – никакой ругани. Будете ругаться, ворота напротив, уходите и ругайтесь за ними, сколько вам влезет. А второе – тут это мерзкое проявление приспособления сладострастно-похотливо-заигрывающе улыбнулось губами и глазами Федора – второе…, вы мне обе очень нравитесь. Выбрать я пока никого из вас не могу, а может, и вовсе не захочу.

Бабочков наблюдал за происходящим в центрах создания его реальности: в голове, в теле, в эмоциях, а через это, наблюдал, с каким тщеславно уверенным вожделением, наблюдает паразит, внедренное в него проявление приспособления, за девушками, впавших от его слов в стопор и усиленно снабжающих приспособление энергией. Федора ужасало то, что он видел, возникало желание вновь забыться, не видеть этого, убежать от этого Видения, которое доставляло ему невыносимое страдание, но, он собрав все свои силы, продолжал наблюдать.

– Теперь третье – продолжило оно, усевшись на лежаке и явно довольное произведенным результатом – сядьте рядом со мной по обе стороны.

Девушки, послушно и молча, хотя и с явным негодованием внутри, выполнили его указание.

Бабочков, с ужасом, все больше и больше осознавал, что всеми его движениями, без исключения, в данный момент, руководит оно.

Оно, уверенными, не терпящими отказа движениями, обняло девушек, и, по очереди, страстно поцеловало их.

– А теперь, вы поцелуйтесь – вызывающе властно кинуло оно.

– Альфи, ну что за шутки. Хватит уже – обиженно промяукала Маша, отодвигаясь от него.

– Все! Хватит! Я в эти игры не играю – резко-обиженно-порывисто кинула Катя, встав с лежака и показывая всем своим видом, что готова уйти.

– А ну сядьте на место! – рявкнуло оно.

Девушки с испугом сели обратно.

– Ты ведь хотела абонемент в фитнес-центр – с ироничной и презрительной улыбкой спросило оно у Маши.

– Да – выдавила она из себя полушепотом.

– А ты – продолжило оно, таким же образом смотря Кате в глаза – мне кажется, что ты мечтаешь о повышении зарплаты?

– Да… – прошептала Катя.

– Славик, иди сюда – позвало оно водителя, стоящего неподалеку и с испугом наблюдающего за происходящим.

Славик, неуклюже, смотря в пол, молча подошел к нему.

– Ты свободен до завтрашнего дня – властно кинуло оно ему – если что, я тебя вызову.

– Спасибо, Федор Иванович – промычал Славик, и, с явным желанием побыстрее удалится, засеменил к машине, с бешенными огоньками радости в глазах, от разрешенной ему свободы и предвкушении холодного пива с воблой.

Внезапно остановившись, водитель повернулся, и нехотя вернулся обратно.

– Федор Иванович…. – промямлил он со страхом.

– Что еще?! – жестко-надменно кинуло ему оно.

– Господин Трчунов просил передать, что в гараже вас ждет еще один сюрприз.

– Хорошо! Теперь иди!

Славик, с еще большей скоростью засеменил к машине, думая про себя – какой я идиот, смотрю на хозяйских телок! Федька точно заметил, не наказал бы он меня за это!

– Может, кто хочет уехать в город со Славиком? – презрительно иронично спросило оно девушек, провожая взглядом испуганного водителя.

– Ну что ты, Альфи, мне очень хорошо с тобой – ответила Маша, под пристальным взглядом тюремщика Федора, думая про себя – Все еще можно исправить….деньги ведь нужны…..и абонемент обещал…..а этот мудак еще узнает с кем ввязался в игру.

– Может, ты хочешь уехать, ты же только что порывалась – презрительно заглянул он в глаза Кате.

Катя, в ответ, молча, отрицательно помотала головой, суетливо думая про себя – этот козел ведь может меня уволить…..кредит….туфли со стразами, которые в тот день с Люськой видели….Олень! Вот подонок! Зарплату то хоть увеличит?

– Ну, что же – продолжило оно, провожая взглядом выезжающего с территории особняка Славика – вернемся к нашим баранам. Целоваться будете.

Девушки напряженно промолчали в ответ.

– Если поцелуетесь, ты получишь абонемент на год, а ты повышение зарплаты вдвое. Согласны?

Внимательно посмотрев на девушек, не решающихся сделать шаг, но, в глазах которых, уже явно сверкали огоньки жадности, оно, взяло обеих девушек, двумя руками за шею, и придвинуло их головы друг к другу.

– Ну, целуйтесь, только страстно и долго, иначе не в счет.

Маша первая сделала шаг, и, они слились в поцелуе.

Бабочков, с ужасом наблюдал за своим тюремщиком, за его жестокостью и тщеславием. Он видел, как оно, довольное своей манипуляцией, гогочет внутри как сатана.

Наконец, гогот вырвался из горла, тем самым, прервав поцелуй.

– Вот видите, вас спокойно можно купить! – ржало оно – А вы, строили из себя, хрен знает кого!

Девушки, сломленные, сидели по обе стороны от него.

– Ты не прав – неуверенно прошептала Катя, с навернувшимися на глаза слезами.

– Альфи, ну что за глупые шутки, я ведь для тебя старалась, чтобы тебе угодить – жалобно промяукала Маша.

– А ну молчать – рявкнуло оно, с довольным видом оглядев девушек.

Затем, оно встало, взяло их за руки, и потащило в сторону особняка.

Бабочков, четко видел, как его тюремщик приобретает все более и более отвратительный образ. Он видел, как порожденная этим проявлением жестокость, буквально струится по его венам. Видел, как энергия жестокости, струящаяся из него, словно плетью хлещет, этих, превратившихся в маленьких девочек, созданий, которые покорно выполняли его приказы и послушно снабжали приспособление энергией.

Бабочков наблюдал за всем происходящим и в себе и во вне, очень глубоко переживая. Он смотрел через сердце, через все накопившееся в нем, не теряя себя настоящего. То, что он видел, причиняло ему невыносимые муки. Но, он интуитивно ощущал, что должен позволить этой мерзости продолжать свои действия, что посредством этого, он увидит что-то очень важное, поворотное для него, а возможно, и для всех них.

Тем временем, оно, держа девушек за руки, зашло в дом, поднялось по лестнице, разделось и улеглось на кровать.

– Давайте, делайте мне массаж, обе сразу. Совместим закуску с десертом – иронично улыбнулось оно.

Девушки, молча, стояли по обе стороны от кровати, в нерешительности.

– Вы плохо слышите! – крикнуло оно, затем с довольным видом, посмотрев на испуганных девушек, ласково и тихо продолжило – начинайте уже.

– Котик, подожди минутку, я только принесу масло с балкона – игриво промяукала Маша, посылая ему воздушный поцелуй.

– Хорошо. А ты начинай пока, десертик – иронично ласково промурчало оно.

Катя, вновь подумав о кредите, зажато подошла к кровати и начала гладить его по спине. Кроме того, в ней уже пульсировало сильное желание понравится ему, порожденное уязвленным самолюбием и соревновательным духом, такое, которые люди, ошибочно с одной стороны, но, абсолютно в точку с другой стороны, называют увлечением.

– Посмелей, не бойся, не укушу – властно-ласковым тоном подбодрило оно Катю, при этом, просунув ей руку между ног.

Ощутив возбуждение от уверенных действий Бабочкова, и, простимулировавшись мыслями в ее голове, о том, что Федор отдает предпочтение ей, Катя, прошлась языком по его спине и шее, и, задержавшись около его уха, с придыханием прошептала – Может, обойдемся без этой коровы?

Тюремщик Бабочкова, в ответ, молча стянул с нее трусы.

– Соскучились по мне – внезапно появилась в дверях Маша – я массажное масло принесла… – продолжила она тихим, чуть подавленным голосом, увидев происходящее.

– Присоединяйся, мы тебя ждали – заигрывающим тоном кинуло оно ей.

Маша, собравшись, пытаясь выглядеть максимально сексуально, грациозной походкой подошла к кровати, улеглась боком рядом с Федором, и, начала поглаживать его по спине и попе.

Проявление приспособления, проскользнуло рукой Маше между ног, не вынимая второй из под Кати, подняло ее на корточки и выдало:

– А теперь, давайте синхронно и с маслом.

Девушки, покорно стали выполнять массаж, оно же, в процессе ласкало их тела. Они соревновались в свих умениях, доставлять удовольствие. Маша первая разделась полностью до трусов, оставив их, прошептав Бабочкову на ухо о том, что помнит ли он, что у нее женские дни.

Увидев, как Федору нравится то, что Маша скользит по нему всем своим телом, Катя, скинула с себя всю оставшуюся одежду, и стала делать то же самое с другой стороны. Девушки вошли в раж от возбуждения и соревновательного духа.

– А теперь спереди – повернувшись на спину и взяв их за попы, проурчало оно.

Девушки, сильно возбужденные, продолжали скользить по нему своими телами.

– Теперь поцелуйтесь, как тогда – томно промычало оно, приблизив их головы, друг к другу.

Девушки послушно начали целоваться, извиваясь на нем, и, уже ощущалось, что они получают удовольствие от этого.

В поцелуе, они стали подниматься по шее Бабочкова. Катя оказалась сверху него, и, он вошел в нее, одновременно слившись в поцелуе с Машей.

В этот момент, в Федоре что-то переключилось, и, он ощутил, что пора действовать самому. По всему его телу пронеслась теплая энергетическая волна, полностью вытеснив его тюремщика, для которого это было полной неожиданностью. Бабочков, интуитивно помог этой волне телом и дыханием. Он ощущал, как на место похоти, полностью вытеснив ее, в него влился мощным и плавным течением жарко-нежный поток Любви, переливающийся словно танец. Он ощутил, как его дыхание направляет этот поток. Как поток, поднимаясь, раскрывает все секреты его энергетических центров.

Вновь вдохнув и направив поток, макушкой, на мгновения став ничем, растворившись, направляя свою весточку Любви, из сердца, он с нежностью воссоединил поток со своим сердечным теплом, ощутив благостность гармонии всего и ничего.

Внезапно, в него пришло четкое осознание того, что он может делиться этим потоком. Любовью.

Максимально и благостно вдохнув, Федор, любящим выдохом направил поток в девушек, помогая ему телом. В этот момент он любил их, их истинную суть, в нем было бесконечное стремление способствовать их счастью.

Первой ощутив поток, энергию идущую от Бабочкова, Маша, испугалась непривычно-необъяснимого. Голос в ее голове, использовал это, убедив ее в том, что ей это только кажется.

Катя же, привычно-механично, продолжала прыгать сидя верхом на Федоре. Он ощущал, что она вообще не восприняла направленный им поток, более того, она вносила в него «шумы», неосознанно пытаясь вызвать похоть обратно.

Бабочков видел, как похоть, тщеславие и жестокость, бьются в агонии рядом с ним, всеми способами пытаясь найти лазейки, чтобы вновь просочится в него.

– А ну возьми их обоих за волосы, поставь раком, и трахай попеременно – услышал Бабочков, моментом просочившийся в его голову рык похоти в сообществе с тщеславием – пусть почувствуют, кто здесь хозяин! Что ты нюни распустил! Какая еще Любовь! Трахай! Трахай!!!