Текст книги "Записки археографа"

Брак Евпраксии с Генрихом IV был вторым (в первый раз она вышла замуж за графа саксонского Генриха Штаденского в 1083 г.). Как известно, после смерти первого мужа в 1087 г. она в Киев не возвращалась и часто посещала католический Кведлинбургский монастырь, аббатисой которого была Адельгейда[132]132
  Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна… С. 623-628.


[Закрыть], сестра императора Генриха IV. Поэтому маловероятным кажется предположение М. Д. Присёлкова о том, что второй брак Евпраксии-Адельгейды, уже принявшей католичество, мог вызвать специальное правило митрополита, осуждавшее великого князя.

Скорее всего, это правило носило «теоретический» характер в тех условиях, когда династические связи русских князей с иноплеменниками были чрезвычайно частыми. Достаточно вспомнить родственные связи отца Евпраксии – великого князя Всеволода Ярославича – родного брата французской королевы, тестя саксонского маркграфа, а затем тестя германского императора, свёкра принцессы английской, зятя византийского императора и находившегося в родстве с королями Швеции, Норвегии, Венгрии, с половецкими князьями, чтобы понять, что связывать возникновение церковного запрещения с каким-то конкретным браком князей с иноплеменниками довольно сложно.

Ответы Иоанна II дают представление о многообразности контактов населения Древней Руси с соседними народами. К «поганым» идут «коуплѧ ради» (пр. 28), с ними торгуют и «православной челядью» (пр. 22), иноверцы могут жить на Руси, и митрополит устанавливает ответственность за то, что люди едят с «погаными не вѣдагл» (пр. 19). Эти связи не всегда носили мирный характер – пр. 26 и 27 предусматривают возвращение из плена.

Важное место в деятельности духовенства XI в. занимала борьба с пережитками язычества.

Митрополит настаивал на обязательности выполнения важнейших обрядов христианской религии. Он требовал регулярности причащений в то время, когда «не причащаетьсѧ краицѣхъ рустѣи земли»[133]133
  ПДКП. Дополнения. Стб. 328.


[Закрыть]; правила свидетельствуют о сохранении значительных языческих пережитков среди населения, формально принявшего христианство. Ещё очень сильны языческие представления о браке среди простого люда, который считает, что «болѧромъ токмо и кнѧземъ вѣнчатисѧ; простымъ же людемъ, яко и меньшице, поимають жены своя с плясаньемь и гуденьемь и плесканьемъ » [134]134
  ПДКП. Стб. 18.


[Закрыть].

Правила прямо связывают поклонение языческим культам и невыполнение требований церкви о семейной жизни. «И еже жруть бесомъ и болотомъ и кладеземьъ, и иже поимаються, безъ благословенья считаються, и жены отметаються, и свое жены пущають и прилепляються инемъ, иже не принимають святыхъ таинъ ни единъю летомъ, аще не от отца духовнаго связани будуть ни причащатися и ты веси яки темь всемъ чюжимъ быти нашея веры, отвержены от зборныя церкви» (пр. 15)[135]135
  ПДКП. Дополнения. Стб. 342-343.


[Закрыть].

Иоанн II подробно говорит о положении духовенства. В ответах затрагиваются вопросы различной важности – от того, во что могут одеваться священники «великыя ради зимы», до процедуры образования новых епископий на территории Киевского государства.

В Канонических ответах содержится критика белого духовенства; им запрещается посещать пиры у мирских людей, если там устраиваются «игранье и плясанье и гуденье» (пр. 16, 24)[136]136
  ПДКП. Стб. 8-9, 13-14.


[Закрыть]; указывается, что в монастырях «часто пиры творять, съзывають мужа вкупе и жены, и в техъ пирехъ другъ другу преспеваеть, кто лучей створить пиръ» (пр. 29)[137]137
  Там же. Стб. 16-17.


[Закрыть]. Ответы Иоанна II направлены на укрепление иерархической дисциплины духовенства – они запрещают самопоставления в иерейский сан, совершение службы без повеленья своего епископа, осуждают епископов, отказывающихся ехать на собор к митрополиту (пр. 31).

Иоанн II широко использовал в ответах положения канонического права, в памятнике упоминаются правила Василия Великого.

Влияние условий Древней Руси сказалось в определении наказаний в Канонических ответах. В отличие от документов светского права – Эклоги, Прохирона, включенных в византийские номоканоны, и их славянских переводов – Законов Судного Людем и Градского Закона, ответы Иоанна II отвергают членовредительство и смертную казнь как меру наказания. Так, говоря о наказание за волхование, он предупреждает, что виновных нельзя «не до смерти убивати, ни обрѣзати сихъ телесе: не бо приимаеть сего церковное наказанье и оученье»[138]138
  ПДКП. Стб. 4.


[Закрыть]. По Эклоге, за подобное религиозное преступление устанавливалась «казнь мечом» (Эклога, тит. XVII, 42, 43), или конфискация и изгнание (Эклога, тит. XVII, 44)[139]139
  Эклога. С. 72.


[Закрыть]. Ссылка на необходимость епитимий встречается у Иоанна II лишь в тех случаях, когда он цитирует церковный канон (пр. 23-25, 33). Но и в этих случаях он избегал точного определения срока и характера епитимьи.

По тому, как Иоанн II определяет позицию церкви по отношению к нарушениям обрядов христианства, можно увидеть опасение иерархов церкви слишком крутыми мерами отпугнуть население Руси, – среди которого ещё сильны были пережитки языческих верований, – от христианства.

Канонические послания митрополита Иоанна II – это ценные документы по истории XI в.

Послание папе Клименту III, возникшее, по всей вероятности, в 1084-1085 гг. сразу же вслед за интронизацией Климента в Риме, свидетельствует о заинтересованности в признании прав папы, ставленника Генриха IV на Руси.

Канонические ответы дают яркую картину быта населения Древней Руси с сильными пережитками доклассового общества.

Источником Канонических ответов и Послания Иоанна II Клименту III была каноническая синтагма в XIV титулах без толкований. Близость переводов текстов канонической синтагмы в XIV титулах, содержащихся в послании Клименту III, Канонических ответах и Ефремовской Кормчей, а также перевод правил патриарха Сисиния о браке, содержащийся в ответах Иоанна II и в Новгородской Софийской Кормчей, позволяют связывать эти сочинения Иоанна II с переводом дофотиевского Номоканона, послужившего основой для развития русской редакции Кормчих книг.

1971 г.

Формирование удельных школ покаянной дисциплины в XII веке
Поучения игумена Андреевского монастыря Григория и митрополита Климента Смолятича

Второй период в разработке древнерусского покаянного права существенно отличается от начального этапа создания церковного права Древней Руси. Значительно расширяется география возникновения епитимийников. Наряду в Киевом, епитимийники создаются при епископских кафедрах в столицах удельных княжеств и земель. Возрастают размеры церковной собственности, важнейшее место в которой занимают сёла с зависимым населением, совершенствуется церковный аппарат, но в то же время политически возрастает зависимость епископов – церковной администрации – в княжествах от своих князей, ослабевают связи с митрополией. Все эти процессы нашли своё отражение в документах древнерусского покаянного права, возникавших в XII – начале XIII в.

Огромная масса епитимийников XII–XII вв. остаётся до сих пор неизученной, неопубликованной. При выявлении источников самое большое значение приобретают Вопрошание Кириково и Поучение новгородского архиепископа Ильи (Иоанна), в которых (и, прежде всего – в Вопрошании Кириковом) содержатся ссылки на предшествовавшие им документы, являющиеся важной вехой в развитии права древнерусской церкви.

Документы церковного права возникали в обстановке острой политической борьбы, развернувшейся в Древней Руси, переживавшей процессы феодальной раздробленности. Авторы канонических сочинений – одновременно с этим и участники политической борьбы, нашедшей отражение в их сочинениях. Поэтому, изучая покаянное право, необходимо остановиться на политических условиях деятельности церковной иерархии в XII в.

Середина XII в. характеризуется напряжённой борьбой за великое княжение соперничавших феодальных группировок. Киевское княжество, сохраняя значение политического центра Русской земли, оказалось глубоко захваченным процессами феодальной раздробленности. На Киевской земле столкнулось стремление князей превратить это княжество в наследственную собственность с боярским сепаратизмом, добивавшимся контроля над властью киевского князя[140]140
  Пашуто В. I Черты политического строя Древней Руси // Новосельцев А. 77. u др. Древнерусское государство и его международное значение. С. 40-41; Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская Правда // Там же. С. 25-318.


[Закрыть].

Великий князь Всеволод Ольгович (1139-1146) на снеме князей в 1145 г., сославшись на предшествовавшую практику передачи Киева в роду Владимира Мономаха, провозгласил своим преемником Игоря Ольговича. «А се аз мольвлю: оже мя бог поиметь, то аз по собе даю брату своему Игореви Киев»[141]141
  ПСРЛ. Τ. 2. Стб. 317-318.


[Закрыть].

Святославичам не удалось удержать Киев в своих руках: смерть 1 августа 1146 г. великого князя Всеволода Ольговича послужила сигналом к восстанию. В этом восстании недовольство широких народных масс княжеской администрацией – тиунами Всеволода Тудором и Ратшей, нежелание горожан оказаться в наследстве у Олеговичей, было использовано группировкой боярства (сторонников переяславского князя Изяслава Мстиславича), пригласившей этого князя в Киев[142]142
  Тихомиров Μ. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси ΧΙ-ΧΙΙΙ вв. М., 1955. С. 151. – «Приехаша от Киян мужи, нарекуче: «Ты нашь князь, поеди, олговичь не хоцем быти, акы в задничи. Кде узрим стяг твои, ту и мы с тобою готови есмь»» (ПСРЛ. Τ. 2. Стб. 323).


[Закрыть], в обход, казалось бы, уже провозглашенного великого князя Игоря Ольговича, в верности которому клялся и Изяслав Мстиславич на снеме в 1145 г.

Изяслав Мстиславич, используя поддержку части киевского боярства, смог разгромить войска своего соперника – Игоря Ольговича.

Различные аспекты политической борьбы в средине XII в. получили объяснение в исследованиях советских историков. Исключение составляет лишь вопрос о роли церкви и участии церковных иерархов в этих событиях. Между тем, изучение его могло бы, на наш взгляд, дополнить картину политической борьбы. Древнерусская церковь в середине XII в. являлась крупным феодалом, обладавшим значительным политическим влиянием. Князья церкви, тесно связанные с интересами местного боярства, также принимали участие в схватках княжеских группировок. Особое место отводилось здесь главе русской церкви – митрополиту. Напрасно было бы представлять митрополитов безразлично взирающими на политическую обстановку в стране. Митрополиты-греки прекрасно представляли себе роль древнерусских земель в международной обстановке, быстро ориентировались в перипетиях княжеских столкновений, стремились осуществлять политику в интересах Византийской империи среди сложных дипломатических комбинаций древнерусских князей.

В свою очередь, княжеская власть также учитывала влияние церковной организации, как показал Изяслав Мстиславич. Одним из первых мероприятий, осуществлённых этим князем после захвата Киева, стало провозглашение нового митрополита[143]143
  Между 13 августа 1146 г, когда Изяслав захватил Киев, и 19 сентября 1147 г., датой убийства Игоря Ольговича по решению киевского веча (Рыбаков Б. А. Слово о полку Игореве и его современники. М., 1971. С. 107, 109).


[Закрыть]. Важность этой меры для князя становится ясной, если мы учтём, что Изяслав прибег к ней во время открытых военных действий против Юрия Долгорукого и князей-Ольговичей. Новому митрополиту предстояло занять вакантный с 1145 г. митрополичий престол. Его предшественник – митрополит Михаил – оставил этот пост после какого-то конфликта с великим князем Всеволодом Ольговичем. Подробности его скрыты от нас умолчанием (едва ли не умышленным) со стороны прекрасно осведомлённого летописца.

Красноречивое умолчание Ипатьевской летописи заставляет вспомнить, что именно в 1145 г. на встрече черниговских князей и Изяслава Мстиславича было принято решение о передаче Киева в отчину Ольговичей. Это решение не отвечало интересам киевского боярства и главного претендента на киевское княжение – суздальского князя Юрия Долгорукого. Между князьями, стремившимися утвердиться в Киеве, существовали и внешнеполитические расхождения – Всеволод Ольгович и Изяслав Мстиславич ориентировались на союз с католическими странами – Польшей и Венгрией, воевавшей с Византией; суздальский же князь Юрий Долгорукий поддерживал союз с Византийской империей[144]144
  Пашуто В. I Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 152-155, 168, 188.


[Закрыть]. «Отставка» митрополита Михаила носила, по всей вероятности, насильственный характер и была связана с его «просуздальскими» симпатиями. По сведениям В. Н. Татищева, Михаил не уехал в Константинополь, а умер в 1147 г. в Киеве[145]145
  В. Н. Татищев высказывал мнение, не лишённое, на наш взгляд оснований, что конфликт митрополита с князем закончился заточением митрополита в Печерском монастыре, где Михаил и умер в 1147 г. (см.: Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1963. Т. 2. С. 171).


[Закрыть]. Конфликт между частью духовенства и великокняжеской властью был унаследован и Изяславом Мстиславовичем. Духовенство включилось в феодальную распрю. Среди противников нового великого князя оказался туровский епископ Аким; киевляне, сторонники Изяслава Мстиславовича разгромили не только владения дружинников Игоря Ольговича и Всеволода, но и монастырей[146]146
  «…И разграбиша Кияне с Изяславом дружины Игоревы и Всеволоже, и села и скоты взяша именья много в домех и в монастырех» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 328, 330).


[Закрыть].

В этой обстановке Изяслав Мстиславович пытался укрепить своё положение, заручившись поддержкой со стороны высшей церковной иерархии. Он предложил на митрополичий престол монаха Зарубского монастыря Климента Смолятича. Этот выбор диктовался рядом соображений: Зарубский монастырь был расположен неподалёку от Переяславля, места последнего княжения Изяслава, на берегу Днепра, около переправы[147]147
  О месте расположения Зарубского монастыря см.: Будовниц И. У. Первые русские нестяжатели // Вопросы истории религии и атеизма: Сборник статей. М., 1958. Вып. 5. С. 265.


[Закрыть] и поэтому монастырь был хорошо известен переяславскому князю. Зарубский монах Климент Смолятич заслужил у современников восторженную оценку за свою учёность: «Книжник и философ так, якоже в Руской земли не бяшеть»[148]148
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 340. – Климент не был единственным представителем образованности, вышедшим из этого монастыря. Известно «Поучение к духовному чаду» зарубского монаха Георгия, которое связывают с событиями 1147 г. – с убийством Игоря Олеговича. Опубликовано И. И.Срезневским (Срезневский 77. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках. СПб., 1867. Т. 1. № 6/9. С. 51-57. См. также: Владимиров 77. В. Обзор южнорусских и западнорусских памятников письменности от XI до XVII ст. Киев, 1890. С. 40-42).


[Закрыть].

Великий князь попытался придать своему желанию иметь своего ставленника митрополитом видимость канонической законности. Для поставления нового митрополита был созван церковный собор. В роли теоретика, взявшегося объяснить нарушение обычной практики назначения митрополита из Константинополя выступил черниговский епископ Ануфрий, стремительно сменивший свои политические симпатии, превратившись из противника в сторонника Изяслава Мстиславовича[149]149
  Епископ Онуфрий упоминается в связи с клятвой черниговских князей в верности Игорю и Святославу Ольговичам. «Епископ же Онофрий прозвитером своим рече: “Аще кто крестно целован я съступить, а проклят будеть господьскима 12 праздникома”» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 324-325).


[Закрыть].

«Аз сведе, – заявил он на соборе, – яко достоить съшедшеся епископом митрополита поставит»[150]150
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 340.


[Закрыть]. Каноническим обоснованием «самопоставления» Климента Смолятича должно было стать, как свидетельствует эта фраза, 1-е правило Св. апостолов «епископъ отъ дъвою еппоу ли отъ трии да поставленъ боудеть»[151]151
  Бенешевич В. 77. Древнеславянская Кормчая… Т.1. Вып.1. С. 62.


[Закрыть].

Однако противники ставленника Изяслава – Климента Смолятича владели не хуже черниговского епископа умением маскировать свою политику цитатами канонического кодекса. Новгородский епископ Нифонт и смоленский епископ Мануил протестовали: «Не есть того в законе, яко ставити епископом митрополита; но ставить патриарх митрополита»[152]152
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 341.


[Закрыть]. Возражения Нифонта и Мануила соответствуют толкованиям византийских канонистов на 1-е правило Св. апостолов, согласно которым в первом правиле речь идёт не об избрании в собственном смысле слова (ή ψήφος), а только о церковно-литургическом посвящении (ή χειροτονία) – хиротонии. В противовес первому правилу Св. апостолов, они ссылались на 4-е правило 1-го Вселенского собора, согласно которому митрополит утверждает результаты выборов епископа.

Это правило, позволявшее контролировать избрание на высшие церковные должности, имело важные политические следствия: неслучайно в комментариях знаменитых византийских канонистов право избрания епископами митрополита фактически сводится на нет за счёт подчёркивания решающей роли патриарха[153]153
  Соколов И. И. Избрание архиереев в Византии IX-XV вв. // ВВ. 1917. Т. 22. Вып. 3. С. 198-199.


[Закрыть].

Необычные обстоятельства провозглашения митрополита, противоречившие обычаям, политические споры вокруг прав самого великого князя Изяслава Мстиславича создали сложную обстановку для деятельности нового главы русской церкви. «Мнози же убо о сем негодоваху, и от епископов, и от прочих священных, и от иночествующих, паче же на князя Изяслава Мстиславича негодоваху»[154]154
  ПСРЛ. М., 1965. Т. 9-10. С. 172-173.


[Закрыть]. Смысл споров, развернувшихся вокруг прав «самопоставленного» русского митрополита, далеко не сводится к столкновению между русскими епископами и епископами-греками. Сторонники этой точки зрения вынуждены прибегать к натяжкам. А именно: предавать забвению факт того, что главный противник Климента Смолятича – новгородский епископ Нифонт – был пострижеником Киево-Печерского монастыря, что противоречит версии о его греческом происхождении[155]155
  Лопарев Хр. Послание митрополита Климента к смоленскому пресвитеру Фоме, неизданный памятник литературы XII века // Памятники древней письменности. СПб., 1892. Вып. 90; Лавровский Л. Я. Послание митрополита Климента Смолятича к Фоме, пресвитеру Смоленскому, как историко-литературный памятник XII века. Смоленск, 1894; История культуры Древней Руси. М.; Л., 1951. Т. 2. С. 103-104. Будовниц И. У. Первые русские нестяжатели. С. 59.


[Закрыть]. Среди епископов, современников событий конца 40-х годов XII в., мы находим владимирского епископа Феодора, скорее всего, грека[156]156
  «Того же лета поставиша епископа Мануила скопца Смолинску и дроугаго скопца Сеодора Владимирю» (ПСРЛ. Изд. 2-е. Пг., 1922. Τ. 15. Вып. 1. Стб. 21).


[Закрыть], не поддержавшего, тем не менее, Нифонта и Мануила. Споры вокруг прав митрополита Климента Смолятича велись на чисто политической основе, и каноническое право использовалось как форма, к которой прибегали обе стороны для оправдания своей позиции.

В обстановке ожесточённой политической борьбы митрополит использует большой арсенал средств для борьбы со своими противниками. Он «научал» князя Изяслава против своего главного врага – новгородского епископа Нифонта. Новгородский владыка, вызванный в Киев Изяславом и Климентом, был заточён в 1149 г. в Печерский монастырь, откуда был освобождён лишь после захвата Юрием Долгоруким Киева. «Бегал пред Климом» другой противник митрополита – смоленский епископ Мануил. Наряду с этим, Климент в борьбе со своими многочисленными противниками прибегает к оружию литературной полемики. Сохранилось любопытное свидетельство этому – ответное послание митрополита одному из своих противников – пресвитеру (священнику) Фоме[157]157
  Никольский Н. О литературных трудах митрополита Климента Смолятича, писателя XII в. СПб., 1892; Лопарев Хр. Послание митрополита Климента…


[Закрыть]. Значение послания далеко выходит за рамки частной переписки. Климент пишет, что письмо Фомы он с радостью прочёл перед многими «послухы и пред кнзем Изѧславом тобою преславное ко мнэ писанjе». В свою очередь, и своё письмо Климент адресует не только (и не столько) князю: «Аще и писах, но не к тебэ но кнзю»[158]158
  Никольский Н. О литературных трудах… С. 103.


[Закрыть] (скорее всего, смоленскому князю Ростиславу Мстиславовичу).

В этой переписке-полемике неожиданно большое место уделяется некоему Григорию, на которого ссылаются и Фома, и Климент. Григорий предстаёт в послании как лицо очень авторитетное, иначе трудно было бы объяснить частые упоминания о нём в переписке между двумя княжескими дворами. Митрополит вынужден считаться с его мнением, хотя тот и был «учителем» Фомы, противника Климента Смолятича, и поддерживал своего ученика. Климент был знаком с Григорием: «U Григорѧ бесэдовах есмь w спсенiе дшевнэмь, а егда коли порекох, ли uкорих Григорѧ, но еще исповэдаю, яко не токмо праведенъ, но и прпdбнъ» [159]159
  Там же. С. 104.


[Закрыть].

Однако, расточая похвалы Григорию, Климент не отходит от главного, полемического направления своего послания. Он критикует Григория за то, что Фома, ученик Григория, недостаточно подготовлен для того, чтобы быть духовником (выскажем предположение – княжеским): «Но обаче того, аще не uчиль тѧ, то не вэдэ, ткуду хочеши поручившаѧ тебе дша руководити. Григорю бо и тебэ того не вэдати»[160]160
  Там же.


[Закрыть].

Отказываясь от обвинений в тщеславии, которые адресовал митрополиту Фома, Климент сам обвиняет своих противников в стяжании: «Но чюдо рекши ми – славишис, да скажю ти сущих славы хотящи, иже прилагают дом к дому, и села к селом, изгои же и сѧбры, и бърти, и пожни, лѧда же и старины. T них же окаанный Климь зелw свободен, нъ за домы, и села, и борти, и пожни, сѧбрь же и изгои, землю д лакти, идеже гроб копати»[161]161
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 280-291. – Об игумене Григории см.: Голубинский, 1-2. С. 708.


[Закрыть].

Кто же был этот Григорий? Среди участников бурных событий середины XII в. епископ с именем Григорий отсутствует. То обстоятельство, что Григорий обвиняется в стяжательстве, не позволяет видеть в нём просто монаха, хотя бы и пользовавшегося большим авторитетом. Вернее всего видеть в нём игумена одного из монастырей. В летописании упоминается игумен Андреевского (Янчина) монастыря, основанного дочерью великого князя Всеволода Ярославича Анной (Янкой), – Григорий[162]162
  Известны имена 9 из 10 епископов, бывших на Руси в середине XII в.: черниговский – Онуфрий, новгородский – Нифонт, смоленский – Мануил, ростовский – Нестор, владимиро-волынский – Феодор, туровский – Иоаким, переяславский – Евфимий, белгородский – Феодор, Юрьевский – Дамиан. Первым среди галицких епископов упоминается с 1156 г. Козьма (Строев 77. Списки иерархов и настоятелей монастырей российской церкви. СПб., 1877).


[Закрыть]. Впервые мы находим его среди игуменов киевских монастырей в 1115 г. в связи с новым этапом канонизации Бориса и Глеба. Значительно более подробные сведения о нём содержатся в летописи в связи с усобицей, вспыхнувшей в 1127 году в Черниговской земле, но захватившей и Киевское княжество. Андреевский игумен Григорий, «любим бо бе преже Володимером (Мономахом. – Р.П.), чтен же ото Мъстислава и ото сих людей», активно выступил против участия великого князя в усобице. Он собрал собор духовенства (летопись замечает: «митрополита же в то время не бяше») и снял с князя Мстислава Владимировича ответственность за нарушение им клятвы помогать одному из участников усобицы, «рекоша… на ны будеть тот грех». Мстислав уступил.

Есть серьёзные основания отождествлять Григория, упоминавшегося в послании Климента Смолятича, с игуменом Андреевского монастыря. И тот, и другой чрезвычайно авторитетны в среде духовенства; обвинения в стяжании, предъявленные митрополитом Григорию, очень подходят для игумена княжеского монастыря. Григорий, ставший игуменом родового монастыря Всеволодовичей при Владимире Мономахе, был, безусловно, авторитетной личностью для всех многочисленных потомков Владимира Мономаха, нередко враждовавших между собой. Обращение к нему как к третейскому судье в споре между князьями Мономаховичами выглядит вполне естественным. Собственные же политические симпатии игумена ясно видны из переписки между пресвитером Фомой и Климентом Смолятичем, где Григорий критикует ставленника Изяслава – Климента Смолятича.

И в переписке, и в рассказе летописи подчёркивается «учительная» деятельность Григория. Это позволяет предпринять поиски его сочинений. В древнерусской письменности существует большое количество произведений, приписываемых Св. Григорию Богослову, Григорию Нисскому, Св. Григорию и т. д. Исследователи уже давно отмечали, что значительная часть этих сочинений не принадлежит византийским авторам[163]163
  Архангельский А. С. К изучению древнерусской литературы. Творения отцов церкви в древнерусской письменности. СПб., 1888. С. 40; Мансветов И. О постах православной восточной церкви. М., 1886. С. 40.


[Закрыть], а являются оригинальными русскими сочинениями. Переписчики, стремясь сделать сочинение более авторитетным, часто приписывали его создание отцам церкви – Иоанну Златоустому, Василию Великому, Григорию Богослову; причём нередко титулы приписывались к сочинениям реальных древнерусских авторов, соименных «отцам церкви» [164]164
  Достаточно указать на «Поучение новгородского архиепископа Ильи (Иоанна)», которое подписывается как «Слово Иоанна Златоустаго к попом и к простым люд ем» (ПДКП. Дополнения. Стб. 347-348).


[Закрыть].

Сочинения, приписываемые в древнерусской письменности Григорию Богослову, не представляют исключения среди огромного количества текстов, приписываемых «отцам церкви». Среди тех, которые подписаны именем Григория, следует выделить действительно принадлежавшие византийскому автору Григорию Назианзину (ок. 326-389), оставившему после себя огромное количество произведений: 45 поучений, 243 письма, 507 стихотворений[165]165
  Архангельский А. С. К изучению древнерусской литературы… С. 37.


[Закрыть]. Они стали известны на Руси сразу же после принятия христианства; древнейший славянский перевод 13 слов Григория Богослова сохранился уже в рукописи XI в.[166]166
  Будилович А. С. XIII слов Григория Богослова в древнеславянском переводе по рукописи Императорской публичной библиотеки XI века. Критико-палеографический труд. СПб., 1875.


[Закрыть] Авторитетность Григория Богослова способствовала тому, что и в югославянских странах создавались сочинения, приписанные, но не принадлежавшие ему.

Эти документы проникли и в древнерусскую письменность. Укажем на «Наказание Григория черноризца» (иногда – «О пользе душевней», «Слово Св. Григория о милостыни», «Поучение папы римского Григория о чтении книг»), один из вариантов «Слова некоего калугера», содержавшегося в Изборнике Святослава 1076 г. С апокрифической, скорее всего, юго-славянской литературой связаны «Григория Богослова слово о божественной литургии» (или «Слово откровения»), а также «Св. Григория Богослова толк» – символ веры, отличающийся от обычного[167]167
  Архангельский А. С. К изучению древнерусской литературы… С. 40; Соболевский А. И. Два русских поучения с именем Григория // Изв. ОРЯС. 1907. Т. 12. Кн. 1. С. 252.


[Закрыть].

Особое место среди сочинений Григория Богослова занимают те из них, которые подвергались существенной переработке в духе задач, стоявших перед древнерусской церковью. Переписчики, стремившиеся приспособить их к местным условиям, фактически создавали на основе этих документов новые, оригинальные произведения, насыщенные материалом окружавшей их жизни. Ценнейшим источником по истории древнерусского язычества является «Слово Св. Григория, изображено в тольцех о том, како первое погани суще языци кланялися идолом и требы их клали, то и ныне творят»[168]168
  Владимиров 77. В. Поучения против древнерусского язычества и народных суеверий // Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. СПб., 1897. Вып. 3. С. 231-235. – Подобное исследование об этом «Слове» см.: Аничков Е. В. Язычество и древняя Русь. СПб., 1914.


[Закрыть]. В поучении «Св. Григория Богослова» (Минея общая конца XV – начала XVI в. // РГБ. Ф. 173. № 77. Л. 315, 315 об. и след.) можно обнаружить выдержку из 39-го слова Григория Богослова, объединённую механически с древнерусским сочинением об обязанностях духовника. Цитата из 32-го слова Григория Богослова помещается в поучении «Григория Богослова. О Попове, что богу отвещаем аще порученное нам душа человеческыа изгубим…», помещённое в каноническом сборнике XVI в. (РГБ. Ф. 113. № 521. Л. 287 об.-288) и в Диоптре с прибавлениями XV в. (РГБ. Ф. 304. № 192. Л. 244 об. и след.).

Наконец, говоря о сочинениях, приписываемых Григорию, следует указать как на оригинальные древнерусские сочинения:

1. Два поучения Григория о пьянстве, изданные А. И. Соболевским[169]169
  Соболевский А. И. Два русских поучения… С. 250-262.


[Закрыть];

2. Приписанный Григорию В. Н. Бенешевичем епитимийник «А се пръвая спасенная преданна вам предаю»[170]170
  Бенешевич В. Н. Заповеди Св. отец домонгольского периода // Изв. ОРЯС. 1918. Т. 22. Кн. 1. С. 10-15.


[Закрыть];

3. «Св. Григория Богослова поучение попом. Слышите убо, в отеческых заповедех глаголеть; аще имаши разум, како учити кающагося и опитепьи противу грехом даяти». Опубликовано А. И. Алмазовым[171]171
  Алмазов А. Тайная исповедь в православной восточной церкви. Опыт внешней истории. Исследование преимущественно по рукописям. Одесса, 1894. Τ. 1. С. 475-476; Т. 3. С. 267.


[Закрыть];

4. «Поучение попом святого Григория Богослова. О Попове бога вышняго слуги, внимайте собе и стаду вашему…» Находится в списках XV в. в Диоптре с прибавлениями (РГБ. Ф. 304. № 192. Л. 239, 239 об.-241), в Соловецкой Кормчей 1493 г. (ГПБ. Солов. № 858. Л. 1-4). В списках XVI в. содержится в канонических сборниках, в Дубенском (ГПБ. СПб. дух. акад. № 129), описанном И. И. Срезневским[172]172
  Срезневский И. И. Сведения и заметки… // Сб. ОРЯС. 1874. Τ. 12. № 1. С. 308-309.


[Закрыть]; БАН. 45.10.4. Л. 162 об.-164; РГБ. Ф. 113. № 523. Л. 83-85 об.; № 566. Л. 70 об.-73[173]173
  Подписывается как «Правило Св. апостол и Св. отець вселенскаго собора от манаканона. Поучение попом».


[Закрыть].

Это поучение не опубликовано. Текст поучения по двум древнейшим известным спискам был опубликован мной в диссертации[174]174
  Пихоя Р. Г. Церковь в Древней Руси… С. 183-185.


[Закрыть].

5. Другое сочинение с именем Григория, обычно помещаемое с предыдущим поучением: «Поучение Св. Григориа Богослова. Слышите, что глаголеть господь о нас: «Жатва, рече, приспе многа, а делатель мало…»». Содержится в Соловецкой Кормчей 1493 г. (Л. 2-4); в канонических сборниках XVI в. (РГБ. Ф. 113. № 523. Л. 85 об.-87; № 566. Л. 69-70 об.; БАН. 45.10.4. Л. 164-164 об.); в каноническом сборнике XVII в. (ГПБ. Погод. № 1615. Л. 71 об.-72); в толковании Номоканона XVII в. (ГИМ. Хлуб. № 79. Л. 43-45). Поучение опубликовано мной в приложении к кандидатской диссертации по списку Соловецкой Кормчей 1493 г.[175]175
  Там же. С. 185-187.


[Закрыть]

А. И. Соболевский обнаружил в Софийском сборнике XIV-XV вв. (ГПБ. Соф. № 1262. Л. 78 об.) «Слово отца нашего Григория Богослова. Аще купець на вся дни ращитаеть, что бысть ему прикупа, а мы почте не поскорбем…»[176]176
  Соболевский А. И. Два русских поучения… С. 252.


[Закрыть]. Это слово в большинстве списков приписывается Иоанну Златоустому и помещается вслед за поучением с именем Афанасия, либо как составная часть поучения (например, в Соловецкой Кормчей 1493 г., в каноническом сборнике XVI в. – БАН. 45.10.4), либо в качестве самостоятельного сочинения, в других канонических сборниках. Это «Слово…» опубликовано мной в диссертации в составе «Поучения Святого Афанасия» – «О пастыри, что мы творим…»[177]177
  Пихоя Р. Г. Церковь в Древней Руси… С. 187-189.


[Закрыть].

Предпринималась попытка найти автора этих сочинений среди иерархов русской церкви. А. И. Соболевский, издавая два поучения с именем Григория, обратил внимание на то, что в одном из списков «Слово Григория Богослова ко всем Христианом о пьянстве» называется «Поучением философа епископа «Бе(ло)городъского». По мнению исследователя, это сочинение принадлежало белгородскому епископу по имени Григорий, которого А. И. Соболевский считал автором и других сочинений, подписанных этим именем. Стремясь связать авторство издаваемых сочинений с белгородской епископией, исследователь указал на одну деталь в тексте поучения: проповедник, обращаясь к слушателям, говорит о себе: «несмь пастырь вашь… В пастыря бо место оставлен есмь вам». А. И. Соболевский считал, что это поучение было произнесено в Киеве во время исполнения проповедником некоторых обязанностей отсутствовавшего митрополита. Заменить же митрополита мог, по мнению исследователя, только белгородский епископ, являвшийся как бы викарием киевского митрополита[178]178
  Там же. С. 252, 254, прим. 7.


[Закрыть].

Догадке А. И. Соболевского противоречит, прежде всего, отсутствие в списке белгородских епископов человека по имени Григорий[179]179
  Строев 77. Списки иерархов и настоятелей монастырей… Стб. 1047-1048.


[Закрыть]. Далеко не всегда обязанности митрополита во время его отсутствия исполнял белгородский епископ. Выше мы уже приводили пример того, что некоторые функции митрополита (организация церковного собора) принимал на себя андреевский игумен Григорий, «съвъкупивъше сбор иереискы»[180]180
  ПСРЛ. Τ. 2. Стб. 291. – Митрополит Никита умер 19 мая 1126 г., а его преемник Михаил прибыл только в ИЗО г.


[Закрыть].

Другое мнение об авторстве сочинений, приписываемых Григорию, высказывал В. Н. Бенешевич. Указав на то, что издаваемый им документ относится к домонгольскому времени, он писал: «Если бы можно было придать значение имени Св. Григория, то следовало бы иметь в виду, что за XII век известен среди русских иерархов один только Григорий, архиепископ Новгородский (1186—1193)»[181]181
  Бенешевич В. 77. Заповеди Св. отец… С. 11.


[Закрыть].

Однако имя Григорий применялось к этому новгородскому владыке очень редко, он был известен под своим светским именем Гавриил, а не монашеским именем Григорий. Именно светское имя Гавриил употреблялось во всё время управления им новгородской церковью[182]182
  НПЛ. С. 38, 39, 40, 226-231.


[Закрыть]. Исключение составляют только два случая. Первый. Запись о смерти архиепископа: «Преставися Гаврила, архиепископ новгородьскыи, месяца майя в 24… и положен бысть в притворе святыя София, посторонь брата, нареченаго в чърнецьсте Григории»[183]183
  Там же. С. 40-231.


[Закрыть]. Эта запись сама по себе свидетельствует о редкости употребления этого имени применительно к хорошо известному Гавриилу, так как имя Григорий приписывается его брату – архиепископу Илье-Иоанну. Во второй раз это имя упоминается в перечне новгородских архиепископов, но не во всех списках. В Комиссионном списке НИЛ в перечне архиепископов мы также встречаем имя Гавриил[184]184
  Там же. С. 473.


[Закрыть]. Гипотезе о новгородском происхождении этих документов противоречит также содержание произведений, приписываемых Григорию.

Новгородские особенности документов покаянной дисциплины хорошо известны. В середине – второй половине XII в. в Новгороде создаётся значительное количество церковно-юридических документов (Вопрошание Кириково, Поучение архиепископа Ильи-Иоанна, Правило «Аще двоеженец», «Правило о церковном устроении»). Наличие общих черт в новгородских памятниках второй половины XII в. позволяет говорить о новгородской школе древнерусского покаянного права, одним из важнейших признаков которой явилось использование Вопрошания Кирикова, применение в числе канонических источников Ефремовской Кормчей и Номоканона Иоанна Постника. Эти отличительные особенности отсутствуют в сочинениях, приписываемых Григорию.

Автором рассматриваемых сочинений являлся, по нашему мнению, игумен расположенного в Киеве Андреевского (Янчина) монастыря Григорий. В пользу этого утверждения может свидетельствовать тождественность имён; подписание рядом с именем Григория определения «Святой» перекликается с обращением Климента Смолятича к учителю Фомы-Григорию «его же и свята рек не стыжюся»; послание Климента Смолятича Фоме и рассказ летописи о событиях 1127 г. подчёркивает учительную деятельность игумена Григория, адресованную к священникам, и поучения, подписанные именем Григория, так же обращены к духовенству.

Повторю, что в исследуемых текстах с именем Григория полностью отсутствует влияние новгородских документов покаянной дисциплины.

Содержание Поучений игумена Григория можно свести к трём основным сюжетам: обличение современного ему духовенства; требования к причастию, исповеди и покаянию; укрепление института духовничества.

Григорий резко критикует духовенство: «Уже полон мир попов, но на дело божие редцеи ся обретаеть»[185]185
  Пихоя Р. Г. Церковь в Древней Руси… С. 185.


[Закрыть]. Невежество духовенства мешает, по его мнению, исполнению прямых обязанностей священников, поэтому он пишет: «Аще ли не веси, луче не приимати в покаяние, да не погубиши себе и тех людей, и тако будет мука неразумному попови, иже не весть, како учити, како ли за грехи заповедь дати»[186]186
  Там же. С. 186. См. также: Алмазов А. Тайная исповедь… Τ. 1. С. 67.


[Закрыть].