Текст книги "Запах женщины"

Глава семнадцатая
в которой героине снятся кошмары, пока дядя Вася разгребает сугробы во дворе. И в которой выясняется, что шило – весьма полезная вещь, если умело им пользоваться

Простужено хрипя пробитым глушителем такси развернулось у ворот моего дома и болтаясь из стороны в сторону в разбитой ледяной колее дороги удалилось по направлению к шоссе.

Просунув руку за калитку я сбросила металлическую щеколду и оказалась в уютном дворике, заметенном свежим снежком за неделю моего отсутствия. Осторожно ступая по снегу, так, чтобы он не попал за края кроссовок я прошла к крыльцу.

– Здорово хозяюшка!

Я обернулась. Из-за сетчатого, стального забора мне махал дед Василий – мой сосед по улице. Он пританцовывал на крыльце собственной хибары в одних портках и майке, в валенках, и в накинутой на плечи стеганной фуфайке.

– Здравствуйте! – я отвлеченно махнула ему рукой и стала рыться в сумке в поисках ключа.

– Старуха меня будит, говорит, мол, соседка приехала. Поди, мол, спроси – не надо ли снег во дворе убрать?

Дед Василий, надо сказать, в моем лице нашел себе некий приработок – прибавку к пенсии. Он, и дров для камина наколет, и двор прометет, и песочком заледеневшую дорожку посыплет, и за электрическим бойлером в подвале проследит, и выпавший за ночь снег уберет. А в мое отсутствие присматривал за домом, и в случае чего звонил в милицию. Он и дворник, и истопник, и сторож. Естественно, за определенное вознаграждение.

– Надо, дядя Вася, надо, – рассеянно проговорила я роясь в сумке. – А то к гаражу не подобраться…

– О`кей, барышня! – обрадовался дед Василий. – Сей час будет флотский порядочек! Я только штаны натяну! – и он ушел к себе в дом.

Я наконец нашла ключ. Дверь отворилась. Дом ответил мне теплым, прогретым электрическим отоплением, сухим теплом, знакомыми, добрыми, успокаивающими домашними запахами, он словно дышал ими на меня, вселяя спокойствие и уверенность. Я закрыла дверь, бросила сумку, разулась и пошла на верх, в ванную, на ходу сбрасывая с себя всю одежду.

Утопая в коралловой пене и слушая, как за небольшим, задернутым жалюзи окном ванной, мерно скребет снег лопата деда Василия я думала о том, правильно ли я поступлю, если поступлю так как задумала? И что будет со мной, если я поступлю так, как хочет Мелешев? И, что будет с мамой? И что будет? Что?

Прошло пол часа. Лопата за окном перестала грести снег. Вода в ванной остыла. Пена осела. А на поверхность сознания всплыло одно лишь слово – «завтра»! Все должно случится завтра. Но может быть я ошибаюсь.

Я поднялась из воды, сдернула с вешалки огромное махровое полотенце, вытерлась и бросив его на пол, голышом прошла в спальню, чуть приоткрыла окно, впуская в комнату немного зимнего свежего воздуха и не снимая с кровати покрывало, юркнула под одеяло. И уснула.

Долго ли я проспала, не знаю. Но в какое-то мгновенье, сквозь зыбкий кошмарный сон я услышал мерные шаги в низу. В гостиной. Кто-то тихо, стараясь не шуметь стал подниматься по лестнице, но деревянные ступеньки предательски скрипели под его тяжелой поступью. Я хотела вскочить, запереть дверь в спальню, но ужас не позволил мне пошевелится и я лежа, со страхом наблюдала за темным дверным проемом. В комнату вошел Мелешев. Из-за его плеча ухмыляясь выглядывал Прилизанный. Толстый Карлсон – боксер стал позади них, подперев спиной двери и по своему обыкновению бряцал ключами от своей «новой телеги».

Мелешев подмигнул Прилизанному и улыбаясь потянул за кончик одеяла. Я сжалась.

– Рыбонька, подъем… – елейно проговорил Мелешев и еще раз подмигнул своему напарнику. – Пора на работу.

Одеяло медленно сползало с меня, постепенно оголяя мое тело, а я все сильнее сжималась от страха.

– Нет… – еле слышно прошептала я.

Мелешев не расслышал.

Вставай – вставай… Твой папочка пришел к тебе в гости…

Одеяло сползало, все больше и больше оголяя меня.

– Спит… – прошептал Мелешев. – Но ты видишь, что за тело? Шурик, ты видишь? – Мелешев ухмыляясь посмотрел на Шурика и поднял в верх большой палец в знак восхищения.

– Это самое… Клевая шкурка! – восхищенно шепнул Мелешеву Прилизанный.

– Шурик, ты даже не думай! – так же шепотом ответил ему Мелешев. – У нее… с зубами! Универсальное оружие. Идеальное оружие. Такого килера, как она, в мире не сыскать! Она стоит миллионы, Шурик! Миллионы долларов. Она может убрать любого президента так, что никто и не догадается, что его убили. Для этого ей нужно всего лишь с ним переспать. Один раз. Тра-трах – и готово!

– Нет… – бесшумно прошептала я.

– Сергей Аристархович, она что-то сказала! – в панике шепнул Прилизанный.

Мелешев подозрительно присмотрелся ко мне.

– Нет, она спит.

– И чего нам с ней делать сей час?

– Убить, – Мелешев еще раз присмотрелся ко мне и не скрывая залюбовался моим телом.

– Это самое… А доллары?

– Она больше не хочет их зарабатывать. Убей ее.

– Как?

– А, как хочешь.

– Как скажете, Сергей Аристархович, – Прилизанный полез за отворот шерстяной куртки и достал укороченный автомат. – Это самое… Отойдите, – прошептал Прилизанный. – А то кровью забрызгает.

Карлсон в дверях сморщился, отвернулся и посмотрел в низ на лестницу. Я закрыла глаза ожидая хлесткой металлической очереди, которая наконец даст мне желаемое избавление. Я представила на секунду, как свинец входит в мое тело и эта паскудная, несчастная жизнь наконец покидает меня. Я представила, как я буду лежать мертвая, на мокрой, красной простыне, а вокруг будут суетится какие-то люди из милиции и дед Василий со своей старухой будут плакать в дверях приглашенные в мою спальню в качестве понятых.

Послышался металлический щелчок – Прилизанный передернул затвор. Раздалась очередь…

Очередь действительно раздалась, но после того, как стекла широких зашторенных окон спальни-мансарды осыпались под ударами с улицы и комнату наполнил холодный морозный воздух. Очередь действительно раздалась вперемешку с матерными разноголосыми мужскими криками. С потолка посыпалась сшибаемая пулями штукатурка. Прилизанный закричал от боли и судя по звуку рухнул на пол.

– Всем на пол, суки. Бросить оружие! На пол, мать вашу, твари! На пол! Руки за голову, лежать! Толстый, сука, а ты куда?!

Протрещала еще одна очередь. Что-то тяжелое покатилось в низ по лестнице.

Сжавшись я чуть приоткрыла глаза, не веря в то, что я еще дышу. Комната была наполнена какими-то людьми в масках в бронежилетах и шлемах с автоматами в руках. Мелешев лежал рядом с моей кроватью у перевернутой стойки музыкального центра, с заломанными назад руками, а на закорках у него сидел какой-то бугай приставив ствол автомата к его затылку. Рядом с ним, в луже собственной крови лежал Прилизанный в такой же позе и стонал от боли. Его изогнутые золотые очки хрустели под рифленым ботинком второго бугая, так же сидевшего у него на закорках. В низу в гостиной грохотали чьи-то шаги. Новые гости обыскивали дом.

– Привет! Маргарита Строкова! – весело проговорил еще один громила в доспехах образца ХХ века, подходя к моей кровати и глядя на меня с верху в низ, сквозь прорезь маски. – А без одежды ты еще красивее!

Мне бы стоило прикрыться, но оцепенение по-прежнему не оставляло меня и я так и лежала голая на своей широкой постели ощущая бессильную неподвижность своего тела и стыд от того, что этот экипированный верзила пялится на мою наготу. И холод. Я ощущала жуткий холод, от того, что все окна в спальне были выбиты.

– Я же говорил, что я тебя найду! – сказал верзила снимая шлем, а затем трикотажную маску.

И я узнала Мишаню.

– А ты права! – добавил он улыбаясь. – Я действительно служу в органах. В звании майора. «Служба спасения красивых дев…» – Мишаня запнулся. – Тьфу, ты, черт! Специальный отряд «Дельта», конечно же!

Я закрыла глаза. Холод стал еще более нестерпимым. На прикроватной тумбочке надрывно зазвонил телефон. Не открывая глаз я потянулась к нему и сняла трубку.

– Ало, Ритка, это я Светка! Срочно включай телевизор! Срочно! Сию секунду!

Боже, как холодно! Я клацнула зубами.

– Светка, я не могу… У меня… – я открыла глаза. В комнате никого не было. Стекла были на месте. И только поднявшийся на улице ветер раздувал штору у приоткрытого мною для проветривания окна, которое теперь было распахнуто настежь. Я съежилась на кровати нагишом, а одеяло вместе с покрывалом светлым ворохом лежало тут же на ковре.

Дрожа от холода и не выпуская из рук трубки я потянулась за одеялом, достала его с пола и закуталась в него по шею. Сон еще властвовала над моим сознанием, но настоящая реальность уже проступила сквозь мнимую, почти моментально стирая детали последней и оставляя только неясные ощущения и образы.

– Ну, чего там у тебя еще стряслось? Ты откуда? – промямлила я в трубку и передернула плечами. Тепло пухового одеяла постепенно согревало кожу.

– Из Москвы, конечно же! – удивленно воскликнула Светка. – Ты вчера уехала, а тут у меня такая новость! Такая новость!

– П-ф-ф… – я выдохнула воздух и еле заметное облачко пара поднялось от моего дыхания. На улице наверное здорово похолодало. Неудивительно, что я замерзла. Надо закрыть окно. – Ну, выкладывай, чего там у тебя, – я оглядела комнату. Мир за окнами потемнел. Наступил вечер и моя спальня постепенно наполнялась серыми тенями. Я проспала весь день.

– А ты телек включила? – снова спросила Светка.

– Ладно, подожди, включу! Только окно закрою, – Не сбрасывая одеяла я встала с кровати, закрыла окно, взяла с тумбочки пульт от телевизора и снова плюхнулась на постель. – Какой канал?

– Первый. Ну, включай скорее! Самое интересное показывают! – торопила Светка.

Чего там интересного могут показать? Как Светка с Ельциным в теннис режутся?

Экран телевизора осветился и морской шум аплодисментов ворвался в комнату.

– Включила? Ну? Включила?! – нетерпеливо переспросила Светка.

– Включила, включила… Батюшки – светы! Светик, принимай мои поздравления!

Весь экран телевизора заполнило улыбающееся, счастливое лицо Светки. Камера сменила план и теперь можно лицезреть мою подругу во всем ее королевском величии: в шикарном бальном платье, со сверкающей диадемой на голове и огромным букетом орхидей в руках. Камера снова взяла крупный план.

– Че у тебя на носу? – спросила я в трубку.

– Заметно, да? – расстроено спросила Светка. – А Славик говорит, что незаметно… Представляешь, прыщ, твою мать, вскочил! Еле запудрили и все равно заметно… Сильно заметно, да?

– Ничего, сойдет… К тебе как теперь обращаться? Ваше величество? Или как?

– Да брось, ты, Ритка! – голос Светки стал обиженным. – Я-то знаю, что на моем месте должна быть ты, а я на твоем.

– Уж, чего тебе не пожелаю, так это оказаться на моем месте, а так, всего остального – пожалуйста! Сколько угодно! В общем, Светик, я за тебя рада. Поздравляю, ты теперь – знаменитость. В журналах будешь сниматься. На разворотах.

– А ты мне, как это, не завидуешь? – осторожно спросила Светка.

– Нисколько… То есть завидую, но по другому поводу, по бабскому, и прошу заметить, белой завистью, хорошей.

– Это как?

Я еще раз посмотрела на экран. Светка была великолепна. В бликах фотовспышек, с атласной лентой через плече, на которой было написано: Мисс, Звезда России.

– А ты приезжай, я тебе расскажу. Приезжай, ты мне нужна. Очень.

– Когда? – растерянно спросила Светка.

– А хоть сейчас.

– Прямо сейчас? Из Москвы?

– Из Москвы, и лучше самолетом.

– А, что случилось?

– Приедешь – расскажу.

– Это… Но я сегодня не смогу. У нас тут со Славиком дела еще остались. Только завтра к обеду.

Я задумалась. Ну и денек завтра будет…

– Что ж, завтра, так завтра. И еще, Светик, ты не можешь у Славика для меня занять денег.

– Могу, конечно! А у тебя, что, кончились?

– Нет, ты не поняла. Мне нужна большая сумма. Под хороший залог.

– Большая – это сколько?

– Тысяч двадцать – двадцать пять.

– Не знаю… Это очень много… Я попробую… А, зачем тебе столько?

– Приедешь – расскажу.

– Ритусик, что-то ты темнишь!

– Да, уж! – я усмехнулась.

– Тогда до завтра?

– До завтра, – я уже хотела повесить трубку, но Светка всполошилась.

– Стой, Риточка!

– Чего?

– Ты правда мне не завидуешь?

– Нисколечко.

– Нисколечко, нисколечко?

– Успокойся Светка, все нормально.

– Ну, тогда пока?

– Пока, Светик, пока… – и я первой повесила трубку.

Пока мы со Сеткой болтали – спальня немного прогрелась. Я осторожно сбросила одеяло, и встала с кровати. Светка на экране принимала поздравления от фирм-спонсоров. Я улыбнулась и вдруг подумала, что Светка… Брось, Ритка! Этого не может быть! Я тряхнула головой, выбрасывая из нее шальную мысль. Конечно не может. Подойдя к шкафчику, я достала из него свой шелковый халатик, набросила его и босиком спустилась в низ по лестнице. На кухне я включила кофеварку и немного подумав выдвинула нижний ящик кухонного стола в котором лежали подаренные мне дедом-Василием на новоселье слесарные инструмент.

«В доме все должно быть и отвертка и шило и плоскогубцы. Шилом, например, можно любую дырку проделать… Хочь ты и барышня, а так на всякий случай…»

А случаи, как известно, разные бывают.

Глава восемнадцатая
Снова Светка

На следующий день, с утра я сходила в нотариальную контору, а когда вернулась, то застала Светку у калитки моего дома.

– Бляха-муха, Ритка! Сколько тебя можно ждать? У меня ботики промокли!

– Привет, дорогая! – я поцеловала ее в щеку.

– Привет дорогая! – кривляясь передразнила меня Светка. – Я, понимаешь, прямо из Пулково, не жрамши, пардон, не срамши, лечу как угорелая в твой блядский Всеволожск! А она мне: «Привет, дорогая!» И в щечку чмокает. Мне срочно надо принять ва-а-анну, выпит чашечку ко-о-фэ… А он в щечку. У тебя совесть есть?

– Что ты раскудахталась? Все у меня есть! И совесть, и ванна и кофэ и даже бутерброды!

– Бутерброды… – Светка на секунду задумалась и круглыми глазами посмотрела на меня. – Борщу хочу!

– Ладно, уговорила. Будет тебе борщ! – я рассмеялась. – Давай сумку, пошли!

– Мы не гордые, мы сами донесем! – и Светка, обхватив обеими руками свою сумку прошествовала в открытую мною калитку.

Пока она плескалась на верху в ванной, я внизу, на кухне в спешном порядке шинковала капусту для заказанного Светкой борща.

– Ритка! – орала Светка сверху в открытую дверь. – Полотенце принеси!

– Я же тебе принесла!

– А нету тут!

– Во, блин! – я бросила нож на стол, вытерла руки и поднялась на верх.

– Мать, это чего? – я указала на вешалку для полотенец у зеркала на которой висела огромная розовая махровая простыня.

– Ой! – Светка приподнялась из ванной и пенная вода ручейками потекла по ее обалденно красивому бюсту. – А я думала, что это халат! – тут она заметила мой взгляд, игриво посмотрела на меня и нежно погладила свою грудь, деликатно прикоснувшись кончиками пальцев к набухшим соскам. – Как, я тебе нравлюсь?

Тут я почувствовала томное потягивание в низу живота.

– Нравишься, нравишься! – отмахнулась я и хотела уйти.

– Постой, лезь ко мне в ванну, поиграем!

Я погрозила Светке пальцем.

– Мать, ты мне это лесбиянство прекрати! – грозно сказала я. – Мало ей чувственных наслаждений! Экзотики захотелось! Блядина!

– Подумаешь! – Светка надулась и обиженно плюхнулась в воду, так, что хлопья пены выплеснулись на пол. – Целочку из себя разыгрывает! Это же приятно, дура!

– Тебе, что, жить надоело?

– В каком смысле?

– В прямом… – я запнулась и подумала, что, черт знает, что из всего этого может получится. – Светка, вот полотенце. Давай поласкайся и спускайся в низ. Борщ для вашего величества будет готов через пятнадцать минут.

– Со сметаной?

– С майонезом, – сказала я и вышла из ванной хлопнув дверью.

Светка спустилась через пол часа, едва я выключила газ под кастрюлей. В моем халате, в моих шлепанцах и с чалмой из полотенца сооруженной на голове.

– С легким паром! – сказала я и достала из сушки тарелки.

– Да, какой уж там пар в ванной! Сырость одна.

– Ну, извиняйте! Здесь вам не Сандуны!

– А в Сандунах классно! – мечтательно проговорила Светка усаживаясь за стол. – Халдеи с бабочками… Ритка, а, что ты себе вместо своей лоханки «Джакузи» не поставишь? Знаешь какой кайф?! Водный массаж! Воздушный массаж! Подсветка!

– Во-первых здесь напору нету… – блестящим черпаком я стала разливать борщ по тарелкам.

– Какого напору? Хлеба дай, – Светка залезла в ящик стола и достала ложку.

– Водяного… Хлеб есть вредно – растолстеешь!

– Ну и пусть! Хлеба хочу! – Светка осторожно зачерпнула борщ ложкой.

– Нету хлеба! Не держим-с! – я тоже достала ложку и уселась за стол.

– А сухарик?

– И сухарика нету! Ешь.

– Жаль… – расстроено проговорила Светка. – А во-вторых, что?

– Что, во-вторых?

– Ну, во-первых нет этого, напору, а во-вторых?

– А, во-вторых – на какие шиши?

– Как на какие? – удивилась Светка. – Ты, что, своего папочку подсластить не можешь? Хочу «Джакузи» и все! Пускай денежку дает.

– Какого папочку? – не поняла я.

– Как, какого? Который тебя гребет и кормит, соответственно! Ты же сама мне говорила, что у тебя есть богатенький, толстенький, старенький лысенький Папа Карло, который тебя содержит. Мы же тогда еще над этим ржали?

Я нахмурилась. И подумала, что хорошо, что Светка первая начала этот разговор.

– А, что, – поспешила реабилитироваться Светка. – Сей час многие так живут! Кто как устроился. Кому колготки покупают, а кому автомобили. Что тут такого?

– Нет, Светка, у меня никакого Буратино. Я тебе соврала, – я помешала борщ ложкой.

– А ты, что, это все на заводе заработала? – Светка обвела взглядом кухню, очевидно имея в виду дом. – Ты, что, это, как его, пердильщица-многостаночница?

– Не не на заводе.

– А как? – Светка подула на полную до краев ложку и отправила ее в рот.

– Я выполняю заказы… – я собралась с духом. – Заказные убийства.

Светка, ошарашено посмотрела мне в глаза, поперхнулась, покраснела, силясь сдержаться, но не сдержалась, фыркнула, и порция борща, которую она не успела проглотить вылетела из ее губ прямо на меня.

Я вскочила.

– Ты, что, сдурела мать! – я принялась стряхивать со свитера капельки жидкость с мягкими фрагментами капусты и моркови.

– Чего ты выполняешь??? Какие убийства???

…Через пол часа, утопая в креслах, мы сидели в гостиной друг напротив друга за рюмкой коньяка с кофе и обсуждали мой план. Светка раскрыв рот зачарованно смотрела на меня, стараясь не прозевать ни одного слова. Постоянное удивление настолько явно проступало на ее мордочке, что я не выдержала и сказала:

– Светка, слушай, прекрати сей час же на меня пялится! Что ты во мне такого нового заметила? У меня, что, усы выросли, или прыщ на носу выскочил? И закрой рот, а то челюсть свернешь!

Светка послушно закрыла рот.

– Кстати, прыщик твой на носу прошел? – я присмотрелась к Светкиной физиономии.

Светка смешно сдвинула глаза к переносице, стараясь разглядеть кончик собственного носа, потрогала его пальчиком и снова уставилась на меня.

– Ритка, не могу поверить, что ты это делаешь!

– Что? Людей убиваю?

Светка покачала головой.

– Это то да… То есть нет… Но как ты это делаешь? Невероятно!

– Успокойся. Я сама не знаю, как это происходит, – я хотела дотронутся до Светкиной руки, но она вдруг испуганно посмотрела на меня и одернула руку.

– Ты, чего? – удивленно спросила я.

– А ты, чего? – Светка прижала руку к груди.

Я рассмеялась.

– Не бойся, это не заразно! Это тебе не СПИД.

Светка виновато посмотрела на меня и в знак примирения сама, хотя и неуверенно, прикоснулась ко мне.

– Прости, Ритусик, я вдруг подумала, что если бы мы там, – она указала на верх. – В ванной занялись любовью, то… – она замолкла.

– То это бы тебя убило?

– Знаешь, как я быстро кончаю? – стыдливо проговорила Светка и отвела взгляд.

– Честно говоря, я не в курсе, – я иронично взглянула на подругу. – И вообще с женщинами у меня прецедентов не было. В смысле вообще с женщинами у меня ничего не было в этом плане.

Светка вздохнула.

– А что врачи говорят?

– Какие врачи?

– Ну, гинекологи, например.

– Светка, у тебя как, с головой, все в порядке? – я немного вышла из себя. – Какие врачи? Какие гинекологи? Что, я приду в больницу и скажу: знаете, я тут с мужиками сколько не сплю, а они все дохнут и дохнут, дохнут и дохнут. Как мухи. А они мне: Раздевайтесь, девушка, ложитесь под микроскоп, мы вас изучать будем. Только сначала позвоним куда следует, ваши трупики сосчитаем… Ты соображаешь?

– Бедненькая… – проговорила Светка и в расстройстве шмыгнула носом. – А отчего они умирают?

– Трахаться меньше надо.

– Нет, а диагноз какой? Официальная причина смерти?

– Инсульт.

– А ты откуда знаешь?

– Как же, – я усмехнулась. – Каждый раз одно и тоже. В милицию вызывают. То, да се. Вы там были? Была. Ну и как? Как обычно – тютелька в тютельку. А чего умер? А, не знаю, не успел рассказать. Хорошо, проведем экспертизу. Проводите. Выясняется – инсульт. Ни наркотиков ни ядов – все уважаемые люди. Дело закрыто. До свидания Строкова. До свидания. Если, что узнаете – приходите, а сам на коленки смотрит. И так каждый раз. Состав преступления отсутствует.

– Бедненькая… – еще раз проговорила Светка. – А Мелешев на тебя как вышел?

Я помрачнела. Мне не хотелось об этом рассказывать.

– Понимаешь, Светик… В общем-то все случилось из-за мамы… Ты знаешь, что она у меня больная. А меня тогда до кучи из института поперли. Нужна была операция, а денег не было. Ну, я и опустила таким образом трех фирмачей. Деньги раздобыла. Мать прооперировали. А Мелешев это дело просек и заставил на себя работать. Он вообще гений – этот Мелешев, – я задумчиво посмотрела в окно. Шторы были раздвинуты и было видно как огромные белые снежинки ажурными хлопьями катятся откуда-то с крыши, с невидимых небес и бесшумно ложатся на подоконник.

– Это точно… – прошептала Светка.

– Чего? – я вздрогнула.

– Я говорю, гений твой Мелешев, раз это дело просек, – Светка как-то странно посмотрела на меня. – Скажи, а тебя совесть не мучает?

– Ты хочешь сказать, не являются ли мне ночами покойнички? Являются, но совесть меня не мучает.

– Почему? – удивилась Светка. – Я бы наверное умерла.

Я зло сощурилась.

– Потому, что они все были подонки. Все. Все думали о том, как бы меня трахнуть, как бы свой блуд почесать, и никто из них меня не любил. Никто, понимаешь?

– Слушай, Ритка! – Светка оживилась и заговорила с детской наивностью. – А если бы тебя кто ни будь полюбил, и ты кого ни будь полюбила, крепко-крепко, по настоящему! Может быть тогда все было бы по другому? Может быть у вас все получилось? Если была бы настоящая любовь? Обоюдная? И у тебя был бы от него ребенок! Ты хочешь детей, Ритка? Я вот хочу, а Славик не хочет. Пока.

– Ребенок… – я почувствовала непреодолимое желание расплакаться и угрюмо посмотрела на Светку. – Даже если бы и была любовь… Даже если бы я кого-то полюбила, и он меня полюбил, – я вспомнила лицо моего Московского спасителя – Мишани. – То неужели я смогла бы это сделать с любимым человеком? А если он тоже умрет? Если дело не в любви, а в каких-то гадских ферментах? Если я дышу смертью? Если у меня запах смерти? Тогда как?

Светка испуганно посмотрела мне в лицо и рефлекторно отодвинулась от меня подальше, вжавшись в глубь кресла. Я поднялась, сходила в прихожую и принесла пластмассовую папочку.

– На, держи! – я бросила ее на колени Светке.

– Что это? – она удивленно посмотрела на меня и заглянула в папку. – Я Маргарита Николаевна Строкова, доверяю Светлане Александровне Фокиной… Что это?

– Генеральная доверенность. Ты деньги привезла?

– Да, конечно… – Светка тоже сходила в прихожую и вернулась с полиэтиленовым пакетом в котором лежали зеленые пачки. – Здесь двадцать пять. Еле уговорила Славку. Вот. – Она протянула мне пакет.

– Светик, ты умница! – я поцеловала Светку в щеку.

– Что ты собираешься с ними делать? – она потерла щеку на месте поцелуя. Заметив этот жест, я усмехнулась.

– Я собираюсь их выменять у тебя вот на эту синенькую папочку. Там мой дом и моя машина. По самым скромным подсчетам все это стоит в два раза больше. Как ты думаешь, подобный бизнес понравится твоему Славке?

– А… А зач-ч-чем… А почему ты сама не продашь? Получишь больше.

– Некогда мне Светик этим заниматься. Если все получиться – я сегодня уеду из города. Навсегда.

– Куда это? – Светка обалдело уставилась на меня.

– Пока не знаю. Но наверное, куда ни будь очень далеко… Например в Австралию.

– Куда-куда?

– Говорят же тебе, в Австралию.

– Подруга, ты что, сдурела!? – Светка покрутила пальцем у виска. – Ты шутишь? Где мы, а где… Подумать только! Австралия! Зачем!? Почему!?

– По кочерыжке. Я должна уехать! Мелешев меня не отпустит. Он скорее убьет меня, чем отпустит. Я для него курочка, которая несет золотые яички. Понимаешь? – я заходила по комнате. – Он скорее утопит меня в болоте, где ни будь под Токсово, чем отпустит. Я знаю. Я его хорошо знаю. Очень хорошо.

– А мама твоя как же?

Я нахмурилась.

– Маму я с собой заберу.

– А если он не поедет?

– Поедет… Я думаю поедет.

– И ты думаешь, что Мелешев тебя не найдет?

– Не найдет, – отрубила я.

– Почему? Что ему стоит, если он такой крутой, как ты рассказываешь, и если ты ему так нужна.

– Потому, что сегодня ему уже никто не будет нужен, кроме разве, что священника и гробовщика.

– Ты с ума сошла! – ужаснулась Светка.

– По другому не получиться, – я нервно закусила нижнюю губу. – Ну так, что, Светка. У тебя есть белый парик?